Сожительница

Владимир Гурвич

Как женщине стать счастливой и сохранить свое достоинство и принципы в мире, где таким вещам придается все меньше значения? Оксана Бахмутова – доктор наук, профессор год назад развелась со своим мужем – писателем, изменявшем ей. Целый год она прожила одна, пока не попала на конференцию в Вашингтон. Ее доклад имел бурный успех. Здесь же у нее завязывается роман с профессором из Шотландии Мак-Грегором. Среди прочих участников конференции она также знакомится с профессором из США Робертом Эмерсоном. Но в тот момент она и не подозревает, какую роль в ее жизни сыграет этот человек.

Глава 2

Второй день конференции уже не имел для нее значения. Она рассеяно слушала докладчиков. Ее мысли были заняты совсем другим, она думала о мужчине, который сидел рядом с ней. Они почти не разговаривали. Не считать же за разговор обмен отдельными, незначительными фразами. Но Оксана ничуть не сомневалась, что также как она все время думает о Мак-Грегоре, так и Мак-Грегор не перестает думать о ней. А все, что происходит в аудитории, их перестало интересовать. Вчера интересовало, а сейчас не интересует. Их подхватил совсем другой поток, поток взаимного интереса друг к другу.

Оксана пыталась понять: а не влюбилась ли она в него? В конце концов, она провела целый год без любви, а для такой страстной и одновременно сентиментальной женщины, как она, это жутко много. Да, в какой-то степени она сознательно заморозила себя, как замораживают продукты в холодильнике, но ведь она же ясно понимала, что то была искусственная заморозка. Подобно той, что делают в стоматологическом кабинете перед удалением зуба. Чтобы ненароком не прорвалась бы в сознание боль.

Итак, влюбилась ли она в Мак-Грегора, уже не первый раз задавала она себе вопрос? Тайком она посмотрела на него, но он умудрился перехватить ее взгляд и немного вопросительно улыбнуться ей. Оксана ничего не ответила, лишь слегка и неопределенно кивнула головой. Нет, вдруг пришло откуда-то ясное понимание, это не любовь. Он очень нравится ей, он безмерно ей симпатичен — и все же это другое чувство. Она бы хотела видеть его в качестве своего близкого друга. Что совсем не препятствует им заниматься сексом. И все же на роль ее возлюбленного он не годится. Ей нужен какой-то иной человек. Какой, она понятие не имеет. Еще не так уж давно этот образ у нее прочно ассоциировался с мужем. Но после краха их брака, представление о нем у нее окончательно затуманилось. Но вот в чем она не сомневается, так это в том, что если он однажды появится в ее жизни, она его непременно узнает из тысячи других людей. И, как ни странно, эта мысль вносила в ее существование некоторую уверенность и прочность, давала смутную надежду на будущее.

Правда, с некоторых пор ее периодически стал мучить один вопрос: а можно ли жить без любви, а так ли она жизненно необходима ей? Да, раньше она в этом не сомневалась, но это представление возникло еще в молодости, когда каждая клетка ее тела алкала роковой пищи. Но с тех прошло немало лет, она обогатилась немалым жизненным опытом, по крайней мере, она так полагала. И сомнения на сей счет прокладывали в ее сознание все больше дорожек. Но если так, то ей пора пересмотреть все свои жизненные приоритеты и скорректировать в соответствии с ними свое поведение. Но пока она живет так, как у будто бы ничего в ней не изменилась, и она сам осталась прежней.

Оксана решила, что после конференции, вечером, когда они останутся, наконец, одни, она обязательно заведет разговор на эту тему с Мак-Грегором.

Наконец этот долгожданный вечер настал. Чтобы остаться одним, им пришлось разработать небольшой сценарий. Во-первых, они не хотели афишировать свою близость, а во-вторых, Оксане еще предстояло освободиться от многочисленных поклонников, которые атаковали ее на коктейле по случаю окончания конференции. А это оказалось не таким уж и легким делом. Американцы, как и вчера, снова взяли ее в плотное кольцо окружения. Она даже стала недоумевать, в чем причина ее такой небывалой популярности. Ну да, она приятная женщина, что есть, то есть. Ну да, далеко не дура. Но что у них в такой большой стране нет ни одной такой?

Их сценарий с Мак-Грегором был самый что ни на есть простой, незаметно выскользнуть из помещения, где проходил прием, и встретиться недалеко от гостиницы. Но ей все никак не удавалось вырваться из окружения. Оксана начинала сердиться, хотя старалась этого не показывать. Наоборот, приходилось все время отвечать на улыбки улыбками. Еще ни разу в жизни она не улыбалась так много, у нее даже стали побаливать щеки. Она видела, что у Мак-Грегора тоже портится настроение, он стоял в стороне от всех с бокалом в руках, но не пил, а лишь смотрел на нее.

Согласно их разработанному плану они давно должны были гулять по городу, а она все никак не могла освободиться. Но, наконец, даже неутомимые американцы слегка притомились и постепенно рассеялись по залу. Оксана с облегчением вздохнула, теперь можно покинуть этот надоевший до безумия прием. До чего же иногда бывают утомительными подобные мероприятия, особенно тогда, когда тебя нетерпеливо поджидает понравившийся тебе человек.

Она уже было заскользила к выходу, как вдруг на ее пути возник мужчина. Это был тот самый американец, который вчера так пристально разглядывал ее. Тогда ей даже показалось, что он мысленно ее раздевает.

— Извините меня, но могу я с вами поговорить, госпожа Бахмутова? — спросил он.

Оксане ничего не оставалось делать, как из последних сил изобразить очередную, не исключено что тысячную по счету улыбку.

— Разумеется, с большим удовольствием.

— Позвольте представиться, меня зовут Роберт Эмерсон. Профессор.

— Очень приятно мистер Эмерсон.

— Позвольте выразить восхищение вашим докладом. Это было лучшее выступление на конференции.

— Спасибо, я старалась.

— О, вы хорошо постарались. Я до сих пор нахожусь под большим впечатлением.

В том, что Эмерсон находился под впечатлением, Оксана не сомневались. Вот только что конкретно его так впечатлило? Ее сильно смущал взгляд профессора, он прорывался сквозь ее одежду, пытаясь проникнуть к самому телу. То ли он не считал нужным, то ли не мог себя контролировать, но его чувства безошибочно читались на лице. Может, он сексуальный маньяк, не без тревоги подумала она. Кто их тут знает этих американцев.

— Я вам очень признательна за лестную оценку моего выступления, — сказала Оксана, взглядом прокладывая дорогу для возможного бегства. Впрочем, учитывая большое количество народа в зале, в данный момент вряд ли ей что-то грозило.

— Могу ли я вас пригласить на ужин? — спросил Эмерсон.

«Ни за что» — мысленно ответила она.

— Спасибо за приглашение, но я сильно утомилась и хочу пойти отдохнуть. — Это была чистой воды ложь, и Оксане сама себе была не приятна. Ложь она ненавидела, как революционеры своих классовых врагов, полагая, что это самый верный признак слабости и трусости, а главное душевной нечистоплотности. Но сейчас у нее просто не было выбора. — Завтра рано утром мой самолет, и я хочу выспаться. — Это была правдой, и Оксана почувствовала уже некоторое облегчение.

— Очень жаль. Но я надеюсь, что мы еще с вами поужинаем.

Оксана удивленно посмотрела на своего собеседника.

— Каким образом?

— Видите ли, я совсем скоро приеду в Москву. Уже все решения приняты, я буду заниматься там научной работой. Могу ли я вам позвонить по приезду и попросить у вас посильного содействия?

Оксана несколько мгновений молчала, не зная, как отнестись к этому сообщению. Почему-то ей стало немного тревожно.

— Разумеется, мистер Эмерсон, я буду рада увидеть вас в Москве. — Она достала из сумочки визитку и протянула ее ему. Правильно ли она поступает? мелькнуло в голове.

— Я обязательно вам позвоню, — пообещал Эмерсон, пряча визитку в карман.

Наконец все препятствия на пути к Мак-Грегору были устранены. Она вышла из гостиницы и быстро пошла по улице к условленному месту. Не будь рядом многочисленных прохожих, она бы просто побежала.

Мак-Грегор ждал ее в условленном месте. Они поцеловались, причем поцелуй получился весьма длительным. Но Оксана совсем была не против его продолжить, она давно не хотела так мужчину, как сейчас своего спутника. Ее даже немного пугало сила своего желания, так как не совсем понимала, как к этому должна относиться. Ну, хорошо, сейчас они вместе. Но всего лишь до утра. А что будет завтра, когда самолет разлучить ее с ним? А что будет послезавтра, через неделю, месяц… Но при всем том она была по-прежнему твердо уверенна, что это не ее мужчина. Друг и любовник — это одно, а вторая половинка — совсем другое. И между ними может быть огромное расстояние. Многие не замечают его — и обжигаются, как при слишком близко поднесенной к руке свечки. Но она с некоторых пор хорошо усвоила эту истину.

— Наконец-то ты освободилась, — произнес Мак-Грегор. Его глаза лучились счастьем.

— Это было сплошным мучением. Я думала, что это никогда не кончится. Скажи, как мужчина, чего им всем от меня надо?

— Того же, что надо и мне.

— Всем им? — не поверила Оксана. — Но почему именно от меня. Сейчас не библейские времена, когда у Адама не было выбора, вокруг столько красивых женщин.

— Но они не похожи на тебя.

— Но в чем мое отличие? Я не понимаю. Я не самая красивая женщина на земле. Я вряд ли даже вхожу в первую сотню и даже в первую тысячу красавиц.

Мак-Грегор задумался.

— Это очень трудно выразить словами. А может быть, и невозможно. Чем точнее хочешь выразить истину, тем приблизительней кажутся все слова.

— Но ты уж попробуй.

— Хорошо, попробую. Ты особенная. А это лучше, чем красота.

— Никогда себя не считала таковой. Но в чем моя особенность?

Мак-Грегор тяжело вздохнул.

— Не знаю, — честно признался он. — Просто особенная.

— Нет уж скажи, дорогой. Иначе не буду спать целую неделю. Буду лежать и думать про свою непонятную особенность.

— Понимаешь, все слова ничего не отражают. Ты умная, образованная, красивая, хотя не входишь в первую тысячу красавиц. Что ты хочешь от меня услышать еще?

— В чем моя особенность? То, что ты перечислил, ничего мне не говорит. Такие слова подходят, наверное, как минимум к ста миллионам женщинам.

— Я тебя предупреждал, что не смогу выразить что чувствую, и что чувствуют они. В тебе есть нечто такое, чего нет в большинстве других женщин.

— Что именно?

— Неповторимость. А она не поддается словесному описанию.

Мак-Грегор торжествовал. Оксана же вдруг засмеялась.

— Я вижу, ты меня победил. Ладно, не стану больше к тебе приставать. А то ты меня отвергнешь.

— Невозможно. Это также невозможно, как не дышать.

— Кто знает, что возможно, а что невозможно, — возразила Оксана. — Один русский поэт сказал: «И невозможное возможно». И мне почему-то кажется, что это едва ли не основной постулат жизни.

— Знаешь, я всегда был уверен в обратном. Мне всегда казалось, что невозможное — невозможно, а возможное — возможно. И это придавала мне уверенность.

— А что ты думаешь теперь?

— Трудно сказать. Моя уверенность в этом поколебалась у могилы жены. В принципе самая обычная вещь на земле — смерть. Но я воспринял ее как вызов всему моему существованию, всем моим представлениям. Я никак не ожидал, что наш брак завершится именно таким образом. Я был не готов к этому. Не знаю, понимаешь ли ты меня?

— Понимаю и очень хорошо. Когда я развелась с мужем, меня посещали сходные ощущения. То, что мне казалось еще год назад абсолютно невозможным, стало реальностью. Сначала я была этим потрясена. А потом… — Оксана замолчала.

— Что же случилось потом? — с волнением спросил Мак-Грегор.

— Однажды, причем, совершенно как бы случайно, когда я не думала об этом, на меня словно бы снизошло озарение. Я вдруг поняла, что супружеская счастье весьма бессмысленная и даже вредная вещь.

— Но почему? Весь мир твердо уверен в обратном.

— Да потому, что счастье ничему не учит, счастье — это застывшее состояние души. И человек пришел на землю вовсе не ради счастья.

— Но ради чего?

— Ради поиска, ради учебы, ради познания. Жизнь на самом деле единственная школа. Все остальное лишь приложение к ней. И все, что противоречит прохождению курса в этой школе, рано или поздно должно быть устранено. Я двадцать лет прожила в браке — и ничему не училась. Это ужасно. А за год после своего развода я постигла на порядок больше.

— Но ты же не стала от этого счастливей?

— Нет, не стала. По крайней мере, я этого не ощущаю. Но мудрей стала.

— Странная точка зрения.

— Меня она сначала сама удивила, когда оформилась в моей голове. Я стеснялась ее высказывать. Ты первый, кому я об этом говорю.

— Но как тогда жить, если не стремиться к счастью. Я понимаю, есть мудрецы, которые полностью поглощены познанием высший реальностью. Но что делать людям, которые живут на земле. Тебе и мне.

— Не знаю. Я сама иногда задаю себе этот вопрос. И не разу не получила от себя вразумительного ответа. Иногда мне даже кажется, что я его просто не заслужила.

— Что значит заслужить?

Оксана провела рукой по лицу.

— Правильные ответы даются лишь тогда, когда человек готов ради них чем-то жертвовать, добиваться их получения. В мире слишком много лживых истин для тех, кто не желает по-настоящему ни о чем задумываться, прорубать окна в неизвестное. Зато так легко взять и присвоить себе готовый ответ. Как переспать с проституткой. Не надо ее добиваться, достаточно всего лишь дать денег.

Мак-Грегор бросил на нее быстрый взгляд.

— Мне кажется, ты не веришь в Бога.

— Для тебя мои отношения с Богом имеют значения?

— Вовсе нет. Я сам никак не могу разобраться с Ним. Я из очень религиозной семьи, мой отец был пастором. И с ранних лет воспитывал меня в духе почитания и смирения к Богу. И я таким и вырос, мои сокурсники называли меня в университете монахом.

— Почему?

— Я был набожным и чурался женщин. Отец внушил мне, что плотские отношения вне брака — это смертный грех. И я свято сохранял свою невинность.

— Но вчера ночью мне показалось, что с той поры твои принципы сильно изменились, — улыбнулась Оксана. — Или это была иллюзия, обман зрения?

— Нет, — тоже улыбнулся он. — Я действительно с тех пор сильно переменился.

— И как это произошло?

— Моим товарищам чертовски надоели мои проповеди, и они решили меня наказать. И подговорили одну студентку меня соблазнить. Она была красивой и очень сексуальной. И главное прекрасно владела искусством обольщения. Я и не заметил, как попался ей на крючок. И однажды это случилось, мы занялись с ней любовью.

— Что же произошло дальше? — с интересом спросила Оксана.

— Меня перестал интересовать Бог. Нет, я не разуверился в Него, но мне больше не было до него дела. У меня появился в жизни другой идол — это секс. Я понял, как это замечательно и какую скучную убогую жизнь до сих пор я вел. И я бросился в разгул.

— Ты? — удивилась Оксана. — На тебя это так непохоже. Ты такой сдержанный.

— Это сейчас я сдержанный. А в тот период я был совершенно не сдержанным. О моих похождениях в университете слагались чуть ли не легенды. Во мне скопилось столько неутоленного желания, что я никак не мог остановиться. Мои мысли были заняты только этим. Я даже едва не вылетел из университета, мне некогда было учиться.

— И что же тебя остановило?

— Моя жена. Это была довольно странная история.

— Очень люблю странные истории. — Она посмотрела на него. — Прости, если я вторгаюсь в заповедную зону и делаю тебе больно.

— Да нет, мне вполне по силам ее рассказать. Удивительно, но моя жена была очень похожа на меня того, каким я был до моего грехопадения. Она тоже воспитывалась в религиозной семье, и ей были внушены схожие взгляды. И ни о каких внебрачных связях она и не помышляла. Это было для нее табу. Но когда мы познакомились, она поняла, что со мной творится что-то неладное, что меня прямо к гибели несет неудержимый поток. Сначала, как христианка, она решила, что должна спасти мою грешную душу. И, несмотря на осуждение моего поведения с ее стороны, мы стали встречаться. Но я не мог долго выдерживать платонические отношения и вскоре стал требовать от нее то, чего требовал и получал от других Она, естественно, не соглашалась, ее моральные принципы были непоколебимы и непробиваемы, как танковая броня. Я разгорался, мое нетерпение возрастала со скоростью летящего к земле метеора.

— Но почему вы тогда не расстались?

— Сначала я хотел. Но потом у меня вдруг пробудились к ней чувства. Сперва слабые, но постепенно они усиливались. Я пригрозил ей, что если она мне не уступит, я возьму свое с другими. Мы сильно поссорились. И я уже стал думать, что нашим отношениям пришел конец. Но зачем произошло то, чего я никак не ожидал. Однажды поздно вечером дверь моей комнаты отворилась, и на пороге я увидел ее. Вид у нее был довольно странным, она как будто бы чего-то сильно боялась, хотя от меня никакой угрозы для нее не исходило. Она сказала, что согласна быть моей прямо сейчас, если я обещаю, что женюсь на ней. Разумеется, я обещал, совсем не думая о том, насколько серьезно я это делаю, и что своим обещанием я прочно связываю себя. Не могу сказать, что это была замечательная ночь. Моя партнерша была совсем не искушенная в делах Афродиты, как я потом выяснил, она даже не читала популярных брошюр на эту тему. Но я торжествовал, тогда мне по глупости казалось, что я одержал победу.

— Что же было потом?

— Естественно я не собирался выполнять обещание в том смысле, что не буду больше ни на кого смотреть. Я попытался закрутить еще несколько романов. Но внезапно наткнулся на стену. Моя будущая жена была очень тверда, и требовала от меня скрупулезного соблюдения своих обязательств. Об этой истории стало известно моему отцу, и он, не задумывая, встал на ее сторону. И, в конце концов, мне ничего не оставалось делать, как жениться.

— И ты никогда не жалел об этом?

— Это как раз тот вопрос, на который у меня нет ответа. После женитьбы со мной случилась очередная перемена, я стал отличным семьянином. Я не просто прекратил свои похождения, меня больше к ним не влекло. Я полюбил семейный уют. А когда родился сын, то весь отдался заботам о нем. Во мне проснулся чадолюбивый отец.

— А где твой сын сейчас?

— В Шотландии. Он живет со мной в одном городе, но мы редко видимся. Ему не интересна моя жизнь, его целиком занимает своя. Он хорошо зарабатывает, а деньги тратит целиком на развлечения. По большому счету его больше ничего не интересует.

— Вы не ладите?

— Скорей всего это не то слово. Мы как бы живем в параллельных мирах, которые почти не пересекаются.

— Но в тот период, когда ты жил с женой, тебя ничего не угнетало?

— Мне иногда кажется, что ты знаешь обо мне все. Мы жили замечательно, и я очень любил жену. Но она была очень сдержанным человеком. И не только в постели, а во всех проявлениях своих чувств. И иногда я ловил себя, что ощущаю неудовлетворенность. Как будто я пребываю в каком-то ограниченном пространстве. Она была умна и образованна, но ее мысль дальше определенных пределов никогда не заходила. А мне нередко хотелось пойти дальше, в неизведанное. Но когда я ей это предлагал, она упорно отказывалась и пыталась меня вернуть назад, в привычное русло. Более того, ее очень сильно беспокоили мои попытки отправиться за привычные пределы. И я покорно возвращался. Может быть, это и стало причиной того, что я не слишком многого добился на научном поприще. Хотя когда я начинал свой путь, некоторые пророчили мне большую известность. Но, как ты видела на конференции, мне даже не выделили время для доклада. Меня мало знают в научном мире, разве только отдельные его представители. Вот даже и ты раньше обо мне не слышала.

— Да, — подтвердила Оксана. — Прости, но это так.

— Не надо извинений, эта вина целиком лежит на мне. Впрочем, сейчас меня это совсем не волнует. — Мак-Грегор вдруг приостановился. — А знаешь, будь ты моей женой, я бы добился гораздо большего.

Оксана невольно почувствовала волнение.

— Ты еще добьешься, — притронулась она к его руке.

— Нет, уже не добьюсь. Да и не сожалею об этом. А если о чем и сожалею, что встретил тебя слишком поздно. Я готов предложить тебе и руку, и сердце и мой не слишком большой, но вполне приспособленный для жилья дом. Но ты не согласишься.

— Почему ты так думаешь?

— Мне трудно тебе это сказать, но так подсказывает мне интуиция. Ты ищешь другого человека.

— Какого?

— Кто поведет тебя дальше. А не того, кого надо вести. А это как раз я. Со мной ты лишь потеряешь время. А только оно бесценно. Если вообще есть что-то бесценное в этом мире.

— Я думаю, что есть, — уверенно произнесла Оксана.

Мак-Грегор посмотрел на нее, но не стал уточнять, что именно она имеет в виду.

Они разговаривали и одновременно шли по главной улице города. И внезапно почти уперлись в решетку Белого дома. Невольно они остановились.

— Странно, что из этого небольшого особняка по сути дела управляется всем миром, — задумчиво произнес Мак-Грегор. — Тебе не кажется это странным?

— Нет, всегда на земле был такой дом или такое место, откуда шло управление. Почему им не может быть это симпатичное строение. Мне оно нравится. Пусть управляют миром отсюда. Это еще не самый худший вариант. Я не могу сказать, что люблю Америку, но точно не люблю тех, кто не любит Америки. Потому что в них говорит их неполноценность. Они ненавидят ее потому, что их страны не могут быть такими, как она. А это самый низший вид зависти.

— Вот уж не ожидал встретить в тебе такую ярую американистку. Я почему-то думал, что ты по-другому относишься к этой стране.

— Просто я не считаю доблестью обливать ее грязью. Она великолепна своей силой и мощью, но эта сила и мощь ее же и погубят. Страны, которые достигают такого уровня, рано или поздно катятся вниз, потому что сами не в состоянии выдержать собственную нагрузку, нагрузку своим величием. Если вспомнить историю великих держав, так все и происходило. Они набирали как можно больше могущества, а потом не могли ее удержать. Это можно сравнить с огромным деревом, которое валится под действием своей же тяжести от несильного порыва ветра. А вот небольшое гибкое растение всего лишь изгибается под его ударами и затем возвращается в прежнее состояние. Мне жаль Америку.

Мак-Грегор восхищенно посмотрел на Оксану.

— Ты великолепна. Я больше не могу сдерживать свое желание, вернемся в гостиницу, не то я овладею тобой прямо на лужайке возле Белого Дома.

— А что это было бы весьма пикантно, — засмеялась Оксана и поцеловала его. — О нас бы написали все газеты мира Идем в гостиницу. Я хочу тебя ничуть не меньше.

Хотя расстояние было совсем небольшим, их ободное нетерпение было таким, что они взяли такси. Они вошли в холл, направились к лифту, и внезапно почти столкнулись нос к носу с Робертом Эмерсоном. Он пристально взглянул на Оксану, что-то странное мелькнуло в его глазах, затем он слегка кивнул головой и направился в сторону ресторана.

Оксана почувствовал одновременно досаду и смущение, Как неудачно получилось, что она встретилась сейчас с этим человеком. Без всякого сомнения, он обо всем догадался. Как понял и то, что она обманула его. Ей вдруг стало стыдно; взрослая женщина, профессор, чей доклад на конференции вызвал всеобщее признание, — и вдруг опускается до лжи. Что он о ней думает теперь?

Мак-Грегор заметил, как резко изменилось ее настроение.

— Что-то случилось? — с тревогой спросил он.

— Да нет, ничего.

— После встречи с этим человеком ты сразу же изменилась в лице. Я помню его, он участник конференции.

Меньше всего Оксане хотелось объяснять своего спутнику причину, почему испортилось у нее настроение. Ей так было хорошо, и всего лишь мимолетная встреча все разом изменила. У нее даже возникло желание попросить Мак-Грегора вернуться в свой номер. Но она отказалась от этого намерения, тогда настроение испортится и у него. А он ей слишком дорог, чтобы допускать такое развитие событий. Нет, они пойдут сейчас в ее номер и займутся любовью. Все, как ими и планировалось. И никакой Роберт Эмерсон не испортит им этой волшебной ночи.

— Какое нам дело до него, — как можно беззаботней постаралась произнести свою реплику Оксана. — Никто нам не испортит этого вечера. Правда же?

— Разумеется. — Мак-Грегор пристально посмотрел на нее. — Разве только мы сами не постараемся.

Оксана засмеялась.

— Ну, уж нет, не дождетесь.

Они поднялись на лифте, вошли в ее номер. Мак-Грегор огляделся, словно бы попал в незнакомое место.

— Обычный гостиничный номер, но я буду его вспоминать, как самое лучшее место в моей жизни, где я побывал.

— А вдруг однажды ты поймешь, что есть место получше, — лукаво посмотрела на него Оксана.

— Нет, этого не случится. Я это знаю. — Слова Мак-Грегора прозвучали очень серьезно.

— Но как ты можешь знать свое будущее? — возразила Оксана.

— Ты — моя высшая точка, моя вершина. А раз так, то все остальное будет ниже. Когда я с тобой, то я сам себе напоминаю альпиниста, перед которым гора, на которую ему предстоит взобраться.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь. В тебе просто говорят эмоции. Они схлынут, и ты на все будешь смотреть более трезво. А сейчас ты действительно на пике чувств. Я сама в таком же состоянии.

Мак-Грегор сел рядом с ней на диван и взял ее руку в свою.

— Что же ты предлагаешь?

— Что предлагаю. — Оксана задумалась. — Запомнить эти два дня. Других предложений у меня нет.

— Память ранит. Я буду думать, что этого больше не повторится.

— Но неужели было бы лучше, если бы этого не было совсем, и в памяти от этих дней осталась лишь пустота.

Мак-Грегор как-то странно замотал головой.

— С тобой опасно разговаривать, ты постоянно приводишь такие аргументы, которые сразу переворачивают ситуацию. Как тебе это удается?

— Не знаю, все происходит само собой. Иногда я от этого и сама страдаю. Я оказываюсь в нелегкой ситуации, не знаю, как реагировать на саму себя. Но все равно ничего не изменишь, такова моя природа.

— У тебя великолепная природа. Я тебя люблю.

— Я тоже люблю. — Было ли это правдой или нет, Оксана в данный момент не знала. Но она знала, что ее переполняли чувства к этому человеку. Она прислонила голову к груди Мак-Грегора. — Я хочу, чтобы ты меня взял, — тихо, но без капли сомнения произнесла она.