Граф. Повесть. Часть 1

Владимир Викторович Райберг

Эта книга о становлении личности юного героя, безграничная любовь к бабушке – бывшей немецкой аристократке, странная встреча с китайцем в изгнании по имени Ли, неизгладимые впечатления, неожиданные повороты судьбы… Шаг за шагом, боль потери на фоне бед и потерь нашей многострадальной России.

© Владимир Викторович Райберг, 2019

ISBN 978-5-4496-2675-2 (т. 1)

ISBN 978-5-4496-2677-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Жизнь может быть хорошая, счастливая, прекрасная во всех ситуациях, если она протекает рядом с любящими тебя людьми, когда есть поддержка, какие — бы с тобой приключения не происходили. Понимание зачастую проходит стороной или выплескивается на тех, кто в этом нуждается меньше всего. Когда начинается память? По всей видимости, с того момента, когда у ребенка начинает формироваться не по детски ум, когда слишком много эмоций переполняет предел детского разума. Когда не получаешь достаточно внимания, любви, если общение достается старшему брату, а на тебя обращу — ют внимание только тогда, когда у тебя не все в порядке с нижним бельем. Сидя в кроватке на мокром месте не очень приятно и если не подашь голоса, тебя просто проигнорируют. Я начал сидеть очень рано и с этого момента припоминаются отдельные эпизоды. Рассказывая немного позже родителям об этих воспоминаниях, они с удивлением объясняли, что этого нельзя помнить так, как мне отроду было шесть месяцев. Однако помнится, как отец изготавливал скамейку, перебирал инструмент в ящике, а затем встал на нее и попрыгал, проверяя на прочность. В те давние времена 1965 года женщинам давали отпуск по рождению ребенка три месяца, по этому приходилось оставлять меня дома с двух летним братом. Мама приходила очень редко, только для того, что — бы накормить нас и снова уходила на завод. Отец работал на шахте, по этому его почти не было, по крайней мере, в этот период моего взросления его не помню. Полное осмысление происходящего в моей жизни началось с двух летнего возраста, когда дома стоял, плачь грудного ребенка — это оповещало рождение младшего брата, с его рождением внимание ко мне опять отложилось на не определенный срок. Постоянные переезды из одного региона страны в другой, так, как к шахте были закреплены, то колхозы, то филиалы — другие объекты. По приезду в город Калининград \ Кенигсберг/ к нам приехала бабушка, с этой минуты внимание и воспитание моей персоны началось по полной программе. С бабушкой у нас возник диалог взаимопонимания, она со мной нянчилась, казалось, что мы понимали друг друга без слов, бабушка баловала меня, делилась со мной всем — то конфету, то еще, какую ни будь, вкуснятину положит мне под подушку, когда я спал. Мое внимание к ней не заставляло долго ждать, мешал ей по поводу и без повода. Бабушка много времени проводила за прялкой, очень много вязала, а я периодически ей помогал — то ускорял ногой вращение прялки, то наоборот притормаживал, за это она ругала меня и называла «антихристом», но когда нужно было подержать пряжу на расставленных руках, лучшего помощника ей не нужно было. Со мной происходили необычные ситуации — в три года я по разрешению бабули первый раз вышел на улицу один. Так, как мы жили в частном секторе города Калининграда, в деревянном, немецком — финском, панельном — щитовом доме. Такие дома очень теплые, с круглой немецкой печкой, расположенной в центре дома так, что в каждой комнате, она выступала в углу. Когда я замерзал, то у нее согревался и снова выбегал во двор. Был март месяц — очень теплые дни, через дорогу на болотистом озере, среди камышей и частых кустарников виднелся серебристый, сверкающий и манящий на солнышке лед. Но в его сторону запрещалось даже смотреть, приходилось довольствоваться еще не растаявшим, лежавшим в небольших сугробах снегом. Держа в руке детскую лопатку, я обдумывал, чем заняться, вспомнил о нарисованном на картинке книжки снеговике — приступил к его изготовлению, весь в снегу, мокрый я не сдавался. Обратили внимание на мою работу, вышедшие на улицу соседские мальчишки, они долго смотрели, но подойти не решались. Наконец — то, осмелев, подталкивая один другого, они медленно подошли ко мне и тихо спросили — мальчик как тебя зовут? Вова — ответил я, а вас? Который поменьше скороговоркой выпалил — меня зовут Курт, а моего старшего брата Вагнер, а сестру Катя, но она еще маленькая, она дома. Мы пожали руки и они расспросили, что я делаю, так, как на первый взгляд не возможно было определить, что это такое. Высокий полу квадратный, неровно налепленный снежный столб, с гордостью ответил — снеговик. Мы быстро подружились, и они стали мне помогать. К вечеру снеговик был готов, правда, получился не важный — угольки вместо глаз, нос из маленького сучка, в место метлы сухой пучок травы, на голову Вагнер принес из дома детский, железный горшок с ручкой. Мокрые, озябшие, но счастливые мы стояли в стороне и любовались на собственноручно слепленного снеговика. По просьбе бабули родители купили овец и козлика, так как нужна была шерсть для вязки носков, рукавиц и всяких теплых вещей. Больше всего меня удивлял козлик, мы с ним не могли сойтись характерами. Как только я выходил на улицу, он уже стоял у крыльца, не давая мне с него сойти, он преследовал меня постоянно, что бы пробежать три метра до калитки, мне нужно было, как — то его отвлечь. Предложил ему кусочек хлеба, он его съел, но все равно отходить не хотел, после чего я начал дразнить его кусочком хлеба — поднося к носу, когда он его хотел съесть — убирал. Раздразнил его до предела, показал хлеб и отбросил его в сторону, мы побежали в разные стороны — я к калитке, а он за хлебом — так мне удалось попасть на улицу. Проблема поджидала меня вечером, по возвращению домой за калиткой, как попасть домой, как отвлечь его снова, на хлеб он уже не купился. Мне пришла в голову мысль, я начал ходить вдоль забора, затем бегать, козлик не отставал от меня, по всей видимости, его это заводило все больше и больше. Такой способ утомил не его, а меня, я присел на пенек для колки дров — отдохнуть, козлик поднялся на задние ноги, опершись передними о забор, смотрел на меня и с азартом блеял как будто, смеясь, однако пройти не удалось. Взял в руки веточку, пригрозил немножко, сделал хмурое лицо и козлик отступил, открыл калитку, неся перед собой веточку, шаг за шагом добрался до крыльца. На следующий день — утром все повторилось, бородатый меня уже встречал, не дразня, дал кусочек хлеба и он, жуя, пошел прочь. Я понял, что путь открыт, сошел с крыльца и заметил развязанный шнурок, наступил ногой на ступеньку, стал зашнуровываться и вдруг удар сзади. В первый момент я ничего не понял, оказавшись лежавшим в низ лицом на крыльце, повернулся, увидел перед собой злостного хулигана — бородатого козла. Я понял, он мне отомстил, за то, что я его дразнил. За всем этим наблюдала бабуля, и все рассказала отцу, а по утру мне стало грустно, меня никто не встречал. Оказывается, отец его зарезал на мясо, а в последствии его шкура в место коврика у дверей. На этом наши приключения не закончились, если обратить внимание на живущих с нами животных — кота и собаку. Кот огромный, темно — серого окраса, когда у нас в сарайчике появился вор, который душил кур и ел куриные яйца, кот стал больше времени проводить в сарае. Несколько дней, он устраивал шум в сарае — бегая и пугая кур и овец. Как — то утром он попросился в дом, а когда ему открыли дверь — то у него в зубах увидели взрослую Ласку. Ласка — это зверек, который питается курами и их яйцами, наносит вред домашнему хозяйству. Сам по себе, очень сильный, верткий и шустрый зверек, его не в состоянии поймать почти ни одна кошка. После того как наш кот его поймал, все соседи вздохнули с облегчением, потому, что у них она тоже принесла много неприятностей. Обычно кот и собака живут — как кошка с собакой, а здесь прямая противоположность, они живут вместе, едят и даже спят вместе. Серый — так звали кота, покидал Лайку — это собака породы лайки, зовут его то же Лайка, когда уходил на очередную охоту в сарай. Серый пролезал в лаз для кур, куда Лайка не могла пролезть, как не пыталась. Породистая северная Лайка, крупная и выносливая, очень стойкая к морозам, днем она редко находится в конуре, только когда Серый возвращался с охоты, был сыт, только тогда их можно было найти в конуре свернутыми клубочками, остальное время проводили в игре и в обходе своих владений. У нас во дворе стояли санки с бидоном под воду, в них иногда запрягали Лайку и возили воду, а когда отец заносил бидон в дом, упряжка освобождалась, я, Курт и Вагнер катались на ней. Когда начинали расходиться по домам, Лайка хватала меня за пальто, не отпускала, давая тем самым понять, что она хочет поиграть, мне приходилось с ней бороться, для определения силы, явно перевес был у Лайки, так, как я был слабее и неуклюжей, облачившись в валенки и толстое пальто. В конечном итоге оба были в снегу, снегом было забито все — от валенок до ушей, сил не хватало встать, мне пришлось отлежаться и дождаться когда она освободит меня от своего веса. Когда Лайка сошла с моей спины, то я вскочил и побежал, как только мог, но был, настигнут и снова сбит с ног. Уцепившись за ошейник, она меня дотащила волоком до самого крыльца. В коридоре я кое — как отбил снежные сосульки с одежды, а, вытаскивая ноги из валенок — высыпалось много снега, войдя в холл, направился отогреваться к печке.

В один из вечеров к нам на огород забрел старый лось, отцу с Лайкой стоило не малого труда отогнать его от стога с сеном. Сколько он ни сопротивлялся, но отступить ему все — таки пришлось, с гордостью не торопясь, отправился в сторону леса в сопровождении во все горло, лающей и бегающей вокруг него Лайкой. Войдя в дом, отец оповестил о вторжении рогатого гостя, рассказал и про другого гостя, но более свирепого, чем лось.

Отец ночью вышел на улицу, прошелся вдоль забора и увидел темный силуэт, подумал лайка, перед ним были два светящихся глаза, он протянул руку, что бы погладить, но в ответ раздалось злостное рычание, через темноту он увидел белые клыки оскала серого волка. Одернул руку, велико было искушение сделать ноги, но победил здравый смысл, если делать резкие движения, показать боязнь в голосе или взгляде — означало его преимущество, этим самым можно спровоцировать волка на нападение. Нужно было собраться с мыслями, но нельзя медлить ни секунды, а действовать, показывая превосходство — я здесь хозяин, а ты непрошенный гость и тебе пора уйти с миром, не напрашиваясь на неприятности. Сам — же произнося эти слова, медленно пятился назад, волк стоял, оскалившись, но не двигался, он перевел взгляд немного в сторону, отец услышал за спиной рычание, мгновенно перешедшее в грозный лай нашей Лайки. Серый увидел явное преимущество в силе, резко развернулся и бросился бежать изо всех ног. Лайка ринулась за ним, но отец скомандовал — ко мне, она остановилась, прекратив преследование, во избежание неприятностей так, как волк мог наброситься на нейтральной территории, неизвестно чем все это могло закончиться. А закончилось большой благодарностью и похвалой от отца к Лайке.

Так проходили день за днем, мы веселились, играли в разные игры, пока к нам не присоединился мой старший брат, он сбил нас с истинного пути и увлек на запретную сторону. Мы оказались на том злополучном заболоченном озере. Все было бы хорошо, если — бы не белая, ледяная потальная полоса, на которую я наступил, доли секунды, и я оказался с головой под водой. Не знаю, как у меня получилось, благо было не глубоко, я оттолкнулся от дна, вынырнул, согнувшись, оказался по пояс на льду. Так оказалось, что помочь мне было не кому потому, что все, испугавшись, уже стояли на берегу и оттуда наблюдали за происходящим. Немного полежал и, придя в себя начал потихоньку вытаскивать ноги из проруби, мне повезло, что был не большой мороз, рукавички прилипали ко льду, вот таким образом я оказался весь на льду. На четвереньках прошлепал до берега, вот когда я принял вертикальное положение, уже стоя на ногах, я ощутил сильный холод, сделав шаг или два, приходилось останавливаться так, как при движении тело соприкасается с ледяной, мокрой одеждой. Таким образом, тихо, шаг за шагом мне удалось дойти к дому. Стоя за углом дома, согреваясь и обдумывая, что произошло, я боялся входить в дом, потому что знал о наказании. Однако, собравшись и набравшись смелости, я оказался у горячей печки. Ожидая взбучки, стуча зубами, с одежды стекала вода, молча снял валенки, пальто и шапку. Выйдя из комнаты, бабушка поставила костыли к стене, ничего не говоря, помогла раздеться, вытереться полотенцем и уложила меня в постель. Когда я выпил горячего молока и согрелся, я сам рассказал бабушке, что произошло, однако никого не выдал, а сказал, что был один, на это она тихо и спокойно объяснила, что можно делать, что нельзя, а за непослушание просидел дома целую неделю, на удивление даже не заболел. Выйдя на улицу, оказался на прогретом теплом воздухе, снег сошел, на озере льда уже не было, незаметно для себя оказался у дома соседей и был приглашен в гости, вот тогда я в первый раз был угощен борщом из молодой крапивы, очень вкусно.

Подошло лето, до этого времени я уже знал, что находится в округе, даже побывал на берегу карьера, который находится в километре от дома. В очередной поход на карьер, как, всегда барахтаясь на отмели, я попал в руки десятилетним пацанам, они сбросили меня с обрыва в воду. Побарахтавшись и нахлебавшись воды, я неожиданно удержался на поверхности, не умеючи барахтаясь, сдвинулся с места и поплыл к противоположному берегу, выбравшись, сел на песок на песок и стал ждать пока хулиганы не уйдут. Мне стало интересно, смогу — ли я поплыть снова, попробовал на отмели, вышло, только после этого рискнул переплыть карьер снова. Домой пришел, с гордостью рассказал, что научился плавать, даже забыл о хулиганах. Недели через две мы оказались сидя на чемоданах, вышло так, что отца перевели на заготовку пиломатериалов на Дальний восток, в город Зея. Нас пришли провожать все соседи, дружно погрузили все вещи в контейнер и отправили его на погрузку, на площадку эшелона. Прощаться было нелегко с друзьями — Куртом и Вагнером, особенно с нашей собачкой — Лайкой, ведь она жила с нами целый год, она просилась с нами, не отходила от меня ни на секунду. Ее оставили соседям, закрыли в доме, она смотрела в окно, пока мы не отъехали на автобусе из вида. Во время пути бабушка рассказывала мне о себе, как она упала с лестницы, как отказалась от операции, так и осталась на костылях на всю оставшуюся жизнь. Я был удивлен, когда мы приехали в Москву, и к нам в купе вошел дедуля, я сидел на верхней полке и прямо оттуда прыгнул ему на шею, он прижал меня к себе, даже перехватило дыхание. Оказывается, он приехал в Москву специально из Сталинграда \ Волгограда \ увидеть нас и проводить в дальнюю дорогу. Для меня это первая сознательная поездка, не отрываясь, весь день от окна, я был наполнен большими ощущениями. За двенадцать дней пути через окно, мной было увидено многое, я удивлялся и думал — почему в одном месте степь, в другом лес, потом горы, реки, в другом море? Мы подъехали к озеру Байкал — это было невероятное зрелище — сопки, лес и озеро в предштормовом состоянии, при восходе солнца. Тогда я не смог осознать своим детским умом, как может сочетаться, как может быть прекрасным этот мир, когда волна накрывает волну, небо за горизонтом соединяется с необъятной водной гладью, в нем отражается багровое зарево восходящего солнца. Каким бывает необъятный мир, какая красота, какие богатства были видны из маленького окна. По приезду в город Зея, с вокзала мы на автобусе доехали до набережной бурной реки, переехали мост и оказались в пригородной деревушке — в одну улицу, мы остановились в одном из домов, специально отведенный для нашей семьи. Когда мы вошли во двор, нас встретил большой черного цвета пес и что интересно, у него то уши стояли, то наполовину висели. Мы остановились, предугадывая, что — же будет дальше, однако к всеобщему удивлению, он замотал своим длинным хвостом, ударяя им себя по бокам. На улице, он появлялся в течение последнего полугодия и почему встречал нас во дворе именно нашего дома, ни кто не мог объяснить. Пес наклонил голову, не переставая мотать хвостом, подошел ко мне и ткнулся носом мне в живот. Так мы познакомились с Пиратом, его так называли люди этого селения. Обжились мы быстро, соседи отзывчивые, живут между собой очень дружно, даже Пират и тот пытался помочь нам обжиться на новом месте, в первый — же день, ближе к вечеру он притащил за голову большую рыбину, как не удивительно, она была живая, на ужин была жареная рыба. Пирату досталась котлета из этой же рыбы, которой я его покормил. Не было такого дня, что бы он ни притащил, что ни будь, то обувь, то простынь повешенную сушиться на улице соседями, все знали, если, что пропало, то шли к нам. Отец Пирата, как только ни наказывал, гонял по улице и бил, а однажды ударил его обухом топора по голове, я думал, что он его убил, хотя он и убежал с разбитой головой. После этого случая я с отцом очень долго не разговаривал, через две недели Пират крадучись вернулся, голова почти зажила. Я его увидел через окно, выбежал босиком ему на встречу, сел ему на спину и обнял за шею, достал спрятанную миску и налил ему молока. Правда, таскать вещи он перестал, одно было загадкой, откуда таскал живую рыбу, ведь промысла рядом не было, а если у рыбаков, то они сказали бы, возникла мысль, что он сам ловил рыбу и таскал домой, рыбины были всегда большие. К нам постоянно приходил соседский мальчишка Коля, он жил со своим старшим братом Сергеем, разница в возрасте была лет на двадцать пять, а я дружил с обоими. Часто бегали в лес, гуляли под соснами, а кедр был нашим лакомством, насобираем шишек, особенно когда они еще зеленоватые, в них орешки с необычайно нежным вкусом. Бывало, залезем на черемуху чистые, а обратно все черные. Когда выпал первый снег, радости не было предела, у нас были деревянные санки, большие, садимся вдвоем, а запрягали Пирата, он такой сильный, что свободно катал взрослого человека, не говоря о нас. И здесь время нашего пребывания подошло к завершению, отца переводили на восемьсот километров восточней города Зея.