Со многими неизвестными. Повести и рассказы

Владимир Колабухин

Основу книги составляют детективные повести о работе сотрудников милиции в последние годы СССР. Её главные герои – следователь Демичевский, сотрудник уголовного розыска Ракитин и журналист Глазунов. Каждый раз, живущие в разные годы в разных уголках страны, эти молодые люди, столкнувшись с запутанным делом, не жалея сил и собственной жизни, бросаются в кропотливое расследование, стремясь во что бы то ни стало найти и привлечь к ответственности виновных в совершённом тяжком преступлении.

Тайна пансионата «Уют»

Повесть

1

Понедельник не порадовал погодой. Весь вечер на автостраду валил густой, липкий снег. Под его тяжестью прогнулись провода, опустились к земле чёрные ветви деревьев. Зыбкий свет луны едва освещал раскисшее от слякоти шоссе и фигурку окоченевшей девушки с непокрытой головой, стоявшей у придорожного столба. Девушка была в короткой тёмной шубке и полусапожках. Когда из-за поворота, ведущего в город, вспыхивали фары автомобилей, она на миг оживала и слабо вскидывала замёрзшую руку. Но машины не притормаживали, и она вновь отступала в рыхлый снег, зябко жалась к столбу.

Глазунов — плечистый молодой репортёр областной газеты — увидел её, как только старый редакционный «Москвич» вырвался на прямую дорогу.

— Костя, подбросим? — спросил он шофёра.

Тот кивнул, но резко сбавить ход не рискнул: на холодном ветру асфальт леденел, покрывался скользкой коркой. «Москвич» проехал ещё добрых три-четыре десятка метров, прежде чем остановиться, а потом мягко покатил назад.

— В чём дело? — вскинул кудрявую голову фотокор Губенко, до этого спокойно дремавший на заднем сидении. — Что это мы вдруг пятимся раком?

Глазунов кивнул в сторону спешившей к ним девушки:

— Возьмём попутчицей? Что с нас — убудет?

— Какая-нибудь «дальнобойщица», — недовольно буркнул Губенко. — Столько их развелось сегодня!.. — Но всё же отодвинулся к левой дверце, освобождая место.

Девушка живо уселась рядом, умоляюще прошептала:

— Только быстрее, пожалуйста.

Губенко хмыкнул, толкнул шофёра в плечо:

— Поехали!

Машина дёрнулась, неуверенно заскользила по обочине, и водитель «Москвича», в который уже раз подосадовал, что, несмотря на все старания, не смог раздобыть новую резину.

— Ничего, ничего, Костя, — подбодрил Глазунов. — Как-нибудь доберёмся. — Но и сам в душе посетовал на непогоду. Весна в этот год пришла необычайно ранняя, дружная. Ещё в середине марта вскрылась ото льда Волга, прилетели первые грачи. И вот на тебе — в первых числах апреля опять сыплет снег.

Он обернулся.

Девушка жалась в угол. На вид ей было чуть больше двадцати. Впотьмах, как следует, не рассмотришь. Не из-за любопытства, а чтобы успокоить её, спросил:

— Куда так торопитесь?

В этот момент дальний свет чужих фар ударил в заднее стекло «Москвича» и чуть не ослепил Глазунова. Он невольно отвернулся.

С полминуты в салоне висела тишина. И тут девушка вновь подала голос:

— Ребята, миленькие… Побыстрее, если можно. Это, наверное, за мной.

— Ничего себе заявки! — заёрзал Губенко. — В чём дело-то, скажи?

— Только не отдавайте меня, если догонят, — жалобно прошептала она.

— Кому не отдавать — может, милиции? С представителями закона, милая, не спорят.

— Да не милиция это вовсе, — всхлипнула девушка.

— Тогда не отдадим, — заверил Глазунов. Он повернул голову к водителю: — Так ведь, Костя?

Тот молча кивнул, включил «дворники» и до упора выжал педаль газа. Машина заметно прибавила ход.

А свет чужих фар не ослабевал, лишь скользнул влево, и вот уже изящная, приземистая «девятка», настойчиво подавая сигналы, пристроилась рядом с «Москвичом», упорно прижимая его к обочине.

— Ну, наглецы, — возмутился Губенко и полез в свой чёрный кофр за фотоаппаратом — Я сейчас тоже пугану.

Он придвинулся к стеклу, нажал кнопку спуска затвора камеры. Яркая вспышка осветила водителя «девятки», и та сразу сбавила скорость.

— Порядок, отстали, — удовлетворённо пробасил Губенко, убирая фотоаппарат.

— Если бы, — пробормотал Костя, стрельнув глазами в зеркальце заднего обзора. — Вот они, опять рядышком.

— Что будем делать? — спросил Глазунов. Он взглянул на девушку. Она молчала, вжимаясь в угол.

«Девятка» и впрямь словно приклеилась к «Москвичу». Сидевший там парень в чёрной кожаной куртке озлобленно погрозил им кулаком.

— Пожалуй, Костя, по такой дороге мы эту гонку долго не выдержим, — озабоченно сказал Глазунов. — Чего доброго, загремим в кювет.

— Город на горизонте, — не сводя глаз с дороги, не сразу ответил тот. — Скоро пост ГАИ. Может, и отстанут.

Возникшая впереди разделительная полоса с металлической оградкой как-то незаметно раздвоила шоссе, и действительно, чуть сбавив скорость, «девятка» сразу оказалась позади.

Мигнул, переключаясь на красный свет, жёлтый огонёк светофора, но «Москвич» успел проскочить первый пригородный перекрёсток дороги, и трель свистка гаишника остановила лишь преследователей, увлёкшихся погоней.

Глазунов посмотрел в боковое зеркальце: вышедший из постовой будки гаишник, покачивая жезлом, медленно двигался к застывшей у края дороги «девятке».

— Кажется, оторвались, — облегчённо вздохнул Глазунов.

— Это точно! — повеселел Губенко. Он повернулся к попутчице. — Ну, милая, втянула ты нас в приключение. Как хоть зовут-то?

Девушка слабо улыбнулась.

— Наташа.

— Хорошее имя. Учишься где или работаешь?

— Учусь. В институте.

— В каком?

Девушка не ответила, отвернулась к окошку.

— Оставь её, Паша, — вмешался Глазунов. — Тебя где высадить?

— Да подвезите к дому, недалеко ведь.

В машине опять воцарилась тишина. За стёклами уже светились фонари уснувших улиц, мелькали дома. Снег перестал валить, вместо него сыпалась морось, усилилась гололедица… Вскоре машина свернула в тихий переулок, остановилась у одного из домов, и Губенко, повесив на плечо тяжёлый кофр, неловко выбрался на тротуар.

— Пока! — помахал он всем, обошёл заледеневшие лужицы, и скрылся в подъезде.

Глазунов повернулся к девушке.

— А вас куда?

Она повела плечами.

— Не знаю. В общежитие уже поздно…

Глазунов терпеливо ждал. Девушка мучительно раздумывала, и он только сейчас заметил, что её сапожки надеты на голые ноги, а под распахнувшейся шубкой на теле одна сорочка. Он нахмурился, соображая.

— Так куда поедем? — спросил шофёр.

— Давай ко мне, что уж теперь, — недовольно ответил Глазунов. Ситуация, в которой он невольно оказался, не радовала. «Вечно попадаю в истории, — подумал он, неприязненно взглянув на девушку. — Может, она и вправду путана, а все эти байки об институте и общежитии — сказочки для таких, как я, простаков? Верно, не угодила чем-то своим „клиентам“ или что-то спёрла у них, вот и заметалась… Тоже мне, студенточка — в одной распашоночке!».

Но по тому, как Наташа благодарно улыбнулась ему в эту минуту, он понял, что ошибся, и уже веселей повторил:

— Гони, Костя, ко мне!

Когда он с Наташей уже поднимался по лестнице в его квартиру, девушка вдруг робко спросила:

— А вам от жены не попадёт?

Глазунов усмехнулся.

— Нам с вами повезло: холостяк ещё.

Она опять слабо улыбнулась, искоса бросила на него изучающий взгляд, с удивлением подумала: «Такой тип клёвый! Лет тридцати, спортивного вида фигура, приятные черты лица, хорош в обращении… Просто — душка! И вдруг не женат?» Но молча прошла за ним в квартиру.

В крохотной прихожей Глазунов зажёг свет и стал раздеваться. Наташа смущённо переминалась у двери, плотнее запахнув на себе шубку, всю в мелких, искристых водяных капельках.

— Секундочку, я сейчас… — сообразил Глазунов. Он рванулся в комнату, достал из шкафа тёплый махровый халат, пару новых тапочек и вернулся в прихожую.

— Вот, облачайтесь.

Наташа покраснела, но протянула руку за халатом. Глазунов поспешил на кухню. И пока гостья переодевалась, успел сварить кофе, сделать бутерброды.

— Можете пройти в ванную, умыться с дороги! — крикнул он девушке.

— Спасибо, — донёсся из прихожей чистый, негромкий голос.

На кухне она появилась не скоро. Шлёпая тапками и кутаясь в слишком длинный для неё халат, скромно присела за столик. Теперь, на свету, эта девушка показалась Глазунову очень привлекательной: простое милое лицо, ясный взгляд голубоватых глаз, золотистые волосы, открытая девичья улыбка…

Он придвинул девушке чашечку с кофе, сахарницу, бутерброды. Наташа поднесла чашку к губам, тихо спросила:

— А вы кто? Спортсмен?

— С чего вы взяли?

— Фигура атлетическая. Расскажите немного о себе. О вашей компашке, что была в машине.

— Я журналист, — чуть помедлив, ответил он. — Репортёр областной газеты «Голос Приволжья». Владимир Глазунов. Может, читали что-нибудь из моих опусов?

— Нет, — призналась Наташа. — Как-то не пришлось.

— Ну и ладно, — сказал Глазунов. — А шофёром у нас был Добряков Костя. Мировой парень! Классный и безотказный работяга.

— А тот, что сидел со мной рядом? По-моему, любитель поговорить.

— Это Губенко Паша, наш фотокорреспондент. Он и в самом деле весёлый, разговорчивый. Посидел бы рядышком ещё с пяток минут — и очаровал бы вас… А возвращались мы из командировки. Вот, пожалуй, и всё. Теперь ваша очередь. Как вы оказались на шоссе? Кто и почему вас преследовал?

По лицу Наташи пробежала тень.

— Не стоит сейчас об этом. Потом поговорим, ладно?

— Как хотите… — приумолк Глазунов.

Он допил кофе, пошёл в комнату застилать диван. Наташа зашлёпала следом.

— Будете спать здесь, а я устроюсь в кухне на раскладушке, — сказал Глазунов.

— Давайте поступим наоборот, — услышал он её тихий голос. — Зачем вас стеснять. Мне ведь только голову, куда преклонить до утра.

— Да что уж там, — возразил Глазунов. — Укладывайтесь удобнее и спите спокойно.

А сам ещё долго не мог уснуть. Почему-то навалилась досада, что утром придётся расстаться с Наташей, и, наверное, навсегда. Девушка понравилась ему — симпатичная. Только удивляли необычные обстоятельства знакомства.

2

Бес и Длинный почти настигли Наташу. Но она уже садилась в старенький «Москвичок».

— Всё, приехали, — с досадой бросил Длинный, притормаживая свою «девятку». — Эту чувиху нам не вернуть…

— Гони, дурак! — фальцетом закричал Бес. — Попробуем остановить этот драндулет.

Длинный выругался, включил дальний свет и тут же придавил акселератор. «Девятка» стремительно рванулась в погоню, «Москвич» тоже прибавил скорость, но расстояние между ними быстро сокращалось.

— Прижимай его к обочине, — процедил сквозь зубы Бес.

— Не даётся гад!

— А ты впритирку. Или долбани разок в задницу.

Внезапно яркая вспышка света вырвалась из салона «Москвича». Бес даже зажмурился на мгновение, а Длинный от неожиданности выжал тормоз. С натужным визгом «девятка» чуть не развернулась и встала.

— Сволочи! Так это ж они нас снимают! — догадался Бес и разъярённо снова заорал Длинному:

— Ну, что вытаращил зенки? Гони на всю железку и жми их в кювет! Бей по крылышкам.

— Сами обдерёмся.

— Жми, говорю!

Бес придвинулся к окошку, стал подавать водителю «Москвича» знак остановиться. Тот крутанул головой, и Бес погрозил ему кулаком.

А шоссе как-то незаметно раздвоилось от вклинившейся разделительной полосы, показались огни города, и Длинный был вынужден сбавить скорость. «Москвич» сразу вырвался вперёд.

— Не отставай, не отставай! — завопил Бес.

Но для нового манёвра было уже поздно: послышалась трель свистка постового, и Длинный, выругавшись, подрулил машину к обочине.

— В чём дело? — прошипел Бес, провожая бешеным взглядом стремительно удалявшийся «Москвич».

— На перекрёстке «красный» проскочили, — Длинный качнул назад головой. — Видишь, мент к нам топает.

Бес оглянулся: молодцеватый гаишник, покачивая жезлом, медленно и уверенно шагал от постовой будки к их машине.

— Дурак! — снова зло прошипел Бес, поворачиваясь к Длинному. — Надо было гнать дальше!

— А мотоцикл его видел? Приклеился бы с ходу.

— Оторвались бы!

— Так ведь у мента «пушка».

Средних лет сотрудник ГАИ с сержантскими лычками на погонах медленно обошёл сзади машину, потом открыл дверцу водителя. Козырнув, представился, попросил у Длинного документы. Тот молча протянул ему водительские права и паспорт. Сержант, всё так же не торопясь, внимательно изучил их.

— Почему нарушаете?

— Да вот, торопились… — сипло буркнул Длинный.

— Молоды ещё. Помните, как у Высоцкого: «В гости к богу — не бывает опозданий», — улыбнулся сержант, доставая квитанции о штрафе.

Длинный вяло кивнул, полез за бумажником.

Бес сидел тихо, не вмешиваясь в разговор, хотя внутри у него всё кипело от раздражения, насупившись, поглядывал на удаляющиеся сигнальные огоньки упрямого «москвича».

Сержант возвратил документы, снова козырнул:

— Можете ехать.

И захлопнул дверцу.

Длинный повернул ключ зажигания.

— Ну, что дальше? — спросил он хмурого Беса. — Возвращаемся, или как?..

— Едем в город. Иначе — что подумает сержант? Покрутимся по улицам, посмотрим. Должна же эта стерва девка где-то выйти. Глядишь, перехватим.

Но улицы города были пустынны. Они покрутились по ним с полчаса, а потом Бес скрепя сердце дал команду возвращаться.

— Шеф будет расстроен, — угрюмо заметил он.

Длинный тяжко вздохнул. Словно вспомнив о чём-то неприятном, тоскливо потёр левое ухо.

— Да уж, не хотел бы я сегодня встречаться с ним. Говорить будем всё, как было?

— Конечно, если нам жить не надоело. Всё равно узнает.

— От кого?

Бес усмехнулся:

— Узнает!..

Прыщавое лицо Длинного вытянулось ещё больше. Он опять потёр ухо и прильнул к рулю.

Вскоре машина свернула на просёлочную, засыпанную щебнем дорогу, а ещё через несколько минут «девятка» мягко подкатила к массивным железным воротам высокого глухого забора, за которым в глубине двора скрывался добротный двухэтажный особняк старинной постройки.

Бес вышел к воротам, нажал на кнопку звонка. В переговорном устройстве раздался щелчок, послышался хриплый голос:

— Кто?

— Свои, Петрович, — ответил Бес.

Створки ворот с табличкой « Пансионат «Уют»» распахнулись. «Девятка», прошуршав по гравию, остановилась у подъезда. Длинный вяло поплёлся к двери. Бес, тоже нехотя, прошёл за Длинным в дом.

В большой уютной гостиной, освещённой лишь настенным светильником над журнальным столиком, их встретил сам Шеф — лет шестидесяти, крупный, начинающий полнеть мужчина с глубоко посаженными глазами. В добротном свитере, с неизменной дежурной улыбкой на моложавом лице, он легко поднялся с кресла.

— Ну что, мальчики? Привезли беглянку?

Голос его был тих и спокоен.

— Простите, Шеф… — первым заговорил Бес. — Девчонка успела сесть в притормозивший «Москвич».

— И что? Вы не смогли остановить его?

Длинный тревожно засопел. Бес жалостливо посмотрел на него и продолжил:

— Помешал постовой.

— Постовой? Вы засветились ему?

Лицо Шефа по-прежнему оставалось спокойным, но улыбка исчезла, а голос поледенел.

За два месяца, проведённые в «Уюте», Бес хорошо узнал характер Шефа. С виду всегда спокойный, обходительный, в действительности он был человеком жёстким и безжалостным.

Длинный тоже знал об этом и потому засопел ещё громче.

— Так получилось, — виновато промямлил он. — Я не заметил светофора.

Шеф переместился к нему, задумчиво похлопал верзилу по щеке, потом привычно и всё так же задумчиво стал выкручивать его ухо. Длинный страдальчески съёжился.

— Оставь его, Жоржик, — послышался из глубины комнаты глухой раздражённый голос.

Бес сразу узнал его. Он бросил взгляд в затенённую глубину гостиной. В правом дальнем углу, за другим столиком, с бокалом в руке устроился в кресле и внимательно их рассматривал компаньон Шефа — Тишайший Профессор, как его здесь все называли. Это был человек средних лет, худощавый, с чёрной, клинышком, бородкой, с проплешиной на круглой голове. Его руки всегда были холодными и влажными, что вызывало неприязнь у окружающих.

Шеф послушно отпустил ухо Длинного, и Бес поразился тому, как постоянно безропотно выполняет все указания Профессора этот весьма непреклонный с другими человек.

— Пускай говорят, — закончил свою мысль Профессор, пригубив из бокала.

Бес и Длинный переглянулись. У обоих противно засосало под ложечкой: «Что там сотрудник ГАИ — их даже сфотографировали!»

Бес, запинаясь, рассказал и об этом.

Шеф внимательно выслушал его, молча отошёл к бару, плеснул в свой бокал вина.

Профессор слегка шевельнулся в кресле.

— Пусть мальчики выйдут, — сказал он тихо.

Шеф кивнул им на дверь. Бес и Длинный мгновенно исчезли.

— Плохо дело, — заключил Шеф, опускаясь в кресло.

— Хуже некуда, — согласился Профессор. — Но мне нужна эта девчонка.

— Мало тебе у нас других? Тискай любую!

Профессор поморщился.

— Да это так, блажь накатила. Мог бы просто заставить… Короче, она мне нужна для дела.

— Другую помощницу найдём.

— Нет. Её, пожалуй, сегодня никто не заменит. Всё схватывает на лету. Не зря я приметил её. Да и время дорого — натаскивать кого-либо другого. Надо вернуть её.

— Где ж искать? Вряд ли она вернётся в общежтие.

— А это твоя забота, Жоржик.

— Она будет молчать?

— Не знаю. Может, и будет. А вот другие… неизвестные нам сегодняшние персонажи… О них тоже следует позаботиться, ты понял?

Шеф кивнул и залпом осушил бокал.

3

Утром Беса разбудил стук двери. Он приподнял голову с подушки: его новой девицы, пышногрудой блондинки Риты, рядом с ним не было. Взглянул на часы: без пятнадцати восемь. И в ту же минуту из ванной комнаты послышался шум душа.

«Чистюля», — с усмешкой подумал Бес о девушке и вспомнил ночные игры с ней в постели. А вспомнив, сладко потянулся: «И откуда берутся такие страстные тёлочки?».

Переговорное устройство на прикроватном столике слегка затрещало, и оттуда раздался громкий, но как всегда спокойный голос Шефа, который подействовал на Беса как удар хлыста. Он застыл, ловя каждое слово.

— Хватит нежиться, парень! Пора приступать к работе… Зайди ко мне, поговорим.

Бес рывком поднялся с кровати и как был нагишом, так и бросился в ванную.

— Мотай отсюда! — заторопил он блондинку, сладострастно шлёпнув ладонью по её упругому влажному заду. — Меня хозяин вызывает.

Блондинка недовольно фыркнула, но всё же выполнила команду: легко выскользнула из ванны и, прикрывшись широким махровым полотенцем, шмыгнула в комнату. Бес в пять минут привёл себя в порядок, оделся и отправился к Шефу. Тот ждал его в своём кабинете. В прищуренных глазах холодок.

— Да, вчера оплошали вы, мальчики, — негромко заговорил он, поднимаясь из-за массивного письменного стола. — Надо исправлять положение.

Бес преданно вытянулся у двери. Рад был: хозяин не только вроде бы не гневается, что было бы для него, Беса, весьма опасно, но всё ещё как будто бы доверяет ему. В сознании парня мгновенно пронеслась вся его короткая жизнь…

Основной причиной, побудившей его поступить на службу к этому «вежливому троглодиту», была жажда «пожить красиво». С детства мечтал выделиться, стать личностью первой величины среди сверстников, но, по природе хрупкий и хилый, долгое время получал от них только тычки и насмешки. Он стал обидчивым и злопамятным. Бросив школу, записался в секцию восточных единоборств. Себя не щадил в изнурительных тренировках, как не щадил на соревнованиях и соперников, в результате чего теперь мог одним движением руки сбить с ног любого обидчика, а из-за своей вспыльчивости и мстительной жестокости заработал кличку Бес.

Но для красивой жизни этого было мало. Нужны были деньги. Много денег! Пришлось согласиться с предложением Шефа, приметившего его в одной из уличных стычек, подзаработать «пиастров» на службе в «Уюте». Как и мечталось, работа оказалась не пыльной и денежной. Правда, не дай бог не угодить Шефу, у которого под началом было ещё несколько крутых парней, тоже бывших спортсменов…

«Вчера я и впрямь оплошал, — признался он себе. — Только бы теперь опять не опростоволоситься».

— Узнай, — продолжал Шеф, — чья была та машина, кто был в ней. А далее действуй по обстановке. Не торопясь, но и не затягивая.

Он вплотную подошёл к Бесу, потрепал его по щеке, отчего тот испуганно задёргался.

— Короче, девчонка Профессора должна быть здесь, пассажиры «Москвича»… в другом надёжном месте, ну а мы с Профессором — спокойно занимались бы своими делами, — твёрдо закончил Шеф.

Бес кивнул, хотя и не понимал, зачем из-за какой-то девчонки поднимать такой кипиш.

— Я понял. Можно идти?

— Валяй. И держи меня в курсе, не стесняйся.

Конец ознакомительного фрагмента.