Маски ужаса

Владимир Горбунов

Это новелла про мрачное будущее человечества. Жизнь исчезла в результате атомной мировой войны и смертоносных вирусов. Мегаполис Джинко-теки дышит яростью зверя, которого загнали в клетку. Люди из-за вымирания были заменены на биомов – так назвали новый вид. БИОМ – биологический идентичный организму механизм.

6＊

В баре «Цейтнот» била по барабанным перепонкам тяжёлая электронная музыка. Каждый здесь был по чем — то дурманящим рассудок.

На лбу у Врихта выступал холодный пот. Две ярко одетые девушки у стойки увидев странного и потеющего молодого человека громко захохотали. Одна из них послала воздушный поцелуй, и они снова засмеялись.

Врихт поймал за рукав бармена.

Тот с отвращением посмотрел на болезненное лицо Врихта.

— Мне нужен Ольмут! — крикнул Константин.

Бармен нагло улыбнулся и указал пальцем на дверь в конце бара.

Константин кивнул головой и отправился к той самой двери.

Он постучал несмело в дверь. Дверь распахнулась, и парень с синими волосами привередливо осмотрел посетителя.

— Ты же помнишь, что я говорил? В крайнем, очень крайнем случае. — сказал недовольно Ольмут.

— Слушай. У меня едет крыша. Меня даже забирали спецы в оранжевом. Не на такое я подписывался. Я не согласен вернуться обратно в куб. Со мной что-то сделали. Я надеюсь, я смогу объяснить всё это Стальным листьям.-затараторил Константин.

Ольмут мотнул головой, приглашая внутрь.

В комнате было темно. Источниками света служили мониторы и всевозможные индикаторы, и датчики электронных приборов. Константин сел на специальное кресло.

— Глюки? Провалы памяти? Потеря собственной личности? — начал расспрашивать Ольмут.

— Да. Да. И определённо да.

Ольмут включил приборы.

— Спокойной ночи. — произнёс Ольмут.

Врихта отключило мгновенно.

Белые облака принимали образы. Сон становился реалистичным кошмаром. Константин заговорил, описывая происходящее:

— Смотри, это всего лишь бумага. Я лишь хочу добраться до настоящего.

Я прорезал глубже. Текло красное бумага уже не была белой. Бумажное и похожее на человека кричало.

— Ну заткнись же! — прокричал я.

Оно орало и дёргалось. Я нервно отрезал кусок от его ноги и забил этот кусок этому в рот. Оно хлюпало и наконец заткнулось. Шпагатом и сапожной иглой я зашил этому рот. Это бумажное чудище смотрело на меня пустыми глазами.

Вот так бы сразу. Ты всего лишь бумажная хрень. А орёшь как…

Голова болела, стучало в висках. Я снова взял охотничий нож и вспорол брюхо бумажному тихоне. Из утробы вывались трубки, полиэтиленовая требуха. Потёк красный сок. Кажется, оно убедилось, что ненастоящее, замолчало и перестало дёргаться. Я с облегчением вдохнул. Боль утихла. Я сел на кресло. Наконец настала тишина.

Выдохнув с облегчением, я упаковал чудище в пакет и понёс сжигать его в печи в подвале.