Дионис. Фантастический роман

Владимир Ершов

Это произведение о постижении новых звёздных систем и о Любви. Все истории и персонажи вымышлены. Я специально не перечитывал ничего из фантастики, чтобы не «слизать» сюжеты и повороты коллизий. Совпадения фамилий и схожесть фактурного материала случайна. Мне было любопытно придумывать и работать над книгой, надеюсь, Вам будет не скучно при прочтении.

Дионис

Фантастический роман

История, которую я хочу рассказать, произошла в будущем как в настоящем, не могла не произойти, потому что продиктована мне из мира, где уже всё было и всё будет, пусть даже не на Земле, а где-то на…

…Ему снился сон, сон о другой планете, где его, по-прежнему, звали Дионисом, он чувствовал себя самим собой, но то была другая реальность. Не каждый раз она возникала, а начиналась и продолжалась только, когда он уставал и засыпал мгновенно.

Дионис и Снегия

Дио сидел на берегу озера и ждал. Он соскучился по Ней — девушке-эльфийке, которая не была эльфийкой, но напоминала ему героиню старой марсианской сказки, потому что была божественно красива, бесподобно пела (он раз заслушался и чуть и не погиб в местных сумерках), почти не спускалась с деревьев, в которых жила, видимо, как дома, и точно колдовала или ворожила. Её украшали тонкие длинные седые волосы и салатовых оттенков живые растения, которыми она наряжалась. Серебряный лук висел за спиной, но он ни разу не видел, чтобы им пользовались. Она была под стать деревьям, высоким, стройным, светлым, чуть похожим на русские берёзы, но с белыми (седыми) листьями и зеленоватыми свисающими густыми, дугой прогнутыми, удочками-ветвями. Глаза казались чёрными-пречёрными, но она не приближалась даже на десять метров, и разглядеть себя не давала, а только серебристо и дружелюбно смеялась, чуть дразня и, казалось, изучая его с неподдельным интересом.

Дио прозвал её «Снежком». Он заранее улыбался и, немного волнуясь отчего-то, оглядывался по сторонам. Дул лёгкий озёрный бриз, и на заросший кустарником и деревьями берег набегали прозрачные голубые волны. Здесь не было птиц, по крайней мере, Дионис ни разу не видел их, поэтому стояли небесная тишина и шелест воды точно такой же, как на Земле, на морском берегу при штиле. Замечательно окрашивалось небо: полчаса оно играло насыщенными оранжевыми красками из-за восхода Аластека — огромной, в девяносто пять солнц, звезды, даже воздух казался золотистым, а сейчас преобладали синие оттенки, хотя на востоке полусфера была абсолютно белой, видимо, от свечения яркого звёздного голубого карлика, обозначенного на картах как Алтей. Кроме того, в зените висела спутница Терния Ния, сверкающая зелёными, белыми и чёрными глянцевыми, неправильной формы, пятнами. Снежок не появлялась.

Только спустя четверть часа Дионис почувствовал, что тишина имеет жутковатый вкус тем более, что вдалеке за хребтом поднимался наискосок светло-коричневый дымок. Прежняя беспечность вмиг улетучилась, и он снова превратился в осторожного, умного и бесстрашного до крайности охотника. Он, конечно, не был им, но как археолог, разведчик, исследователь глубин Вселенной, имеющий опыт и стаж, обнаруживал иногда древние гены древних эпох, а также, не раз виденную им современную жестокость. Дио понимал, что за ним наблюдают и это не Снежок. Интуиция подсказывала: «Будь начеку! Не нравится мне сегодняшняя тишь, кроме того, висящая над головой Ния почему-то странно подмаргивала. Оглянись!» Он еле успел пригнуться, как воздух прорезала тонкая, широкой окружности горизонтально бегущая волна… вторая и третья, обожгло кожу и тут же проявилось синей гематомой. Воздух словно звенел теперь. Дионис пополз к глэтчеру.

Он оставил его замаскированным в ложбинке метрах в семидесяти наверху холма. Быстро перемещаясь вместе с ползущими в ту же сторону вьюнами, Дио нашёл лаз и буквально нырнул в приоткрытый люк, внутри быстро перевернулся и только взялся за рычаги, как резко потемнело. Это было частичное затмение Нией Аластека. Дионис понимал, что нужно обождать. Кое-что изумляло его и волновало: зелёные травы всё более заплетали построенный над глэтчером шалашик, и он мог ориентироваться исключительно по приборам, однако, они выдавали несуразности, а иногда рисовали непонятные знаки и иероглифы. В окно между ветками Дио успел заметить, как Ния переливалась разными оттенками и глянцами. «Не к добру!», — промелькнула мысль, и в это время рядом «пропела» и воткнулась с содроганием поверхности страшная ярко-зелёная молния. Дио аж клацнул зубами. «Никаких же туч. Откуда бьёт?!», — вопрошал он, но потемнело, как ночью, и кругом сверкало и грохотало ужасно и восхитительно одновременно. Тучи, чёрные, наливные, возникли почти мгновенно, и создавалось впечатление, что они кружат специально над прибывшим инопланетным гостем.

Отчего-то чувство покоя овладело им, и через лобовое стекло ракетоплана стал появляться слабый свет, а ветви ползущих трав расступались по сторонам. Гроза закончилась. В тернийском небе царили неизвестные ионно-электрические художники: разноцветные круги, гало, радуги и всполохи зарниц плясали и играли на всей видимой полусфере. Ния, висящая над головой, тоже изменила внешний облик — огромные электромагнитные всполохи окружали её. Вдруг обе планеты содрогнулись, воздух завибрировал, и из недр пылающей Нии вырвался огненный вращающийся шар. Он как бы неохотно стал постепенно удаляться, заворачивая на пока непонятную орбиту. Наблюдатель на Тернии мог увидеть, как через восемь часов плазмоид сделал оборот вокруг Нии, а через год орбита её спутника стабилизировалась. Дионис ещё ни разу не видел такого и не слышал от других. Видеокамеры глэтчера холодно фиксировали происходящее, а он стоял, не в силах моментально успокоится. Рождение меньших звёзд из больших, появление огненных плазмоидов разного размера, остывающих и превращающихся в газовые гиганты, он наблюдал не часто, но был знаком по учёбе в Академии и в практических исследованиях. Однако, такое посчастливилось увидеть впервые… Ния преобразилась. Она чуть уменьшилась в диаметре, но не это бросалось в глаза. Внешнее излучение её (как это объяснить?) стало заметно нежнее и материнско-любовным что ли. Цвет планеты изменился. Она светилась радостными солнечными красками… Да, и осевое вращение её уменьшилось — открылась обратная сторона. Возвышенные порывы преобладали, казалось, везде. Дио сиял от удовольствия.

Спутник Нии мягко пульсировал ярко-белым светом. Он, явно казалось, переговаривался с матерью, а та отвечала плавным изменением атмосферных облаков. Планета-мать вращалась быстро, но детёныш ещё быстрее. Его поле было заметно с Терния и пересекалось с полем родной планеты. Ния словно ласкала своё новорождённое чадо.

«Он больше похож на земной снежок», — подумал Дионис, и, будто услышав его, показалась в деревьях девушка «Снежок». «Как же зовут тебя, красавица?» — залюбовался он, и неожиданно понял: «Снегия», то есть, с самого первого знакомства Дио практически угадал. Она общалась телепатически и тоже радовалась возникновению маленького красивого спутника. Ей понравилось, что пришелец назвал светящийся шарик «Снежком» — получилось, в честь неё. Снегия улыбалась Дионису приветливо и открыто. Он почувствовал, как сердце бешено заколотилось, и кровь подступила к лицу. Дио попытался сказать что-то, но покраснел, потом помахал рукой, неловко шагнул и оступился на склоне холма. Снегия заразительно захохотала, и его смущение как рукой сняло. Он засмеялся в ответ и понял всем существом своим… Влюбился! Девушка взглянула на Диониса внимательно и строго, словно пронзив взглядом чёрных глубоких глаз, ничего не сказала, но грациозней прежнего повернулась и исчезла в зарослях.

Снегия весело, но в некотором смятении, скользила по веткам деревьев. Она то перегоняла подружек, то задумчиво отставала. Через десять минут они добрались до своих подвесных шалашей. Подобно гнёздам их пол был выстлан мягкой листвой и фиолетовым цветочным пухом. Маленькими девочками они построили эти домики под руководством воспитательницы, вырастившей и научившей их жить на Тернии. Год назад эта мудрая женщина «ушла» в мир иной, и в свои семнадцать лет девушки остались без присмотра. Все они обладали многими вселенскими способностями: телепортацией, телепатией, способностью понимать любых живых существ, общаться с животными и растениями, использовать в своих целях различные энергии. Родной планеты они не помнили — знали только, что она очень далеко, где-то в Радиальных Мглистых галактиках. Девчонки выросли и привыкли здесь. Это был их дом, их родная планета.

На Тернии никогда не было зимы и ночей в земном понимании. Их двойная планетарная пара находилась между двух звёзд, поэтому при осевом вращении каждого космического тела их двоичной системы происходили лишь частичные затемнения и постоянные изменения цветового фона небес, редкой облачности и воздуха, аналогичного земному. Изредка происходили затмения звёзд. Температура колебалась между 18 и 30 градусами (по Цельсию) в тени, а гравитация и давление воздушного столба напоминали земную.

Снегия оказалась одной из самых способных. Она быстро схватывала, любые учебные занятия давались ей легко, а в скорости мышления ей не было равных, отчего девушка любила подшучивать над подружками и озорничать неутомимо. Диониса её девичья община наблюдала давно, как только тот впервые притернился на Равнине озёр. Девчонки разумно опасались гостя, но Снегия была храбра до отчаяния. Внутренний голос говорил ей о неслучайности его появления, и поэтому приблизилась и показалась ему. Она запросто читала мысли и ощущала настроение пришельца. «Что-то новое возникло между нами, необычное и странное», — пронеслось в голове её.

Снегии не хотелось анализировать вовсе. Ей было безрассудно хорошо, иногда чуточку волнительно и непривычно, почти неудержимо влекло снова увидеть Диониса, читать его мысли, купаться в его странных непредсказуемых эмоциях, которые ей были очень близки. Целый вечер она вспоминала вселяющую уверенность поступь Диониса, его определённую силу, стройность фигуры, длинные вьющиеся чёрные волосы и природную искренность. Снегия ни разу не слышала такого низкого и одновременно мягкого голоса, тембр которого проникал в самую глубину её души. В общем, она была обескуражена.

В свою очередь, Дио, впервые увидев девушку неожиданно близко, просто потерял покой: Снегия пронзила его и словно заворожила. «Она понимала меня без слов, и я слышал то, о чём она думала!», — восхищался он. Дионис знал о телепатии, но испытал на себе это влияние только сегодня и ему тоже было волнительно и весело. Снегия была выше его на целую голову, но точно воздушнее и легче, проницательнее. Он заметил перемену в её настроении, когда нежные чувства вспыхнули в нём. Тысячи мыслей стали проносится в голове парня, и он вдруг высоко подпрыгнул и с наслаждением упал в траву-мураву, которая тут же ласково обвила его. Небесные краски играли космические мелодии и притягивали взоры. До этого парню некогда было любить — пришло время.

Фиолетовый снег

Фиолетовый снег напрягал. Дионис видел его впервые, впервые ощущал невидимую границу между сиреневым хладом и хладом белым, а вышел сюда совершенно случайно… Это было на Панеме, планете в соседнем для Земли рукаве Галактики у звезды СН 1001 — 237 ОН (по межгалактической классификации), у звезды, которую Дио прозвал «Азиаткой» за раскосую тёмную пылевую туманность, вместе с звездой похожую на узкий глаз… Снег искрил и переливался, но никак не смешивался между собой. Из-за бугорка метрах в двадцати от Дио что-то шевельнулось и прыгнуло. «Ба! Фиолетовый заяц!» Он резво поскакал на белое, но на стыке цвета резко отвернул и умчался в сторону заиндевевших сиреневых кустиков. Наезженная когда-то дорога пересекала границу снегов поперёк и терялась в жёлтых, оттаявших на утренних лучах, сопках. На лиловом повороте виднелось салатового цвета пятно, куда неожиданно спикировала оранжевая стайка местных пичуг. Складывалось впечатление, что они имитировали вьюжные вихри, то поднимались вверх, то кружили, разбегаясь, то планировали на эту салатовую блямбу, то, будто подхватываемые очередным порывом ветра, снова улетали вверх и в сторону, кружась и возвращаясь. «Нет. Они репетировали некую песню в рыжих тонах и звуках!», — разведчик засмотрелся, боясь пошевелиться… Оранжевая мелодия закончилась также быстро, как началась. «Что Это: биозащита, поле Росса, башня Вольта или другое что-то? — необходимо было определить, — но как?» Диониса нельзя было обвинить в медлительности соображения. Он швырнул сорванную ранее хвойную шишку, которая пролетела без сопротивления, но неприятно вздрогнула, преодолевая прозрачный барьер. Цвет тоже изменился прямо на глазах и стал серым.

…Тогда пришлось прибегнуть к извечному помощнику — анизатропному кристаллу, который являлся одновременно талисманом, призмой, биноклем и лупой. Дио носил его на кевраловой нити, неэлектропроводной и неимоверно крепкой. «Так-так, что тут у нас? — разглядывал он, вращая камушек в разные стороны — Опаньки! Бегущая синусоида, вторая… периодическое поле. Занятно, а вот и мерцающая фиолетом „лялька“. Красиво, хитро и ничего не понятно. Придётся облететь»…Как исследователь, он обязан был обозначить проблему, сформулировать или описать кратко… Стоит заметить, что Дионис работал по старинке: во-первых, один (когда двое, проблем в четыре раза больше), во-вторых, часто в физическом теле — так больше чувствуешь и понимаешь, в-третьих, так интересней.

Глэтчер на автопилоте фиксировал высокое конусное поле, которое Дио именовал «Трюфель», и выяснилось, что оно занимало четверть северного полушария планеты. Вершина конуса слабо издавала треск и светилась неоном. Астронавту пришлось снова спуститься к подножию «куличика», так как приборы обнаружили там активное движение, однако, это были всё те же фиолетовые зайчики. И тут Диониса осенило. Он подстроил ракетоплан под периодичность синусоиды и, повторяя её движение, бочком и резким маневром «протиснулся» в Трюфель.

…О, здесь стоило побывать! Глэтчер, конечно, тут же перекрасился, а на лобовом стекле обнаружился слабый фиолетовый налёт-свечение, отчего этот умный ракетоплан недовольно выдавал противные потусторонние звуки. Дионис медленно отодвинул крышку и выбрался наружу. Стояла зимняя тишина. Он спрыгнул на снег, провалившись по колено, и сунул вглубь сугроба анализатор — ровным счётом, ничего — обыкновенная «Аш» два «О». Термометр показывал десять градусов по Цельсию (не приведи Господь иметь такое имя). Лучи Азиатки таяли в воздухе от набегающих, издали синих, туч. Мимо торопливо проскользнул заяц и скрылся в норе, не обратив на Дио никакого внимания. И вдруг пошёл снег, фиолетовый снег, ребята! Он был чуть крупнее обыкновенного, неторопливо падал на плечи и мерцал. Было или нет, между снежинками вспыхивали искры при соприкосновении. Тучи, окаймлённые неоновыми границами, казалось, вот-вот опустятся на поверхность Панемы. Они переливались фиолетовыми оттенками и перемигивались тонкими ослепительными молниями. Снег таял на руке Диониса, и он ощущал некую силу и присутствие невидимого сознания, будто изучающего и умиротворённого. Разведчик потерял осознание времени, но скорее чувствовал, чем видел — смеркалось. Кожа на ладони светилась фиолетовым цветом…«К сожалению, надо возвращаться в машину», — подумал Дионис и, помедлив, но будто очнувшись, ловко запрыгнул в люк глэтчера. «Точно недавний заяц в нору», — пронеслось в его голове. Было над чем подумать.

Он заночевал прямо в летательном аппарате… Сны уже давно были управляемыми, и Дионис размышлял: «Очевидно, это поле, специально-ограничивающее пространство. Источник и природа неясны, свойства — тоже. Спускающиеся от неоновой точки синусоидальные импульсы… разные по качеству. Поле преодолимое, но не всем, на погоду планеты влияет мало, хотя как сказать.»

Утром парень проснулся в кромешной тьме. Оказалось, его в летательном аппарате завалило снегом на полметра. Дио включил остывший двигатель и легко выпрыгнул из-под фиолетового покрывала: воздух серебрился, лучики Азиатки ласково прогревали тело взбодрившегося пилота и корпус ракетоплана, а с веток кустов и кустиков капали сиреневые дождики.

Дионис не спеша облетал сопки, прозрачные ледяные величественные озёра и густые невысокие леса — бесконечные фиолетовые пейзажи и картины, где цветными вспышками часто встречались яркие помпезные птицы и… тысячи зайцев. Ничего необычного увидеть не удалось, единственное, старая дорога неожиданно оборвалась, правда, и тогда Дионис решил выбираться из странного конуса. Хотелось облететь остальную часть Панемы, усилить складывающееся мнение при взгляде со стороны.

Он без труда выбрался из Трюфеля и выправил курс на юг. Белые зайцы сопровождали его низколетящий кораблик. При приближении к экватору становилось теплее, поперечная горная гряда отсекла любопытный экскорт, и Дио окунулся в плотный, но прозрачный океан мелких брызг от ударов морских волн о многочисленные островки, большие и малые, наполненные галдящими разновеликими пернатыми… Южный, изрезанный длинными бухтами и реками, материк соединялся узким перешейком с северной твердыней, и на юге царило лето.

На юге стояла жара, но не облегчение экипировки увлекало исследователя, а то, что зайцы образовывали разумные, структуированные племена и сообщества. Одни охраняли зайчат, кормили и воспитывали, другие собирали местные морковь и капусту, третьи, крупные и зубастые, подгоняли слабых и более мелких. Среди них встречались и фиолетовые. Самые же жирные и откормленные заюги лежали в тени, изредка требуя к себе явно господского внимания. Зарождались зависимости (кто сильней, у того больше прав) и общинно-племенные отношения. Материальные, вещественно-физические силы преобладали. Пролетая в режиме «не обнаружения» над одним таким племенем, Дио сначала ослеп на мгновение от светового зайчика, а потом увидел фиолетовое озеро. «Опять конус!» — удивился он, не веря глазам, взглянул на приборы и остановился, зависнув точно над огромным зайцем размером с земного телёнка, пристроившимся у основания прозрачного Трюфеля. Это очевидно был вожак. Рядом с ним под ягодным кустом ровными рядками лежали различные продукты. Заюга лениво, но смачно грыз морковь и, не доедая, бесцеремонно-нагло бросал кочерыжки за спину, внутрь работающего конуса, за стеной которого на расстоянии метров десяти жались друг к другу, боясь приблизиться, около десяти худых фиолетовых зайчат… Конус был раз в сто меньше северного аналога, и здесь не было фиолетового снега, но все зайцы внутри и вода отражали этот свет…» Два сине-алых колпака. Занятно!», — ухмыльнулся Дионис и скинул вниз протухший с вечера обед на лежащего заячьего монстра.

Вмешиваться в эволюцию чужих цивилизаций запрещено по утверждённым вселенским законам. Дио не нарушал их — он просто шалил. Ему не раз встречались иные формы сознания. Здесь произошло внешнее воздействие. Это раз. В некоторые животные души переселились человеческие, потерявшие по той или иной причине свои оставленные неизжитые тела. Это два. Силы извне — божественные или высшей цивилизации. Второе явление характеризуется потерей качества разума, потому что физическая материя имеет сильную тёмную сторону, ведущую к помутнению. Души, долго кочующие без телесной оболочки, забывали дорогу к родным клеткам и вынуждены были воплощаться в живые «подручные» существа. В противном случае их ждал неизбежный распад. Случившиеся действия явились необходимыми и достаточными условиями зарождения новой цивилизации, как ни смешно, Заячьей разумной.

Дионис облетел и просканировал приборами ракетоплана меньший конус. Казалось, разница была только в размерах, но сомневаться было главным принципом в работе, а Дио допускал всякое. Он решил доложить в Центр астронавтики им. К. Э. Циолковского (в «Цацку» — «Цацкой» Сергей Павлович Королёв называл первую ядерную боеголовку на свою «семёрку» — Прим. автора) о найденном феномене. Впоследствии открытые Дионисом конуса были обнаружены в различных уголках Млечного Пути, а также на Андромеде и в других галактиках. Их встречали крайне редко, и толком никто не знал для чего они, кем и когда созданы. Один раз попался усечённый конус и раз в «трюфеле» оказалась целая планета (Дно было с зеркальным отражением). Цветовой окрас радовал художников и поэтов. Два конуса на одной планете кроме Диониса пока не нашёл никто. Назвали их Диоконами, и тридцатилетний парень очень гордился этим открытием, хотя и не подавал вида… Он переслал отснятую информацию и продолжил наблюдения. Трава в конусе была ниже и имела коричневый оттенок. Зайцев насчитывалось гораздо меньше, чем на «воле». Через прозрачные стенки колпака просматривались ничем не примечательная гряда сопок, три озера с ручьями, лес и цветущие луга. Неоновый «фокус», однако, искрил сильнее, чем северный, но это могло быть связано с магнитосферной защитой самой планеты.

Дионис возвращался на север. Панема повернулась в своём вращении, и между материками бушевало и брызгало бесконечно синее море, испещрённое всевозможными островами. Зайцы не умеют плавать: то ли уши мешают, то ли зад перевешивает, поэтому острова и воды были раем для птиц, пресмыкающихся, рыб и морских млекопитающих. Зоологи, орнитологи и ихтиологи плясали бы, оказавшись здесь и видя такое изобилие живых форм. Глэтчер на автопилоте летел к перешейку, который не удалось подробно осмотреть при первом знакомстве.

Это оказалась длинная, километров в пятьдесят, полоса скалистых образований высотой до шестисот метров над уровнем моря, в трёх местах коротко обрывающаяся, шириной же — до одной римской стадии. По перешейку можно было пешком добраться с одной суши на другую, но, как правило, такие пути всегда кем-то караулятся. Он полностью контролировался колонией огромных ненасытных воронов, клювы которых достигали пятнадцати-двадцати сантиметров. Чёрными пятнами усеяны были и ближайшие скалистые островки. Дио повернул к северному континенту и, увеличив скорость, через десять минут приземлился у большого конуса — ему ещё раз хотелось побывать внутри него и попасть под необычный снегопад. Однако, поле почему-то уплотнилось, и путь в фиолетовые снега был невозможен, при чём на поверхности конуса периодически вспыхивали устрашающие кляксы. Дионис попробовал проникновение в тонком теле. Вход был закрыт.

Дионис не привык сибаритствовать, поэтому, оставив детекторы, решил бегло осмотреть остальные три планеты системы СН 1001 — 237 ОН, не входящие в маршрутные планы. Они находились вне пояса возможной обитаемости, не имели атмосферы, представляя из себя застывшие лавовые образования со следами астероидных кратеров. Их орбиты не подчинялись закону Титиуса-Боде, в 5 и в 11 раз превышали орбиту Панемы, а две планеты, Красная и Синяя, летали практически по одной траектории и не «видели» друг друга из-за симметричного расположения относительно «Азиатки». Это, между прочим, говорит либо об искусственном воздействии на происхождение пары планет, либо о парности неизвестного науке явления при начальном образовании газовых аккреций. Коричневая планета перемещалась гораздо дальше от родной звезды и отражала мало света. Красная планета напомнила Дионису родной Марс, где он появился на свет божий после сложнейшего этапа восстановления марсианской биосферы. Здесь, как ни странно, он тоже обнаружил остывшие следы древней цивилизации и почвы, насыщенные железом, никелем и кобальтом. Чуть меньшая Синяя сестра была покрыта на половину азотистыми кислыми льдами, а Коричневая, скальная, словно ёж, ощетинилась навеки острыми неправильной формы и разных размеров многочисленными пиками. Магнитное поле отсутствовало. Они, похоже, имели для землян только технологическое значение.

Дионис вернулся на Панему.

На Панеме за неделю его отсутствия ничего не изменилось: также хрустел под ногами снег, невдалеке, по-прежнему, прыгали зайчата, а приборы выдавали неизменные или слабой коррекции циферки. Дио скрупулёзно просмотрел недельные записи и загрустил: «Ничего нового!» Фиолетовый оттенок на руке не исчезал… Небо было затянуто серыми тучами, и от низкого давления у Диониса чесалось ухо. «Скоро сам буду, как заяц,» — подумал он и прыгнул с места аж на два метра вперёд. Под ним почти не было снега… Дио замер и задумался, подводя итоги этой экспедиции. «Блаженны непокрытые сознанием» и «Ну, хоть что-то,» — прошептал он, пытаясь пронзить взором «закрытый» колпак. Нехотя астронавт достал квадрокоптер и два часа гонял его вокруг конуса и над ближайшей окрестностью. Ничего интересного. Дионис отошёл метров на двадцать, попетлял вокруг глэтчера… Закружились первые снежинки, пушистые и белые. Он обернулся — в конусе падал фиолетовый снег! Невидимая стена превращала видимое в нереальную сказку. Космонавт сделал голограмму пейзажа и отправил в «Цацку». Больше не стоило задерживаться. Когда-то он учился на Земле, в Санкт-Петербурге. Там есть «Заячий остров», на котором построена Петропавловка. Здесь — огромная Заячья планета… Дио примостил и замаскировал датчики дальнего действия, присел на дорожку и, лихо обуздав своего космического конька, двинул в путь: «Прощайте, фиолетовые зайцы!»

Трансгрессия…

Терний

…Почему ему вспомнилась Панема, Дионис не понимал, но закрались некоторые предположения. Он пять лет не встречал конусов, хотя побывал в семнадцати звёздных системах и исследовал около сотни их планет. Приключений было достаточно для написания трёхтомника, но на Тернии он решил задержаться не для этого, а для прояснения своих сомнений. Рождение спутника у планеты явилось уникальным событием. Второй раз ему повезло крупно, а рукав Космической Глуши стал сюрпризом для Центра, при чём, Дионис осмотрел лишь сотую часть рукава. Кроме Терния, Нии и теперь Снежка, конечно, в системе Аластек-Алтей были ещё три планеты, вращающиеся между этими звёздами на расстоянии, примерно, 2, 5 и 7 астрономических единиц от пары Терний-Ния, соответственно, Вэттер, Совэт и Алсо. Орбита Алсо, газового гиганта, с каждым оборотом всё больше вытягивалась и наклонялась к Аластеку. Участь планеты была предрешена — гибель в пучине звезды. Если бы земляне захотели, то могли бы спасти планету, перетащив её на новую орбиту, как они сделали это с Венерой, но пока Дионис отложил проблему Алсо до лучших времён. Вэттер и Совэт оказались телами земной группы, как Терний и Ния. Размеры планет отличались не сильно, кроме того, Вэттер имел атмосферу и два металлических спутника.

Дионис начал изучение этой системы с внутренних планет не случайно. На Тернии давно обнаружилась жизнь, близкая к человеческой.

Терний превосходил солнечного Марса в 2 раза по массе и в 1,5 по объёму. Атмосфера была выше и плотнее, чем на Земле, а средняя температура составила около 24 градусов по Цельсию. Оборачивался он за неполных 9 часов, электромагнитное поле отличалось десятикратно от земного и поэтому более надёжно защищало планету от жёстких внешних воздействий. Иногда с неба лили слабой кислотности дождики, но питьевая вода била из родников, и недостатка её не ощущалось. Два неправильной формы континента «бороздили» воды глубокого солёного неспокойного океана. Аборигенки называли свою землю Седа, а условно-южную — Бела. Дионис потом перенял их названия и составил карту планеты. Он, как обычно, «исколесил» значительную часть обоих материков и отсканировал беспилотниками ландшафты: горы, реки, озёра, леса и долины, обнаружив залежи разных руд и, главное, ртутные и серебряные, описал флору и фауну. Из поразившего отметилась скала из чистой платины посреди никелевого заросшего плющом кратера и горная гряда Атлант с высотами более 15 километров. Терний оказался райским домом: многочисленные водопады, живописные речки и ручейки, плодовые и ягодные растения, тёплый климат и умеренные ветра. Дионис много работал, но успевал восстанавливаться и отдыхать. «Вечером» он спешил хоть на минутку увидеть Снегию.

Она же не понимала, что с ней происходит — просто, её тянуло к нему. Снегия чувствовала, когда он возвратится на «их» берег у заросшего ручья. Там она впервые обнаружила Диониса и его «кораблик», подглядывала за ним, а потом показалась ему. То-то он удивился!

Мужчина немного пугал её своей несбалансированной энергией, но чувства, помыслы его были чисты и благородны. Он происходил из далёкой-далёкой стороны, иного сознания и природы, был необычен и… красив. Снегия стала тщательно готовится к встречам — купалась, умывалась, укладывала и заплетала волнистые волосы, вправляя зелёные лепестки и лесные цветы. Все девушки ходили в шелках, которые сами умели делать с детства. Снегия любила белые, ярко-жёлтые и сиреневые цвета (сирень обожала). Сегодня она летела к нему.

Дионис окунулся на обратном пути в маленьком прозрачном озере в неприметном ущелье Западной возвышенности. Ему удалось запечатлеть сразу три ярких радуги на снежных вершинах. Высокий водопад, вкусная горная вода воодушевили его и наполнили бодрой радостью, а, когда он увидел Снегию, то не удержался и подбежал к ней, и она не испугалась, а вдруг прижалась к его груди и замерла, слушая сердца, его и своё, громко бьющиеся друг с другом. Дионис не удержался и поцеловал её в горячие губы.

Они оба потеряли сознание… Их вдохновенные ауры соединились, и счастливая Богиня Любви преподнесла им и всей планете подарок — на небесах зародилось дитя и вселилось в чрево Снегии. Блаженные энергии переполнили разум влюблённой пары, сияя и озаряя воздух. Они очнулись. Дионис взял девушку на руки, закружил, улыбаясь, и сказал:"Я тебя никуда не отпущу. Мы теперь — муж и жена»."Где же мы будем жить?» — спросила она мысленно. «Я всё устрою, а завтра мы отпразднуем нашу свадьбу,» — неохотно Дионис и Снегия расстались до «утра».

Девушки ждали загулявшую подругу. Замучили вопросами, когда она, светящаяся, вернулась, и потом как-то сразу тоже влюбились в Диониса… все одиннадцать. У них совсем не было шансов, но любовь, сильнейшее из чувств, охватила всех. Нет ведь никаких табу и общих правил, девчонки были как родные, поэтому Снегия не удивилась их желанию стать матерями, но настояла на своей единственной свадьбе и отдельном проживании.

У Диониса возникли приятные хлопоты, ему хотелось удивить Снегию. Он заказал на Марсе грузовой корабль, на котором ему прислали двухместный глэтчер, дом-конструктор «Кувшинка», лодку и подводное снаряжение, птиц отряда воробьиных и врановых, несколько пар кошек и собак разных пород (как сюрприз) и черепах для экспериментального заселения морских островов. Разное другое оборудование и подарки фигурировали в его длинном списке. Дионис не очень любил технологии, но пользовался при необходимости.

Свадьбу сыграли через три дня, пролетевшие словно мгновение. Дио соорудил пристань в заводи озера, где пришвартовал собранный дом, похожий на лилию, с верандами в виде прозрачных вместительных пузырей и отдельно — сруб для русской баньки на дровах. На берегу возник белый шатёр и круглый праздничный стол со скамьями вокруг. Музыкальные и видеоплейеры встроились по давнишнему обычаю в панели столешницы, поэтому с музыкальным сопровождением проблем не было. Еду и напитки в нехитрой посуде дружно приготовили девушки, настоящие рукодельницы и красавицы. Девчонки украсили стол цветами и растениями. Своих родителей ни Дионис, ни Снегия не знали. Невеста в белых шелках, словно лебедь, склонялась к жениху, который исполненный важностью поднимал бокал с волшебным цветочным нектаром. Все танцевали под старинную музыку, водили хороводы, радуясь любви, переполнявшей их сердца и души.

Дионису, как Адаму на Земле, посчастливилось стать родоначальником тернийского человечества. В тот день на Тернии зародилась новая цивилизация.

Дионис и Снегия поселились в плавучей лилии. Она сочиняла днём стихи и картины, а он то охотился на озере, то летал за экзотическими фруктами, потому что «Хочется кисленького со вкусом… мёда», то терялся в джунглях экватора, изучая живность и растения, то собирал тутовый шелкопряд для своего «гарема». Когда молод, тебя хватает на многое. По вечерам супружеская пара созерцала береговые пейзажи. Снегия читала стихи, а он блаженствовал, лёжа на диване головой на её коленях. Она не знала, чьи это тексты, потому что они были не подписаны, а найдены в библиотеке Диониса в старинной канцелярской папке:

На планете Нирвана

Я не хочу писать словами —

Побуквенно, В-ы т-а-к м-и-л-ы!

И в озадаченной Нирване

Сегодня тучи голубы,

Но только днём, а ночью камнем

Летят Сатурны (Как малы!),

И вдруг любовь ложится с нами,

А мы не замечаем мглы,

А потому, что «Бросьте книги!» —

Кощунственно вам говорю:

Метеориты светлым мигом

Бомбят прекрасную зарю

От Аластека — квазимонстра,

Звезды, что видим только мы,

Когда в лучах багряно-острых

Он поднимается из тьмы…

Это было его стихотворение, но он отнекивался, не признавая авторство. В её устах оно звучало абсолютно необыкновенно. Девушка рассказывала и гладила его волосы. Он замирал и всё пытался понять, где ему доводилось ощущать такую негу, но скорее от переизбытка эмоций, а, возможно, от усталости, не догонял ускользающую мысль.

Как-то Снегия при нём разбирала свои нехитрые вещички, и вдруг, О, чудо! Дионис увидел в руках девушки фиолетовый конус. Он был размером с крупный колокольчик, и девушка называла его «фонарик». Он светил с острия неоном, а из раструба лился тихий лиловый свет. Конус изготовлен был из лёгкого полупрозрачного сплава. От рук Снегии тоже иногда исходило слабое еле заметное такое же свечение. Диониса пронзила догадка: «Вот где он испытал впервые эту божественную милость, это невероятное блаженство! В конусе, открытом им же пять лет назад на Панеме.»

Оказывается, у каждой девушки имелся индивидуальный «колпачок», который выдавал свечение, повторяющее преобладающий цвет ауры хозяйки колпачка. Двенадцать девушек — дюжина цветов спектра от фиолетового до белого включительно. Цветовой оттенок лишь изредка обозначался на коже, поэтому заметить его не всегда удавалось.

Диониса ошеломило это событие, но девчонки в один голос утверждали, что «фонарики» у них с рождения, и они их берегут как память о покинутой родине, как непреложное приданное. Снова загадки и вопросы, снова Дио отправил сообщение в «Цацку». Пришёл ответ, что это очень интересно и что большие конуса жёлтого и розового окраса обнаружили в звёздах с противоположного края Млечного Пути на двух планетах почти рядом.

Через шесть месяцев ровно у счастливой четы родились девочка и мальчик, настоящие тернийцы, Лаура и Юрий. Они были больше похожи на мать, но глаза были папины, серо-зелёные. Вскоре и другие девушки стали матерями. Хлопот прибавилось, но каких замечательных и весёлых. Дионис резко повзрослел, а женская половина расцвела ещё сильнее. Природа привыкала к новым человеческим звукам и эмоциям.

Как необычно было слышать Тернию детский звонкий смех! Складывалось ощущение, что и Снежок с Нией слышат его. Ния отражала ровный бело-зелёный свет, а Снежок, остывая и кружась, мило моргал с высоты.

Диониса охватил хозяйственный зуд. Он с утра до вечера пилил, стругал, колотил, строил и сооружал кроватки, домики, качели, скамейки и скамеечки тем более, что обожал работу по дереву. Девушки совместно готовили еду, и община часто собиралась одним дружным кругом за столом. Дионис рассказывал о своих странствиях по Вселенной, а ему было, что поведать и чем восхитить слушательниц. Магически звучали выражения: «зелёные гвозди», «лужи любви», «пещера забвения», «блуждающий запрет», «болтливый ёрш», «заглот-пень» или «ловушка души». В свою очередь девушки рассказывали о личных бестелесных путешествиях, потом Дио проверял некоторые факты и предварительные девичьи образы всегда совпадали. Таинства и загадки манили, захватывали воображение, бередили умы и чувства.

Майя, близкая подружка Снегии, быстро освоила письмо и стала вести записи о планете для будущих поколений — Родовую книгу, Летопись, Правила, видео-фиксацию важных событий. Жизнь утверждалась!

Семейная заботы радовали Диониса: дети росли быстрее, чем на Марсе или на Земле, славно говорили на ему родном русском языке в отличии от мамы и легко общались телепатически. Папа в них души не чаял, но Снегия чувствовала, как его тянет в Космос. Нет, не груз ответственности за взятое дело, хотя он доказал свою состоятельность, а, исключительно, предназначение… Миллионы людей проживают жизни, мучаются в богатстве и в бедности, пробуют силы в разных областях, учатся и переучиваются и… не находят себя. Главное в жизни — найти своё Место, предначертанное свыше.

Дионис давно закончил исследовать Терний и по нескольку раз слетал на другие планеты этой двойной звёздной системы. Неясным оставался только вопрос по Вэттеру, где Дио наткнулся на охраняемый прибрежный грот. Виртуальные предупреждающие световые сигналы заставляли остановиться и не входить внутрь. Техногенные и иные следы говорили, что им пользовались. Отчёты о проделанной работе давно были отправлены в Центр, и Дионис, не признаваясь никому, маялся.

— Ну что, летим? — спросила она как бы полушутя в один из вечеров.

— Куда? — удивился он, но сердце заколотилось, и они спокойно обсудили дальнейшие планы.

Договорились оставить детей с Майей (она точно была не против), а самим («Только вдвоём!» — Снегия) смотаться на недельку к соседней звезде.

…Улетели на семь дней, а вернулись…

Хроники Фокия

Они подлетели к Фокию за двенадцать сигов. Красивая салатово-розовая планета играла красками, медленно поворачивалась и струила волнами отражения от жёлтой звезды QH 1000 — 117 OH, вдвое большей солнца (для земного читателя особенно понятно). Молодые мягко прилунились к ближайшему спутнику планеты, Кию. Два метеоритных трёх — и пятикилометровых «детёныша» вращались на значительном расстоянии — 1,2 и 2,5 млн км. Оставив на корабле физические тела, путешественники в тонких оболочках двинулись на разведку Кия.

Он напоминал Луну, но имел двукратно больший размер, чем она и тяжелее, соответственно. Кое-где на поверхности отпечатались удары комет и метеоритов. Подверженный приливному движению, спутник обращался одной стороной к Фокию. Никакой газовой оболочки не фиксировалось, и по приборам Кий давно «молчал», остыл, и лишь пробегала иногда пылевая волна от звёздного ветра. Спутник представлял из себя скально-холмистый объект, изрезанный не глубокими (до 50 метров) узкими каньонами. На полюсах его мерцали каменистые льды из аммиака и воды. На экваторе Диониса поразила высокая скала, точнее, гладкий плоский срез на ней размером 6 на 7 квадратных метров неправильной формы. Этот «спил» однозначно имел техногенную природу. Они вернулись на корабль, надели лёгкие скафандры и, захватив аппаратуру фиксации, двинулись к той необычной плоскости. Сне сфотографировалась на фоне «среза» и заглянула в него, словно в зеркало: «Как я выгляжу?!» Они не торопились, детально изучая первое для девушки физическое космотело. Снегия азартно устанавливала датчики, а Дионис хмурился, но довольно улыбался, осматривая скалы. Температура поверхности менялась быстро, от — 270 до +127 градусов, поэтому пришлось спрятать глетчер в пещеру, куда не попадали лучи «Эфки», как обозвала звезду Сне. «Часы показывали одиннадцать утра 17 июня 3002 года. «Слишком простое число», — мелькнуло у Дио. Девушка волновалась, и Дионис из-за неё нервничал, но был серьёзен и сосредоточен. Он запустил сканирующий дрон, а, когда тот закончил облёт и фотографирование спутника, опечатал и убрал его в архив. Они возвратились к глэтчеру, сделали контрольные звонки, развоплотились и покинули уютную пещеру.

Закончив с Кием, Дио и Сне, не мешкая, решили приступить к манящей и сильно притягивающей планете. Фокий странно звал к себе. Присев на дорожку, Дио и Сне, словно в омут головой, смело нырнули в его тонкую атмосферу.

Планета подавала признаки богатой жизни. Преодолев мощный ионосферный пояс, астронавты облетали Фокий по экватору. Один, в четверть площади шара, материк мирно «спал» на поверхности зелёного океана. Виднелись розовые леса, салатовые реки и озёра, жёлтые горные массивы со снегами на вершинах высоких пиков, белые пустыни и саванны. Вдоль водных берегов бросались в глаза скопления геометрически правильных фигур явно искусственного происхождения. Неведомая сила притягивала исследователей вниз, и они спирально опустились на заросшее кустами травянистое плато, где неторопливо паслись животные, напоминающие земных млекопитающих. Дио и Сне миновали пастбище и за рощей малиновых густых, похоже, хвойных деревьев оказались на дороге у моста перед очевидным поселением. Оно было пустым: ни мелкой живности, ни местных гуманоидов. Домики, выстроенные из подножной глины и соломы, не закрывались на замки, но были не брошены в спешке, а оставлены. Порядок несмотря на запыление сохранялся. Сначала Снегия, а позже Дионис, ощутили (поняли сознанием) стоящую кругом тишину — ни ветра, ни движения — заторможенность, медлительность происходящего. Попались на пути никуда не спешащие змеи и ящерицы, редкие не скоростные насекомые пролетали над не склоняющейся травой. Птицы боязливо порхали в розовых блёклых зарослях.

Целую неделю пришельцы обследовали континент. Фокий почти не имел осевого наклона к «Эфке», поэтому смены температурных сезонов, кроме день-ночь, и положения над горизонтрм — высоко-низко, не наблюдалось. Геологическая и метео — активность не фиксировались, лишь серебристые высокие облака изредка появлялись и через два часа таяли в небе. Дио констатировал отсутствие представителей разумной цивилизации со следами её зарождения и наличие какой-то Воли, мощной и действующей непосредственно сейчас и везде на все процессы планеты. Даже на них (на него и Снегию) она давила, не позволяя подняться высоко. «Это же энергетический капкан!», — с ужасом определила Снегия. Ей сразу захотелось видеть Юрия и Лауру…

«Да, это энергетическая ловушка, — согласился Дионис, — и у каждой существует свой секрет захвата.» В академии им читали курс о чёрных дырах, горизонте событий, убийственных для жизни излучениях и импульсах, космических западнях. «Происходит засасывание энергии. Где эта точка, в центре Фокия, а, может быть, в мантии? Если в ядре планеты, то неминуемо последует взрыв, и всё погибнет. Если же устройство на поверхности, то мы бы его уже обнаружили… Значит, не заметили, и надо его искать… Надо искать!»

Они назначили точку сбора на вершине заросшего холма с развалинами церкви у слияния трёх рек, назвав его Горой Всех святых, и разделились для ускорения поиска. Дионису достался север, а Снегия отправилась на юг от экватора. «Как же она решительно красива!», — пронеслось в голове Дио. Он злился на себя за то, что так бесславно опростоволосился. Мысли на эмоциях ускоряются, и ему всплыли образы виденных когда-то пирамид и сибирских кедров, излучающих безумной мощности информационные потоки. Кедровых лесов и плантаций ими не обнаружено. «Искать пирамиды, вот что!», — он стремительно, как мог, сканировал ландшафты. Горные разрезы, холмы, искусственные объекты, лесные массивы — ничего не ускользало от его внимания. Дионис нашёл несколько замаскированных техногенных устройств и строений, большие скопления костей прямоходящих существ в двух высотных пещерах, водяную мельницу с жерновами, оросительные системы, каменные водостоки и канализацию. Пирамиды не встречались.

В то же время красотка Снегия тоже не теряла время даром. Она понимала, что в пустынях и степях «ловить» нечего, и, проигнорировав эти огромные пространства, быстро сканировала ранее населённую местность, ибо только с ними могли быть вероятно связаны энергетические машины или устройства. Девушка обшарила все углы и закоулки до самого крайнего южного мыса (мыса «Надежда», конечно) — нулевой результат. И тут она вспомнила о двух островах в океане, запримеченных ею в виде двух выпуклых точек во время спуска на планету. Снегия, не мешкая, отправилась на восток над водной смиренной стихией. Стоял безупречный штиль, и предчувствие некоего открытия воодушевляли Сне. Она шептала древние, выученные с детства, молитвы.

Женская интуиция, особенно, когда она связана с детьми, вершит чудеса. Два рядом расположенных острова процветали: они кишели разной живностью от пресмыкающихся до всевозможных птиц, которые в богатой и сочной растительности кричали и пели разными голосами, а в середине каждого куска суши возвышались стометровые четырёхугольные пирамиды. На меньшем, в виде неправильной пятиконечной звезды, пирамида была частично разрушена, выщербилась с западной стороны и чуть развалилась сверху. Каменный конус на большом острове гладко блестел и казался идеальным. Снегия сначала поднялась на усечённую пирамиду, огляделась и попыталась провести рукой над осевым вертикальным отверстием. Дальше она просто отключилась…

Дионис ждал её на развалинах церкви Всех святых и недоумевал: «Где же Снегия?» Думая, что она ещё осматривает южное полушарие, Дио двинулся по цепочке мелких океанских островов к двум крупным. Он издали увидел пирамидальные изваяния и сразу устремился к блестящему. Обращаясь вокруг вершины, на отражении от воды лучей «Эфки» он неожиданно заметил слабое зеленоватое свечение, точнее, столб света, уходящего в небесную высь — пирамида «работала». Стало ясно, что энергия высасывается из планеты. Дионис так обрадовался открытию, что начисто забыл о Снегии, и бросился искать вход в конус, который ожидаемо находился у основания, но был замурован огромным валуном. «Как откупорить пирамиду?», — в раздумье он поплыл ко второй пирамиде и вдруг увидел лежащую жену.

Снегия в тонком теле застыла на камнях. Оно еле-еле светилось. Дионис тронул блеклое тело и сразу обнял, наполняя своей энергией. Спустившиеся сумерки показывали эволюцию оживления. Девушка будто неохотно стала приходить в себя и, наконец, очнулась. Они сильно ослабели, но улыбнулись друг другу и смогли общаться. Главное, оба были живы, а причина упадка Фокия находилась у их ног. Разрушенная частично пирамида тоже излучала с зелёным оттенком, но слабее, правда, даже «малое» его воздействие легко убивало всё биологическое, даже душу. Только спустя неделю Снегия рассказала Дионису о своём ментальном путешествии, когда она потеряла сознание.

Дио и Сне оставалось придумать, как отодвинуть огромные камни и выключить пирамиды. Они не стали рисковать, чтобы взлететь над островами, а решили обратиться к помощи животных. Снегия телепатически внушила трехсоткилограммовым островным варанам, и те отодвинули входные валуны, заглушили камнями передающие каналы и сдвинули определяющие осевое направление центральные плиты. Почти сразу днём стали образовываться облака, а супруги почувствовали необычное облегчение.

Они радостно взлетали. Никакой «линии невозврата». Энергетическая ловушка была разряжена. «На долго ли?», — Дионис оглядывался назад, прощаясь с планетой и её весенним образом. Снегия вожделенно смотрела на Кий и уже мысленно возвратилась домой.

Когда Дионис глянул на панель управления, то не поверил своим глазам — светилась дата 17.01.3003 (общепринятое Галактическое время), т. е. прошло семь месяцев с их погружения на Фокий. «Ничего себе „простое число“ и улетели на недельку», — мелькнуло у Диониса. Он срочно связался с ЦАЦ и Тернием, доложил, рассказал, что да как. Естественно, их потеряли, получая лишь сигналы координат неподвижного глэтчера. Центр панихиду не производил, но уже снаряжал поисковую группу. Дионис припал к ленте новостей. До Снегии периодически доносилось: «рукав Ориона», «сигнатура пролёта», «вспышки аккреции», «точка сингулярности» и другие крепкие выражения… Жизнь — это бесконечные треволнения с неизбежными приключениями и ещё более многочисленными будничными днями и ночами.

Для полноты картины счастливой парочке необходимо было осмотреть Кий1 и Кий2, что они и осуществили за полдня. Ничего примечательного — железно-каменные астероиды, притянутые гравитацией Фокия, который радостно блестел в лучах своей жёлтой звезды.

«Домой!!!», — почти одновременно выдохнули Дионис и Снегия.

В лучах «Эфки» зайчиком отсвечивал срез скалы на Кие…

ЧУдные двенадцать сигов, и путешественники планировали над прекрасным Тернием. В воздухе к небесам поднимались разноцветные бумажные фонарики, которые запустили дети, встречающие пропавший глэтчер. Дионис лихо «припарковал машину», и они со Снегией выбрались наружу.

Боже мой, произошло столпотворение! По полю к ним бежали детишки, их светловолосые мамы, громко играла музыка, только Лаура и Юрик скромно стояли в сторонке у пристани, но пытались ничего не пропустить. Они были одеты в тельняшки, шортики, а на головах красовались новые бескозырки с ленточками. Снегия сразу бросилась к ним и подхватила на руки. Она их целовала и плакала от счастья, они же тыкались носами в мамину шею и с наслаждением терялись в её седых волосах.

Дионису было не вырваться от хватающих его за ноги и за руки стаи визжащих детишек. Он ведь им был настоящим отцом. Главным было не раздавить кого-нибудь в толчее. Ребятня повалила папу, облепила его со всех сторон, ползала по нему, садилась на шею, прижимаясь хоть на секунду к нему розовыми щёчками. Дионис совершенно растаял и чуть не задохнулся от нахлынувшей благодати.

Наконец, мамы подхватили своих принцесс и оболтусов и стали вместе с ними водить хороводы и танцевать. Дио подскочил, когда круг расступился и торжественно-медленно пошёл к выглядывающей из-за спин девушек семье. Он нежно обнял всех троих и прослезился.

Столы были накрыты празднично и искусно. Община под смех и музыку наполнила «вкусное» пространство. Дионис поднял бокал холодного древесного сока и в воцарившейся тишине произнёс: «За нашу лучшую планету в мире и за вас, дорогие мои и любимые!» По окрестностям прокатилось весёлое «Ура!» Вечер обещал быть томным, и девушки начали петь. Они пели, купаясь в звуках и тонах, меняя чудесные мелодии на ещё более красивые, используя свои несравненные тембры. Снегия тоже с удовольствием подпевала и… старалась, чтобы никто не заметил, растирать и массировать руку. Кисть у запястья, которой она задела зелёный луч, чувствительно саднила, а на коже отобразился след — три параллельные полосы. «Словно наколка блатная», — шутила она потом сама над собой, вспомнив виденные фильмы о древней Земле.

Терний повернулся на 90 градусов к Аластеку и Алтею. Наступили сумерки, и община разошлась по домикам и шалашам. Дионис и Снегия уложили повеселевших малышей и, уставшие окончательно, взрослые забылись в обоюдных объятиях.

Дио проснулся поздно. Снегия не будила мужа и хлопотала на кухне, а дети убежали гулять с остальной детворой. На озере стояла чарующая тишина. Дионис подкрался и обнял жену, а она расхохоталась и ловко вырвалась. «Как же мне повезло!», — подумал он. «Как же Нам повезло!», — откликнулась Снегия. Она накормила проголодавшего Диониса, и они разместились на открытой веранде, попивая душистый кофе, очень крепкий. Вдруг Сне стала быстро-быстро рассказывать… Дионис замер, потому что супруга всегда была крайне неразговорчива. Петь любила, а говорила редко и коротко. Его она звала «Ди», дочь — «Ла», а сына — так вообще, просто «Ю». Снегия обожала называть предметы, давать чёткий словесный образ, но не болтать, как многие женщины и девушки.

Рассказ Снегии

Представь, я очутилась тогда на Фокии в момент планетной экспансии извне. Мне сразу стало понятно, для аборигенов наступил армагеддон. Несколько кораблей разной конфигурации стояли на материке, как резкие чужие изваяния, из которых вытекала, пузырясь и множась, зелёная противная масса. Она воздействовала на местных жителей мысленно, и те, как загипнотизированные, шли и поглощались этой сползающей жижей. Гибель была полной, потому что «съедались» тело и душа. Не щадили ни детей, ни женщин, ни стариков. Мужскую, крепкую часть населения Мяцио (так назывались пришельцы) отправили на острова строить пирамиды, которые мы с тобой разрушили. Немощные и слабые, раненые и больные отправлялись в массу неотлагательно. Мяцио напоминали роботов: без эмоций и души. Они не знали, что такое «добро» или «зло» — просто питались биологической и астральной материей. Когда пирамиды были возведены, безжалостная масса включила их, и начался исход. Люди теряли силу и волю, из планеты стала высасываться накопленная и производимая энергия, а пришельцы не остановились, пока не уничтожили всю эту зарождающуюся цивилизацию. Немногим удалось спастись в горах, но у них не хватило ни питания, ни элементарных сил. Ты обнаружил их останки в недоступных пещерах. Мяцио загрузилось в корабли и улетело. Их газовая планета находится близко к первой спирали от центра Млечного Пути. Они контролируют несколько звёздных систем. Я знаю координаты.

Думаю, я смогла бы противодействовать их гипнозу, но не уверена. В интеллектуальном отношении они продвинулись далеко. Откуда у них межзвёздные ракеты, я не знаю, но не трудно догадаться — захватили кого-то. Надо уметь защищаться от подобного.

Снегия крепко прижалась к мужу. «С тобой мне не страшно, но…», — девушка замолчала. «Любимая моя, мы обязательно что-нибудь придумаем», — успокаивал её Дионис. Он потом связался с Центром К. Э. Циолковского, а пока гладил свою потрясённую красавицу по волосам и прижимал к себе. Доприжимался…

На Тернии

Через две недели любовь и разлука сделали своё дело. Взрослая прекрасная половина, как бы сказали сейчас, дружно ушла в декрет. Только не обвиняйте автора произведения — он здесь точно ни при чём.

На работе Дионису дали длительный отпуск (Он был в нём один раз очень давно через год после первой женитьбы), и теперь мужчина с увлечением отдался хозяйству и особенно детям. Как отец Дио был неподражаем. Он соорудил им спортивные площадки, полосы препятствия, заказал и установил тренажёры, установил детские теннисные столы и биллиард. Смех, крик и визг огласили окультуренную местность. Вместе мальчики и девочки играли в его любимый с детства футбол, висли на турнике и «отращивали глаз». Детишек подрастало шестнадцать человек.

В два захода Дионис, разгрузив от аппаратуры глэтчер, прокатил их над планетой. Дети были в восторге, а он то поднимал их высоко, то падал почти до самой земли или едва не касался морских волн. Из путешествий на острова они привезли котят и щенков — радости не было предела.

Дио был единственным мужчиной на Тернии, поэтому тяжёлая физическая работа легла на его плечи, но он будто не замечал трудностей. По восемь-десять часов «отец народа» строил, мостил, стругал, сколачивал, пилил и организовывал. Постепенно появились два больших сруба, пасека, мосты через реку Болгу и Мологу, подвесная дорога в Ущелье Змей, два колодца для воды, сараи и гумно. Девушки украшали постройки, а дети помогали на равных. Весело трудиться, когда все вместе и в творческом порыве. По вечерам в конце недели община устраивала отдых с пением, поэзией и танцами.

Как-то под вечер снова появился коричневый дымок из-за хребта. «Вулкан проснулся. Это, когда меня волной полоснуло, тоже дымило», — вспомнил Дионис и решил на утро слетать к нему. «Ночью» землю пару раз легонько тряхнуло — Терний не спал. На светлой заре Дио отправился в горы. Глэтчер мигом доставил его до пятнадцатикилометрового «Атласа», как назвала того Снегия. Из жерла вулкана над стаей плоской облачности подымались клубы пепла и далеко уносились прочь на восток от Диониса, который спланировал на каменистое плато, служившее теперь ему роскошной смотровой площадкой. Из нутра горы доносились рокоты и глухой глубокий гул, а к обеду вырвалось пламя и потекла лава. Горы трясло и колыхало, а в сумерках к вечеру Дио увидел, как в небе над кратером появились светящиеся пульсирующие шары. Внезапно три из них схлопнулись, и по воздуху помчались убийственные концентрические волны. Часть шаров умчалось прочь с разной скоростью и на разной высоте, и там, где они пропали, прогремели громы и заиграли зарницы. Дио заранее предупредил многочисленное семейство и переживал, внимательно наблюдая за вершиной. Оказалось, не зря — в сером воздухе невзирая на пепел прямо над огнедышащим пиком проплыли два сигарообразных серого цвета аппарата.

Они держали курс на южный материк, и, выждав час («Не появятся ли ещё?!»), Дионис поспешил к дому. Слава Богу, там все были живы и здоровы, а инопланетных кораблей никто не видел. Дио распорядился, чтобы община укрылась в густом лесу и носа не показывала на открытых участках, отрядил наблюдателей, подогнал глэтчер и замаскировал на всякий случай (аппарат имел сильное защитное поле и лазерную пушку). Подобных встреч у него не было, поэтому он срочно связался с «Цацкой». Центр переполошился и прислал сначала два боевых корабля, а через час прибыла сама королева «По». Это была незаурядная женщина, которая наиболее всего продвинулась в изучении первичной материи и использованию её колоссальных возможностей. Королева встретилась с Дионисом, который доложил Ей о непрошенных гостях и показал видеоотчёт. Она телепатически быстро вычислила пришельцев, связалась с ними и назначила переговоры у семи холмов на Болге. «По» была удивительно спокойна. При её взгляде даже «разволновавшаяся» как будто Ния успокоилась, вернувшись к обычной раскраске и спокойному течению дугообразных облаков. Королева действительно внушала надёжность, а умные пронзительные и одновременно добрые глаза располагали к Ней и уважению к тому, что Она делала.

В сумерки состоялось космическое рандеву. Закат выдался ярко-зелёным с кричащими розовыми застывшими всполохами. Дул щекотный ветерок, нагнетая волнение и мурашки на воде. Болга почти не издавала всплесков. «По» вышла из своего корабля, и, «подсвеченная» со спины мощными излучателями, голографически высотой до облаков в длинном белом одеянии с яркой короной на голове предстала перед двумя зависшими летательными аппаратами инопланетян. Те, казалось, нагло ощетинились. Им объяснилось, что Терний и звёздные системы малого рукава X — фактории находятся под защитой цивилизации Землян, а в необозримом космическом мире существуют огромное количество незаселённого пространства. В этот момент в виртуальной короне «По» кружили реальные мигающие тарелки. Пришельцы медленно развернулись и, чуть взлетев, мгновенно исчезли из вида. Переговоры длились минуту и прошли, как говорится, в дружеской любви и взаимопонимании.

Королева захотела увидеть тернийских поселенцев и пообщаться с ними. Дети особенно радовались и неизменно путались в Её наряде. Прилетевшая эскадра выгружала разное экологическое оборудование для Дионисовой планеты, а также системы защитных куполов. «По» выделила Снегию и около часа беседовала с ней в сторонке, а детишки, получившие привезённые подарки, и их мамы пили чай с охраной Его Величества. Дионис, как гостеприимный хозяин, угощал прибывших дарами Терния и гордо водил по раскинувшемуся городку. Глядя на округлившихся девушек, «По» заметила: «Хорошо устроился!» Королева повеселела и, окунувшись в живописном водопаде, вынуждена была распрощаться.

Земляне улетели. Дионису некогда было грустить, требовалось установить привезённое космическое оборудование, запустить его, наладить телескопы и зондирующие роботы. Коме того, требовалась сборка мини заводов по изготовлению программируемых изделий и продуктов, в том числе, пищевых.

Снегия руководила общиной. После полёта на Фокий в ней появилось что-то такое, что притягивало, заставляло уважать и слушаться. Глаза обрели некую глубину и сталь. Она повзрослела, и не случайно Королева «По» общалась с ней наедине: она почувствовала ровню. Снегия призналась, что она сама справилась бы с внезапным вторжением непрошенных гостей, но дала возможность Дионису проявить организаторские таланты, чтобы встретиться именно с «По». Он «не догонял» телепатически и ментально то, что с лёгкостью понимали Снегия и «По». Сне не приняла предложения, обучаясь, присоединиться к Королеве, но согласилась учиться на удалёнке. Все девушки должны были через два месяца родить, и Королева почувствовала, что Снегия ждёт появления ангельской девочки, превышающей способности земных гениев. Это зарождение могло произойти исключительно от огромной и чистой любви. Сне была на вершине счастья и, действительно, обладала силами необыкновенными. Она должна была впитать для своего плода самые лучшие энергии. «По» обещала любую помощь — они подружились.

А дети росли быстро, быстрее, чем земные. Им «стукнуло» по пять с половиной лет, но они освоили начальное обучение и зачастую поправляли старших. Они имели меньшую физическую плотность, чем у папы и улетевших недавно земных гостей, а духовные силы их преобладали. Дионис поражался их проницательности и очень старался не упасть в грязь лицом. Детишки же обожали его. Они понимали, что отец занят обеспечением, хозяйством, научными задачами, но при первой же возможности окунается в их проблемы, считая неотлагательными и первоочередными. Потом, он много играл с ними, прививая ловкость, реакцию и сообразительность, а ещё — с ним было всегда весело. Он умел захватывающе рассказывать, и они слушали его с открытыми ртами. Больше всего повезло, конечно, Лауре и Юрию. Перед сном папа читал им или вспоминал свои бесконечные путешествия. Дионис ложился по середине, обнимал детей и предавался воспоминаниям, пока малышня не угомонится, а часто засыпал с ними. Снегия не тормошила его — ей хватало забот.

Вскоре женщины объединились, и у них начались роды. Они рожали легко, но таинства материнства передаваемы и по-настоящему понятны только «слабому полу». Детишки и мамы справились великолепно, и Терний огласили ещё семнадцать новых жителей, а Лития, самая музыкальная, разродилась тройней, обрадовав всех тремя мальчиками-богатырями. Снегии срок наступил последней, через неделю.

Предчувствуя появление необыкновенной жизни, природа замерла, наступили безоблачные ласковые дни, даже Ния со Снежком затихли и пыхали золотистыми аурами. В зените над счастливой Снегией зажглась высоко сверхновая звёздочка, и родилась чудесная девочка, Лилия — копия Диониса.

Известие о рождении необыкновенной ребёнка облетело Галактику. Млечный путь завибрировал, но Снегия предупредила «По» о том, чтобы их не беспокоили, и Королева блокировала запросы на поклонение и визитёрство, более того, на Терний прислали боевой пикет скорее для острастки потенциальных посещений, чем защиты, который поселился на южном материке планеты и осуществлял внешние связи. Это были молодые, но опытные офицеры из службы охраны и коммуникации. Они отклоняли всяческие встречи (технические тоже), отправляя любые заявки в ЦАЦ или Королеве лично, а Дионису настоятельно предписано было не покидать временно Терний. Он и не собирался, потому что счастливее его трудно было сыскать. Дио хотел быть с огромной своей семьёй, особенно, со Снегией, обеспечивать их необходимым уютом и вниманием. Ему пришлось организовать школу для старших детей и выписать в Центре лучших преподавателей, а одного, Щетинина Михаила, названного в честь выдающегося педагога-новатора, поселить в гостевом домике на берегу живописной Мологи.

Профессора рвались попасть на Терний, но Королева «По» точечно отбирала умнейших и достойнейших.

Сразу никто не обратил внимания — у Лилии каким-то образом возник свой фиолетовый «фонарик», и у всех народившихся детей тоже…

Девочка действительно подтверждала ожидания. От неё струился невидимый всякому существу осязаемый живительный поток. Животные ластились к ней и неохотно уходили, даже когда Лилия просила их, растения клонились к её протянутой руке, люди иногда замирали вблизи разливающихся от неё тёплых эманаций. Ли, как Вы догадались звала дочку Снегия, говорить не любила — больше слушала. За столом она на сложенные в локтях руки клала головку правой щекой на кисти и внимала, запоминая слово в слово истории рассказчика. Забывая обо всём, она любила слушать папу и фантазии Юрика, который унаследовал от него дар удивительный сказителя. Он мало говорил, но, если начинал, преображался, как артист. Лауре Лилия подолгу и с наслаждением расчёсывала её волнисто-серебристые волосы. Ещё Ли очень любила полевые цветы и Мологу, где пропадала часами. Она была Аластеко-луговой девочкой. Домочадцам иногда удавалось наблюдать необыкновенные явления, окружающие Лилию: то вдруг каминные часы поднимались в воздух, рассыпались, зависая в воздухе, на составные части, снова собирались вместе, продолжая тикать и отбивать четверти и часы, то всё пространство вокруг начинало расплываться, а время удивительно замедлялось, то к ней, словно по команде, слетались мотыльки, а потом разлетались внезапно по своим делам, то она гоняла тучу над своим лугом. Со Снегией она общалась молча на любом расстоянии и, заметив как-то, что её мучает боль в руке, вылечила только глянув на мамино запястье. Она, впрочем, мало отличалась от сверстников и также играла, носилась за футбольным мячиком, не хотела спать днём и есть манку. Сестра и брат всегда брали её с собой в лес по ягоды и грибы, потому что тогда лес будто бы просился своими дарами в корзинки детей. Лилия гордилась, что похожа на папу (у них, оказалось, даже крупные родинки «нарисовались» на затылке в одном и том же месте) и только у неё волосы чёрные, как у него.

Блаженны детские мирные года…

Звёзды кометами проплывали мимо, планеты и их спутники неслышно вращались, кружа в завитках мыслей и чувств своих пассажиров. У Лилии подрастал свой ласковый кедр, присланный «По» на первый юбилейный День рождения.

Терний изменился. В небе шныряли большие и малые глэтчеры. Вдоль рек и на берегах озёр блестели в лучах Аластека и Алтея стеклянные купола жилищ молодых семей. Северная земля Терния, Седа, по вечерам светлячками подмигивала ближайшему космосу, а днём планета оглашалась радостными криками бегающих, в основном, светловолосых детишек. На Бела, южном континенте, разрастался научный городок при станции космической связи. Прибывшие одиннадцать лет назад Сергей Ломакин и Сержио Наварро женились недавно на дочерях Диониса, Мие и Лаванде, и у них зародились дети. На горном плато красовалось базальтовое здание Института Космических Исследований, окружённое телескопами, антеннами сложной конфигурации и научным оборудованием необъяснимого предназначения. Ближе к предгорью располагался Цветной полигон. Над ним вечно что-то сияло и вспыхивало. Это не значит, что там производили взрывы — планеты не любят разрушения и встряски. Учёные исследовали свойства материи и тонких энергий. Население Терния пополнялось лучшими представителями солнечной системы. Перед институтом в низине на долу расквартировалась гавань ракетной техники и зондов, которых с десяток кружило над Нией и Снежком. С высоты можно было наблюдать разбросанные по материку пузыри-дома и цветущие сады научных сотрудников ИКИ.

На Тернии утверждалась новая жизнь…

G-Матфея

Новые формы сознания обнаруживались во Вселенной разведчиками и поисковыми группами. Дионис, когда младшая дочка подросла и ей исполнилось семь лет, вернулся к исследовательским полётам один, без Снегии. Конечно, он летал неоднократно к соседним планетам, но ненадолго. Терний был защищён и охраняем, а жена заочно училась в Академии контактов и управления. Юрий пошёл по его стопам и штудировал билеты к экзаменам на Археолога, а Лаура, заканчивала художественную школу, писала картины и исколесила Терний вдоль и поперёк в поиске пейзажей, натуры и вдохновения.

Дио будто не уставал. Он перелетал от одной звезды к другой, делал снимки и голограммы, диктовал бесконечные отчёты об увиденном, представлял в Центр астронавтики анализ посещений с выводами и предположениями. Какие только звёздные системы ему не встречались: двойные с шестьюдесятью тремя спутниками (ни одного одинакового), беспланетарные, звёздные без осевого вращения и атомарного расположения планет, с одним спутником соразмерным со своим светилом и другие — агрессивные, спокойные, молодые и старые. Сейчас Дионис сидел в глэтчере на углеродной планете Акберг звезды G-Матфея, никуда не торопясь, так как Лилия предупредила его об ударной волне с Андромеды, где взорвалась гигантская сверхновая, которая на пути распространения не щадила ничего. Дио находился в радиусе поражения, поэтому спрятался за G-Матфеем и наблюдал, что будет с похожей на Юпитер соседкой, Караберг. Та быстро вращалась вокруг оси и ничего «не подозревала».

Хоть Дионис и ожидал, волна схлестнулась над ним почти мгновенно. Корона звезды, верхний поверхностный слой, слетела и турбулентным потоком охватила Акберг. Сначала дрогнула тень от «Матвея», как по-русски, обзывал Дио здешнюю звезду, а потом произошло краткое затмение и удар по корпусу закреплённого к грунту корабля, но главное представление случилось на газовой Караберге. От дикого напора фронтальной волны с поверхности, как языком коровы, была слизана большая часть атмосферы, которая, превращаясь в разного размера шары, шарики, вьюны и «брызги», закрутилась-завращалась вокруг обворованной вибрирующей планеты. На ней взвились торнадо и яркие вихри, заклубились то ли штормовые облака, то ли выбросы всколыхнувшихся вулканов. Цвет планеты окрасился в оранжево-красные тона, и на ней засверкали молнии. Меж тем снесённая газовая оболочка быстро охлаждалась и, затвердевая, превращалась в ледяные спутники. Конечно, внутри их оказалась и часть жидкообразной поверхности «бедной» Караберги. Два ледяных спутника сделались по размеру больше Акберга. На их поверхности падали мелкие, освещённые лучами дрожащего «Матвея», шары и капли, превращая зрелище в грандиозный нисходящий фейерверк. Серебристый дождь хлынул и на Карабергу.

«Да-а-а! — сказал Дионис, — Такое надо видеть!» Он «звякнул» на Терний Лилии, потому как там все жутко взволновались, успокоил «Цацку», а сам откупорил холодненькую бутылочку грушевой настойки. По лобовому стеклу глэтчера стучали сверкающие мелкие льдыки…

…Дионис спал, когда вокруг заскрежетало, потеряло равновесие и грохнулось вниз метра на три. Он ушиб локоть, но скоро сориентировался, нащупал пульт и включил освещение. Глэтчер почти вертикально провалился в расщелину, сверху её накрыло мощной каменной плитой, которая приходилась крышей грота, сверху же съехала и ледяная глыба, с которой струилась и капала вода, утекая вниз без отражённого звука. Глетчер сплющило, но не сильно. Приборы показывали, что над поверхностью пожар. «Чему там гореть? Уголь без кислорода… а-а-а, видимо какие-то примеси присутствуют. Горячая плазма от G-Матфея и высокоэнергетическая волна всколыхнули поверхностные слои Акберга и „нашли“ кислород… видимо. Интересно, это надолго?» — мысли его скакали, но руками он уже включал средства связи. На Тернии откликнулись тотчас, удивившись, однако, позабытому старому сигналу, и Снегия, взволнованная, но деловая донельзя, вылетела к нему на помощь. Лилия, бледная и оттого ещё более красивая, попыталась увязаться за мамой — та так глянула, что дочь глубоко вздохнула и лишь тихо сказала: «Я буду ждать!»

…Снегия зависла над гранитной плитой, прикрывшей расщелину. Разгорячённая пыль, «вымокшая» соединениями с Караберги, прогорела и дымом стлалась между остриями скалистой планеты. «Как ты там?» — услышал жену Дионис (он заводил малые двигатели на всякий случай). Глэтчер «запел» тонкую мелодию движков. «Сейчас я сдвину гранит и освобожу проход», — прозвучало в голове зажатого астронавта, но при сдвиге камня ракетоплан качнуло, и он с работающими движками соскользнул в пропасть, рухнув метров на двадцать.

Дио держал корабль в положении «кобра» и с включенными прожекторами разворачивал его вдоль оси, постепенно опуская нос. Звездолёт был внутри огромной чёрной сферы, со стен которой свисали и переплетались твёрдые углеродные хвосты и длинные сталактиты. Они, как щупальца, казалось, хотели затянуть капитана и его машину в свои корявые внутренности. В центре сферы на сколько хватало света роилась убийственная мгла… Бездонный убегающий мрак! Чёрная дыра! Ему стало малость не по себе, а по спине пробежал противный холодок. Дио вцепился в руль и полетел вдоль внутренней поверхности. Он не слышал, как Снегия вызывала его — все его чувства сконцентрировались на чёрном мареве впереди. С час пленник Акберга летел в кромешной темноте. Вдруг впереди, километрах в десяти, Дионис увидел узкий жёлтый луч. Он поспешил на него, и, о, чудо! Над ним зияло окно, достаточное, чтобы выбраться наружу. Дио облегчённо вылетел в космос, тут же услышав зов супруги. Его мятый глэтчер заплясал вокруг её двухместного. Аппарат Диониса не мог трансгрессировать, поэтому его примагнитили к корпусу снеговой ракеты и, как только всё было готово к отлёту, Дио накрыла мысль: «Ведь можно было навечно остаться в чреве угольной пустотелой сферы и погибнуть!» «Ну, мы бы вызволили тебя!» — откликнулась тут же Снегия, и оба, наконец-то, улыбнулись… Они висели над Акбергом в ста метрах и любовались напоследок остатками льдистого дождя на переменчивой Караберге.

Два новых спутника Караберги Дионис назвал, не мудрствуя лукаво — Бергамо и Бергамот. Можно было отчаливать, но он почему-то медлил и не спешил с отлётом. Снегия тоже почувствовала, что вот-вот произойдёт «нечто»…Медленно и величаво в ярком отражении из-за «Матвея» показался красноватый, меняющий свои цвета, диск, а, когда он как бы отпочковался от звезды, супруги увидели светящуюся точку, быстро летящую по удлинённой орбите вокруг диска, как стало понятно, другой неизвестной планеты.

Волна, столкнула это небесное тело с прежнего пути, который проходил от Акберга за светилом и поэтому оно не наблюдалось Дионисом — он попросту о нём не знал ничегошеньки. Снегия тут же окрестила планету Небергой или коротко — «Не», а её спутницу-«Га», и удачливые тернийцы полетели смотреть ближе нежданных гостей.

…Неберга сильно страдала: наибольшую часть её атмосферы сорвала ударная волна от сверхновой звезды, повредив заодно и значительные участки литосферы. На потрясённой планете царил хаос, разрушения и смерть животного мира. Всюду валялись искалеченные туши разных плотоядных и хищных клыкастых животных, поваленные деревья, вырванные с корнем, выломанные рядами и навалом; опустошённые озёра и речки, убитые рыба и птица. Ядро Неберги вышло из равновесия, и от того активизировались горные вулканы — куда ни глянь, валил вулканический пепел, истекала лава и бушевали стихийные пожары, раздуваемые высокоскоростными ветрами. Планета была чуть больше Марса и наклонена к орбите на двадцать пять градусов. На северном зимнем полюсе буйствовала снежная пурга. Часть «Не», противоположная удару стихии не пострадала, но из-за недостатка кислорода видимая жизнь агонизировала. Местами над планетой поднимались густые клубы пара. Магнитное поле её надёжно защищало от воздействия звёздного ветра G-Матфея и его энергетических выбросов, однако, этого оказалось мало, чтобы исключить случившееся.

Спутник Неберги, Га, напомнил Дионису малую планету солнечной системы Седну, на которой он проходил практику, когда учился в Академии. Она представляла из себя застывший каменно-ледяной шар со сложным поверхностным рельефом — типичная планетезималь. «Не» и «Га» вместе швырнуло ближе к «Матвею», но более лёгкий спутник бросило дальше, и орбита, как уже заметили астронавты, стала вытянутой настолько, что при близком рассмотрении стало понятно, Небергу ждёт ещё одна катастрофа. Просто «Га» на очередном витке врежется в неё! Снегия попросила Диониса сесть кораблём прямо на спутник. Лихо маневрируя, опытный пилот «прилунился» на северной части, откуда хорошо была видна планета, и они стали периодично тормозить или ускорять «Га», чтобы увеличить перигелий и сделать орбиту круглой. Мощности двигателей их корабля не хватало, и девушка напрягала всю свою мысленную энергию. Им в конце концов удалось выправить положение и уменьшить скорость облёта вокруг Неберги, приблизив к ней спутник на безопасное расстояние. Дионис уложил обессиленную жену, напоил божественным кофе, и они отдались временному созерцанию. Этой планете предстояли долгие годы восстановления, но на душе у тернийцев было покойно от выполненной работы, и они представляли, как красива будет Неберга потом. Морей и океанов на ней не образовалось, но она исписана была речками, речушками, озёрами и озерцами; половина планеты купалась в густой разнообразной зелени. Шансы снова ожить виделись, и Дионис пообещал вернуться. Снегия в знак согласия только кивнула и улыбнулась глазами.

Итак, у G-Матфея было три замечательных планеты, а, как известно, на троих легко соображать…

Лилия

Снегия не знала, но младшая дочь помогала ей со спутником «Га», прежде была занята проблемой волны, которая, натворив бед в G-Матфея, хоть и рассеивалась частично по пути, однако, с разрушительной энергией мчалась к Тернию. По тревоге перед планетами выставились корабли с сильным защитным полем, прибыла сама Королева «По» с группой силовиков, было объявлено чрезвычайное положение в околозвёздных системах, в том числе солнечной.

А спасла всех Лилия. Она мысленно построила из тонких силовых структур трамплин, обращённый к направлению движения волны, и та, «подпрыгнув» над Аластек-Алтеем, постепенно ушла выше плоскости Млечного Пути. «По» была в восторге, а Лилия переключилась на мысль мамы и помогла ей в самом конце — маленько, но успела. Кордон был снят, народ отделался лёгким испугом, хотя смерть кружила рядом. Лилия могла справиться с волной по-другому: рассечь её или ударить встречным потоком, но это было бы слишком энергозатратно и могли бы пострадать соседи, поэтому первое решение на живительных эмоциях оказалось правильным (И где она каталась с гор?).

К вечеру на Терний прибыли Дионис со Снегией. Лилия быстро восстановила мамины силы и, наконец, семья собралась вместе, а на следующий день назначили праздник во спасение.

Королева готовила сюрприз, и он состоялся. На Терний доставили воздушные шары, на которых катали желающих, поднимаясь на десятикилометровую высоту, а там, ещё выше, космические пилоты устраивали рискованные трюки и показывали фигуры высшего пилотажа. Шестнадцатилетним и старше разрешалось прыгать с парашютами, и несколько человек парили в воздухе на разноцветных парапланах. Детишки визжали от красоты увиденного, новых ощущений и вкусностей, доставленных из лучших поместий Земли, Марса и других планет. Накрытые столы ломились от груш, персиков, винограда, арбузов и клубники, а арабские сладости, приготовленные по старинным рецептам, приводили детей в неописуемый восторг. Взрослые танцевали, пели хором, пили праздничные напитки, шутили, а некоторые знакомились всерьёз и надолго. «По» беседовала со Снегией целый день, а Лилия не отходила от папы и чуть сдерживала напор остальной малышни, которой не терпелось залезть на него, потрогать, ущипнуть, утащить в траву, чтобы повалить его и хохотать до упаду. К вечеру она уснула у него на руках, и Дио уложил «горнолыжницу» на кровать, а потом долго гладил по головке, как ласкала его далёкая и такая близкая мама в детстве.

Королева предложила Снегии и её семье посетить Землю. Раньше Дионис уклонялся от возвращения на родину — воспоминания тяготили, в новом качестве он быстро согласился, ведь его просили жена и дочка, которым было страшно любопытно увидеть «Старый свет». Юрия и Лауру уговаривать не приходилось. Ребята, можно сказать, мечтали вырваться на простор.

Лилия в своих мыслях не раз видела Землю в цветах и красках, сейчас же она ей снилась.

Через восемь сигов их встречала Земля — колыбель человечества. В середине двадцать первого века люди поняли, что надо объединятся, забыть о границах, прекратить убийства, в том числе, животных, и созидать новое общество, основанное на любви. Деньги перестали иметь решающее значение. Спортивные и музыкальные бессмысленные шоу перестали интересовать. Алкоголь и наркотики нехотя уходили в небытие. Люди через интернет стали голосовать не за правительства и власти, а за решение насущных проблем: экология, чистые продукты питания, обеспечение жильём, теплом, едой, развитие технологий космической безопасности планеты и освоения Вселенной. Общественное прочно вошло в приоритет, но каждый человек был важен на своём месте, а самосовершенствование приветствовалось даже в тёмные времена.

Постепенно люди овладевали новыми знаниями и энергиями. Космический Разум давал подсказки и звал к творческому развитию. Помноженная на сознательную устремлённость масс, росла созидательная сила и происходило ускоренное развитие. Началась эволюция духа!

Через, примерно, сто лет земляне навели порядок на планете, освоили автоматические технологии производства любых продуктов, сохранив при этом сады и поместья, где выращивали живые ягоды, овощи, фрукты, мёд и другие природные дары. Люди придумали замкнутые технологии жизнеобеспечения и освоили Луну и Марс (Марсу предназначено было «перезапуститься»). Человечество стало уверенно осваивать иные звёздные миры.

Конец ознакомительного фрагмента.