8, 9 – аут. Таинственная река

Владимир Буров

Третий роман о девушках-боксершах трилогии «8, 9 – АУТ», приключения, детектив в некотором смысле, потому что в каждом романе существует киллер, который неизвестен, и надо его вычислить. Поединки происходят не только на обычных рингах. В ресторане, например, вместо танцев на шесте. Иногда даже между столов по желанию гостей ресторана. Сама Зона, куда попадают девушки, тоже не совсем традиционная. Больше похожа на Зону будущего, когда на заработанные деньги можно сходить в бар, и так далее.

Глава пятая. Рубиновые изумруды

Русалка, Лишенная наследства, Катя Русакова — одно и то же лицо. Я думаю, все это поняли. Она попала на Изумрудную Зону за убийство боксерши в финале. А именно, когда выступала во вторую пятницу на стороне Грибоедова, против Булгакова. А за Булгакова выступала Марго. Хотели переиграть ситуацию. Дело в том, что Лишенную наследства хотели арестовать сразу после боя с Зойкой, которую она выбросила за канаты в четвертом раунде. За что? За убийство аккордеониста. Но Грибоедов всех успокоил:

— Этого не может быть!

— Почему? — удивился стражник.

— Потому что этого не может быть никогда, — просто ответил владелец ресторана Содом. Или Содор.

— Но ведь он убит.

— Значит, это сделал кто-то другой. Боксерши обычно входят в состояние беркерсиерства только на ринге. А так-то, в обычной жизни, все ведут себя достаточно корректно. Обычно…

— Вообще-то меня не интересует, как они поступают обычно, — сказал страж. — Но я возьму это дело на заметку, и в случае чего расследую его.

— Да, да, конечно, — сказал Грибоедов. — Возьмите двести баксов.

— На похороны?

— Почему на похороны? На поминки.

— Этого не хватит не только на похороны, но и на поминки, тем более. Две тысячи.

— Да мы, что, английского короля хороним, что ли?! — возмутился владелец ресторана. Тем более, что это не мой ресторан. Пока еще. — В конце концов, они сложились с Булгаковым по тысяче, и освободились от назойливого стражника.

— Как репей, — сказал Саша.

— Как этот, как его? — спросил Миша.

— Рак?

— Лобстер.

— А какая разница?

— Лобстер вкусней.

— Чем он вкусней? Больше, только если.

— Вот именно. И да, — продолжил Грибоедов, — ты не очень волнуйся, когда проиграешь в пятницу. И знаешь почему?

— У тебя есть Марго, у тебя есть другие боксерши. Ты можешь потом поставить и их. Мне нужны люди.

— Да?

— Да. Я и тебя могу взять.

— Кем?

— Поваром.

— Мне надо подумать.

— О чем?

— Кем я тебя возьму, когда ты проиграешь.

— Ну, до этого далеко. Один бой у меня уже есть в запасе. — И Грибоедов добавил: — А у тебя ничего.

И в следующую пятницу на ранг вышла Марго и Лишенная наследства. В случае победы она попросила у Грибоедова должность директора.

— Директора чего? — не понял парень. — За бой с Зойкой ты уже получила семьсот пятьдесят тысяч. Я предлагаю тебе миллион двести пятьдесят за эту победу. Итого у тебя будет два миллиона. Это мало?

— Я хочу быть директором,

— Здесь я директор, — сказал Саша.

— Ты будешь директором Амбассадора, а я прошу только половину.

— Ты хочешь быть директором этой Амбы, — наконец резюмировал он. — Хорошо, я тебе это обещаю.

— Напиши расписку.

— Ты еще ничего не выиграла.

— Отдашь, когда побе… когда выиграю. Ты согласен?

— Да.

— Напиши и держи на столе. Я возьму ее сразу после боя. И да, чуть не забыла. Напиши там сразу сумму годового оклада.

— Хорошо. Сколько написать?

— Думаю, оклад предсказателя курса акций в банке меня устроит.

— Сколько это?

— Восемьсот тысяч долларов в год.

— Прости, здесь не банк, мы столько не заработаем.

— На котлетах с картошкой, конечно, не заработаем. Мы будем проводить боксерские бои. С тотализатором, — прищурив глаз, добавила Лишенная наследства.

— При таких условиях мне надо подумать: не проиграть ли лучше этот бой.

— Проиграй. Потом следующий. И так покатишься по наклонной плоскости.

И вот бой начался.

Марго после первого раунда спросила, стукнувшись перчатками с Лишенной наследства:

— Мы раньше нигде не встречались?

— Может быть, — сказала Лишенная наследства. — Теперь это уже не имеет никакого значения.

Далее, Алексей после третьего раунда узнает в Лишенной наследства свою бывшую жену.

Булгаков смотрел бой по монитору.

— У меня нервы не выдержат смотреть в зале, — сказал он.

— Чай, кофе, квас? — спросил Берлиоз.

— Кофе. Ополоснуть, но не разбавлять.

— Придвинуть монитор поближе?

— Честно, я не могу смотреть. Я буду пить кофе, и читать Дар Набокова.

— А я?

— Ну, а ты комментируй для меня бой.

— Читать не будете?

— По совету Цезаря я буду наслаждаться двумя делами сразу.

— Не получится, — сказал Берлиоз. И добавил: — Не в этот раз.

— Почему?

— Вы слишком заинтересованы.

— Ну, хорошо, я сделаю вид, что читаю, а ты расскажи мне, что там происходит.

Берлиоз взглянул на экран, и закричал, как будто был на заседании Массолита:

— Марго пропускает удар слева. Справа. Марго падает на канаты. Ты — тигр, ты — танк, ты раздавишь ее! — добавляет Берлиоз.

Говорит Лишенная наследства. Ее голос прорывается на экран через микрофон, висящий над рингом:

— Ты слишком медлительна. Смотрите, она сейчас ляжет.

— Марго загнала Лишенную наследства в угол. Она наносит удары по корпусу, — радостно застонал Берлиоз.

— Советую всем приготовиться к началу третьей мировой, — сказал комментатор. — Лишенная наследства набирает очки.

— Не опускай руки. — Это Лишенная наследства советует Марго. — Позволь мне остановить бой.

— Как они еще могут стоять на ногах, — сказал комментатор.

— Не вставай! — закричал Берлиоз. — Нет, ты понял, она нанесла Марго страшный удар сзади!

— Как?! — не выдержал Булгаков, и обернулся. — А судья? Он там спит, что ли?

— Похоже, он не видел этого удара, — ответил Берлиоз.

— Надо остановить бой, — сказал Булгаков. — Пусть я проиграю всё, но Марго останется жива. — Тут Марго подняла голову над полом, посмотрела в зрачок камеры, и сказала одними губами:

— Если ты остановишь бой, я убью тебя.

— Кажется, эта информация предназначена для тебя, — сказал Берлиоз, не оборачиваясь к Мастеру.

Маргарита, прежде чем встать с пола, прокрутила события в голове. Как Дауни Младший.

— Удар под ребра! Еще один. Она плюется кровью. — Она встала, и сделала, что задумала на полу. Лишенная наследства согнулась над канатами. Кровь, котлеты, водка — все вперемежку полетело на судью. Который после счета над лежащей по полу Марго, не успел далеко убежать от ринга.

Раздался гонг.

— В четвертом раунде я проведу этой сучке удар Лемана, — приняла решение Марго. Как Шерлок Холмс, заранее. Впрочем, так поступают все детективы. А как иначе расследовать преступления, если не думать хотя бы на один ход вперед? Именно так и надо делать. Правда, противник тоже не дремлет. Возможно, и он думает… я имею в виду, сначала думает, потом делает.

И в четвертом раунде произошло именно это. Точнее, как раз то, о чем все думают, но предполагают, что этого не случится. Марго не успела провести удар Лемана. Нет, даже не так. Она фактически его провела. И Лишенная наследства уже закрыла глаза, чтобы провести несколько минут в бессознательном состоянии. Но… что-то произошло. Как будто удар из прошлого попал в будущее. Как будто удар этот где-то задержался. Марго провела свой удар Лемана, и потом этот заказанный еще до удара Лемана удар откуда-то вернулся и больно вонзился в спину.

— Опять в спину! — воскликнул Булгаков. — Я не понимаю, что происходит.

— Мне кажется, я видел хвост, — сказал Берлиоз.

— Когда кажется, знаешь, что делают?

— Знаю, — ответил Берлиоз, — но у нас это запрещено.

Врачи сразу не смогли определить, умерла Марго, или только находится в коме, поэтому ее поместили в платную клинику. Гриб испугавшись, что у него отберут лицензию на право проведения женских боксерских поединков в ресторане, сам предложил убрать Марго в лечебницу.

— Я заплачу, — сказал он Булгакову на прощанье.

— Я тут узнал, — ответил Миша, что Лишенную наследства отправляют рубить Зеленый Лед.

— Ты считаешь, эта информация представляет для меня интерес?

— Я тут узнал, — опять так же начал Миша, — ты обещал ей место директора ресторана.

— Какого ресторана? — Саша сделал вид, что ничего не понимает.

— Этого, однако.

— Ну, хорошо, согласен. Дальше-то что?

— Думаю, тебе лучше отдать это месте мне. На время. Пока Лишенная наследства принимает зеленые ванны.

— Ты знаешь, не хуже меня, что с Зеленой Зоны не возвращаются.

— Все равно в душе ты уже расстался с этим моим рестораном. Какая тебе разница?

— Разница есть. И знаешь какая?

— Догадываюсь. Ты предложил ей восемьсот тысяч долларов в год…

— Не я — она это сказала. Я еще ничего не решил.

— Я согласен на половину.

— Ну, окей. И половина выигрыша с боксерского тотализатора.

— И…

— Нет, никаких И. Я знаю, что ты хотел сказать. Боксерши твои.

— Получается: с выигрыша моих боксеров ты получаешь половину. Выигрыш от побед своих боксерш ты тоже полностью забираешь себе?

— Это естественно. Для этого я и побеждал сегодня.

— Так я никогда не смогу восстановить свое доброе имя, — сказал Булгаков. — Знаешь что? Давай я предложу тебе другой вариант.

— Ну, попробуй.

— Ты не лезешь в дела моих боксеров, а я…

— А ты моих? — засмеялся Грибоедов.

— Нет, нет. Просто в качестве достойной компенсации я назову этот ресторан благословенным именем:

— Грибоедов.

— Грибоедов?

— Гри-бо-едов, — повторил по слогам парень. — Мне нравится. Но с какой стати? спросят некоторые личности.

— Скажешь… скажешь, что у тебя была богатая тетка.

— Не поверят!

— Поверят. Сейчас все так делают.

— Хорошо, я согласен. Когда повесишь новую вывеску?

Русалке предложили быть нарядчицей. Опасная должность. ПР так и сказал:

— Вы можете за себя постоять?

— А вы как думаете? — спросила Лишенная наследства, Русалка.

— Если бы я не знал, я бы не спрашивал.

— Ну, спасибо, что спросили.

— Вижу, что можете.

— Что-нибудь хотите сказать? — спросил ПР, Председатель у заместителей.

— У вас будет здесь новое имя, — сказал ЭР, зам. по режиму.

— Какое? Лишенная наследства?

— Пожалуйста, не перебивайте. Здесь не бывает наследств.

— Бывает, — перебил соперника КА, зам. по культуре. — Одна тут даже должна скоро приехать. Но вас это не касается. И знаете почему?

— Из нее решено сделать статую на дне реки, — сказал ЭР.

— Так что вы даже с ней не встретитесь, — сказал ПР. И добавил: — А если и встретитесь, то не обращайте внимания.

— Почему? — удалось наконец спросить девушке.

— За ней идут спецагенты, — сказал ЭР.

— Они справятся и без вас, — сказал КА.

— Так право на наследство отменили?

— Я сказал: меня это не колышет, — сказал ПР, И добавил: — И тебе не советую.

— Я тебе раскрою тайну, — сказал культуролог: — Нам заплатили. Большие деньги.

— По два миллиона, — сказал КА.

— Ему три, — ЭР кивнул на Председателя, которые хотел что-то возразить, но ребята его успокоили:

— Не беспокойтесь.

— Мы согласны. — И знаете почему?

— Кто-то из нас когда-нибудь тоже будет Председателем.

— И ему тоже будет обидно иметь одну и ту же сумму с замами.

— Он хочет больше.

— Вы меня разыгрываете, — наконец радостно засмеялась Русалка.

— Почему? — удивился Председатель.

— Разве здесь разрешено брать деньги? Разве это законно?

— Законов мало осталось, — печально сказал ЭР.

— Тем более, про деньги, — добавил КА. — У нас не было законов про деньги.

— Один был, — сказала Русалка. — И его достаточно, чтобы вас всех закатать в лед. В Зеленый Лед.

— Ну, хорошо, — вздохнул Председатель, — сколько?

— По полтиннику с каждого, — решила не торговаться Русалка. Она поняла, что Система уже не работает только за деньги, и даже не только за большие деньги, а работает давно за деньги.

— По по… — не закончил КА.

— Это сколько? — напрямик спросил ЭР.

— Это не пятьдесят тысяч? — на всякий случай спросил ПР. И тут же добавил: — Значит, пятьсот, — тяжело вздохнул он.

— Но чтобы информация поступала ко мне, как с телетайпа, — сказал режимник. — Немедленно.

— И ко мне тоже, — сказал культуролог.

— А разве вы…

— Да, желательно, чтобы ко мне информация поступала в культурном виде, — сказал КА.

— Подождите, подождите, — замотал головой ПР. — О чем речь? Вопрос об информации сегодня не ставился. Тем более, в этом деле она на втором месте. Мы говорим, о… собственно, за такие деньги стоит вопрос уже не только о молчании ягнят, но и о помощи в возможном задержании Лишенной наследства. Да, именно так мы будем ее называть, — сказал Председатель. — И знаете почему? Иначе мы просто на просто запутаемся в именах, псевдонимах и кличках.

— Действительно, надо иногда поступать, как все, — сказал ЭР.

— Так делают очень немногие, — сказал КА.

— У меня только одно предложение, ребята, — сказала Русалка. — Я не могу запомнить ваши кодовые псевдонимы.

— Ну, что ж. Это можно, — сказал Председатель. — Зовите меня Михаил Сергеевич.

— Меня можете кликать: — Федор Иванович.

— Май неймз — Вячеслав Соломонович.

— Прошу и меня извинить, — сказала Русалка. — Но такие имена звучат для меня, как французский импрессионизм в русском переводе. Я ничего не могу запомнить. Можно я буду назвать вас просто, по-русски, как Петр Первый.

— А именно?

— Наверное, Мишка, Федька, Славка.

— Я согласен, — сказал Зам. по культуре.

— Согласен, да, или согласен, нет? — спросил Михаил Сергеевич.

— Согласен, да. В том смысле, что лучше просто: Миша, Федя, Слава.

— Все равно очень похоже, — сказала Русалка. — Я не запомню. Ты, — она показала пальцем на Председателя Зоны, — будещь… — она покачала пальцем в разные стороны, — Комбайнер. Ты — Достоевским. Ну, а ты, мил человек, просто: Соломон.

Все согласились, только культуролог засуетился:

— Я не буду Соломоном. И знаете почему? Я боюсь. Лучше просто: Соломоныч. Так лучше.

— Не страшно?

— Страшно, но смысл скрыт, — ответил зам. по культуре. — Если спросят про храм Соломона, мол, где он, отвечу:

— Я его не строил. Мне его не покупать. Поэтому логично что?

— Что? — спросила Русалка.

— Ай доунт ноу. Я не знаю.

— Ну, познакомились! — хлопнул ПР в ладоши. — Давайте проверим. Я?..

— Мишка! Миша, точнее, — ответила Русалка. И спела: — Михаил Сергеич, что же, мне купить на рубль?

— Я? — сказал зам. по режиму.

— Ты этот… ну, как его?

— Раскольников, — подсказал Миша.

— Точно! — радостно воскликнула девушка. — Ведь раскалывает этих, как их, рыб.

— А ты? — она прищурилась на культуролога. — Кажется, ты Зам. по тылу. Нет, нет, так мне больше нравится. Это очень романтично:

— Зам по тылу-у! Феноменально. И очень вам подходит. — И Русалка захлопала в ладоши.

Далее, она предъявляет свои верительные грамоты.

— Я — ваша тетя, — говорит Русалка. — А вы мои обезьяны.

Ребята ахнули. Схватились, было, за пистолеты. Но Русалка блеснула своим острым, как гильотина хвостом, и многие заткнулась. Да нет, не многие — все.

— Но что мы будем делать? — спросил Миша, ПР. — Ведь ваши, так сказать верительные грамоты, не настоящие. Я в курсе дела. У вас нет документов на право наследования пятиметрового участка. И вы его никогда не получите. Стоимость изумрудов на пятиметровой глубине равна цене контрольного пакета акций. Вы это знали?

— Догадывалась.

— И это еще не все, — сказал Раскольников. — Именно на этой малой глубине были найдены несколько образцов каких-то особенных изумрудов.

— Красно-зеленых, — сказал Зам по тылу, культуролог.

— Натуральные красно-зеленые изумруды, — резюмировала Лишенная наследства, Русалка. И добавила: — Думаю, нам надо выстроить вокруг это Зоны укрепления.

— Из кольев, что ли? — спросил Начальник Зоны.

— Можно из глины, — сказал Режимник.

— У нас много колючей проволоки, — сказал Воспитатель. — Импортная, с базы Клейтон. Можно опутать Зону в шесть рядов.

— Будем стоить Крепость, — сказала Русалка. — Если уж воевать — так в Троянскую Войну. Вы согласны.

— Ну… — начал Миша, — у нас, наверное, должен быть, какой-нибудь процент.

— Да, — поддержал Начальника Раскольников, — думаю, торг здесь уместен.

— Мы сильно рискуем, — сказал Зам по тылу. — Ведь на самом деле, у вас нет никаких документальных подтверждений.

— Какие вам нужны еще подтверждения? — и Русалка опять хотела продемонстрировать силу своего хвоста, но ребята неожиданно возмутились:

— Не надо нас так часто пугать вашим хвостом.

— Так не пойдет.

— Я теряю здравый смысл, — сказал Зам по тылу, — а ведь мы должны думать. Думать, чтобы плодотворно работать.

Далее, из чего строится Крепость?

— Э! Э! Эй!

— Я ничего не слышу, — сказала девушка в купальной шапочке. — И знаете почему? Я закладываю уши ватой перед тем, как прыгнуть в воду. — Она потопала ластами по прибрежному ковру.

— Иди сюда.

— В чем дело, мэм?

— Ты из какой бригады?

— Она из моей бригады, — ответила, подходя Подсолнух.

— Я хочу перевести ее в бригаду Розетки, — сказала Русалка. — На пятиметровый слой.

— Да? А ты кто такая? С этапа, что ли?

— Да, я теперь здесь главная.

— Мне никто ничего не говорил.

— Я говорю.

— Боюсь, этого недостаточно. Может быть, ты главная на Стене?

— Да.

— Ну, вот и иди, клади, — сказала Подсолнух.

— Вы меня не дослушали. Я главная не только на Стене, а…

— А ты не знаешь продолжения после этой буквы?

— Может, я пойду пока? — спросила девушка в ластах. Она вынула беруши из ушей, и так и продолжала стоять, держа их в руке.

— Подожди, сейчас пойдем вместе, — сказала Русалка. — Уже не долго осталось.

— Она никуда не пойдет, — сказала Подсолнух. И добавила: — Иди, Сахарок, точнее, плыви, работай, а то план сегодня не выполнишь. А план не выполнишь, в бар не пущу. Будешь заниматься уборкой помещений, и игрой в настольные игры. Как-то:

— Шашки, шахматы, домино и настольный теннис. — Шугэ не пила в баре вместе со всеми, и не крутилась на шесте, как хотелось бы многим. Но это развлечение было здесь запрещено приказом нового министра культуры. Она просто танцевала на стойке бара. На нее заглядывались многие Сэлли. Двое из них уже договорились сегодня сыграть партию в покер на право первой ночи. Надо было только найти хотя бы еще двоих. Вдвоем-то играть не интересно. Одну из них звали Черемуха, другую Душистая. Вроде бы: как называть человека Душистая? Сразу ясно, что кого-то не хватает. Но эти девушки и не расставались никогда. Они были неразлучны, но вот решили найти третьего. В это время они как раз вылезли на берег.

— Какие дела? — сразу спросила Черемуха.

— Думаю, нужна наша помощь, — сказала Душистая, едва поднявшись наверх.

Русалка поняла, что без рукоприкладства не обойтись. Хвост она решила больше не применять. Только в крайнем случае, если что. А то народ перестает соображать неделю. Как минимум. Например, когда Русалка вышла из кабинета Миши, ПР, и спускалась по лестнице, она встретила Лужайку. Та поднималась. Русалка хотела с ней поговорить. Может быть, даже дать задание. Но скромная Лужайка на вопрос:

— Как тебя зовут? — ответила раздраженно:

— Дерни низом.

Можно было, конечно, прямо сверху дать ей по балде, но Русалка решила продемонстрировать силу своего хвоста. Она изобразила два зигзага над головой и перед лицом Лужайки, и остановила свою гильотину перед горлом.

— А! — воскликнула она, — я тебя вспомнила. Ты же была на этапе. И… и зачем ты идешь сюда?

Лужайка, казалось, потеряла способность говорить.

— Отвечай по слогам, — сказала Русалка.

— Ай эм… — начала Лужайка.

— Молви русский языком, — подбодрила ее Русалка. И добавила: — Как Пушкин.

Но ничего так и не вышло. Более того, Лужайка даже писать разучилась. Только по слогам, и только простые предложения. Как говорится:

— Ма-ма мы-ла… — стало даже неизвестно, что она мыла.

На следующий день догадливый Зам по тылу подарил Лужайке букварь, и дал две недели на повторное изучение русского языка. Зам по режиму решил, что он первый добьется успеха в деле обучения Лужайки способу доставки информации, если обучит ее Азбуке Морзе.

— Чего проще, — сказал он ей, — стучи, да стучи. — Так и сделали.

С чем была связана такая забота комсостава о Лужайке? Дело в том, что она была не с этого этапа. С какого? С каждого. Ее подсаживали на предпоследней станции в каждый этап. И таким образом получали достоверную информации. Пока новички не успевали оборзеть, на них уже была составлена анкета о пристрастиях, равнодушии и ориентации. Не в смысле: шашки, шахматы, настольный теннис, а вы сами знаете, о чем. Многие могут подумать:

— А о чем, действительно? — Ведь все женщины!

Это только кажется с первого взгляда. Здесь они делились, как уже было написано:

— На Сэлов, Сэл, Сэлли и на Мамочек. Таких куколок, мало пригодных к физическому труду. Вроде бы: если женщина не пригодна к физическому труду, можно использовать ее, как-то и иначе. А как? Это на свободе им придумали два занятия:

— ИТР и домохозяйки. — Здесь только домохозяйки. Да, друзья мои, не все Мамочки рубили Зеленый Лед в ластах. Некоторые занимались только собой. Это и называлось быть домохозяйкой. Готовить мясо, рыбу и другие овощи было запрещено. Ибо:

— Все в баре.

Тем более, Мамочка — это не домашний повар. Наоборот. Они Мамочки потому, что обычно кричат:

— Ой, мамочка, я обрезала пальчик! — Имеется в виду на чистке картошки.

Сама Русалка тоже, между прочим, была Мамочкой.

Но это уж известно. Но, думаю, только по внешнему виду.

Русалка попросила:

— Останься, Сахарок.

— Нет, нет, плыви, Мамочка, — сказала Подсолнух. — Работай, я тебе сказала. Мамочек заставляли усиленно работать, чтобы они легче и беззаботнее шли на предложения Селестин о за… на то, чтобы те за них выполняли норму.

Русалка нанесла Подсолнуху правый хук. Но этого оказалось недостаточно. Дама только отступила на два шага. Следующей была Черемуха. Но она успела первой. Хорошо, что попала в плечо. Русалка покатилась с небольшого откоса к реке.

— Искупайтесь, ребята, — сказала Душистая. — А впрочем, можете опять вылазить. И знаете почему? Я еще никого не била.

— Я тоже, — сказала Подсолнух. Но наоборот, предупредила: — Попробуйте только подняться сюда. — Три дамы выстроились на откосе, как неприступная Крепость Тамплиеров.

— Придется мне сегодня быть Сантаной, — сказала Русалка. И добавила, обратившись к Шугэ:

— Помоги мне подняться на гору.