Остров «Недоразумения». Повести и рассказы о севере, о людях

Владимир Гамаюн

Я хочу рассказать читателю о северном сиянии, о реке Колыме и Охотском море, о голубых сопках и хрустальных ручьях, о таёжных дебрях и тундре с голубым оленьим ягелем. О том, как добывается золото и какой ценой оно даётся. Начав писать эту большую северную повесть в рассказах, я решил писать только голую правду, какой бы некрасивой и горькой она ни была, ведь изнанка жизни всегда темней, чем нам хотелось бы.

Вещий сон, «Мой остров»…

Чем я становлюсь старше, тем чаще мне начинают сниться странные сны. Это, наверное, от того, что с годами я невольно начинаю жить воспоминаниями о прошлом, о молодости. Воспоминания о том, что искал, находил, а потом без сожаления оставлял, теряя навсегда. Это были и места, люди, и какие-то события, в которых я становился или невольным участником, или, наоборот, инициатором.

Я не верю тем людям, которые говорят, что ничего не хотели бы изменить в своей прошлой жизни, человеку свойственно ошибаться, и чем дольше он живёт, тем больше совершает ошибок. Но ни один человек не захочет признаться в своих прошлых прегрешениях, как и в своей настоящей или мнимой святости, во-первых, из-за боязни осуждения, во-вторых, из-за боязни разрушить миф о своей исключительности, даже в собственных глазах.

Возможно, что меня тревожат сновидения, из-за моей неправедной прошлой жизни, а сейчас пришло желание и пора искупления, очищения и исповеди? Но то, что я жил, как все, возможно, и есть тот грех по отношению к самому себе, может быть, нужно было жить как-то иначе? Может быть, мне нужно было уйти подальше от мирской суеты и соблазнов, в какой-нибудь глухой монастырь или, наоборот, остаться в самом глухом месте, куда заносила меня судьба. Я склоняюсь ко второму, потому что мне снятся не церкви, монастыри да скиты, а снятся острова в Охотском море и дремучая тайга Якутии и Эвенкии, и Туруханска.

Я прошёл мимо всего, я прошляпил то место, где мне было суждено жить, состариться и умереть. Страшно перестать чувствовать почву под ногами, страшно потерять свой остров, если ты оставил там душу. Но пока я жив, а вечно плакаться, ни самому себе и ни кому другому, в «жилетку», не будешь, а значит, нужно жить и дальше, живя воспоминаниями, сожалениями и пусть не розовыми, но снами. Так устроен человек, и переходом от слёз к смеху никого не удивишь.

Мне как-то уже снился похожий сон, накануне обещанного кликушами и мнимыми оракулами Апокалипсиса, в котором я жил в хижине, на берегу Берингова пролива. А этот сон стал как бы второй серией, продолжением сна про Аляску, где возможно, когда-то проживали мои пращуры.

На острове Недоразумения я проработал всего лишь одно лето, но он остался в моей памяти навсегда, я и тогда, в молодости любил его, но так остро и безнадёжно я полюбил его, когда уехал в поисках того, чего не бывает в жизни. Я не знаю, что меня влекло, куда и зачем, но всё прошло мимо моего сознания, не оставив и царапины в моей душе, но почему сейчас, на исходе жизни мне стал сниться мой остров, ставший для меня Эдемом?

Сон это или бред, но я опять молод, и у меня перед глазами тот же остров, то же море, скалы, крики чаек, суда, идущие курсом в бухту «Нагаево»; недалеко виднеется материковая черта берега со скалами и низиной, с лососёвой речушкой Оксой, визуально убегающей против всех законов природы, вверх к Колымской трассе. Оглянувшись на посёлок Рыбачий, я вижу не бараки для вербованных сезонников, прибывающих на путину селёдки, а высокие одноэтажные коттеджи, с палисадами, обсаженными деревьями, которые на острове никогда не росли, и клумбами, с морем невиданных цветов.

Вдоль тех домов вьётся дорожка, сложенная причудливой мозаикой, а на самые высокие горы бегут серпантином широкие террасы, по которым можно подняться до самого маяка с капитанским мостиком, и нижними площадками обозрения. Курорт? Да! А сам остров с этой высоты птичьего полёта больше был похож на необычный, гигантский лайнер, идущий полным ходом, подминая под себя и рассекая зеленоватые огромные волны, вспыхивающие светлячками микроорганизмов, населяющих верхние тёплые воды моря.

Отсюда, с высоты открывалась дальняя панорама на изумительный морской пейзаж, достойный кисти Айвазовского, и вид на нижний, необычный мир, который бывает только во сне или в других мирах, но с земной береговой крупной галькой, песком и прибрежными валунами, забросанными морской капустой, с острым запахом моря, который однажды вдохнув, уже никогда не забыть.

Я чувствовал, что у моего острова, как у живого существа, есть своё положительное биополе, своя аура, и всё, что раньше происходило в твоей жизни негативного, улетучивается. Это происходит очищение твоей кармы. Я воспринимаю нашу планету, как живой организм, а острова — это пупы Земли, через которые проходят энергетические каналы, чакры, создавая тот или иной психологический климат, который способствует не только психическому, но и физическому исцелению.

Вот такая на моём острове атмосфера веры, любви и духовного очищения, и я вижу и чувствую, как постепенно весь мир меняется и становится иным, а когда я окончательно проснусь, то так оно и будет, потому что я тоже стал другим, я стал миссионером и проповедником той веры и жизни, с которыми из живущих мало кто знаком. Я их буду посылать не на гору Афон или остров Валаам, а на остров Недоразумения, для постижения самого себя, веры и истинной гармонии.

Встав с валуна, на котором сидел, я направляюсь в глубину береговой полосы, к рыбозаводу и главное — к причалу, потому что даже отсюда я вижу мачты сейнеров и траулеров, которых на острове никогда не было. Песчано-галечный берег, обращенный к материковому брегу, подковой вдаётся в остров, образуя покойную бухту с хорошим пирсом и краном для разгрузки бочек с рыбой с плашкоутов. У сейнеров и траулеров свои грузовые стрелы, и они не нуждаются в заводском кране, стоящем на пирсе.

В какое-то мгновение, словно отойдя от какого-то наваждения, я замечаю, что на острове пусто, пусто на сейнерах, пусто в посёлке, пусто в засольных цехах завода, и даже собак и свиней Филиппыча не видно. Хотя на острове кипит жизнь, но я её почему-то не вижу, я только слышу чей-то разговор, смех, я слышу плеск волны, работу дизелей на электростанции, я всё слышу. Но почему я не могу всё это видеть? Или все эти звуки идут из прошлого?

Оборачиваюсь на громкий девичий хохот, слава Богу, а вот и они. Я вижу, как стайка молодых женщин, видимо, с конвейера, совершенно обнажённые, гордясь молодыми телами, тугими бёдрами с узкими талиями, но тяжеловатыми попками, полными грудями с торчащими коричневыми сосками и длинными до пояса, одинаково тёмными волосами, громко хохоча, бегут к пенной полосе прилива.

Я залюбовался этой красотой до испуга, ведь все они были на одно лицо, и даже родинки на округлых попках были одинаковы и на одних и тех же местах. Всё это я заметил, когда они прошли сквозь меня, будто пустое место, но сами они были реальные, осязаемые, значит, это что-то со мной, но я ведь не привидение и не фантом, я такой же нормальный человек, как и все, только я сплю. Или нет?

Женщины вошли в ледяную воду моря по пояс, постояли, привыкая к холоду, и поплыли, взмахивая не руками, а словно русалочьими хвостами, потому что за каждой струился дельфиний след. Они уплывали всё дальше и дальше, я им кричал вслед, чтоб они вернулись, но они, обогнув кривой островной мыс с дизельной электростанцией, растаяли в мелкой ряби вдруг поднявшегося ветерка. От всего этого у меня лысина вдруг встала дыбом, а скальп стянуло от ужаса, я ничего не мог понять, и от этого мне стало жутко.

Присев на причальный кнехт пирса, я задумался: что случилось с миром или со мной? Опять какая-то мистика, или у меня сдуло крышу?

Услышав какой-то звук, я поднял голову, и всё сразу стало на свои места: ни сейнеров с траулерами, ни самого завода, ни бывшего посёлка Рыбачий — ничего не было, была только гнилая труха на месте завода и бараков, заросшие травой огородики аборигенов и даже все тропинки. Всё было мёртво, кроме птичьего базара с орущими бакланами, мартынами, чайками и прочими морскими водоплавающими, гнездившимися на скалах. Они выжили, и они — дома. А вот людей не стало, они исчезли.

Проснувшись, я с трудом восстанавливал в мозгах увиденное в сне. Я знал прошлое острова и знаю, что, когда там жили люди, он был живой, потом я попал в будущее острова, когда он ещё был без людей. Потом я опять вернулся в очень печальное настоящее, и дай бог, чтоб мой сон стал вещим, и жизнь опять вернулась на наш островок Недоразумения.

Неужели всё дело а названии?

P S. На этом невыдуманном острове из моего невыдуманного сна до сих пор живут отшельники, смотрители, невыдуманные хранители прошлого, настоящего, надеюсь и будущего острова, Сергей и Галя, очень приветливые и гармоничные люди, супруги-островитяне, которые не смогли, не захотели поменять покой острова на суету землян. Они не миллионеры, но духовно они богаче всех миллионеров, ведь у них есть свой неповторимый мир на этом островке в Охотском море. Этот самый мир, как другая планета, по прежнему как магнитом притягивает к себе людей ищущих себя, желающих испытать что-то доселе неведомое им. Остров, как храм где людям хочется исповедаться, но не кому-то, а тому духу который там обитает, и каждый человек после посещения этого природного храма чувствует моральное и духовное очищение, он становится терпимее, добрее, у него появляется вера, религия гармонии с собой и внешним миром.

Возможно я слишком идеализирую островную обстановку, но ведь не зря из Магадана люди тянутся к этому клочку суши, сюда и зимой и летом тянутся паломники пусть это будут просто рыбаки любители лосося и крабов, но ведь остров посещают и творческие люди. Это могут быть и люди искусства, а в поисках вдохновения художники, поэты и писатели. Это вам о чём ни будь говорит? Я жил на острове много лет назад, но мне по прежнему хочется воспевать его атмосферу красоты и покоя, и когда я вспоминая пишу эти строки, я чувствую некую незримую связь помогающую мне в жизни. Да будет он во веки веков пристанищем, для верующих и ищущих! Аминь!.

P. S. Вопрос-ответ

И я не знаю горевать мне или радоваться, ведь по последним вестям из Магадана, по остаткам всего того что оставалось от рыбозавода и посёлка прошёлся нож бульдозера, уничтожив тем самым всё что напоминало бы о прошлом острова. Но мне хочется думать что мой сон был вещим, и с этого сноса остатков жилья и цехов рыбозавода, в истории острова откроется новая страница, страница эпохи возрождения острова которая так ярко приснилась мне в одну из ночей. На мой взгляд, лучшей базы для отдыха и туризма не найти. Да и для любителей уеденения, для поэтов, писателей и влюблённых, остров настоящий Эдем, о котором судя по истории знали даже древние люди. Желаю всех благ этому клочку суши, охраняемому морем и самим всевышним.

Мой друг однажды спросил меня почему я, никогда не державший в руке пера, вдруг решил ударится в воспоминания о своей северной эпопее длинною в двадцать лет, и начал именно с острова «Недоразумения»?

В жизни каждого мужчины бывает много настоящих товарищей, но друг бывает только один, а друг и товарищ, это суть разные понятия. Каждому мужчине в течении его жизни встречается множество красивых и обаятельных женщин, но полюбит он только одну которая и станет матерью его детей, продолжателей рода.

Каждый мужчина, тем более романтик и искатель, увидит множество прекрасных мест, он увидит и пройдёт всю Колыму, роскошную тайгу Эвенкии и Якутии, проплывёт по многим великим и не очень, рекам, он поднимется в горы чтобы хоть раз в жизни увидеть оттуда, с поднебесья всю красоту нашей планеты, восхитится, и испытать радость победы. Но искренне, он полюбит, оставит в душе и в своей памяти только одно место. Колыму!

Мужчина уйдёт на долго в штормовое Охотское, Баренцева или Карское море, штобы испытать себя, и главное, испытать радость возвращения к родным берегам. И поверьте, что это чувство, того стоит. Он увидит и испытает многое, но его морем станет тоже только одно. Охотское!

Я всё это тоже прошёл и испытал, и всё было в моей жизни, были царапины, были и синяки, была радость, было и горе. Я терял друзей и любимых женщин, я метался не по городам и весям, но по морям и рекам, по тайге и тундре, искал, не находил, и ещё больше терял не зная где то, что мне нужно.

И только попав на наш остров, я как-то успокоился, и не знаю откуда, ко мне вдруг пришло чувство понятия, смысла, своего существования. Я почувствовал, то, что называют гармонией, я стал ладить не только с самим собой, но и с природой, морем, с чайками на скалах, нерпами в море, я стал понимать не только окружающий меня мир. Словно пройдя «чистилище», с стал другим, и часто глядя в ночое небо, я мысленно улетал в те, совсем не пустые миры, где, как мне иногда казалось и был мой настоящий дом, мой Эдем, «начало начал» которому был именно здесь. Как и было задумано великим творцом, имя которому: «Вселенная»!

Я знал что это влияние острова, которое я чувствую и спустя сорок четыре года. Это он, остров Недоразумения, просит напомнить людям о себе.

Вот тебе и ответ на твой вопрос, почему я дилетант вдруг вспомнил, (а я никогда не забывал) свой Эдем и в силу моих скромных возможностей начал писать об острове.