Огонь Ассургины

Владимир Валентинович Уваров, 2022

Это третья книга из серии «Этрувия». Первые две – «Ученик Дракона» и «Рождение Дракона». В этой книге Томас, ученик Вандера, отправляется в столицу Этрувии Венцеград. Обратно он решает вернуться на судне торговца Бахрея. Удачно избежав столкновения с галерами дравидов, судно попадает в ураган, который относит его вместе с экипажем далеко на запад. Совместное плавание сдружило Томаса и Бахрея. Достигнув неизвестного материка, они оба отправляются его исследовать. Друзей ждут новые приключения!

Глава 1. Домой

Двухмачтовое дхау¹ с певучим названием «Тиамат»² медленно отошло от пирса и, распуская паруса и набирая ход, устремилось из гавани. Томас, юный маг, стоял на палубе, опершись руками о фальшборт, и смотрел на проплывающий мимо берег. Плавно скользили утопающие в курчавой зелени дома. Плоские крыши, превращенные в террасы, едва проглядывались в густых кронах деревьев. Уютные дворики с белыми изгородями, увитые виноградной лозой, радовали глаз пестротой палисадников. Рыбацкие лодки легко покачивались на волнах. Лодок было много, они тесно жались бортами друг к другу.

Боковой ветер вздымал на поверхности бухты легкую рябь, та с тихим плеском билась о корпус. Жаркое солнце отражалось в сине-зеленой воде. Жалобно кричали чайки.

Томас покидал Венцеград. День выдался удачным. Томас закончил дела и возвращался в Арьян, куда его любезно согласился подбросить за две золотые монеты хозяин судна торговец Бахрей.

Это был небольшого роста, но крепкого телосложения аравиец, доставивший в столицу Этрувии товар, которым богат Восток: душистый перец, гвоздику, корицу, имбирь, сандал, а также шелк из Поднебесной.

Основную часть товара Бахрей уже сбыл и загрузился стальным листом, кирасами, клинками, сработанными кузнецами Бореи. Напоследок решил наведаться на Датию — клондайк люцидиевой руды. Добывали ее в Рудной долине.

Столичные торговцы поговаривали, что, несмотря на запрет короля на свободную торговлю рудой, она не переставала водиться на рынке Арьяна. При некотором везении ее можно было купить или обменять на иной товар. Если бы последнее удалось, то следующие полгода — год Бахрей провел бы в кругу своей любящей семьи, нисколько не беспокоясь о финансах. Фунт необогащенного люцидия на его родине стоил больших денег, поэтому рискнуть стоило! Хорошо б раздобыть сам люцидий, но кто в нынешнее время способен извлечь из камня этот светоносный металл? До войны этим занимались маги-теурги.

«Тиамат» с легким шумом резала форштевнем волну. Под жалобные крики чаек Томасу вспомнились события, которые привели его в столицу…

Все началось с посещения лазарета настоятелем монастыря мастером Каллисто, где Томас залечивал рану, полученную во время схватки с бандитами.

Мастер вошел в палату. Это была небольшая комната с одной скрипучей кроватью, скамьей и столом в изголовье. При виде настоятеля Томас попробовал встать, но мастер взмахом руки остановил его, приблизился и, наклонившись, тихо сказал:

— Мой мальчик, в монастыре назревают события. Нехорошие события… Предчувствие подсказывает, что они угрожают не только нашему монастырю — все королевство может быть поставлено под удар… Вот, держи этот знак.

Каллисто вынул из красной мантии белую костяную пластину и протянул Томасу.

— Это тайный знак Совета мастеров. Если со мной что-нибудь случится, ты должен доставить его в Венцеград придворному магу Орею, — говорил настоятель, глядя в глаза Томасу, и, заметив в них немой вопрос, добавил, улыбнувшись: — Ты мой бывший ученик. Кому я могу еще довериться?

— Хорошо, — сказал Томас, — но как я это сделаю?

— Добемир поможет. Он даст тебе одежду, деньги. Увы, с мантией мага придется на время расстаться. Пойдешь в Арьян, устроишься пассажиром или наймешься матросом на какое-нибудь судно, идущее до Руты. Доберешься до столицы и попросишь встречи с придворным магом. Расскажешь ему обо всем, что произошло здесь.

Слова мастера встревожили Томаса. Он проворочался всю ночь, урывками спал, в голову лезли разные мысли. Утром по палатам разнеслась весть, что в монастырь прибыли паладины и стражники, а вместе с ними судья в желтой мантии. Но никто не знал, что это значит. Добемир, лекарь-алхимик, отмалчивался и только тяжело вздыхал.

Ближе к обеду появился слух, что мастер Каллисто помещен под домашний арест, а судья ведет опрос всех жителей монастыря.

В лазарете стали гадать: придет к ним судья или нет? Мнения разделились примерно поровну, но Томас так и не узнал, чем окончился спор. После обеда пришел Добемир и принес робу крестьянина.

— Одевайся, — сказал он, — пора.

Томас оделся. Добемир придирчиво оглядел его.

— На первый случай сойдет, — сказал он, протягивая Томасу пузырек с зельем. — Принимай, пока не перестанет болеть. Ничего не забыл?

Томас проверил карманы, заглянул под подушку:

— Все взял.

— Знак не забыл?

Томас похлопал ладонью по сердцу, где в робе был потайной карман.

— Вот тебе на дорогу, — Добемир протянул товарищу пять золотых. — Думаю, хватит на первое время.

Томас сунул монеты в кошелек, спрятал его глубже в карман и взглянул на лекаря:

— Все?

— Нет, — ответил тот, протягивая юноше конверт. — Это передашь Орею. Ну, пошли.

Калитка за Томасом захлопнулась, поворот ключа за спиной эхом отразился в сердце. Всем своим существом юноша понимал: этот звук обозначил некий рубеж в его жизни, но что он несет — хорошее или плохое — Томас не знал, да и не мог знать. Он только чувствовал, что за увитой розами каменной оградой монастыря безвозвратно оставалась его прежняя жизнь с ее маленьким радостями и печалями. От этих мыслей у Томаса защемило сердце, ощущение одиночества овладело им.

Он бросил последний взгляд на ограду, за которой виднелись сложенные из красного вулканического туфа корпуса зданий, башня храма, и быстро зашагал по тропе…

Городские ворота пылали огнем — это солнце освещало выкрашенные охрой доски. Томас опасался, что стража узнает его, но ей не было никакого дела до пришлого крестьянина.

В оружейной лавке, куда заглянул Томас по дороге в порт, было прохладно и сумрачно. Дневной свет проникал сквозь запыленное окошко и освещал разложенные на длинном прилавке палаши, мечи, короткие и длинные, богато украшенные и без всякого украшения, а также ножи и дубинки. На стенах тускло поблескивали полированным металлом доспехи. Рядом висели луки разной длины и охотничий арбалет.

Внимание Томаса привлек деревянный жезл, лежащий на прилавке. Желтоватый, с равномерными утолщениями по всей длине, он притягивал взгляд. К торцу резной рукояти из кости для удобства ношения была приделана кожаная петля. Конец жезла закрывал цилиндрический наконечник из серебра. Рукоять, петлю и наконечник украшал геометрический орнамент, состоящий из переплетенных квадратов.

Томас взял жезл в руки. К удивлению юного мага он был легок и приятен на ощупь, размером не более двух с половиной футов.

Заметив заинтересованного покупателя, торговка подошла к нему:

— Жезлом интересуетесь?

— Не пойму, из какого дерева он сделан?

— Этот жезл не из наших мест. Его оставил в залог один торговец с Востока, но так и не пришел.

Торговка приблизила лицо к Томасу и тихо произнесла:

— Я думала, что это какое-то магическое оружие, даже показывала его магам. Ничего они в нем необычного не нашли. Думаю, меня просто провели. Что касается дерева, то торговец назвал его… бамбук.

Томас взял жезл за рукоять. Она удобно легла в ладонь. «Чем не меч?! — мелькнуло у него в голове. — Только деревянный».

Юноша слегка взмахнул жезлом, представив, что держит клинок. Неожиданно он ощутил знакомое шевеление в солнечном сплетении, словно в руках был рунный камень. Томас положил жезл на прилавок, затем снова поднял — шевеление повторилось.

— Интересно, — задумчиво произнес он.

— Брать будете? — по-своему истолковала торговка задумчивость покупателя.

— Да, сколько стоит?

— Отдам за золотой.

— Кусок деревяшки?

— Так ведь заморская и эта… бамбуковая. Хорошо, пятьдесят серебряных.

Томас, довольный покупкой, вышел из лавки.

Порт встретил юношу шумом моря и запахом рыбы. Ее жарили тут же, у трактира, на больших сковородах. Вокруг жаровен толпились портовые рабочие и моряки со стоящих у причала судов. Они терпеливо ждали, когда очередная порция рыбы подрумянится, чтобы унести ее, завернутую в промасленную бумагу.

Трактир назывался «Звезда моряка». Хозяином оказался краснощекий здоровяк с лукавыми глазками. Он сразу приметил Томаса, едва тот вошел. Его молодое, свежее лицо, словно у девушки, не очень подходило к крестьянской робе, надетой на него. Это ощущение усилилось, когда трактирщик увидел руки молодого человека, никогда не знавшие грубого крестьянского труда.

Когда Томас подошел к стойке, трактирщик расплылся в улыбке:

— Что изволит молодой человек? — спросил он. — Или вы желаете устроиться пассажиром?

Томас кивнул.

— Куда?

— Мне в Венцеград надо.

— В столицу? — трактирщик окинул взглядом собеседника.

От этого взгляда у Томаса заныло под ложечкой.

— Деньги есть? — с наигранным сомнением спросил трактирщик.

— Есть, — кивнул маг.

— Ну, тогда все устроим! Видишь вон того моряка в зеленом кафтане? Подойди к нему и скажи, что я послал. Думаю, договоритесь.

— Сколько с меня? — спросил Томас, доставая кошелек.

— Нисколько, он мне платит комиссионные за каждого пассажира.

Моряк, к которому послал трактирщик, оказался владельцем тендера³. Он действительно искал пассажиров, следующих на Руту. Узнав, что Томасу нужно в столицу, буркнул, что по пути, и добавил:

— Два золотых, — посмотрел долгим взглядом на стоящего пред ним юношу и сказал: — Если платить нечем… могу взять матросом.

Томас предпочел быть пассажиром. Судовладельца это вполне устраивало.

— Отходим рано утром, — предупредил он, — часов в шесть, не опаздывайте. «Каролина» ждать не будет.

Томас кивнул и вернулся к трактирщику.

— Договорились? — спросил тот.

— Да, договорились, — произнес Томас и, взглянув на трактирщика, спросил: — Где я могу остановиться на ночь?

— В «Красном рассвете», — ответил тот. — Как выйдешь из таверны — прямо через улицу.

На порт опускались сумерки. В гаснущем небе одна за другой вспыхивали звезды. На судах, стоящих у стенок причала, зажигались фонари. Вечер в этих широтах был короток. Переход от дня к ночи происходил стремительно. За какие-то полчаса все погружалось в сумрак. И только звезды да редкие фонари рассеивали его…

— Что загрустил, дорогой? — немного певучий голос Бахрея вывел Томаса из оцепенения, в которое он впал, предавшись воспоминаниям.

— Я не грущу, — улыбнулся Томас.

— Прекрасно! — воскликнул Бахрей. — Пошли в шахматы играть!

— Позже. Хочу постоять на палубе.

— Значит, играть не будешь? — обиженно спросил Бахрей. — И что ты там рассматриваешь? Везде одно и то же: берег он везде берег — камни да кусты.

Томас улыбнулся:

— Я побуду здесь немного. Когда еще появится случай постоять вот так!

Бахрей засопел и, отойдя в сторонку, навалился грудью на фальшборт. Вода, поблескивая на солнце, струилась вдоль борта. Он некоторое время смотрел на убегающий поток и, скосив глаза на Томаса, сказал:

— Темно станет, играть будем?

— Ты ведь знаешь, что я не умею.

— Учить буду! — воодушевленно произнес Бахрей.

— Хорошо, как стемнеет, — кивнул Томас.

Торговец заулыбался и, заложив руки за спину, пошел на ют.

Мимо судна проплывали хмурые стены форта. Черные бойницы настороженно смотрели на Томаса. Форт расположился на самой оконечности бухты, и волны, приходя со стороны открытого моря, с шумом разбивались о камни, специально наваленные возле стен бесформенными грудами.

Здесь, в устье бухты, ощущалась качка. Волны нескончаемой чередой под углом входили в бухту и, пенясь под форштевнем, тяжело наваливались на борт, бежали вдоль него, пропадали за кормой.

…Томас вышел из трактира. Был тот час, когда свет меркнущего неба еще достигал поверхности земли и делал все, к чему прикасался, призрачным и таинственным. Маг бросил взгляд на море и оперся на жезл. Зеленоватая поверхность моря казалась недвижимой, хотя отчетливо были слышны тяжелые вздохи бьющихся о стенки причалов волн.

Томаса окликнули. Маг обернулся. Со стороны таверны к нему приближался человек в обычной одежде горожанина. Он был худощав.

— Послушай, — произнес незнакомец, останавливаясь, — я слышал, ты ищешь судно на Руту?

— Верно.

— Могу предложить люггер⁴. Берем дешево.

— Не в цене дело… Да я уже договорился.

Незнакомец ухмыльнулся, а может быть, это колеблющийся свет фонаря так изменил улыбку.

— Все дело в том, что мы отходим сейчас, — произнес он медленно, пристально глядя на Томаса, — так что к утру будешь на Руте. Тебе в какой порт надо?

— Мне все равно. Где стоит судно?

— Вон там, у лабазов, — показал рукой куда-то в темноту. — Если хочешь, могу проводить.

Томас задумался. С одной стороны, интуиция наполняла его душу неясной тревогой. Вандер обычно говорил, что чувству нужно доверять гораздо больше, чем рассудку. Рассудок несовершенен — чувство утонченно и никогда не обманывает. Но с другой стороны, необходимо как можно скорее выполнить поручение Каллисто, который сейчас томится под домашним арестом, а он на воле, в порту.

Долг победил чувство опасности, и Томас произнес:

— Пошли.

Путь показался Томасу очень долгим. Темнота сменялась световыми пятнами фонарей, но после них темень становилась еще гуще. В тишине отчетливо были слышны шаги.

Наконец пришли на небольшой участок пристани, где лабазы казались неясными силуэтами. У причала тяжело ворочалось невидимое море, терлось о кранцы небольшое судно, слабо освещенное фонарями. Его короткая мачта то появлялась, то пропадала в темноте. На судне был слышен приглушенный разговор.

Их заметили.

Из темноты раздался громкий голос:

— Привел?

— Привел, — спокойно и холодно произнес незнакомец.

Лязгнул металл — и Томас увидел направленный на него клинок.

— Вот и приплыли. Не правда ли быстро? — усмехнулся бандит и добавил грозно: — Гони монету!

Изнуряющие тренировки Вандера не прошли даром. Томас отпрыгнул назад. Проделал это автоматически, не успев даже осознать, что произошло. Рука непроизвольно взметнулась вверх. Жезл, висевший на запястье, последовал за ней и лег в ладонь.

В следующее мгновение юный маг принял боевую стойку. Рука с жезлом расслаблена и отставлена слегка назад. Молнией мелькнуло наставление Учителя: «Если хочешь победить, не желай этого. Во время боя не задерживай свое внимание ни на чем. Пусть оно плавно скользит. Дай свободу своему разуму…»

Со стороны изготовившийся юноша выглядел, должно быть, забавно. Что может палка против стального меча?! Бандит хмыкнул и, скалясь, бросился в атаку, в успехе которой нисколько не сомневался. Он взмахнул клинком и нанес удар сверху.

Томас отреагировал, а вернее, отреагировало его тело, сознание при этом осталось безучастным наблюдателем. Поворот на носках, шаг назад и скользящий блок с отбиванием.

Глухо звякнуло лезвие меча о древесину и отскочило, как отскакивает металлический шарик от гранита массива. То, что произошло в следующий промежуток времени, было не менее удивительным.

Отбив меч противника, рука Томаса опустилась на уровень груди, при этом конец жезла оказался направленным в сторону бандита. В это мгновение маг вдруг почувствовал, как солнечное сплетение ожило.

«Змей» в солнечном сплетении шевельнулся раз, другой, из конца жезла, устремленного на противника, беззвучно вырвался тончайший разряд молнии. Моментально очертания бандита ярко вспыхнули, и в то же самое время из жезла ударило голубое пламя, следом раздался сухой треск.

Удар огня был настолько силен, что противника отбросило к лабазам. Он, может быть, проехал бы по брусчатке еще дальше, но тесаная стена склада удержала его.

Сзади раздался сдавленный крик. Томас оглянулся. Спешившие на помощь бандиту дружки застыли как вкопанные. Затем они, пятясь, скрылись на судне. Послышались команды, удары дерева о дерево, плеск воды, заскрипели блоки, захлопал парус, наполняясь ветром, и судно медленно растаяло в ночи. Только фонарь на корме еще некоторое время помогал отслеживать его путь, но вскоре исчез и он. Лишь звезды мерцали над морем да был слышен мерный шум прибоя.

Томас потрогал жезл. Он был теплым…

Засвистела боцманская дудка, и босые ноги зашлепали по палубе. «Тиамат» готовилась совершить поворот. Ровный боковой ветер избавлял от нужды менять галс, поэтому на ванты грот-мачты никто не взбирался, только травили и подтягивали фалы, шкоты да скрипели блоки. Зато на фоке кипела работа. По выбленкам⁵ мелькали голые пятки.

Фок спустили, развернули в противоположную от грота сторону и подняли снова. Теперь паруса походили на бабочку. Дхау, слегка зарываясь носом, весело бежало вдоль высокого берега.

Жаркое солнце висело над горизонтом в раздумье — продолжать опускаться или еще подождать. К нему по морю стлалась слепящая дорожка. Морская поверхность томно колыхалась, наполняясь бликами. Солнечные лучи ярко освещали берег и находящиеся там строения, отражались в стеклах окон яркими звездами. За строениями четкими линиями проглядывали холмы…

Портовая гостиница «Красный рассвет» по убранству походила на ночлежку, но была с отдельными номерами. Томас заплатил за комнату, попросил разбудить в пять утра и поднялся наверх по скрипучей лестнице, которую здесь именовали не иначе как трап. Вообще все наименования в гостинице были морские. Не окно, а иллюминатор, не порог, а комингс, комнаты — каюты. Около конторки распорядителя на первом этаже висела рында, которой тот отбивал склянки, оповещая жильцов о времени. Томаса это позабавило.

— Почему гостиница называется «Красный рассвет»? — спросил он у коридорного.

Тот, по всей видимости старый моряк, с грубым обветренным лицом, широкими просмоленными ладонями с короткими сильными пальцами, прищурившись, глянул на постояльца и пробасил:

— Так звали посудину хозяина, — глаза моряка затуманились воспоминаниями: — Знатное было время…

Каюта, в которой поселился Томас, была небольшой. В ней помещалась лишь узкая кровать да расшатанный столик у изголовья, на котором в засаленном подсвечнике торчал огрызок свечи. «Наверно, такие же комнаты на судах», — подумал маг, оглядывая временное прибежище.

Его разбудил стук в дверь. Коридорный, убедившись, что постоялец встал, пошел дальше. Томас выглянул в окно. Начинался день. Солнце нехотя цедило свои лучи сквозь морскую пучину, заполняя пространство зеленоватым светом.

Наскоро перекусив в таверне, Томас отправился на поиски «Каролины» и нашел ее за стоянкой галеона. У галеона несли вахту два пикейщика. Они хмуро покосились на мага, когда тот проходил мимо. Вообще-то их заинтересовал не крестьянин, а жезл, висевший у него на руке, из неизвестного дерева.

«Каролина» была одномачтовым судном с двумя надстройками — на юте и баке, предназначенным для каботажных⁶ перевозок. В длину вместе с бушпритом оно было саженей двадцать, в ширину — около пяти. Высокая составная мачта, казалось, задевала плывущие над головой облака. Судно слегка покачивалось и поскрипывало кранцами. Мачта тоже раскачивалась и чиркала по небу флагштоком, на котором трепетал флаг. Утренний ветерок играл им. Он приподнимал его, и тогда было слышно пение ветра в вантах-струнах — до того они были туго натянуты, потом бросал — и он безвольно ник.

Судно готовилось к отплытию. Капитан в парусиновой ветровке стоял у фальшборта и наблюдал, как матросы заделывали грузовые люки брезентом.

Увидев подошедшего Томаса, махнул ему рукой:

— Подымайся. Скоро отходим.

Когда маг ступил на палубу, сказал:

— Пошли покажу твою каюту.

Они направились к надстройке на юте и спустились вниз по крутому трапу. Здесь располагались пассажирские каюты. Их было две. Капитан распахнул дверь первой из них.

Каюта не слишком отличалась от комнаты в ночлежке, где Томас провел до этого ночь, за одним исключением: здесь не было постельного белья. Вместо него на узкой деревянной койке лежала овчинная шкура. На столе, у изголовья, стоял закрытый стеклянный фонарь. Он не горел. Свет шел откуда-то сверху. Томас поднял голову и увидел продолговатое окно в медном обрамлении.

Капитан, как бы извиняясь за скудность обстановки, произнес:

— Спать все равно не придется: вечером будем в столице. Устраивайтесь, — и ушел наверх.

Томас сел на шкуру, посмотрел на стену, где висел импровизированный ковер, а скорее, разукрашенная красками большая тряпка, на которой было изображено морское чудище, пожирающее корабль. Он разглядывал этот шедевр живописи, пока не услышал свисток боцманской дудки, за которым последовал топот обутых в башмаки ног. Где-то внутри заскрежетал рулевой механизм. Томас прикрыл дверь каюты и выбрался на палубу.

Судно стояло на свободной воде. Швартовые были убраны, паруса поставлены. Их широкие полотнища бились на ветру, наполнялись им. Матросы натягивали шкоты, крепили фалы. «Каролина», заворачивая к ветру, постепенно набирала ход. Порт, а за ним город отступали назад, уменьшались в размерах.

Томас прошел на бак, полюбовался, как форштевень разбивает волну. Брызги летели вверх и достигали палубы. Остро пахло морем. На губах ощущался соленый вкус, над головой хлопали кливера.

Боцман, задрав голову, смотрел на них и кричал:

— Налягай сильней!

Два матроса изо всех сил «налягали» на шкот, но его заело в блоке и кливера не устанавливались.

Боцман выругался вполголоса и, разогнав матросов, стал грубыми пальцами высвобождать заклинивший фал.

Томасу это занятие показалось скучным, и он поднялся на ют. Здесь находились рулевой и капитан.

— Какой простор! — сказал капитан, обращаясь к Томасу. — Разве на берегу такое увидишь?!

Томас снисходительно улыбнулся и подошел к леерам, взглянул вниз. За кормой пенился след. Береговая линия острова, постепенно удаляясь, съеживалась, наполнялась изумрудом зелени, сквозь нее розовыми пятнами проглядывали городские постройки. В прозрачном рассветном воздухе сиреневыми мазками акварели высились горы.

Полюбовавшись морем, Томас спустился в каюту. Здесь качка почти не ощущалась, мерно поскрипывали бимсы. Незаметно для себя Томас задремал. Его разбудил шум. Наверху слышались встревоженные голоса, свист дудки, топот ног.

Томас выглянул наружу. Матросы, сноровисто работая, ставили дополнительный парус. Томас поднялся к штурвалу. Капитан пристально смотрел куда-то за корму. Остров давно исчез за горизонтом, уступив место одинокому парусу, который медленно, но неуклонно увеличивался в размерах.

— Это пираты, — сквозь зубы произнес капитан и выдал в их адрес такую тираду, что у Томаса сразу завяли уши.

Увидев, что сказанное смутило молодого человека, капитан улыбнулся и похлопал его по плечу.

— Не барышня, привыкай! Скоро здесь чертям жарко будет, — и, бросив взгляд на матросов, ставящих парус, рявкнул: — Шевелись!

Тех подгонять не нужно было — они делали все что могли и даже больше. Капитан это понимал, но он также понимал, что людей в минуты крайней опасности нужно загружать работой. Загружать до такой степени, чтобы не оставалось времени на раздумья.

Томас не стал спрашивать, откуда капитан узнал, что за «Каролиной» гонятся пираты, а стал наблюдать за парусом. Вскоре он обнаружил, что парус не один. На горизонте просматривались два треугольника. Через некоторое время маг понял: их преследует одно двухмачтовое судно. Постепенно стал различим корпус, и тут Томас увидел черное пятно на флагштоке. Это, без всякого сомнения, был пиратский флаг.

Скрипел рангоут, дополнительный парус пузырился на ветру, а судно с черным флагом неумолимо приближалось.

Когда стали различимы фигуры людей на борту пиратского парусника, капитан закричал:

— Всем вооружиться! Приготовить самострел!

Двое матросов приволокли из трюма огромный арбалет, который почему-то получил название самострела, и установили на треноге. Вставили стальную стрелу, ее конец обмотали ветошью и густо пропитали смолой.

Ветошь подожгли — стрела унеслась к противнику, оставляя дымный след. Зарядили и выстрелили еще. Одна стрела попала в борт, другая — в парус. Тот вспыхнул, но его быстро потушили. Лица пиратов были устрашающе свирепыми. Каждое удачное попадание вызывало у них приступ злобы и сквернословия. В ответ неслись ругательства моряков с «Каролины».

Расстояние между судами неумолимо сокращалось. Томас отчетливо видел детали пиратской одежды, блеск обнаженных клинков, ухмылки на их лицах. Вдруг его взор остановился на стоящем на мостике капитане. Тот был в коричневой кожаной безрукавке. Только он один сохранял спокойствие, но оно напоминало спокойствие хищника перед прыжком. Томасу показалось, что он разглядел блеск его глаз. До вражеского судна было саженей двадцать.

«Если я убью этого человека, — подумал Томас, — то, вполне вероятно, пираты прекратят погоню». Он поднял жезл, направил его на капитана пиратов. Когда костяная ручка оказалась на уровне солнечного сплетения, оно ожило. Между рукоятью и магом возникло неприятное давящее напряжение. Из конца жезла вырвалась едва заметная в дневном свете молния. Она ударила в пирата. Тело его вспыхнуло синим огнем. Но путь молнии на этом не прервался. Она перескакивала от одного пирата к другому, пока все судно не запылало синими языками пламени. Затем раздался оглушительный треск, ослепительная вспышка — и громовой раскат сотряс воздух.

Когда ослепшие от сильного света моряки «Каролины» пришли в себя, они увидели, что на том месте, где на них наваливалась многорукая, орущая десятками глоток и сверкающая десятками мечей смерть, на притихшей морской поверхности плавали одни обломки. Это все, что осталось от страшных пиратов и их судна.

Первым очнулся капитан. Он подошел к Томасу и положил на его плечо тяжелую руку.

— Ты маг? — тихо спросил он.

Томас судорожно сглотнул комок в горле и кивнул.

Примечания

1

Дхау — аравийское торговое судно с косыми парусами с двумя или тремя мачтами.

2

Тиамат — богиня моря.

3

Тендер — одномачтовое судно, предназначенное для перевозки грузов и ловли рыбы.

4

Люггер — небольшое двухмачтовое парусное судно с косыми парусами.

5

Выбленка — тонкая смоленая веревка, укрепленная поперек вант наподобие ступеньки для подъема на мачту.

6

Каботаж (фр. cabotage) — используется в значении «плавание коммерческого грузового или пассажирского судна между морскими портами одного и того же государства».