Ява

Владимир Войновский, 2023

Действие романа происходит на рубеже 90-го года прошлого столетия на Дальнем Востоке. Автор реалистично и подробно повествует о сложном периоде становления мужского характера – едва закончив техникум, главный герой отправляется на службу в армию. Читатель вместе с ним проходит эту школу жизни от первого дня до демобилизации: тут и знакомство военными нравами, и принятие присяги, и муштра, и боевые задания. Особое внимание уделено личным взаимоотношениям военнослужащих. Есть в романе и дружба, и предательство, и любовь, и шутки, и размышления героя, позволяющие сохранять человеческие качества даже в очень трудных ситуациях.Образ Валеры собирателен, но не лишен автобиографических деталей. Непримечательный на первый взгляд юноша крепок духом и телом, чуток душой, непоколебим в своих принципах. Он склонен к творчеству, верен Родине, жене, сослуживцам, любимому делу. Так воспитали его любящие родители. Такими, скорей всего, вырастут и его дети.

Глава 16

— Я пропал, — сказал вслух Валерий, увидев военкома.

— Чего? — спросил один из призывников.

— Да вон тот полковник обещал меня определить в тайгу, лес валить.

— Он всем что-нибудь обещает, — засмеялись товарищи.

— А по мне главное, что среди «покупателей» морских нет. Тешусь мыслью — на флот не попаду. А два года, согласись, братва, это не три.

Из бараков на поляну начали выходить толпы призывников. В считанные секунды они заполнили свободную площадь. Вместе с ребятами, сидевшими в автобусе, их было человек триста.

— С районов ребят привезли. Интересно, сколько они уже здесь томятся? — с сочувствием произнёс водитель.

— Выходим строиться, — скомандовал подбежавший майор.

— Где нам становиться?

— А где хотите. Сейчас будут называть фамилии, и формировать команды для отправки.

Над поляной стоял гул, как от огромного роя пчёл. Все что-то обсуждали, разговаривали, ругались, смеялись.

— Ста-но-о-ви-и-ись! — скомандовал вышедший вперёд подполковник. — Равня-я-йсь! Сми-и-ир-но-о-о! Равнение на средину!

Офицер приложил правую руку к козырьку фуражки. Четко развернулся на сто восемьдесят градусов и громко отрапортовал:

— Товарищ полковник! Личный состав на перекличку и для отправки построен!

— Вольно!

Так же чётко развернувшись, подполковник продублировал команду:

— Во-о-оль-но!

Стоящие с полковником офицеры разных званий и родов войск выровнялись в одну шеренгу. У каждого в руках была папка. После команды «Смирно!» они выходили по очереди на середину, громко называли фамилии призывников, которые строились сержантами в колонны для отправки. Сформированные команды грузились в технику, которая увозила их за пределы «сортировочного» пункта.

Все «покупатели» разъехались. На поляне остались стоять девять из пятнадцати сегодня прибывших парней. И ещё человек двадцать из других районов.

— Разойдись! — спокойно, как бы уставшим голосом, скомандовал майор.

— А нам куда?

— Располагайтесь на полянке. За вами скоро прибудут. Ожидайте. А вы, — он обратился к ранее прибывшим, — шагом марш в расположение наводить порядок. Скоро ещё две партии привезут.

Ругаясь и бубня себе под нос, «коллеги по несчастью», изрядно утомившиеся от ожидания, направились в строение. Они с завистью смотрели на ребят, расположившихся у края поляны.

Ещё через час на двух автобусах приехали новые призывники. Они «высыпали» на территорию и смешались с уже томящимися под солнцем ребятами. Чтобы «салаги» не расслаблялись, их несколько раз строили в шеренги и колонны. Досматривали личные вещи на предмет спиртных напитков, и ещё бог знает чего.

От скуки сержанты устроили спортивные состязания и уроки строевой подготовки. По непонятному стечению обстоятельств к «девятке» из областного центра никто не подходил. Они, молча, сидели на молодой травке, наслаждались жизнью и наблюдали за всеми остальными. Через некоторое время призывников строем повели в столовую, расположенную под навесом. После обеда их увели в барачное строение, располагаться на постой. «Девятка» осталась никем не замеченной и не покормленной.

На территорию пересыльного пункта въехал «Газ-53» с будкой. На ней большими буквами написано «Служба быта». Из кабины вышел капитан грузного телосложения. На вид ему было, лет пятьдесят. Форма полевая и, видимо, не «по богатырю» сшитая. Одним словом — был неопрятен. Хотя именно его внешний вид привлек взгляды девяти новобранцев. Переваливаясь из стороны в сторону и разминая ноги, он вошёл в офицерский домик. Новоявленные солдаты обратили внимание на его усталое лицо.

Ближе к вечеру подул холодный ветерок. Прибывший «покупатель» и полковник Ременный вышли на улицу. Они переговаривались и шли к горстке молодых людей из девяти человек. Лица офицеров были красные, как помидоры, и озарены счастливыми улыбками.

— Ну что, сынки, заждались? — добродушно, по-отечески спросил капитан. — Не замерзли?

— Заждались.

— Не замерзли, но зябко, как-то.

— Кушать хочется. Нас не кормили.

— Земля холодная.

— Ну, что это за бойцы, которых вы мне расхваливали, товарищ полковник, — разочарованно произнёс улыбающийся военный и обратился к новобранцам. — Солдат должен стойко переносить все тяготы и лишения солдатской службы. Уют я вам создам, разрешив разместиться в одном из автобусов. Они только утром отсюда поедут… а вот насчёт еды помочь, увы, ничем не могу. На вас не рассчитано. Питайтесь здоровой, домашней пищей. Размещайтесь, я сейчас подойду.

Офицеры развернулись и ушли. Новобранцы не заставили себя долго упрашивать. Они разместились в салоне ближайшего автобуса. В нём было потеплее, чем на улице, да и ветерок не продувал. Быстро разложили на сиденье продукты. Принялись ужинать.

Вернулся капитан. Он сел на небольшой откидной стульчик возле водительского места.

— Сынки, для начала хочу обозначить следующую мысль. Я больной и очень старый. На моём веку было много всякого и хорошего, и плохого. Хочу, чтобы вы поняли сразу. До прибытия к месту я за вас отвечаю головой. Однако не настолько, чтобы нести за вас ответственность в полной мере. Хотите бежать — бегите. Поймают — посадят. Выбор прост. Или честно отдать Родине почётный долг, отслужив два года. Или отсидеть за дезертирство два года…, а потом отдать долг Родине длиной ещё в два года, но уже не в элитных войсках, а в стройбате. Правда, есть разница?

— А в какие войска мы попали?

— Не обо всём и не сразу. Для начала уясните, что бегать бессмысленно. Хотя воля ваша. Вон поле. Вон дорога. Выбор за вами, — он замолчал, обводя всех присутствующих испытующим взглядом.

— Ну, а всё-таки, куда нас везут?

— Служить Родине! Если я правильно понял, «бегунков» среди вас нет. И это к лучшему. Теперь к распорядку. На данной территории и до прибытия в часть вы подчиняетесь только мне и никому больше. Понимаю немые вопросы в ваших глазах. Полковник для вас с этой минуты никто. Только прошу: не надо его посылать куда подальше и строить козни. Он свою работу сделал. Надеюсь, неплохо. У меня о вас сложилось хорошее впечатление. И не только из сухого официального языка справок, характеристик и рекомендаций, находящихся в ваших личных делах. Только вот с одним, наверное, придётся расстаться. Панин Олег, — он повернулся к худощавому парнишке, — похвально ваше рвение служить Родине. Однако вам исполняется восемнадцать лет через два месяца. Вот тогда милости просим.

— Товарищ капитан, я же с ребятами. Я специально упрашивал в военкомате, чтобы меня с ними. Мы с Сергеем и Ванькой с первого класса вместе. Разрешите, пожалуйста, остаться. Ваньку в другой команде отправили. Ну, хотя бы нам с Сергеем вместе остаться разрешите.

— Сам я ничего решать по этому вопросу не могу. Если до отправки получу разрешение командира части, то, считай, разрешаю. А нет, так нет. Договорились?

— А вы точно постараетесь?

— Слово офицера! — капитан хитро прищурился и улыбнулся. — Так, а теперь дальше. Про то, кто и кому подчиняется, надеюсь, всем ясно. Между вами смуту наводить не буду и старшего по этой причине назначать не стану. Еще накомандуетесь и наподчиняетесь… В двадцать ноль-ноль в первом бараке начнётся демонстрация художественного фильма. Всем находиться на сеансе. Никуда не отлучаться. Ожидать условный сигнал: «команда 26-А на выход». Берём свои вещи и быстро на улицу. Я буду вас ждать. Куда едем, сейчас не скажу. Считайте это военная тайна. Вы уже солдаты, привыкайте. Меньше знаем, легче спим. Ваше дело сторона. Приказали, сделали. Всё. До двадцати часов свободное время. Вопросы есть?

— А мы в населённом пункте будем служить или в тайге? — вопрос задал парнишка среднего роста со жгуче черной шевелюрой и такими же усами. На вид он был немного старше остальных. Наверное, из-за чуть-чуть сдвинутого носа. Валерка ещё тогда подумал, что он, наверное, боксёр.

— Судя по тому, что ты выделил слово «тайга», заключаю жгучее увлечение охотой. Спешу уверить, что дичь у нас по всей части бегает. Особенно фазанов много, хоть руками лови. Но ты же, наверное, знаешь, что фазан птица юркая, — и капитан рассмеялся.

— А как по части женщин? — спросил всё тот же парнишка.

— Тебя как звать, сынок?

— Романом.

— Так вот, Рома. По части женщин всё, как и везде. Снасильничал, посадили. Сговорился по любви, простили. Однако если сговорился с чьей женой или дочерью? Ну, тогда как повезёт. Мой тебе совет: избегай женщин, как огня. И тебе спокойно, и людям хорошо. Но твой вопрос я запомнил. И на заметочку, для себя, возьму. Ещё вопросы будут?

— Нет.

— Разбежались.

«Покупатель» вышел из автобуса, пацаны подождали, когда он отойдёт на значительное расстояние, и рассмеялись.

— Ну, ты, Ромка, загнул. Охота, дичь, девочки. Теперь уж точно будет всё.

— Я вот только не понял про фазанов. Наврал, что ли? Или точно в глухой тайге будем служить? — рассуждал Роман.

Это потом, когда они прослужат первый месяц и сносно выучат армейский сленг, будут смеяться шутке капитана. «Фазан» есть «расстёгнутый». Это третья ступенька, между «молодым», идущим после «салаги», и «дедушкой». И ничего сложного.

«Салага», он же «дух», он же «лысый» — полугодка, носящий на своем ремне тренчик и ходящий в наглухо застёгнутом на все пуговицы и крючки кителе, иногда с зашитыми карманами брюк. Тренчик располагается на расстоянии ширины ладони от бляхи. Самая бесправная часть армейской иерархии. Передвигаются быстро, не привлекая внимания, «как дух прошелестел».

«Молодой» — почти тот же «салага», но без тренчика и слегка приподнявший голову. Передвижение замедляется, но в зависимости от инерции и заданной траектории.

«Расстёгнутый» — это когда разрешается ходить с не застёгнутым крючочком на гимнастерке. Видели настоящих фазанов? Вот и эта категория ходит вальяжно, задрав кверху голову, пренебрежительно относясь ко всем, кто ниже, и учтиво «подпевая» всем кто выше.

«Дедушка» — вот бы всем и сразу становиться «дедушками». Тогда не служба, я мёд. Но… Эта категория наступает с отсчёта первой минуты «стодневки», то есть за сто дней до выхода приказа о демобилизации отслуживших свой срок солдат и сержантов срочной службы. С окончанием «стодневки» начинается почётная категория — «дембель».

Для сегодняшних призывников это всё ещё далеко впереди.