Как я стал кельтом

Владимир Владимирович Горбань

В своей повести Владимир Горбань ищет ответ на вопрос о том, как высочайший уровень жизни достигнут в относительно маленькой стране Ирландии, где нет огромных залежей природных ресурсов, где не проводились, как в России, индустриализация, коллективизация и культурная революция, не распахивалась целина, не строились на костях рабочих железные дороги и электростанции, не осваивалось в спешке космическое пространство… Получилось ли у автора ответить на вопрос? Об этом вы узнаете, прочитав повесть.

4. Сладкое слово — Свобода

— Ты опять идешь не к той дверце, — широко улыбаясь своей светлой полнозубой улыбкой, с легким литовским акцентом и растягивая слова, говорит мне в спину Йонас, мой новый знакомый, — твое — пассажирское место — слева, а мое — водительское — справа. Ты никак этого не поймешь!

Мне немного обидно слышать даже такой фактически необидный упрек Йонаса, я ведь не дурак и все прекрасно соображаю. Просто быстро не могу привыкнуть некоторым особенностям изумрудного острова, одним из которых является левостороннее движение. Физически не могу к нему привыкнуть, ноги сами меня несут к правой дверце автомобиля. И это определенно веселит моего литовского приятеля, который моложе меня лет на пятнадцать и выше меня сантиметров на пятнадцать. И еще он раз в пятнадцать лучше меня говорит по — английски, что очень важно и ценно в любой точке мира.

— Ну и чем ты меня на этот раз собрался удивить? — спрашиваю я Йонаса, пристегиваясь к сиденью ремнем безопасности, — Учти, я много всякой всячины на своем веку повидал.

— Мы поедем к Ирландскому морю, — говорит мой литовский приятель, — в город Дандолк.

— Что ж, море — это замечательно. Ирландское море — часть Атлантического океана. Мне и раньше доводилось бывать на Атлантике, на Балтийском и Черном море. А на Тихоокеанском побережье, на Охотском море был еще в студенческие годы. Мы там недалеко в горах работали в геологической экспедиции.

Йонас плавно трогается с места, включает негромкую музыку и как бы, между прочим, обаятельно улыбаясь, сообщает:

— Вообще на Земле имеется девяносто три моря. Тридцать одно из них принадлежит бассейну Тихого океана. Еще двадцать восемь морей насчитывает Атлантический океан. В Индийском океане всего шесть морей, а в Северном Ледовитом — пятнадцать. Есть еще Южный Океан, который омывает Антарктиду. Он состоит из тринадцати морей.

Я от удивления раскрываю рот.

— Есть еще заливы, — продолжает Йонас демонстрировать свою энциклопедичность, — Бенгальский, Гудзонов, Мексиканский и Персидский, которые по своим гидрологическим, гидрохимическим и некоторым другим характеристикам относятся к морям. Итого — девяносто семь.

Я еще шире распоясываю рот:

— Откуда ты все это знаешь?

Йонас хитро улыбается:

— Я родился в литовской деревушке на побережье Балтийского моря недалеко от Паланги. С детства, как и многие мальчишки нашего края, мечтал стать моряком. Мечта не сбылась. А ты, наверное, в детстве мечтал стать летчиком?

— С чего ты взял?

— С того, что тебя постоянно тянет сесть справа за руль.

Опять он меня уел. Опять я обижаюсь и долго не разговариваю, отвернувшись в сторону. У Йонаса с лица не сходит торжествующая улыбка. У него неукротимое желание постоянно доказывать мне, человеку с ярко выраженным излишним образованием, как свое явное, так и свое мнимое превосходство.

Мы едем и молчим. Узкая дорога, засаженная с боков высоким кустарником, то катится вниз, то поднимается в гору, то довольно круто сворачивает налево, то почти под прямым углом уходит направо. В Ирландии на дорогах, кроме крупных магистралей, почти нет прямых участков. И нужно быть настоящим асом, чтобы не угробить автомобиль. В случае опасности вильнуть в сторону рулем и слететь в кювет здесь не получится. Здесь нет кюветов и дорога больше похожа на тоннель. Ну, а ночью она и вовсе вызывает двойной ужас.

Вдруг прямо посреди леса, найдя небольшой свободный пятачок асфальта у дороги, Йонас тормозит свой «Форд».

— Приехали, выходи, — заявляет он с радостной улыбкой.

Я выхожу из автомобиля. Мой литовский приятель выключает двигатель и быстро выходит вслед за мной.

— Смотри, — указывает Йонас рукой на машину, — она сама по себе катится задом вверх по склону. Это одно из чудес в Ирландии.

И действительно, «Форд» сначала медленно, затем быстрее и быстрее бежит в гору. И я не верю собственным глазам. Йонас догоняет автомобиль, садится в салон, включает двигатель, спускается к «заколдованному» месту, глушит двигатель, выходит из машины. «Форд» с ускорением начинает катиться в гору. И так несколько раз. Я в полном шоке. На ум приходит тут же от удивления поэтически выкристаллизованная мысль «Не действуют законы Исаака в республике Ирландия, однако!» Исаак, естественно, Ньютон, знаменитый английский физик, математик и астроном, один из создателей классической физики. А также автор фундаментального труда «Математические начала натуральной философии», в котором он изложил закон всемирного тяготения и три закона механики, ставшие основой той самой классической физики, которую мы с большими мучениями довольно досконально изучали в советской средней школе. А по классической физике у меня в щколе была твердая «пятерка».

Налюбовавшись чудом вдоволь, я иду к машине.

— Твое место слева, — кричит вдогонку Йонас.

И я снова перестаю говорить. Я сосредоточенно думаю о том, как такое странное явление имеет место быть. Я несказанно удивлен и при этом сознание отказывается верить в чудо, и ищет подвох. И действительно, вершись такое чудо на самом деле, это сказочное место было бы помечено на всех картах мира, на всех туристических маршрутах и вокруг обустроилось бы множество автомобильных стоянок, громоздились бы отели, магазины, рестораны и прочая туристическая инфраструктура. Но ничего этого нет, даже самого мелкого указателя на дороге.

— Мне бы такой кусок дороги в Литве, — мечтательно закатив глаза, говорит Йонас, — я бы обогатился.

Наши мысли сходятся. В Ирландии, не смотря на наивность и доверчивость ее жителей, свободу предпринимательства и разумную налоговую политику, аферизма как такового не процветает. И я тут же вспоминаю одну забавную историю, в которую мне довелось слегка вляпаться в самом начале 1993 года. В России в то время процветала демократия и пышным цветом цвела свобода. Это был райский период для любых экономических и политических махинаций. Нам дали свободу, а мы стали ей пользоваться как вольницей. На Руси завсегда так — дашь абсолютную свободу, получишь бунт. Отнимешь абсолютную свободу, получишь рабство. Нет золотой середины. Так и живем из крайности в крайность…

Я в ту пору работал штатным фельетонистом в еженедельнике «Саратовский листок» и был очень известен, даже был прославлен под псевдонимом Серафим Штопаный. Мои смешные опусы тиражировались не только в родной газете, но и во многих других независимых изданиях. Работенка была интересной, но небезопасной. Неоднократно после очередного фельетона мне угрожали, обещая, если я не угомонюсь, основательно приложить водосточной трубой по голове.

Но я был очень зубастым журналюгой. И не из тех, кого можно запугать дешевыми понтами. Я раскопал некую фирму злодеев — шарлатанов, которые обосновались при одной из государственных поликлиник Саратова. Их идея оказалась гениальной по своей обманной сущности. В конце больничного коридора из тонких листов алюминия была сооружена небольшая комната. Внутри располагалась обычная больничная кушетка. Это лечебное помещение, к которому даже электричество не было подключено, деловито именовалось «Орготрон». Люди в белых халатах, периодически сновавших возле алюминиевого ящика, уверяли, что внутри этого помещения естественным образом за счет космических флюидов создается особая целебная аура, которая излечивает любые болезни, от студенческих прыщей до старческого склероза. Болезни даже хронические, онкологические и психические. Нужно было только оплатить курс лечения. Данная терапия, как широко рекламировалось это мошенничество в средствах массовой информации, безболезненная. Более того, больной вылечивается вообще ничего не чувствуя при этом! Ну, а лечиться в России без уколов и бормашин очень любят. И несколько лет деньги текли широкой рекой в карманы этих мошенников. В кошельки, портмоне, бумажники, барсетки, клоповники и лопатники жуликов, плутов, катал, морочил, темнил, надувал, прохвостов, шельмецов, прохиндеев, лгунов, ловчил, очковтирателей, лихоманцев, лажовщиков, одурщиков, туфтагонов, стрекулистов, свистелок, динамистов, обайщиков, фуфлометов и гудил. Пока не был опубликован в «Саратовском листке» мой фельетон под звучным названием «Орготронутые свободой». Текст был и ядовитым и смешным. Он бил не в бровь, а в глаз. Мне удалось в тексте обыграть сорок два синонима к слову обманщик. Это был большой литературный успех. И многочисленные поздравления коллег я принимал заслуженно.

Но вечеру в редакции раздался нехороший телефонный звонок. Меня пригласили к трубке.

— Алло! Кто это? — спросил я вежливо.

— Кто, кто! Конь в пальто! — ответили мне. — Готовь деревянный бушлат, писатель!

И повесили трубку.

— Может вас проводить до дома? — любезно предложил заместитель главного редактора, мужчина мощный, в молодости увлекавшийся тяжелой атлетикой.

— Да нет, ни к чему это, — чуть было не обиделся я, — чай не красная же я девка!

— Ну — ну.

А жил я как раз напротив той злополучной поликлиники, в которой располагался злополучный «Орготрон». Осенью темнеет быстро. И я отправился домой с душевным трепетом в груди…

— Ты чего замолчал? — спрашивает Йонас. — Обиделся что ли на меня?

— Нет.

— А о чем задумался?

— Да так. Скоро напишу, тогда и почитаешь, о чем я задумался…