Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга первая

Владимир Борисович Броудо

Сборник художественных произведений выпускников Минского ВИЗРУ ПВО наполнен любовью к своему училищу, Отечеству, сослуживцам. Авторы произведений: Кирдода В. С., Курильчик В. К., Хлебов А. Е., Подобудчик В. З., Рябенко В. А., Исаев В. Г., Ходарёнок М. М., Броудо В. Б., Бирюлин А. И., Певницкий И. М., Чикин Н. Л., Кузаков В. В., Дрыганов Н. А., Трофимов И. Н., Гавшин Ю. В., Степанов И., Кистерный Ю. В., Зенькович Ю. В., Баньков А. С. Книга содержит нецензурную брань.

Исаев Вадим Геннадьевич

(вып. 1971 года, 2 фак., гр. 3о)

7 ноября 1971 г. Возложение венков к братской могиле. Командование и знамя МВИЗРУ

Воспоминания о МВИЗРУ

Память время от времени возвращает меня в те годы, когда я учился в МВИРТУ (МВИЗРУ).Лучше всего запоминаются необычные события, смешные ситуации. Некоторые события тех лет происходили при моём участии или присутствии, некоторые происходили без моего участия, но с моими приятелями, знакомыми. Расскажу о некоторых любопытных историях той поры.

Полковник Гейхман Михаил Захарович

Во-первых, хочу рассказать вам о полковнике Гейхмане Михаиле Захаровиче. Иногда он перед началом лекции устраивал микроконтрольные на 5 минут, а после них следовала лекция. Заранее на доске были написаны несколько вариантов вопросов, на которые нужно было дать ответ за эти 5 минут. Полковник указывал кому какой вариант необходимо расписывать, засекал время и усаживался лицом к аудитории. Он демонстративно брал газету, закрывался ею и делал вид, что увлечённо читает.

Выпускники училища 1971 г. — золотые медалисты Трекин В. В.,Рахманов А. А., Казаченко В. Г.,Кубарев И. В.,Куликов В. А.,Алешаев В. Ф., Разенков Г. А.

Слушатели сразу поняли, что можно хорошо воспользоваться тем, что преподаватель закрыт газетой и ничего в аудитории не видит. Тут же доставались учебники, конспекты и начались судорожные поиски ответов на свои вопросы, а затем — переписывание их на листочки.

И вдруг среди этой суеты раздаётся громкий голос преподавателя: «Внимание! Переворачиваю!» Одни замерли от неожиданности, соображая: успеют ли спрятать шпаргалку или и так обойдётся, другие мгновенно попрятали в стол свои шпаргалки. Но потом, когда убедились, что полковник, перевернув газету, вновь углубился в её чтение и не обращает внимания на аудиторию, продолжили свои занятия.

В итоге всё заканчивалось благополучно для обеих сторон: ответы написаны, сданы преподавателю и началась лекция. Все получили лёгкую встряску, быстро настроились на деловой лад, мозг вник в нужную тематику. Наверное, это и было целью таких контрольных: встряхнуть слушателей, настроить на восприятие предмета. Потеря 5 минут лекции компенсировалась энергичной работой, лучшим усвоением темы лекции.

Июнь, 2011 г. Начальник Военной Академии Республики беларусь генерал — майор Бобриков С. В. с участниками юбилейной встречи выпускников МВИЗРУ 1971 г.

Теперь я хочу рассказать, как принимала экзамен по математике Вера Васильевна Ершова. За глаза слушатели называли её «баба Вера». Эта история протекала у меня на глазах, а потому абсолютно достоверна.

Итак: заходит в аудиторию очередной слушатель — старший лейтенант Павлов**, подходит к преподавательскому столу, на котором разложены билеты и за которым сидит преподаватель, рапортует о своём прибытии на экзамен и по предложению преподавателя берёт билет. Называет номер билета, прочитывает вопросы, получает бумагу для записей и направляется вглубь аудитории, за последний ряд столов. Садится за свободный стол, раскладывает билет, бумагу, ручку и начинает готовиться.

Вера Васильевна сидит за своим столом так, чтобы видеть и доску, и в то же время следить за аудиторией. И тут ей показалось, что товарищ Павлов во время письма посматривает в ладонь левой руки, покоящейся рядом с листком, явно что-то списывает. Она обращается к слушателю, не вставая из-за своего стола: «Товарищ Павлов, а что у Вас в левой руке?» Павлов вскакивает, вскидывает левую руку ладонью к Вере Васильевне, показывая, что в руке ничего нет: «Ничего, Вера Васильевна». «Хорошо, продолжайте готовиться». При этом Вера Васильевна добавляет чуть слышно, себе под нос: «Странно, я никогда не ошибалась».

Павлов усаживается на место и продолжает что то — писать. Через некоторое время Вера Васильевна видит ту же картину. Павлов явно списывает. Он постоянно посматривает в ладонь левой руки. Но опростоволоситься Вера Васильевна не хочет, она встаёт и начинает прогуливаться по проходу между столами, слушая при этом ответ товарища у доски. Она заходит за спину товарищу Павлову, наклоняется и пристально смотрит в его левую ладонь. В ней ничего нет!

Вера Васильевна разочарованная идёт к своему столу. Через некоторое время она повторила свой манёвр и опять удостоверилась, что в левой руке старшего лейтенанта Павлова ничего нет. Он усыпляет её бдительность. Когда она успокоится, он положит в руку шпаргалку и всё спокойно спишет. Она разгадала эту хитрость, но не стала ловить Павлова со шпаргалкой. Она на его хитрость ответила своей.

Павлов, по установившемуся правилу, написал всё, что считал нужным на бумаге, потом перенёс всё это на доску. Он с чувством удовлетворения ожидал своей очереди отвечать по билету. Очередь подошла, Павлов рассказал всё по своему билету. Вера Васильевна молча, не перебивая и не задавая никаких вопросов, равнодушно выслушала ответ и говорит: «Хорошо, товарищ Павлов, сдавайте билет и Ваши записи, стирайте с доски». Все решили, что для Павлова экзамен закончился, а оказалось, что он только начался. Всё предыдущее было допуском к экзамену. Когда успокоенный слушатель положил на стол преподавателю свои записи, стёр всё с доски, Вера Васильевна говорит: «Всё замечательно, товарищ Павлов, но я не вполне уверена, что Вы знаете на „отлично“. Напишите окончательную формулу, которую Вы только что с таким блеском вывели и тогда поговорим».

Павлов: « Я согласен и на 4!»

Ершова: «Нет, напишите всё-таки эту формулу и поговорим о ней».

Павлов: «Разрешите, я подумаю».

Ершова: « Ну, подумайте. Но Вы же только что эту формулу писали!»

Вера Васильевна занялась следующим слушателем. А тем временем Павлов бросал взгляды о помощи в аудиторию. Но чем она могла помочь? Во-первых, ей было не до него, нужно самим готовить ответ, во-вторых, Вера Васильевна находится к аудитории ближе Павлова и невозможно подсказать так, чтобы баба Вера не услышала, а Павлов при этом всё услышал. Вероятнее обратное.

Ершова через несколько минут: « Ну, если это вызывает у Вас такие трудности, то я не уверена, что Вы достойны четвёрки. Вот Вам вопрос попроще: ответите — 4, нет — 3».

Павлов угрюмо: « Я согласен и на 3».

Ершова: «Нет, нет. Напишите формулу…»

Павлов: «Можно, я подумаю?»

Ершова: «Можно».

Между тем Вера Васильевна занялась следующим слушателем. Отпустив его, она вновь обратилась к Павлову: «Так Вы и этого не знаете? Тогда Вам вопрос совсем простой. Ответите — 3, нет — 2».

В итоге товарищ Павлов, так блестяще усыпив бдительность бабы Веры, рассчитывал как минимум на 4 балла, а получил всё таки 2 и теперь предстоит сдавать математику повторно. При минимальных усилиях получить максимальный результат не получилось. И предстоят теперь максимальные усилия, чтобы получить хотя бы минимальный балл. Вот так Вера Васильевна не стала ловить шпаргалку, а ответила на его хитрость своей и показала, чего стоит пустая трата времени.

Третья история происходила… в туалете. Очень даже забавная история.

Сессия. Встречаются в учебном корпусе два приятеля—курсанта из разных учебных групп. Давно не виделись, есть о чём поговорить. Идут по коридору, беседуют «за жизнь», заходят в туалет и направляются к кабинкам. Хотели расположиться в соседних кабинках, чтобы не прекращать при этом беседу, но средняя кабинка оказалась занятой. Пришлось расположиться через кабинку. Но беседу продолжают. Спрашивает один другого: «Вовка, ты что сегодня сдаёшь?» Тот отвечает: «У нас сегодня нет экзамена. Готовимся к ТЭРЦ.»

Тут хочу сделать небольшое «лирическое» отступление для тех, кто далёк от нашей тематики. В гражданских ВУЗах машиностроительного профиля обучения бытует поговорка: «Сдал сопромат — можно жениться». Смысл такой: это самый главный и самый трудный предмет. Преодолел это препятствие на своём образовательном пути, считай, что всё самое трудное в учёбе — позади.

В нашем училище так же можно было сказать про ТЭРЦ (теория электро-, радио цепей).

По этой дисциплине делали курсовую работу, весь курс тогда ходил с логарифмическими линейками и каждую свободную минуту считал, считал… Стоило сделать ошибку в начале расчёта, а к концу понимаешь, что где-то допущена ошибка. Сроки на работу ушли и всё нужно переделывать заново, но уже за считанные дни до зачёта курсовой. Не получишь зачёт, не допустят к экзамену, со всеми последствиями. Но, если сдаёшь и зачёт, и экзамен по ТЭРЦ, дальше учёба покатит «сама собой».

В наши дни, наверное, всё упростилось, т.е. логарифмические линейки не нужны — есть калькуляторы, персональные компьютеры (ПК). Но всё равно, думаю, роль и значение курса ТЭРЦ сохранилась для судьбы каждого, кто заканчивал наше училище (академию).

Вернёмся к нашей истории. Из другой кабинки в ответ раздаётся: « А мне сегодня сдавать ТЭРЦ».

— Ну и как ты, готов?

— Если бы…, — вздыхают в первой кабинке, — Поставил бы Попиль мне троечку, я был бы на 7-ом небе. Я бы свечку в церкви поставил за его здоровье.

И тут, из средней кабинки раздаётся голос подполковника Попиль: «Давай зачётку!»

После секундного замешательства в среднюю кабинку просовывается рука курсанта с зачёткой. Ещё через 15 секунд в первую кабинку возвращают зачётку с вожделенной тройкой: «На, иди, ставь свечку».

Вот так курсант Петька сдал экзамен по ТЭРЦ, даже не заходя в аудиторию. Нужно во — время находиться в нужном месте!

Ещё курьёзный случай произошёл в мою бытность слушателем МВИЗРУ у преподавателя по теоретической механике. Этот предмет был для нас не профилирующим и отношение к нему и у нас — слушателей, и у преподавателей было соответствующим. Преподаватель, однако, требовал, чтобы на зачёт по предмету слушатели приходили со своими конспектами. От того, каково было качество конспекта, зависело отношение преподавателя к слушателю. Если конспект очень понравился, то мог принять зачёт без беседы по билету. Иногда вместо того, что бы выслушивать ответ по билету, преподаватель наугад раскрывал конспект слушателя и опрос проводил на тему, которая в этом месте конспекта расписана. Но однажды эта методика дала сбой. На той странице конспекта, которую раскрыл преподаватель, не оказалось никакого текста. Слушатель в день той лекции, видимо, был в наряде и лекцию пропустил. Но место для неё оставил, чтобы потом переписать её или у товарища, или из учебника. Но потом, видимо, забыл это сделать и конспект так и остался с пропущенными страницами.

Преподаватель всё мгновенно понял и принял Соломоново решение. Обещанное условие нужно выполнять и необходимо беседовать по той теме, о которой пойдёт речь в конспекте. Но раз в конспекте — пусто, то и беседовать не о чем. Он берёт зачётку и ставит «зачёт» без беседы.

Вот так повезло слушателю с этим зачётом по теоретической механике.

И, наконец, пятая история.

Произошла она далеко от Минска и к МВИЗРУ имеет лишь то отношение, что рассказал её полковник Гдалий Григорьевич Сигалов — заместитель начальника кафедры №2 (автоматики). Надо сказать, что Гдалий Григорьевич был большим мастером рассказа. Все собравшиеся в тот вечер слушали, как говорят, раскрыв рты. Так что я сожалею, что не записал этот рассказ сразу, пока всё было в памяти свежо. Сейчас я помню только смысл событий, а детали приходится домысливать самому.

Собрались тогда у моего отца почти все преподавателя второй кафедры во главе с её начальником — полковником Санковским Е. А. Какой был повод сбора за давностью лет не помню. Да это и не важно. Скорее всего, пришли поздравить моего отца с днём рождения. Было очень весело и шумно. Как обычно в таких случаях, были тосты, пожелания, а потом как то незаметно перешли на анекдоты, случаи из жизни и Гдалий Григорьевич решил всех позабавить любопытной историей. Преподнёс он её в духе театрального действия. Получилась драма или трагикомедия в трёх действиях.

Действие первое.

Оно происходило на шоссе, связывающим город Калинин (ныне и прежде — Тверь) и Москву. Из поездки в Москву возвращался на служебной машине начальник академии ПВО главный маршал авиации Жигарев Павел Фёдорович. Ездил он по каким — то делам академии в управление ВВУЗов Министерства обороны, заглядывал в Генштаб ВС. Устал, конечно, и сейчас отдыхал в полудрёме в своей служебной машине. Мысленно прикидывал: кого нужно вызвать в первую очередь, какие сделать распоряжения в связи с полученными известиями из Москвы.

В это же время в этом же направлении двигался на своём «жигулёнке» молодой преподаватель академии, вчерашний адъюнкт капитан Н. Дорога убаюкивает и монотонность усыпляет водителя. До Калинина оставалось немного, скоро и дома будем.

И вдруг эту монотонность нарушает обгоняющая капитана «Чайка». «Ого, интересно, что за шишка меня обогнал? Живут же люди, — грустно подумал капитан, — катаются на таких машинах! А интересно, на моём „жигулёнке“ получится его обогнать?» Капитан встрепенулся и прибавил газ. Манёвр удался и через некоторое время «Чайка» осталась позади.

В это время в «Чайке» главный маршал заметил, что его посмели обогнать какие то «Жигули». Он водителю: « С каких это пор « Жигули» ездят быстрее «Чайки»? Ты что, заснул за рулём? Поставь его на место!» Водитель «Чайки» приказ понял и тоже прибавил газу. Всё стало, как и должно быть: «Чайка» — впереди, «Жигули» — сзади.

Но это уже не устроило капитана. Он опять поддал газу и вторично обогнал «Чайку». Маршал совсем рассвирепел: «Что там за нахал за рулём?» «Какой-то капитан — за рулём», — ответил маршалу водитель. «Наверное, из нашей академии», — добавил он. «Запомни его номер, — говорит маршал водителю, — я его научу уважать начальство».

Действие второе.

Маршалу не даёт покоя мысль, что какой-то пацан посмел обогнать его маршальскую «Чайку». Такая дерзость! Все планы маршала круто поменялись. Первым делом он вызвал начальника автослужбы и приказал ему узнать: кто является владельцем ненавистных «Жигулей»? На следующий день маршал уже знал, кто его обидчик. Не сложно было у кадровиков узнать, кем является капитан Н., в каком подразделении академии он служит. Теперь нужно вызвать начальника кафедры, на которой проходил службу капитан. Начальнику кафедры, полковнику Д., маршал приказал дать характеристику капитану Н.

В установленный срок полковник принёс характеристику капитана Н. Характеристика была отличной: молодой кандидат наук, грамотный специалист, инициативный, хороший семьянин ит. д., ит. п. Придраться не к чему.

Сначала маршал ходил сам не свой, не знал, как подступиться к этому капитану и как его всё — таки наказать. А когда решение пришло, то головная боль появилась у начальника кафедры, т.к. задачу «сжить со свету» капитана возложена на него.

Прошла уже не одна неделя у этой истории, уже понял свою оплошность капитан Н., уже говорила об этом вся академия и, что самое интересное, — об этой истории уже знали и в ГШ, и в МО. Это стало ясно, когда маршал в очередной раз побывал в Москве и кто — то сказал ему по приятельски: «Павел Фёдорович, что там у тебя за история с каким — то капитаном?» Маршал вспылил: «Я у себя в академии — хозяин и мне не надо спрашивать в МО как поступить с этим нахалом!» На такое утверждение приятель из МО ответил: «Ну какие могут быть точки соприкосновения у маршала и капитана? Что вам делить?»

Маршал ничего не ответил товарищу и в академию вернулся мрачнее тучи. Он понял, что историю эту пора заканчивать.

Действие третье.

Первым делом маршал вызвал к себе «на ковёр» полковника Д. и чуть ли не в ультимативной форме потребовал написать на капитана Н. плохую аттестацию. «Не то я напишу на тебя такую аттестацию, что сам загремишь из академии. Вот и выбирай: кому из вас лететь, а кому — оставаться».

Прошло ещё какое-то время. Полковник Д. крутился, оттягивал, как мог, исполнение приказания. Он понимал, что так продолжаться вечно не может. Так и произошло: маршал назначил последнюю дату, когда он должен увидеть у себя на столе текст аттестации на капитана Н. Жизнь у полковника стала совсем невыносимой. Он стал раздражаться по пустякам, всё валилось у него из рук, но роковая дата 2 октября 1963 года неумолимо приближалась. И вот настал этот день, когда в этой игре должна быть поставлена точка. В то утро полковник еле передвигал ноги, хотелось провалиться сквозь землю. Он никогда не поступал так подло: написать ужасную аттестацию на порядочного человека, незаслуженно обрекая его на резкое ухудшение его служебного положения. И это из-за мимолётного мальчишества капитана на дороге. А он, ведь в сущности, и был ещё мальчишка. Такие вещи нужно прощать! А не рубить с плеча. Но с маршалом не поспоришь.

И тут полковник вдруг стал замечать, что окружающие ведут себя как то необычно.

Все проносились мимо, виновато опустив глаза. Как будто все провинились перед полковником и им стыдно смотреть ему в глаза. Что-то было необычно. Но что?. Полковник понял, что произошло что то-очень важное, но он об этом ничего не знает.

Наконец он не выдержал и остановил одного из таких деловито пробегающих и в лоб спросил: «Что происходит?» И тут он узнаёт — умер маршал.

Полковник от неожиданности растерялся. Он засеменил в свой кабинет, отдышался, успокоился. Всё! Теперь не надо никакой липовой аттестации! И его бросило в жар. Он подумал: «Все в горе и печали, а я радуюсь. Какая нелепая ситуация!» Как бы то ни было, а всё закончилось и закончилось благополучно для капитана Н. и полковника Д.

Конец ознакомительного фрагмента.