Воспоминание. Сборник стихов в пяти частях

Владимир Иванович Кочев, 2020

Владимир Иванович Кочев – писатель, поэт, публицист, человек непростой судьбы. Сын репрессированного крестьянина, разделивший вместе со своими родителями судьбу миллионов людей, пережил в детстве скитания и голод. Потерял отца и почти всех старших родственников-мужчин в Великой Отечественной войне. Вырос патриотом своей страны. Владимир Иванович рассказывает в стихах и прозе обо всем, что его волнует – истории, современности, науке, житейской мудрости, любви.Содержит нецензурную брань.

Если Родина в опасности

«Если Родина в опасности, значит, всем идти на фронт»

(Слова суровые Высоцкого)

Обо мне

Родился в 29 июня 1930 года в селе Затеча нынешней Курганской области, недалеко от старинного православного городка Далматово. В 1918 году Далматово с боями заняли белые. Отцу было 17 лет, он ушел с красными. Участвовал в исторических боях, штурмовал Перекоп. В 1930 году большое семейство моего «дёдо» раскулачили по третьей категории. Это значит — выгнали, в чём был одет. Катись отсель. В это же время родился и я — не ко времени. Мы скитались по глухим закоулкам Урала. Со справкой раскулаченного на работу не принимали. По современным меркам, я должен был в тех условиях тихо помереть. Но я жил хорошо, досыта пил мамино молоко. А отец, обладая медвежьей силой, легко и быстро на каждом лесоповале строил землянку и печь-каменку. Но однажды отца арестовали — он предъявил свою наградную книжку, а там была подпись главкома Троцкого. Это было начало тридцатых годов, время истребления троцкистов. Отец снова попал на лесоповал, но под охраной и на голодный паёк. Он умирал, но выжил, в 1936 году вернулся. Выжили и мы, но младшая сестрёнка Галя померла.

С этого момента началась моя счастливая жизнь. Отец азартно работал, не умел хранить зло, был по характеру шутник. Стахановец был, его фото висело на доске почёта, хорошо зарабатывал. Кулаку, работящему крестьянину, город легко поддавался. Летом мы ездили в деревню разнаряженные, сытые. Это не нравилось властям. В 1937 году неожиданно арестовали дядю Александра. Он, раскулаченный, устроился пильщиком в Далматово. Александр отсидит семь лет, освободится, измождённый напросится на фронт и погибнет в сорок пятом под Берлином при штурме Зееловских высот.

«Иди, папка, добровольцем, шинель дадут», — такими наивными словами я провожал его на фронт. Под Москвой их зенитный расчёт сбил семь бомбардировщиков. Отец погиб в сорок втором под Ржевом. Я тяжело в двенадцать лет переживал гибель отца, казалось, всё кончилось. Это было самое тяжелое время. Мать умирала, у неё была дистрофия второй степени (а третья — необратимая). Пришла весна, появилась лебеда, картошка по обочинам дорог, мы выжили. Но рана, полученная в детстве, не заживает до сих пор.

Школа — второстепенное занятие. Главным была война. На военном деле мы считали себя солдатами. Из семерых близких родственников-мужчин вернулся лишь один дядя Андрей с орденами Славы и тяжелым ранением. Он штрафник, командир взвода разведки. Он был мой Бог. Я ходил с ним, как адъютант, он опирался на тросточку, при этом награды приятно позванивали, как колокольчики. В седьмом классе мы, уже окрепшие физически, стали подрабатывать на разгрузке вагонов на станции Шарташ. Учились плохо, учителя нас ненавидели. Я оставил школу, работал-подрабатывал, доучивался в вечерней школе. Там учителя нас жалели, любили как детей.

Подошло время служить в армии. Был выбор: институт или военное училище. Три года в Челябинском авиационном училище — нелегкая служба, но это было моё желание. Я помнил дядю Андрея в военной форме и с орденами. Это было красиво, красиво было и ранение, и тросточка, на которую он опирался.

Меня выбрали комсоргом, но на втором курсе мне напомнили, что мой дядя — враг народа. В Свердловске вызвали мою мать и долго беседовали: мол, не враждебно ли я воспитан к Советской власти. Да нет же! А заложил в меня любовь к жизни мой папка. Несмотря на сталинскую несправедливость, он не был озлоблен. Я сейчас понимаю его. Отец, хлебнувший лиха, был мудр. Не Сталин главный с его пороками, а Родина, вечная мать. Я успешно служил на Дальнем Востоке. Имел спортивные успехи: чемпион второй воздушной армии по офицерскому многоборью. Был на ответственной должности — начальник передающего центра армии. Подошло время для присвоения очередного звания, а звание мне не повысили. Сработала чёрная метка — дядя враг народа, родители раскулачены. Шел 1956 год, ушли сталинские времена, всё менялось, но пока не изменилось. Я «взорвался», подал рапорт на увольнение, заявил: «Начнётся война — умру за Родину, как мой отец и дядьки».

На «гражданке» я встретил удивительную девушку. Она была студенткой мединститута, сразу же повела меня в ЗАГС. Я принял её командование. С тех пор прожили мы с Тамарой Григорьевной вот уже 61 год, вырастили двоих сыновей, есть внуки. Я легко перестроился — с интересом работал на инженерных технических должностях, и это оказалось моё дело.

Я люблю Родину, по убеждениям — марксист, но верю в Христа и Совесть. Осуждаю сталинские репрессии, ненавижу Ельцина, восхищаюсь мудростью, жизненной силой Путина. Всё это я выложил в своей книге «Сожжённая рукопись» и написал сборник стихов. Проза — это мысль, а стих — это чувство, чувство истинно.

В.И. Кочев

***

Основная идея стихов — это участие репрессированных в Великой Отечественной войне. Сталинские репрессии раскололи народ СССР. Страна была ослаблена. «Россия — колосс на глиняных ногах», — утверждал Гитлер. Ошибся фашист. Началась война — всеобщее горе, и произошло чудо. Народ объединился. Оскорблённый, обиженный, униженный, раскулаченный ссыльный мужик воевал вместе с коммунистом. А заключённый сталинских лагерей шел в штрафники — смертники. Все воевали за Родину — Советский союз. Родина — это дом, семья, деревня. Это свято и едино. Уходит поколение, пережившее войну; история забывается, искажается. Либеральный писатель принижает заслуги СССР, России в войне. Трагедию плена в начале войны они называют коллаборационизмом — предательством. Якобы пять миллионов красноармейцев добровольно перешли на сторону врага. В такую черноту окрашивают репрессированного, раскулаченного мужика, гражданина СССР. А так ли это было? Да, пленено пять миллионов, но красноармейцы не сдавались, а попадали в плен, измождённые раненые, расстрелявшие снаряды, патроны. Две трети из всех пленных умерли от голода, вшей, болезней, истязаний. Выжила в мучениях лишь одна треть. А всем им предлагалась сытая жизнь — служба во вторых эшелонах армии Власова. Да, были предатели, но это всего лишь полпроцента от всех пленённых. (один из двухсот пятидесяти). Это ли не героизм красноармейца. А ведь многие из них были репрессированные, раскулаченные мужики. И ещё одно пятно лепят на красноармейца, репрессированного, раскулаченного мужика. Известно, что погоны врага надели девятьсот тысяч граждан СССР. Но кто они были? Там не было пленных красноармейцев. Это была лишь малая часть граждан западной Украины и республик Прибалтики, озлобленных на всех людей. И в то же время вся оккупированная Украина отчаянно воевала в партизанских соединениях Ковпака. Воевали против фашистов и патриоты Прибалтики.

***

Я археолог — летописец,

Пишу о горе, о войне,

Перебираю сотни писем

Погибших в той моей стране.

О рядовых и неизвестных,

Солдат, сгоревших на войне,

О людях, тружениках честных,

Победу делавших стране.

Пишу о штрафниках — изгоях,

Из лагерей ушедших на войну,

Побывших, в сталинских помоях,

Погибших с честью за страну.

И вот бумаги лист исписан,

Ещё страница о войне.

Ожил убитый, он записан,

И радость, горе — всё вдвойне.

И я валюсь, я словно ранен,

Моё спасение — кровать,

Но знаю, утро, день настанет,

И дело надо продолжать.

***

Откололось время довоенное,

Чёрный ворон парит над землёй,

Чёрное время военное,

Затянулось на шее петлёй.

Немец победу уж празднует,

Танки его у Москвы,

Гибнут мужчины отважные,

Братья и наши отцы.

Тыл, как в бою, напрягается,

Каждый рабочий — солдат,

Мальчик мужчиной считается,

Тянет со всеми канат.

Пережили мы дни лихолетья,

Не упали, а встали с колен,

Будут помнить потомки столетия

Героизм и гибельный плен.

Прогремели салюты победные,

Позабыть бы то горе — войну,

Преходяще, все вечное бренное,

Снова солнце согрело страну.

Гибли отцы за победу,

Выживали сироты — сыны,

И кладёт внук на памятник деду

Два цветка в честь Победы-Весны.

1980

***

В сорок первом — небо ясное,

Голубое, с синевой,

И не жаркое, не прохладное,

А беременное войной.

Парк, гамак, пивка бидон —

Что для счастья надо,

Песня, шутка, патефон,

Люди сбились в стадо.

Вот такой был день войны.

Нежная погода.

Встрепенулися отцы,

Чёрная суббота.

Репродуктор говорил,

Люди ждали молча,

Пьяный что-то материл,

Рожу злую корча.

Говорил да говорил —

Много ли продлится,

Хватит, хватит у нас сил,

Все пойдём на фрица.

Наша армия сильна,

Много миллионов,

Пушек, танков до хрена,

Не жалей патронов.

Ворошиловский стрелок

Каждый комсомолец,

Если что — стреляет в лоб,

И штыком умелец.

В каждом взводе — большевик,

Комиссар бесстрашный,

У него слова, как штык

Для врагов опасный.

Нет, не знали мы тогда,

Правду нашу матку,

Была немощна страна,

Вот в чём та загадка.

Настоящий коммунист

В тюрьмах уничтожен,

А замена — аферист,

С партбилетом тоже.

Сила в крепком мужике,

Он был раскулачен,

Кто-то в ссылке, кто в тюрьме,

Срок им всем назначен.

Вот такой был тот расклад,

Гитлер знал всё точно,

Но в Москве шагал парад

И на фронт шел срочно.

Рано Гитлер ликовал,

Идиот убогий,

Душу нашу гад не знал —

Встал медведь на ноги.

Выход партия нашла,

В горе закалённых

В бой за Родину пошла

Рота заключённых.

Добровольно из тюрьмы

Шли штрафные роты,

Шли с Сибири кулаки,

Мастера пехоты.

Коммунисты, кто живой,

Шли из заточенья,

Стали мёртвою стеной,

Дал Сталин разрешенье.

Разрешенье погибать

За страну родную,

Право дал с себя смывать

Грязь его гнилую.

И погнали немчуру,

Так же, как французов

В ту далёкую войну

Пешим, без рейтузов.

Осердившись мы не «жжём»,

Шубу из-за вошей,

Любим Родину — наш дом,

Дом, как мать, хороший.

2000

***

Забыть ли нам год сорок первый?

Судьба решалась под Москвой,

Там гибли люди, рвались нервы,

Стояли насмерть злой стеной.

Отцы погибли под Москвою,

Сложили голову свою,

Сиротами остались мы с тобою,

В уральском каменном краю.

Но если бы остались они живы,

И кто-то б с поля боя убежал,

То где бы был фашист чванливый,

Россию б нашу гад топтал.

Отцы оставили нам память

И совесть чистую свою.

Стоит в Москве гранитный камень,

А души их живут в раю.

Здесь каждый день цветы живые,

Здесь чтут потомки праотцов.

Счастливые и молодые,

Жизнь повторяют вновь и вновь.

Здесь мой отец лежит средь равных,

Он, как и все, сражен в бою,

Тут нет ни младших и не главных —

Все пали за страну свою.

Среди них ссыльные Сибири,

Крестьяне — сталинские кулаки,

Их и ссылали, и садили,

Но своей Родине служили мужики.

Здесь есть у каждого свой номер,

Записан в памяти святой,

Боец погиб, но он не помер,

Мы помним — значит, он живой.

2000

***

Скорбный праздник Великой Победы.

Отковали медали живым,

Ну а мёртвые взяли их беды,

Похоронки раздали родным.

Слава Богу, живут ветераны,

Но их братья убитые спят,

Не болят их смертельные раны,

И их души на землю глядят.

Второпях их, убитых, зарыли,

Безымянный стоит монумент.

Скоро, скоро погибших забыли,

Не хватило для них кинолент.

Только вдовы со стоном поплачут

И тихонько бредут на закат.

Жизнь вдовы потекла бы иначе,

Если б с фронта вернулся солдат,

В сорок пятом, их всех наградили,

Всех участников прошлой войны,

Но погибшим медали забыли,

Мёртвый стоит всего полцены.

Подрастают потомки, их внуки,

И не знают, что дед их герой.

Так Христос на себя принял муки,

От беды заслонил всех собой.

Их медали отдайте потомкам,

После смерти отцов наградив.

Ну а скорбь отдадим похоронкам,

Верность и честь возродив,

Пусть внучонок на праздник наденет

Ту медаль, что их дед не носил.

Временем прошлым, войною повеет,

Славу добрую дед заслужил.

Молодые солдаты пусть знают,

Что убитых в войне не сдают,

Их посмертно за бой награждают,

Ну а семьям осанну поют.

1970

***

Год сорок пятый, победный апрель,

Под Берлином — орудия, танки,

Воздух рвёт пулемётная трель,

Но и слышится голос тальянки.

Штурм последний, вперёд и ура,

Где ты русская наша удача!

Гимнастёрка намокла от бега, жара,

Победить врага — наша задача.

Из укрытия смертью кидается враг,

Но лавина преграду ломает.

До Победы остался лишь маленький шаг,

Каждый встретить Победу мечтает.

И кому-то удастся живому дойти,

До Победы — последнего шага.

Счастье жить и дышать обрести,

И медаль боевую «Отвага».

Под Берлином схоронен советский солдат,

Там лежит Александр — мой дядя,

Всем погибшим — товарищ и брат,

Помнить каждого, каждого надо.

Уж полвека ушло, укатилось,

Нет врагов, есть партнёры, друзья,

Племя новое появилось,

Но и память о прошлом жива.

Под Берлином есть камень могильный,

300 тысяч советских солдат,

Обретает Победу не сильный —

Тот народ, где в беде — каждый брат.

Всех сравняла земля и Победа,

Заключённый, кулак, коммунист,

Цельность Родины было их кредо,

Помни прошлое юный турист.

***

Горе случилось в стране,

Воевали за Родину все,

Мужики, перенёсшие горе репрессий,

Коммунисты на смерть шли все вместе.

Отец

Кочев Иван Василевич, в юности участник штурма Перекопа, в 1930 году репрессирован, узник сталинских лагерей, доброволец. Смертельно ранен под Ржевом, похоронен в Москве.

Мои близкие родственники

Усольцев Григорий Васильевич. В 1930 году семья репрессирована. Смертельно ранен в атаке при прорыве блокады Ленинграда. Погиб девятнадцати лет. В 1930 году его семья была репрессирована. Брат его, Усольцев Александр Васильевич, бывший «враг народа», доброволец, смертельно ранен в атаке, при штурме Зееловских высот под Берлином, тридцать двух лет от роду.

Кочев Федюнька, погиб восемнадцати лет в 1941 году. Семья в 1930 году репрессирована.

Вахрушев Дмитрий, участник Гражданской войны. В 1930

году репрессирован, погиб в 1942 году.

Кочев Константин Захарович, лейтенант, погиб в Сталинграде в 1942 г. Его брат Кочев Дмитрий Захарович, разведчик, погиб 1944 г, выполняя задание, похоронен на берегу реки Прут (Болгария). Их семья покинула деревню, опасаясь коллективизации.

Белоглазов Митя, познавший голод, нужду коллективизации,

красноармеец лыжного десанта, погиб в атаке в 1942 году.

Усольцев Андрей Васильевич. В 1930 г семья репрессирована.

Вернулся с войны с орденами Славы, тяжелым ранением.

Булдаков Григорий Гурьянович, познавший нужду деревни,

свидетель репрессий 1937 года. Воевал с первого и до

последнего дня, дважды ранен.

***

На Руси нашей далёкой

Предки гибли за свой кров,

Память — памятник высокий,

Им оставлен был за кровь.

Перед боем в бане мылись.

Полотняное бельё,

Чтобы раны не гноились,

Каждый думал о своём.

Перед образом молились,

Не хранили в сердце зла,

Перед смертью не страшились,

Была светлая душа.

Павших с честью хоронили,

Деревянный сверху крест,

Скоро памятники гнили,

Не хранилась злая месть.

На Руси не ставят камни,

На могилы праотцов.

Перед Богом все мы равны,

Одноцветна красна кровь.

Только память и легенда,

Словно вечная река,

Забывают скоро смерда,

Помнят павшего века.

***

Год голодный — сорок третий,

Я пацан — двенадцать лет.

Мы давно уже не дети,

Нахлебались разных бед.

Дяди все в бою на фронте,

И отец уже погиб.

Только дядюшка Леонтий,

Давно в лагере сидит.

Город зимний и военный,

Люди все настороже.

Вот старик упал степенный,

Снег закуржил в бороде,

Поднимают — бесполезно.

Значит умер, отошел.

Спи пока в снегу болезный,

И народ, спеша, пошел.

Припоздать нельзя — посадят,

За минуту — много лет.

На заводе танки ладят,

Фронтовой военный хлеб.

Я иду, стучу подошвой —

Деревянные они,

Дали нам их в праздник прошлый,

Мы сироты пацаны.

Хоть не сдохли, ну и ладно,

В бой ушли на смерть отцы,

Не сложилась жизнь складно,

Но мы совестью чисты.

Пятьдесят и пятый годик

Минул с той лихой поры,

Все мы те же, те же, вроде,

Беды новые пришли.

Оболтали нас, блаженных,

Отобрали кошелёк.

Пострашнее лет военных,

Преподали нам урок.

Было всё в военном детстве —

Смерть и голод, холода,

Только с подлостью в соседстве

Не случалось жить тогда.

Не дождётесь — мы не сдохнем,

На колени не падём,

Если что, умрём, не охнем,

Но и вас с собой возьмём.

Время зло с добром тасует,

Выживает, кто светлей.

Вор, воруя, не минует,

Подлой участи своей.

1993

***

Под Ржевом, на исходе боя,

Смертельно ранен мой отец,

Но не упал, он бился стоя,

Летел в врага в ответ свинец.

И девять суток, умирая,

Он ехал в госпиталь в Москву,

И думал, боль превозмогая,

Как я беду перенесу.

Какие ум терзали мысли,

Когда стоял он на краю,

Со всех сторон враги нависли,

Господь уж ждёт святых в раю.

Я знаю, думал он о доме,

Он думал, думал обо мне,

Нет у него, и у меня нет, кроме,

Мы виделись, встречались в своём сне.

Глазами слал любовь из рая,

Без слов о жизни говорил,

И я, в ответ ему кивая,

Ту силу папкину копил.

Осталась мама век вдовою,

Не изреветь печальных слез.

Война с реальною судьбою,

И нет в ней розовеньких грёз.

Но мой отец душой не умер,

Он приходил ко мне во сне,

И передал врождённый юмор,

Чтоб жизнь любил я, жил вдвойне.

Сегодня я в два раза старше,

Отца, погибшего в войне

Мы рядышком, всегда на марше,

И я живу, любя вдвойне.

2012

***

Заметает время быль ушедшую,

Словно снегом холодит,

Живы вы, безвременно ушедшие,

Память душу бередит.

Помню ту быль по рассказам,

То поведал отец, уходя,

Верю последним наказам,

Чту наших предков дела.

Ты в далёком году — восемнадцатом,

Шлём красноармейца одел,

Восемнадцати лет в девятнадцатом

Был бесшабашен и смел.

А в тридцатом нас всех обездолили,

Чёрный год пришел — тридцать седьмой,

Воевать в сорок первом позволили,

Красноармейцем ушел в мир иной.

Насмерть бьёт шальное горе,

Кто убит, не виноват.

Бушевало сине море,

Разрядился злой заряд.

Помню у суки глаза человечьи —

Скрывала щенков от людей,

От умных да бессердечных,

Красивых, чванливых свиней.

Так же мать нас по-собачьи

Укрывала от злобных людей,

Власти пинали лежачих,

Прав был тот, кто сильней.

Здесь цветы на лугах золотые,

А на небе лазурная синь,

У нас тоже глаза голубые,

Да нам бросили в душу полынь.

Мать — Россия злом болела,

Нет, такое не забыть,

И хулить её не дело,

В сердце зло на мать хранить.

Листики к солнышку тянутся,

А земля — материнская грудь,

Мы уйдём — корни предков останутся,

Наша вольётся в них суть.

2000

***

Под камнем — памятником вечным,

Под вечным плачущим огнём

Теплом овеяны сердечным,

Солдаты спят последним сном.

Московский старый крематорий,

Шестнадцать тысяч здесь солдат,

Защитников столицы в сборе,

Они тут все, как друг и брат.

Тут каждый день цветы живые,

Здесь чтут потомки праотцов,

Счастливые и молодые

Жизнь повторяют вновь и вновь.

Здесь наш отец лежит средь равных,

Он, как и все, сражен в бою,

Тут нет ни младших и ни главных,

Все пали за страну свою.

Судьба — заложница предтечи,

Отыщет всех везде, всегда.

Не знал Иван с села Затечи,

Что здесь пропишут навсегда.

И есть у каждого свой номер —

Записан в памяти святой,

Солдат погиб, но он не помер,

Мы помним — значит, он живой.

Не знал Иван, что его внучка,

Придёт на вечный огонёк

И её трепетная ручка,

Возложит на гранит цветок.

Она артистка из Большого,

Живёт и трудится в Москве,

С Урала хмурого седого.

А родина? — Их стало две.

Вот так судьба распорядилась,

Село Затеча и Москва,

Жизнь внуков светло изменилась,

И память добрая жива.

Отцу

***

Сорок первый, сорок пятый.

Тело прожжено клеймом,

Где же вы бойцы, ребята,

Битые, убитые свинцом.

Каждый шел под пули первый,

Не было в бою вторых,

Водкою подстёгивали нервы,

С хлебом полстакана фронтовых.

В тыл вносили на носилках —

Санитаркам по пятнадцать лет.

Слезы стыли на косынках,

Жены приняли обет.

Покалеченных носить не успевали,

Гиблых зарывали кое-как,

Битых наспех починяли,

Снова был готов боец для драк.

Кончилась беда, мы победили,

Разогнули, наконец, свой стан.

С горя, радости те фронтовые пили,

Помирали от той водки и от ран.

Мы, потомки, пьём не по приказу,

Вымираем, как в войну,

В генах носим ту заразу,

Побеждает враг страну.

Обошел нас, пьяных, с тыла,

Взяли то, что отстояли вы,

Снова ранена Россия,

Гибли вы за что, отцы?

1995

***

Склоним головы перед павшими,

Перед теми, кто не пришел,

Перед смертью не убежавшими,

Перед теми, кто прямо шел.

Мы Федюнькой его называли,

Дорогого в семье пацана,

Но случилась война, и призвали,

Форму надели бойца.

Он родился в крестьянском семействе,

Вскоре высланной прочь из села,

Кто виновен в том чёрном злодействе —

Сталин великий — исчадие зла.

Не успел дорасти, доучиться,

Бородой обрасти, возмужать,

Не успел погулять и жениться,

Семена по земле разбросать.

Письмецо в треугольном конверте,

Отписал, отправляясь на фронт.

Был ли свидетель той смерти?

Бог да услышал тот стон.

Может, бился солдат в окруженье,

Шел в атаку в цепи со штыком,

Был сражен и упал на колени,

Но я знаю — не стал холуём.

Он из нашей породы, из крепких,

Деревенских, своих мужиков,

Самородков, как золото редких,

Работящих крестьян — кулаков.

***

Война, война, давно то было,

А помнится, как всё вчера,

Фронтовики, трудяги тыла,

В Победный день кричали мы ура.

Война проверила на прочность

Социалистический конгломерат,

Единство наций и порочность,

Россия — всем народам мать.

Сильна Россия оказалась,

Единая, несокрушимая в беде,

Израненная, смело защищалась,

Свободной стала, хоть в узде.

Всех, всех Россия одолела,

С колен привстала и пошла,

От горя, ран переболела,

Ушла от робости и зла.

Сегодня нет былой России,

Она разрушилась сама,

То ли конец её миссии,

То ли в марксизме кутерьма.

Войной Россию не сломали,

Она бесстрашна и сильна,

Её обманом обуздали,

Россия-мать сейчас больна.

Больна душой своей широкой

На перепутье двух дорог,

Катиться в пропасть по пологой,

Иль вверх карабкаться, где Бог.

Не предсказать, что будет завтра,

Зависит всё от нас самих,

Кто хочет хлеб с икрой на завтрак,

Трудиться должен за двоих.

1995

***

Детство выросло в бараке,

Худо, бедно, да своё,

Набирались ума в драке,

По подвалам, где темно.

Непослушных били в рёбра,

Помню, били и меня.

Дворовая стая — шобла

Ублажала вожака.

Сильный в сваре, кто подлее, —

Кучей все на одного.

Только я его смелее

Там, где подлому слабо.

Все из поджигов стреляли,

Он за деревом стоял,

С вышки прыгать когда стали,

Он заранее сбежал.

И сошлись мы с ним однажды

Без его лихих дружков,

Я успел ударить дважды,

Он сбежал без лишних слов.

Где ты, время молодое…

Носим длинные штаны,

На дворе уж всё другое,

Да остались те же мы.

Был партийным подхалимом,

Бывший наш дворовый вождь.

Прохожу брезгливо мимо,

Для меня он просто вошь.

Не стоит судьба на месте,

Пробегают мимо дни,

Снова души наши крестят,

Поменялись внешне мы.

Снова подлого я встретил,

Друга детства моего,

Он теперь сидит в карете,

И охрана от врагов.

Партию советскую ругает,

Ни с чего вдруг стал богат,

Честных, бедных обирает,

И почти что депутат.

Нет, не зря тогда я треснул,

Злую морду кулаком,

Обругал словцом известным,

Только так борись со злом.

В детстве были мы смелее,

Подлость били, как в бою,

Подлый стал теперь наглее,

Подчинились мы ему.

1994

***

Мы не знали тогда в сорок первом,

Что такое война,

Что она бьёт по нервам,

Бесконечна она.

Били нас где-то с краю,

Боль в тылы не дошла,

Словно, к Первому мая,

Собиралась страна.

Сорок второй навалился,

Будто с железом мешок,

Страх в домах поселился,

Души сковывал шок.

На отца похоронка

Подошла в Новый год,

С плеч упала котомка,

Что, как жизнь я берег.

Лёгкость в теле пустая,

К смерти ноги идут,

Грязь по горло густая,

Нас к Победе зовут.

В сорок третьем на гору

Забрались мертвецы,

Нам бы в пору лишь в нору,

Но вперёд всем ползти.

Сорок четвёртый — год светлый,

Словно утро весной,

С орденами военный

Пришел дядька хромой.

Сорок пятый — день ясный,

Больше нет в мире зла,

Снился мне сон ужасный,

Будто мать умерла.

Нам казалось — Победа,

Как в спектакле конец,

Нет, прошло уж полвека,

А болит тот рубец.

***

Отчего бессмертна ты Россия,

Ты, как матушка, всем нам нужна,

Такова твоя миссия,

Русским и нерусским ты родня.

Еще раз вспомним годы лихолетья,

России горе и позор,

Один лишь факт двадцатого столетья —

Кровавый сталинский топор.

Так вспомните и содрогнитесь, люди,

Всех тех погибших в ссылках, лагерях,

Ведь вы потомки — нынешние судьи,

Не повторись же в душах наших страх.

2000

Перед Великой Отечественной войной:

Из 5 маршалов 3 расстреляно,

Из 16 командующих армий 14 расстреляно,

Из 8 флагманов флота 8 расстреляно,

Из 67 командиров корпусов 60 расстреляно,

Из 199 командиров дивизий 196 расстреляно.

***

Кто такой товарищ Сталин,

Иероглиф, как прочтёшь,

Ангел, высечен из стали,

Потайной в кармане нож.

Наградим — медаль героя

Его образ заслужил,

И припомним наше горе,

Сталин свой народ губил.

Раскрестьянил мать-деревню,

Работящих разорял,

Быт нарушил добрый древний,

Православие проклял.

Съезд семнадцатый прикончил,

Делегатов тех убил.

Тайно вывез к смерти ночью,

Параноик и дебил.

Обезглавил своё войско —

Командиров расстрелял,

Как святоша, жил без лоска,

Маску ночью лишь снимал.

И жена его Надежда

Пулей кончила себя,

Наша плоть — души одежда,

Вспомним, бедную, любя.

Кто ты — наказанье Божье

Или Дьявол во плоти,

Нет в портретах его рожи,

Господи, подобие не повтори.

2000

***

Единство победило зло

Кто знает, что была война с фашистским гадом?

Мы истекали кровью, гибли в той войне,

А смерть прохаживалась рядом,

Тогда мы жили все в одной стране.

Шестнадцать собранных республик,

Велик был наш СССР,

Единая валюта — наш советский рублик,

Всем пролетариям пример.

Но были и изъяны в верхних эшелонах,

Товарищ Сталин наверху стоял,

В Сибирь на каторгу в вагонах,

Трудяг-крестьян из деревень ссылал.

За власть боролся наш товарищ Сталин,

Троцкистов — конкурентов расстрелял,

Таков он был единовластный барин,

Страну террором запугал,

Политбюро — верхушку — свою свиту,

Достойных самых лучших расстрелял,

И Армию — народную защиту,

Арестами, террором ослаблял.

Расколот был народ перед войною —

Москва и ссыльная Сибирь,

Но жизнь была среди людей не злою,

Трудились все, народ наш богатырь.

И началась война с фашизмом,

Внезапно враг на нас напал,

Адольф был идиотом и артистом,

Иосифа Виссарионовича, как шулер, обыграл.

Ослаблена страна — расстреляны и в ссылке командиры,

И Сталин запоздавшие приказы отдаёт,

А по земле — немецкие мундиры,

Большая вошь на нас ползёт.

Почти вся наша кадровая армия разбита,

И многие попали в плен,

Сдавайтесь — ваша карта бита,

Отныне вы рабы, не встанете с колен.

Безумный враг у стен столицы,

Защита — надолбы и рвы,

Суровые отчаянные лица,

У ополченцев — жителей Москвы.

И в этот трудный час сражений,

Спасла столицу ссыльная Сибирь,

Командовал войсками Жуков гений,

И погибал мужик простой, душою богатырь.

Вчерашний ссыльный, заключённый,

Интеллигент и коммунист —

Сплотился весь народ, как обречённый,

И дрогнул, отступил фашист.

Москву — столицу отстояли,

А значит, и Отечество, свой кров,

Врага — фашиста отогнали,

Пролив в сраженьях свою кровь.

Но переломный год под Сталинградом,

Случился, лишь в сорок втором,

Как злым волкам устроили засаду

И окружение, разгром.

Там шли бои страшнее, чем в столице,

И Волга нашей кровью облилась,

И каждый насмерть должен биться,

И погибали, не простясь.

Исход боёв решал солдат — умелец,

В кровавой схватке с бешеным врагом,

Но кто был тот красноармеец,

Герой — забыт историей потом.

Здесь первыми стояли добровольцы,

Штрафник из ссылок сталинских и лагерей,

Не коммунисты и не комсомольцы,

А жертвы сталинских властей.

Им Сталин дал, как гладиаторам, почётно

Возможность с честью умереть,

И воевали штрафники охотно,

Чтобы с себя и с Родины позор стереть.

Ушли вперёд советские пехоты,

В Берлине завершили свой поход,

Чеканя шаг, прошли парадом роты,

Война в истории — горящий эпизод.

Не может мира быть с фашистом,

Он ненавидит человечество — людей,

Их фюрер был авантюристом,

Его идеология — инстинкт зверей.

Но в чём же героизм был советского народа,

Победа — это да, само собой,

Но главное — мы не злобливая и гордая порода,

В беде сплотились, стали непреступною стеной.

Мы все едины были в горе,

Татарин, русский и грузин,

И коммунист, и ЗЭК в неволе —

Земли советский гражданин.

За родину, под руководством Сталина фанатика

Шел лётчик-смертник на таран,

Враги отчаянных боялись,

Огонь души от Бога дан,

Другое время, радости и беды,

Ушли те люди на покой,

Пельмени и горчица в праздник на обеды,

Теперь другой стал времени судьёй.

Но как поймёт он наше время,

Ведь правда есть у каждого своя,

Вперёд, друзья, и ноги в стремя,

Ищите истину, ведь истина единственна одна.

2000

***

Попали в плен, но и в плену не сдались

Внезапная война, год сорок первый.

Окружены Советские войска,

Стреляют, убивают, на пределе нервы,

Течёт кровавая река.

Стоят, разбиты эшелоны,

Голодные солдаты, пищи нет и нет воды,

Закончились снаряды, нет патронов,

Обстрел со стороны орды.

Приказ Главкома — насмерть биться,

Стоять, стоять, ни вспять назад,

Кто струсил, отступил, боится,

А паникера расстрелять.

Наивный был приказ Главкома,

Генсек товарищ Сталин суть не понимал,

Ведь есть приём и против лома,

Но Сталин в мыслях опоздал.

Коль проиграли — сели в лужу,

Ищи ошибки, промахи свои,

Маневр тактический был нужен,

Отход и арьергардные умелые бои.

Вот так бездарно красноармейцы по приказу гибли,

Полуживых погнали пешим строём в плен,

А раненых безжалостно добили,

И комиссаров, коммунистов расстреляли возле стен.

Кто виноват, выходит — Сталин,

Обученную кадровую Армию убил.

Самонадеянность, идиотизм голову вскружили,

Своей России снова навредил.

Пусть говорят, что красноармейцы сдались,

Они не сдались, а попали в плен,

Все, кто живой, сопротивлялись,

Две третьих пленных успокоил тлен.

Лишь треть полуживых в живых остались,

И выжили назло врагу,

Согласие служить врагу не дали…

Сдержать слезу я не могу.

Лишь полпроцента от всех пленных,

Служили Власову — предателю, врагу,

Давно у бога души убиенных.

Сдержать слезу я не могу.

2010

Попали в плен 4,5 миллиона.

Погибло — умерло в плену 3 миллиона.

Но известна правда: погоны врага надели около миллиона бывших граждан СССР.Нет, это не пленные красноармейцы, это злобные добровольцы с Западной Украины и Прибалтийских республик. Но не забудем и патриотов Украины, ушедших в партизанские отряды героя СССР Ковпака.

***

Зачем же вождь наш, «добрый» Сталин,

Людей своих уничтожал,

А сам, как хлебосольный барин

Себя святошей представлял,

Неисчислимы его жертвы,

Забит крестьянский генофонд,

Не упрекнёт в могиле мёртвый,

Сомкнулся с ночью горизонт.

Но его славят за успехи,

За подвиги в войне,

Прощают «мелкие огрехи»,

Поют осанну ему и всей стране.

Успехи были бы другие,

Когда б другой был вождь у нас,

Дела вершились бы благие,

И без жестокости и без прикрас

И не пропала бы деревня,

С ней надо было торговать,

Она — источник блага древний,

Коль помогать ей, не мешать.

Поднялся бы и без террора город,

Умелый трудовой народ,

И не случился бы и голод,

На пашне б не был недород,

И не было бы ссылок и расстрелов,

Несчастных судеб тысяч деревень,

Не расстреляли бы военных смелых,

Закон не подменил бы сталинский кистень.

Зачем же Сталин убивал военных,

Живых вогнал в животный страх,

И на ученьях предвоенных,

Уже наметился грядущий крах.

Почти три миллиона в окруженье

Попало в первый год войны.

Так продолжалось истребленье,

Так гибли славные сыны.

Но сам солдат сражался честно,

Был дан приказ — не отступал,

Ждала их смерть и неизвестность,

Противник безоружных окружал,

Стратегию маневра и отхода,

Товарищ Сталин в семинарии не проходил,

А маршалов достойных из народа

Перед войной ещё убил.

Запуганы расстрелом командиры,

А сверху Сталин — дилетант,

Их жизнями задраивали дыры,

Полком командовал сержант.

Враг под Москвой, и армия разбита,

А сверху над страной — не тот,

Стоял он у разбитого корыта,

Но как один поднялся весь народ.

Всё до Москвы занял противник сильный,

Но за Уралом есть ещё Сибирь,

Там лагеря, народ томится ссыльный,

Колючкой обозначена та ширь

Когда беда случилась в сорок первом

И весь народ поднялся как один,

И каждый шел под пули первый,

За Родину сражался гражданин.

В боях погибли миллионы,

Но одолели подлого врага

Вперед за Сталина стремились батальоны

***

Где ты, память бойцу заключённому,

Штрафнику добровольцу войны,

Гладиатору обречённому,

Мы вас помним, России сыны.

Склоним головы перед павшими,

Перед тем, кто с войны не пришел,

Нашу Родину защищавшими,

Перед тем, кто на небо взошел.

Шли в штрафники заключённые,

Добровольно на смерть, на войну,

Безвинные, воли лишенные,

Шли умирать за страну.

Вспомним, как зэк жил в немилости,

В ссылках сталинских, гнил в лагерях,

Голодал, выживал в бережливости,

А в войну, как солдат, воевал.

Погибал за советскую родину,

Добровольно, уйдя в штрафники,

Убивали фашистскую гадину,

Эти сталинские кулаки.

Воевали они без уныния,

И, как черти, лупили врага,

В наступлении — первая линия,

Место в бою штрафника.

А награда им — гибель почётная,

Да не в лагере, на войне,

И щадила их пуля залётная,

И, кто выжил, тем — радость вдвойне.

Кто остался в живых, с доброй славою.

Возвращались в деревню домой,

Громко спели солдатскую бравую,

И ушли без обид на покой.

Их тела и их души изранены,

Был тернистым их пройденный путь,

С чистой совестью сдали экзамены,

Чтоб навечно у Бога уснуть.

Миллион штрафников — заключённые,

Спят на небе их души в тепле,

И не Сталиным, Богом прощённые,

Где ж ты памятник им на земле?

Будем чтить гладиаторов Сталина,

Штрафников — добровольцев войны,

Воевали они не за барина,

Чтобы жили без страха сыны.

2002

***

Не дай память забыть то, что было,

Может, было, а может, мираж,

Но горит та печаль, не остыла,

Тот весёлый и светлый кураж.

Я живу в этом мире случайно,

Бог за что-то меня покарал,

О, как трепетно, мысленно, тайно,

Я ночами в ту даль улетал.

Там я жил и творил среди равных,

Там цвела красота и любовь,

И там не было, не было главных,

Лишь за честь проливалася кровь.

Я убит был на честной дуэли,

Я убит был за честь и любовь,

О, как жалобно ангелы пели,

И из раны всё капает кровь.

Ах, простите меня, не взыщите,

Я чужой в этом мире один,

Не жалейте меня, не зовите,

Я под солнцем без света блондин.

Всё, что дьявол творит, отвергаю,

Злобный мир из пороков и лжи,

Всё изменится — жду, ожидаю,

Доживаю в тени и глуши.

В вечность синюю мчится планета,

Я сойду на орбите земной,

Там всегда светит солнце и лето,

Там живут бестелесно душой.

Мир летит по спирали и кругу,

Всё вернётся на круги своя,

Возвращаются люди друг к другу,

Возвратится на землю душа.

Будет новое, новое время,

Обновлённая наша земля,

Будет новое, новое племя.

Осветлённая наша душа.

И мы встретимся в новом обличье,

Только с той же пожившей душой,

Значит, нет, и не будет различия,

Кто же свой среди нас, кто чужой.

Стих-песня АНДРЕЯ — штрафника, кавалера орденов Славы

***

Берлин, апрель, год сорок пятый,

Идут на штурм советские войска,

Погиб в бою здесь каждый пятый,

Но победили и добили злобного врага.

Последний гвоздь забили супостату

И умирали за Советскую страну,

Но как хотелось жить солдату,

Когда прошел он сквозь войну.

И здесь погиб мой дядя Александр.

Последний штурм Зееловских высот,

Таков ещё один кровавый кадр,

Победный сорок пятый год.

Носил пятно врага народа,

Семь лет за Сталина сидел,

Крестьянский парень из народа,

Пожить, порадоваться не успел.

На фронт в сорок четвёртом напросился,

Хоть был он измождён и слаб,

Из лагеря — домой, и через день простился,

Отныне был он волен и не раб.

Погиб и смыл пятно — заразу,

Остался гордым в памяти людей,

Лишь в девяносто пятом по указу,

С «врага народа» сняли метку сталинских цепей.

дяде АЛЕКСАНДРУ

***

Погиб мой дядька — друг под Ленинградом,

В атаку шли на пулемёт,

Вот так прорвали вы блокаду гадов,

И Ленинград поднялся и живёт.

Тебе исполнилось семнадцать,

И добровольцем напросился на войну,

Смертельно ранен в девятнадцать,

Погиб за землю русскую, советскую страну.

Твоя крестьянская семья разрушена в тридцатом

Под сталинским коварным сапогом,

И стала жизнь казаться адом,

Брат Александр назван был врагом.

Из лагеря, лишь получив свободу,

Ушел он добровольцем на войну,

В войне — пожаре нету броду,

Погиб при штурме под Берлином — за страну.

Твой брат Андрей сражался в Сталинграде,

Он штрафником ушел из лагеря в войну.

Представлен к высшей фронтовой награде,

Умело и отважно бился за страну.

За что же воевали, гибли дяди,

Как в 18 лет казалось пацану

Супротив Гитлера и правды ради

За честь семьи, деревню милую, Советскую Страну.

дяде ГРИШКЕ

1990

***

Придя домой, солдат усталый,

Винтовку в угол отложи,

Жену, детей, подросших малых,

Покрепче с радостью прижми.

Война забудется на время,

Как страшный безобразный сон,

Но знать должно младое племя,

То время, смерти, плач и стон.

И пусть же знамя той Победы,

Напоминает всем о том,

Как погибали наши деды

И укротили смерч и гром.

Пусть знамя окровавленной Победы,

Нам будет памятью в веках,

В нём наше счастье, наши беды,

Моя судьба в моих руках.

Храни сухим в подвале порох,

Винтовку деда сохрани

И упреди военный шорох,

Войну и злобу схорони.

***

Ушла война, зло позабылось,

Скруглились острые углы,

И в белый цвет боль забелилась,

Как будто не было войны.

И краски яркие достали,

Слегка подкрасили войну,

Подачки воинам раздали

Да выходной на всю страну.

Но вот куда девать то горе,

Кто потерял в войну отцов,

И крови пролитое море,

И слёзы верных старых вдов?

Где дети тех, кто шел под пули

И до женитьбы был убит,

Невесты же судьбу тянули —

Камин не греет, не горит.

***

Русский тот, кто за Россию, голову положит

Говорил Деникин и был прав,

Отчего же нас внутри собака гложет,

Почему не запретит устав,

Брат на брата с топорами —

Разные мозги,

Одинаковы кровями,

Днём нет солнца, не видать ни зги.

И сегодня, как в двадцатом веке,

Не найдём, где свет, где тьма,

Не туда текут земные реки,

Это в наших душах кутерьма.

Есть на свете истина земная,

Истина единственна — одна,

Правда наша, истину не зная,

Видит лишь картинку из окна.

Приходи к нам, день прозренья,

Всем нам, глупым, в морду дай.

Всем — ума, терпенья, уваженья,

Чтобы знали в сваре край.

***

Гранитный памятник под небом,

И вечный разожжён костёр,

Здесь нищие не просят хлеба,

И из цветов у ног ковёр.

Московский старый крематорий,

Шестнадцать тысяч тут солдат,

Защитники Москвы все в сборе,

Здесь каждый каждому — друг-брат.

Здесь наш отец лежит средь равных,

Он, как и все, сражен в бою,

Здесь нет ни младших и ни главных,

За Родину все пали, за Москву.

***

Портрет отца на видном месте,

Всегда стоит передо мной,

Давно уж нет его, но вместе,

Мы вместе за одним столом.

ОТЦУ — КОЧЕВУ ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ

Имел награду за Гражданскую войну,

отсидел срок в сталинских лагерях,

погиб 1942 году под Ржевом.

Похоронен в Москве в братской могиле

Донского кладбища.

***

Игра у девочек — их куклы,

У женщин — детки и семья,

А у мальчишек — сила, руки,

Их ждут дела — земля, война.

Стена на стенку — бой кулачный,

Так в праздник бились пареньки,

Удар ценился честный, смачный,

В игре рождались мужики.

Нет, нет, лежачего не били,

Да чтобы все на одного,

Девицы подлых не любили,

И выбирали своего.

Тут лихость, выдержка в почете

Да сила добрая и честь,

Дурили — дрались по охоте,

Да не таили злую месть.

Игра проста — охотку сдёрнуть

Да тело в праздники размять,

Дерись, чтоб баско, чтоб не пёрнуть,

Себя старайся показать.

И вот одну уж стенку смяли,

Упал — со страху не кричи,

За помочью в конец послали,

Там молодые мужики.

Держись, робята, наших много,

Да на подходе мужики,

Не пяться, стой, уприся рогом,

Да юшку вытри и терпи.

И вот дерётся вся деревня,

По правилам, без зла,

Их старичок с бородкой древней,

Всех судит честно — чья взяла.

Не зря мутузили друг друга,

Пришла Гражданская война,

И закрутила русских вьюга,

На фронт забрали паренька.

Отцу семнадцать только было,

Но он в делах во всех мастак,

Уж нету сил, побито рыло,

А он терпел, сжимал кулак.

Стена на стенку братья дрались,

Тут русский русского лупил,

Не понарошку, не игрались,

Тот, кто убил, тот победил.

Под Тихорецкой — неудача,

В восемнадцатом году,

Разбита Армия сдалася,

И всё смешалось, как в аду.

Под пулемётом — руки кверху,

Бросай оружие, шагай,

Офицера стреляют метко,

Иль жизнь, иль пуля — выбирай.

Судьба решалась быстро, просто,

Пленённых гордых — всех в расход,

Дурная пуля, шашка остра,

Но всех напуганных в приход.

Ты был вчера красноармеец,

Злой Красной армии служил,

Теперя, стал белогвардеец,

Свой знак на лбу переменил.

Но нет, не всё так просто в душах

Уральских наших пареньков,

Зарок уральцы не нарушат,

Наказы помнят мужиков.

Мужик уральский был за красных,

Красива байка им близка.

А с беляками не согласны,

Офицеря, что господа.

И не работь и белоручки,

Вольготно жили без труда,

А ихни барышни, что сучки,

В страду гуляли на моря.

И сговорились, как стемнеет,

Ползти из плена дальше прочь,

Бежать до красных, кто посмеет,

Да потемней была бы ночь.

Ползли, ползли из огражденья,

И мимо выстрел прогремел,

Ой, ночка, ночка, дай спасенья,

И тот успел, кто не сробел.

Река дорогу перекрыла,

Иванко плавал, как топор,

Не помогла медвежья сила,

Задохся и ко дну пошел.

Друзья подплыли, подоспели,

И вместе трое добрались,

На берег вышли, огляделись

И шли с оглядкою, крались.

Под утро прятались в пшенице,

Мелькал карательный разъезд,

Жара — и капли нет напиться,

Сбежавшим шашкой ставят крест.

Лежали с краю тихо молча,

Да случай ждали, чтоб бежать,

От злой жары и жажды корчась,

В семнадцать рано умирать.

На бричке проезжал возница,

Стегнул лошадку — наутёк,

Но страшны были, видно, лица,

И злой расчет парням помог.

Навстречу выбежал Иванко,

Тяжельше всех его рука,

И лошадь встряла, как подранка,

Тревожно ржанье издала.

А ну-ко, контра, рысью к красным,

Не то задавим, как щенка,

И подчинился парням страшным,

Так застращали мужика.

И к вечеру все трое были

В рабочем новеньком полку

И благодарность получили

У новобранцев на виду.

Хоть рядовым Иван считался,

Но с тяжким опытом войны,

Да старшим в деле назначался,

И уважали мужики.

Занял их полк злу оборону,

Деникин, гад, на них идёт.

Но терпеливо ждут без стону,

Ждут казаков лихой налёт.

Иванко знал, как всё бывает,

Лишь казаки ишо летят,

Пехота все уже бросает,

И Матерь Божию кричат.

Летит казак — и всех в капусту,

Легко им сзаду всех рубить,

Кровища, вой, удар до хрусту,

Как повидаешь — тяжко жить.

Ходил с дружком по обороне,

Да приседал, везде курил,

«Солдат в окопе, как в схороне», —

То наставлял, а то шутил.

Силён солдат, пока в окопе,

А побежал, то — заяц, мышь,

И пуля будет в твоей жопе,

Штаны со страху обоссышь».

Хоть обсери штаны от страху,

Да свой окоп не оставляй,

Лучее — голову на плаху,

Своих братьёв не предавай.

Офицера идут красиво,

В них целься долго, но убей,

Мандраж возьмёт и стрелишь криво —

Штыком, прикладом, не робей.

Уж ночь промаялись, заснули,

Наутро встали, как рассвет,

Злы гости скоро навернули,

Судьба военна — жди сто бед.

Идут фасонят, будто дразнят,

Все офицеры в полный рост,

Стреляет кто-то — рано, мажет,

В поту, колотит злая дрожь.

Тут надо выбить командира,

Он взят на мушку, сдержан дых,

Невелика от пули дырка,

А главный стоит семерых.

И, дрогнув, цепь назад качнулась,

Но вот опять пошла вперёд,

И оборона пошатнулась,

Тут кто кого в испуг возьмёт.

И тут Иванко, как из рога,

Задорно крикнул по цепи:

«Не дрейфь, держись, патронов много,

Уж на подходе мужики».

Такой вот клич бросали парни,

Когда играли в детский бой,

И этот опыт благодарный

Из деревеньки той родной.

Палили часто, густо, дружно,

И кто-то, видно, попадал,

Терпеть в засаде смело нужно,

Так, чтоб никто не побежал.

Ещё их семеро упало,

Изорвана людская цепь,

Обратно кучей побежали,

Так вас, гадов, в гроба медь.

Отбили первую атаку,

Топеря жди «отпетых» казаков,

Затеют саблями кроваву драку,

Казак в запале любит кровь.

Опять с махорочкой прошлися,

По всем окопам, по рядам,

В пальцах цигарочки тряслися,

Да не дай виду мужикам.

«В окопе казака не бойся,

Пытает чёрт нас на испуг,

Землёю матушкой укройся,

Не цапнет чёрт, не хватит рук.

Пали в коня, хоть жалко лошадь,

Казак на лошади — лешак,

Пехтуру бьёт похуже вошек,

А без лошадки он сопляк».

Ещё винтовки не остыли,

Земля от гула затряслась,

Задохлась степь от чёрной пыли,

Лихая конница неслась.

Упала лошадь, и другая,

А злая конница неслась,

Со свистом, с гиком, брань лихая,

Да не приснись такая страсть.

Затараторили винтовки,

И поредела чернь — стена,

Хоть казаки, как черти ловки,

Да отступились от греха.

Распалась лава на два круга,

Ушла обратно в дальню степь,

Слаба кишка, слаба подпруга,

Вот так вас язви, в гроба медь.

***

Двадцатый год, беляк сдаётся,

Злой Врангель грузит корабли,

Под Перекопом чернь бьётся,

Да не пускают Сиваши.

Вода вонючая — болота,

По краю-берегу земли,

Здесь красным страсть пройти охота,

Ударить с тыла, обойти.

Красноармейская цепочка,

В болоте вязнет, но бредёт,

Уж подошли, проснулась ночка,

Затараторил пулемёт.

В воде запрыгали султаны,

Вскипела мутная вода,

Течет по капле кровь из раны,

Укрытья нет, кругом беда.

Но поздно белые проснулись,

Шесты расставлены, стоят,

Уходят красные, пригнулись,

Но завтра будут наступать.

Отец мой шел в лихой цепочке,

Ему без года двадцать лет,

В болоте дно — сплошные кочки,

А у него обувки нет.

Вчера обувкой наградили,

Как верного отважного бойца,

Сапожки новые вручили,

От командирского лица,

Он за спиной их приторочил,

Как ценность нёс, хранил, берёг,

И всё боялся, что замочит,

Не пожалел солдатских ног.

В сапожках этих после снялся,

Закончилась Гражданская война,

Почти что век уж разменялся,

Та фотография цела.

***

На пятый год отвоевались,

В душе остался чёрный шрам,

Четыре года не смеялись,

Живые едут по домам.

Как долго тянется дорога,

То паровозом, то пешком,

И вот он дома у порога,

Явился парень мужиком.

В кожанке модной и потёртой,

С наградой красной за войну,

Живой, весёлый и не мёртвый

Вернулся сын в свою семью.

Отец и мать ещё не стары,

И сёстры, братья подросли,

И не беда, что парень бравый,

Отвык от пахотной земли.

Не долго праздновали встречу,

Пришла весна, и не плошай,

Паши и сей и рожь, и гречу

Да собирай свой урожай.

Так руки вспомнили работу,

И под сохой бежит земля,

Люби крестьянскую заботу,

Уйдёт из памяти война,

А осенью сыграли свадьбу,

И младший брат жену привёл,

Ребячий гам залил усадьбу,

И старый дом опять зацвёл.

Хоть в тесноте, да не в обиде,

Все вместе жили три семьи,

Пахали стоя, пряли сидя,

А старый, лёжа на печи.

Лошадки три и две коровы,

Земли всего двенадцать ГА,

Все работящи, все здоровы,

И пахарей — три мужика.

Тридцатый год, пришло злодейство,

Да не из тучи грянул гром,

И раскулачили семейство,

Так разорили старый дом.

Скитались в поисках работы,

Скитались в поисках жилья,

И холод, голод и заботы,

Мать Доменика первой померла.

Я вопреки всему родился

И рад был с матерью, отцом,

На их загорбке поселился,

Грудным питался молоком.

А в тридцать третьем нас забрали,

Гэпэушники в плащах,

Отца без слов арестовали —

Семья считалася в бегах.

Там, в заключенье дохли люди —

Тайга, мороз, лесоповал.

И смерть косою жертву удит,

Отец в чужбине умирал,

Мать собрала ему посылку,

До адресата не дошла,

Казала смерть свою ухмылку,

И по пятам по следу шла.

Не горе помереть от пули,

В бою на фронте мужику,

Но мужика в тюрьму толкнули,

Понос кровавый на снегу.

Да не из той деревни Ванька,

Чтоб от поноса умирать,

Неубиваем Ванька-Встанька,

Война учила выживать.

Отец погибнет, но от пули,

Восемь быстрых лет спустя,

Его невзгоды не согнули,

Убьёт за родину война.

В глазах темнело и рябило,

Не держится в руках пила,

Совсем пропала в теле сила,

Он полоснул пилой себя.

Очнулся в госпитальной койке,

Тепло и сытно — благодать,

Так выживает в горе стойкий,

Не забоялся рисковать.

***

Явился папка мой тюремный,

А мне уж стукнуло шесть лет,

Мать говорила, что военный,

А этот нищим был одет.

Принёс в бумажке мне конфеты,

Горошек, кисленький внутри,

Прошли года, прошли и лета,

А вкуса лучше не найти.

Глядел тот дядька с удивленьем,

И я рассматривал его,

Глядел в ответ с недоуменьем,

Я принимал его тепло.

Прошло совсем малое время,

И я забыл тот день и час,

Когда нас всех давило бремя,

Когда отец был не у нас.

Я научился улыбаться,

Отец умел всех рассмешить,

И хохотать, и баловаться,

С тех пор я стал на свете жить.

Как мы любили на нём виснуть,

То время в доме — лучший час,

Он не давал грустить и киснуть,

Дурил с охотою для нас.

Я побывал у папки в кузне,

Качал меха, ему мешал,

Но мы трудились вместе дружно,

Он быстро молотом стучал.

Железо жаркое послушно.

Зажатое в стальных клещах,

Сгибалось так, как было нужно,

В отцовских лапистых руках.

А после шли и пили воду,

Ее бесплатно пил весь цех,

И шли вразвалку по заводу,

Я знал, что папка лучше всех.

Глядел на всех с Доски почета,

Он в галстуке, как инженер,

Костюм не новый, но по моде,

Мой папка — мастер добрых дел.

Пришла война, и я-то думал,

Он повоюет и придёт,

В военном в порохе костюме,

Винтовку, шашку привезёт,

***

Год сорок первый под Москвою,

Уж у ворот столицы враг,

Мы были малыми с тобою,

Отцы подставили кулак.

В злом небе хейнкели и бомбы,

И с ними мессеры, как псы,

В артериях дорожных — тромбы,

От взрывов рушатся мосты.

Зенитки торопясь стреляют

И попадают иногда,

А мессеры как волки нападают,

И из пике нас бьют наверняка.

Отец сражен в бою осколком,

Глаза слепил холодный пот,

Но так же быстро, чётко, с толком,

Без сбоя действовал расчёт.

Сжимались челюсти и брови,

Хватал урывком снежный лёд,

И под ногами лужа крови,

Упал — окончился налёт.

Но не был пост в бою оставлен,

Хоть кровь боец пролил свою,

И за отвагу был представлен,

Лишь к благодарности в полку.

Та благодарность — не награда,

Лишь похвала да на словах,

И на груди носить не надо,

И не начинка в пирогах.

Но благодарность много весит

Военных первых тяжких лет,

И орденов потянет десять,

Из пота, крови тот букет.

Так отогнали супостата,

От тех московских рубежей,

Обратно гнать подлюгу надо,

Прицелься в сердце и убей.

Прожектора ловили змея,

В тревожном небе под Москвой,

Пять хейнкелей свалила батарея,

Подбила снайперской стрельбой.

Святая радость — то награда,

Бойцам — солдатам за бои,

И самолёты супостата,

Дымились, сбиты у Москвы.

От парашюта в письме нитку,

Отец прислал на Новый год,

Хотел прислать ещё и плитку —

Им в плен попал фашист-пилот.

В пути до Ржева больше года,

В боях с расчётом прошагал,

В огне — пожаре нету брода,

Он снова раненый упал.

Те двести вёрст аж девять суток

Всё ехал поезд до Москвы,

Разрушены пути-маршруты,

И разворочены мосты.

Но тяжко было то раненье,

Да если б был пенициллин,

Тогда б дошло до них спасенье.

Но сиротой остался сын.

В могиле братской оказался,

В столице, раненой Москве,

И там навечно прописался,

Но приезжал ко мне во сне.

Как мерзко голодно и страшно

Зимой в морозы по ночам,

Но снился мне отец прекрасный,

Как рад был я его глазам.

Он говорил без слов — лучами:

Терпи, сынок, и надо жить,

Идёт Победа вслед за нами,

Но это надо заслужить.

Его товарищ в сорок пятом,

Принёс нам запах тех времён,

Отец сидел незримо рядом,

Чуть явь была, и будто сон.

Солдаты рядышком сидели,

Да каждый — бравый молодец,

Медали плакали, звенели,

За жизнь смерть принял отец.

Лежал в тарелке хвост селёдки,

Да чья-то мутная слеза,

И на прощанье рюмку водки,

Друг выпил стоя — за отца.

Гордись отцом, они герои,

Герои те, что полегли,

Все добровольные изгои,

Но потому и мы живы.

Прошли года, век канул в лета,

Другие бури на земле,

Всё так же кружится планета,

Остался папка на войне.

Всё в жизни рушится, стареет,

Истлел отцовский тот кожан,

Но только память душу греет,

Ведь память не имеет ран.

***

Последнее письмо, бесценный треугольник,

Держу в руках послание отца,

Я был тогда дистрофик-школьник,

И каждый день ждал весточку бойца.

Он получил смертельное раненье,

Когда дошло до нас письмо,

Пришло бойцу успокоенье,

Война наложила клеймо.

Отец писал, что смерть тут рядом,

Не всех вернет домой война,

Но гибель — это и награда,

За день Победы чёрная цена.

Не за себя солдат боялся,

Не за свою судьбу — стезю,

Он за меня — любимца опасался,

Как его смерть перенесу.

Отец был лучшим моим другом,

Я, как щенок, любил его,

И не страшна была нам вьюга,

Мы вместе были ого-го.

Он знал войну не понаслышке,

В Гражданскую за красных воевал.

Добро копилося в пустышке,

Тюрьмой их Сталин награждал.

Война нависла над страною,

Фашист хотел нас растоптать,

Мы были малые с сестрою,

Отец ушел нас защищать.

Придёт на землю день счастливый,

Мы одолеем сатану,

Ты парень скромный, терпеливый,

Переживёшь эту войну.

Вот так писал отец в послании,

Предчувствуя беду,

Он отдавал себя в заклание,

Чтоб было всё у нас в ладу.

И я терпел, стерпел то горе,

Со всеми вместе в ногу шел.

Сильна Россия в общем сборе,

Никто её не поборол.

Ушли года, но вспоминаю,

То время, письма от бойца,

Не повторись, я заклинаю,

Война, убившая отца.

***

Год сорок пятый —

Сдохла война,

Я пацан угловатый,

Наша мама — вдова.

Возвращались солдаты,

Кто остался живой,

Покосилися хаты

Без их силы мужской.

Зачастил к нам помощник,

Незнакомый мужик,

Только стало мне тошно,

Как на мать он глядит.

И меня, как сыночка,

Пожалел не любя,

Ну а я решил — точка,

Не сменяю отца.

Помню, что-то случилось,

По-собачьи рычал,

И внутри колотилось,

На пути его встал.

Полста лет прокатилось,

Мать — святая вдова,

Да внучат народилось,

И отец жив всегда.

Но приходит сомненье,

Прав ли был я тогда,

Попросить бы прощенье,

Да спросить бы отца.

1995

***

Знают все, как сорок в первом,

Злой фашист на нас напал,

Бил, стрелял по нашим нервам,

Города, поля сжигал.

Все мы были, как солдаты,

И в тылу и на войне,

Но горели наши хаты,

Не приснись то в страшном сне.

На отца вдруг похоронка

Подошла на Новый год,

Бьёт война без спроса звонко,

Кто-то с голоду умрет.

Пошатнулася надежда,

Закачалася земля,

И не грела уж одежда,

Знать, родились мы зазря.

Кто кого убьёт и сломит,

Гитлер хочет победить,

Что судьба нам изготовит,

Сталин биться всем велит.

И отец мой, друг отважный,

Не напрасно жизнь отдал,

Вклад свой сделал самый важный,

Немца на день задержал.

И мы в горе не сдаёмся,

Выживаем и живём,

В школе дружим и дерёмся,

Голодаем и растём.

Плохо учимся, но ходим,

Пропускаем иногда,

Где-то жрать себе находим,

Бьют фашисты города.

На военные предметы,

Все приходим, как один,

Аккуратно все одеты,

Мы ж парнишки всё же, блин.

На ученьях жадно курим,

Папиросочку на всех,

Мы ж солдаты все в натуре,

Вместо горя — шутки, смех.

И военное занятье —

Это главный наш урок,

Хоть война для всех — проклятье,

Каждый жил и шел, как мог.

Тяжела для нас винтовка —

Деревянный есть макет,

С ним справляемся мы ловко,

Колем цель свою в ответ.

Маршируем бодро, смело,

Это тоже наш урок,

Соберём затвор умело,

Быстро, точно, в малый срок.

В сорок третьем — злом голодном,

Наступил вдруг перелом,

В небе синем и свободном,

Разразился страшный гром,

Это наши в Сталинграде,

Победили немчуру,

Словно в дьявольском параде

Наступать пошли к утру.

Как волков, их обложили,

Кто не сдался — тот мертвяк,

В Кремль — в ставку доложили,

Рвался немец так и сяк.

Словно крыса в злом капкане,

Бился Паулюс в петле,

Волокли их на кукане,

Сгибла армия в котле.

Наступило облегченье,

По больной по всей стране,

Но не кончилось мученье,

Бейся, воин, на войне.

В этот праздник злой весенний,

Прибыл с фронта к нам танкист,

Он герой был весь военный

И красивый, как артист.

И погоны золотые,

В форме новой боевой,

И глаза совсем не злые,

Он товарищ наш большой.

Рассказал нам, как в засаде

Он стоял — не отступал

И зашел к ним с тыла, сзади,

Всю колонну расстрелял.

Но беда, в бою неравном,

Много наших полегло,

И сказал о самом главном,

То в чём горе, наше зло.

«Не хватает в наших ротах

Не пораненных бойцов,

Не хватает на работах —

Нам бы юных молодцов».

В бой пойдём без страха смело,

Не жалея жизнь свою,

Воевать должны умело,

За родимую страну.

Нам двенадцать уже было,

Мы скорей в войну росли,

Злость военная и сила,

В душу, в тело проросли.

И решили дружно, классом, —

Завтра едем на войну,

Говорить старались басом,

«Дай винтовку пацану».

Школ подобных было много,

Все пошли бы на войну,

Но сказал директор строго:

«Надо здесь крепить страну».

Хорошо сидеть, учиться,

В переменах не дурить,

На субботниках трудиться,

Запрещаю всем курить.

Много было нас — отменных

Малолетних храбрецов,

Но куда всех деть военных,

Этих маленьких юнцов.

И решили командиры

Записать нас в моряки,

На военные квартиры,

В край далёкий — Соловки.

Нелегка на рейде служба,

Только парень не стонал,

Помогала в службе дружба,

Так наш юнга воевал.

Всё закончилось Победой,

Веют ветры — времена,

Старика спроси, изведай,

Он имеет ордена.

Он старик, но он и юнга,

До конца преклонных лет,

Если что, — кричи «полундра» —

Встанет в строй, ведь он не дед.

Пацанам, ушедшим в юнги в дни войны

1995

***

Пятьсот таранов русский летчик,

Свершил, сражаясь за страну,

И редкий и удачливый молодчик

Остался жив в лихом бою.

Зажат в кольцо и сверху, с низу,

И шкас заклинило — молчит,

Уж смерть дала бойцу в рай визу,

Но жизнь сопротивляется, кричит.

Сдавайся, Рус, сади машину

На наш арийский аэродром

И будешь жить на радость сыну,

Живой вернёшься в отчий дом.

Не знал, подлец, характер русский,

Фашист, завоеватель, вор,

Пилот был в детстве смел, не трусил

И прыгал с высоты на спор.

И вот последний спор с фашистом,

Кто победит лихом бою?

Красивый жест, жест Монтекристо,

Он сделал мёртвую петлю.

И врезался тараном в брюхо

Чванливому воздушному врагу,

И в похоронке сообщили сухо —

Погиб за Родину в бою.

Что думал лётчик в ту секунду,

Ведя машину на таран,

Какую он кричал полундру,

Он сам себе был и матрос, и капитан.

Решение — за Родину погибнуть

Приходит в душу не в бою,

Давно готов был в бездну прыгнуть,

За землю-матушку свою.

И стала жизнь спокойной мирной,

А ты погиб за Родину мою,

Мы встанем все по стойке смирно,

Шепчу: «Я так же Родину люблю».

Не умирают в памяти герои,

Мы помним, значит, живы вы,

Бывают в мирной жизни сбои,

За Родину ответственны сегодня мы.

Непобедима мать наша Россия,

И не пробить её броню,

Она душой отчаянно красива,

И я её и в чёрный день люблю.

Таран родился в сорок первом,

В боях неравных под Москвой,

У русских крепче в драке нервы,

Шел за отечество на смерть герой.

И не было таранов под Берлином,

Не шел ариец на таран,

Немецкий господин с советским гражданином

Сражался, опасаясь ран.

Японцы — самураи — смертники пилоты,

По вере погибая, попадали в рай,

А русские, тараня вражьи самолёты,

С девизом гибли — Родину спасай!

В любой войне, в ком сила духа выше —

Он одолеет победит,

И будет жить у Господа на крыше,

Погибнет телом, да душою не сгорит.

У русских есть своя комедия,

душою, как ребёнок, но бесстрашен он,

не тронь берлогу у медведя,

медведь полезет на рожон.

***

Кто же такой был великий наш Сталин,

Вспомним, окинем время назад,

От Москвы и до самых окраин,

Был он и папа, тиран, бог и брат.

Жила в его сердце святая идея,

Сделать счастливым, советским весь мир,

Лениным начата эта затея,

Маркс был идейный их страсти кумир.

Эволюция — жизнь по Марксу,

К высшей ступени шагает весь Мир,

Счастье получит за малую таксу,

Равенство, труд, ну и в праздники — пир.

Эволюция длится веками,

Надо лишь верить и ждать,

Революция шьётся руками.

Тех, кто не с нами — с дороги сметать.

Ленин — кумир мировых революций,

Лозунг его — созидать,

Прошлое — без резолюций,

Храмы совести — разрушать.

Власть захватил после Ленина Сталин,

Круче продолжил тот путь,

Воля крепче бетона и стали,

Кровь, созидание, жуть.

Славные дни пятилеток,

Голод в тридцатом году,

В детдома — обездоленных деток,

А родителей — в лагерь, в тюрьму.

И зачем убивал командиров,

Красной Армии лучших сынов,

Чем мешал ему друг лучший Киров,

И везде он, лишь видел врагов.

Делегатов партийного съезда.

Тех, кто за Кирова голос отдал,

Хоть прилюдно наш Сталин не резал,

Но их след на земле пропадал.

Есть у врачей для вождя оправданье —

Паранойей наш Сталин страдал,

Значит, зло то творил без сознанья,

Потому без вины убивал.

Слава, слава ему за Победу,

Что принёс ему славный народ,

Слава, слава отцу и соседу,

Что погибли в военный тот год.

Вспомним наших последних великих,

Пьяный Ельцин, полит импотент Горбачёв.

Тех предателей русских двуликих,

Каждый честный в них плюнуть готов.

За предательство нет оправданья,

Срока давности каинам нет,

Бог им судья, наказанье,

Выходила Россия и выйдет из бед.

Позабудет Россия изгоев,

Но не сможет за горе простить,

Не забудет Россия героев,

Будет павших за Родину чтить.

Боже, как бы взлетела Россия,

Был бы мужик у руля,

Личность душою красива,

Бился б, себя не щадя.

Да настанет Российское время,

И взойдёт этот наш капитан,

Дружно вздымем российское бремя,

И вперёд, против зла — на таран.

Для добра не бывает предела,

Всё растущее тянется вверх,

Так вперёд сквозь препятствия смело,

Без труда не сбирается мёд.

Если каждый воздаст свою лепту,

На Российское благо судьбы,

Строить будем страну по проекту

Христианской простой доброты.

2000

***

В чём же сила великой России

Иностранцы не могут понять,

В чём же суть её главной миссии,

Как им хочется нас обуздать.

И не в том, что богата землёю,

Широтой своих русских полей,

А богата Россия душою,

Разноречьем, богатством людей.

Все народы находят в ней друга,

И живут, как большая семья,

От холодного севера к жаркого югу —

Вся Россия — твоя и моя.

И могучий язык для общенья,

Нам не трудно друг друга понять,

И у всех есть свой Бог для моленья,

Всем народам Россия, как мать.

В этом наша святая миссия,

В этом суть и загадка души,

В этом сила, живучесть России,

Дар природной её красоты.

***

Мы гомо сапиенс — люди,

Кто мы такие на земле,

Давайте сядем и рассудим,

Наедине и в тишине.

Нам всем дана природой воля,

И право жизни на земле,

У каждого своя с рожденья доля,

Чтоб жить в добре и не во зле.

Все люди — дети у природы,

Катаются на саночках с горы,

Начало жизни — это роды

И детство с мамой до поры.

И апогей — вершина горки,

Расцвет телес, духовной красоты,

И ум и глаз пока что зоркий,

Сбываются и не сбываются мечты.

А дальше катимся под горку,

Так завершается земная жизнь,

Кому-то прошлое устраивает порку,

За леность, равнодушие, каприз.

Но кто-то катится счастливо,

Он заработал право жить,

Счастлив и в старости на диво,

Ведь счастье в старости — сюрприз.

Мы все с рождения лишь дети,

Карабкались на горку в высоту,

И каждый перед матерью в ответе,

Как завершил свою судьбу.

Как шел, взбирался к своей цели

И сколько сделал доброты,

Но вот на зорьке петухи пропели,

Сгорели к прошлому мосты.

И остаётся на земле лишь память

И совершённые полезные дела.

Всё, что имел, пришлось оставить,

Но помнит доброе земля.

***

Наша былина двадцатого века

Отчего Россия победила,

Победил советский наш народ,

Отчего, какая Божья сила,

Каждый раз к победе нас ведёт.

Вспомним ситуацию в тридцатых,

Расчленён, расколот был народ,

Разделён на самых виноватых,

Надзирал с винтовкою урод.

Кулаков ссылали в даль Сибири,

Убивали работящих мужиков,

Не было покоя в нашем мире,

Проливалась в мирной жизни кровь.

Сталин управлял собачьей стаей,

Что сгоняла в стадо весь народ,

Обострял искусственною ссорой,

Лекарь Бехтерев считал — наш Сталин идиот.

Силой и жестокостью творил социализм,

Ленинская революция ломала лёд,

Но не так трактует нам марксизм,

В эволюции заложен сладкий мёд.

Конкурентов Сталина троцкистов

Тройка осуждала на расстрел,

И над судьбами самих чекистов

Сталинский топор висел.

Жил под страхом сам товарищ Сталин,

Потерять боялся власть,

И под страхом люди спали,

Утром их могли арестовать.

Делегатов от семнадцатого съезда,

Кто за Кирова голосовал,

Довезли до переезда,

И весь транспорт будто бы пропал.

Содрогнитесь, граждане потомки,

Сколько жертв безвинных полегло,

Всё хозяйство ссыльного в котомке,

Гнало их из дому сталинское зло.

Воля Сталина — железо,

По своей программе правил бал,

Жилы Армии подрезал,

Лучших командиров расстрелял,

Но Россия — стержень всех народов,

Молча горе то пережила

И трудились до зари с восхода,

И страна окрепла, ожила.

Все трудились, чтобы есть досыта,

Чтоб рубаху к празднику надеть,

И бельё стиралось у корыта,

Чтобы вшей поганых не иметь.

Заключённый Сталинских Гулагов,

Пайку трудовую получал,

Не было благотворителей и магов,

Раб с той пайки помирал.

Но на смену павшим в лесосеке,

Поставлялся новый зэк,

Рабство Сталина в двадцатом веке,

Но терпел всё русский человек.

И пришла за дурь расплата,

Всех коснулась общая беда,

Враг считал — слаба страна, как вата,

Началась жестокая война.

Кадровая Армия разбита,

Немец наступает под Москвой,

Ополчение — смертников защита,

Погибал отчаянный герой.

И должна была бы пасть наша Россия,

Развалиться весь СССР,

И ходил бы враг по нам спесиво,

Злой ариец изувер.

Но случилось в нашем мире чудо,

Всех сплотила общая беда,

Разномастная людская груда

Монолитной стала, как скала.

Горе и обиды — всё простили,

Каждого объединяла общая любовь,

К родине, земле, где предки жили,

Проливалась за Россию кровь,

Все победы добивались, —

Сталин, коммунист и ЗЭК изгой

Все за Родину сражались,

Уходя, в неравный смертный бой.

Содрогнитесь, граждане потомки,

Каждый житель СССР — герой,

И герой, кто шел по краю кромки

Прокаженной сталинской тюрьмой.

И в боях рождались командиры,

Вместо тех, расстрелянных отцов,

Гимнастёрки, ватники, а не мундиры,

Были идеалом красоты бойцов.

Двадцать семь погибло миллионов.

Наших дорогих сынов и дочерей,

Горе городов, посёлков и районов,

Слёзы жен и матерей.

Отчего Россия победила,

Победил советский наш народ,

Наша воля, Божья сила,

Каждый раз к Победе нас ведёт.

Беспристрастно протекает время,

По часам небесного творца,

Спорит с вечностью земное племя,

Умирают и родятся — нет конца.

Уходя, всё повторяется на свете,

Поднимаясь по спирали вверх,

Прошлое за новое в ответе,

И лишь время вечное проходит без помех.

Нет другой такой державы,

Чтоб по морю вышла вброд,

И страна достойна этой славы,

Удивительный, неповторимый мы народ.

***

Уходят годы, вспоминаешь,

Себя и время юных лет,

Сказать бы всё, что помнишь, знаешь,

Найти на всё, на всё ответ.

Кто есть такие мы на свете

И время пройденных, прожитых лет.

Поговорим сегодня на совете,

И молодым дадим ответ.

Сегодня вспомним дни репрессий,

Стрелял, ссылал товарищ Сталин свой народ,

За честь и правду сгинули без вести,

Тридцать седьмой в России — чёрный год.

И вспомним сталинских изгоев,

Ушедших с ссылки на войну,

Мы чтим их, помним, как героев,

Отдавших жизнь за страну.

Мы помним, чтим, и, значит, живы

Вы, сохранившие в страданьях честь,

Потомки на могилах молчаливы,

Ведь христиане отвергают месть.

Нет на Россию-матушку обиды,

Пусть Сталин перед Богом даст ответ,

Святые наших пап и мам могилы,

Да будет над страной Россией Божий свет.

Не старики мы, не старухи,

Мы пацаны, девчонки трудных лет,

Свидетели репрессий и разрухи.

Мы победители российских бед.

2018

***

В глаза взгляните — удивитесь,

Там сохранилась детская мечта,

Там русская красавица и витязь,

Там мудрость, честь и доброта.

Сегодня не спокойно в мире,

Дымит холодная война,

Но к истине дорога стала шире,

Окрепла русская страна.

Не запугать девчонок, пацанов военных,

Всё переживших — боль репрессий, страх войны,

Мы нежны в чувствах сокровенных,

Крепки стальные нервы у страны.

Пусть молодое поколенье,

Все знает, любит, чтит,

И пусть летает наше вдохновенье,

Пусть молодой мечту нашу свершит.

Да не согнётся матушка Россия,

Да не сойдёт с исконного пути,

Ведь поиск истины — её миссия,

И у потомков сбудутся свои мечты.

***

Америка в Америке,

Великая страна,

Создал тебя в истерике,

Не Бог, а Сатана.

Стоит меж океанами,

Попробуй отыщи,

Колумбы с великанами,

Возникли в той глуши.

И хлынули с Евразии,

Индейцев покорять,

В кровавом безобразии,

Безвинных убивать.

Мечами и мушкетами,

Проложили пути,

Ножами и кастетами,

Стреляй да режь, мочи.

За скальп, за краснокожего,

Пять долларов — плати,

Им зона отгорожена,

Подобных не плоди.

Индейцев уничтожили,

Как особь извели,

Где жили краснокожие,

Свой город возвели.

Рабов из чёрной Африки,

Возили по ночам,

В крови пути и трафики,

Не стыдно богачам.

Многоэтажно здание,

Фундамент на крови,

Бездушное создание,

Господь, останови.

Не дал благословления,

Господь за их дела,

Заслуживай прощение,

Не делай слабым зла.

Стоит страна Америка,

Ей ручкой помаши,

История — истерика,

И нет внутри души.

Сегодня та Америка,

Богатая страна,

В истории истерика,

И дух в ней Сатана.

Бомбит, кого захочется,

«Твоё теперь моё»,

Но хочется и колется,

Не будь слабей её.

И есть в Америке Америка другая,

Техническая умная страна,

За доллары всех умных привлекая,

Становится и умная сама.

В ней лучшие умы со всей планеты,

В лабораториях шедевры создают,

Те получают сладкие конфеты,

А бизнесмены, богатея, продают.

Америка, Америка, большое государство,

Она богата и сильна,

А их оружие — и подлость, и коварство,

И психика Америки больна.

А доллар США — валюта мировая,

Зависимые страны, словно рыбки на крючке,

Но есть страна Россия — огромная, не злая,

Живёт своим умом и вдалеке.

2000

***

Ушло ещё одно столетие,

Уходят в быль наши отцы,

Теперь мы главные на свете,

Нам караван вперёд вести.

Они прошли сквозь век двадцатый,

Шли без сомнений, как могли,

Навстречу — ветры, перекаты,

Но, как красиво они шли.

Отцы оставили нам ценность,

И завещали вдаль нести

Их честь, достоинство и верность,

И нам их правила блюсти.

Какой бы ни была судьба — дорога,

Мы будем чтить своих отцов,

Хоть к счастью трудностей так много,

Но мы российская порода молодцов.

***

Ушел двадцатый век из жизни,

Осталось светло вспоминать,

Как мы служили для отчизны,

Как почитали свою мать.

А мне всё помнится другое,

Тридцатые несправедливые года,

То время Сталина стальное,

Репрессии и ссылки навсегда.

Святое детство прожито в землянке,

И голод и арест отца,

Лишь воля, радость на полянке,

Надежда, что пройдёт гроза.

И помнится суровое лихое —

Война, убийца всех людей,

Событие в истории дурное,

И голод маленьких детей.

Я помню горе и страданье,

И смерть от голода в тылу,

Но то не Божье наказанье,

То поклоненье наше злу.

Я помню тяжесть похоронки,

На папку — моего отца,

Листочек серенький и тонкий,

В полчетверти стандартного листа.

Я помню светлый день Победы,

Как избавленье от чумы,

Но нет, не кончились те беды,

Ещё не раз рыдали мы.

Я помню вдовье причитанье,

Состарившихся жен,

Девиц молоденьких страданье,

А женихам их — вечный сон.

И молодую помню фронтовичку,

Пришедшую с войны на костылях,

Её могильную табличку,

Самоубийцу в орденах.

Не вынесла красотка молодая,

Потерю женской красоты.

И завещала, умирая:

Пусть будет больше доброты.

Давно как будто это было,

Уносит время нас от зла,

Но память атакует с тыла,

Стреляет в спину, как игла.

Шагает время прямо в вечность,

Без остановки, не спеша,

Бесшумно катится, беспечно,

Но помнит боль народная душа.

Но счастливы мы тем, что наша совесть

И честь отцов и матерей,

Легендою останется, как повесть

В сердцах сынов и дочерей.

2000

***

Советское время

Событий река,

В истории мира

Всего лишь строка —

Ушло, укатилось,

Осталась земля,

И новое время.

Течёт в ней, бурля,

И новые люди,

Как дети живут,

Старцы доживают,

И время несут.

Привычки и память,

Теперь их ладья,

И течь на обшивке,

И совесть — судья.

Грехи и заслуги,

Бесценный их груз,

Когда-то был храбрый,

Когда-то был трус.

Но новое время,

Другая река,

И те же мы люди,

На лицах тоска.

Новейшие песни

На старый мотив,

Поёт престарелый,

Больной коллектив.

И кто-то сфальшивил,

По-новому взял,

По-модному сделал —

Себе лишь соврал.

Быть может, так в прошлом

Лукавил, льстил, врал,

Хвалил и лукавил,

Неправду писал.

Теперь разошелся,

Бьёт кривду сплеча,

Ругает, что было,

А, значит, себя.

Как вшивый по бане,

Теперь осмелел,

Зачем же он в прошлом

Осанну им пел,

Все это есть рабство,

И трусость и месть,

А мы, как и раньше,

Такие, как есть.

Меняется время,

Но те же все мы,

В нас те же и души,

И те же и сны.

***

Нет, не то мы ищем, люди,

В жизни краткой и большой,

Барахла-богатства кучи,

Впереди лишь гроб пустой.

Я искал на жизнь денег,

А жена по небу шла,

Свои крылышки наденет,

И душой была нага.

Ходим вольно по бульвару,

Полунищие теперь,

Нет от честных дней навару,

Но мы счастливы, поверь.

Я счастлив, что из корысти

Членом партии не стал,

В этой новой дурной жизни

К новым русским не пристал.

А жену встречают люди

Пожилые уж слегка,

Прижимают к сердцу руки,

И в поклоне голова.

Это ей за то, что деток,

Заболевших на беду,

Да порою без таблеток

Всех лечила, как в раю.

Пусть чулочки были в штопке,

Да проглажены всегда,

Всё имущество — в коробке,

Совесть — чистая вода.

В одной лодке все мы плыли,

И, быть может, не туда,

Но хлеб-соль на всех делили,

Не страшна была беда.

Не родится хлеб задаром,

А достаток — лишь трудом,

Благодать — душевным жаром,

Миллиарды — воровством.

1993

***

Мы встретились случайно на помойке,

Туда я мусор выносил,

А он копался там у стойки

И что-то ценное узрил.

Я сделал вид — его не знаю,

Зачем вниманьем унижать,

А сам то время вспоминаю,

Былую жизнь, былую стать.

Он был технический учёный,

Доцент, заумный кандидат,

А стал, как яблоко печёный,

В отставке нынешний Сократ.

Перевернулось наше время,

Всем задом кверху, вниз лицом,

Дурные всходы дало семя,

Не стать бы в горе подлецом.

Конец двадцатого столетья,

В нём каждый, каждый выживал,

Ушло то злое лихолетье,

Но кто-то в грязь лицом упал.

Упал, но встал и отряхнулся,

И подлецом в беде не стал,

Святой Иванушка проснулся,

И в двадцать первый век попал.

В любом столетье было горе,

Мужик трудом его ломал,

Злой дух живёт в семейной ссоре,

Добром наш ангел побеждал.

1999

***

Чтоб быть успешным в нашем мире,

С уверенным упитанным лицом

Сидеть развалисто и шире,

Довольно стать обычным подлецом.

Чуть-чуть ума, чуть-чуть талантов,

Забыты совесть, стыд и честь,

Страна воров и спекулянтов —

Таков теперешний наш крест.

Куда пришла наша Россия —

Страна рабов, страна господ,

Знать, такова её миссия,

Таков послушен ей народ.

Ушла из дома справедливость,

Зато полно в ларях еды,

Такая нам явилась милость,

Опять в России нелады.

Но где ты, русская стыдливость,

За лень, за пьянство, за грехи,

Ищите, люди, справедливость,

Кричите громче петухи.

1995

***

К мальчишкам из детского сада,

Приходит седой ветеран,

Он весь в юбилейных наградах,

Он бывший герой — партизан.

Он был в партизанском отряде,

Разведчиком главным служил,

И будучи ночью в наряде,

Большой эшелон завалил.

А сколько потом эшелонов,

Пустил под откос за войну

И сколько истратил патронов,

Стреляя в упор по врагу.

И всем воевать захотелось,

Поднялся задиристый крик,

Медалей хотелось за смелость,

Как этот отважный старик.

Не знали ребята с детсада,

Что был он в войну малышом,

А грудь в юбилейных наградах —

Война тут совсем ни при чём.

Гроша тот малышка не стоил,

Солдат за него воевал.

Зачем он их славу присвоил,

У мёртвого орден отнял.

***

Скажите граждане, ответьте,

Кто всех счастливей среди нас,

Кто едет в золотой карете,

Иль тот, кто гол, пустился в пляс.

Наверно голый и весёлый.

Не очень умный человек,

Но лучше ль рядом вор матёрый,

Пришедший в 21-й век.

Они к богатству, лишь стремятся,

Без пота, сразу б заиметь,

Закона сверху не боятся,

Набрать, нахапать, умереть.

Успешный олигарх — от дьявола миссия.

Без совести прагматик — человек.

Он дважды обобрал наивную Россию,

Упал на землю ранний снег.

В компартию вступал не без корысти.

По выгоде, за пряник от пайка,

То первый раз он стал бесплатно грысти,

Как крысы в голод в складе молока.

Но дальше — больше брал он от России,

От неделимого, единого куска,

И стал жирней, богаче и красивей,

А в сердце поселилася тоска.

Нет радости и счастья от богатства,

На горе честных выстроили храм,

Нет красоты от тёмного убранства,

В душе крысиной догнивает срам.

Зачем их мама зачала,

Зачем на свет произвела,

Их сердце бессердечно из металла.

И хитрый мозг в башке — исчадье зла.

1995

***

Если всё начать сначала,

Кем бы мальчик Вова стал?

Он прожил времён немало,

Много в жизни испытал.

Жил без зла, не обижался

И плохое всё терпел.

И, как мог, спешил, старался —

Сделать много не успел.

Шел со всеми по дорожке,

И, как все кричал ура,

Промочил до попы ножки,

Согревался у костра.

Много подлых и хороших

Шли куда-то по пути,

Пополам делились гроши —

Веселись, гуляй, кути.

Все хорошие ушли уж

В вечность, синь небытия,

Жизнь, как свечечку, сожгли уж,

Помнить буду вечно я.

А плохих, прости их Боже,

Только я их не прощу,

За обман, за подлость тоже,

Я им в мыслях отомщу.

Пожелаю, чтобы гады,

Все исчезли на земле,

Чтобы дети были рады,

Не текла бы жизнь во зле.

Если б жизнь начать сначала,

Кем бы мальчик Вова стал?

Быть бы Робин Гудом мало,

Я бы подлость убивал.

Не жалел бы ядовитых

Змей с заклятою душой,

Что под маской именитых

Разрушают домик мой.

1995

***

Потомок юный и красивый,

Садись, послушай старика,

Про то, про прошлое России,

Куда текла наша река.

Над нами Сталин был великий,

Неограниченная власть дана.

Гремела бравурно музыка,

Шагала строем вся страна.

Он разделил народ на масти,

Безвинных запер в лагеря,

Кипели в синем небе страсти,

Бурлили реки и моря.

Страна ослаблена террором,

Но не дремал фашистский враг,

Война катилася разором,

Забил тревогу коммунист

И в трудный час, в стране быть чуду,

Все люди встали как один,

О, сколько было простого люду

Все за Россию, в драку, блин.

В то время были патриоты,

А их гноили в лагерях,

Они рвались в штрафные роты,

Презрев смятение и страх.

Они сражались, как герои,

Как гладиаторы в бою,

Штрафные ангелы изгои,

И не щадили жизнь свою.

В живых осталось их немного,

Но победили мы в войне,

Их жены ждали у порога

Но повстречались, лишь во сне.

В России были, были патриоты,

За Родину не жаль и жизнь отдать,

Цари бывали идиоты,

Но люди гибли за Россию-мать.

История оставила уроки,

Потомкам — вам ученикам,

Но где же памятник высокий,

Погибшим смелым штрафникам?

Забылось время то лихое,

Террор безвинных кулаков,

Их записали, как изгоев,

Как осуждённых подлецов.

2015

***

Вспомни, друг, лейтенантские годы,

Сил немерено, всё впереди,

Но проходят свой курс пароходы,

Остаётся та жизнь позади.

Только память ту быль возвращает,

Все богатства хранятся в душе,

Офицерская честь не сгорает,

Это кредо и наше клише.

Не по ровной дорожке шагали,

И у каждого жизнь своя,

Только совесть и честь не роняли,

Мать Россия на всех нас одна.

Володе Мшукову, майору в отставке, начальнику связи полка Дальней авиации, тяжелых бомбардировщиков.

***

Перестал народ смеяться,

Анекдотики травить,

Стал серьёзней улыбаться,

По делам быстрей ходить,

Жили плохо, но надёжно,

Обеспечен был паёк,

Не работать невозможно,

Тунеядцам светил срок.

На работу в девять ровно,

А с работы в пять ноль-ноль,

Но работали условно,

Хоть над каждым был контроль.

На собрание ходили,

Поднимали руки «ЗА»,

Всем за преданность платили,

И ругались за глаза.

Пили много, веселились,

И стыдил нас профсоюз,

Жили вольно, не крестились,

Был безбожным наш Союз.

А теперь всё стало можно,

Хочешь — пей и не трудись,

Ходи в церковь осторожно

До упаду там крестись.

Хочешь — будь богатым подлым,

Хочешь — честным и бомжом,

Тощим, пьяным и голодным,

По щелям живи ужом.

Не воруй, брат, понемножку,

Тебя схватят опера,

Эту мелкую рыбёшку,

Закрывают в лагеря.

Крупный вор теперь в почёте,

Кто страну обворовал,

Бизнесмен успешный вроде —

Вроде он и не украл.

Обывателю России

Как-то в общем всё равно,

Кто из них собой красивей,

Все они одно дерьмо.

1995

***

На теле выросла короста,

Её убьёт одеколон.

А Чингисхан был крохотного роста,

Чуть выше был Наполеон.

И невысок был душка Сталин,

И невысок был голубой Ежов,

Но все характером из стали,

И наломали много дров.

Какого роста был Япончик,

Какого роста был Махно,

Любимый их одеколончик,

Нам как-то, в общем, всё равно.

Но есть на всех одна примета,

У них характер злой-презлой,

Кто на пути — сживут со света,

Колун и молот пробивной.

Но вот большой идёт детина,

Под лобом добрые глаза,

Вино несёт из магазина,

А лучше бы ему овса.

Вот так же Ельцин был большого роста

И столько сделал нам вреда.

Осталась чёрная короста,

Куда девалась красота.

И, значит, дело тут не в росте,

А в совести, душевной чистоте,

В уме и мудрости без злости,

В поступках добрых, красоте.

Пусть будет наш руководитель,

Пусть хоть до неба или с ноготок,

Но чтоб был мудрый, как учитель,

Сгорал для нас в свой президентский срок.

2000

***

Я жил среди шакалов,

Играя в поддавки,

Среди пустых бокалов,

Без зависти — тоски.

Я добрый от рожденья,

Старался угождать,

Ждал слова одобренья,

В ответ — мать-перемать.

Вот так моя Россия,

Жила тогда страна,

Свята её миссия,

И сгинул Сатана.

Пришел другой правитель,

Он Богом послан нам,

От сна освободитель,

Закончился бедлам.

2000

***

Уходит фронтовое поколенье,

Живая память тех времён,

Свидетели людских явлений,

Не знает мир всех их имён.

Лишь остаётся память в вечной книге,

Кино, спектаклях да стихах,

Улягутся волнения, интриги,

Слова те будут жить в веках.

В историю уйдут великие события,

Подкрасятся и сгладятся углы,

Заменятся гнилые перекрытия,

И станут светлыми те пройденные дни.

Останется лишь копия столетья,

Чуть-чуть похожая на прозу бытия,

Борьба за истину в эпоху лихолетья,

Не опрокинулась в шторма ладья.

Увидит нас потомок на экране,

Посмотрит на лихого дикаря —

Стихия, буря в маленьком стакане —

И скажет: «Жили предки дурно, но не зря».

2015

***

Уводит время нас от горя,

Рубцует раны злой войны,

Но только память, эхом вторя,

Без спроса входит в наши сны,

Давно стоят всем монументы,

Солдату, одолевшему войну,

Рабочему, колхознику, студенту,

Всем, всем, кто спас свою страну.

Но не поставлен памятник страданьям,

И не поставлен памятник любви,

И обречённых ожиданий

Любви военной на крови.

Поставьте памятник любимым,

Им, не дождавшимся влюблённых женихов,

Тем девушкам военных лет красивым,

Пронёсших сквозь войну свою любовь.

Поставьте памятник тем вдовам,

Что жили памятью любви,

Пусть в веке двадцать первом, новом,

Поют осанну соловьи.

Пусть знают юные потомки,

Любовь, как музыка, жила,

В боях солдат у самой кромки,

Над ним любовь, как два крыла.

Убит солдат, любовь осталась

И будет вечно сердце жечь.

Вот смерть к вдове уже подкралась,

Но чувства нежные ей удалось сберечь.

Моей маме

1995

***

Умный, умный, слишком умный,

Всё творит наоборот,

Вроде умный, но безумный,

Он у мамы идиот.

Гитлер был садист безумный

И к тому же идиот,

У себя считался умным,

Задурманил свой народ.

Патриот был душка Сталин,

Истреблял родной народ,

Разогнали его сани

Через трупы — и вперёд.

Ельцин был мужик неумный,

Да частенько всласть бухал,

А с врагами, друг беззубый,

Свою Родину им сдал.

Укатился век двадцатый,

Двадцать первый на дворе,

Кто-то бедный, кто богатый,

Словно в карточной игре.

Зла дорога к совершенству,

Да бывает ли оно,

Душу лечит духовенство,

Жизнь — реальность, не кино.

Пусть всегда в нас будет свято,

Русь — Россия, моя мать,

Память — год наш сорок пятый,

Совесть-душу не отнять.

***

Идут года, сменяются столетья,

И вот уж двадцать первый век.

Ушли все страсти, лихолетья,

Сменил нас новый человек.

Портрет отца на видном месте,

Он, как икона, верный друг,

Я с ним всегда душою вместе,

Проблемы делим и досуг.

Как молод ты, мой добрый папка,

А я состарился, старик.

На мне твоя невидимая шапка,

Я к ней, как к ордену, привык.

Я каждый шаг сверяю с шагом,

С путём, который ты прошел,

Прошел по сталинским Гулагам,

А смерть в бою за Родину нашел.

В Москве, на братском пепелище,

Где вечный разожжен костёр,

Здесь всех защитников отыщешь,

Здесь из цветов живых — ковёр.

Потомкам нашим пронести б то пламя,

Огонь и жар большой души,

И честь, и совесть — это знамя,

И не сгибаться на любом пути.

Ушли года, но вспоминаю,

То время и отца,

Не повторись, я заклинаю,

Война, убившая бойца.

***

Война закончилась победой

И горем одиноких вдов.

Сидят семейства за обедом,

И нету рядышком отцов.

Ушла с земли война — подлюга,

Забылись бедствия её,

Истратилась кровавая та вьюга,

Но помнят предки горе то.

Войны и вам хлебнуть придётся,

Сказал нам старец на одре,

Ведь сколь верёвочка ни вьётся,

Да не сгорело зло в ведре,

Не умерла, живёт причина,

Причина подлой злой войны.

И от Москвы до Сахалина,

Крепите подступы страны.

Любой войны — одна причина,

Звериное нечеловеческое зло,

Ведь человек — он гений и скотина,

В нём мёд и дёгтя полкило.

Зло человеческое злее,

Чем у клыкастых злых волков,

И нет коварней и подлее

Тех человеческих врагов.

Злой волк матёрый, если сытый,

Не тронет мирную овцу,

И он ухоженный умытый,

Хранит природную красу.

Господь дал разум человеку,

Чтоб управлял собою сам,

Чтоб ныне, присно и от веку,

Делил все блага пополам.

Чтоб доброта, любовь и разум,

Светили солнцем в темноте,

Чтоб просыпались утром разом,

И улыбались красоте.

Но Сатана и чёрт рогатый

Подложил Господу свинью,

Есть бедный, средний и богатый,

Стоят поврозь и на краю.

Вот так стоят и государства,

Нето друзья, нето враги

У злата собственного царства,

И раздувают очаги.

Те очаги — смертельная угроза,

Всемирной атомной войны,

Такая вот метаморфоза,

Крепите мощь своей страны.

Не дай бог жадному богатство,

Да где бы что ещё украсть,

Разумному да доброму дай братство,

Тирану злому не дай власть.

1995

***

Война, война, зачем же люди,

Себе беду изобрели,

Давайте сядем и рассудим,

Что в ней хорошего нашли.

Война Вторая мировая,

Сжигала жизнь людей, тела,

Но их душа, во зле страдая,

Добрее стала, ожила.

Крадётся Третья мировая,

Полвека вот уже дымит,

Улыбкой лик свой прикрывая,

Внутри невидимо горит.

Бескровна Третья мировая,

Сжигает души у людей,

Душа черствеет, пропадая,

Но кто же жертва, кто злодей?

Оттуда, из-за океана,

Свозит к нам ветер суховей,

Чтоб одурманить великана,

Сломить Россию поскорей.

Душой жива наша Россия,

Добро, прощение, любовь,

Соборность, честь — её миссия,

И разноцветна её кровь.

Язык, душа нашей России,

Хранят былые семена,

И чувства добрые сердечны,

И истина для всех одна.

Зловеща атомная бомба,

Палящая зелёные луга,

И зло невидимого тромба

Пугает, кажет нам рога.

Душа российская страдает,

А тело в празднике живёт,

Что будет завтра, Бог, лишь знает,

А время движет нас вперёд.

Миллиардерные мутанты,

В глазах свинцовых пустота,

И женщина не прячет груди,

Нет таинства, стыда.

Свободный секс, по-русски — похоть,

Культура с Запада пришла,

Осталось бабушкам поохать,

Куда пришли мы, господа.

От секса не возникнут дети,

Не обновится наша кровь,

Таков закон на белом свете,

Людей творит сама любовь.

Бывали беды у России,

Да не иссохла Русь-душа,

Таков тернистый путь мессии,

В лицо не въелась грязь-парша.

Всё возвратится восвояси,

Не Божьей волей, а людей

Живи Россия не бояси,

Люби свободу лебедей.

Живи своим умом, Россия,

Сама судьбу свою твори,

Будь вольна, сильна и красива,

Нам не нужны поводыри.

2018

***

Тряхнём вопрос наш старый давний,

Кто больше — Сталин иль Хрущев,

Кто по заслугам самый главный,

Конечно Сталин, кто ещё.

Но чем велик товарищ Сталин,

Что сделал для своих людей,

И от Москвы до самых до окраин,

Он созидатель и злодей.

Кладите на весы его заслуги,

Большие тонны ого-го,

Скрипят подвесы от натуги,

Как много сделано всего.

Но на других весах — злодейство,

Людские жизни смятых душ,

И лицедейство, фарисейство,

И череда кровавых луж.

Кто ты, любимый наш двуликий Янус,

Талантливый искусный лицедей,

Ты гений человечества и анус,

Маньяк, закомплексованый злодей.

Бил подданных налево и направо,

Повсюду чудились ему враги,

А прихлебатели кричали браво

И получали от тирана пироги.

Стоит великий памятник злодею,

То памятник его хороших дел,

Пусть прославляет он марксистскую идею,

Но сколько захороненных под памятником тел.

Да, нехорош — порочен был товарищ Сталин

Но победил ведомый им Советский Союз

Народ единый крепче стали

Нес — вынес непосильный груз

Да есть ли путь без крови революций,

Без паранойи, путь естественным путём,

В природе есть дорога эволюций,

Мы всё поймём, но после драк, убийства, всё потом

***

Дурак не знает, что он глупый,

И корчит умное лицо,

Дикарь не знает, что он грубый,

В наздрю продёрнуто кольцо.

Дурак — дурак, кому он нужен,

Живи хоть и в самой Москве,

Ведь он не ранен, не контужен,

Но тараканы в голове.

Но если тот дикарь с дипломом

Да ещё бывший член КПСС,

Во власти он — горилла с ломом,

Предавший веру и свой крест.

Дорвался пьяница до власти

И распродал Святую Русь,

И начались в судьбе напасти,

Я жить при нехристях боюсь.

О, сколько дел он наворочал,

Да сколько дров он наломал,

Наверно чёрт в аду хохочет,

Народ такому доверял.

Избавь нас Бог от глупых сверху,

Руководящих во хмелю,

Они гнилые наповерку,

За всех смиренных я молю.

1995

***

Ушло ещё одно столетье,

Шагает новый человек,

Другие страсти, лихолетья,

Начался двадцать первый век.

Уходит наше поколенье,

Запомнивших войну.

Свидетелей Великого сраженья,

Всего народа за страну.

Состарились военные подростки

Минувшей проклятой войны,

Но память тех событий жестких

Приходит к ним порою в сны.

Как ждали с фронта треугольник,

Письмо-записку от отца,

Но как страшился каждый школьник

Злой похоронки на бойца,

Война даёт всего отведать,

Почуять страх за жизнь отцов,

Но всё окончилось Победой,

Встречали выживших бойцов.

Как трепетали те девчонки,

На шее у любимого отца,

Но были рядом похоронки

И ранили незрелые сердца.

Ушла война, а страх остался,

За жизнь, здоровье отца,

Война учила не сдаваться,

И стали дочери учиться на врача.

Нелёгок путь врача — студентки,

И клятва Гиппократа, как бойца,

Борьбу выдерживает редкий

За жизнь со смертью, за отца.

За всех людей воюет медик,

За их здоровье и покой,

Красавица, сударыня и леди

С умелой женственной рукой.

Сегодня девочки военных лет седые,

Они нуждаются в тепле,

Похвалим их — они святые,

Добро творили на земле.

Невечна жизнь в этом мире,

Но счастлив, кто творил добро,

Когда душа заката шире,

Бессильно против жизни зло.

Судьба — то к Господу дорога.

Ушла на небо, где покой,

Тамара Агалакова — подруга,

Прощай, помашем ей рукой.

Но на земле осталась память,

Твои свершенные дела,

Пусть молодой поднимет знамя,

И, пусть живёт, цветёт земля.

Девочкам-медичкам, вдыхавшим дым войны

***

Депутаты говорят,

Языками скоблят,

Пятый день сидят и спят,

Воду в ступе долбят.

Все в богатстве, как в дерьме,

А в народе кризис,

Им бы чалиться в тюрьме,

Да у них свой бизнес.

Разрослась и вширь и вдаль,

Опухоль — зараза,

Эх, а всё-таки мне жаль,

Нет на них спецназа.

1996

***

Уходит век двадцатый,

Уходит навсегда,

Что скажем мы потомкам,

Что скажем господа?

Летают звездолёты,

И вспорота земля.

Мы умные, как черти,

Светится голова.

Но что-то обронили,

Пройдя двадцатый век,

В железном нашем веке

Скончался человек.

Куда, зачем спешили,

Стараясь обогнать,

А душу обронили,

И некогда поднять.

Фантомы, супермены,

Все — в двадцать первый век,

Крутые бизнесмены,

Как много нас калек.

1999

***

Безбрежен мир в своём стремленье,

Разнообразен его цвет,

То солнца свет, а то затменье,

Богат и сочен сей букет.

И нет у прошлого начала,

И нет у вечности конца,

Там строго всё, как у кристалла,

Но нет в нём сердца и лица.

Но ум его нас наблюдает,

Всё помнит, знает наперёд,

Любить и драться не мешает,

Народ наш гений и урод.

Он сам растёт и умирает,

Не зная, что там его ждёт,

Но ум с небес напоминает:

Сбирают сами пчёлки мёд.

За всё в ответе сами люди,

За всё, что делают, творят,

Господь жалеючи рассудит,

Расставит по заслугам в ряд.

Кто делал в жизни своё дело

Да не хулил и не грешил,

Душа его светла и бела,

Тот ближе к Богу подступил.

***

Мысли, мысли в ум приходят,

Это ангел с неба шлёт,

Дни, как праздники проходят,

На душе растаял лёд.

Хороша ты, жизнь — подарок,

Коль не беден и здоров,

Догорай в печи огарок,

Я ещё подкину дров.

И чего мы суетимся,

Недовольны всем святым,

Раньше времени боимся,

Хорошо жить-быть простым.

Просто жить и наслаждаться,

Светлым днём и вечерком,

Над весёлым посмеяться,

А всё грустное потом.

Жизнь всего лишь раз даётся,

И смотри себя в кино.

И другой не продаётся,

Наслаждайся, что дано.

Сколько дров ещё в запасе,

Бог даст, новых напилю,

Или много, или малость —

Всё до щепки истоплю.

Лучше жить весёлым долго

И смеяться не над чем,

Чем колючим, как иголка,

Недовольным миром всем.

Жадному чего-то вечно мало,

Золотом, чтоб кто-то посыпал,

Нытику попробовать бы кала,

Цену бы хорошему узнал.

Посмотри, взгляни в окошко,

Вот и солнышко взошло,

И твоя судьба в ладошке,

Прочь гони из сердца зло.

***

Припомним советские годы —

Единая наша страна,

Все равные в дружбе народы,

Россия, как мать всем одна.

Случилась беда в Украине —

Чернобыль убил сам себя,

Как будто взорвался на мине,

А жили, друг друга любя.

И кто же откликнулся в горе,

Конечно же, русский их брат,

Полсуток — и все были в сборе,

В беде, каждый русский — солдат.

Подняли мужчин по тревоге,

Как будто случилась война,

Жена со слезой на пороге,

В испуге прощалась семья.

В атаку пошел ликвидатор,

Лопатой сгребал смертный яд,

Погас, завалили реактор,

Честь рыцаря — вместо наград.

Не видно ранений на теле,

Судьба и здоровье — цена,

Допеть до конца не успели,

А жизнь человека — одна.

Ушло золотое то время,

На Украине — фашистская власть,

Стреляют в российское имя,

Историю — память стремятся украсть.

Владимиру Анатольевичу Кочеву — «ликвидатору» Чернобыльской катастрофы.

2017

***

А кто мы есть на самом деле,

И как живём и как могём,

И что мы сделали, что не успели,

Чего хорошего на свете ждём.

Копнём историю, так лет за триста,

Когда Россия превратилась в Русь,

Тогда во Франции родился Монте Кристо,

И гордый европеец вышагивал, как гусь.

В трудах Россия выживала,

Судьба и жизнь была проста,

А баба русская и восьмерых рожала,

Роднила всех любовь Христа.

Культуру русскую творило просвещенное дворянство,

А челядь добывала блага на полях,

Тогда не знали, что такое пьянство,

Жила Россия в праведных трудах.

Европа пребывала в молодом расцвете,

Как девица цвела,

И было чёрное пятно в букете,

Россия светлое переняла.

Людские нравы охранялись верой,

А честь дворянскую блюла дуэль.

И лицемерие, и ложь звались химерой,

На западе за денежки уж был бордель.

Сегодня всё переменилось,

Но Запад снова нам дает пример,

Мужик с мужчиной поженились,

Не счесть подобных западных химер.

Когда-то лошадь и корова нас кормили,

А женщина рожала нам людей,

Сегодня нравы изменились,

Искусственное молоко жирней.

И наша женщина немножечко рожает,

Лишь одного младенца на двоих,

Зато Восток нас по числу опережает,

Как наша женщина когда-то приносила семерых.

Соитие мужчин с мужчиной,

И женщин с женщиной — постельная любовь,

Не купишь за витриной в магазине,

Ребёночка, чтоб жизнь продолжить вновь.

Забыли умники родного Бога,

И любят не душой, не сердцем, а умом,

Ума в демократической башке скопилось много,

А совесть смешана с вином.

Исчезнет западное семя,

Мужик не может сам себя рожать,

Так пропадает избранное племя,

Как это глупо, мать-перемать.

Россия не пойдёт по западной дорожке,

Но лучшее мы можем перенять,

Всё унесём в своём лукошке,

А наша женщина и семерых будет рожать.

И не засохнем, расцветём трудами,

Терпение и доброта наш путь,

Мы с Господом, он с нами,

Вперёд Россия, выше грудь!

2017

***

Куда ты катишься, Россия,

С советской красненькой горы,

Где остановишься счастливо

Иль разобьёшься до поры.

Немало дров сломала буря,

Кругом разбитые горшки,

Что натворила эта дура,

Повяли красные флажки.

Куда идём, не знаем сами,

Куда нас ветер занесёт,

За то мы сами и с усами,

Идём на ощупь и вперёд.

Лишь труд всеобщий и азартный,

Спасёт Россию на века,

Пусть будет сын России каждый,

Россия-матушка — могучая река.

2000

***

Гусар богач — богат душою,

Лишь конь и сабля, честь, любовь,

Он верный друг в бою с тобою,

За Родину прольётся кровь.

Гусары смерти не страшатся,

Лишь опасаются слегка,

Пусть дамочки кисейные боятся,

Гусара не гнетёт тоска.

Несётся конь, сверкают сабли,

Готовы братья погибать,

Гусар и конь — степной кораблик,

Летит, чтоб в схватке побеждать.

Пока гусары есть в Отчизне,

Россию злоба не убьёт.

И не бывать печальной тризне,

Россия всё переживёт.

***

Злой волк и добрая собака,

По крови — близкая родня,

Но встретятся, и будет драка,

И без причины вечная война.

Вот так и люди — ссора, драка,

Таньга — причина, медный грош,

Кто волк из них, а кто собака,

Тут без бутылочки-второй не разберёшь.

Восток дерётся сам с собою,

И Запад ссорится. Зачем?

Давайте жить судьбой не злою,

Мир — доброта нужна нам всем.

И пусть дерутся волки злые —

Инстинкты правят их нутром,

Но люди — особи другие,

Их наградил Господь умом.

Давайте жить умом и сердцем,

Душою щедрой и незлой.

Пусть будет пряник с мёдом, перцем,

Внутри заполнен добротой.

***

Сто лет со дня победы большевизма,

Свершилась революция — переворот,

Конец эпохи империализма,

Свобода, справедливость, пролетарии — вперёд.

Но нет сегодня ленинизма,

Уж четверть века его нет,

Назад шагнула Русь из коммунизма,

Зачем и почему, кто даст нам правильный ответ.

Была теория Адама Смита, Фейербаха,

Их мысли Карл Маркс объединил,

Там нет Христа, нет Будды, нет Аллаха,

Маркс веру в Бога погасил.

Марксизм — это логика, наука,

А ленинизм, то инструкция, как совершить переворот

По воробьям стрельба из лука,

Воюйте, пролетарии, вперёд.

По Марксу мир обновляет эволюция,

Отжившее преображенное родится вновь,

По Ленину — оружие рабочих — революция,

Насилие, террор и кровь.

По Марксу революция возможна

Одновременно, во всех странах враз,

Иди к социализму осторожно,

Жди — выжидай свой час.

И сделал Ленин революцию,

Свершил насилие — переворот,

Презрел по Марксу эволюцию,

Террор и кровь, лишь шаг вперёд.

Россия оказалась одинокой,

Средь буржуазных злобных стран,

Девицей непорочной синеокой,

Кругом её зловещий океан.

Держалась семь десятков вместе,

Вся необъятная Российская страна,

Потерян был от Бога крестик,

Нас одолел богатый Сатана.

Да будет коммунизм и по Марксу и по Богу,

Всем тёмным силам вопреки,

Дай молодому доброму дорогу,

Пожмём им руки, старики.

2017

***

Не сменяю я Россию,

Здесь родился, здесь помру,

Я люблю её, красиву,

В праздник, в будни поутру.

Выйди из дому на солнце,

Деловой спешит народ

Зарабатывать червонцы,

Так всегда из года в год.

Среди них спешат молодки

Необычной красоты,

Как космические лодки

Смотрят нежно с высоты,

Что за чудо ты, Россия,

Здесь родится красота,

Такова её миссия,

Красота и беднота.

Много водки для веселья

Пьём, как требует душа,

Злей работаем с похмелья,

А в кармане ни гроша.

Порвалась наша гармошка,

Пляшем, будто без ума,

Загнила наша картошка,

Вся Россия — кутерьма.

Не сменяю я Россию,

Здесь родился, здесь помру,

Я люблю её, красиву,

В праздник, в будни поутру.

1995

***

Храните вдовы память сердца,

По погибшим на войне,

Печально, скорбно ваше скерцо,

Вы испытали боль вдвойне.

Смерть забирает убиенных

И убивает горем вдов.

Сколь слёз пролито сокровенных,

Наперекор жива любовь.

Храните вдовы верность мужу,

Несите крест святой любви,

Идите с ним в жару и стужу,

С душой, израненной, в крови.

Погиб твой муж, порвалось время,

Но трепет памяти живой,

Поднялось новое уж племя,

Таков великий жребий твой.

Идите прямо, вам зачтётся,

На вечном небе, где покой,

Душа супруга к вам вернётся,

Судьба не будет уж другой.

Святая мать, жена солдата,

Вдова, прожившая любя,

Достоинство и честь аристократа,

Красивая, отважная судьба.

Всё повторяется в природе,

И вечна жизнь на земле,

Пока любовь живёт в народе,

И верность милому в душе.

Моей маме

***

Двадцатый век пусть будет всем уроком, —

Фашизм мог убить весь мир,

Всех неарийцев обложить оброком,

Еврея сжечь, а русского — в сортир.

И был товарищ Сталин — вождь народов.

Он коммунизм продвигал,

Крестьян согнал из огородов,

Полгосударства расстрелял.

Больной был Сталин, не иначе,

Учение Маркса извратил,

Двадцатый век по своим жертвам плачет,

Народ террор тирану не простил.

Остались добрые идеи коммунизма,

В них столько света и тепла,

Всё начинается с социализма,

И нет в теории марксизма зла.

Фашизм — апогей капитализма,

В ту сторону Америка идёт,

Под флагом ложного демократизма,

За горло слабого берёт.

Россию подчинить себе стремятся,

Нашли задиры слабака,

Экономически убить грозятся,

Посмотрим, чья верней рука,

Историю бы нашу почитали,

Россия всё переживёт.

Убила Гитлера с когтями,

И вас на повороте обойдёт.

Оружие их — доллар бумажный и подлость,

Не сломит российскую честь,

А наша история — гордость,

И совести символ — наш праведный крест.

2018

***

Сорок первый — год проклятый,

Гитлер — гад на нас напал,

Но пришел наш — сорок пятый,

Сталин Гитлера сломал.

Много лет уж пролетело,

И водички утекло,

Вспомним, как всё было дело,

Как потрескалось стекло.

Расшатался домик-пряник,

Развалился изнутри,

И остались мы без нянек,

Коммунисты отошли.

Кремль занял Борис Нетрезвый,

Либерал всё распродал,

Будто снова сорок первый,

Чёрный год в стране настал.

Век двадцатый завершился,

Развалился СССР,

Каждый житель очутился,

В зад отброшен за барьер,

Но пришел Святой Владимир,

Дух России вверх взлетел,

Дай Бог, сил тебе, родимый,

Чтобы ты всё-всё успел.

Двадцать первый век наш будет,

Без беды и без войны,

Если зло мы все осудим,

Каждый — часть своей страны.

Вейся, знамя, над Россией,

Символ веры и труда,

Знать такая честь — миссия,

Наша русская судьба.

2012

***

Погибла римская империя,

Разрушилась красавица сама,

От сладкого вина и ожирения,

Но тощенькой была её душа.

Плохой пример оставила Германия,

Фашистский ястреб мир в когтях держал,

Расизм, превосходство — мания,

Но голубь наш советский волю небу дал,

Двадцатый век — печальный опыт революции,

Погиб великий ленинизм,

Но пусть течёт и зреет эволюция,

По Марксу будет в мире коммунизм.

Господь ваял своё творение,

Осталось человечеству поднять себя.

И только сила вдохновения

Изменит мир, его любя.

***

Прошел уж год, как нет тебя здесь с нами,

Но ты незримо рядышком идёшь.

Мы все — частичка той единой ткани,

Коль любим, помним, значит, ты живёшь.

Двадцатый Век — суровое России время,

Но шла ты прямо, вопреки.

Нет, не сломило, не согнуло бремя,

Неровной сумрачной судьбы.

Война тебя в девчонках опалила,

Но ты не поддалась,

На фронт оружие тяжелое возила,

И победить врага клялась.

Но ты счастливая — всё одолела,

Жила в невзгодах, красоту любя,

Борясь трудами, всё успела,

Богатое потомство у тебя.

Я брат твой и горжусь тобою,

Твоим наследством — прекрасными детьми,

И их красивою судьбой,

Незримо рядом с ними ты.

Девчонка из простой деревни

Носила дерзкую мечту —

Артисткой стать в Столице древней,

Такого не бывало на роду.

Мечта свершилась — её дети

Живут нелегкой, но красивою судьбой,

На сцене слава им людская светит,

Весь Мир как будто под тобой.

Богатство не в деньгах, а в деле,

Которое творится от души.

Простит нас Бог, коль что то не успели,

И пусть продолжат нас потомки — малыши.

Моей сестре Лидии Ивановне, труженику тыла, участнику войны

***

Идёт, не кончается время,

Шагаем упрямо вперёд,

Российское дружное племя,

Советский душою народ.

Года мои медленно тают,

Да это ещё не конец.

Мне предки с небес помогают,

С портрета мне машет отец.

Держало их в трудностях дело,

Семья и простая любовь.

Война! Воевали вы смело,

Пролили за Родину кровь.

Войны не досталось нам браво,

Вы, предки, всю взяли беду,

Остыла кровавая лава

В лихом Сорок Пятом году.

За правду вы все воевали,

И тот, кто безвинно сидел,

Не дали тюрьмы медали,

Но чтил Вас народ и жалел.

Гордиться и помнить о предках,

Погибших на фронте в боях,

И тех, кто за правду в застенках

Пал в сталинских лагерях.

Ко дню Победы и дню Поминовения безвинно пострадавших

***

Вспомни старенькую маму,

И слова её поймёшь.

Не копай соседу яму,

Сам же после упадёшь.

Лучше жить в худом, да Мире,

Не давая хода злу.

Чтоб просторы были шире,

Жить всем надо по уму.

И по совести, по чести,

Всем, чтоб было хорошо,

В тесноте, не в ссоре, вместе,

Что же лучшего ещё?

Если в Мире жить не в жилу

И не нравится наш тон,

Выкопай себе могилу

И уйди со света вон.

***

Мировая война невозможна,

Гибель Земле принесёт, —

Рассуждает мудрец осторожно,

Думает, палец сосёт.

Миром конфликты решатся,

Нет и не будет иного пути.

Хватит кусаться, ругаться,

Бог, образумь нас, прости.

Разум — маяк человека,

К истине правду зовёт,

Горе двадцатого века

Человечество к свету влечёт.

Мир мы спасли от фашизма,

Наша Россия — Советский Союз,

Гибель идиотизма,

А я не спокоен — боюсь.

Не атом взорвёт человека,

Бойня без крови, без ран,

Подлость — оружие века,

Нацизм, с ухмылкой обман.

Зверь человек по природе,

Злые инстинкты в крови

Но и труженик он по породе,

И рожает, живёт по любви

Ум победит в человеке,

Злые инстинкты умрут,

Чистыми станут и реки,

Люди друг к другу придут.

Человек сам себя одолеет,

К Богу с поклоном придёт,

Или вконец озвереет,

Свою жизнь и потомков убьёт.

Логика здравого смысла,

Зло да утонет в любви.

Сладкое лучше, чем кисло,

Человек, часть природы, рожай и люби.

***

Двенадцать километров от Свердловска,

Здесь сосны, памятник и Крест,

Слеза свечи горит из воска,

Тут совесть наших предков, честь.

Здесь тысячи безвинно убиенных,

Творился Сталинский безумный произвол,

Стреляли в честных патриотов верных,

Перегревался у убийцы ствол.

Мы внуки, правнуки, — потомки,

Гордимся мужеством дедов,

Звучит их в небе голос громкий,

Нет, не пропала ваша кровь.

Пролитая, за правду человека,

За справедливость, истину и честь.

Вы гордость молодого века,

Тяжел, но славен был ваш Крест.

Мы будем чтить Вас, помнить вечно,

Тернистый, прошагавших путь,

И как отцов любить сердечно,

За нас, принявших пулю в грудь.

К дню поминовения невинно убиенных на двенадцатом километре Свердловска

2018

***

Двадцатый век, тридцатые шагают годы,

Товарищ Сталин у руля,

Союз республик, вместе все народы,

Неистово трудилась вся страна.

Но рядом с светлыми лучами

Катилась чёрная волна.

Безвинных граждан тёмными ночами

Хватал и в чёрном воронке возил куда-то сатана.

Товарищ Сталин — днём он светлый ангел,

А по ночам и был тот сатана.

И чёрт, и ангел в равном ранге,

Не знала истины Страна.

Война стояла у порога,

А Сталин 95% командиров расстрелял,

В стране иного горя было много,

Он всех в троцкизме подозревал.

Но не было в стране троцкизма,

Причина та банальна и проста.

Не отклонение от марксизма,

Жила в вожде на Троцкого злоба.

Год сорок первый заходит в сознание,

Как нож бандитский в мозг,

И полстраны томились в сталинском изгнании,

Политика кнута и розг.

Напал фашист на нас внезапно.

Мы приняли неравный бой.

Такие чёрные в истории остались пятна,

Такой нам выпал жребий злой.

Но если б Сталин не ослабил армию расстрелом,

То Гитлер побоялся бы напасть.

Пятно истории осталось белым,

Другая жизнь, не горечь, сласть.

Война — умнейшее искусство,

Финал её — победа или смерть,

Богатство, воля или пусто,

Такая непростая круговерть.

Стратег войны, наш Жуков был спаситель,

Не отступление — отход с боями предлагал.

Так защитить могли бы мы свою обитель,

Так враг себя бы измотал.

Но Сталин дал другую установку:

Стоять, ни шагу пятиться назад,

Примкнуть к штыку свою винтовку,

И испугается, отступит гад.

Такая тактика врагу, что надо,

Он с легкостью полки, соединения окружал,

Бомбил, обстреливая смертным градом,

Живую силу, технику уничтожал.

Патронов нет, и пищи нет солдатской,

Солдат — как старец, немощен, ослаб,

Убиты, ранены от тактики дурацкой,

Сражен солдат, но он не раб.

Пять миллионов наших пленных,

Такая участь первых лет войны.

Такая участь кадровых военных,

По глупому приказу сгинули советские сыны.

Две трети умерли в мученьях.

Но не сдавались русские в плену,

А всем им предлагались сосиски и печенье,

Предай лишь Родину свою.

Один лишь из двухсот пятидесяти пленных

Стал власовцем, спасая жизнь свою.

Так отдадим же честь погибшим тем военным,

Не сдавшимся врагу в плену.

А в самый трудный час сражений

Пришел на помощь сибиряк,

Изгой, невольник унижений,

Крестьянин ссыльный, раскрестьяненный кулак.

И отогнали супостата

От Родины-Москвы,

Да, велика была расплата,

Кругом могилы, капониры, рвы.

Под Сталинград, в то злое пекло,

Шел доброволец, зэк, штрафник.

Там солнышко от взрывов меркло,

Там жизнь солдатская — лишь миг.

За Родину все воевали

И ссыльный раскулаченный, и коммунист.

За Родину отважно погибали

Штрафник, и комсомолец, и чекист.

Война зажигалась в Берлине,

Туда и Победа вошла.

Вовеки веков и поныне

Не будет фашизма и зла.

Зеелово — крепь под Берлином,

Сломал её русский солдат,

Не встретится матушка с сыном,

Как был бы Победе он рад.

Убит здесь мой дядя Усольцев,

Он бывший, по Сталину, враг.

Ушел на войну добровольцем,

Погиб за Отчизну кулак.

На братской могиле порядок,

Они осознали вину.

И воздух под солнышком сладок,

И мир охраняет страну.

В Москве мой отец похоронен,

Под Ленинградом наш Гришка погиб.

Лишь память тихонько простонет,

А над могилами светится нимб.

Один из семи воевавших,

Живой с орденами вернулся Андрей.

И он, из семьи пострадавших,

Стоял, как святой, у дверей.

Их Сталин назвал кулаками,

Ссылал, как врагов, и сажал.

А были они трудовыми друзьями,

Единый народ, потому и врага побеждал.

Стоять будет наша Россия,

Простор, и граница — гранит.

Такая от Бога миссия,

Народ наш — един монолит.

Мы все патриоты России,

Умрем за неё в трудный час,

Она, как невеста, красива,

Как мать она любит и нас.

Посвящается 75 годовщине Победы