Замок

Владимир Гурвич

Действие романа происходит в 2019 году. Но может происходить и через сто лет.

15

После ухода Ростислава из номера, Антон некоторое время молча сидел на кровати. Он даже прилег, но почти сразу же поднялся, подошел к окну и стал смотреть на гладь озера. Ему никак не удавалось унять в себе раздражение, оно буравило его изнутри, заставляло то и дело менять диспозицию. У него даже пропало чувство голода, которое он уже давно испытывал. А он до безумия любил поесть; когда добирался до стола, то никак не мог насытиться, несмотря на то, что его живот становился все обширней, а вес давно перевалил за отметку в один центнер. А ведь когда-то он был стройным парнем, активно занимался спортом. Но по мере того, как возрастало его политическое значение, а с ним и доходы, он все больше стал предаваться греху чревоугодия. И с какого-то момента окончательно перестал себя сдерживать, превратив еду в настоящий культ, в главное удовольствие всей жизни.

Окончательно осознав, что пока он находится в этом узком пенале, где едва помещаются его телеса, он не успокоится, Антон вышел из номера. Он спустился вниз, вошел в каминный зал. Сейчас тут не было никого. Стал рассматривать живопись на стене и барельефы, но быстро понял, что ему это совершенно не интересно. Надо посмотреть, как устроилась мать, решил Антон.

Он постучал, услышав разрешение войти, отворил дверь. Анастасия Владимировна с каким-то отрешенным видом сидела на кровати. Рядом лежал чемодан, она явно еще его не только не разбирала, но даже не открывала.

Он сел рядом с ней.

— Да, поселил родитель нас в этих коморках, — произнес он.

Анастасия Владимировна повернула в его сторону голову, ион заметил, что у нее красные глаза. Она явно недавно плакала.

— Мама, что случилось? Почему ты плакала? Он тебя не обидел?

Анастасия Владимировна отрицательно покачала головой.

— Никто меня не обижал. Просто взгрустнулось. Сразу навалилось много воспоминаний.

— Я тебя предупреждал: не надо сюда приезжать. Зачем бередить старые раны. Что было, то давно прошло, быльем поросло. А теперь будешь без конца вспоминать обо всем. Зачем тебе это надо? Или тебе нравится сидеть за одним столом с этой Эммой Витольдовной, которая увела у тебя мужа?

— Ты знаешь, что не нравится. Но что делать? Ты же приехал.

— Я был вынужден приехать, у меня к нему есть поручение.

Анастасия Владимировна удивленно взглянула на сына.

— Ты мне ни о каком поручении не говорил.

— Это государственные дела, тебе они не интересны.

— Мне все интересно, что касается твоего отца и тебя, — возразила Анастасия Владимировна.

— Сначала я поговорю с ним, потом может быть, сообщу, о чем идет речь тебе.

— Я не знаю, о каком поручении идет речь, но тебе отца будет трудно уговорить.

— Почему так думаешь? — недовольно покосился Антон на мать.

— Потому что знаю его, я все же прожила с ним более десяти лет. Ты и не представляешь, какие это были интенсивные годы. Ничего даже близко у меня потом не было.

— Тебе следовало выйти снова замуж, тогда ты бы не предавалась так сильно воспоминаниям о вашей совместной жизни.

— Наверное, ты прав, но я так и не смогла. Хотя как минимум две возможности у меня были. Но что-то останавливало меня в последний момент.

— Не что-то, а кто-то, — уточнил Антон.

— Ты прав. — Анастасия Владимировна о чем-то задумалась. — Антон, прошу, не ссорься с Ростиславом. Это бессмысленно. Тем более вы братья.

— Ну, какие мы с ним браться, чисто номинально. К тому же он сын Эммы.

— Эмма — это одно, а ее сын другое. Он-то ни в чем не виноват, когда она отбила у меня мужа, его еще не было даже в проекте. А ты видел Николая, он стал монахом.

— Насколько мне известно, пока только послушником.

— Удивительно, до чего же у Феликса все разные дети.

— Еще бы, матери же тоже разные. Наш папа любит разбрасывать свое семя по Вселенной, — насмешливо произнес Антон.

— Такой уж он человек. Прошу тебя, не конфликтуй с ним. У него слабое здоровье.

— Купить этот нелепый замок здоровья ему хватило. Ты можешь сказать, зачем он это сделал?

— У него всегда были странные идеи, — задумчиво произнесла Анастасия Владимировна. — Когда мы жили вместе, он очень хотел приобрести остров, пусть даже самый крошечный из всех.

— Остров? — удивился Антон. — Зачем он ему понадобился?

— Он говорил, что только на острове можно достичь подлинной уединенности. Все остальные способы — профанация.

— Что-то я не заметил в нем тягу к уединенности. Достаточно вспомнить, сколько у него было жен. И не только жен…

— Это другое, — покачала головой Анастасия Владимировна. — Ты его никогда не понимал. Да и где понять, если он ушел от нас, когда тебе было чуть больше десяти лет. В нем чересчур много парадоксов.

— То, что ты называешь парадоксами, на самом деле это необузданность и своеволие, — раздраженно возразил матери Антон.

— Ты не прав. Хотя необузданности и своеволия в нем тоже хватает.

Антон вдруг почувствовал, что разговор с матерью вернул ему аппетит. Его сейчас если что-то и интересует, так это вопрос, на какой час в этом чертовом замке запланирован обед.

Анастасия Владимировна посмотрела на сына и поняла, что у него проснулся его необузданный аппетит. Как его усмирить, она не знала, а потому смирилась, что Антон все толстеет и толстеет. И предела этому не видно.

— Я в дорогу взяла бутерброды, но все не съела. Ты не хочешь? — спросила она.

— У тебя есть бутерброды, — обрадовался Антон. — Ты еще спрашиваешь. Конечно, хочу.

— Сейчас достану из чемодана, — сказала Анастасия Владимировна.

Она расстегнула чемодан, покопалась в нем, достала полиэтиленовый пакет, извлекала из него сверток и подала сыну.

— Закуси немного, — сказала Анастасия Владимировна.

Антон развернул пакет, в нем было два бутерброда, один с сыром, другой с колбасой. Он стал жадно есть. Анастасия Владимировна не спускала с него взгляда. Первые минуты он даже не замечал его, затем поднял голову и встретился с матерью й глазами. В них было такое отчаяние, что его рука с едой замерла возле рта.

— Мама, что с тобой? — с тревогой спросил он. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Анастасия Владимировна вздрогнула.

— Это ужасно, — едва слышно проговорила она, — но когда я ее снова увидела, то мною овладела прежняя ненависть к ней.

— О ком ты?

— Об Эмме. Если бы ты мог себе представить, как сильно я ее тогда ненавидела. Я всерьез думала, как ее убить.

— Ты говоришь о том периоде, когда отец ушел от тебя к ней? — догадался Антон.

Анастасия Владимировна кивнула головой.

— Я не предполагала, что эти чувства во мне не умерли, а только затаились на время. И вот снова выползли.

Антон несколько секунд раздумывал.

— Может, тебе лучше всего уехать. Прямо сейчас, ни с кем не прощаясь. А отцу и остальным скажу, что ты почувствовала себя неважно и решила вернуться домой.

— Я не могу, Антоша. Я так долго ждала этой встречи. А ты предлагаешь уехать.

— Но что же делать? — Антон снова откусил от бутерброда.

— Если бы я знала, — вздохнула Анастасия Владимировна. — Я боюсь с ней встречаться. А если я не сдержусь. Мне очень хочется ударить по ее размалеванному лицу. Она тогда очень сильно красилась. И с тех пор нисколько не изменилась. Видел ее косметику?

— Видел.

— Ведь это же, правда, отвратительно?

Антону так не показалось, никакой симпатии к сопернице матери он не испытывал, но на его взгляд выглядела она вполне прилично. И косметикой пользоваться умела.

— Да, это некрасиво, — подыграл он матери.

— Ты это понимаешь. Как он этого не видит?

— У него теперь другая женщина.

— Ты о ком?

— О докторше.

— Ты полагаешь, она не только его доктор? — ошеломленно произнесла Анастасия Владимировна. Явно эта мысль ее еще не посещала.

Антон пожалел, что затронул эту тему. Теперь мать возненавидит и эту Марию.

— Возможно, я ошибаюсь, — осторожно произнес он.

— Нет, я думаю, ты прав. Мне тоже так показалось.

Антон видел, как эта мысль все сильней завладевает матерью.

— Ну, какое это имеет сейчас значение.

Анастасия Владимировна рассеяно взглянула на сына. Антон понял, что на какое-то время он потерял для нее интерес, который целиком переместился на другую персону. Он встал и вышел из комнаты. Ему показалось, что мать этого даже не заметила.