Проданное ничто (сборник)

Владимир Дэс

В данный сборник вошли рассказы: 1. Проданное ничто 2. Рука короля 3. Богатый опыт 4. Восстание Спартака 5. Зарождение разума 6. Как я не мог 7. Лифт 8. Мерседес 9. Меценаты – люди особенные 10. Мир идиотов 11. Мистификатор 12. Младостарец 13. Муки издателя 14. Письмо 15. Один день 16. Пролетая мимо 17. Справедливости желаю 18. Судьба писателя 19. Счастливые дни 20. Тараканы 21. Тело моё – мною любимое 22. Уход

Зарождение разума

Одни считают, будто человек произошел от обезьяны и разумным стал благодаря упорному труду.

Другие — что человека слепили из глины, и разумным он стал, когда в него вдохнули душу.

Я так думаю, что обе стороны заблуждаются, поскольку твердо уверен, что разумным человек сделался благодаря алкоголю. И не спешите принимать меня за идиота.

Если вы наберетесь немного терпения и спокойно, вдумчиво выслушаете историю, свидетелем и активным участником которой я являюсь по сей день, то ваше отрицательное отношение к моей теории наверняка резко поменяется.

Начало этому сенсационному явлению положил Новый год, а вернее, его празднование на протяжении нескольких дней. Когда я уже опух от выпитого шампанского и перешел на чай, ко мне вдруг, ближе к вечеру, заявился друг. Был он отнюдь не в праздничном настроении, поскольку из-за каких-то пустяков поссорился с женой, разругался с тещей, дал пинка сыну и, как итог, ушел из дома, хлопнув дверью, но прихватив с собой бутылку водки.

Ее-то он и выставил на стол. Мне пришлось достать закуску. Он разлил нам на двоих, в две рюмки. А я не то что пить, смотреть на спиртное и то не мог. Но когда я робко попытался отказаться, друг посмотрел мне в глаза таким взглядом, что я тут же молча чокнулся своей рюмкой об его. И пока он, запрокинув голову, вливал свою рюмку себе в рот, я свою вылил в кадушку фикуса, что стоял рядом со столом.

Фикусу этому было уже много лет, достался он мне от покойной мамы. И таким вот манером — он себе в рот, я в кадку к фикусу, он себе в рот, я в кадку к фикусу — мы прикончили бутылку. Под конец нашего мальчишника он расцеловал меня, назвал лучшим другом и, сообщив мне по секрету, что только со мной чувствует себя человеком, двинулся к себе домой.

Он ушел, а я, включив весь свет, который был у меня в кухне, взялся осматривать фикус. Ничего страшного с ним не произошло. Поковырял пальцем землю в кадке. Земля как земля. Понюхал палец — водкой пахнет. Поморщился я от этого противного запаха и пошел спать.

Наутро фикус заболел: листья его повисли, зелень поблекла и даже ствол как бы прогнулся.

«Ну вот, — подумал я. — Сгубил растение».

А вечером ко мне опять пришел друг, но уже с женой, сыном и тещей. Он опять принес бутылку водки и с порога приказал жене и теще внимательно разглядывать меня, воскликнув: «Смотрите, вот он!» Наверное, для того, чтобы я не смог незаметно сбежать из собственного дома, пока он достает закуску из моего холодильника.

— Все смотрите — он мой лучший друг!

Жена и теща, подчиняясь приказу, тоскливо взирали на мою испуганную физиономию, а сын, демонстративно игнорируя указания любимого папы, из — за мамкиной спины показывал мне кулак. Хорошо хоть, не нож.

Разлили в рюмки. Жена и теща демонстративно отвернулись, а сын, устав запугивать меня мордобоем, начал усердно отковыривать вилкой обои от стен.

Друг опрокидывал в себя рюмку за рюмкой. Я же, выбирая моменты, опять опрокидывал свои рюмки в кадку фикуса, думая при этом: «Все равно завтра его выкину».

Когда счастливое семейство наконец покинуло меня, и я, закрыв за ними дверь, вернулся в комнату, то обомлел: фикус нельзя было узнать. Передо мной предстало красивое, стройное, помолодевшее растение. Листья поднялись вверх и весело колыхались в такт музыке из приемника. Ствол выпрямился. Фикус прямо сиял и лоснился.

Вот это дела!

Я хоть и не ботаник, но быстро понял, что тут к чему и от чего это домашнее растение так веселится — ведь я в него сегодня рюмок пять водки опрокинул.

Подивился я на это дело и решил пока фикус не выкидывать.

А на следующий день, придя с работы, опять обомлел: вместо сильного и красивого фикуса из кадки торчало что — то вроде сморщенного репейника.

— Похмелье, — поставил я точный диагноз.

И тут во мне проснулся азарт исследователя. Достал я из заначки бутылку спирта, налил пол-стакана и медленно, осторожно вылил в кадку.

Через несколько минут началось волшебное превращение жалкого урода в подлинный шедевр фитодизайна.

И с этого момента начались дела очень даже интересные.

Я, повторяю, не ботаник, но думаю, что все наши Мичурины, окажись они на моем месте, просто затрепетали бы от счастья и с криком «Эврика!» помчались бы выбивать себе фонды на спирт. А ученым спирт давать нельзя — он ведь, по их теориям, разрушает мозги. А как, имея в эксперименте спирт, удержаться и не выпить? Так все ботаники могут остаться без мозгов. Хотя насчет мозгов у наших ботаников надо еще крепко подумать: может, их мозги уже давно фонды на спирт осваивают?

Поразмыслив так, я решил мичуриным ничего пока не сообщать, а исследования вести самостоятельно. Запасся спиртом и, угощая им фикус, повел ежедневные научные наблюдения.

А он прямо на глазах стал прогрессировать и быстро усвоил, что такое спирт и для чего он нужен организму.

После двух рюмок фикус веселел, и когда я включал музыку, хлопал своими длинными листьями, в такт музыке, как мы ладонями. Один раз он так развеселился, что чуть не выпрыгнул из кадки; ладно, я в последнюю минуту успел поймать новоявленного танцора.

Со временем я заметил: как переберет он рюмочку, так давай тянуть свои пьяные лапы, то есть ветки, к маленькой пальмочке, что растет у меня на подоконнике в жестяной банке из-под сельди. Пришлось ее убрать в спальню от греха подальше — она еще совсем малышка. Я уж и стыдил его всячески, говорю: «Куда лезешь, старый пень? Соображай, сколько ей, а сколько тебе»: При этом он как бы смущался, поджимал листья, притихал.

Но не всегда он бывал таким смирным. Оказывается, и в нем бушевали страсти. Я как — та раз решил подшутить: вместо спирта подлил ему в кадку самой обыкновенной воды. И тут же получил от него такую оплеуху, что с ног слетел. Я извинился, конечно, и больше таких жестоких экспериментов не проводил. Стыдно как-то стало. Вроде, и человек я добрый, а вот гляди-ка: толкнуло что-то на издевательство над ближним. Это ведь додуматься надо — полить фикус водой, а не водкой! Наверное, в глубокой древности, какой-то мой пращур был самым жестоким инквизитором на всем белом свете. Гены — дело темное: никогда не знаешь, кто и когда в тебе проснется.

Так текли дни.

Я подливал — фикус танцевал.

Раз я оставил на столе, под фикусом, бутылку с рюмкой и в соседней комнате долго разговаривал по телефону. Вдруг слышу шум. Прервал разговор. Захожу в кухню, и что же я вижу?!

Фикус, обхватив ветками и листьями бутылку с водкой, сам наливает в рюмку и, обхватив рюмку другими листочками, выливает водку себе в кадку.

Я ему, конечно, разъяснил, что один и втихаря у нас пьет только самый последний кактус, то есть человек. И как оказалось, объяснил себе же на горе: с тех пор он категорически отказался принимать алкоголь без собутыльника.

Опасаясь за судьбу эксперимента, пришлось мне пить с ним за компанию. Теперь я выставлял на столик под фикусом, к бутылке с водкой или со спиртом, уже не одну, а две рюмки — для него и для себя. А он, как заправский хозяин, гордо разливал — и себе, и мне. Причем себе всегда хоть чуть-чуть, но побольше.

Я научил его разливать правильно.

Затем научил его играть в шахматы. Пододвинув к нему пианино, научил играть «польку-бабочку».

Скоро мы с ним напишем диссертацию о новой теории возникновения семьи, частной собственности и государства.

Кстати, нам не совсем нравится этот вывод — Е=mс², так что после диссертации займемся ревизией наследия Эйнштейна.

Вам это кажется невероятным? Приходите — побеседуем. В любое время.

Адрес у меня простой: улица Ульянова, дом 41, третий корпус; как войдете — сразу налево.

А вахтеру, если остановит, так прямо и скажите, что идете, мол, ко мне и к Фикусу. Он пропустит.