Энтакриона

Владимир Иванов

Сколько ещё нераскрытых тайн хранят египетские пирамиды? Что можно найти за плитой в усыпальницу с начертанными знаками забвения и проклятия? Только прочитав книгу с загадочным названием «Энтакриона», Вы сможете ответить на эти и другие вопросы…

* * *

Когда Великий Ра вознес свою колесницу высоко в зенит, Верховная жрица храма Исиды Энтакриона повелела вызвать к себе в покои начальника храмовой стражи.

Лакит вошел, как всегда стремительно и бесшумно, словно внезапно налетевшая песчаная буря. Загорелое тело, закрытое короткой туникой переливалось силой и здоровьем, ремешки сандалий стягивали сильные мышцы ног, короткий меч в дорогих кожаных ножнах с вкрапленными драгоценными камнями бился о левое бедро начальника храмовой стражи. Серые глаза смотрели пристально и внимательно.

— Моя госпожа! Я у Ваших ног…

Рука, приложенная к сердцу, голова, склоненная в поклоне, открывающая затылок на котором стянуты в тугой пучок иссяня-черные волосы. Движения, жесты, облик молодого мужчины, как магические пассы завораживали и притягивали взгляд Энтакрионы.

Во внутренних покоях, где Энтакриона принимала начальника храмовой стражи, царил приятный полумрак. Они представляли собой ряд переходящих друг в друга помещений, разделяемые толстыми стенами храма и имеющие между собой проходы-ниши. Лишь первая дверь, ведущая из залов храма в комнату, где Энтакриона занималась делами, была сделана из особо ценных пород дерева и обита медью. Комнаты выглядели небольшими, по сравнению с остальными помещениями храма, но высокие потолки, колоннады и особенно рисунки, изображающие богиню Исиду вместе с другими богами, придавали каждому помещению величественность и некоторую помпезность. Спальня имела более скромный вид, хотя ложе, на котором спала жрица, сияло великолепием. За спальней располагался бассейн, в котором жрица купалась, пробуждаясь ото сна или смывая дневную усталость и заботы перед отходом ко сну. Внутренние покои храма не охранялись. Но в сам храм не прошел бы никто, не встретившись с многочисленной стражей, окружавших плотным кольцом не только храм и прилегающие к нему сады, но также и площадь перед храмом.

Энтакриона подошла к Лакиту и провела рукой по его плечу. Тело мужчины вздрогнуло от легкого прикосновения.

— Что хотел мне доложить мой главный страж? Зачем так просился на встречу? Что-то вызывает его тревогу и беспокойство?

Задавая вопрос за вопросом, жрица медленно обходила мужчину вокруг, касаясь его то пальчиками руки, то краями своей одежды… От таких знаков внимания тело начальника храмовой стражи покрылось капельками пота, дыхание стало неровным, фразы перестали иметь смысловую законченность…

— Госпожа….Я хотел…

Узкая женская ладошка прикрыла рот говорившего. Лакит поднял голову, смело и дерзко взглянул в глаза той, которую давно и казалось безнадежно, любил. Взгляды встретились. У Энтакрионы закружилась голова, две серые стрелы, вылетевшие из глаз Лакита, проникли в ее сердце. Покои поплыли перед глазами, словно она исполняла обрядовый танец…

Лакит едва успел подхватить свою госпожу на руки, чтобы отнести ее на спальное ложе.

* * *

Казалось, прошла целая вечность с того момента, когда Мина полуживая, с сильнейшими ожогами была случайно замечена «рыцарями удачи», промышляющими добычей сокровищ из пирамид и древних гробниц.

После очередной вылазки банда, возглавляемая молодым и удачливым главарем, возвращалась через пустыню в один из своих многочисленных схронов, чтобы надежно припрятать сокровища очередной, разграбленной гробницы. Верблюд, на котором сидел главарь по прозвищу «Храмовник», чуть не наступил на нее, полу засыпанную песком.

Долгие две недели Мина была на грани между жизнью и смертью. Истощенный, практически высушенный солнцем организм, боролся изо всех сил, цепляясь за жизнь каждой клеточкой и,……победил. Дело пошло на поправку. Хорошее питание, изобилие фруктов и грубоватое мужское внимание, оказываемое со стороны главаря банды, были лучше всяких лекарств.

Но настал день, когда внимательный и заботливый до этого «Храмовник» вошел в комнату, где жила Мина с серьезным лицом.

— Нам нужно поговорить.

–?

— Теперь твоя жизнь вне опасности. Но ты понимаешь, что отпустить тебя мы не можем. Ты, по воле случая, стала свидетельницей всего того, чем мы занимаемся. Да и во время твоей продолжительной болезни приходилось перевозить тебя из схрона в схрон. Не оставлять же такую красоту на растерзание всяким ползающим и бегающим тварям. Так что волей или неволей ты могла запомнить все наши секреты. Но, конечно же, самое главное: мои товарищи тоже имеют глаза и уши и они все, же мужчины. Если я отпущу тебя просто так, они сами найдут тебя и вдоволь поиздевавшись, убьют. Ты мне не безразлична, за время твоей болезни я привязался к тебе и хочу, чтобы ты была с нами. В нашем деле у тебя будет своя доля от добычи и эти головорезы, и безбожники наконец-то заткнут свои рты. Мне не хотелось бы, чтобы ты, едва воскреснув к жизни, ушла в мир теней и темноты. Решай.

— Есть ли у меня выбор? — Мина попыталась изобразить на лице подобие улыбки.

— Нет, — хмуро ответил молодой мужчина, и его серые глаза пристально посмотрели не нее, — вернее есть: либо ты с нами, либо…

— Понятно, дальше можешь не продолжать…

— Итак?!

— Конечно же, я остаюсь с вами. Но я не умею махать кувалдой или ломом, и мне не под силу таскать тяжелые тюки. Я слышала, что каждую гробницу стерегут магические стражи. Один из них — это статуя со змеей во лбу, который нападает на каждого, кто приблизится к усыпальнице. Другая — копьеносец из белого и черного оникса, который расправляется с непрошеными гостями глухим звуком, пронзающим сердце и третья, сбивающая с ног любого, пытающегося потревожить вечный покой обитателя гробницы…. Потом эти переходы через пустыню, в схроны, вызывают у меня ужас…

— Тебе ничего из того что ты перечислила не придется делать. Ты умеешь быть доброй и заботливой хозяйкой?

–?

— Используя наши сбережения, недалеко от пирамид, на окраине Эль-Гиза, мы открыли кафе «Жажда пустыни». В нем есть все, но там нет настоящей хозяйки, которая встречала бы гостей, окружала их заботой и лаской, развлекала их беседами и слушала их разговоры. Тебе необходимо будет завести знакомства среди лавочников и торговцев древностями, можно даже приручить их, делая скидки при расчетах за еду, чтобы мы могли превращать найденное в пирамидах и гробницах в живые деньги.

— А можно задать вопрос, не относящийся к делу?

— Задавай.

— Каждый ребенок, родившийся на берегах Нила, знает, что пирамиды хранят не только сокровища, но еще и страшные тайны, а некоторые и зловещие проклятия. И каждый, кто посягнет на покой пирамид и их молчаливых хозяев, спящих в саркофагах, может быть проклят или лишен жизни, а его душа обречена на вечное скитание между небом и землей. Ты не боишься этого? Знаешь, я где-то давно читала, в журнале, что какой-то археолог, кажется немец, обнаружил в гробнице надпись: «Дух мертвеца свернет шею вошедшему сюда, как гусю». А потом, пройдя дальше внутрь, увидел останки двух человек: фараона и грабителя, придавленного плитой, в тот момент, когда он пытался украсть драгоценности из склепа.

— Я слышал об этом.

— А помнишь, что было написано на амулете Тутанхамона?

— Конечно. «Я тот, в ком зов пустыни обратит в бегство каждого осквернителя могил».

— Точно. И все же, как насчет чувства страха или просто самосохранения?

— Моя душа уже и так проклята, так чего же мне еще опасаться. Я не боюсь проклятий. А смерть?… Рано или поздно мы все сядем в лодку к Осирису, который переправит нас в царство мертвых. И потом все эти рассказы и былины о проклятиях фараонов больше похожи на трюки газетчиков, пытающихся из любого маломальского правдоподобного факта раздуть шумиху о якобы сенсационном открытии. Деньги правят миром… А ты? Ты боишься смерти?

— Не знаю. После того, как я чуть не погибла в пустыне, понятие перехода от жизни к смерти потеряли четкие границы у меня в голове. Больше всего я боюсь проклятий, которые могут обрушиться на мою душу, а впрочем… Когда я могу приступить к своей работе?

— Завтра. Караван возвращается в Эль-Гиз, он отвезет тебя в кафе. Там тебя ждут. Но с той минуты, как ты переступишь порог своего кафе, ты должна забыть меня, моих людей и дороги в наши схроны. Связь с нами будешь держать через своего помощника, его зовут Абдулла. Каждый день он ездит на закупку провизии. Он то и будет сообщать нам о твоих делах, и при необходимости предавать распоряжения от меня. Ели будет необходимость срочно связаться со мной, не доверяй никому. Я дам тебе почтовых голубей — это самый надежный вид связи и самое главное, он не может быть прослушан никакой аппаратурой. Ты все поняла?

— Да.

— Хорошо. А теперь отдыхай и набирайся отваги и сил перед завтрашним путешествием.

Когда главарь ушел, Мина застыла в позе глубокой задумчивости. Конечно, выбора у нее не было и естественно очень хотелось выжить любой ценой. То, что предложил «Храмовник», было несомненно лучше, чем стать наложницей главаря, а после и всей банды, но то, чем занимались эти люди, вызывало в ее душе смутную тревогу и беспокойство. Она соврала «Храмовнику», сказав, что ей не страшно. Проклятия прошлого пугали ее не хуже раскаленных песков пустыни. Только одна мысль утешала, что она не будет принимать непосредственного участия в их вылазках. Если бы Мина знала, как глубоко она заблуждается в своих мыслях…