Жить за двоих

Владимир Виджай

Главный герой романа «Жить за двоих» Сергей Аксаков родился и вырос в СССР. Советские мальчишки послевоенных лет взрослели рано. Герой романа Серж совсем юным начинает понимать, что в его стране что-то не так. Проблемы взрослых людей втягивали в свою пучину и подростков. Роман обладает ещё одним весьма ценным качеством: эта история наверняка оставит след в вашей душе. По той простой причине, что очень многие читатели узнают в ней себя и то, что им дорого.

1986

В Москве уже давно не случалось хороших зим. Сергей помнил, что, когда он впервые приехал в столицу в середине пятидесятых годов, московский климат был типично континентальным: зима — так это три месяца зима, а когда лето — то это лето. Сейчас ничего подобного не наблюдалось. В зимние месяцы температура иногда менялась так резко, что казалось, вот-вот набухнут и распустятся почки на деревьях.

Природа или, как стали говорить, окружающая среда менялась в результате вмешательства человека, который не находил себе покоя и постоянно что-то предпринимал — то расщеплял атом, то менял направление течения рек, а то и вовсе устремлялся в космос, думая, что на земле всё само собой образуется.

Человек менялся тоже. Вернее, не сам человек, а его мысли, его отношение к жизни, к политическому и экономическому укладу общества, в котором он живёт. Это было особенно заметно в СССР. Сергей и его друзья прекрасно понимали, что в мире не существует идеальных политических и экономических систем, такова уж природа человека и законов, по которым живёт и развивается любое общество. Но многие всё отчётливее начали осознавать, что система в Советском Союзе просто не работает. Системы западных капиталистических стран, хотя и имели много серьёзных проблем, всё-таки доказывали свою жизнеспособность, постоянно меняясь и приспосабливаясь к новым обстоятельствам в обществе.

Знаменитое соревнование двух систем закончилось полным поражением коммунистической. Советский Союз проиграл, потому что был на принципиально неверных позициях. Общество, которое не опирается на частную собственность своих граждан, на их элементарные свободы, не может рассчитывать на успех в современном мире.

Сергей, как и многие его коллеги, работавшие долгие годы за границей, мечтал о реформах, и даже больше, чем другие. Он лучше других представлял, что менять систему так же трудно, как и менять человека. Собственно, изменение системы — это и есть в первую очередь изменение психологии человека. А это — процесс сложный и долгий, болезненный, поэтому требует не ломки (что может привести к разрухе), а продуманных реформ, конечная цель которых должна заключаться в создании в стране армии собственников, способных учиться, жить и работать в условиях так называемых рыночных отношений.

Сергей видел, что верх берёт стихия — ломать, ломать всё без исключения. Существующая система не может быть реформирована. Такова была платформа неизвестно откуда взявшихся специалистов-экономистов. С одним из таких специалистов Сергей схватился на совещании в Кремле у первого заместителя председателя Совета Министров. «Ломать — не строить!» — бросил реплику Сергей, когда выступавший экономист говорил о необходимости коренной ломки.

— А вы что, знаете, как строить? — саркастически скривился оратор.

— Да. Представляю себе.

— Так мы тебе и дадим слово, — строго сказал ведущий совещание.

Сергей был готов. Он давно хотел не на бумаге (это он делал неоднократно), а в живом выступлении изложить отдельные аспекты своего видения новой системы в стране.

Все насторожились, так как знали, что предыдущий оратор пользуется поддержкой в Центральном Комитете партии, и многие просто не хотели вступать с ним в открытую дискуссию.

Сергей встал и, когда все успокоились, начал своё выступление, сдерживая волнение. Сидевший недалеко от него Заболотский подмигнул другу.

— Мы не можем, проснувшись однажды утром, сказать, что с сегодняшнего дня в нашей стране перестаёт действовать старая система и начинается рыночная экономика. Мы также не можем начать всё ломать, не имея чёткой и детально разработанной программы строительства новой системы.

— Это общие слова! Что вы конкретно предлагаете? — прервал его экономист.

— Извините, это не общие слова. Это предупреждение о том, что нельзя упрощать пути решения этой поистине исторической задачи, которую мы хотим решить. Что касается конкретного предложения, то оно элементарно просто — нам необходимо иметь программу реформ по следующим направлениям: политическое устройство, промышленное и сельскохозяйственное производство, вооружённые силы, внешнеэкономические отношения, образование, наука, медицина, социальная защита населения и так далее. К разработке этой программы необходимо привлечь ведущих специалистов по соответствующим направлениям. Программа должна быть опубликована, по ней должны быть организованы дискуссии во всех средствах массовой информации, после чего она должна стать, если хотите, руководством к действию.

Программа должна объявить частную собственность и свободу личности как незыблемую основу нашего общества. И в связи с этим в программе должна быть чётко определена политика приватизации, которая создаст миллионы собственников. Человек, проработавший на предприятии, скажем, сорок лет, имеет право стать его реальным акционером за чисто символическую плату.

И последнее — земля должна быть безвозмездно роздана людям, которые на ней работают.

Сергей сел. Видно было, что он волновался. Воцарилась полная тишина.

— Научил нас уму-разуму. Ты что думаешь, ты один умный, а здесь все дураки?

— Не все, — тихо, но так, чтобы его услышали, сказал Сергей.

— Всё. На этом закончим, — закрыл совещание первый вице-премьер.

После совещания только Андрей Заболотский подошёл к Сергею.

— Я тебе позвоню. По-моему, то, что надо. Я следил за Александром Владимировичем, кажется, он одобряет.

Сергей ехал в министерство со смешанным чувством.

— Чего я один лезу? Мне что, больше всех надо? — думал он. И сам же мысленно отвечал, что никогда бы не простил себе, если бы промолчал.

Не успел он войти в кабинет, как ему позвонил министр и попросил зайти.

— О вашем выступлении было доложено премьеру. Он мне уже звонил. На этой неделе он будет докладывать Генсеку. А у вас есть программа или идеи по Внешторгу?

Сергей ожидал этого вопроса, поэтому захватил с собой уже давно сформулированные и отпечатанные предложения по реорганизации управления внешнеэкономической деятельностью.

Документ состоял из четырёх страниц. Министр внимательно прочитал его.

— Ну что, мне нравятся ваши идеи, хотя они не во всём совпадают с точкой зрения других отраслевых министерств. Вы ведь прекрасно знаете, что все хотят самостоятельно, без Внешторга, выходить на внешние рынки, все хотят торговать.

Конец ознакомительного фрагмента.