Противостояние миров. Том 1. Часть 1

Владимир Александрович Еськов, 2023

Русские сказочные герои, люди и звери – сражаются за своё существование с силами тьмы, чужими народами так же есть внутренние противостояния. Приключения, любовь и много магии – это всё ожидает вас в первой части большой трилогии…

Глава 2.1. Маленькая ведьмочка.

В небольшой деревеньке, вблизи долины Святочей и Воющей реки, в семье потомственных пройдох, родилась девочка, успевшая удивить свое семейство в первые часы жизни необычным даром, раскрывшимся во время тяжелых родов матери. Местные знахарки и целительницы ничего не могли поделать с недугом роженицы, забирающим ее в другой мир. С каждой минутой ее оставляла жизнь, беспощадная лихорадка съедала ее последние силы и вселяла в нее слабость и боль. Отец взял дочурку и положил ее в протянутые руки матери, чтобы попрощаться, но та из последних сил прижала к груди девочку и сразу почувствовала легкость, признаки жара стали исчезать, а боль растворялась в радостных слезах роженицы. Следуя природным инстинктам, малютка со свойственным детям голодом принялась сосать грудь матери, причмокивая от обильных глотков. Тетки, принимавшие роды, разводили руками, не понимая и видя, с какой быстротой выздоравливает молодая мама.

Летели дни, недели, не похожие друг на друга для юной целительницы. Каждый день она отчебучивала какое-нибудь чудо для жителей деревни, не переставая удивляться самой себе. В ее руках распускались завядшие цветы, рядом постоянно крутились различные животные и птицы, появляющиеся из леса, только увидев свою благодетельницу. От своих сверстников она не отличалась: вместе с мальчишками они играли, бегали на рыбалку и пакостничали, а те принимали ее за своего дружище, которая дралась и получала взбучку с ними на равных; девчонки ей немного завидовали, видя с какой легкостью она помогала своей маме нянчиться с очередным новорожденным и управляться с домашними делами. Отец уже начал путаться в именах своих детей и чтобы окончательно не спутаться, начал давать каждому прозвище. «Маленькая ведьмочка» — так окрестил отец Благославу после очередного выкинутого ею фокуса.

Слава о маленькой целительнице разнеслась далеко за пределы деревни. Жители соседних деревень и городов, утратившие всякие надежды на выздоровление, приходили за помощью к маленькой девочке, творившей с наивным простодушием ребенка невероятные чудеса исцеления.

Спокойная жизнь девочки продолжалась недолго, в ее жизни вспыли и первые завистники. Шарлатаны с бездарными лекарями, наживающиеся на чужом горе, стали появляться у ее дверей с завидным постоянством, пытаясь выведать у нее необычные секреты.

Одним из таких был верховный жрец граллов Кривда, получивший прозвище «Войнар» из-за его криков, похожих на собачий вой. Седовласый, с заостренной бороденкой, он походил на худощавого старика, который всячески пытался выделиться из своей многочисленной свиты. Хитрый, алчный предводитель, достигший своего поста предательством и жестокостью, появился с западных Орлиных гор. Хитростью он одурманил простодушный народ граллов и сверг мудрого правителя Горислава. Под главенством Кривды мирный народ граллов превратился в беспощадных завоевателей и разорителей когда-то расцветающих земель Светочей.

В те годы владения граллов находились в упадке, то могущество, которое было при расцвете Горислава, было растеряно и утрачено Кривдой. Бесчисленные грабежи и разорения деревень дали о себе знать. Запасы продовольствия иссякли, а крестьяне и ремесленники покидали свои дома, дабы не видеть больше этого ужаса. В храме жреца постоянно были пиры и застолья, заканчивающиеся кулачными боями между служителями культа, изрядно поднимая настроение своего правителя.

Потихоньку в сторону жреца стали сыпаться усмешки, имевшие дурную славу и при этом сильно унижавшие его самолюбие с достоинством. Все, за что бы он ни брался, кончалось крахом и неудачей. Военачальники и воины спивались, внося в армию Кривды полное разгильдяйство с распутством. Прислужники храма стали терять в нем свое доверие и понимание. Отчаявшись в своем беспомощном одиночестве и потерявши всякую надежду на удачу, Войнар приобрел поддержку в лице Азазеля, повелителя темных сил и грешных душ, знаменосца войск ада. Правитель тьмы снова привил ему хладнокровие и смелость убийцы, но за очень высокую плату.

Все началось с нападения на хорошо защищенный город Великий Вольномир, расположенный на границе слияния двух гор, Свет-Дол и Темь-Дол. Являясь столицей торговли и ремесла, в него вкладывались невероятно большие средства для оборонительных целей. Со всех сторон света прибывали груженые ладьи: луки со стрелами прибывали из Северо-Ореховых земель, железо и готовые клинки ввозились из дальневосточных земель, черных кузнецов, надежность которых не имела себе равных во всем мире. Каждый раз после неудачных попыток захвата город становился совершенно неприступным. И так, из года в год, Вольномир превращался в хорошо защищенную крепость, окруженную глубоким рвом, наполненным доверху водой, и высочайшими, неприступными стенами гор.

Кривда осознавал свое положение. С пустой казной и истощенными запасами продовольствия единственным шансом на спасение было завоевать Великий Вольномир с его богатством и нескончаемыми складами еды и оружия. Опьяненный своей идеей, жрец в считанные дни собрал армию и двинулся в сторону крепости. На своем пути безжалостные граллы грабили и разоряли беззащитные деревни, попутно убивая больных и стариков. Женщин и взрослых мужчин забирали в рабство, детей оправляли в свои военные лагеря, тем самым пополняя свои военные силы. Дома и хлева поджигали, оставляя с огненным пламенем стоны умирающих людей.

Крики, мольбы о помощи дошли и до жителей Великого Вольномира с их размеренной и веселой жизнью. Миродар, правитель города, постоянно устраивал праздники и отдавал дань великим богам, надеясь на их помощь и содействие. Крепкие стены и отлаженные действия воинов за время его правления приобретали только прочность и надежность.

Окружив, насколько возможно, город, войска Кривды решились на штурм. Град стрел осыпал стены крепости, унося немногие жизни обороняющихся, а попытки преодолеть ров увенчивались провалом. Первая и самая яростная атака продолжалась несколько дней. Граллы перепробовали все свои силы, но стены стояли неприступными.

Стенобитные орудия, легко пробивающие любые стены, стояли нетронутыми из-за гигантского рва, который верно вбирал в себя навсегда павших воинов-неудачников. Попытки обойти город с разных сторон тоже не приносили результатов, горы хорошо защищали тылы крепости. Опытные лучники на стенах крепости и вылазки добровольных отрядов с завидным постоянством прореживали войска граллов. Хорошо обдумав свое положение, Войнар решил отступить и поставил военный лагерь в полусутках ходьбы от Великого Вольномира.

Прошло около года. Все попытки граллов проникнуть вовнутрь крепости оставались безуспешными. Ряды воинов начали редеть от непонятной болезни, выкашивающей десятки солдат в день. Кривда был в ужасе от увиденного зрелища, как здоровый солдат в считанные минуты умирал от страшных болей в животе. Вой обезумевшего жреца доносился круглые сутки напролет, подтверждая его прозвище.

Больные, испуганные воины сбегали из армии захватчиков, кто куда, лишь бы подальше от проклятого места. Хорошо налаженный механизм в армии кровавого жреца дал сбой. Голодные, больные, истощенные граллы едва поддерживали свои силы, а во взятие крепости уже никто и не верил.

Однажды поздним вечером, проходя мимо одного из костров, жрец услышал разговор двух вояк. Один рассказывал другому о маленькой девочке, которая вылечивала почти умерших соратников.

— Я лично видел, как она своими руками оживила Дорофея.

— Да брехня все это, — отрицал второй, — на этого детину проказа напала, а от нее спасения нет, сам знаешь.

— Хорошо, скоро удивишься, — с ухмылкой произнес Викул.

К костру подсел случайный прохожий. Один из собеседников подскочил на месте и было почти бросился в сторону, как его удержала крепкая рука соратника.

— Дорон? Как такое может быть? Ты же был в руках дьявола, силы тьмы не отпускают души умерших обратно, — на лице Потапа были видны дрожащие скулы.

— Потапко, я не первый, кого спасла Благослава. Эта девочка излечивает любые болезни. То, что мы называем проказой, это не более, чем простое отравление мясом, которое хорошо проваривать надо, — улыбаясь, сказал Дорофей.

— Я слышал, она воскрешает мертвых, — поддержал разговор Викул. — Недавно трупы достали из могил, и смотрите, теперь воюют. Как ни в чем не бывало.

— Что ты мелешь? — расхохотался Дорофей. — Мертвых она не воскрешает, да и в дела богов она не вмешивается. Говорят, ей силу дал сам Троян — хранитель жизни и исцеления.

Успокоившись от смеха, Дорон едва слышно охрипшим голосом пропел:

«Великий воин гралл в сети Азазеля попал.

Мимо ловушки девочка шла, пожалела воина она.

Распутала добрыми руками хитрые сети,

И Дороня избежал ударов адской плети…».

Жрец уже слышал подобные песни. Прослушав еще пару строчек, он остановил поющего и громко позвал их командира. Через минуту у ног Кривды преклонялся их военачальник. Жрец свирепел при одном только упоминании девочки. Его сердце так гоняло кровь, что кажется она закипала в напряженных мышцах, а гнев с яростью полностью подавили здравый ум в его голове.

— Как твое имя? — спросил жрец, переполненный своей ненавистью к сидящим воякам.

— Добрыня, мой повелитель, — ответил ничего не понимающий солдат.

— Где дисциплина? Что за песни? — Войнар изо всех сил ударил Добрыню своим посохом. — Этих трех казнить, нет, четверых, чтоб больше неповадно было. На рассвете их пепел должен удобрять полевые цветы.

В ту же минуту всех четверых схватили и отвели на растерзание палачам. Верховный жрец этим проступком решил убить двух зайцев: принести жертвоприношение Азазелю и наказать провинившихся.

Вскоре по всему лагерю суетились прислужники Кривды, создавая погребальные костры. Вокруг главного костра расставляли столбы в виде шестиугольника (шесть верховных повелителей ада), на которые нанизывали черепа животных и людей. Лучшие служители Войнара надевали черные рясы с козлиными шкурами и потихоньку начинали церемониальные песнопения. У некоторых жрецов культа на головах были козлиные головы с рогами, но рясы были белые, их надевали низшие прислужники, суетившиеся рядом со своими наставниками. Пропитанные фосфором одежды мелькали повсюду, создавалось впечатление, что вдалеке передвигаются полупрозрачные привидения, медленно собиравшиеся в небольшие группы. Барабанные перепонки постепенно начинали вздрагивать от ритмичных ударов по барабанам, извещая воинов о скором ритуальном шествии. Священнослужители, имеющие верховный сан, переодевались в слуг дьявола, накинув на себя шкуры козлов и вепрей, спрятав свои лица под масками с изображением повелителей темного царства.

В воздухе веяло чем-то жутким. Вдалеке появилась дымка, обволакивающая каждое дерево, не упуская ни единого сантиметра. Рисунок звезд постепенно скрывался из виду, только огромная красная луна (Галлая) светила сквозь туман, предвещая нечто страшное. Лагерь граллов погружался в бездну, а в душах воинов притаился страх о еще неизведанном мире потусторонних сил. Серо-красная пелена тумана сгущалась, заполняя страхом последние неохваченные пустоты солдатских сердец. Горны и барабаны играли в одном ритме, зомбируя радостные эмоции и пряча их в самые потаенные места человеческой души. Возле шестов разгорались маленькие костры, рядом с которыми прыгали и танцевали одетые в грязные лохмотья колдуны.

Внутри шатра Кривды суетился человек, выискивающий в сундуке ритуальные реквизиты, необходимые для жертвоприношения. Поиск длился недолго, тряпичный мешочек оказался в самом низу сундука, в очень укромном месте, куда меньше всего хотелось бы заглядывать. Верховный жрец молил про себя о помощи, войска редели на глазах и жестоко презирали его. В лагере ходили издевательские шутки и небылицы, потихоньку въедающиеся в его подсознание и медленно съедая разум. Голова ходила кругом, мысли перемешались, самоуверенность пропала, последняя надежда была в Азазеле. Достав из мешочка пару щепоток натертых листьев дерева Роппа, на лице Войнара появилась зловещая улыбка, но в сердце притаился устрашающий холодок. Он впервые решился отправиться в царство мертвых и просить Сатану о поддержке темных сил, обещая кровавую плату в виде красивой жертвы из пленников.

Арестанты не теряли шансов выжить, зная, что граллы не охраняют их последнее пристанище. Но в этом и была вся суть замысла, трое из воинов могли спасти четвертого, но только одного, принеся в жертву самих себя. Бежать всем вместе не было смысла, их всех сразу бы переловили и сожгли на костре, но избранному давалась последняя надежда на жизнь. Его отпускали на приличное расстояние от лагеря и устраивали ритуальную охоту. Из огромного числа пленных сбегали единицы, опытные, специально обученные охотники, вылавливали беглецов в считанные часы. Ловко расставленные охотниками ловушки и обученные птицы Пересмешки не давали далеко уйти сбежавшему невольнику.

В палатку с пленниками вошел служитель храма, весь одетый в черные одеяния, сильно бросающиеся в глаза. В его руках был кувшин, наполненный до краев немного вязкой жидкостью. Разлив содержимое в кружки, он попросил выпить напиток до дна. Воины понимали, если они не выпьют добровольно, им все равно зальют его насильно и, стараясь не усугубить свое положение, каждый осушил свою кружку до дна. Затем человек в черном развернулся и ушел, оставив воинов наедине с собой.

— Добрыня, ты должен жить, — тихо промолвил Дорофей, обреченно смотря в сторону Потапа и Викулы.

— Он прав, мы опрафанились. Кто знал, что этот изувер находится рядом с нами. Как знал, зараза, куда свои кости пристроить. — Викул улыбнулся. — Что за невезение? Посреди ночи подняли с кровати силком, можно сказать, вынесли. Не успели отойти от родных пенатов, мозоль натер, вечно ее, родимую, помнить буду. Едва мозоль сошла, нет же, нужно мне было в тот сарай зайти и о бревно головой шарахнуться. Очнулся, чую, горелым навозом попахивает, вокруг огонь разгорается, и я посреди этой картины лежу. Недавно шишка на лбу сошла, и что бы вы подумали, протухшего мяса с голодухи наелись, живот так скрутило, что думал концы отдам. Так что мне точно бежать нельзя, а то после моего побега лагерь еще год хохотать будет.

На лицах пленников появились улыбка и сочувствие.

— Да, а я вообще сюда случайно попал, — Потап опустил голову. Мне брат калым подкинул. Подежурь вместо меня в таверне, говорит, у меня жена родила двойню. Неужели ты оставишь мою семью без праздника? Сам Полель дал нам свое благословение. Перед входной дверью в дом летали две белых птицы, как только жена родила, птицы исчезли. Я должен быть рядом с семьей, это знак. И в этот же вечер я оказался вместо брата в рядах авангарда. Пришли солдаты и, не разбирая, кто прав и виноват, забрали в казармы. Я тоже не фартовый, мне не обойти ловушки. Добрыня достоин этой почести, он воин и знает повадки охотников.

— Ну, ребята, свела чудаков судьба в одно болото, — Дорофей не унывал. Улыбка, скорее веселое соболезнование, промелькнуло на его лице. — Командир, я остаюсь, а тебе неплохо было бы погулять по лесу. Мне с ребятами веселее будет, может они еще что-нибудь отбацают.

— Я понял вас, если выживу, то приду за вами, — Добрыня прервал вояку, растирающего свои ноги.

Подойдя к сослуживцам и крепко обняв каждого, он попытался что-то вымолвить еще, но слова застряли где-то внутри, словно ком в глотке. Ему еще никогда не приходилось быть в таком положении, ради него трое незнакомых людей пожертвовали своими жизнями, давая шанс на спасение. Непонятно откуда взявшиеся слезы стекли по его скулистым щекам, напомнив каждому, что и самый свирепый хищник может проявить благородные чувства.

Через пару минут Добрыня уже мчался в сторону леса, продумывая каждое свое действие, стараясь не упустить лишнюю секунду зря. Воины в лагере только успевали провожать взглядом удаляющееся атлетичное тело. Не остался без внимания побег и от глаз охотников. Четко отлаженный механизм закрутился. Перед взором убегающего человека открывалось безграничное пространство свободы, ради которой необходимо было совершить маленький подвиг.

За границами лагеря находился спасительный лес. Беглецу оставалось только преодолеть небольшой пустырь да захудалый ручеек с болотистой местностью, а дальше открывалось поганое болото со спасительными деревьями. У Добрыни было небольшое преимущество: плотный туман растворял в себе все, что попадало в его сети, а пригнувшаяся под его тяжестью трава изящно растворялась на земле и собирала влагу, оставленную недавним дождем. Нетронутая зелень потихоньку набухала от живительной влаги серо-белой пелены тумана, становясь больше и красивее, но глаза убегающего человека не замечали эту красоту, в них горели только искорки свободы. Своими тяжелыми ногами он оставлял глубокие следы, плавно скрывающиеся от удаляющегося беглеца, но высказывая его спасительный путь. Барабанный шум становился с каждой минутой тише, а запах свободы слаще. Его глаза и уши не чувствовали погоню, что начинало настораживать беглеца. Добрыня понимал: расслабляться нельзя ни на секунду, магия охотников не даст укрыться бесследно, и ему придется сразиться с ними за свою жизнь.

Из общей массы охотников выделялся один, самый старый — Душебор. В нем таилась неведомая сила, прознанная только охотниками. Даже Кривда старался держаться от него подальше. Попадаясь ему на глаза, в нем возникало необъяснимое чувство страха, преследовавшее его еще некоторое время спустя после встречи со стариком. Собрав охотников, старце разжег огонь и медленно затянул древнюю песню охотников, при этом широко размахивая руками. В его голосе чувствовалась просьба об успешной охоте, тембр менялся в зависимости от яркости огня. Языки пламени, словно по его просьбе, указывали направление, в котором направился Добрыня. Немного погодя колдун вытащил из-за пазухи небольшую птицу и свернул ей голову, словно желая продемонстрировать свою безжалостность и кровожадность перед своими подчиненными. Собрав немного крови в бокал, Душебор выдернул из крыльев и хвоста птицы несколько перьев и стал размахивать ими в разные стороны. После этого действа охотники взялись за руки и плотным кольцом окружили старика, при этом монотонно напевая горловым голосом сложный мотив. Внутри скопища творились странные вещи, руки старика стали превращаться в крылья, а тело стало напоминать очертания птицы. Затем один из охотников вылил содержимое бокала в рот колдуну, и через пару мгновений рядом с костром сидел огромный филин.

Мощными взмахами крыльев филин взмыл в небо, разметав угли в разные стороны, и скрылся в указанном направлении. Сверху была интересная картина: туман имел четкие границы, расширяющие свои владения в считанные минуты. Создавалось впечатление надвигающейся неведомой силы, скрывающейся в сгустках серой пелены. Но Душебора это зрелище мало впечатляло, сейчас его задачей была поимка беглеца, удаляющегося с каждой минутой все дальше и дальше от лагеря. Филин, покружив немного над указанным огнем направлением, услышал слабый хруст веток. В ту же минуту он издал призывной клич охотникам, давая знать примерное место нахождения убежавшего воина. Видевшие эту картину солдаты Кривды собирались в небольшие группы, частично восхищаясь и немного побаиваясь летающего чудовища. Страх разносился с небывалой быстротой, создавая маломальскую дисциплину в рядах граллов.

Добрыня, по его мнению, двигался в одну сторону, не сворачивая с пути, но магические силы тумана водили беглеца по кругу, не давая отдалиться от лагеря на далекое расстояние. Силы тьмы делали все, чтобы получить обещанную жертву, прибегая к самым изощренным способам. Маленькая лужица превращалась в непроходимое болото; простая кочка принимала очертания камня с режущими краями; трава врезалась в кожу, оставляя большие порезы; небольшие кустарники становились непроходимыми дебрями с острыми шипами вместо листьев, — все это видел и чувствовал Добрыня. Напиток колдуна начинал оказывать свое предназначение, закрадываясь в голову измотанного воина, вселяя необъяснимые очертания предметов и животных, заставляющих его сворачивать с верного пути. Но бесстрашное сердце подсказывало ему нужное направление, ведшее в сторону спасительного болота.

В лагере граллов жрецы вовсю готовились к главной церемонии, потихоньку выстраивая погребальную колонну по четыре человека и направляющуюся в сторону заточения пленников, ожидавших своей последней участи. По краям шли помощники жрецов в черных закрытых мантиях, неся над собой горящие факелы. В центре колонны шли сами жрецы с шестиглавами (шестиглав — посох с изображениями шести повелителей ада) в руке — символами темной силы, и замыкала колонну группа хористов. Крив к жертвоприношениям относился очень серьезно, и в его свите всегда было много прислужников, иногда они волей-неволей становились сами изгоями, попадая в злые руки священнослужителей. Колонна двигалась, не спеша, под звуки хористов, в их голосах присутствовали ноты скорби и траура, предвещая будущую церемонию. Издалека создавалось впечатление, что сквозь туман, под звуки голосов, плавно извиваясь, ползет огненная змея, медленно пробираясь вглубь лагеря. Простые воины ненавидели эти ритуалы, боясь самим оказаться на их месте. Проходя мимо костерков с небольшими компаниями, в сторону жрецов сыпались ругательные выражения от простых вояк, хорошо кусающих их слух.

— Кривдовы свиньи идут. Вас самих поджарить надо, а потом на съедение падальщикам отдать. Вепревы клыки по вам скрежещут.

Но колонна двигалась своим ходом, медленно скрываясь в гуще тумана.

Войдя в палатку, жрецы увидели необычную картину. Трое будущих мучеников размахивали руками, пытаясь кого-то поймать, но при этом громко смеялись и увертывались от кого-то. Что творилось в их головах, было известно только самим пленникам. Охота на невидимок закончилась, благодаря противоядию. Один из священнослужителей брызнул в лицо чудакам зелье, и через пару мгновений те пришли в себя.

— Вот хохма, развеселили вы меня. Я бы еще почудил, — Дорофей, как всегда, был в своем репертуаре. — Что вы за люди такие, на самом интересном месте устроили задушевную встряску.

В глазах остальных пленников виднелась печаль, будущая перспектива их мало впечатляла, быть заживо сожженными на костре никому не хотелось. На улице для будущих мучеников подготовили трое носилок с мягкими подушками и роскошными яствами; по краям носилок сидели по две красивые женщины, ожидавшие своих спутников в самом откровенном наряде. Войнаровы слуги постарались сделать все, чтобы последняя дорога на одр показалась для пленников незабываемым блаженством. Но в сердце одного воина готовилось самое сладкое блюдо, зависящее только от его собственных рук и ног, — свобода.

Охотники передвигались быстрее Добрыни, глубокие следы четко указывали направление, в котором он удалялся. Несколько охотников вынули из-за пазухи небольших птичек и выпустили их в сторону, где мог находиться беглец. Пернатые создания вспорхнули ввысь с неимоверной быстротой, будто для них не существовало никакого тумана, легко огибая торчащие кусты многочисленных деревьев. За границами лагеря охотники разбились на несколько групп; одна направилась проверять выставленные ловушки, а другая со следопытами шла по следам Добрыни, чудом запутывающего свои следы, сводя время на жертвоприношение на нет.

Следы воина прекратились у небольшого ручейка, где он рухнул во весь рост в воду, почувствовав неимоверную усталость и боль. На мгновение холодный ручей освежил и придал ясности туманной голове с непонятными кружащимися картинками. Сорвав с шеи кожаный ремешок с маленьким сосудом, беглец выпил его содержимое одним глотком и тут же закашлялся от ужасной горечи, медленно приводящей его в реальный мир. Не выходя из воды, он, не раздумывая, направился вниз по течению, стараясь пройти как можно больше пути, зная, что действие противоядия скоро закончится, и ему опять предстоит сражаться за свою жизнь как с магией, так и с живыми людьми. Ясность сознания придала ему дополнительные силы, шаги становились увереннее, а дыхание ровнее. На лице появилась злобная улыбка с обезумевшими от ярости глазами. В голове начинали всплывать добрые воспоминания о бесстрашных сражениях с многочисленными врагами, где выходил из них единоличным победителем. Сладкие мысли начали затуманивать его сознание, за что он сразу жестоко поплатился, напоровшись на одну из многочисленных ловушек, ловко спрятанных опытными охотниками. Заостренный кол глубоко въелся в крепкие мышцы правой ноги бесстрашного воина, повергнув в болевой шок и приведши его на короткое время в реальный мир. Острие кость не задело, но адская боль выдавила негромкий крик, услышанный настигающими врагами. Уже через пару мгновений они мчались в ту сторону, откуда был слышен голос. Теперь воин потерял преимущество тумана, скрывавшего его в своих объятиях и не дававшего приблизиться преследователям на близкое расстояние. Вскоре над головой беглеца раздались звонкие посвистывания преследующих птиц, еще больше ухудшив его положение. Он понимал, что пернатые создания будут кружить над ним до последнего, призывая своих хозяев к месту его нахождения. Еще через какое-то время он услышал приближающихся охотников, настигавших его с каждой минутой и призывающих остальных к себе на помощь.

Беглеца одолевали нехорошие предчувствия, но военная выдержка всегда брала верх. Осмотревшись, Добрыня заметил несколько больших валунов. Набрав с собой крепких камней, воин взобрался на один из них и разложил булыжники, ожидая приближающихся охотников. В его голове вновь начали всплывать боевые воспоминания, усталость вновь дала о себе знать, а действие болевого шока потихоньку заканчивалось, и магический напиток стал опять затуманивать засыпающий разум. На какое-то мгновение глаза Добрыни закрылись в сладкой истоме, но его сон прервал звериный рык. Подняв голову, он увидел над собой громадного вепря, которого, по-видимому, привлек запах его крови. Одним броском камня мужчина спугнул животное, уведшее за собой звонких птиц Пересмешниц, вновь давая небольшое преимущество тумана.

Ближе к рассвету действие яда понемногу заканчивалось, и в голову воина стали закрадываться ясные мысли. Перед ним встал выбор: отсидеться среди валунов и дождаться рассвета или самому перебить всех охотников. Вторая мысль ему пришлась куда более по душе и, прикинув свои неутешительные шансы, он решился на авантюру.

— Ну что, крысы, смерти моей хотите? — нечто похожее на улыбку появилось на лице воина. — Великий Перун, дай мне силы выйти из этого сражения живым, и моя душа с сердцем вечно будут служить тебе. Прости все мои грехи, я — солдат, приказ — вот мой аргумент пред тобой, ни разу не отступил и не ослушался. На данный момент я никому не служу, будь моим повелителем.

Едва Добрыня произнес последние слова, как рядом услышал шорох приближающихся шагов. Правой рукой крепко сжав булыжник, он приготовился к бою.

Два сосредоточенных охотника шли по окровавленным следам на небольшом расстоянии друг от друга. Они были настолько уверены в поимке своей добычи, что стали пренебрегать простой осторожностью. Этим и воспользовался воинственный беглец, размозжив одному из них голову тяжелым ударом камня и отправив его душу сразу на небеса. Ошеломленный, второй охотник успел только выдавить непонятный звук от увиденного, как сразу же получил тяжелый удар в грудь угловатым булыжником. Тремя прыжками Добрыня настиг оглушенного охотника и крепкими руками сдавил его шею. Контуженный человек не понимал, что происходит. Глотки воздуха становились труднее с каждой секундой.

— Что происходит? — вырвался вопрос из уст обездвиженного врага, постепенно теряющего сознание, — я умирааааюююю…

Очнувшись, охотник увидел перед своим лицом серьезную гримасу незнакомого человека.

— Ну, следопыт? Давай по порядку, сколько вас, какое оружие? Твоя жизнь зависит от твоих способностей договариваться. Сейчас я уберу кляп, и ты мне по порядку все расскажешь. Хорошо? Если да, то кивни головой.

Ответ не заставил себя долго ждать, крепкий юноша испуганно кивнул головой. Добрыня приблизился к обездвиженному телу и вынул кляп. Внезапно охотник издал громкий крик о помощи, кляп не заставил себя долго ждать и в ту же секунду вернулся на свое место.

На лице воина натянулась искренняя улыбка.

— Ты веришь в судьбу? — в этом вопросе чувствовалась нотка надежды. — Ты прости меня, но тебе придется еще поспать некоторое время.

Усыпив незадачливого вояку, он принялся осматривать обездвиженные тела охотников. Взяв у них необходимое оружие, храбрец отправился воевать со своими преследователями. Боль в ноге усиливалась, кровотечение было не сильным, но при каждом прикосновении к ране кровь начинала сочиться вновь. Он понимал, если рану не обработать вовремя, то можно будет проститься с жизнью, а спасительная лечебная трава росла возле ручья, и ему опять предстояло выйти на открытую местность с единственной надеждой на спасение.

До ручья оставалось рукой подать, как он почувствовал неимоверную боль в плечах и спине. Последнее, что увидел раненый воин, как отрываются ноги от земли, и затем его разум ушел в полное небытие.

В Кривде забурлила кровь при виде растерзанного тела у своих ног с кровоточащими ранами от когтей птицы. Грязные, рваные лохмотья одежды намертво прилипли к коже воина, полностью скрывая его облик.

— Почему его лицо закрыто? — гадкий человек хотел было потянуться содрать тряпье, как его руку одернул колдун, вернувший себе человеческий облик.

— Повелитель, вам не понравится то, что скрыто под этими тряпками. Его лицо обезображено до неузнаваемости, от крови лохмотья намертво прилипли к лицу, боюсь, вы просто сдерете тряпье вместе с кожей.

Жрец одернул руку и быстрыми шагами направился в сторону церемонии.

— Мой повелитель, вы забыли о вознаграждении за поимку беглеца, — колдун протянул открытую ладонь в сторону жреца.

— А, да, конечно, — на лице алчного человека появилась улыбка. — Лови.

В сторону старика полетело несколько блестящих монет.

— Ты не меняешься, ублюдок, — тихо произнес обманутый колдун. — Гореть тебе в аду, Кривда.

— Знаю, Душебор, — в ответ выкрикнул жрец, отдавший попутно распоряжения своим близким прислужникам. — Там и увидимся, старый хрыч.

— Нет уж, как-нибудь без меня, — улыбаясь, прошептал старый колдун.

Собрав своих оставшихся людей, старик снова принялся колдовать. На этот раз вместо птицы взору очевидцев предстал громадный черный волк с озлобленным оскалом в сторону фанатичного жреца. Магический зверь в окружении своих подчиненных высоко поднял мокрый нос и стал кружить на одном месте, будто вынюхивая чьи-то знакомые следы. Продолжалось это несколько минут, затем зверь сел на задние лапы и громко завыл волчью песню, предвещая скорые перемены.

Обряд набирал обороты, жрецы танцевали и прыгали под воздействием магического зелья, изображая разных повелителей тьмы. Барабанные удары не смолкали ни на минуту, разнося призыв к предстоящему бурному событию. Подготовленные жертвенные костры неспешно дожидались своих пленников, готовые в любой момент поглотить грешные тела вместе с их заблудшими душами. Погребальная процессия с тремя будущими мучениками приближалась к своему последнему пристанищу. Огненная змея продвигалась сквозь лагерь, разрезая его пополам и наводя нарастающий страх на обыкновенных зевак. Люди в черных, красных и белых балдахинах распевали грубым голосом прощальную песню граллов, вызывая в сердцах обычных вояк чувство скорби и траура.

Войнар, переодевшись в самого дьявола, вышел в центр событий и стал призывать своих прислужников готовить в последний путь пойманного пленника. В спешном порядке воина переодели в ритуальный костюм и надели маску с прорезями для глаз. Затем его привязали к столбу и стали приводить в сознание. Человек подавал едва видимые жизненные признаки, находясь все это время в бессознательном состоянии. Оставшиеся трое воинов в присутствии своих наложниц уже подъезжали к своему последнему пристанищу, изрядно навеселившись любовными утехами, а затем, ближе к церемонии, опять выпили магического зелья. Рассудки у всех выпивших опять помутнели; перед ними стали всплывать образы невиданных животных и птиц; затем картина резко поменялась, и перед ними предстал мрак с появляющимися ярко-огненными красками, источающими невероятный испепеляющий жар. Обилие цветов стали разбавлять едва видимые расплывчатые облики непонятных существ, искажающих единый образ образующейся картины. В какой-то момент появились стонущие голоса, откликающиеся эхом в бесконечном пространстве. Затем весь этот кошмар прекратился, и вокруг них образовалась кромешная тьма: ни звука, ни единого движения, сплошная пустота и отрешенность от мира.

Мужчины пришли в сознание раньше своих прекрасных полуобнаженных спутниц, связывающих им руки с ногами плотными веревками к столбам, и при этом громко смеясь истерическим смехом.

Внутри магического круга каким-то таинственным образом исчез туман, и взору очевидцев предстали участники жертвоприношения. Танцоры двигались вокруг шестов в хаотичном ритме, отдавая неземные почести злым духам. Центральную сцену окружали восемнадцать прислужников в черных рясах с натянутыми капюшонами и с горящими факелами в руках. Двое из круга расступились, и на центральный эшафот внесли главного героя событий. Его атлетичное тело едва подавало признаки жизни, делая каждую минуту дороже бесценных сокровищ. Раздраженный Крив суетливо положил в рот листья Роппа и стал низким голосом петь ритуальную песню усопших:

Из глубин кромешной тьмы

Взойдите, призрачные силы…

El de abyss is caligo,

Ascende impetum sumunl.

Происходящее действо навеяло ужас на зевак, оказавшихся на месте событий. Из пелены тумана стали вырисовываться темные прозрачные силуэты, плавно двигающиеся в сторону трех столбов с привязанными мужчинами. Верховный жрец сам испугался, увидев скользящие тени, но петь не переставал:

Отдайте жизнь — слугам извне,

Даруя души их в могилы…

Da — mus extra suos.

Negue dare animam suam in sepulcro…

Испуганные прислужники побросали свои факелы и стали разбегаться в разные стороны, выискивая укромные места для убежища. Более смелые служители остались смотреть за происходящими событиями и всячески помогать своему покровителю. Кривду не смущало поведение его подчиненных, опьяненный своей злостью, он уже не замечал происходящего вокруг. В налитых кровью глазах виднелись искры ярости и в то же время страха, передающегося его дрожащим рукам. Трясущиеся конечности жреца вынули из ножен кинжал черного Горрана. Допев последнюю строчку темных сил, он вознес над собой кинжал и произнес заклинание на языке мертвых:

El det vobis vitam — GORRAN!

(Дарую жизнь тебе, Горран!)

Войнар почувствовал ощутимый холодок с едва видимым свечением, исходящим от кинжала. Затем он выкрикнул второе заклинание:

Sit mihi dominus — GORRAN!

(Будь моим повелителем, ГОРРАН!!!)

Внутри магического круга послышались приближающиеся стонущие голоса, приведшие в оцепенение оставшихся помощников. Испуганный негодяй отдал последний приказ сильнее разжечь костры с привязанными воинами, а сам направился на эшафот к главному герою события.

Трое из главных служителей взяли факелы и подожгли сухой хворост у подножий помостов, подводя представление к завершающему этапу. Ритуальные костры стали понемногу разгораться, добавляя свет в образовавшийся круг, немного подчеркивая парящие тени.

Взобравшись на главный эшафот, верховный жрец взял двумя руками кинжал и произнес последнее заклинание:

GORRAN — suscipe animam mеаm!!!

(ГОРРАН, прими мою душу!!!)

После произнесенных слов Кривда вонзил кинжал в сердце воина. Что произошло дальше — для жреца было полным недоумением. Темные прозрачные силуэты рухнули оземь и, разбившись в пыль, испарились в никуда. Голоса исчезли, внутри и за пределами круга образовалось гробовое молчание. Танцоры встали, как вкопанные, ожидая дальнейших указаний, но вокруг стояла тишина. Барабаны смолкли, только небольшой треск от разгоравшихся веток доносился до слуха присутствующих людей. Трава и листья на деревьях пригнулись к земле, словно на них надавили невидимым прессом. Людей постепенно стал пробирать ледяной устрашающий холод перед неизвестностью, они чувствовали себя беспомощными младенцами, чьими судьбами распоряжаются на произвол судьбы.

Жрец понимал, произошла нелепая ошибка, и стал перебирать в голове каждые мелочи и детали. И вдруг он замер в оцепенении. В глазах появилась неуверенность и настороженный испуг. Дрожащей рукой он сорвал тряпье с лица главной жертвы, и тут его осенил ужас. Жрец стоял и всматривался в лицо убитого, пытаясь хоть немного увидеть знакомые черты лица, но ничего похожего не находил. Более того, человек был убит раньше удара кинжалом, а сердце билось за счет неизвестной магии. В душу Войнара поселилось обречение, приведшее его в долгое замешательство и глупую задумчивость. Наказаний темных сил было не избежать, теперь его мучил другой вопрос — как и где?

Жрец проклинал охотников, в особенности старого Душебора, так изящно и тонко обманувшего его. Неожиданно в глазах Кривды помутнело, голова пошла кругом, а тело пронзила ужасная боль. Ему казалось, что каждая клеточка его тела хотела взорваться и вырваться наружу. С кинжалом в руках он упал на колени и скрючился от страшной боли, ощущая в ладонях легкий холодок от рукояти ножа. Не понимая происходящего, жрец стал просить помощи у всевышних сил, боясь за свою жизнь. Несостоявшийся повелитель дракона ощущал, как его душа отделяется от тела. Он старался бороться изо всех сил, но магическое действие кинжала брало верх. Впервые он ощутил на себе настоящую силу тьмы, высасывающую душу из тела, и не оставляя никаких шансов на спасение. В какой-то миг невидимая оболочка оторвалась от тела и растворилась в открытом пространстве.

Ни боли, ни радости со страхом, сплошное состояние равновесия — вот, что ощущала душа убогого человека. Вокруг кружили размытые очертания таких же скитающихся мертвых душ, не знающих своего последнего пристанища. Ощущение было непривычным, смешанные краски и время переплетались между собой. Затем стали всплывать знакомые очертания предметов, людей, помещений — ставших близкими на протяжении всей его жизни. Освоившись в своем новом состоянии, он понял, что передвигается во времени и видит всю свою прошлую жизнь. Постепенно освоившись, он научился перемещаться в нужное событие в его жизни, вкушая самые приятные моменты жизни.

Путешествие прервалось внезапно, и чей-то внушающий голос произнес:

— Запомни счастливые мгновения своей жизни. Теперь у тебя одно будущее — мучения и страдания.

Вокруг опять все перемешалось, и вместо красочного воспоминания появилось безграничное темное пространство. Вокруг не было ни единой души, сплошное изолированное одиночество — его главный страх, который будет преследовать его на протяжении оставшегося существования.

Кривда вопил, кричал, молил о спасении, он готов был отдать все, в том числе и свою душу, лишь бы избежать этой участи.

Тот же голос опять произнес:

— Я дам тебе власть и силу, бессмертие и мое покровительство в обмен на твою душу.

Испуганный человек согласился, не задумавшись о глубине последствий. Чистая, не тронутая материальная частичка попала в сети дьявола. В душу жреца вселилась материя темных сил, разрастаясь как раковая опухоль, не оставляя ни единого чистого пространства, убивая все самое хорошее в ней.

— Завтра бросишь в костры щепотку праха черного ГОРРАНА, и в твоем распоряжении появится самая непобедимая армия, которая будет пополняться с каждым убитым воином или человеком, попавшим в туман, — произнес тот же голос.

Жрец очнулся рядом с эшафотом, лежа вниз головой. Вокруг него суетились прислужники с лекарями, не понимающие, что происходит с их повелителем. Холодный взгляд живодёра постепенно стал вселять страх в окружающих его людей, а леденящая улыбка, появившаяся на его лице, предвещала дурное предчувствие.

— Нам сопутствуют боги, завтра будет великий праздник в честь наших покровителей. Готовьте яства и выпивку, не жалейте своих запасов. Великий Вольномир падет к нашим ногам в ближайшие дни, — выкрикнул жрец.

Его не интересовала судьба трех оставшихся жертв, освобожденных, как только Кривда потерял сознание. Задачей жреца было создать армию, не нуждающуюся в провизии и воде.

На следующий день в лагере граллов царило веселье и радость, полуголодные воины всячески старались угодить своему предводителю, раздавшему все свои запасы провизии простым воякам. На кострах готовилось мясо и различные похлебки, запах блюд разносился далеко за пределы лагеря, привлекая местных обывателей. Помощники жреца молились богам и проводили своеобразные ритуалы. Медовуха и вино рекой выливались из громадных дубовых бочек, а охмелевшие воины устраивали забавные поединки на руках, победители седлали проигравших и ездили на них верхом, пока не надоест.

Никто не замечал ярких вспышек на кострах, возникающих после прохождения мимо них человека в черном одеянии. Магический туман стал вбирать в себя дым костров вместе с частицами дьявольского праха, коварно скрывая его зловещее существование. Веселившиеся люди переставали обращать внимание на боль и чувства, становясь безразличными к происходящему. Адский прах делал из тумана зловещую машину, съедающую все живое на своем пути и оставляющую после себя только следы смерти.

В ближайшем лесу от лагеря граллов к группе уходящих охотников случайно присоединились сбежавшие пленники, чудом спасшиеся от сожжения на костре.

— Вы как здесь очутились? — удивленно спросил старый Душебор. — Вы должны своими телами кормить падальщиков да стервятников.

— Э не, старик, наши потроха пусть еще пока нам послужат, — улыбаясь, сказал Дорофей.

— Что произошло? — улыбаясь, спросил колдун.

— Мне виднее было, — вмешался в разговор Потап. — Жрец убил Добрыню ритуальным ножом, после этого он упал рядом с одром и лишился сознания. Все его подчиненные бросились к нему на помощь, забыв о нас и нашем сожжении. Наше спасение пришло из тумана, несколько храбрых вояк вскочили на горящий помост и освободили нас с женщинами. Недолго думая, мы побежали в ближайший лес, увидели вас и решили присоединиться.

— Почему вы уверены, что мы не вернем вас назад? — Душебор незатейливо улыбнулся.

— Я видел, как вы повздорили с этим душегубом, а потом он громко кричал в твою сторону проклятия, — ответил Потап.

— Что вы еще видели? — настороженно спросил колдун.

— В лагере происходят непонятные вещи, люди перестали быть самими собой, как будто из них душу вынули, — ответил на вопрос подошедший человек с небольшой татуировкой на правой руке.

— А-а-а, близнецы? — удивленно произнес старик. — Не ожидал вас здесь увидеть.

Разговор прервала женщина, сопровождавшая одного из граллов.

— Посмотрите, что происходит с этим человеком? — она показала в сторону, где отдельно от всех стоял человек и бормотал непонятные слова.

— Плохи наши дела, — забеспокоился колдун. — По-видимому, этот идиот заключил сделку с дьяволом и теперь нам нужно ждать больших неприятностей.

— Добрыню немного жаль, хороши командиром был, — с сожалением произнес Потап.

— Не хорони его раньше времени, — улыбаясь, сказал старик. — Не знаю, какие силы вас берегут, и для чего вы предназначены, но вас хранят боги.

— Добрыня живой? — радостно спросил Дорофей. — Вот это номер, силен бродяга!

— Нужно избавиться от этих людей и чем скорее, тем лучше. Кто знает, насколько они опасны или безвредны? — колдун обратил внимание еще на нескольких человек.

— Что происходит? Люди будто не люди, они будто умерли, но их тела продолжают существовать. Неужели такое возможно? — настороженно спросил Викул. — Нам тоже угрожает опасность? Мы ведь были там?

— По-видимому, вас спасло наше зелье. Случайно или нет, но вы везунчики, которых поискать еще надо, — удивленно предположил старик. — А близнецов, скорее всего, защитила их необычная кровь.

— Что дальше будем делать? — спросил Дорон.

— Нам необходимо защитить маленькую девочку — Благославу. Нельзя отдать ее в лапы Кривды. У на сесть пара дней, чтобы добраться до ее деревни. Я не могу понять, почему граллы, находясь далеко от лагеря, перестают быть самими собой? Неужели все дело в тумане? Если мое предположение верно, то я должен находиться рядом с девочкой немедленно, — старик засуетился. — У тумана есть четкие границы, если мы выйдем за их пределы, то нам уже не будет угрожать опасность от граллов, во всяком случае, мне будет спокойнее.

— Посмотрите! — женщина опять перебила разговор, показывая в сторону охотников. — Они не чувствуют боли.

Двое охотников сидели возле костра, не обращая внимания на окружающих, огонь немного зацеплял влажные поршни (кожаная обувь из шкуры вепря) охотников, начинавшие дымить от жара.

— Вы должны избавиться от этой нечисти и по возможности помочь нам выбраться из тумана, — старик явно волновался. — Женщины могут стать обузой в походе.

Не успел старик закончить мысль, как его перебила одна из них:

— Не бросайте нас одних, да и мужчинам будет спокойнее с нами, — девушка провела пальчиком по груди Потапа.

От приятных воспоминаний у него по всему телу побежали мурашки, напомнившие поездку на смертный одр.

— Да уж, — старик вздохнул, — посмотрим, чем этот балаган закончится.

— Мы сделаем все, что от нас зависит, — вымолвил один из наемников.

Колдун не стал осматривать своих помощников, выпив немного зелья, он отошел в сторону и стал делать непонятные движения. Через пару мгновений вместо старика появилась громадная птица. Немного потоптавшись на месте, она взлетела ввысь и исчезла в глубине тумана.

— Чудеса! — восхитился Викул. — Из врага он сделался другом. Бывает же такое?