Мир в голове

Владимир Александрович Панков

Эта сказочная повесть для умного читателя любого возраста. Она о человеке из чайника, которого зовут сэром Бэнси, джентльмене без определённого возраста, но с определенным желанием рассказать нам об удивительной красоте мира, традициях разных народов, жизни в согласии с Природой и Небом. Вместе с ним мы побываем в Англии и Испании, в пустыне Сахара и тропическом лесу, в Китае и Японии. Его дом – славный город Пайпервиль, в котором что ни улица или квартал, то страна, обычай, приключения…

III. «Разноцветная Пристань», или Как зайти в Арабский квартал, свернуть в Париж и оказаться в Индии

— Наш Город появился так давно, что никто и не помнит, — начал свою историю Бэнси. — Даже археология ничем не может помочь. Совершенно доисторические времена. И всё это не смотря на то, что Город совсем рядом.

— Если он так близко, почему я о нем ничего не слышала? — удивилась Малинка.

— Потому что не там его ищешь. Ты просто еще не знаешь, что всё действительно достойное внимания находится до смешного близко. Поверь на слово бродячему создателю впечатлений — счастливый «остров», который тебе нужен, давно рядом, и ты можешь попасть туда, когда пожелаешь. Конечно, поначалу без помощи таких как я обойтись нелегко. Но игра стоит свеч — ты научишься видеть то, что другие просто не замечают. И тогда… Тогда перед тобой во всем своем великолепии предстанет наша Разноцветная Пристань, наш Пайпервиль. Если хочешь, я немного расскажу тебе о нем: всегда следует знать, из какого материала создаешь очередную фантазию.

Малинка уселась поудобнее и приготовилась слушать.

— Итак, что сказать о нашем славном Городе? — Бэнси снова подошел к карте, неопределенно поводил по ней пальцем и лукаво подмигнул. — Нет, его не найдешь ни на одной вашей географической карте. И слава Богу! Иначе бы его просто затоптали дотла. А ведь там такая волшебная красота! Такая роскошная природа! Такая восхитительная архитектура! И, конечно, невероятные возможности для путешествий!

Бэнси, словно опытный агент туристического бюро, широко раскинул руки, изображая открывающиеся перспективы.

— Только представь себе вот такую сказочную картину: ты попадаешь, к примеру, в Арабский квартал. Под палящим солнцем сияют бирюзовые купола мечетей, искрятся прохладные фонтаны дворца Великих Визирей. Ты видишь рынок, где всегда полным-полно людей — разносчики сладостей, продавцы лепешек и священных амулетов.

Малинка прикрыла глаза и ей показалось, что она уже слышит далекие голоса торговцев и шум падающей из фонтана воды.

— Ты делаешь еще один шаг, — продолжал свою историю Бэнси, — совсем маленький шаг за угол дома и оказываешься уже в старой доброй Франции. Там, на La place du bon passé — Площади славного прошлого — есть мое любимое кафе «Старый сплетник». К полудню здесь набивается куча народу — артисты, оставшиеся без театра, поэты, которые мечтают о посмертной славе и много других замечательных людей. Актеры лицедействуют, поэты совершенно бесплатно выкрикивают свои стихи. И все дружно запивают это крепким кофе.

Чудесную площадь окружают дома. В одном из них дружественный мне спаниель сторожит вход в старую антикварную лавку. Она как затонувший корабль на дне моря — в ней всегда полно всякой всячины…

Малинке, как и всем девочкам в ее возрасте, уже давно хотелось завести живую собаку, пусть даже самую последнюю дворнягу. Её можно было кормить, выгуливать и, конечно, учить сидеть на задних лапах. Но дворняг не дарили: что тут говорить о спаниеле! Об этом можно было только мечтать.

Между тем человек из чайника с воодушевлением продолжал заочное путешествие по славному Пайпервилю:

— За магазином есть подворотня, и если в нее быстренько нырнуть, то сразу окажешься в индийском квартале. Тут уж никакой тишины. Мотоциклисты гоняют по улицам как сумасшедшие. Кричат чаеваллы — эти пронырливые разносчики чая. Толпы странствующих паломников гремят медными плошками. Они собирают в них подаяния. А восхитительные индийские факиры и бродячие артисты?! А еще — здесь всегда горячее солнце и пахнет благовониями.

Малинке показалось, что комнату заполнил легкий дым от ароматных палочек, которые иногда зажигал ее дедушка, а в самом углу комнаты весело побежали какие-то забавные тени…

— Вся прелесть в том, что совсем рядом, в соседнем японском квартале, накрапывает дождь и пахнет креветками. Совсем как в рыбном отделе супермаркета. Здешние жители — чемпионы мира по поеданию креветок. Не поверишь, но они съедают их по сто штук в год, исключая грудничков и больных аллергией!

— Значит японцы пахнут креветками? — уточнила Малинка.

— Вовсе нет. Японцы пахнут Японией. Скажу тебе — это замечательный аромат. Словно прошел дождь, распустились цветы, а с моря подул свежий ветер.

— В конце одной из улиц, — продолжал свой рассказ Бэнси, — несколько сотен лет назад кто-то устроил чудесный сад камней. Японцы трудолюбивы и не любят запустения. Каждое воскресенье они дружно надевают цветные кимоно, берут в руки деревянные грабли и разравнивают гравий вокруг священных камней. Получается очень красиво. И очень загадочно. Можно смотреть на эти чудесные камни и думать о чем-нибудь важном. Я делал это не один раз, и всегда в голову приходили мысли — одна глубже другой.

Наверное, мысли, которые посещали Бэнси в те незабываемые минуты, были действительно так глубоки, что чайный гость благоговейно помолчал какое-то время, сделал неторопливый глоток из хрустального стаканчика и продолжал:

— Как ты уже, надеюсь, поняла, — Бэнси поднял вверх указательный палец, — наш Город сказочно велик, но всё что тебе необходимо, всегда находится рядом. Представь себе: от Мексиканского квартала до Первого немецкого переулка — пару минут ходьбы! Пойдешь на Восток, а попадешь на Запад. И наоборот. Если ты думаешь, что Африка так далеко, что тебе до нее нет никакого дела, ты глубоко заблуждаешься. В нашем Городе она рядом, за углом, и чтобы там ни происходило, это так же важно, как события на твоей кухне. Если ты решишь ударить по мячу на улице, где живут итальянцы, то можешь нечаянно попасть в окно какого-нибудь старого английского дома. И, не приведи Бог, — в окно мисс Липтон.

При этих словах лицо Бэнси осветила улыбка. Так говорят о человеке, которого прекрасно знают. И непременно — с самой положительной стороны…

— Ну это была рекламная часть моего проекта. А теперь заявляю официально: наш Пайпервиль пригоден для любых фантазий и путешествий. И они всегда заканчиваются без проблем и происшествий. И на них выдаются гарантии магистрата! Строго между между нами, — сэр Бэнси перешел на шепот, — конечно, не обходится без проблем. Представь себе: если в Арабском квартале устроят шумную вечеринку, половина добропорядочных англичан не сможет спокойно заснуть на своей улице Бига и Бена. Но из всякого правила есть исключения. К примеру, как отменишь бразильский карнавал или праздник тайских фейерверков?! Тут уж приходится договариваться…

Бэнси снова отхлебнул из хрустального стаканчика и зажмурил глаза от удовольствия.

— Вы так красиво рассказываете, — восхищенно заметила Малинка. — Мне захотелось побывать в вашем Городе. Скажите, а Разноцветная Пристань, этот ваш Город — это игра?

— Конечно, нет. Впрочем, в каком-то смысле это игра воображения! Если у тебя с ним всё в порядке…

Малинка зажмурилась и стала представлять себе разные фантастические картины, чтобы проверить, на месте ли ее воображение. Оказалось, что оно пока никуда не делось и готово повиноваться.

Между тем Бэнси перестал ходить по комнате и снова полез в бездонный карман своих штанов, откуда вытащил уже знакомую вертлявую кукушку. Она покрутила головой и семь раз прокуковала.

— Я чудовищно опаздываю! Даже для джентльмена, у которого случилось событие из ряда вон. Если ты готова отправиться вместе со мной, стоит поторопиться!

Выбор был сделан. На всякий случай Малинка оставила маме записку, в которой было только самое главное: «Пожалуйста, не волнуйся. Я ушла в Пайпервиль. Скоро буду, потому что это совсем рядом.

P.S. Со мной Бэнси. Он жил в нашем чайнике. И он очень милый».

Через минуту Малинка вместе со своим новым другом вышла на лестничную площадку и вызвала лифт. Путешественники вошли в тесную кабину, и тут Бэнси среди горящих тусклым светом клавиш увидел букву «Р».

— Очень возможно, что наш Пайпервиль начнется как раз отсюда.

— Но это же парковка! — возразила Малинка. — Подземные гаражи под нашим домом. Никакого Города там нет. Одни автомобили и жуткая сырость.

— Какое обыденное сознание! Какая бедная фантазия! — возмутился Бэнси. — Ты случайно не знакома с мистером Бо⁸?

Малинка отрицательно покачала головой.

— Мне кажется, вы бы очень поладили с этим мистером Занудой. При случае постараюсь познакомить. Больше воображения, мой друг! Я создаю впечатления сотни лет, и пока не было никаких рекламаций. Один мой старый знакомый вот уже четыреста лет вместо ветряных мельниц видит крылатых великанов. Было время — над ним потешался весь белый свет. И что же? Где эти насмешники, для которых подобные чудеса — нелепость и чушь? Их давно нет. Их имена забыты. А моего друга славят. Ему ставят памятники за его блистательные миражи. Кстати, при случае я тебя с ним познакомлю: он замечательно разбирается в значках и медалях.

— Только не знакомьте меня с мистером Бо! — взмолилась Малинка.

— А уж это как карты лягут. В моих историях всегда есть много неизвестного. И вообще, мой друг, — хорошие впечатления это как хорошая еда — в ней всегда всего понемногу.

Наконец, сонный лифт добрался до буквы «Р». С невероятным шумом раздвинулись дверцы, и наши путешественники оказались… на полутемной автомобильной парковке. Пахло бензином, сыростью и резиной. Чем тут определённо не пахло, так это загадочной Разноцветной Пристанью.

Казалось, что Бэнси потерпел сокрушительную неудачу. Как фокусник, у которого не задался фокус: публика замерла в ожидании, а белого кролика под шляпой не оказалось. Но чайный мечтатель и не думал расстраиваться. Скорее наоборот — видя Малинкино замешательство, он громко расхохотался.

Тут же выяснилась и еще одна причина такого неожиданного веселья: рядом с путешественниками, на бетонной колонне, подпиравшей своды парковки, был нарисован большой кот с угольно черными глазами и большой рыбой, которую он держал в авоське.

— Клянусь заваркой, это наш бездомный городской кот Конфуций! Он знаменит тем, что выучился гадать на пятидесяти гадательных палочках «Книги перемен». Невероятно, но он предсказывает будущее с помощью восьми триграмм и шестидесяти четырех диаграмм! И так ловко, что жители города за полгода записываются к нему на прием. Каждому хочется знать свое будущее.

— Знать все наперед? По-моему, это скучно, — заметила Малинка. — Это как читать книжку с конца.

— Вполне возможно, — вежливо согласился человек из чайника. — Но вы только посмотрите, какое поразительное сходство! Ну просто как живой. Это, наверное, чтобы мышей напугать? — предположил Бэнси.

— Это вряд ли. Мышами санэпидстанция занимается. А котов рисует Тёма Граффити. Краской из баллончика.

— Он итальянец или, может быть, даже француз? — оживился Бэнси, который, похоже, был неравнодушен ко всему французскому.

— Да нет, он местный. Граффити — это же прозвище такое. Он рисует на чем попало — на стенах, заборах, скамейках. Из-за этого теперь у нас весь двор разноцветный.

— Где же этот славный портретист?

Малинка пожала плечами. Как могло показаться, уж слишком безразлично.

— Он что, твой приятель?

— Скажите тоже! Со мной он все время молчит и у него руки грязные. От красок. — Здесь Малинка почему-то смутилась. Похоже, что с Тёмой Граффити всё было не так уж и плохо.

— Вообще-то мы с ним давно знакомы. Он мой одноклассник. С первого класса…

— А чем же он еще знаменит? — полюбопытствовал человек из чайника.

— Он хочет сочинять всякие компьютерные игры.

Бэнси, похоже, несколько огорчился.

— Может быть лучше научить его сочинять хорошие истории? Впрочем, мы можем взять его с собой — Город большой. Воображения на всех хватит…

Тут в самом дальнем углу парковки мелькнула какая-то тень. Она метнулась к лифту, но он уже ушел, прощально помигивая лампочками на панели вызова.

Когда вокруг запахло свежей краской, стало ясно, что пугливая тень возле лифта — это сам маэстро Граффити. Похоже он был сильно удивлен, увидев в своей бетоно-картинной галерее людей с театральными масками в руках.

Немного осмелев, он робко поинтересовался:

— Это у вас карнавал в подвале?

— Что-то вроде того, — успокоил его Бэнси. — Не желаете ли присоединиться? Мы и маску подходящую подберем.

Тёма, наконец, вышел из темноты и оказался высоким, нескладным юношей в полосатом свитере и мятых джинсовых брюках. Вы наверняка знаете о том, что все более или менее способные программисты чудовищно неаккуратны. Просто им некогда заниматься собой — для них на свете есть вещи куда более важные!

Теперь и Тёма разглядел свою одноклассницу. Она приветливо улыбалась — эта встреча была очень кстати. Как ни говори, в таком необычном и, возможно, рискованном путешествии знакомый попутчик будет вовсе не лишним.

— Познакомься, это сэр Бэнси-Ли, — представила Малинка своего нового друга.

— Можно и не так официально. Бэнси, если угодно, — по-домашнему просто отрекомендовался сэр Бэнси и протянул Тёме руку. Рука незнакомца была такой маленькой и теплой, а голос таким искренним и миролюбивым, что Тёма тут же позабыл о своём недавнем намерении воспользоваться лифтом.

— А у вас есть короткое имя? — поинтересовался Бэнси. — Чтобы было удобнее дружески общаться.

— Можно называть меня Тим.

— Великолепно! Бэнси, Малинка и Тим! — Бэнси выкрикивал имена так громко, что в подвале заметалось эхо.

Когда все успокоилось, и знакомство состоялось, Малинке пришлось рассказать Тиму обо всем, что с ней случилось некоторое время назад. Конечно, опустив некоторые необязательные подробности вроде разбитого чайника, черных мыслей, а также неудачи с буквой «Р».

Идея отправиться на поиски славного Пайпервиля или Уолдинхеда, или Разноцветной Пристани (это кому как нравится) показалась Тиму достаточно сумасшедшей, чтобы стать интересной. К тому же и воскресных планов не было никаких.

Но в каком направлении двигаться?

Бэнси успокоил своих новых друзей:

— Всё рядом, в Магазине за Углом.

Такой незатейливый маршрут показался Тиму слишком подозрительным.

— За углом нет никакого магазина. Когда-то было турагентство, но его давным-давно прикрыли. Оно продавало путевки в страны, которых даже не было на карте.

Бэнси и это обстоятельство нисколько не смутило. Он решительно двинулся к выходу на улицу. Скоро никем не замеченная троица вышла из подъезда и отправилась в Магазин за Углом.

Магазин, как ни странно, оказался на месте. Все, как полагается: окно, дверь, вывеска, бронзовый колокольчик, который вежливо звякнул лишь только путники вошли внутрь.

И тут Малинка и Тим от удивления открыли рты.

Это был действительно необычный магазин. Прямо у входа стоял огромный кованый сундук с откинутой крышкой. Он был доверху набит всякой заморской всячиной: цветные платки из Индии, турецкие блюда для сладостей, деревянные куклы театра марионеток из Индонезии, японские бумажные фонарики, перуанские бусы, а еще золоченый арабский кальян, похожий на реквизит заклинателя змей.

Над головой раскачивались подвешенные на нитках серебристые трубочки воздушных оргa’нов. Они тихо звенели, и их нежные голоса были так прекрасны, словно там, под потолком, летали ангелы.

На полках вдоль стен, на самом видном месте была расставлена чайная посуда. Маленькие, почти игрушечные китайские чайнички из разноцветной глины стояли рядом с марокканскими сосудами для воды. Словно потешное войско чая матэ выстроились пузатые сушеные тыковки-калабасы с бомбижьями, похожими на стволы старинных ружей.

Тут же толпились медные тульские самовары, готовые без устали кипятить родниковую воду, подогревать заварочные чайники — в общем, прилежно производить домашний уют.

Коллекцию завершали ряды заносчивого английского фарфора. Казалось, что пить чай из всех этих строгих опрятных чашек будет дозволено только наследным принцам и прочей родовой знати с безупречной генеалогией.

Хозяином этой части Магазина был Мастер Чая — приветливый китаец в расшитом драконами шелковом халате и косичкой, торчавшей из-под бархатной шапочки цвета спелого апельсина.

Вторую половину чудесного Магазина занимали необычные музыкальные инструменты, театральные маски и праздничные наряды со всего света: японские кимоно, роскошные арабские халаты, торжественные одеяния индейских вождей, сверкающие мексиканские шляпы-сомбреро и полосатые перуанские пончо.

Это было хозяйство Мастера Представлений — длинного худого араба в войлочной шапке и накидке из разноцветных лоскутков. На плече у него висела необычная сумка из «двойного» кокосового ореха. Издали она походила на огромную фасоль, на боках которой искусно вырезали восточные узоры и арабские письмена.

Мастер стоял у Двери, обитой шелком. В центре ее красовалась зеленая роза.

— Это переход из Мира спящих в Мир бодрствующих. Слава Всевышнему! — так объяснил назначение Двери Мастер Представлений. —

Там Город, который вам нужен. Во времена, когда древо моей юности широко простирало свою тень, и ветвь радости была богата плодами надежд, я жил в этом благословенном месте. И не было человека счастливей меня. Я устраивал представления для всех, кто устал смотреть на жестокость и равнодушие. Люди хотели красоты. Они мечтали о высоком. И я давал им то, что они хотели. А теперь я здесь и помогаю тем, кто мечтает попасть в мир, скрытый за этой дверью.

В это время стоявший рядом Мастер Чая вежливо наклонился и шепнул что-то на ухо сэру Бэнси. Тот одобрительно кивнул.

— Пора в дорогу — Город ждет вас, — обратился к путешественникам Мастер Чая.

Все притихли, ожидая чего-то необычного, но пока еще совершенно непонятного.

— Куда же подевался план Города? — вдруг засуетился молчавший до этого Бэнси. Он стал лихорадочно шарить в карманах своего вместительного кафтана.

— А зачем он вам? — удивилась Малинка. — Вы и так прекрасно знаете дорогу. Всё у вас в голове. Вы же мне рассказывали…

Не прекращая попыток отыскать пропажу, Бэнси решил кое-что объяснить:

— Город, я, конечно, знаю. Но дело в том, что в нем постоянно случаются какие-то перемены. Появляются новые улицы, не говоря уже о переулках. Иногда они странным образом делятся пополам или меняются местами.

— Я что-то слышал о дрейфующих материках, но ничего не знаю о дрейфующих улицах, — насторожился Тим. — А вдруг ваш Город вообще давно куда-нибудь «уплыл»?

Бэнси энергично замахал руками:

— Не говорите глупостей, молодой человек. Город — это совсем другое дело. Он стоит себе как вкопанный. Уж неизвестно сколько тысяч лет. А вот с улицами бывают недоразумения…

И здесь на помощь пришел китаец в расшитом шелковом халате.

— Пусть успокоится ваше сердце: у меня есть для вас самый свежий и подробный план Города.

Он протянул Бэнси бумажный свиток. Тот развернул его, и в правом верхнем углу вспыхнул разноцветный геральдический знак. Это был древний герб Уолдинхеда: крошечные дома и целые кварталы стояли на большом серебряном блюде, которое покоилось на спинах трех белых слонов. Казалось, на этом гербе сошли с ума все параллели и меридианы: с одной стороны на Город светило яркое южное солнце, с другой — падал снег. В окружавший эту необычную картину орнамент были умело вплетены тропические орхидеи и мохнатые ветки северных елей. Такова была эта геральдическая фантазия.

Обрадованный Бэнси ткнул пальцем в одну из улиц на живописной карте:

— Вот здесь нас ждут мои друзья. Теперь мы уж точно не заблудимся!

Через несколько минут молчаливый араб засунул карточку зеленого цвета в щель опекаемой им Двери, и она тут же распахнулась, открывая проход в огромный зал, который оказался привокзальной площадью. Посредине ее возвышалось огромный куб — странное сооружение похожее на гигантский автомат для попкорна.

С легким поклоном китаец подал Мастеру Представлений большой металлический ключ. Араб подошел к резной дверце, устроенной в кубе, вставил в замок ключ и медленно его повернул. Куб мгновенно разделился на части. Они бесшумно повернулись на штырях и начали складываться в новые причудливые формы.

Все разом преобразилось. Теперь вместо куба, еще несколько минут назад стоявшего в зале, появились картины из дерева и ярких тканей: волшебные сады, парящие птицы, покрытые снегами горы.

Неизвестно откуда взялись странные люди в длинных одеждах. Они несли свечи и тихо пели на каком-то непонятном языке.

Сказочные картины медленно разошлись в стороны, и открылся просторный туннель, откуда тихо выкатился новенький сияющий трамвай с буквой «П» на лобовом стекле.

— На нем вы и отправитесь в Город, — начал свое напутствие Мастер Представлений. — Сначала вы увидите за окнами белый и очень яркий свет. Возможно, он ослепит вас и заставит закрыть глаза. Белый цвет — это покой, чистота и сила. Но будьте наготове: вскоре вас окутает желтый свет, похожий на туман. Это цвет молодости, знак гостеприимства и щедрости. Потом вас подхватит голубая волна. Она придаст уверенности и подготовит к череде перемен. Они придут вместе с горячим потоком красного цвета — цвета сердца и огня. Это значит, что цель близка. И уже в самом конце пути вы увидите прекрасную зеленую гору — за ней и начнется наш благословенный Город. Да будет так!

Путешественники зашли в городской трамвай и удобно устроились в креслах. Они поверили в то, о чем им говорили. У них уже не было никаких сомнений. Только желание поскорее добраться до места. Но в этот момент какой-то незнакомый господин прыгнул на подножку отходившего вагона.

Незнакомец был в сером длиннополом плаще и с огромным портфелем в руке. Это был необычный, высокопоставленный портфель. Его черная кожа нестерпимо сияла, а замок казался надежным и неприступным как знаменитый форт Нокс, где хранится все золото Америки.

Портфель не был набит до отказа, как миллионы других, которые лезут из кожи вон, чтобы вместить в себя как можно больше. Портфель человека в сером плаще был многозначительно тонок. Вполне возможно, что каждая положенная в него бумажка имела огромное значение.

На золоченой пластине, прикрепленной к этому выдающемуся портфелю, была хорошо заметна надпись: «Бюро мистера Бо».

Больше ничего разглядеть не удалось — в глаза наших искателей приключений ударила вспышка белого света, и путешествие в Пайпервиль началось.

…Когда игра света в тоннеле закончилась и трамвай проскочил обещанную хранителем Двери зеленую гору, друзья оказались на пустынном городском перекрестке. Небольшая табличка, укрепленная рядом с трамвайной остановкой, сообщала, что здесь начиналась улица Восходящего Солнца. Как выяснилось, одна из главных улиц Японского квартала.

Бэнси был озадачен — трамваю полагалось прибыть совсем в другое место. К тому же серый незнакомец с авторитетным портфелем неожиданно исчез. Скорее всего, заблаговременно спрыгнул с трамвайной подножки. Было похоже, что в сюжет истории, придуманной человеком из чайника, вмешался еще один неведомый и не очень доброжелательный автор.

Между тем наступил день. Но солнца не было и в помине, а сверху лило не переставая. Надо сказать, что в Японском квартале это было обычным делом — с небес капало слишком часто. Метеорологи подсчитали: в два раза чаще, чем в других городских кварталах.

Небо опустилось так низко, что, казалось, можно дотронуться до него кончиком зонта. Но это была иллюзия. К тому же и зонт никто не догадался прихватить.

— Мне нравится все японское. Но этот отвратительный дождь! Плащей нет, зонтов тоже. Мы все вымокнем до нитки, — расстроилась Малинка.

— «Дождь». Это самое любимое японское слово, — заметил Бэнси. — Когда что-нибудь любишь по-настоящему, готовься к тому, что увидишь и обратную сторону медали. Будем утешаться хотя бы тем, что трудности тренируют нас не хуже спорта. Любой англичанин скажет вам, что непогода — это отличный соперник.

Тут уже не выдержал Тим:

— Какие там тренировки! Мы просто вымокнем до нитки!

Это было справедливо. Значит, следовало что-то предпринять. Бэнси достал ярко записную книжку пожарно-красного цвета и быстро отыскал нужную страницу:

— Ну, конечно! Нас спасут дежурные зонты! У японцев есть один замечательный обычай: держать пару-тройку зонтов про запас. Их может взять каждый. Надо только найти гостеприимное место…

Друзья долго шли вдоль домов, пока не наткнулись на маленький магазинчик, где за стеклянной витриной расхаживали голубые цапли, а в большом аквариуме лениво перебирали лапками водяные черепахи. Прямо у входа на медных крючках висели три отличных дежурных зонта.

Счастливый Бэнси ликовал как мальчишка, выигравший в лотерее конфету:

— Я же говорил: наш Пайпервиль чудесно гостеприимен!

Тим недоверчиво усмехнулся:

— Прямо как в цирке — раз и готово! Наверное, здесь живут фокусники…

— Да, если считать гостеприимство иллюзией…

Теперь дождь был уже не так страшен, и можно было оглядеться.

Вдоль улицы, за низкими заборами, сложенными из разноцветного камня, стояли дома. Некоторые в несколько этажей. Со стороны казалось, что на крышу одного дома поставили другой, поменьше. Потом еще и еще. У каждого из них была своя крыша. Получался целый поселок, который из-за экономии места не разбросали по земле, а аккуратно вытянули в небо.

Перед домами были разбиты крошечные сады. Среди камней, зеленых кустов, фиолетовых ирисов и желтой лаванды виднелись пруды размером с хороший плед. Они морщились от дождевых капель и меняли свой цвет при каждом порыве ветра. Зелень садов была такой изумрудной и веселой, словно не было хмурого неба и надоедливого дождя.

Над окном одного из домов путешественники заметили подвешенную на веревочке смешную куколку. Маленький шарик, обернутый белой тряпицей. Яркой черной тушью на нем были нарисованы нос, улыбчивый рот и узкие глазки.

Эта кукла, как объяснил Бэнси, висела не просто так. Она должна была усмирить надоевшие дожди. Но они всё шли и шли, не обращая на нее никакого внимания.

Посредине улицы трудолюбивые японцы устроили большой общественный пруд, в котором плавали золотые рыбки. Их плавники напоминали вуали придворных дам, а чешуя заманчиво переливалась несмотря на все оптические помехи и скудное освещение.

— Я думаю, эти славные рыбы могли бы понравится вашему городскому коту Конфуцию, — обратилась восхищенная Малинка к Бэнси. Но его это несколько озадачило.

— Не уверен, что в меню Конфуция есть золотые рыбы. Если только в праздничном. — Бэнси достал желтую записную книжку, что-то отметил в ней карандашиком, а потом снова спрятал. — Нет, Конфуций не стал бы их есть. Из этических соображений.

— Я и не предполагала этих рыб на обед, — в свою очередь удивилась Малинка. — Конфуций, как вполне продвинутый кот, мог бы всем этим просто любоваться.

Малинка не знала, что Конфуций совсем не жаловал Японский квартал. Большинство его жителей котов не в восторге, ведь у них довольно дурная репутация. Исключение составляют японские моряки, которым коты, особенно трехцветные микэ-нэко, приносят удачу. Но Конфуций был одноцветным котом, значит, и море ему ничего хорошего не сулило. Вот если бы Конфуций оказался собакой, его бы приняли как родного.

Существовала и еще одна причина, по которой Конфуций довольно редко появлялся в японском квартале. Здешние кошки говорили со странным акцентом: вместо привычного «мяу-мяу» то там, то здесь слышалось «нян-нян». Кто и когда испортил им произношение — неизвестно. Но согласитесь: не очень-то приятно общаться с теми, кто безобразно коверкает слова.

Было время, когда кошек и котов жители квартала вообще держали на коротких поводках. Но невероятно расплодившиеся мыши стали причиной специального Указа, вывешенного в середине восьмой луны на самом оживленном перекрестке. Указ гласил: «Предписывается спустить всех котов и кошек с поводков. Коты и кошки подлежат полному освобождению и им дозволено гулять там, где им того пожелается. Кроме того, предписывается торговлю кошками упразднить. Все, кто нарушит данное распоряжение, подлежат суровому наказанию».

Содержателям кошек предлагалось также снабдить каждую из них именной биркой. С тех самых пор японские кошки свободно гуляют сами по себе на юридически законных основаниях.

Наши путешественники пошли вдоль улицы и очень скоро, у самой обочины, увидели огромное дерево, обвязанное веревкой из рисовой соломы. Это была древняя сосна с изогнутым стволом и прекрасно кривыми ветками. У его корней стояли деревянная бочка с чистой родниковой водой, куль риса и ваза с фруктами. Жители улицы верили, что в деревьях, камнях и ручьях скрываются божества, которых необходимо время от времени подкармливать, чтобы они не рассердились.

— Я точно знаю, что голодные духи чрезвычайно опасны, — Малинка произнесла это шепотом, думая, что духи её могут услышать и наброситься с голодухи. — Конечно, духов можно понять: попробуйте не поесть несколько дней.

Вопрос был сугубо риторический, но для Тима эта тема оказалась совершенно конкретной:

— Я прошлым летом на спор почти два дня ничего не ел. Только жвачку. И ничего. Причем тут питание? — возразил Тим.

— А притом. Духи так уж устроены. Им нужно жертвоприношение, — продолжала Малинка. — Кусочек сладкого пирога, яблоко, даже старая кукла.

— А я думал им живых людей подавай…

— Возможно, я вас огорчу, — сказал Бэнси, — но не все японские духи так миролюбивы, — от этих слов у Малинки пробежал холодок по спине. — Есть водяные, есть длинноносые оборотни. Они всегда готовы придумать для нас что-нибудь неприятное.

— Я бы никогда не подумала, что все эти симпатичные чудища из мультфильмов так жутко опасны! — забеспокоилась Малинка.

— Успокойтесь, — не до такой же степени! — замахал руками Бэнси. — Справедливости ради стоит сказать, что раньше порядка было намного больше. Во время странствий вас обязательно сопровождали боги дорог и покровители путешественников. Теперь приходится полагаться на себя, а не на эту божественную благотворительность. Но если мы проявим к чужим духам должное уважение, нам нечего опасаться.

И в это самое время возле священного дерева раздался серебряный звон колокольчика, запахло благовониями и появился странствующий монах. Это было понятно с первого взгляда: у всех странствующих монахов такие печальные и добрые глаза, что спутать их с обычными смертными просто невозможно.

Монах был наголо обрит, и в этом не было ничего необычного. Но вот одет он был довольно странно — в стильный оранжевый костюм с черным галстуком. На его правом ухе висел крошечный телефон, из которого время от времени доносилось тихое стрекотание. Монах вслушивался в этот стрекот с таким огромным вниманием, словно передавали важное государственное сообщение. Но это не помешало ему тут же проявить знаменитую японскую учтивость.

— Намасте! Коннитива! Добрый день! Я Оранжевый монах, служитель Сверчкового храма. Могу ли я чем-нибудь вам помочь?

Путешественники вежливо поздоровались, но Тим, мало знакомый с восточным этикетом, при этом простодушно заметил:

— Что-то вы не очень похожи на монаха

— Во-первых, у нас сегодня праздник — День смены одежд. А во-вторых, вы видите меня совсем не таким, как на самом деле. Мир — это не то, ЧТО вы видите, а скорее КАК. Все меняется вокруг, если меняетесь вы…

— Вы думаете, что мы вот так вдруг изменились? — полюбопытствовала Малинка.

— Конечно. Как только вступили в игру. В игру воображения. Только в какую сторону вы успели измениться? Это всегда очень трудный вопрос…

— Вы и слышите по-другому?

— Конечно. У меня в ухе — телефон, а в нем голоса сверчков. Для кого-то это непонятный шум, но для меня это — волшебная музыка. Хотите послушать, как они поют в нашем Храме?

— Разве сверчки умеют петь? — не поверила Малинка.

— Разумеется. Это знает любой японец. У каждого сверчка свой голос. Обычный сверчок поет примерно так: «рин-рин-рин». Мраморный знает песню посложнее и поёт примерно так: «тин-ти-рорин, тин-ти-рорин». Есть и такая песня под названием «коро-коро-коро».

Напевая песни сверчков, монах растягивал губы и смешно закатывал глаза.

— И все это великолепие я слышу по телефону, — продолжал монах. — А еще я передаю по нему свои проповеди. Людям некогда ходить в Храм, но они готовы слушать меня по телефону. Для этого у нас есть специальная телефонная линия. Она называется «Линия сердца». Набираешь номер в любое время суток и слышишь: моси-моси! Алло, алло! Эта линия очень полезна. В первую очередь для тех, кто сбился с пути…

Малинка обрадовалась:

— Это мы! Мы сбились. Ведь правда, сэр Бэнси?!

Бэнси пришлось согласно кивнуть.

— Но вы можете изменить свою карму, — продолжал Оранжевый монах. — Причем, без всякого обмана и совершенно бесплатно. За счет нашего магистрата. Вы сократите свой путь к цели, если пройдете через ворота-тории. Они очень просты с виду: два столба и две поперечные балки. Но это очень мудрые ворота.

— Прямо «звездные врата», тайна девятого шеврона, — усмехнулся недоверчивый Тим.

— Я бы не относился к этому так легкомысленно, молодой человек. И скрипучая калитка в покосившемся заборе может привести в Священное царство. Вам покажется, что эти ворота никуда не ведут. Но это не так. Верный путь тот, который выберешь себе сам. А уж тории сделают свое дело… Извините, но мне пора. Иттэ кимас! Что означает — я уйду и приду!

Все замолчали, а Оранжевый монах заторопился. В руках у него появился сверкающий кристалл. В нем был виден Великий Будда на белом слоне.

Монах прошептал еще какие-то непонятные слова и исчез, оставив после себя легкий запах сандала.

А надоедливый дождь шел и шел. Путешественники уже были готовы на всё, лишь бы найти сухое пристанище. «Ворота в никуда» уже никого не пугали.

— Все эти недоразумения случились не просто так, — начал размышлять вслух Бэнси. — Кто-то очень не хочет, чтобы наше путешествие было благополучным. Что ж, не станем паниковать, но будем осторожны. А для этого, как любят повторять жители этого квартала, надо внимательней «слушать музыку жизни».

— Я никакой «музыки» не слышу, — откликнулась Малинка. — А музыкальный слух у меня хороший.

— Нет, это совсем другая музыка. Она внутри тебя, — Бэнси проникновенно дотронулся до своей груди. — Сосредоточься, и тогда ты услышишь свой внутренний голос.

Эта теория понравилась Тиму. Он закрыл глаза и на мгновение затих:

— Внутренний голос подсказывает мне, что давно пора чего-нибудь съесть. Слышите, как урчит в животе. Я ведь сегодня даже пообедать не успел. Давайте поскорее найдем эти странные ворота.

Долго их искать не пришлось. Недалеко от пруда с золотыми рыбками, на зеленом лугу стояли чудесные ворота. Они никуда не вели. При этом, если верить Оранжевому монаху, они могли доставить путешественников в любое место.

Сначала к воротам подошел Бэнси. Ведь у него была карта Города, и уж он-то точно знал, где им следовало оказаться. За ним потянулась, шлепая по мокрой траве, продрогшая Малинка. И замыкал эту троицу вольный художник стен и подворотен, которому, если говорить честно, было уже все равно куда стартовать: в Храм Сверчков или на Бульвар имени Хаммурапи.

«Съесть бы сейчас чего-нибудь, — подумал проголодавшийся Тим, проходя под балкой чудесных ворот. — Можно сникерс или даже помидор».

Что-то щелкнуло в самом центре ворот, дрогнула земля, и вся троица путешествующих оказалась на улице, щедро залитой солнечным светом.

Примечания

8

Bore (англ.) — нудный, заурядный (человек).