За Святую Веру

Владимир Кевхишвили, 2013

Основанная на подлинных исторических документах, драма «За Святую Веру» посвящена великой национальной трагедии, имевшей место в русской истории – расколу Русской Православной Церкви, происшедшему в период патриаршества Никона (1652–1666 г.). В центре повествования – противостояние царя Алексея Михайловича и Соловецкого монастыря, взаимоотношения Власти и Церкви, а также судьбы простых людей, вовлеченных в водоворот бурных исторических событий.

Часть первая

Надежды

Ноябрь 1666 г. В Москву, по приглашению царя, на церковный Собор прибыли иноземные православные архиереи, в т. ч. патриархи МАКАРИЙ АНТИОХИЙСКИЙ и ПАИСИЙ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ. Собор должен рассмотреть и вынести решение по делу патриарха Московского и Всея Руси НИКОНА^[1]. Кроме того, на Соборе царь хочет заучиться поддержкой иностранных архиереев при проведении им церковной реформы, заключающейся в исправлении («справе») русских богослужебных книг и церковных обрядов, согласно греческим образцам.

Картина первая

Москва, Теремной дворец, кабинет царя. АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ, ПАИСИЙ.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Как непонятлив сей народ!

Меняется лишь форма…

Двенадцать лет уже идёт

Церковная реформа,

А толку что-то не видать —

Раздоры, слухи, сплетни,

Вот Аввакум^[2] твердит опять,

Что дни грядут последни.

Как на Соборе он дерзил!

На пол улёгся смело,

Архиереям нагрубил,

Неслыханное дело!

И Никон взаперти хорош:

Ругает нас прилюдно!

Не ценит милости ни в грош!

Да, наше время чудно…

Расколы, споры без числа,

Болезни, глад, напасти,

Повсюду смуты и хула

Самодержавной власти.

Бунтарства тлеют угольки

И на Дону и в Клине,

Увы, ведь даже Соловки^[3]

Царю перечат ныне!

Стоят все за Святую Русь,

За древние законы,

Но я о том же ведь пекусь!

Должны быть только оны

К единой норме сведены,

Иначе нет порядка…

Паисий!

(Паисий делает поклон)

Как со стороны,

Скажи, но только кратко,

Что патриархи говорят

О нашем балагане?

ПАИСИЙ:

Великий государь, скорбят

Они, что христиане

Прискорбно так себя ведут,

Перечат власти гордо.

И всё же патриархи ждут,

Что как и прежде твердо

Ты будешь справу продолжать…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

А кто не подчинится?

ПАИСИЙ:

Еретиков искоренять!

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Но может кровь пролиться…

ПАИСИЙ:

Не нужно грешников жалеть,

Иуд исправит плаха!

Борьба с раскольниками есть

Обязанность монарха.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Об этом нужно мне, как встарь

Решение Собора.

ПАИСИЙ:

Его, великий государь

Иметь ты будешь скоро.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Что делать с Никоном? Совсем

Он стал неуправляем.

ПАИСИЙ:

Владыки думали над тем…

Другого мы поставим,

Его же в монастырь сошлём,

Подальше…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Это верно.

Пускай помыслит обо всём,

Покается примерно.

Ещё проблема — Аввакум,

Он был уже в Сибири,

Но непокорный этот ум

Не думает о мире.

Всё учит ереси своей —

Двуперстию, Иисусу^[4],

Уже немало есть людей,

Поддавшихся искусу.

ПАИСИЙ:

Анафему ему и им

Мы утвердим Собором.

Потом, что хочешь делай с ним,

Еретиком и вором.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

На том и порешим сейчас,

Поклон отцам-владыкам…

Иди же с Богом! В добрый час!

ПАИСИЙ:

(поклонившись)

В смирении великом.

Уходит, пятясь задом.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

(один):

Взвалил я ношу на себя,

Но нет пути обратно…

Святая Русь! Твой дух любя,

Я думал многократно,

Что ты под небом голубым?

Какое твоё место?

Ты — горний край, Ерусалим,

Ты — Божия невеста!

Царьград под турками живёт,

Рим — Папами захвачен,

Лишь ты одна Христа оплот,

Тебе путь предназначен

Святым Вселенским царством быть,

Все сокрушить невзгоды

И вере истинной учить

Заблудшие народы.

Они уже стучатся к нам —

Дон, Полоцк, Украина…

И Русь их не отдаст врагам —

Судьба у нас едина!

Текут границы наши вширь

Могучею волною,

Преображается Сибирь

Под русскою рукою.

Израиль новый восстаёт

Из пепла, словно чудо,

И православие несёт

Язычникам повсюду…

Ах, Русь, кружится голова

От твоего величья!

Одно лишь надо нам, сперва —

Все устранить различья,

Что накопились за века

В богослужебных нормах.

Я для того издалека

Призвал на Русь учёных.

Как славно начинали мы:

Над сводами писаний

Трудились лучшие умы —

Арсений, Епифаний^[5].

Под Вонифатьева^[6] крылом

Вся молодёжь собралась,

О деле думали одном,

Пока не передрались…

Встал Аввакум за старину,

За ним другой и третий,

В раскол направили страну

Борцы за правду эти!

Потом и Никон стал чудить,

Вдруг стал неблагодарным,

Хотел как Римский Папа быть,

Писался государем^[7].

Крестьянский сын…Откуда в нём

Такое самолюбье?

Поставить Церковь над царём —

Латинское безумье!

Есть на Руси один лишь царь,

Помазанник Господний,

Так на Сионе было встарь,

Так на Руси сегодня.

А церковь — правильно блюди

Устав богослуженья…

Дверь приоткрывается, в неё просовывается голова ДЕМЕНТИЯ

ДЕМЕНТИЙ:

Великий государь!

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Войди!

ДЕМЕНТИЙ заходит и падает на колени, государь делает знак подняться.

ДЕМЕНТИЙ:

С Коврова донесенье.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Что там у них стряслось?

ДЕМЕНТИЙ:

Бегут

Крестьяне к капитонам^[8]

Там объявился новый плут —

Друг нищим и голодным,

Вавила-старец. Он твердит,

(перекрестившись)

Что Церковь не от Бога,

И Крест и Таинства хулит,

И лается премного.

Люд толпами к нему идёт,

Скиты повсюду ставят…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Сыскать разбойника! В тюрьму!

Пусть там его заставят

Назвать сообщников своих,

Покаяться всем сердцем.

ДЕМЕНТИЙ:

С крестьянами что делать?

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Их

Назад вернуть владельцам.

ДЕМЕНТИЙ:

Они наслушались про ад

И про земли кончину…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Работать просто не хотят,

Но ищут лишь причину,

Чтоб убежать подальше в лес

И жить там, словно тати.

Пусть каются, целуют крест…

Скажи, Дементий, кстати,

Как монастырь на Соловках?

Мне говорили, будто

Монахи там забыли страх,

И назревает смута…

ДЕМЕНТИЙ:

Приплыл от них архимандрит,

Ждёт встречи с государем.

Монахи служат, говорит,

В церквях по книгам старым.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Послать комиссию туда,

Священников учёных.

Пусть разъяснят им навсегда

О вреде книжек оных.

ДЕМЕНТИЙ:

Всё будет сделано.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Иди…

Меня купцы заждались.

За патриархами следи,

Ни в чём чтоб не нуждались.

ДЕМЕНТИЙ уходит.

Картина вторая

Несколько месяцев назад. Белое море. На небольшом рыбацком баркасе АФАНАСИЙ, МАРФА, ДУНЯ, НИКИТА плывут на богомолье в Соловецкий монастырь.

ДУНЯ:

(поёт, глядя вдаль):

Принесу жемчужину я

В Руки Вечного Владыки,

Разольются солнца блики —

Чистая душа моя.

Принесу жемчужину я,

Ту, которая дороже,

Всех богатств земных и всё же,

Господи, помилуй мя!

Принесу жемчужину я,

Положу пред Ним, склонившись,

На колени опустившись —

Господи, раба Твоя.

Принесу жемчужину я,

Разорвутся вражьи сети,

Ведь сильней всего на свете

Чистая любовь моя…

МАРФА:

Что, Дуня, снова о любви

Поёшь с утра пораньше?

Ты лучше Бога не гневи…

ДУНЯ:

А что быть может краше?

МАРФА:

Уж скоро будет монастырь —

Святых людей обитель.

Вот, лучше полистай псалтирь

(Даёт ей небольшую книгу),

Покайся…

ДУНЯ:

Рек Спаситель,

Тому, кто много возлюбит,

Грехов проститься много.

НИКИТА:

Она о Лёшке всё грустит…

МАРФА:

Побойся, Дуня, Бога!

В монастыре он третий год,

Когда его забудешь?

Он для Христа теперь живёт,

Неужто ещё любишь?

НИКИТА:

Земля! Земля!

АФАНАСИЙ:

Благой Творец

Сподобил нас добраться

К святому месту, наконец!

МАРФА:

Должны мы постараться,

Со страхом Божьим здесь ходить

И плачем безутешным

Спасителя благодарить

За милость к нам прегрешным.

Паломники осеняют себя крестным знамением и благодарят Бога.

МАРФА:

Прославим Бога, споём же:

ВСЕ:

Слава Тебе, Христе, Боже!

МАРФА:

Приидите, поклонимся Богу!

ВСЕ:

Приидите, поклонимся Христу!

Приидите к славному Его чертогу,

Припадите к честному Его Кресту!

Спаси нас, Божий Сыне,

Тебе поющих ныне:

Аллилуйя, Аллилуйя! (2 р.)

Картина третья

Большой Соловецкий остров. Семейство АФАНАСИЯ сходит на берег и идёт в сторону монастыря.

ДУНЯ:

Красиво как…

МАРФА:

Святым молись

Савватию, Зосиме^[9],

Поклоны сотворяй, крестись —

Душою будешь с ними.

ДУНЯ и все остальные усердно крестятся и делают поклоны. Затем семейство подходит к воротам, возле которых стоят два монаха, и сидит юродивый, поющий заунывную песню.

ЮРОДИВЫЙ:

Древней вере на Руси

Больше не бывати,

Иноземцы приплывут

Монастырь разоряти.

О, горе! Горе! Горе!

Кровь вытекает в море!

Секиры, копья, пики,

Пожары, стоны, крики!

Афанасий с детьми со страхом смотрят на юродивого.

1-й МОНАХ

(показывая на юродивого):

Ивашка, Божий человек,

Лет пять уж нас тревожит,

Сидит здесь, в холод, дождь и снег,

Поёт одно и то же.

Семейство АФАНАСИЯ проходит ворота и вступает на территорию монастыря. Взору паломников открывается храм Благовещения Пресвятой Богородицы.

ДУНЯ

(МАРФЕ шёпотом):

Сестра, смотри, вот это да!

Какая церковь дивна!

Давай зайдём скорей туда…

МАРФА:

Там служба, ещё, видно,

Не кончилась…

ДУНЯ:

Пойдём, пойдём!

АФАНАСИЙ:

Сходи сама, Дуняша,

На паперти мы подождём…

МАРФА:

Когда сестрица наша

Уж повзрослеет, наконец…

АФАНАСИЙ:

По мне, так никогда бы!

МАРФА:

Ты слишком добрый с ней, отец —

Не вышло чего как бы.

ДУНЯ заходит в церковь, протискивается через толпу молящихся, разглядывает иконы и всматривается в лица монахов. АФАНАСИЙ с детьми ходит вокруг церкви. Внезапно из соседнего храма выбегает священник, за ним бежит толпа монахов и мирян, возглавляемая старцем:

ТОЛПА:

Иуда! Бей его! Держи!

АФАНАСИЙ:

Что сделал он худого?

СТАРЕЦ:

По новым книгам он служил…

Беглеца ловят и подводят к старцу.

СТАРЕЦ:

В тюрьму его! В оковы!

Священника уводят под улюлюканье толпы.

СТАРЕЦ

(АФАНАСИЮ):

Проникла, други, даже к нам

Латинская зараза,

Враги уже и тут и там,

От Никона указа

Пришло безумие на Русь —

Святых книг исправленье,

Вместо Исуса — Иисус,

Трёхперстное крещенье…

МАРФА:

А как же царь не уследил

За мерзостьми такими?

СТАРЕЦ:

Его антихрист окружил

Людьми везде своими.

Писали, били мы челом,

Но занят царь делами,

Ответа до сих пор мы ждём

И боремся с врагами.

Ну ничего, Бог сохранит

Державу от глумленья…

АФАНАСИЙ:

Очнётся царь и посрамит

Все ложные ученья!

СТАРЕЦ:

Аминь! Аминь! Да будет так!

Идите с миром, други!

Но помните, не дремлет враг,

Молитесь на досуге!

СТАРЕЦ уходит в сопровождении монахов.

АФАНАСИЙ:

(одному из мирян):

Скажите, кто сей старец был,

Муж крепкий и достойный?

1-й МИРЯНИН:

Сей старец — преподобный Нил,

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Никон, 6-й патриарх Московский и Всея Руси. Начал церковную реформу, однако, поссорившись с царём, в 1658 году сложил с себя сан и удалился в монастырь. Через некоторое время вновь заявил о своих правах на патриаршество и всячески препятствовал избранию нового патриарха.

2

Аввакум Петрович, протопоп, противник реформы, один из лидеров старообрядцев.

3

Соловецкий мужской монастырь на Большой Соловецком острове. Играл важную роль как просветитель и колонизатор Севера, был важным стратегическим пунктом, имел свои войска.

4

Наиболее заметными изменениями в результате церковной реформы были введение трёхперстного кресного знамения вместо двоеперстного, а также новое написание имени Спасителя — вместо «Исус» в новых книгах было напечатано «Иисус». Против этих и других новшеств резко выступали лидеры старообрядцев, в т. ч. Аввакум.

5

Арсений Сатановский и Епифаний Славиневский — учёные монахи, приглашённые из Киева в Москву. Занимались переводом богослужебных книг, в т. ч. Библии с греческого языка на русский.

6

Стефан Вонифатьев — настоятель Благовещенского собора Московского Кремля, царский духовник, глава кружка «ревнителей благочестия» или «боголюбцев».

7

Никон, будучи патриархом, в официальных документах именовал себя «великим государем и святейшим патриархом», что унижало достоинство царской власти.

8

Капитоны — секта, проповедовавшая крайний аскетизм и не признававшая церковной иерархии и Таинств.

9

Святые Савватий, Зосима — выдающиеся христианские подвижники, основатели Соловецкого монастыря.