Амулет Драгомысла

Владимир Калинин

Расследование убийства в глухом Уральском городке волею судьбы делает лейтенанта полиции Михаила Кузменкова обладателем сенсационной тайны, уходящей корнями в глубину веков. Несмотря на изворотливость преступника, оказавшегося опытным профессионалом, и стремление тайных потомков язычников опередить его, он с честью справился со своей задачей!

Глава третья. На перепутье

Семёныч чертыхался, запуская мотор УАЗика. — Ну надо же, проспал старый пень, уже час должны пылить в домашнюю сторону! Но зря, обратный рейс оказался быстрее, и легче, чем предыдущий, вот, что значит домой, домой и машина летит как на крыльях. С майором Сенькиным столкнулись в дверях его кабинета, вид его был подавленный. — А, прибыли, добро! Он поздоровался с ними за руку, и сказал. — Дождитесь меня в кабинете, Суховаров вызывает, срочно! Вера и Миша сели за стол напротив друг друга. — Знаешь, Вера, мы вчера упустили одну важную деталь, мне пришло это в голову по дороге! Почтальонка, она фигурирует в деле Малухина и Стремянного, в любом случае, её или их, придётся тоже устанавливать! И ещё, меня очень интересует, умершая старуха Малухина! — Да, конечно, Миша! Как то отвлечённо, сказала Вера. — Меня одолевает нехорошее предчувствие, что без нас, тут что то случилось, просто так сюда бы он нас не вызвал, ты заметил, какой он хмурый! И, как в воду глядела, майор Сенькин, вернувшийся через десять минут, поздравил Мишу с первым раскрытым делом и боевым крещением. А после этого, огорошил их скорбным известием. — Вчера, ранены капитан Зыкин, и старший лейтенант Шашков! Оба находятся в больнице! Теперь понимаете, что вы последние, оставшиеся, боевые единицы, в оперчасти? Засучивайте рукава и в бой, с удвоенной силой, пока подкрепление не прибудет! — А что ожидается? Спросила Вера. — Суховаров обнадёжил, что областное управление пообещало! А сейчас, лейтенант Кузменков, с вами хочет побеседовать столичный журналист. Он ведёт своё расследование, по историческому эпизоду, Суховаров просил вас зайти, а вы Вера Сергеевна задержитесь, я поставлю вашей группе задачу!

Миша приоткрыл дверь в кабинет Суховарова, намереваясь, спросить разрешения войти, и доложить о прибытии, но увидел Нину, и осёкся. Прошедшее, связывающее их, как немое кино, мгновенно, пронеслось в его сознании, и отозвалось в душе страданием и болью. Прошло семь лет, с тех пор, как они расстались, неожиданно, с взаимными упрёками, грубо по отношению друг к другу. Она ничуть не изменилась, такая же красивая, с зовущим взглядом, он готов был сойти с ума, значит, время не лечит, он, по прежнему, её любит!

Голос подполковника вывел его из ступора. — Входите лейтенант, ожидаем вас, с нетерпением! Любезно, приглашал Суховаров, при даме, забыв, о нарушении Мишей служебной этики. — Вот, товарищ лейтенант, журналист из самой столицы! Нина Олеговна, желает побеседовать с нашими сотрудниками розыска! Мы ей рекомендовали вас, как имеющего, некоторую связь, с историей, знакомьтесь, пожалуйста! Нина, с готовностью, встала и сказала, улыбаясь. — Здравствуй, Миша! Простите нас, товарищ подполковник, позвольте нам удалиться!

Они стояли на крыльце районного отделения полиции, видели в глазах друг друга любовь, и радовались этому. Радовались этой встрече, и упоённо разговаривали, расспрашивая и рассказывая обо всём. Бог знает, к чему бы это привело, если бы на крыльцо не вышла Вера. — Миша, вот, ты где! Но встретилась глазами с Ниной, и умолкла. Они смотрели, какое-то время, оценивающе, с позиции соперницы, и отвернулись в разные стороны, через минуту зная уже друг о дружке главное, что любят одного и того же мужчину. Вера, быстро, сошла с крыльца, и оглянувшись, сухо распорядилась. — Лейтенант Кузменков, ваша задача, навестить эксперта криминалиста, на предмет идентичности главных улик, я на осмотр места преступления! Миша ничего ей не ответил, а посмотрел на Нину, чувствуя неловкость, а она, поняла это по своему, и тоже сухо сказала. — Мне пора, боюсь опоздать на самолёт! И тоже на ходу, оглянувшись, наказала. — Дневник, вернёшь при встрече, я за него в ответе!

Миша стоял и думал о нелепой ситуации, в которой, только, что оказался, они обе ушли, обиженные на него, и что же мне делать, если я люблю их обеих! Ой, что же я тут стою, как рекрут на часах, спохватился он, надо же делом заниматься, идти к эксперту. В руке его был старый блокнот, отданный ему Ниной, он как будь то, жёг пальцы, напоминая о себе. Миша открыл его, бог ты мой, тысяча девятьсот девятнадцатый год, дневник подпоручика Ремезова, очень интересно, прочту на досуге, и положил его в папку.

Эксперт криминалист Фёдор Ипполитович Лысов, которого, за глаза, все звали Федя лысый, принял у Миши гильзу и пулю, привезённые из Ненилова Скита. — Торопитесь, молодой человек? — Да, хотелось бы получить результаты, поскорее! Придав важность интонации, ответил Миша. — Тогда, будьте добры, присядьте вон, в том кресле, на часок, и не отвлекайте меня! Лейтенант Кузменков уселся в указанное кресло, и не теряя времени даром, достал из папки блокнот.

Подпоручик Ремезов, довольно подробно, описывал эпизоды поражения северного корпуса армии Колчака, и своё участие в них. Неожиданно, на глаза Мише попала знакомая фамилия, он с интересом продолжил чтение. — Штабс-капитан Залесский, начальник контрразведки корпуса, примкнул к остаткам нашего сводного отряда, уже перед отрогами Уральского Хребта! Ему никто не был рад, но вынуждены были терпеть. Этот заносчивый шляхтич, неведомо как попавший в русскую армию, с особым изуверством проводил допросы красных пленных, и не щадил ни кого. Его даже, свои, боялись, не на шутку, даже полковник Худояров, оставшийся без полка. Да, что там полка, из последнего боя вышли двадцать три казака, под командой есаула Седельникова, и одиннадцать солдат, с прапорщиком Мещеряковым. Батарейцы мои, оставшись впятером, решили не искушать судьбу, распрягли лошадей и верхами присоединились к убегающим, бросив трёхдюймовки. Уже двое суток нас преследует эскадрон красных, никак не можем от них оторваться. Утром нашли чуть заметную тропу, уходящую в горы, и свернули на неё, авось повезёт, найти укрытие, где можно сделать привал, устали все и люди и лошади. Неожиданно, тайга кончилась, и перед нами встали горы, преграждая нам путь, до них было не более версты. Люди, измученные непрерывным уходом, от смертельной погони, пришли в уныние. — Ваше благородие, да как же мы с конями через эту крутизну, тут и налегке не подняться? — Тихо! Пресёк упаднические возгласы полковник. — Тропа есть, значит, должен быть проход! Миновав заросли кустарника, перед самой преградой, мы, с удивлением, увидели, что это не горы, а древняя, как сама вечность, крепостная стена, небывалой высоты. Уходящая в обе стороны, на сколь хватал глаз. Она была сложена из огромных, разной величины, каменных глыб, края которых, с ювелирной точностью, были подогнаны друг к другу, и местами, уже разрушалась, от времени. Проход там действительно был, предусмотрительно, оставленный строителями, как раз, на ширину и высоту одного всадника. За стеной открылись взору настоящие горы, полковник, не мудрствуя лукаво, приказал двигаться снова по тропе. Если бы знать, что нас ждала засада, мы за минуту потеряли шестерых, это были не красные, а какие-то дикари, в чёрных капюшонах, вооружённые луками. Мы не сразу сообразили, что произошло, когда казаки и солдаты стали падать, пронзённые стрелами. Полковник приказал отойти в укрытие, и обойти лучников с флангов. Пулемётчики поднялись на утёсы с двух сторон, и, находясь в недосягаемости для стрел, без труда положили всех лучников, очередями. Их было всего пятеро, но один раненый, всё же ушёл, спрыгнув в стремнину горной речки, и скрылся из вида, уносимый потоком. Оказывается, это был караульный дозор, они охраняли вход в пещеру. Пещера была просторной, уходившей далеко, в тёмное пространство, она вполне годилась для укрытия и для отдыха. Но полковник Худояров не дал команду на привал, а приказал, пятерым с пулемётом охранять вход, остальным разведать пещеру. Через сотню шагов, страшным грохотом обвала, обнаружила себя первая ловушка, похоронив под собой, заживо, двоих неудачников. Проход пещеры вглубь был почти полностью завален, но поверху завала ещё можно было проползти, на четвереньках, на другую сторону. Нижние чины зароптали. — Ваше высокоблагородие, не стоит рисковать, а ну как завалит всех там, одним махом! — Ни кого не буду неволить, желающие могут остаться! С полковником пошли только офицеры, урядник Малухин, и вестовой полковника Тихарев. То, что мы там увидели, при свете факелов, сначала повергло всех в трепет, но присмотревшись, успокоились, поняв, что это не преисподняя, а всего лишь древнее захоронение, своеобразные склепы. В стенах пещеры были выдолблены ниши, в которых стояли каменные кресла, с восседавшими на них покойниками, вернее их скелетами. На самом большом кресле, как на троне, покоился сидя, видимо, кто-то очень важный, при жизни, об этом говорила расписная отделка его каменного трона. Урядник Малухин, заикающимся голосом, поостерёг всех. — Господа офицеры, ненадобно бы, беспокоить прах усопших, грех большой это! Покинуть, надо бы, святое место! Штабс-капитан Залесский оглянулся на него, и сказал, ехидным голосом. — Ну, так и покинь! Сам же быстро, но осторожно, чтобы не развалить скелет, снял с него белый амулет, в виде солнца с драгоценными каменьями. Полковник Худояров, недолго думая, также быстро и аккуратно, изъял из останков рук скелета золотую книжицу, обрамлённую, мелкими бриллиантами. Есаулу Седельникову достался кинжал, с дорогими украшениями, на серебряном поясе. Мы же, с подхорунжим Колоброд, и прапорщиком Мещеряковым, чтобы не остаться обделёнными, позаимствовали золотых безделушек у скелетов рангом пониже. Даже вестовой не удержался, и скромно, стянул золотой перстенёк в крайнем склепе, и положил в карман. Малухин же, пятясь задом, в сторону выхода, истово крестился и читал молитву. — Всё урядник, помянули мы усопших, возвращаемся к трусливому войску! Весело, поторопил его штабс-капитан. Выбравшись из завала, полковник приказал всем выходить из пещеры, и строиться в походную колонну. Отдых был, хотя и недолгим, но все отдохнули и продолжили путь.

К исходу дня перевалили Хребет, и вошли в тайгу, уже в сумерках услыхали впереди лай собак, и сквозь ветви деревьев увидели огоньки. Это было «двоеданское» село, отгороженное от тайги и поскотины жердяной изгородью, и староверский крест, прибитый на воротах, свидетельствовал об этом. Три старца встречали наш отряд у ворот. — С добром, али с худом, люди добрые? Спросил один из них, настороженно, разглядывая вооружённых людей. — С добром, старик! Ответил, приветливо, полковник. — Простите, что потревожили вас, в неурочный час, нужда нас заставила, вот, сбились с дороги, не примите ли на постой, до утра? Говоривший с нами старец, о чём-то пошептался с собратьями, отправив одного в село, и ответил. — Потерпите чуток, ратники, сейчас соберётся народ на сход, и решим всем миром, как быть! Штабс-капитан Залесский выехал вперёд, и надменно, произнёс. — Ты, что дед, из ума выжил, или белены объелся, перед тобой защитники отечества, а ты нам потерпеть! Где ваше гостеприимство? Остыньте, штабс-капитан, и прикусите язык! Тихо, но жёстко, сказал полковник. — А то не будет нам ни ужина, ни тёплого ночлега! На сход пришли две дюжины стариков, и стали задавать вопросы. — Кто вы будете, воины, красные, али белые? Каким ветром вас сюда занесло? — А ты кого бы хотел видеть? Спросил штабс-капитан, недобро, прищурив глаза. — А мы, не хотели бы видеть никого, красные безбожники, а у белых вера ненастоящая, и отмаливаться нам, потом, не отмолиться! Но по людски, вас понять можем, и примем грех на душу, если наш порядок блюсти здесь будете!? Табак не курить, «кукишками» не креститься, не прелюбодействовать, и ружья в хаты не вносить! — Мы согласны! Не раздумывая, сказал полковник.

Старики развели казаков и солдат на постой, по своим домам. Офицеров пригласил к себе старейшина. Он обратился к полковнику Худоярову. — Воевода, жена моя стара, а невестки на сносях, боятся скверны, повели своему стремянному, за вами поухаживать! И кивнул головой, в сторону вестового Тихарева. — Посуду и снедь, а тако же и постель для вас, я ему предоставлю! — Не брезгуй нами, старик, посиди за одним столом, выпей чарку, за помин души, восьмерых мы сегодня потеряли! — Никак не можно нам сие, общение с иноверцами, аки скверна, потребление вина хлебного, сущий грех! — А ты, прочтёшь молитву, дед, вот, у меня есть молитвенник старинный! Полковник вынул золотую книжицу, а старейшина, увидев её, задрожал от страха, и крестясь двумя перстами, творил на старославянском спасительные напевы. — Свят! Свят! Господи спаси и сохрани мя, не дай погинуть, в геенне огненной! Ведомо мне, сие, тропарь Великого Драгомысла! Зачем нарушили вы покой его? Древние боги предков наших покарают вас, грешники!

Ночь в селе не прошла без происшествий, среди служивых нашёлся один охотник до женского пола, и жестоко за это поплатился. Бдительный свёкор услыхал подозрительный шорох, и сдавленный вскрик невестки, казак, насильничал её в сенях, зажимая несчастной рукою рот, сильный удар топора, сзади, развалил его череп надвое.

Полковник, утром узнав об этом, в бешенстве отдал приказ. — Штабс-капитан, наведите порядок! И, этот польский упырь, навёл. Мне тоже пришлось принять участие в этой бойне, всё ещё не могу прийти в себя и успокоиться. Да, ранее мне приходилось убивать людей, но в бою, а тут были старики, женщины и дети, которые, кричали, плакали. Мы расстреляли посреди улицы всех жителей деревни!

Миша, потрясённый прочитанным, задумчиво, закрыл блокнот, это были последние строки, написанные подпоручиком Ремезовым, так как сам он и остальные каратели, были вскоре справедливо убиты «чёрными капюшонами». Рассказ участкового Храпова и дневник Ремезова совпадали в главном, и он не сомневался, что речь идёт об одном и том селе. Фёдор Ипполитович поднял голову, совершенно гладкую, без единого волоска, и полностью оправдывающую его прозвище, от окуляров прибора, кашлянул, и записывая результаты экспертизы, проговорил. — И так, молодой человек, могу с полной уверенностью утверждать, что образцы совершенно идентичны, и отстреливались из одного оружия! — Благодарю вас, Фёдор Ипполитович, сказал, вставая, Миша, эти сведения очень важны для нас, позвольте откланяться! И вышел на улицу.

Новые сведения давали тему для размышлений, и Миша сопоставлял на ходу факты. И так, прохожий за мотоциклом Селуянова, не известно кто он по паспорту, но будем именовать его Залесским. Малухины, по дневнику Ремезова, не являются наследниками похищенных раритетов из древнего захоронения, но кара коснулась их. Будем с этим разбираться, и условно, считать их родственниками урядника Малухина. Далее, там мелькнуло слово стремянной, а не является ли Стремянной из Пикушки потомком Тихарева? Надо ещё раз смотреть старые дела, не мелькнут ли фамилии Худояров и Седельников! Не выходят из ума «чёрные капюшоны», мы совсем о них ничего не знаем, а стоило бы! Ведь голову можно отдать на отсечение, что разграбление могилы Драгомысла, является камнем преткновения! А вот, и райбольница, Миша пришёл навестить своих раненых товарищей.

Медсестра в регистратуре, недовольным тоном, на просьбу Миши отвечала. — Это возмутительно, так же как в полиции, у нас существует свой порядок, и есть определённое время посещений! У нас не дом свиданий, а больница! К Шашкову вообще никого не допускают, он в реанимации, в тяжёлом состоянии, находится в коме. А от Зыкина, только, что ушла ваша сотрудница, пусть он ранен в ногу, но он тоже нуждается в покое!

Мише, после обращения его к лечащему врачу Зыкина, по настоянию, в интересах следствия, было разрешено посетить больного, сроком не более пяти минут. Капитан Зыкин, увидев Мишу, как ни странно обрадовался. — О Кузменков, проходи скорее, садись вот, на стул! Сам поднялся, и сел на кровати. — Лежу тут один, как сыч, хоть волком вой, со скуки! — Здравия желаю, товарищ капитан, простите, а вам можно так садиться!? — Ты это брось, мы не в строю, давай запросто, я Николай, а тебя как зовут? Миша назвался. — Ну, вот и славно Миша, я с первого дня скакаю по палате, прошу принести мне костыли, так говорят рано, лежать положено! Видишь, как нас приласкали, Вене Шашкову, прямо в грудь, сволочь, пулю засадил, говорят, всё ещё без сознания, выжил бы! Ну, рассказывай, как там у вас дела продвигаются? Ко мне сейчас Верка заходила, наша «государева леди», так какой с ней разговор! Миша, сосредоточился, помня о времени отпущенному ему, и спросил. — Коля, куда вы ездили? Как, стрелявший, мог об этом узнать? Никто посторонний не мог слышать ваш маршрут, чтобы устроить засаду? Меня это интересует потому, что в меня тоже стреляли, там, в Нениловом Скиту, и пульки наши выпущены с одного ствола! Неужели, кто-то окопался в нашем ведомстве, весьма не нужный? — Да, ты что, Миша? Удивлённо, промолвил Зыкин, и серьёзно задумался. — Знаешь, что-то не припомню, посторонних, даже близко не было! А ты прав, нападения на нас не похожи на случайность, кто-то очень не хочет, чтобы мы нашли убийцу! А ездили мы с Веней в Каменное урочище, на бывшую зону, старуха Малухина там срок отбывала, по пятьдесят восьмой, а после, будучи на вольном поселении, работала там посудомойкой, на кухне!

Странное дело, у Миши, вдруг, возникло неуверенное подозрение, что его «пасут», ещё там, на выходе из больницы, его взгляд поймал девушку, в джинсовом костюме, и тёмных очках. Она, едва встретившись с ним глазами, мгновенно, опустила их в свою дамскую сумочку, якобы, срочно что-то там проверить. Он шёл в райотдел с докладом, при повороте на улицу Пролетарскую, краем глаза, снова заметил её, которая, сделала вид спешащей по своим делам женщины. А в третий раз, его внимание привлёк непонятный шум сзади, как оказалось, создаваемый невоспитанным пацаном, брякающим на ходу, палкой по штакетинам. Он оглянулся так быстро, что идущая позади него незнакомка, та самая, растерялась, и наигранно равнодушно, остановилась и уставилась в рекламный щит, на мебельном магазине. Нужно было что-то предпринять, Миша не мог оставить своё подозрение без проверки. Впереди, справа, был дом с проходным двором, и он быстро повернул под арку, и сразу перешёл на бег, стараясь изо всех сил, по параллельной улице, незаметно, выйти в тыл неотвязчивой незнакомке. Его трюк не принёс результата, выглянув из-за угла, он, на удивление себе, не обнаружил своей преследовательницы, она, как будь-то, растворилась. Он, озадаченно развернулся, и пошёл обратным путём, который только что проделал, размышляя на ходу, неужели я ошибся, и это была не слежка, или, всё-таки, она разгадала мой манёвр, и скрылась!

Конец ознакомительного фрагмента.