Для маленьких девочек и мальчиков, которые думают, что они большие. Книга 1

Владимир of Владимир

Роман с камнем на шее, или автобиографический стёб в формате сумбура. Автор обращается к молодым жителям интернета – уличной клоаки и современным генералам песчаных карьеров, героям романа Амаду «Капитаны песка», и упаси Бог светлые и чистые души от этого чтива. Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 2

1

Прошёл год. В нашем дворе мало что изменилось, разве что следуя законам нашего земного бытия постарело всё и все, за этот временной календарный срок. Да пожалуй ещё засыпали чернозёмом лужи по углам домов, превратив водную стихию в газоны, да кое где появились клумбы. А так, то же яркое солнце, те же дома, бабки на скамеечке, и детвора резвящаяся в свежей куче песка, привезённой во двор накануне.

Молодая, интеллигентного вида мама, вывела во двор поиграть своего шестилетнего сынулю, но материнское чувство тревоги, всё ещё не позволяло ей оставить маленького Мишу одного во дворе, и вернуться домой к своим делам и заботам. И она стоя возле сына, окинув взглядом весь двор, как бы желая пристроить ребёнка в надёжные руки. Отошедший от матери метров на шесть черноволосый Мишенька, мялся в нерешительности, такой славный воспитанный и опрятный мальчик, в совсем коротеньких шортиках с гольфами и светлой рубашечке.

Мальчишки играющие возле песочницы, первые заметили её любимое чадо и за ними подтянулись остальные, что бы поглазеть на это чудо в гольфах. Глазам нашей любящей мамочки представилась следующая картина. Возле деревянного домика, её мальчика разглядывали какие-то странные дети. Один самый высокий, с грязным гипсом на руке, — это был Аво, второй пониже, имеющий оба глаза синие, причём синие я имел ввиду не цвет глаз, а здоровые синяки под обоими глазами. Так этот второй был Валерка, заработавший один синяк от Аво, другой от Геши, известного нам как Кент. Трое остальных походили на мельников, только ещё хуже, — это были Леха, Седой в прошлом Шкет и маленький Славик. Их игра в песочнице заключалась в том, что они залезали по очереди под ящик, принесённый от магазина, а их старшие товарищи, Аво и Валерка хоронили их, то есть засыпали полностью ящик сверху песком. Так-как ящик был со щелями, на пацанов постоянно сверху сыпался песок. А когда могила была готова полностью, внутрь её не поступал воздух и погребённые под слоем песка пацаны, потели, сдерживая своё желание выбраться наружу. А теперь представим их вид, который имела честь лицезреть наша интеллигентно-ранимая еврейская мама. Вспотевшие лица засыпаны песком, а у Маленького Славика ещё и припорошённая сопля, случайно вышедшая из носа, у Седого в дополнение голова забинтована и потеки пота на лице такие, как будто он только что рыдал безутешно. Из-за дома подошли ещё два славных мальчика, один поздоровей и повыше с поджогой за поясом, это был Юрок — Крестьянин, второй с полудохлой крысой на верёвке и фингалом под глазом, звался Гешей и был автором одного из Валеркиных синяков, его же личный бланш говорил о том что Валерик тоже владел умением росписи по лицу.

— Ну и рожи. — Внутренне содрогнувшись подумала наша мамочка и в ужасе встрепенувшись:

— Ой, ой, ой Мишенька! — Защебетала подбежавшая мамочка к сынуле: — Ты с этими ребятами не водись, иди играй лучше с девочками. — И она подтолкнула Мишу в сторону клумбы, где сидели на расстеленном покрывале девчонки и мирно играли в куклы.

— У бабник!

— Услышала она слова пацанов, не понимающих сказанного, но брошенные в спину её мальчику.

Через пять минут во дворе остались только малыши строящие куличи в песочнице и девчонки с милым мальчиком Мишей, остальные ушли решать судьбу крысы, при помощи поджоги. Но это подлое животное убежало укусив за палец своего потенциального палача Гешу. Однако поджога была заряжена стальным шариком из подшипника, и мощь оружия проверили на водосточной трубе, что спускалась с крыши за домом со стороны гаражей.

— Да, классная дырка, только не насквозь. — Приставляя глаз в плотную к простреленному в трубе отверстию, заметил Славян, пришедший на шум первого выстрела.

— Надо по мощнее что-то придумать. — Мечтательно согласился Крестьянин.

Крестьянин был по тому Крестьянин, что каждое лето ездил с бабулей на её родину Псковщину, в деревню. Был он в деревне и весь июнь и этого лета. Как-то послали его съездить на лошадке запряжённой в телегу, в сельский магазин, и он взял с собой соседскую девчонку, чтобы веселей было ехать. Крестьянин перешёл в этом году в третий класс, ну а девчоночка была чуть по моложе. И вот когда они уже ехали обратно, мирно сидя и беседуя на телеге, Крестьянину вдруг захотелось само выразиться перед своей симпатичной соседкой. И не найдя лучшего способа, как разогнать лошадь до рекордной для неё скорости, он стал погонять животное. Лошадь и сама не знала до этого, что она может так быстро скакать. А теперь представим состояние «шоссе» в деревне, это яма на колдобине, дорога без какого-то либо покрытия, и естественно наши юные друзья скакали на телеге, аж как на батуте, только приземляться было гораздо больней. Их подбрасывало вверх, вправо, влево, а также присутствовали и диагоналевые подскоки. Отбив об телегу заднюю часть своего тела, и боясь вылететь с повозки в любую минуту, наша юная селянка просто не оценила своего залихватского кавалера, а только орала как резанная:

— Стой! Остановись пожалуйста, разобьёмся!

— Вот зря, зря орала, накаркала. — Думал в последствии Крестьянин, когда телега подскочив на очередной колдобине перевернулась и соскочила с передней оси. То есть телега теперь лежала на боку, неподалёку же стояла взмыленная лошадь с передними колёсами от телеги. Наконец он перестал любоваться бесконечно голубым небом, лёжа в колючем бурьяне. Пошевелился, вроде цел:

— Ах какая вокруг благодать, тишина, кузнечики стрекочут, не то что в городе. — Произнёс он в слух и услышал рядом тихий плач.

— Ну ты как, цела? — Плач усилился: — Значит живая. — Сделал заключение Крестьянин. Он подошёл к ней, хотел утешить, но она вскочила на ноги и не поняв его пылкой души, сказала сквозь слезы и ещё не прошедший испуг:

— Дурак. — Заревела в голос и пошла домой.

— А не дурак ли я? — Спросил у себя Крестьянин: — Как теперь быть дальше-то, телега тяжеленная на боку, придти в деревню с одной лошадью? Спросят где телега? Что ответить? Да будешь тут репу чесать, думая что делать дальше.

Крестьянин попробовал поставить телегу на задние колеса, получилось, не будем забывать, что это не плохой результат для мальчишки перешедшем в третий класс. Подвёл коня, с передними колёсами к телеге, подлез под телегу и спиной подняв её, поставил на ось. Так что вернулся в деревню он лёжа на телеге, как не в чем не бывало.

Второй случай с ним случившийся в это лето был такой, ехал он на бричке со своим ещё совсем маленьким двоюродным братом, и представилось ему будто он помещик местный, то есть феодал, а вокруг все его поместья и его владения, и так он этими мыслями увлёкся, что не заметил как вожжи намотались на ось брички, и натянули узду так, что чудом только не порвали рот лошади, или не сломали ей челюсть. Вот так и родился Крестьянин.

— Скучно что-то. — Сказал Крестьянин, задрав голову вверх, при этом он интенсивно скрёб свою нижнею челюсть.

— Ну что полезли на чердак? — Предложил Геша.

— А чо мы там забыли? — Без интереса спросил Славян.

— Да мы с Гешей, от делать нечего вчера проковыряли дырку в вентиляционной трубе. Труба выходит в ванну, ложишься на пол и секёшь, все как на ладони. Там тётка вчера в ванной мылась, майор милиции. Только у меня с собой ключей от чердака нету. — Крестьянин говоря, обрисовал, показывая на себе фигуру майора милиции.

— Так полезли по пожарной лестнице. — Предложил Славян.

— Полезли, только я ещё по пожарке не лазил. — Заметил Геша. Вся компания двинулась к другой стороне дома, где была лестница.

Дотянуться до лестницы с земли никто не мог из присутствующих, по причине своих малых лет, поэтому техника восхождения на крышу была следующая, по водосточной трубе до пожарной лестницы, а затем по лестнице вертикально — восходящей на крышу. Что немедленно и продемонстрировал Славян, остановившись на лестнице где-то посередине и видя что за Гешей собирается ползти Седой, запротестовал:

— Не пускайте его, а то ещё сорвётся, а нам отвечай.

— Однако все из присутствующих подымались на крышу, а отставать от компании и оставаться одному, Седому явно не хотелось, и по этому не слушая старших, он за всеми карабкался вверх.

— Да черт с ним, разобьётся сам виноват будет. — Кто-то показал безразличие к глупой судьбе семилетнего парнишки. Поднявшись по пожарной лестнице до уровня крыши, Седой внутренне обомлел, когда увидел расстояние от лестницы до края склона шифера, на который ему нужно было теперь ступить, сделав шаг. Седой был доходяга, слишком маленького роста, и чтобы ему попасть на крышу, требовалось совершить скорее маленький прыжок, чем шаг. Стоя на лестнице Седой посмотрел в низ, он теперь находясь на уровне где — то пятого этажа, в открытом пространстве. Малыш почувствовал как на него навалился страх:

— Нет, не шагну никогда, упаду, разобьюсь. — Завертелось у него в голове. И тут как будто ожил внутренний голос: — Вперёд.

Седой стоял на лестнице глупо улыбаясь глядя на своих старших товарищей. — Вперёд. — Решительно скомандовал себе Седой и уже не думая прыгнул на крышу, поспешив за своими друзьями.

— Как вам такое развлечение, подглядывание за чьей-то личной жизнью, да ещё в совмещённой ванной с туалетом. — Сказала Похоть, прячась во мраке чердака. Жизнь такова, что порой мы все сталкиваемся с тем, что становимся невольными свидетелями чужой жизни, и всё нами увиденное не предназначающее для наших глаз, вольно и не вольно входит в нашу жизнь. — Какие гадкие мальчишки, поклонники сортирной эстетики, мерзкие извращенцы. — Простонала Похоть. А может и не такие уж извращенцы, посмотрев на наше современное телевидение скажем мы: — Наш телевизор, после распада СССР, стал теперь как одна большая проковырянная дырка в сортир, забавно не в эфир, а сортир, причём загаженный, и продолжающий заплывать…

На кухне сидели трое молодых интеллигентных людей, симпатичный молодой человек и две изыскано одетые девушки. Вели беседу они о бульдозерной выставке в Москве, о Малевиче, Кандинском, о западной музыке, о моде и прочем запретном в Советском Союзе. Молодые люди пили кофе с ликёром, и от этого их разговор наполнялся эмоциональной напыщенностью:

— Ах милые мои девочки! Вы только посмотрите как мы живём, и как живут на западе. — И молодой человек открыл свой портфель и извлёк оттуда пачку иностранных журналов. Его собеседницы с загоревшимися глазами, начали разглядывать первые попавшиеся под руки им шедевры западной рекламы и пропаганды светской жизни, буржуазного мира.

— Вот обратите внимание, как там живут люди! Крайслер, какие автомобили! Смотрите а здесь, тут написано что эту марку Крайслер Плимут может себе позволить даже рабочий! Представляете, такую тачку и рабочий! — И его спутницы с завистью уставились на картинку, где была изображена счастливая американская семья, Красавец манекенщик-рабочий, его красавица жена и маленькая дочь в роскошных платьях, и чуть постарше сын, в парадном костюме. И все это на фоне автомобиля, похожего на Чайку.

— Живут же люди!

— Да уж.

— Ну а это, мне кажется слишком. — Сказала брюнетка, листающая плейбой.

— Да что тут такого? — Не согласилась с ней блондинка.

— Красота! Красота голого женского тела, воспеваемая ещё с античных времён. А представляете сколько им ещё и платят, за то что они снимаются для журнала вот в таком ракурсе. — Обведя пальцем картинку, произнёс молодой человек.

— И всё таки, так откровенно перед всеми, я наверное не смогла бы. — Все ещё сомневалась брюнетка.

— Дура. Будь у меня такие данные, как у этой девки с плейбоя, я бы согласилась, ну не здесь конечно, там на западе.

— Ну а какие у нас данные, листай дальше, да ты проста королева, по сравнению с этой, а у тебя рост, ну и что что грудь маленькая, многим мужчинам нравится маленькая грудь, в том числе и мне. — Утешительно ворковал блондинке, молодой человек.

— Ну нет, сниматься голой при всех, это аморально, бесстыдно, унизительно в конце концов тебя рассматривают с гнусными мыслями, и изучают как пособие и экспонат сексуальных своих фантазий, рассматривая миллиметр, за миллиметром твоё тело, твою бархатную белую кожу, линию изгиба спины, плавно переходящую в округлости задней части тела, вся сущность моя протестует, а мои длинные черно-шёлковые волосы, пытаются скрыть, предательски выпиравшую при глубоком вздохе грудь, а вокруг тебя просто рутина фото сессии: — Так наша брюнетка продолжала ещё десять минут к ряду, говорить в таком эмоциональном русле, после чего её молодые товарищи стали откровенно расслабляться.

— Эй, эй вы что? — Спохватилась брюнетка.

— Продолжай не останавливайся.

— Вот, вот ты тоже почувствовала это! Лишний бокал и ты забываешь эту глупую мораль и целиком отдаёшься своим желаниям и чувствам. Так, именно так человек и должен жить, спустить свои тормоза, не сопротивляться своим желаниям и чувствам, раскрепостить свою душу от всякой морали, и остаткам поповского рабства. Заботься прежде всего о себе любимом, в поиске своего счастья. Не будите же вы отрицать что мы все должны быть счастливы! — С пылающим взором, говорящий молодой человек встал и подняв свой бокал, предложил тост:

— За наше счастье!

— Прекрасно сказано, за наше личное счастье стоя!

— Позвольте! Но у меня же муж, а как же его счастье?

— Каждый окружающий нас, должен делать нас счастливыми, и быть счастливым от этого. Вот мораль хозяев жизни. — Сказала блондинка.

— Это не правда! Я просто обожаю своего мужа и готова на все, ради нашей любви.

— Да! Да! Именно так, страсть, увлечения и любовь, должны оправдывать все наши аморальные поступки. Любя себя, мы должны позволять иногда себе любить кого-нибудь.

— Но я просто люблю беззаветно. — Уже без энтузиазма, все ещё упиралась брюнетка.

— А вот это зря. Детство у тебя ещё в жо.., ну ты знаешь где играет. — Молодой человек, стал расчёсывать свои длинные волосы.

— Все мужики козлы! — Поделилась своим личным опытом блондинка.

— Точно. — Поддержал её молодой человек.

— Вот мой ухажёр, твою… Чистый скот. Хотя иногда и бывает приятным. — рассуждала блондинка.

— Точно. Золотые слова, и все же мы должны позволять себя любить. — Соглашался с блондинкой парень.

— А твоего Полковника, я между прочим видела с какой-то рыжей особой. В кафе сидели, и явно Полковник возле неё увивался. Все они одинаковые, только мой козел вонючий, а твой надушенный. — Внимательно глядя на свою собеседницу, сказала блондинка.

— Я тебе не верю! — Со слезой в голосе, произнесла Брюнетка.

— Да ладно не расстраивайся ты, это он со своей бывшей был, между ними давно ничего нет. — Попытался сгладить ситуацию Артист, показывая язык блондинке..

— Да, как же нет! Говорят она, когда её Полковник бросил, вены себе порезала. Старая любовь, это тебе не хухры-мухры. — Ехидно сказала блондинка.

— Ты так думаешь? — Плача спросила брюнетка.

— Нет, я так не думаю.

— Почему?

— Да потому! Видела бы ты эту его бывшую квашню, со смеху помрёшь.

— Да вы что? Ты всё придумала Оксана!? А как же также, я всех люблю и вас в том числе. Вы такие милые. — Далее следовал бы счастливый хмельной монолог минут на двадцать, но был опережён проницательным Фарцой:

— И тебя очень любим, посмотрите что я вам ещё принёс, эксклюзив, только для вас. А ля оп! — И молодой человек извлёк из своей большой сумки, ворох импортных вещей, роскошное платье и юбку, и ещё много красивых женских аксессуаров и нижнего белья. Девушки не сдерживая чувств, ринулись всё примерять.

— О!

— А!

— Вот это да!

— По моему коротковато?

— Какая сумочка!

— Послушай Артист, а побольше размерчика у тебя не найдётся?

— Это платье Тиннуле впору будет, а тебе Ксюша юбка хороша.

— О!

— А!

— Какая кожа, какой дизайн! К этой сумочке мне нужны новые туфли.

— Послушай Оксана, ты не можешь забрать у меня сумочку, я её первая присмотрела.

— Могу. Ты присмотрела а я взяла.

— Богини! Не ссорьтесь, вы обе неотразимы! — И молодой человек на коленках подполз к брюнетке: — Ах, все мужики также будут у ваших ног, если увидят вас в этом платье.

— Оно наверно стоит бешеных денег? Ах как гнусно быть бедной студенткой и целиком зависеть от разных обстоятельств, где твои желания, разбиваются о твои возможности… — Далее следует пятнадцать минут заунывного текста Тинны.

— Дура! Я сейчас расплачусь. Твои возможности. Взять любой ценой деньги у твоего не молодого и не бедного мужа. Ну и что! Я тоже студентка, кстати сколько стоит юбка? Шестьдесят, а сумочка тоже шестьдесят, я за сто возьму всё вместе.

— Нет, нет Оксана, ты в долг берёшь я не могу тебе скинуть я уже для вас и так сделал скидку, себе в убыток. — Далее следует трезво-рассудительный торг, к которому присоединилась и Тина, видя что не в силах отказаться от выбранных ею вещей и тем более, снять с неё это роскошное платье, теперь мог только Полковник, и то на правах законного мужа. Что кстати он и сделал, правда несколько позже, неожиданно объявившись, и застав у себя дома молодёжь в явно разгорячённом коммерцией виде. Представившаяся его взору картина выглядела так, его жена в роскошном платье, с визгом задиравшая подол и Оксана в нижнем белье прижимавшая юбку к груди, обе девушки лениво отбивались от рук молодого ухажёра, преследовавшего их на коленях, и требовавшего в конце концов расплатиться с ним.

— Картина маслом, я бы сказал в посcтельных тонах. Ну что остановился, пастушок? Ты наверно собирался подоить этих легкомысленных коз? — Полковник сдвинув брови, морозил своим ледяным взглядом Фарцу.

— Как-ка-кой пастушек? Дорогой, ты все не правильно понял. — Осеклась Тинна, под холодным взглядом мужа.

— Ну как же, раз у нас пасcтераль, должен быть и пастушок, такой молоденький, молоденький. Или это хорь в курятнике?

— Да что вы Полковник в самом деле! Тут у нас другая картина, не ждали. Мы с Тинночкой примеряем шмотки, и вы откуда не возьмись. Всё так неожиданно, что мне приходиться пред вами сгорать от стыда, за мой не пристойный вид. — Произнося это Оксана, ни сколько не смущалась и даже и не пыталась себя чем-нибудь прикрыть, а наоборот стояла перед Полковником с высоко поднятой головой, максимально выставив грудь в перед, так что её нулевой размер, пожалуй мог сойти за первый.

— Какая прелесть. Ваши щёчки действительно порозовели, только не от смущения, а от принятого на на грудь. И глядя на вашу грудь, вам пошло только на пользу. Я поражён. — Пророкотал голос Полковника.

— Вам нравится моя грудь, вы поражены её красотой, или тем что моя маленькая грудь, меня не смущает и я её не стесняюсь. — Оксана максимально выгнула спину.

— Нет. Я поражён, что оказывается она у вас есть.

— Не такая уж она и маленькая, и вообще, вы сами сегодня какой-то помятый.

Полковник оглядел свой безупречно выглаженный костюм:

— Да уж, куда уж нам до твоего любимого Товароведа.

Сравнив мысленно благоухающего Барона с вонючим Товароведом, Оксана зло парировала:

— Да я не про костюм ваш говорю, лицо ваше помято, как будто всю ночь пили, хотя оно наверно такое и должно быть, в вашем почтенном возрасте. — И она задрала ещё выше своё лицо, переполненное гордостью и чувством собственного достоинства.

— Экая злючка. — Полковник закончил диалог, глядя с восхищением на полу раздетую нашу блондинку, но только его взгляд коснулся её лица, он утратил к ней интерес.

— Бароша! Посмотри какая прелесть, ты должен мне его купить, посмотри как сидит. — И брюнетка закружилась, демонстрируя своё платье, с лихорадочным блеском своих черных глазах. Затем бросилась на шею своего мужа, не закрывая рта в течение ближайшего часа, что позволило не заметно улизнуть молодому человеку, и громко хлопнуть дверью, его одевшийся спутнице.

2

Седой с Гешей сидели на бетонной площадке входа в подъезд, дома где жил Геннадий. Они изготовляли при помощи плоскогубцев из алюминиевый проволоки пульки для рогатки.

У седого на лбу красовался небольшой шрам, полученный неделю назад при распространённой мальчишечьей забаве, швырянию камней. Ну там, кто самый меткий, кто дальше всех, и так далее. Так вот пока Седой собирал камушки с земли при этом полностью потеряв бдительность, немного прошёл в перед за очередным камнем, а за тем умудрился подняться на ноги перед Славяном, в тот самый момент, когда тот швырнул свой камень. Результат — Отец, больница, повязка, уколы и так далее.

У Геши тоже на лбу, на переносице и под глазом красовались свежие ссадины. Но здесь другая история. Он с Седым вёл обычную дворовую войнушку, и получилось так, что они вдвоём были чуть ли не против всего двора. Война выражалась в том, что когда встречались противоборствующие стороны, то начинали беспощадно обстреливать друг друга из рогаток, пока какая-нибудь из сторон не сочтёт благоразумным, мягко говоря отступить, и грубо говоря драпануть.

Ну что-то в этом роде было и вчера. Шла перестрелка из рогаток нашей двойки, с другими пацанами. Но наша возбуждённая двойка не уступала, хотя враг и имел численное преимущество. Но вдруг был повержен Геша, схватившийся за свой глаз:

— А! О! У! Глаз, атас! — И наши герои уже улепётывали словно зайцы от стаи гончих. И так разогнались что останвились только уже в больничном саду. Ну как остановились, просто Геша упал, зацепившись при беге за какую-то проволоку, и падая ударился коленкой о камень:

— О! А! У! Чашечка!

— Какая чашечка? Вставай, бежим, а то догонят! — Суетился Седой, вокруг пластом лежащего своего товарища.

— Моя чашечка, о,а,у!

— Да какая у тебя чашечка, и на фига ты её с собой взял?

— О,а,у, моя коленная чашечка! — Стонал Геша, распластанный в бурьяне. А рядом с ним сидел Седой, как брат милосердия, караулил и утешал раненного, не побоюсь этого слова, раненного в бою товарища. Ну как в бою, просто когда пацаны вели перестрелку, буквально двадцать минут назад, Геша умудрился сам себе под глаз выстрелить из своей же рогатки, невероятно, но факт. Дело в том, что для большей меткости он сам изобрёл особый тип рогаток, то есть ему показалось будто бы, чем более узок створ рогатки, то место где привязана резинка, и где при стрельбе пролетает пулька, тем рогатка будет более метко стрелять, изобретатель твою мать. Не могу сказать, на сколько его ноу хау было обоснованно научно, но практика очень очевидно выразилась на его подбитом лице. Дело в том, что он иной раз попадал в одну из штанг рогатки, из за их близости друг к дружке, и пулька шла рикошетом назад, куда вы уже знаете. Давайте послушаем что думает по этому поводу сам изобретатель.

— Чо это ты такое придумал? — С интересом спросил Седой, видя как Геша прикручивает между двух рогов рогатки, поперечную проволоку, где-то по середине, относительно крепления резинки и начала разветвления проволок.

— Так это, это отражатель осечек.

— Как это? — Седой с ещё большим интересом стал разглядывать необычный стрелковый аппарат товарища.

— Ну вот зырь, пулька вылетает из рогатки вот так. — И Геша демонстрирует полет согнутой проволоки, держа в одной руке рогатку в другой пульку с резинкой: — А дальше пулька иногда зацепляется за резинку и летит не вперёд, а с этой же резинкой возвращается назад, прямо мне, в… здрасти. — И он осторожно почесал вчерашнюю ссадину под глазом: — Так вот смотри пулька возвращается с резинкой, а на пути ее заслон, и она бьется об эту поперечную проволочку и не прилетает ко мне под гла… главное гениально придумано.

Седой не чего не понял в механике полёта, но в гениальности сказанного ничуть не сомневался. Ну это было вчера, а сегодня было так:

— А, попались! Огонь! — Обрадовано закричал Аво, неожиданно появившись из-за домика вместе с Саней и выстрелил из рогатки по нашим друзьям сидящим на крыльце. Начавшуюся перестрелку из рогаток прервал жалобный крик:

— А,о, у, глаз, атас! — И так наш маленький герой утратив боеспособность, чуть не выбив себе в очередной раз глаз, пустился на утёк, а за ним следом и Седой. Пацаны отступили по отработанному ещё в предыдущий раз маршруту, в сторону больничного сада, схоронившись в жёлтой смородине, забравшись прямо в середину каждый своего куста. Седой оперся спиной и ногами об ветки, и не касаясь земли прибывал в кусте, точно обезьяна в своём гнезде, уплетая за обе щеки спелые ягоды. Рядом в аналогичной позе на ветвях висел покачиваясь его друг Геша, с кислой физиономией от очередной ссадины под глазом и переизбытка съеденных ягод.

— Сколько в тебя влезет этой кислятины?

— Много. — Проглатывая целую кисть смородины, ответил Седой.

— Пойдём лучше тыблочков на тырим. — Предложил Геша, морщась от одного только вида Седого, уплетавшего за обе щеки смородину, и объевшего уже почти куст целиком.

— Пошли. — И они выбравшись из кустов, скрылись в больничном саду.

— Бяша, бяша бяша. — Наши друзья подзывали тихим голосом овец, пасшихся рядом с яблоней, на которой сидели наши малолетние садоводы, обрывающие не доспевшие зелёные яблоки, и засовывая их себе за пазуху, достигнув таким образом больших успехов, потому что их рубашки на животе, походили на походные рюкзаки. Геша бросил яблоко овце, и она последовала за ним ища его в траве, а найдя съела. Тогда пацаны стали кидать яблоки овцам, а те в свою очередь передвигаясь, начали поедать не дозрелые плоды.

— Слушай, а давай кататься на баранах. — Предложил Геша, осенённый поведением животных.

— Как это?

— А вот так. — И Геша спрыгнув с яблони, уселся на спину овцы, начал бросать перед ней яблоки, а та следовательно шла вперёд собирая и поедая эти яблоки, и соответственно стала катать на себе нашего маленького седока. Седой последовал примеру своего старшего товарища, оседлав мягкую спину одной из овец, и они продолжали свою джигитовку, пока запасы набранные не оскудели в их яблочной беременности.

Дальше событие развивались по неожиданному сценарию. Пока Геша лениво начинал подумывать о дальнейшем развитии джигитовки, мерно покачиваясь на спине своего шерстяного скакуна, надеясь как-то оживить вяло текущие события. Уж больно что-то ему перестала нравиться, эта дубоватая овца, на коей он царственно восседал до сих пор:

— Ну еле ноги переставляет, вон у Седого и то резче шевелит копытами, надо сменить эту клячу. — И тут Седой как бы прочитал его мыслили, и как бы желая уступить товарищу своего более быстрого скакуна, правда только каким-то странным образом он это сделал, просто шмякнувшись о землю упав с овцы, и судорожно передвигая своими конечностями пополз, куда-то в сторону.

— Ты чо? Чо случилась? Что с тобой? — Недоверчиво глядя на Седого, насторожился Геша.

— Козёл набздел. — Сипло простонал все ещё уползающий всадник. И тут только Геша обонял услышанное. А воздух всё сильней и сильней стал насыщаться вонью произведённой овечьей особью, объевшейся не спелыми яблоками, хотя эта овца находилась от него в метрах пяти. И тут словно по команде, стали портить воздух и другие овцы, тоже кормленные зелёными плодами, и в том числе и Гешен «мерин» на котором он все ещё восседал. Вероятно «мерин», судя по всему страдал несварением желудка, и в вопросе выхлопа газов, оказался виртуоз. Такой газовой атаке могли позавидовать кайзеровские милитаристы первой мировой войны.

А Геша всё полз и полз от эпицентра поражения газами, сначала по-пластунски, затем на четвереньках…

Где-то в это же самое время, в подвале того дома, откуда час назад убежали наши стрелки Седой с Гешей, шла интенсивная трудовая деятельность. Крестьянин с испариной на лбу и мокрой рубашкой в области подмышек, пилил ножовкой по металлу, ось от колясочных колёс. Рядом с ним на полу красовалась пушка на деревянном лафете, с хромированным стволом. Теперь из колёс от старой коляски он пытался соорудить ходовую часть для своего произведения, артиллерийской чудо техники. Пушка действительно выглядела солидно, ведь для её ствола он использовал никелированную спинку от старой кровати. Отпилив нужный размер трубки, он попытался один конец её загнуть и запрессовать, как это делается у поджоги. Только в поджоге обычно применяется медная трубка, легко загибающаяся, а тут стальная. И как Крестьянин не бился, только сплющил, а вот загнуть трубку ему не удалось. Видя свою не состоятельность в развальцовке, наш слесарь решил преуспеть в литье. Он просто заднюю часть ствола залил свинцом. И радуясь такому оригинальному решению, теперь с предвкушением поглядывал на свою довольно таки внушительную пушку, только пока ещё без колёс. Однако колеса, это было только дело техники и времени. И всё же казённая часть, то есть та часть, что залита свинцом, его немножко смущала.

— Да, тут надо ещё себе репу почесать. — Разглядывая результат своего труда, думал Крестьянин. Но в общем своей работой он был доволен. И тут он услышал что кто-то спускается в подвал. Он благоразумно спрятал только что изготовленную пушку от посторонних глаз.

— Чо репу чешешь? — Радостно прозвучал вопрос, от только что прибывшего Геши. Тот был с каким-то самокатом, в компании Седого.

— Откуда самокат? — Также обрадовавшись прибывшим, заулыбался Крестьянин, перестав чесать затылок, перейдя к нижней челюсти.

— Да мы его на басейке нашли.

Дело в том что после катания на овцах наши наездники как обычно отправились путешествовать по городу, и пошли они в сторону искусственного пруда, который звался в простонародье «басейкой.» По пути они заходили во дворы детских садиков, где катались на качелях, маленьких каруселях и горках. И когда они зашли во дворик последнего садика, оказавшийся у них на пути, то в нем увидели выставленные на улицу все детские игрушки имеющиеся в этом садике, по не понятной причине. Возможно в садике ремонт шёл, полы красили например. Но как бы там не было, наши сорванцы наигрались вдоволь, а когда нужно было уходить, Геша ушёл уже со сроднившемся ему самокатом. Они быстро домчались во двор на самокате, только вдвоём, стоя друг за другом на самокате было не удобно. И им в голову пришла мысль: — А не сделать ли им к этому самокату коляску.

И вот они в подвале, и вот они в труде. К вечеру корпус коляски был сколочен из досок, и установлено последнее оставшиеся колесо от старой детской коляски, на которой сегодня ещё в полдень было три колеса. Самокат в новом своём виде, был опробован в этот же вечер, и эта боевая самоходная единица отлично себя зарекомендовала в бою, что-то вроде мотоцикла с коляской. Геша был за рулём в роли гонщика и роли грубой рабочей силы, то есть мотора мотоцикла.

Они лихо налетели на растерявшегося от неожиданности Валерку, который тут же был обстрелян из рогатки Седым, и так же лихо скрылись от преследования, если не считать того, что Геша вдогонку получил по голове, старым, растоптанным и рваным, сорок последнего размера ботинком. Вроде бы не из-за чего, но Геша чего-то обиделся, то ли башмак бал слишком рваный, то ли его размер его не устроил, только он быстренько объехав дом, решил вновь напасть на своего обидчика. И вот вновь он выскочил, как черт из табакерки, перед своим врагом, и выхватив старый вонючий башмак, залепил Валерке прямо промеж лопаток по спине, так как тот убегал. Но а так как экипаж потерял своё преимущество в мобильности, ведь в момент броска им пришлось остановиться, то Валерка успел поднять сорок последний растоптанный и запулить им же в Гешу, который к счастью своему успел пригнуться, а вот Седой нет, и поэтому тоже осознал величину Гешиной обиды, почуяв вонь тысячи потных ног, когда получил старым башмаком по лицу.

— Да здорово мы ему дали. — Позднее утверждал Геша, каким-то не уверенным голосом и не добрыми глазами.

— Ещё бы. — Грустно соглашался с ним Седой, глупо улыбаясь.

Валерка услышал окрик из детской будки, когда брёл после сражения, с самокатчиками, и отряхиваясь от каких-то мокриц и сороконожек, оказавшихся на его шее и спине, после того как по ней был нанесён смачный удар старым башмаком. И судя по всему от удара, как от стихийного бедствия, все обитатели башмака-теремка вынуждены были покинуть своё убежище, так как были выбиты центробежной силой, при соприкосновении башмака и спины.

— Чо мандражируешь? — Спросил его Серёга когда он зашёл в будку. В будке помимо Серёги, ещё сидели и курили Вовчик и Булат.

— Да на меня эти два дурака напали исподтишка, а я Геше старым башмаком по роже хрясь, а он мне, а я увернулся, а я потом ещё Седому по морде хрясь! Во они от меня драпали на своём самокате!

— Что хочешь сказать двоих не засал? — Выпуская струйку дыма в потолок, скептически заметил Серёга.

— Да правда я говорю! Я одному хрясь, потом другому хрясь! — начинал заводиться Валерка.

Пацаны сидевшие в будке просто скучали, и не знавшие чем развлечься, придумали следующее:

— Если ты не трус Валерка, подойди к случайному прохожему, и втери ему сырое яйцо в одежду, а потом смывайся.

Тут же Валерке было вручено яйцо с инструкциями, и вся ватага двинулась на более людную улицу подальше от своего дома.

— Во, смотри дед идёт, давай действуй. — Подталкивали Валерку сзади пацаны, оставшиеся наблюдать за дальнейшими событиями из-за угла дома. Наш восьми летний отпрыск, застенчиво двигался в сторону утомлённо идущего пенсионера. Поравнявшись друг с другом, Валерка мгновенно втёр яйцо в пиджак своей жертвы, со словами:

— Держи фашист гранату! — И бросился на утёк.

— Ах ты зверёныш! Да я воевал! Да я фашистов сам бил! — Не скрывая чувство обиды, возмущался ветеран, в след убежавшему хулигану.

Пацаны за углом долго ржали, вспоминая и смакуя удавшуюся шутку.

— Вон, вон смотри бабка старая с клюкой идёт. — Затараторил Булат, показывая на сухощавую и сморщенную бабульку, бодро шедшею опираясь на свой костыль.

— Давай Валерка, держи яйцо. — И Валерка бодро зашагал на встречу своей удачи. Действуя вновь по отработанному сценарию, не забыв сказать:

— Держи фашист гранату! — Он вновь втёр приготовленное яйцо в бабушкин светло серый пиджачок. А бабушка была маленькая, седенькая, сухонькая, чуть чуть повыше ростом нашего лоботряса, это возможно и позволило ему слегка расслабится. Да видно напрасно, потому что убегая он получил сногсшибательный удар палкой по спине, замечу сногсшибательный в прямом смысле слова, так как после удара старушечьей клюкой, он упал на четвереньки, и уже продолжал свой путь на своих четырёх конечностях. А бабка бежала сзади махала своим костылём, и если бы Валерка не включил фор саж, и не сделал бы отрыв от злобной бабки, его спина познакомилась гораздо ближе с костылём разъярённой старой сталиниски. Пацаны наблюдавшие за происшедшим, просто катались по траве от смеха, смеялся с ними и Валерка, вырвавшийся из костлявых бабкиных рук, всё ещё ощущавший её костыль на своей спине. Судя по всему испытание храбростью наш Валерик не прошёл, а если прошёл то не убедительно. В связи с этим наши старшие шалопаи готовили для него следующее испытание. Они поймали кошку и посадив в наволочку, скорее всего украденную с бельевой верёвки, и вот этот подарочек был вручён Валерке. От него требовалось подняться на чердак своего подъезда, а он жил в одном подъезде вместе с Булатом и Серёгой, и скинуть с чердачного окна, ни много ни мало, кота в мешке. Пытливую молодёжь очень интересовало, выживет ли кошка после падения, или разобьётся насмерть. Мнения разделились поровну. Валерка с кошкой забрался на чердак, открыл окно и поставив кошку завязанную в наволочке прямо на раму, и не чего не думая, сразу же захлопнул чердачное окошко, видя как рамой спихнуло кошку вниз. Он развернулся и побежал назад, начав спускаться к своим товарищам. Каково его было изумление очутившись во дворе, когда он увидел, что оказывается мешок с кошкой не упал на землю, а остался на узком выступе с уличной стороны закрытой рамы. Пацаны стоящие под окном, ждали дальнейшей драматической развязки. Но судя по тому как кошка освоившись на за оконном узком выступе, и даже стала прохаживаться в мешке туда, сюда, решили ускорить свой эксперимент, по проверке экстремального полёта кота в мешке. Что же придумали наши милые детки? Все очень просто, надо всего на всего подтолкнуть мешок рукой, а точнее столкнуть вниз. Тем более что уже собралось большое количество зевак, к счастью самых маленьких уже отправили домой спать. Наблюдали снизу за мешком и Геша с Седым, подтянувшиеся на всеобщее скопление дворовых пацанов.

— Ну чо Валерка, первая попытка не засчитана, давай ещё раз. — Предложил Серёга. Но Валерке вдруг жалко стало эту серую кошку, и он стоял в нерешительности, ни говоря ни слова.

— Ну чо смелые есть, кто справиться с этой задачей?

— Я. — Сказал Геша, — ведь он не такой слабак, как вечный его противник по дракам Валерка, — думал он. И воодушевлённый таким ходом мыслей, заскочил в подъезд. Вскоре пацаны снизу наблюдавшие за дальнейшими событиями, увидели как открылось окно, а в нем появившейся Геша, спихнувший мешок вниз.

Ударившись о землю кошка сломала себе лапы и отбила внутренности, возможно она так сильно и не пострадала бы, не засунь её добрые детки в мешок.

Небо стало быстро темнеть, затягиваясь черными тучами. Налетел порывистый ветер, и слышно было как посыпались пустые ящики стоящие за магазином. Следующий натиск ветра разбросал эту тару по всей дворовой дороге. В ожидание дождя старшие пацаны укрылись в детском домике, так как время было для них ещё не совсем позднее, только десять часов вечера, остальные разошлись по домам. Из домика доносился смех и мат, это шпана травила анекдоты, и пересказывала, новые комедии шедшие в кинотеатре. Дождь все ещё не торопился, поэтому самых младших из присутствующих в будке, отправили на автобусную остановку за окурками, не докуренными пассажирами, при посадке в подошедший автобус. Седой с Олегом отсутствовали не долго. После их возвращения в детский домик, прозванный будка, к смеху и мату добавился ещё и кашель, сплёвывание и дым из окон. Олегу было восемь лет и жил он в одном подъезде с Гешей, и судя потому что домой он пойдёт только в двенадцать часов ночи, когда уже все из присутствующих отправятся по домам, его воспитанием занимались явно не родители. Но если родители и занимались каким-то назиданием, то несомненно проигрывали в пользу двора. Это относилось и к Седому, хотя сегодня пол двенадцатого, его бабуля ещё выловит и уведёт домой.

Полночь. Ветер усилился, а дождь все не начинался.

— Забавные шалуны. — Сказал Полковник, находясь сзади женской фигуры, скрываемой полным мраком. Это была непонятных лет женщина, и выражаясь шахматной терминологией, с фигурой ладьи, лицом лошади, офицерскими замашками, а вот мышлением и возможностями манёвра ферзи, страдающей шизофренией. Настоящий тип женщины политика, революционера или руководителя, одарённый умом и бешеной энергией деяния, но за все это, лишённой женской привлекательности. Самомнение делает из таких вечных борцов, за что угодно и как угодно, а наша особь по натуре была ещё мазохистской, то есть получала удовольствие, когда страдала за свои идеалы. Звалась она Стародворской.

— Откуда вы узнали что я здесь? — Спросила таинственная гостья.

— Нет доброго дерева которое приносило бы худой плод, и нет худого дерева которое приносило бы плод добрый, ибо всякое дерево познаётся по плоду.

— А вы проницательны.

— Что я. Я — гордость и тщеславие, и мне не чужды другие слабости. А вот вы другое дело, ваше не милосердие и жестокосердие поражает даже моё воображение. А каково ваше умение вкладывать это в детские сердца, вам нет равных. — Ворковал Барон тихим голосом.

— Я всегда отличала вас Полковник, среди этих статистов, которые про вас говорят, будто бы у вас нет сердца, а если оно есть, то сделано изо льда. — Она резко повернулась лицом к Полковнику и прижалась к нему то ли животом, то ли грудью, при этом страстно задышав, продолжила: — Не милосердие это основа всех великих мира сего, человека лидера, человека вождя, Спросите у кого угодно, у Жигана например, — в его деле нужны хлюпики? Нет, — ответит он вам, вор должен быть смелым, отчаянным и наглым. — Спросите у Пенсионера, — нужны в органах мямли и нюни? — У Шамана спроси, — что наш горисполком состоит из половых тряпок? — Да кого угодно спроси, Патологоанатома, Товароведа, и все скажут слабаки никому не нужны! Я, я хочу научить их стать не чувственными, к чужим бедам и страданиям, и тогда они не будут раскисать в любых жизненных обстоятельствах, а самое главное пойдут к своей цели по трупам. Многие нас считают умными, за наше умение обыгрывать других при достижение своих целей, в политике в бизнесе, карьере, ещё немного и мы займём все ключевые посты в мире. Но разве учёный, или философ там какой-нибудь великий шахматист или тот же политик глупее нас, нет. Главное на сколько вы готовы далеко зайти, для достижения своей цели. Вот наш пример, вождь Владимир Ильич Ленин, не пожалел ни кого, ни чего, что бы вскарабкаться на самый вверх, ради этой цели продался германской стороне, воюющей с Россией, и на немецкие деньги, как немецкий шпион, подобрал власть угасающей Российской империи, добившись своей цели. Можно сказать нашей цели, потому что тогда его цель совпала с нашей, один в один. Можно предположить что французы не знали что делали совершая революцию, что-то вроде того, кто же знал что будет столько крови и скорби, хотелось как лучше… Наш Ильич изучал и знал кровавые итоги французской революции, и с каменным сердцем, применил все это на практике. Когда с его радикализмом не согласился Р. Д. С. П. Он расколол его на большевиков и меньшевиков, а затем уничтожал всех не угодных ему в его цели. Дворян уничтожали физически, как не угодный класс, духовенство, монашество, крестьянство не взирая на женщин и детей. Нас пришло к власти тысячи, а править нужно было миллионами, инакомыслящими иноверцами, не побоюсь этого слова инородцами. Только представьте себе, и эти миллионы потенциально враждебных людей, сидят по своим квартирам и избам и готовы возмущаться новой властью, её порядками и её деянием. В этот момент ужас обуревал Ильича, зачем, для чего этих сволочей так много, и что он с горсткой своих сподвижников сможет сделать с этой массой потенциальных врагов. Разделяй и властвуй, как говорили древние римляне, и это уже произошло, верхушка общества разложена, здесь нами брошена кость, — «долой самодержавие», «долой царя», ведь каждый из элиты достоин быть царьком. Купцы, банкиры, заводчики и фабриканты, пора выдвигать на царство-президентство своих людей. Рабочие, вас обманывают и гнобят кровопийцы капиталисты. А вокруг больше семидесяти процентов от всего населения России крестьяне-христиане, живут в основном не бедствуют, и слушают этих попов и молятся своему Богу, и называются народом, и служат царю и отечеству. И их мы заставим лить воду на нашу мельницу, слава богу война помогла. Солдаты! Вчерашние крестьяне, бросайте окопы и бегите домой делить помещичью землю и их имущество: «Землю крестьянам!» И многие послушали нас, и грабили барские усадьбы, но не поняли и не приняли нас. И тогда мы, верховная власть горстки инородцев, вразумили Русский народ при помощи прочих инородцев, убивая, казня, измываясь, глумясь, насилуя, истязая пытками. Разве можно найти столько извергов и палачей в русском отсталом народе, для самих же себя. К счастью под рукой оказались Латыши и китайцы, да и прочие нации оказались не плохими мясниками, для русской нации. Но это только палачи, которые могут без жалости казнить и убивать, а как быть с белой гвардией и польской и японской интервенцией, с ней же воевать надо, нужны солдаты а не палачи, а пусть воюет с ними тот же русский народ, чем больше погибнет, тем лучше, для нового мирового порядка. И гражданская война на руку, когда русские убивают русских. Мы призовём их под наши знамёна, обманом и силою, взяв их родных и близких в заложники, расставив на ключевые посты своих комиссаров, и кровью захлебнуться все. Нет наш вождь Владимир Ильич Ленин не жалел никого, не женщин, не детей, не людей, поэтому теперь мы должны быть у власти в этой стране. Сталин сука всё перепортил. — Она ещё сильнее прижалась к Полковнику возбудившись от своих речей. Ветер рванул окружающие их деревья и крыши с новой силой разорвав облака, на мгновения освободил луну, и Барон увидел толстые щеки и черные, даже в такой момент наглые глаза, своей собеседницы:

— Какая мерзкая рожа, — подумал он, но вслух сказал другое: — Вы не боитесь, что этот народ когда-нибудь вынесет с красной площади чучело главного беса, и отправит его в кунсткамеру, потому что земля Русская его не сможет принять.

— Так что с того? Это только знамя, ставшее символом со своими идеями. Комуняки сделали своё дело, комуняки должны умереть. — И Стародворская шумно дыша, стала сильнее прижиматься к Полковнику.

— Каждый человек имеет свой придел, то что он не может переступить. — Тихо сказал Полковник, отступив назад от Стародворской.

— Вы меня очень разочаровали Полковник. Как впрочем и многие другие. — Последняя фраза, была уже мысленной.

3

Всю ночь свирепствовала буря. На заливе бушевал шторм, взболтнувший морские глубины, волны с яростью захлёстывали прибрежный пляж и обрушивали свою мощь на ещё не подмытый берег, обдавая волной и пеной растущие кусты, плавно переходящие в лесок.

Просыпающихся с рассветом, город встретил громким пением птиц в ещё влажной листве, и мокрым асфальтом с лужами, где счастливо резвились воробышки, а на прозрачно чистом, отмытом за ночь небе, неутомимо и ярко светило солнце, пытаясь согреть и утешить всё вокруг, и прибитую дождём траву, и деревья с обломанными ветками, животных напуганных природной стихией и людей, работавших и служивших этой ночью. Благодать кричала свежестью и чистотой: — Начните этот день с добра!

Крестьянин сегодня проснулся рано, ему не терпелось испытать свою ново-сконструированную пушку. Вчера хотелось самому единолично провести процесс испытания, но сегодня что-то тревога усилилась, и это что-то, свинцом залитая задняя часть ствола.

— Да тут пожалуй мне одному не справиться. Нужон помощник. — Размышлял он, резво спускаясь с третьего этажа на первый, где рассчитывал найти себе ассистента, для рискованного эксперимента. Геша открыл входную дверь заспанный в трусах и то только после третьего, продолжительного звонка.

— Чо так рано припёрся? — Зевая спросил он.

— Есть дело. — Загадочно ответил Крестьянин. Но судя по всему, эта магическая фраза не произвела должного эффекта на ещё не совсем проснувшегося младшего товарища, который забубнил через губу: — Мне надо пожрать, мне надо… — И тут наш моделист — конструктор перебил Гешину вялую речь:

— Есть пушка. И её нужно испытать.

— А, уже готов! — Услышал бодрый голос друга, спускающийся в подвал Крестьянин. Наш Кулибин успел только открыть два дверных замка и взять в руки своё творение, как сзади послышались приближающие шаги, и последовала чавкающая колбасой восторженная фраза:

— Вот ета да!

Они нашли место в камнях на поле, где их никто не видел и установили маленькую пушку для стрельбы.

— Чем заряжена?

— Порохом, я смешал «Сокол» с дымным порохом и забил жакан. Ну что, кто будет поджигать?

Геша решительно взял от товарища спички, и долго чиркал импровизированный фитиль, который почему-то и не поджигался. Подсыпали пороха в окошечко, ёще попытка. Раздался выстрел, а точнее взрыв. Вырвало залитую заднюю часть ствола, а сам ствол разнесло на куски и Гешена смерть, свинцовым плевком просвистела буквально над ухом, отметив на лике его пороховой гарью крапины. Крестьянин видел как откинуло назад взрывной волной его товарища, и как тот скрылся в густом дыму, а ему самому осколками чуть не перебило ноги.

— У, ничего себе! — Сообщил Геша, появившийся из дыма, теперь он был свежего копчёный и реально рябой. На месте недавно стоящей пушки, лежали узлом завязанные от неё колеса.

Пол часа спустя Геша шёл к обрыву купаться, выслушивая остроты Славяна и Крестьянина, которые настойчиво у него интересовались рецептом, мгновенного превращения чистого лица в рябое. Геша обидевшись отстал и шёл сзади с молчащим Юрбином, старшим братом Седого. Они вышли из леса и палящее солнце стало подгонять их к морской прохладе залива. Ускорив шаг, они миновали санаторий, бывший господский дом, и подойдя к обрыву замерли от неожиданности. Ночной шторм разбередив царство Нептуна, и из его темных холодных вод, выбросил на поверхность глубинную мину, своей неукротимой силой стихии оборвав её проржавевший, металлический трос, прибив штормовой волной к берегу смертоносное эхо войны.

Пацаны стремглав сбежали вниз по крутым и ещё не просохшим, а поэтому скользким деревянным ступенькам, рискуя поскользнуться и в лучшем случае получить травму. Но что там травма, когда впереди целая смерть, столько лет ждущая в морском мраке своей цели, а теперь достигнув пенсионного возраста, грелась на мелководье, подставляя свои металлические бока солнечным лучам, но всё ещё щетинясь своими смертоносными рогами. Именно от лёгкого прикосновения к этим ежовым шипам, корабль, или подводная лодка взорвавшись, могли отправиться на дно морское. Но на мели минные детонаторы почему-то не сработали, то ли отсырели, то ли давление на них было не достаточное при соприкосновении с морским дном. А вот и помощь! Оставив разбросанную на песке одежду, пацаны поднимая брызги бросились на перегонки к мине, и оседлав её, стали нырять в воду, используя страшное орудия убийства, как мостик для прыжков в набегающую волну. Тем самым увеличивая усилия соприкосновения детонаторов с песчаным дном, помогая наконец старой мине разродиться взрывом. И она взорвалась. Только не сейчас, а на следующий день, когда патрулировавшие пограничники, доложили о появившемся опасном объекте, и мину расстреляли из сторожевого корабля.

А сегодня накупавшись, пацаны отправились к водопаду, бредя по девственному пляжу. Девственному потому, что все прочие следы были смыты ночью штормовой волной, аж до самих сосен. И ещё они найдут снаряд, и попытаются взять его с собой, и даже подымут его на верх, утратив там энтузиазм и силы, спрячут его в кустах. Но не надолго, так как Крестьянин не поленится и сегодня же вернётся за ним на велосипеде, прицепив опасную находку проволокой к багажнику, отвезёт её к гаражам, где спрячет в собачьей будке. Но и это ещё не все, но об этом позднее, а мы пока перенесёмся назад, во двор.

Седой отоспавшись после вчерашнего, в радужном настроении вышел на улицу. Ну то что он был седой, слишком громко сказано, на самом деле у него было только странное пятно седых волос на затылке, величиной чуть побольше металлического рубля, располагающееся на уровне мочки уха. Ещё в прошлом году его родители взяли на прокат легковой автомобиль «москвич 407». Да, да и такие чудеса встречались иногда в советское время, на предприятии, а именно в А. Т. П. Что расшифровывалось как Автобусный таксомоторный парк, где работал отец Седого, этот парк предложил желающим своим сотрудникам, для более активного проведения отпуска, легковые автомобили. Правда эта кампания длилась не долго и опомнившееся руководство в скором времени свернуло эту благотворительную акцию, и тем не менее автомобиль был у них, и они целый месяц буквально провели на колёсах. Как — то раз они остановились и разбили свой лагерь, где-то на тогда ещё пустынном берегу Чудского озера. Раскинули палатку, костёр, котелок, сосновый шум и прибрежный запах. Ну не то что бы на самом берегу, потому что озеро отгорожено от леса этаким песчаным валом, так что находясь рядом с озером в леске, озера из-за такого бархана и не видно, и следовательно со стороны озера такая же картина, что и послужило причиной нашей седины. Всё началось, по словам родителей, из-за змей. После первой ночёвки, отец Седого выползая рано утром из палатки, чуть было не сунул руку, как говориться в пасть гадюке, которая свернувшись клубком мирно спала перед самым входом в наш брезентовый дом. Со слов родителей, лежала в засаде. На дух не переносивший змей отец семейства, вынужден был лишить гада жизни. Но этим дело не кончилось, ушедшая в лес матушка собирать чернику, чтобы подать её на завтрак с молоком проснувшимся своим деткам, огласила своим криком лес: — Змеяяяяяяяяяяяяя! — И так продолжалось в течение первой половины дня, практически каждый час, как будто в лесу были часы, только не с кукушкой, а со змеёй. За хворостом: — Змеяяяяяяяяяя! — По какой ещё нужде в лес: — Змеяяяяяяяяя! А батя бежит уже с заранее заготовленной рогатиной. Так часто бывает, появляется человек и исчезают животные, а может быть и на всегда. Так вот судя по словам родителей, этот день не задался, и они под гнетом стресса от дикой фауны, реально расслабились, конкретно зарядившись успокоительным, тем что в градусах, и до вечера улетели в нирвану, оставив свои бренные тела в автомобиле. Вместе с Юрбином Седой никогда не скучал, потому что тот был старше и более изобретательный.

— Давай в прятки?

— Давай.

И Юрбин уже ищет размышляя про себя:

— Где бы мог спрятаться этот худосочный глист, его не заметишь даже если он станет за верёвочную растяжку от палатки. Где же он, где? О! Какая-то подозрительная выпуклость на гладком склоне палаточной крыши. Подозрительно. Очень подозрительно, а дайка я проверю, что за дела. — И Юрбин берет резиновый сапог отца, кстати сорок пятого размера и хрясь по выступу. Из палатки донеслось лёгкое падение и странный звук: — Вяк. — Через мгновенье на крыше появилась новая выпуклость в форме маленькой спины. Хрясь сапогом. — Вяк, — из палатки, и снова очертание чего-то круглого выпячивается на идеально гладкой крыше. Хрясь. — Уй. — Вновь лёгкое падение и тишина жужжащая комарами.

Седой из палатки появился ползком, постоянно оглядываясь и поглаживая свою стриженную макушку.

— Чо-то в прятки не интересно, пойдём на озеро. — Было итогом весёлой игры.

Погода была не жаркая, с озера дул ветер.

— Давай со склона кататься: — Придумал развлечение старшой.

— Как это?

— Легко. Давай ложись на спину. — И когда Седой лег, схватил его за ноги и быстро побежал вниз. Получилось как в фильмах, когда всадник падает с лошади, а та по инерции ещё волочёт его. Оказалось не трудно даже для заморыша, со склона таскать старшего брата. Потом строили песчаные замки и Седой так увлёкся, что не заметил как ушёл проголодавшийся брат. А он всё строил и строил. Когда закончилось его зодчество, он просто хотел тихо вернуться на свой стан, но не нашёл его.

Они с братом целый день бегали по побережью туда сюда, и оказалось перемахнув бархан, он не обнаружил, ни машины, ни палатки. Тогда он вернулся назад к озеру, огляделся, и ему показалось что он видит то место откуда они пришли. Он бросился туда, неудача, побежал назад, опять неудача. Ему казалось вон за тем склоном, ах нет, тогда за тем, не то, точно вон там, промах. Сколько он бегал взад, вперёд, час, два, на сколько удалился, от такого теперь уютного стойбища с милыми змейками, километр, два, больше, неизвестно. Он был мал и глуп и совершенно никаким следопытом, но до него все таки дошло, что он остался один, и если его даже пойдут сегодня искать, то вряд ли найдут потому что ни кто не знает где он находится, и насколько далеко удалился от палатки. А если он углубиться в лес, то искать можно хоть целую неделю. И тут наш шестилетний малыш осознал своё положение и распустил сопли, он брёл в никуда, ревя и булькая соплями, по золотистому песку, где на горизонте облака окунаются в волны. Его вид был жалок и потерян, причём потерян во всех смыслах. И тут он услышал внутренний голос, как будто ангел хранитель подсказывал ему: — Проси. И он стал просить, и обещать, что он впредь будет хороший и послушный, и искренне верил тогда, что такой и будет, не понимая что заведомо обманывает. Ведь мы Бога молим тогда, когда нам край, помоги и спаси Господи, а как примем Божью помощь, успокаиваемся, — вот повезло.

В пустой голове малолетнего скаута стали рождаться здравые мысли: — Дорога по которой приехали, идёт вдоль, параллельно побережья, а если повернуться грудью к озеру, то мы прибыли с правой стороны. Следовательно надо идти в том направлении от куда прибыли. Если не можешь найти семью, ищи дорогу по которой приехали. И он зашагал в направлении надежды, и она себя оправдала. Он долго шёл по побережью, затем углубившись в лес, сразу же с с первой попытки была обнаружена лесная дорога, на которой сохранился отчётливый след от колёс их автомобиля. По которой он вернулся тихо и не заметно, и только седое пятно будет напоминать о его потрясении.

Однако вернёмся из прошлого в наш тёплый солнечный день. Так вот, Седой выйдя во двор, и не найдя своих сверстников, подошёл к старшим товарищам, решающим свои проблемы о дальнейшем развлечении.

— Чо пришёл? — Последовал неожиданный вопрос от Серёги. Но Седой растеряно молчал.

— Иди отсюда, у тебя брат ябеда.

— Не ябеда.

— А если не ябеда, что тогда твоя бабка сегодня прибегала разбираться.

— Он не ябеда! Она сама побежала. — И тут Седой не знавший сути дела, попал в точку. Юрбин, в отличии от Седого был жаворонком, и ушёл на улицу сегодня пока тот ещё спал. И как это водиться в детском обществе, он с Валеркой мешался старшим подросткам, которые начинали уже проявлять, хоть ещё и вялый, но интерес к противоположному полу. Точнее сказать Валерка задирался своими репликами: — Жених и невеста, тили-тили тесто! — Затем они убегали прятаться в подвал утиль-сырья. И один раз не умышленно, как это порою бывает, кто-то из старших пацанов, бросил металлический сгон через парапет в подвал, для острастки более мелких и назойливых обитателей двора. Или он это сделал просто рисуясь перед девчонками, только по воле случая, Юрбин выходящий из подвала встретил лично, летящий предмет сантехники, своею головой. Да и рана то была пустячная, а все таки разбило в кровь. Ну что в таких случаях делают дети? Бегут домой, а там бабуля:

— Ах хулиганы, такие сякие. — И побежала разбираться во двор, за своего любимого внучка. Да где ж ты там разберёшься, пошумела, пошумела и с долгом выполненного дела, вернулась домой. А голове Юрбина что? Йодом помазал и пошёл с пацанами купаться на залив, а вот Седой теперь терпел такое не заслуженное обвинение. Вроде как он оправдался, и с него сняли не подтвердившиеся обвинения, и все же он стоял поодаль, от насмехавшихся друг над дружкой мальчишек и девчонок. И что характерно, стоял в такой позе, в которой стоят обычно неудачники не успевшие добежать до сортира. А главное чувствовал он себя с этой компанией не очень хорошо. Раньше хорошо, а теперь нет: — Чего они на меня, ни за что? — Крутилось в голове Седого этакий вопрос, правда в разных вариантах.

И вдруг. Как по взмаху волшебной палочки, Седой преобразился, внутренне и внешне, заулыбался и даже выразил свои положительные эмоции в слух:

— Ху — гу. — И пошёл на встречу появившемуся во дворе Вовану. Во дворе говорили что будто бы Вовяй очень сильно болен и что болезнь у него смертельная, и что во дворе он никогда больше не появиться. Вован всегда был самым худым во дворе, но теперь он просто просвечивался. У него были видны все жилки и одежда на нем висела, как будто с чужого плеча.

— Вавяй представляешь я такой. — Выпалил Седой, и подавился словами: — А они. — Замолчав уставился на живой скелет своего товарища и предательский комок в горле не позволял ему пожаловаться на постигшую его не справедливость.

— Привет. — Тихо сказал Вован и попытался улыбнуться.

— Здо — рово. Тебя давно не видно было.

— Да я в больнице лежал. Мне там операцию делали. Теперь всё, здоров, только врачи домой ещё не отпускают. Прикинь, сегодня я сам смылся.

— Да тебе после операции наверно ещё нельзя?

— Да ну их. Операцию уже давно делали.

— Когда?

— Ещё весной. Скуката там, домой хочу. Давай во што-нибудь поиграем.

— Во што?

— Ну я не знаю. Бегать еще тяжело, но теперь я уже совсем скоро вылечусь. Знаешь как надоело в больнице.

Именно в этот момент из-за угла дома появилась мать Вовяя: — Сыночек, миленький, как же ты так, мне с больницы позвонили на работу, сказали ты сбежал. Я же к тебе воскресенье только приходила. — И мать заревела, обнимая сына.

— Да чего ты припёрлась, вся пьяная в жопу, тебя даже в палату не пустили.

— Нервы у меня не выдерживают, когда ты все болеешь и болеешь. Пойдём домой, а то меня начальник только на часок отпустил.

— Ничего твоему начальнику не будет, если ты задержишься.

— Да как же он меня ещё в прошлый раз уволить обещал, когда я с похмелы пришла. Ну и правильно, а пошёл в… Пойдём домой я сейчас у соседки деньжат займу, в магазин сбегаю, и мы с тобой… — Тут наш больной не дал матери договорить.

— Ладно пошли домой, не надо ни каких магазинов, знаю я тебя, опять напьёшься и на работу давай возвращайся, сколько раз уже с работы выгоняли.

— Вернусь, вернусь сыночка, только тебе в больницу нужно возвращаться.

— А можно с нами Седой пойдёт, скучно мне там. — И уже говоря Седому: — Пойдём?

— Давай пойдём ко мне я тебе свои игрушки дам, чтобы тебе не так скучно было. Давай, давай пошли. — Говорил Седой, глотая слова.

— Тебя не заругают.

— Да нет, игрушки же мне купили.

Через пол часа они шли втроём, возвращать больного назад в больницу, ведя его тщедушное тело за руки, сгибаемое детским брезентовым рюкзаком, который Седой наполнил своими самыми лучшими игрушками. На лице Вована сияла улыбка счастья.

— Теперь мне не будет скучно. Теперь я скоро поправлюсь. Правда ма?

— Правда. Врач обещал.

Это правда врач обещал, только врал он, а что тут скажешь если ребёнка вскрыли на операционном столе, а у него злокачественная опухоль. Сколько могли вырезали, да уж не чего поделать было нельзя, поздно взялись за лечение. Вранье и то что мать поспешит на работу, поспешит, только в вино-водочный отдел.

И тут вмешались мои дочки:

— Пап почему это с ним случилось? Ведь он ещё совсем маленький. Где же справедливость? Если есть Бог почему он допускает это?

— Хороший вопрос почему? Всё от наших устремлений. Что мы хотим от жизни, и куда приведёт нас наше хотение. Когда-то мать Вована была тоже маленькой девочкой, и возможно также беседовала со своим отцом, который любил её, и был такой весёлый и хороший, умевший и работать и отдыхать. И вот тогда, может быть ей и захотелось жить весело и беззаботно. А когда она выросла, то узнала что весёлости и беззаботности хорошо помогает алкоголь, по употреблению его становиться ещё веселее и беззаботнее. А тут рождается старший сын, а жизнь не сложилась. А не сложилась очень просто, как же жизнь сложится, если хочется от жизни брать только радости, лёгкости и возможности, а обязанности пусть другие выполняют. А дальше как скрасить суровые будни и расслабиться, мужики алкоголь. Рождается младший сын, мужики, алкоголь, который кстати Вован познал ещё во чреве матери. Настало время когда в её жизни водка стала главнее детей, важней работы и человеческого облика. С самого рождения Вовяй страдал, терпел жестокие побои от озверелых собутыльников матери, не доедал и употреблял в пищу всякую дрянь. Вы спрашиваете: — Где справедливость? — А справедливость в том, что когда вы маленькие девочки и мальчики с друзьями пойдёте гулять, и вам предложат оттянуться и расслабиться, не торопитесь считать себя чересчур зрелыми, и перед тем как расслабляться, вспомните что мать Вована тоже когда-то бросилась в пучину взрослой жизни, как это сделают в дальнейшем и все наши герои, если конечно доживут до взрослой жизни. Определитесь сначала, что вы больше всего хотите от жизни. А бросаться в пучину разврата и нирваны опасно для души и тела, потому что из водоворота страстей можете и не выплыть, не вы сами, не ваша душа. Поэтому дети страдают за грехи родителей. А Бог почему допускает? Потому что Бог знает о нас всё. Что с нами было и что будет, и что нам полезно и во зло. А следовательно, если исходить из того, что здесь на земле мы в гостях и временные жители, и живя здесь готовимся к вечной жизни, в том параллельно — духовном мире смерть ребёнка, не есть зло ребёнка, а только горе утраты для родных и близких оставшихся ждать своего времени перед вечностью. Просто ребёнок раньше вернулся домой, причём не испачкав свою душу, что очень важно для царствия небесного. Никто не знает кем мог бы вырасти наш малыш, хорошим человеком или чудовищем. Скажу так, здесь мы живём временно, а там вечно, для какой жизни мы созданы?

— Для вечной. — Ответили дочки.

Не долго испытывал внутренние гнетущие мысли и наш Седой, повстречав на улице идущую из магазина свою бабулю, которая только одним, ещё тёплым пирожком с повидлом за пять копеек, кардинально изменила его мироощущение в сторону счастья. И вот он уже во дворе, сидит в песочнице, и наблюдает как Славик с Арви играют в солдатиков. Где солдатиков изображают горелые спички и палочки, которым требуется пройти по одной из начерченной на песке дорожек и захватить пленного, при этом ещё не подорваться на мине. То есть маленьком камушке, который тайком спрятал твой соперник, на одной из дорожек. А мы знаем из выше сказанного, что Седой был заморыш и по этому дойдя до песочницы, он преуспел в поглощении пирожка дойти только до повидла.

— Дай укусить. — Спросил Славик и смачно откусил от предложенного пирожка.

— Дай кусить. — Попросил и Арви. И откусил явно не по возрасту и росту. Ему со Славиком было по шесть лет, но он на голову был ниже Славика.

— Ну ты чо, пол пирожка откусил сразу! — По жадничал обладатель по тем временам лакомства. И это не хорошее чувство жадность, вспыхнувшее у вечно голодного лоботряса, остановила такая маленькая и хорошенькая как кукла девочка, с глазами полными зависти, бросив пригоршню песка Седому на остатки пирожка.

— Вот жопа. — Трагически констатировал факт гибели ещё недоеденного пирожка Седой, и если учесть что это был его весь сегодняшний обед, то его как — то можно было понять.

— Ты жопа с ручкой, вали от сюда. — Так Арви обидел маленькую, четырёх летнею девочку, всё это время смотревшую не мигая на этого мерзкого мальчишку с пирожком. Правда теперь когда у него не стало пирожка, он ей уже не казался таким противным. Но зато этот другой маленький… И она представила, что у не на попке выросла дверная ручка.

Конец ознакомительного фрагмента.