Малахитовая внучка

Владимир Апарин

Внимательное прочтение сказов Павла Петровича Бажова навело автора на мысль, что это не сказки, а… стилизованные протоколы следственного дела. Первое расследование привело к неожиданным результатам. А впереди еще одиннадцать сказов…

Глава 2

Многочисленные внуки дяди Миши, просто облепили меня едва я открыл старую, тяжёлую дверь выгоревших на солнце ворот, пожалуй, времён последнего императора, некогда не знавших краски. Взрослые Останины-мужчины, сидели у крыльца и тяжело вздыхая курили. Останины-женщины, развили бурную деятельность по благоустройству и упорядочиванию. Но те и другие, одобрительтно загудели увидев, как я прорывался сквозь мини-Останиных.

— Да, покажи им фокусы! — съехидничала одна из многочисленных снох дяди Миши.

— Да, и на столе станцуй, — приободрила меня вторая, накладывая полную чашку толчёного картофеля и две громадные котлеты.

— А ну кышь, — дайте человеку позавтракать. Она угостила подзатыльниками конопатую публику, сующую мне затёртую колоду карт. Убей меня, но я совершенно не знал, что с ними делать!

Пока я неторопливо расправлялся с завтраком, потом специально долго переодевался у себя в комнате, подошло время отъезда и родственный «анклав» потянулся на выход со двора.

Я обрадовался этому и решил проводить процессию, растянувшуюся на всю улицу, заодно у меня не выходило из головы ночное событие и я понимал, что это была чья то гостья и теперь её можно было встретить у автобуса. Запах редких духов меня в этом обнадёживал.

Я подошёл к остановке ведя за руку самую маленькую из Останиных и самую благодарную, она до этого всю дорогу сидела, не шелохнувшись у меня на руках.

Увы, предусмотрительные старо-лежневцы, кроме Останиных, к автобусу не пришли. Они прекрасно знали, что этой семье одного то автобуса будет мало. Когда шумная компания всосалась в старенький желтый ПАЗик, он тут же запрыгал по селу, изредка видимый в клубках пыли, утрамбовывая содержимое. Пока мы с Антониной Александровной неторопливо возвращались в деревню, автобус уже ехал обратно разгоняясь по асфальту, проходящей недалеко от села автотрассы, изо всех окон махали маленькие Останины и даже, как мне показалось, из ветровых люков на крыше.

Немного расстроенный, что ничего не узнал про незнакомку я завернул в клуб. Он был открыт и пуст. За высокой дубовой дверью библиотеки, у стола заваленного новыми книгами, сидела библиотекарь, она же завклуб, она же массовик-затейник, она же мой начальник, Клара Арнольдовна Зебольдт — молодая и очень оригинальная женщина, старшая двоюродная сестра моего вновь приобретённого, лучшего друга Виктора.

Это он во время последнего «саммита» удачно свалил меня с первого же удара дотянувшись до моего подбородка, но благородно, как оказалось единственный из местных, невоспользовался своими нижними конечностями в модных туфлях на платформе. А я поднявшись не остался в долгу и на неделю сделал из него циклопа и тоже не добивал, не имею привычки. Через это, элементарное джентльменство мы и стали лучшими друзьями. Это он меня угощал «фирменными» огурцами., а поскольку остальная часть молодёжи не была столь щепетильной в том вопросе, то и «плодово-ягодное» я с ними дегустировал редко.

— Миша, говорят всю ночь свет в зале горел? — окликнула меня начальница, когда я поздоровался и прошмыгнул в коридор.

— Да, нет Клара, не всю ночь, минут десять, я лампу менял в проекторе, — соврал я.

— А свет зачем?

— Отвёртку с вечера уронил.

— Сегодня бы поменял, днём.

— Некогда, на току дежурю.

— А сейчас, что собрался делать?

Я не знал, что ответить и промолчал. В кинопроекторной я первым делом хлопнул на стол коробку первой части «Не могу сказать прощай», торопливо открыл крышку и на просвет взглянул на последний кадр. Так оно и есть! Хэппи энд! Плёнка не перемотана! Значит всё таки киносеанс был!

В зале послышались гулкие шаги, я всё вернул на место и вдруг вспомнил как утром открывал тяжёлый крюк в тамбуре!

— Пойми Миша, — показалась в дверном проёме Клара, — я не против, если ты ночуешь, но свет нельзя включать. Пойдут по древне всякие глупости и сплетни.

— Извините, но серьёзно, надо было лампу заменить и прокалить вот и включал на время.

— Ну ладно, а у тебя тут порядок, молодец, — похвалила мой труд начальница.

Закрыв дверь пректорной на ключ, я потихоньку прошёлся вдоль окон и подёргал их, но они все были закрыты ещё со времён постройки. О чём свидетельствовали экспозиции мадам Тюссо из мух, пауков и паутины в каждом междурамном пространстве. Пожарные двери тоже никогда не открывались. Крючки были закрашены вместе с дверями и присохли намертво!

Дела! — подумал я и подался на мехток принимать дела у сменщика, старшего электрика отделения.

Николай, незнаю его отчества, пожилой и круглый из-за «пивного благоприобретения», встретил меня на крыльце.

— Ну как погулял? — радостно потёр он руки.

Видимо радуется за коллегу, подумал я, но ларчик открывался просто.

— Теперь я, ты отдохнул, теперь я, уеду в город на два дня, — назидательно и официально бросил он на стол журналы приемные и по технике безопасности.

— А мне можно? Если что у меня на силовые допуска нет. Я ведь только практикант, — засомневался я.

— Тех минимум сдавал? — назидательно спросил собирающийся Николай.

— Сдавал.

— Удостоверение есть?

— Есть, но у меня только на бытовые сети.

— Ты здесь уже два месяца, аварии были?

— Нет.

— То-то, у меня как в аптеке, уже сто лет аварий нет.

— По закону подлости будут, — вставил я, понимая, что его не убедить.

— А ты плюнь три раза через левое плечо.

Николай сел на свой, женский, без рамки велосипед и виляя повёз своё «благоприобретение» за ограду мехтока.

— Отпустил? — подал голос сторож, дед, Фёдор Алексеевич.

— На два дня.

— Ну и дурак, теперь раньше недели не жди, пока все пиво в городе не выпьет.

Я конечно расстроился, но куда против местных попрёшь.

— Ладно, будь что будет, в крайнем случае приедет электрик с центральной усадьбы, позвоню главному инженеру, завтра утром. — успокоил себя я.

— Фёдор Алексеевич, — через пол часа вернувшись с обхода, я протягивал сигарету сторожу, — вы всех в деревне знаете?

— Да, конечно, — довольный моим предложением задумался дед. — А какая тебе нужда?

— Вы не знаете к кому приезжает городская внучка. Такая высокая, чёрненькая, коса во, — показал я, по пояс.

— Вон что! — усмехнулся сторож, долго сидел, почти всю сигарету скурил, — да наверное ни к кому. У нас таких нет.

— Как нет? Вчера в кино приходила.

— Так и спросил бы у неё.

— Постеснялся.

— Чёрненькая?

— Ну да. Коса черненькая, сама то нормальная, обычная.

— Тьфу ты, а я думал африканка, — заржал дед, Фёдор Алексеевич, подмигнув.

Я улыбнулся, но вздохнув придумал у кого спросить.

Тут как раз появился ГАЗ 53, за рулём которого улыбалась знакомая физиономия. Пока Фёдор Алексеевич ходил за весовщицей я поздоровался с водителем.

— Держи краба, — железная пятерня Виктора ухватила мою ладонь.

— Как вчера добрался? — поинтересовался я у друга.

— А что мне будет, я дома и каждый куст знаю.

— Слушай Вить, а кто такая в «адидасе» была? Мой друг сморщил лоб, напрягая извилины, но ответил, — да не было ни кого в «адидасе»!

— Ну высокая, — я потряс раскрытыми ладонями, — при достоинстве и в джинсах, коса чёрная по пояс.

— Э, пить надо меньше, — обиделся на моё недоверие Виктор и хлопнул дверью.

Через минуту после взвешивания, ГАЗик исчез за ближним гуртом и оттуда послышался женский визг.

Где друг Витя, там всегда был визг и весёлая компания. Пока девчонки, дурачась, гоняли водителя по току, я вывалил зерно в кучу и подогнал машину к весовой.

Довольный и красный Виктор, проходя мимо кинул.

— Обедать где будешь, а то айда ко мне.

— Не могу, труба зовёт, — махнул я на весовщицу, сигнализирующую о необходимости включить сушилку, но подал Виктору деньги на колбасу, батон и пачку чая. Магазин был на другой стороне деревни.

Все время пока, я возился с сушилкой, потом перегонял древний роторный погрузчик к «весёлой» куче, как то совсем забыл про еду. Вспомнил, когда двор начал наполняться человеческим шумом, это работницы возвращались с обеденного отдыха.

Дед, Фёдор Алексеевич, давно сидел на лавочке и дымил «примой».

— Итти этих городских, сколько тебя ждать можно?

— А в чём дело Фёдор Алексеевич? — я один называл деда полным именем и видно было, это ему нравилось.

— Чайник уже третий раз грею.

— Ну, ел бы сам.

— Не сподручно одному.

— Почему? — удивился я входя в комнату. На столе была нарезана колбаса, варёные яйца, шматок копчёного сала, знаменитые огурцы, батон, домашний хлеб, лук и другая трава, а на плитке дымилась кастрюлька борща.

— Одни Зебольдты у нас в деревне такое сало коптят. — пояснил Федор Алексеевич разваливая шматок на толстые жбрейки.

— Садись, а то я уже всё терпение потерял.

Надо сказать спасибо Виктору, пообедали мы с дедом на славу. А после с удовольствием подымили сигаретами с фильтром.

Весь день без устали я копошился на току, изредка забегая попить крепкого чаю. Старый солдат знал свое дело, и мы были довольны друг другом.

И уже в полутьме подкатил знакомый ГАЗ 53 и ослепил нас сидящих на скамейке. Правая дверца открылась, а фары несколько раз перемигнули. Я понял, что пора в клуб.

— Ну, что пришла, — спросил я у улыбающегося, вымытого и причёсанного, в новом свитере и пахнущего мужским одеколоном друга.

— Кто?

— Ну, чёрненькая, с косой.

Витя заржал и включил заднюю скорость. В аппаратную я проходил мимо танцующих в фойе под мигание цветомузыки. Ничего и никого конечно не разглядел. Весь фильм простоял я на балкончике перед входом в проекторную, силясь увидеть, и когда включился свет не заходил внутрь к мотающему в холостую кинопроектору, боясь пропустить. Незнакомки не было, точно!

Зав клубом Клара поторопила меня и поставила точку, в моей лихорадке большим амбарным замком, запирающим центральный вход.

Я побрёл на мехток, ведь моя смена не кончилась и напоминала об этом гудящими на всю округу моторами зерносушилки. В ночи моя работа напоминала своёй иллюминацией огромный корабль, сухогруз, заполненный гуртами пшеницы. Во всю подлетали машины, жужжали погрузчики, роторные, шнековые, ковшовые, на любой вкус, перекидывая зерно с места на место. Женщины и мужчины примолкли от усталости, и вяло махали мётлами и деревянными лопатами. Дед, Фёдор Алексеевич, читал газету через толстые очки и уже привёл из дома кобеля Амура. Он всегда на ночь усиливал охрану своей собакой.

В час ночи подлетел последний ЗИЛ. Упала роса и конвейер остановился. Все оживились и двинулись домой. Я всё повыключал, оставив только три прожектора по периметру. Обесточил сушилку, опломбировал силовой шкаф и пожав руку осунувшемуся деду, вышел за ворота. Провожал меня лязг замковой цепи, да Амур радостно гавкающий на хозяина. Устало двигаясь вдоль уснувших домов, я заметил, что молодёжь ещё не спит, кое где на лавочках светились точки сигарет. Впереди темнела громада клубного сада и белела тропинка бокового прохода. Меня почему-то вдруг потянуло туда. Подходя ближе к центральному входу я увидел знакомую одинокую девичью фигуру. И тут же, как назло вступил в какую-то мягкую реальность, только на секунду я отвлекся, чтобы обтереться об траву и когда поднял взгляд на крыльце было пусто! Медленно поднявшись по ступенькам я потрогал замок и вздохнув от досады почувствовал….. тот же запах духов…