Саркома

Владимир Александрович Жуков, 2017

Роман по мотивам реальной истории, которая для автора в период его службы заместителем начальника милиции города Д. могла обернуться трагедией. По морально-этическим соображениям имена действующих лиц изменены.

3. Табу на информацию

Цыгейка, объезжая ухабы, доставил Слипчука в травматологическое отделение районной больницы.

— Александр Петрович, что случилось, кто вас покалечил? — после осмотра травм, обнаружив закрытые переломы предплечья и правой ноги, спросила заведующая отделением Зоя Ивановна Лаптева. — Без рентгена, который мы обязательно проведем, все признаки физического насилия, криминала.

— Почему вы так решили? — промолвил он слабым голосом.

— По характеру травм и закрытых переломов. При ДТП они отличаются рваными ранами, гематомами, а эти указывают на удары твердым предметом, палкой, арматурой или битой, — пояснила Лаптева. — Я уже два десятка лет работаю врачом, многое повидала. По инструкции я обязана сообщить в милицию или прокуратуру для регистрации этого факта и назначения судмедэкспертизы.

— Зоя Ивановна, не торопитесь, я сам разберусь в этой ситуации, — стиснув зубы и превозмогая боль, попросил пациент. Медсестра по заданию врача сделала инъекцию для обезболивания.

— Александр Петрович, понимаю, что вы не желаете огласки. Наверное, это связано с личными отношениями, — предположила женщина. — За сокрытие информации мне может влететь от начальства, от тех же сотрудников милиции или прокуратуры. Вдруг возникнут осложнения? Не приведи Господь, гангрена?

— Не возникнут, у меня здоровый, крепкий организм, — возразил Слипчук. — К тому же я ответственный партработник, обязан проконсультироваться со своими руководителями. Если же вы сообщите в милицию, то нагрянет следственная группа с вопросами: что, где, когда и кто? Мне бы не хотелось посвящать посторонних в суть инцидента.

— Но в любом случае виновник должен быть наказан.

— Вы правы. Кара его не минует, но не сейчас. Надо выдержать паузу, чтобы сгоряча не наломать дров, не навредить своей репутации. Поползут нелепые слухи, грязные предположения, не хочу оказаться в центре скандала.

— В таком случае я должна иметь гарантии, чтобы потом не привлекли к ответственности, — промолвила Зоя Ивановна.

— Хорошо, дам вам соответствующую расписку. А вы гарантируйте, что информация о моем пребывании здесь, не выйдет за пределы отделения. Может, наложите гипс, и я отправлюсь домой?

— Нет, с такими травмами и переломами необходима госпитализация под присмотром врача и интенсивный курс лечения, — сообщила Лаптева.

— Что же, Зоя Ивановна, не буду противиться. Вашими устами глаголет истина, — невесело пошутил Александр Петрович и попросил. — Пригласите моего водителя.

Когда Федор появился на пороге, строго велел:

— Об инциденте никому ни слова. Машину поставь в гараж и отправляйся домой, чтобы не приставали с вопросами.

Отдавая распоряжения, Слипчук понимал, что утечка информации неминуема, но ради морального успокоения принял меры предосторожности. «Калач не станет шуметь, ведь не в его интересах раздувать скандал», — подумал он. В процедурном помещении у него измерили температуру, давление. Хирург-травматолог тщательно осмотрел конечности.

Поскольку потерпевший не смог самостоятельно передвигаться, его на каталке отправили в рентген-кабинет. На еще мокрой пленке снимках выявили два закрытых перелома: костей левого предплечья и левой ноги ниже колена. Под наркозом провели срочную операцию, наложили гипс. Слипчук с забинтованным предплечьем и ногой стал похожим на снежного человека. На той же каталке санитар доставил его в одноместную палату, предназначенную для особых персон.

На него навалилась усталость, сморил сон. Пришел в себя, когда свечерело. Окно в палате затянулось синевой, на темном бархате неба проклюнулись первые звезды, заблистал остроконечный серп новорожденного месяца.

«Рита, наверное, беспокоится, — с грустью подумал он о жене. — Следуя здравой логике, надо было бы позвонить ей и сообщить, что совещание в обкоме затянулось допоздна, остался ночевать в гостинице «Москва». Так ведь не поверит, обязательно свяжется с дежурным администратором. Сам виноват, так как часто, пребывая в компании очередной пассии, дабы не вызвать у жены подозрение и ревность, информировал о том, что находится в командировке, либо на пленуме.

На сей раз, Рите было известно, что я на совещании в обкоме партии. Позвонит, если уже не позвонила, и узнает, что совещание закончилось в полдень. Сразу возникнет вопрос: где меня носит? Пожалуй, не годится напоминать о себе, иначе только усугублю ситуацию. К тому же до телефона еще надо добраться, а без посторонней помощи это невозможно. Малейшие движения причиняют жуткую боль. Поэтому, как предписала Зоя Ивановна, нужен покой и покой».

Вместе с тем Александр Петрович осознавал, что постельный режим продлится ни день и ни два, а недели две-три. Рано или поздно супруга узнает, что он в больнице, ведь на чужой роток не накинешь платок. Непременно произойдет утечка информации. Да и как объяснишь Рите длительное и странное исчезновения. Всполошится, примется обзванивать райком, исполком, другие инстанции. Да, нелепая ситуация.

От тягостных размышлений и отсутствия оптимального решения у Слипчука разболелась голова, в висках напряженно пульсировала кровь. Он попытался пошевелить пальцами забинтованной левой руки, но они не слушались, будто окаменели, и это его повергло в уныние: «Как же я буду писать доклады, речи?». Наркоз его оставил, а вот температура не отступала, лоб покрылся испариной.

Краем глаза Александр Петрович увидел, как дверь отворилась и в палату в сопровождении дежурного врача осторожно вошла жена. Он приподнял голову от подушки, чтобы убедиться, что это не галлюцинация, и замер от неожиданности.

«Как и от кого, она узнала, что я здесь? Кто-то из медперсонала известил или Цыгейка не устоял перед ее напором?»

— Здравствуй, Саша, — тихо прошептала Маргарита и упрекнула. — Я с ног сбилась, тебя разыскивая, все телефоны оборвала. Первому секретарю и начальнику милиции, прокурору звонила. Никто не знает, словно сквозь землю провалился. Почему молчал, затаился, сам не позвонил или через кого-нибудь не сообщил, что случилось?

— Прости, Рита, не хотел тебя беспокоить, — виновато произнес он. На плечи супруги был накинут белый халат, из-под которого виднелось темно-коричневое платье, на шее повязан такого же цвета капроновый шарфик. Каштановые волосы собраны на затылке в узел.

— Маргарита Евгеньевна, пять минут, не более, — попросила дежурный врач. — Александру Петровичу требуется покой, лишние волнения противопоказаны.

Слипчук кивнула головой, и врач оставила их наедине.

— Рита, почему ты здесь? — невпопад спросил он.

— Это я хочу спросить, почему ты здесь, а не в своем кабинете? — отозвалась женщина, осматривая его туго забинтованное плечо и шину на ноге. — Что случилось? Только не говори, что спотыкнулся на лестнице и упал.

— Типичный случай, ДТП.

— Не лги, я звонила в ГАИ, там ДТП с участием твоего водителя не зафиксировано.

— Столкновение транспорта произошло на участке трассы, обслуживаемой инспекторами феодосийского ГАИ.

— В таком случае тебя должны были бы доставить в одну из больниц Феодосии?

— Попросил, чтобы определили в больницу нашего райцентра, поближе к дому.

— Если произошло ДТП, то почему твой водитель Федор не пострадал, жив и здоров? Я позвонила ему на квартиру, Федор сказал, что из Симферополя благополучно довез тебя в поселок к зданию райкома. Не успели сговориться?

— Рита, успокойся, ты ведь не следователь, чтобы знать все детали.

— Я — твоя жена, а не любовница, и это больше, чем следователь. Вправе знать, что случилось с мужем, какой злодей его жестоко искалечил.

— Громко сказано, искалечил, — усмехнулся Слипчук. — Не паникуй, дорогая, организм у меня крепкий, выносливый, поваляюсь, отдохну недельку, все заживет.

— Не заживет, в душе останется рана, — возразила она. — Это все твои увлечения молодыми, красивыми женщинами. Сколько раз я просила тебя охладить свой пыл, остепениться? Ведешь себя, как мартовский кот. Высоко взлетел и отдался плотским искушениям и прихотям.

— С чего взяла? Это плод твоих фантазий. Рита не драматизируй, ты у меня единственная и неповторимая…

— Этот банальный комплимент я слышу не в первый раз, придумай что-нибудь новее. Я узнала, что тебя покалечил Калач. Остановил машину на дороге и избил. Приревновал к своей жене Ларисе. Так или нет?

Слипчук сделал паузу, размышляя: «Кто бы мог слить информацию, ведь во время инцидента нас было четверо, водители, я и Калач. Федору я велел держать язык за зубами, и он не проговорился. Значит, сам майор или его водитель распустили слух. Но зачем это надо Калачу? Чтобы скомпрометировать меня и показать, какой он крепкий орешек. Мол, постоял за честь своей жены, не побоялся поднять руку на секретаря райкома партии. Гордыня, тщеславие. А того, ревнивец, не поймет, что последствия для него будут тяжелыми. Я ему это унижение и зверское избиение не прощу. Полетит с должности к чертовой матери».

— Да или нет? — повторила Маргарита Евгеньевна и, не дождавшись ответа, продолжила. — Нечего возразить, значит, да. Молва не обманула. Вот до чего довели твои романы с чужими женами. Неужели тебе недостаточно моей любви и нежности?

— Нет у меня на стороне никаких романов. Это клевета, сплетни соперников и завистников, — возразил он.

— Захотелось молодого знойного тела, горячей крови, разнообразия для остроты ощущений. За все, в том числе и за прелюбодеяния, платить надо.

— Рита, не накручивай, мне и без того не по себе.

— Я тебя изучила, ты всегда так отвечаешь, когда правда колит глаза. Неизвестно, как бы повел себя, если бы ко мне кто-то подбил клинья? — вздохнула Маргарита. — В каждом мужчине, как впрочем, и в женщине, таится первобытное, дикое чувство ревности. Надо держать ее на цепи.

— Во всяком случае, я бы не стал распускать руки. Наказал бы соперника по партийной линии, завел бы персональное дело.

— У Калача таких полномочий нет, он и сорвался.

— Рита, я тебя не узнаю. Ты что же его оправдываешь? — оторвал Слипчук голову от подушки.

— Не оправдываю, но все, же он постоял за честь своей жены, а это приятно каждой женщине. Прежде за любимых, как Пушкин, стрелялись на дуэлях.

— За какую честь? Если бы я с Ларисой переспал, тогда другое дело, а то ведь и близко этого не было, — искренне возмутился Александр Петрович.

— Похоже, ты очень огорчен, что не было?

— Не веришь?

— Значит, так тепло и нежно Лариса, а почему не официально Лариса Юрьевна?

— Не придирайся к словам.

— Ладно, сейчас не та ситуация, когда надо выяснять отношения. Поправишься, встанешь на ноги, тогда и поговорим, — снисходительно сказала она.

— Да, душевно поговорим, — согласился он.

— Саша, как ты себя чувствуешь? — Слипчук уловил в голосе жены нотки жалости и сострадания. Маргарита положила теплую ладонь на кисть его левой руки.

— Терпимо, сносно. Видишь, даже улыбаюсь, не утратил чувства юмора, — он изобразил на лице нечто похожее на вымученную улыбку.

— Я боюсь, чтобы не случилось заражение, не развилась гангрена и, тогда без ампутации ноги или руки не обойтись. Потребуй, чтобы тебя вертолетом отправили в Симферополь в спецбольницу для лечения советской и партийной элиты.

— У страха глаза велики, — напомнил Слипчук поговорку. — Откуда этой гангрене взяться. Я уверен, все будет хорошо

— Если тебя избил Калач, то я прокляну его и весь его род, — решительно с лихорадочным блеском глаз заявила Маргарита.

— Не смеши. У тебя, что такие сказочные способности?

— Не у меня, а у бабки Аграфены. Она обладает черной магией. Умеет наслать проклятие, порчу, сглаз. Знает особый ритуал погребения для тех, кто пока еще живой.

— Так эту Аграфену за шарлатанство следует привлечь к уголовной ответственности. Как ее фамилия, где живет? — заметно взбодрился Александр Петрович. — Ты же понимаешь, что эти разного пошиба ведьмы, религиозные сектанты, фанатики подрывают устои нашего государства, сеют смуту и панику в обществе. Полагаю, не забыла, что религия — опиум для народа?

— Не забыла. Успокойся, Аграфена наводит порчу на подлых людей, а праведников не трогает. После ее магических ритуалов и заклинаний, одни погибают в ДТП, сгорают на пожарах, тонут в воде, другие умирают от неизлечимых болезней, третьи — сами лезут в петлю, принимают яд. Ее руками Господь очищает землю, общество от скверны.

— Не знал, что ты такая суеверная, мнительная, — удивился он. — Может и на меня кто-то наслал порчу посредством нападения?

— Александр, не шути так, не притягивай к себе негатив, большую беду, — строго предостерегла жена. — Ты ведь далеко не праведник, грехи в церкви не замаливаешь, поэтому твоя аура очень тонка и уязвима.

— Мистика, чертовщина, — усмехнулся супруг. — Не смеши людей, а то ведь решат, что жена второго секретаря свихнулась, подалась за помощью в церковь и монастырь. И от Аграфены и других аферистов и шизофреников держись подальше.

— Она действительно обладает магией, передалось ей по наследству. Уже нескольких человек отправила на тот свет.

— Рита, я сам найду средства и способ, чтобы отомстить своему обидчику. Он плохо кончит, — невольно признался Слипчук.

— Значит, версию о ДТП ты придумал, — поймала она его на слове.

— Почему ты пришла в темном, чуть ли не траурном платье и шарфике? — неожиданно спросил он, решив сбить ее с мысли. — Я еще долго не собираюсь умирать. В самом расцвете физических и душевных сил.

— Что же мне в бальном платье приходить, когда ты в таком состоянии? — возразила она.

Дверь отворилась, послышался голос дежурного врача:

— Маргарита Евгеньевна, время давно истекло. Прошло тринадцать минут. Это максимум.

— Я знаю, — ответила супруга и, наклонившись к мужу, спросила. — Саша, что тебе принести из еды, чтобы быстрее пошел на поправку?

— Спасибо, родная. Придумай сама, ты у меня умница, — тихо отозвался он.

— Завтра я тебя навещу, выздоравливай, до встречи, — она наклонилась и поцеловала его в горячую щеку. Следом за врачом покинула палату.

«Дай Бог, чтобы все обошлось, и он встал на ноги, — умоляла Маргарита. — Тогда отпадет необходимость обращаться к Аграфене. Если же ангел-хранитель оставит Сашу, то месть в отношении его обидчика будет адекватной и беспощадной». Осознание твердости своих намерений придало ей уверенность в правоте действий.