Баловень судьбы

Владимир Гурвич

Казалось бы, что жизнь главного героя – Евгения Рунова, бывшего спецназовца, участника боевых действий в Чечне, совсем не удалась. Фирма, где он работал, закрылась, оставив его без гроша в кармане. Девушка, живущая в его квартире, – совсем не та, которую ему хотелось бы видеть возле себя… Но все изменил таинственный конверт, который привел его к нотариусу. Как оказалось, Евгению завещал все свое немаленькое наследство дядя, исчезнувший много лет назад… Владимир Гурвич, как всегда, тревожит, захватывает и увлекает читателя бескомпромиссностью сюжетов и правдивостью интонаций.

Глава 3

Самолет оторвался от взлетной полосы. Прошло каких-то десять минут, и он уже парил над облаками в ослепительно голубой вышине.

У меня было ощущение, что я не просто совершал банальное перемещение в пространстве, а совершал полет из своего прошлого в свое будущее. Позади осталась моя прежняя жизнь, принесшая мне лишь разочарования, бесконечную серию неудач, ошибочных решений. И вот теперь я провел под ней большую, жирную черту. Несколько дней назад после бурной сцены я окончательно вычеркнул из нее Наталию. И теперь мне ничего не мешало целиком отдаться во власть надежд на совсем другую судьбу.

Я бы чувствовал себя абсолютным счастливцем, если бы не тот таинственный эпизод с нападением на меня. Я тщетно гадал, кому могла понадобиться моя смерть. Я уже не сомневался, что это покушение какими-то образом связано с получением мною наследства. Когда речь идет о таких больших деньгах, было бы странно, если бы никто не позарился на них. Но я был полон решимости отстоять свои права. Я не собирался ни с кем делиться ни единым долларом, ни одной акцией. Это все принадлежало моему дяде, и коль он счел необходимым завещать имущество мне, то в память о нем я просто обязан исполнить его волю в полном объеме.

Перед отъездом я пытался узнать, что собой представляет эта компания с поэтическим названием «Северное сияние». У меня было несколько знакомых бизнесменов, в основном бывших членов нашего спортивного клуба, которых я тренировал. Но они в один голос говорили, что ничего не знают о такой фирме. И лишь один заметил, что что-то слышал о ней, но никаких деталей так и не смог припомнить.

Пока я летел, то размышлял о несправедливости судьбы. Мой отец закончил с отличием университет и всю жизнь проработал маленьким клерком на более чем скромной зарплате, так и не выбравшись, несмотря на все усилия, из бедности. А вот его изгнанный из дома старший брат стал настоящим богачом. Вроде бы они самые близкие родственники, но сколь по-разному сложились их жизни. Но зато теперь я отыграюсь за неудачи своего родителя и стану жить в свое удовольствие. Ничего не хочу, вернее, хочу только одного: не знать никаких забот, не зависеть ни от кого, только разве от своих многочисленных желаний и прихотей. Достаточно я потянул лямку и в армии и после увольнения, так что могу со спокойной совестью остаток своих дней провести так, как того душе будет угодно.

Четыре часа полета на комфортабельном лайнере пролетели как один миг, так как все время я думал только о том, как весело и приятно заживу через всего каких-то несколько месяцев.

В аэропорту я сел в такси и назвал адрес квартиры своего дяди, а теперь и моей квартиры, который заботливо вручил мне Ляндрес.

Машина привезла меня к красивому дому, заметно отличающему по своей архитектуре от окружающих его унылых безликих построек. Было сразу видно, что тут живут состоятельные люди, ценящие не только комфорт, но и красоту. И я совсем не удивился, когда войдя в подъезд, увидел сидящего за стеклянным окном вахтера.

Я кратко объяснил крепкому молодому парню, зачем я прибыл сюда и увидел по его глазам, что он в курсе моей ситуации, хотя и старался делать вид, что все, что ему я ему рассказал, для него абсолютно в новинку. Почему-то эта ложь по умолчанию мне не понравилась.

Он куда-то позвонил, зачем объявил мне, что сейчас за мною спустятся. Я не без интереса ожидал, кто же сейчас появится. Почему-то я был уверен, что моим провожатым тоже окажется какой-нибудь дюжий молодец. Однако действительность оказалась совсем иной, створки лифта распахнулись и из него вышла маленькая пожилая женщина.

Она внимательно, ничуть не скрывая этого, разглядывала мою особу. Затем случилось нечто неожиданное. Ее лицо вдруг сморщилось, из глаз брызнули слезы, она сделала шаг вперед и с громким всхлипыванием уткнулась мне грудь.

Мне ничего не оставалось сделать, как только обнять ее. В такой позе мы простояли никак не меньше двух минут. Наконец женщина справилась с волнением, отошла от меня на шаг и снова взглянула мне в лицо.

— До чего похож, до чего похож! — воскликнула она и вновь зарыдала.

Однако на этот раз этот плач Ярославны закончился гораздо быстрей.

— Чего же мы тут стоим, пойдемте в квартиру, — всплеснула она руками.

Вслед за женщиной я вошел в квартиру. И с первых же шагов по ней понял, какая она огромная. Прихожая, комната, кухня — поражали своими размерами.

— А мы вас давно ждем, Евгений Викторович, — сказала женщина, вытирая ладонью красные от слез глаза. — Слава богу, что приехали.

— Откуда же вам известно о том, что я собирался сюда ехать? — спросил я.

— Так из Москвы позвонил этот, как его… Все забываю фамилию, юрист он.

— Ляндрес, — подсказал я.

— Вот, вот он, — обрадовалась старушка. — Горе то какое, горе.

Мне показалось, что она в очередной раз собирается пустить слезу.

— Что поделать, все мы под богом ходим, — поспешно проговорил я. — А вы хорошо знали дядю?

На лице пожилой женщины появилось выражение изумлению, смешанное с возмущением.

— Да как же я Александра Михайловича могла не знать, что же вы такое говорите, я ж у него последние десять лет домоправительницей была. После того, как муж погиб на его глазах, спасая его, он и взял меня к себе.

— Извините, но я же ничего не знаю об его жизни. Вам, наверное, известно, что мы не были с ним знакомы.

— Как же не знать мне про то, как его, родимого, из дома родители выгнали. Об этом у нас всем известно. Так вы и обо мне ничего не слышали, — наконец догадалась она. — Меня зовут Таисия Прокофьевна.

— Очень приятно, — сказал я.

— Ой, да что ж я делаю, то плачу, то болтаю невесть что. Вы же с дороги, устали, голодны. Проходите в любую комнату, теперь вы тут хозяин. А я сейчас быстро все приготовлю.

Я вошел в ближайшую от меня комнату. Судя по обстановке это был кабинет. У окна стоял массивный письменный стол, по стенам несколько шкафов с книгами. В углу телевизор с большим экраном.

Я подошел к столу. Мое внимание привлек портрет молодой женщины. Она была снята на фоне зимнего пейзажа, в пышной шубе. Она широко улыбалась и казалось смотрела прямо на меня своими большими глазами.

Я долго не мог оторваться от портрета, так как женщина была безо всякого преувеличения самой настоящей красавицей. Кто она ему? Я вдруг подумал о том, что абсолютно ничего не знаю о личной жизни своего дяди. Был ли он женат? То, что у него нет детей, можно судить по тому обстоятельству, что он сделал своим наследником меня, человека, несмотря на близкое родство, ему совершенно чужого. Или он тоже выгнал из дома своего ребенка?

Я продолжил экскурсию по квартире. Большое количество дверей обещало сделать ее довольно продолжительной. Но вскоре меня постигло разочарование. Почему-то я ожидал увидеть здесь настоящую роскошь, как подобает жилищу миллионера. Но вместо нее я обнаружил скромную недорогую мебель, скорей всего местного производства. Все это не очень вязалось с огромными размерами апартаментов, в которых я находился.

Я услышал, как зовет меня домоправительница. Я посмешил на ее зов.

Нашел я ее в кухне. На столе распространял во все стороны аппетитные ароматы ужин. Хотя в самолете меня кормили, я вдруг почувствовал зверский голод. Не дожидаясь второго приглашения, я сел и стал есть.

Утолив первую стадию голода, я чуть притормозил темп и увидел что Таисия Прокофьевна внимательно наблюдает за мной.

— А вы почему не едите, садитесь рядом, — пригласил я.

Таисия Прокофьевна в самом деле селя рядом, но есть не стала. И я вскоре понял, почему: ее занимало нечто иное.

— А вы одинокий или семейный? — спросила она.

— Одинокий, — ответил я, и тоже внимательно посмотрел на старушку. Мне показалось, что ее беспокоит совсем другой вопрос.

— Одному такая большая квартира, наверное, и не нужна? — как-то осторожно спросила она.

— Может быть, — неопределенно отозвался я.

— И что же вы с ней будете делать?

— Еще точно не знаю. Но я живу далеко отсюда и не собираюсь переезжать в эти края. Что в таком случае вы бы посоветовали сделать?

— Да, конечно, — грустно согласилась Таисия Порфирьевна, — значит вы квартиру продадите.

Я вдруг понял, что беспокоит старушку: что будет с ней, если я продам квартиру? Что ж, все верно, каждый в этом мире беспокоится о себе любимом. Мне вдруг пришло в голову, что не стоит первому встречному раскрывать свои планы. Мало что может произойти. Покушение на меня в Москве должно побудить меня к осторожности. Лучше попытаться выпытать как можно больше у других полезной информации.

— Вы, кажется, сказали, что ваш муж спас дядю?

— Да, да, — энергично закивала она головой, — Федор у меня был старателем. Вместе они и забрались в глухие места, куда никто не ходил. Вот тут-то на них бурый и вышел. Он сперва бросился на Александра Михайловича, но мой Федор сумел отвлечь его на себя. Да только от его лап и когтей не спасся. Видели бы вы в каком виде его привезли.

Глаза женщины увлажнились от слез. Я подумал о том, что плач — это ее одно из естественных состояний.

— А у вас осталось какое-нибудь жилье? — поинтересовался я.

— Нет, — грустно призналась она. — Домик наш дочери с мужем отдала. У нее трое уже народилось. У сына тоже своя семья. Так что мне некуда податься.

Я понимал, что она хочет меня разжалобить. Однако я не собирался поддаваться на сентиментальные чувства. Я могу сочувствовать кому и сколько угодно, но поступать я намерен, исходя исключительно из собственных интересов. Иначе на кой черт я преодолел такое огромное расстояние? Чтобы выслушивать чужие жалобы на жизнь. А кто будет внимать моим?

Внезапно я увидел, как Таисия Прокофьевна побледнела.

— Что с вами? — не без тревоги спросил я, опасаясь стать свидетелем истерики.

— У вас сейчас было такое лицо… — Она замолчала, словно не решаясь продолжить.

— Что за лицо?

— Совсем как у Александра Михайловича. Боже, как же вы похожи. Как будто близнец, только помоложе.

— Что тут удивительного, мы же близкие родственники.

— У меня была старшая сестра, но совсем на меня не чуточки не походила.

— Всякое бывает. А вы любили дядю?

Таисия Прокофьевна посмотрела на меня так, словно я ляпнул какую-то чудовищную глупость.

— Да кто ж его не любил, да разве можно его было не любить. Да таких людей и на свете может быть, больше нет! — горячо воскликнула она.

— И в чем же проявлялась эта его уникальность?

— Да во всем! Он же все там создал. Он один, а тысячам людям столько хорошего сделал. Одни все живут и живут, а радости никому не приносят. Все только для себя. А то бывает, что и для себя ничего Просто так с ноги на ногу переваливаются. А Александр Михайлович… — Она замолчала, не в силах справиться с волнением. Влага в очередной раз выступила на ее глазах.

Я же почувствовал, что общество Таисии Прокофьевны мне уже немного начинает надоедать. Я уже понял, что она может говорить в основном только о двух вещах: о моем дяде и о том, что боится быть выселенной из квартиры. По-видимому, она уловила мое настроение, так как уже знакомым мне жестом всплеснула руками.

— Что же это я все говорю. Вы же устали с дороги. Хотите отдохнуть?

Она угадала мое сокровенное желание, мне действительно хотелось немного полежать, подумать о том, что делать дальше? Почему-то меня не оставляло ощущение, что впереди меня ждет немало не самых приятных сюрпризов. И еще мне очень хотелось узнать, кто эта красавица на фотографии?

Но я решил не спешить задавать вопросы. По опыту своей службы в разведки я знал, что лучше всего узнавать все постепенно. Когда на тебя наплывает целое море разнообразной информации, то через некоторое время с удивлением обнаруживаешь, что от него осталась лишь маленькая лужица. Все же остальное утекает неизвестно куда.

— Я вам постелю в спальне Александра Михайловича, — сообщила мне домоправительница.

Я лежал на широкой мягкой кровати и не мог никак унять мысли о том, что вполне возможно, что именно на ней мой дядя и та красавица с фотографии занимались любовью. Наверное, это для обоих было очень приятным времяпрепровождением. Один вид такой красивой женщины способен подарить целый океан блаженства. А уж что говорить о том, если имеешь возможность ее ласкать.

Незаметно я заснул, и в моих снах появилась эта прекрасная незнакомка. Я что-то говорил ей, она что-то отвечала, затем мои руки потянулись к ее волнительному телу, которое доверчиво стало льнуть ко мне…

Внезапно я пробудился от какого-то постороннего звука. Я прислушался: где-то в недрах квартиры звонил телефон. Затем тонкое дребезжание звонка сменил голос Таисии Прокофьевны. Мне показалось, что он звучит слишком удивленно.

Неожиданно она показалась на пороге с телефонной трубкой в руках.

— Это вас? — сказала она.

— Меня?! Но кто может знать, что я тут?

— Спросили вас, — повторила домоправительница.

Я протянул руку за трубку.

— Алло, — сказал я.

— С приездом в наши края, Евгений Викторович, — произнес не старый мужской голос.

— Кто говорит? — довольно резко спросил я. Я подумал, уж не разыгрывает меня кто-то.

— Я обязательно вам объясню, кто с вами говорит. Просто мое имя вам ничего не скажет. Я бы хотел с вами поговорить об одном важном деле. У меня есть к вам чрезвычайно выгодное для вас деловое предложение.

— Сперва скажите, как вас зовут, потом поговорим обо всем остальном.

В трубке раздался вздох.

— Я же вас предупредил: мое имя вам ничего не скажет.

— Скажет или не скажет — это мое дело. Но с анонимом я беседовать не стану.

Я нажал на кнопку отбоя. Но отдавать трубку не стал, я почти не сомневался, что вот-вот вновь раздастся звонок. Так оно и случилось.

— Хорошо, я представлюсь. Мое фамилия Обозинцев, зовут Вилор Геннадьевич. Что-нибудь изменилось после этого?

Он был прав, не изменилось ничего, это имя, как слово на незнакомом языке, мне ни о чем не говорило.

— Мне с вами легче стало беседовать, — сказал я.

— Я понимаю, вы попытаетесь собрать обо мне информацию, — послышался смешок. — Не сомневаюсь, что у вас ее будет долее чем достаточно. Но мне бы очень хотелось поговорить с вами прямо сейчас. Поверьте, это в ваших интересах.

— Говорите.

— Ну что вы, разве можно по телефону. Даже на свидание любимую девушку приглашать опасно, вдруг подслушает соперник. А тут такие важные дела.

— Какие дела?

— Ну, вот вы опять. Вы человек много повидавший в жизни, смерти смотрели, так сказать, прямо в ее костлявое лицо. Мне ли вам объяснять, о чем можно говорить по телефону, а о чем лучше не стоит. Я понимаю, что вы беспокоитесь о своей безопасности. Все же незнакомый город, незнакомый человек. Рядом с вашим домом, прямо за углом находится отделение милиции. Почему бы нам рядом с ним не встретится? Вы же опытный человек, если бы у меня были бы против вас плохие намерения, я бы ни за что не назначил свидание в таком месте. Клянусь мамой, что я буду один.

Мне вдруг захотелось встретиться с моим телефонным собеседником. Мое любопытство было растревожено. Что он хочет мне предложить?

— Позвоните через пять минут, — сказал я. — Я обдумаю ваше предложение. — Я разъединился и посмотрел на часы.

Все это время, пока шла беседа, Таисия Прокофьевна напряженно вслушивалась в мои слова.

— Скажите, вам ничего не говорит фамилия Обозинцева? — спросил я.

Она наморщила свой узенький лоб.

— Нет. Я последние годы мало интересовалась, что происходит вокруг.

— Ну а милиция за углом существует?

— Как ей не бывать. Ваш дядя, Александр Михайлович, им многим помог, ремонт за свой счет сделал. Они его там все любили.

Пойду, решил я. И в эту секунду зазвонил звонок. Прошло ровно пять минут. Этот Обозинцев был пунктуальным человеком.

— Когда вы там будете? — спросил я.

— А я уже там, сижу на скамейке, жду вас. В пяти метрах от меня два милиционера, сержант и капитан. Так что можно сказать, вас будет охранять родная милиция.

— Я иду.

Сопровождаемый удивленными, ничего не понимающими глазами Таисии Прокофьевны, я вышел из квартиры, спустился вниз и оказался на улице. Завернул за угол и увидел небольшой сквер. Напротив него расположилось двухэтажное здание, украшенное большой табличкой «Отделение милиции».

Я посмотрел на скамейку и увидел одиноко сидящего мужчину. В метрах двадцать от него, в самом деле, скучали два милиционера. Пока все было точно так, как он мне и описал.

Я пересек дорогу и сел на скамейку. Я с любопытством разглядывал человека, который вызвал меня сюда. На первый взгляд он был почти моим ровесником, может быть постарше на несколько лет. На нем был хорошо сшитый дорогой костюм, его грудь украшал неброский, но очень красивый галстук. Он явно не только любил, но и умел хорошо одеваться.

Мужчина тоже с откровенным интересом разглядывал меня.

— Вы просто удивительно похожи на Александра Михайловича, — наконец сделал он свое резюме.

— Вы знали моего дядю?

— Знал, — неопределенно ответил он и усмехнулся. Я увидел, что его передний зуб упрятан в золотую коронку.

— Так о чем же вы хотели со мной поговорить?

Вместо ответа Обозинцев достал пачку сигарет и протянул ее мне. Я отрицательно покачал головой и достал свои. Обозинцев ничего не сказал, только снова усмехнулся.

— Я бы очень хотел, чтобы мы друг друга правильно бы поняли, — сказал он, закуривая.

Я тоже закурил.

— Почему же это так необходимо? Мы даже не знакомы.

— Вы правы в том, что ничего не знаете обо мне. Будь иначе, тогда вам стало бы все гораздо яснее. Я бизнесмен, у меня весьма обширные деловые интересы в этом крае. И еще более обширные планы. Мы в чем-то похожи с Александром Михайловичем, ради реализации своих идей готовы идти напролом.

— Куда же вы идете напролом сейчас?

Обозинцев засмеялся.

— Вы мне нравитесь. Хотя ваша биография весьма извилистая, человек вы смелый и напористый.

— Откуда вы можете об этом знать? Мы знакомы всего каких-то десять минут.

— Это вы знакомы со мной десять минут, а я с вами — гораздо дольше.

— И как прикажете это понимать?

— Прежде чем сесть на эту скамейку, я позволил себе затратить некоторое время на изучение вашей биографии, а так же на знакомство с особенностями вашей натуры. Я знал, что нам придется встретиться по очень серьезному поводу и поэтому не мог прийти на эту встречу не подготовившись.

Уж не он ли послал ко мне тех ребят, которые едва не отправили меня на тот свет, подумал я. Спросить бы его об этом? Но он все равно не признается. А доказательств у меня нет никаких.

— Из ваших слов я понял, что у вас ко мне деловое предложение.

Может быть, начнем обсуждать его прямо сейчас.

— Мне нравится ваша хватка, так и надо действовать. Я сам таким был еще недавно.

— А теперь изменились?

— Представьте себе. Я понял: чем крупнее дела, тем неторопливей и обстоятельней их следует вести.

— Но я к крупным делам пока еще не привык. Поэтому предпочитаю сразу же переходить к делу.

— И все же нее торопитесь, Евгений Викторович. Погода замечательная, разговаривать с вами одно удовольствие. Надеюсь, и вам — тоже. Я бы хотел не только изложить суть моего предложения, но чтобы вы бы и оценили правильно мои намерения.

— Зачем?

— Мой опыт говорит, что в этом случае людям бывает легче договориться.

— Ну, хорошо, — уступил я, — я вас слушаю, а сам молчу.

— Это правильно, — засмеялся Обозинцев, — я почти уверен, что мы с вами придем к согласию.

Следуя своему обещанию, вместо ответа я промолчал. Обозинцев несколько секунд подождал, не подам ли я все-таки ответную реплику, затем продолжил:

— Вы человек совершенно чужой для этих мест, ваша жизнь протекает в краях далеких отсюда. Вы родились в Москве, и этот город для вас наиболее пригоден для жизни.

— Мой дядя тоже родился в первопрестольной, но большую часть жизни провел тут, — не удержался я. И мне показалось, что мои слова не слишком понравились моему собеседнику.

— Да, ваш дядя действительно сроднился с этой землей. Но не обижайтесь, он был совсем другим человеком. Вы на него похожи только внешне. А все, что внутри вас, это совсем иное. Я же родился тут и вырос. И не представляю, что могу жить где-то еще. Ваш дядя был великолепный бизнесмен, я тоже кое что смыслю в этой сфере. И мне бы очень не хотелось, чтобы его дело попало бы в плохие руки. А в последнее время дела у него и так шли хуже, чем раньше. Еще несколько неверных действий и, поверьте мне, начнется необратимый процесс распада всего того, что он создал за столько лет. И тогда никто не спасет компанию.

— Насколько я понимаю, вы бы хотели, чтобы созданное моим дядей попало бы в ваши надежные руки?

— Я был уверен, что мы поймем друг друга, — улыбнулся Обозинцев. Он бросил докуренную сигарету в урну и достал другую. — Я знаю, что по завещанию вам достается контрольный пакет компании «Северное сияние». И мне известно, что вы собираетесь его продавать. Максимум, что можно выручить за него, два миллиона долларов. Не спорю, деньги, конечно, большие, однако в мире нет такой сумму, которую нельзя бы было бы побить другой, еще большей суммой. Я хочу вам предложить за вашу долю три миллиона долларов.

Я задумался. Ляндрес мне говорил, что мой пакет акций действительно стоит два миллиона, что совпадает с той цифрой, которую назвал Обозинцев. Если оба они правы, то это неслыханная удача, на меня словно с неба сваливается еще один миллион. А это означает, что я могу все свои планы пересмотреть в сторону их еще большего увеличения.

— Но с какой стати вы проявляете такую щедрость? — спросил я.

Обозинцев немного удивленно поглядел на меня.

— Мне казалось, что я вполне доходчиво объяснил свои намерения. Лишний миллион плата за то, чтобы пакет не попал бы в чужие руки. Никто вам больше за него не даст. Подумайте, стоит ли отказываться от такого подарка судьбы.

— Хорошо, я подумаю. В любом случае до той счастливой минуты, когда я войду в права наследования, еще несколько месяцев.

— Разумеется, все должно быть строго по закону. Но вы офицер, и если вы скажете «да», то я не сомневаюсь, что вы выполните свое обещание. Я готов вам авансировать в любой момент третью часть этой суммы под честное ваше слово.

Или он действительно очень искренний и очень честный человек, либо он великий хитрец. Я внимательно посмотрел на Обозинцева. Он выглядел совершенно спокойным, и казалось весь был сосредоточен на том удовольствие, что получал от выкуриваемой сигареты.

— Я подумаю над вашим предложением. Как с вами связаться?

Обозинцев протянул мне визитную карточку.

— Тут мой мобильный телефон, он всегда со мной. Звоните в любое время дня и суток, всегда буду рад вас услышать, даже если ваше решение будет неблагоприятным для меня.

Я положил визитку в карман брюк.

— До свидания, рад был познакомиться.

— Я тоже, Евгений Викторович, был очень рад нашему знакомству.