Рив и Ольга

Владарг Дельсат, 2023

Загадочный вирус, прибывший из глубин космоса, навсегда меняет человечество. Теперь людей разделяют по индексу агрессии. И те, кто не может жить в мире с другими, становятся изгоями. У них одно предназначение – защищать нормальных людей даже ценой своей жизни. Рив и Ольга – агры с повышенным индексом агрессии. Они должны пройти испытательный экзамен, но вместо этого попадают в прошлое – в Темные Века. И теперь от двух растерянных подростков зависит, изменится ли история целой планеты или повторится вновь.

Глава 3

Напряжение у родителей Ольги Рив увидел сразу же, но, прежде чем делать выводы, решил посмотреть. Трезво рассудив, что будет достаточно и поверхностных образов, мальчик вгляделся. За прошедшее время Риву удалось выяснить, что воздействие с помощью магического дара никак не влияет на окружающую технику. Правда, и пробовал он только малозатратные элементы, именно поэтому в том, что никто ничего не заметит, был уверен.

— Рив! Рив! Что с тобой? — всполошилась Ольга, увидев совершенно ошарашенного напарника, по лицу которого текли слёзы. Широко распахнутые голубые глаза были полны каких-то странных эмоций, ранее девочкой не виданных.

— Оль… ты представляешь… — пытаясь справиться с собой, Рив подыскивал слова. То, что он увидел, было, с точки зрения курсанта, совершенно невозможно. — У меня… Моя мама умерла от известия о… о том, что меня нет… Меня, агра! Оля! Как так?

— И что теперь? — девочка услышала «умерла», не вникнув ещё в то, что озвучил напарник. Несмотря на демонстрируемую ей любовь, внутри Ольги всё ещё жил вопрос: за что?

— Ты хорошо сидишь? — шокированный напарник пытался осознать увиденное. — Твои меня взяли к себе. Ты только представь! Агра! Взяли! Не выкинули!

Увидев плачущих в обнимку детей, фрау Штиллер за них испугалась, немедленно подбежав к кровати, чтобы обнять обоих. Именно такие действия взрослых людей, родителей, и заставляли Рива и Ольгу чувствовать себя очень странно. Девочка даже проверила свой индекс, но он как раз никак не изменился — всё та же привычная десятка.

— Что случилось, мои хорошие? — очень ласково спросила фрау Штиллер, обнимая детей. — Болит что-то? Сон плохой приснился?

— Ри… Ланс узнал, что случилось, — едва поймав себя за язык, ответила Ольга. — Вы честно хотите его взять?

— Ох, малыш… — женщина, подумавшая, что ребёнок плачет из-за смерти самого близкого человека, прижала его к себе. — Конечно, мы заберём его к нам, разве может быть по-другому?

— Ещё как может… — очень тихо прошептал мальчик, тщетно пытавшийся взять себя в руки.

— Скоро поедем домой, и всё будет хорошо, — проговорила фрау Штиллер, будто желая убедить в этом саму себя. — Теперь всё-всё у нас будет хорошо!

— Да, мама, — кивнула Ольга, думая о том, что нужно привыкать к имени Мириэль.

Подобной доброты, ласки, любви ни Рив, ни Ольга никогда не знали, поэтому обоим было сложно. Спасали только навыки выживания, однако родителям всё равно раз за разом удавалось поставить своих детей в тупик. Кроме того, состояние организмов детей требовало пересмотра, но многое Рив сделать не мог, а Ольга вообще была больше боевиком, нацеленным на силовые варианты решения проблем. Мальчик, конечно, многое умел, но и магия всесильной отнюдь не была. Не очень хорошо понимая, что именно происходит с сердцем, например, Рив опасался делать попытки его починить — эта жизнь мальчику нравилась.

— Кстати, — вспомнила Ольга, когда мама отошла куда-то по своим делам. — А как мы проблемы наши решили? В смысле, чего мы остальные решить-то не можем?

— Так я ж не кибердок… — хмыкнул Рив. — С нашими проблемами… Мы померли, тела в смысле, поэтому мой симбионт, да и твоя проблема были мёртвыми вместе с телами, а с мёртвой плотью некромант много чего сделать может.

— Да, кибердок нам бы сейчас не помешал, — кивнула ему девочка. — Значит, последствия мы решить не можем, ибо магия не всесильна…

— Магия-то, может, и всесильна, — улыбнулся Рив, обнимавший Ольгу во время всего разговора. — Но мы — точно нет.

Многое удивляло Рива, при этом совершенно не трогая Ольгу, ибо боевик есть боевик — начиная от места, где они вдвоём оказались, заканчивая отношением. Небольшая комната на две кровати со светло-зелёными стенами, заставленная допотопной техникой, создавала ощущение покоя и какой-то уверенности в будущем. Приветливый персонал не забывал улыбаться, демонстрируя дружелюбие. Не было ни приказов, ни… методов воздействия, что поражало ещё сильней. От них ничего не требовали, ни к чему не принуждали, отчего и Рив, и Ольга чувствовали себя временами не в своей тарелке. Кроме того, смущало отсутствие магов с активным даром.

Обследования не показали ничего необычного — аритмия, вызванная химиотерапией, отдалённые последствия лейкоза, ну и почти полная утрата памяти, что могло объясняться, например, длительностью клинической смерти. Ничего нерешаемого, по мнению врачей и родителей, не было. Проблема аритмии в крайнем случае решалась специальными средствами, как и опасность развития сердечной недостаточности, проблема лёгких у Мири требовала вдумчивого решения, ну и обоим детям грозила специальная диета на долгие годы.

Пока взрослые занимались своими очень серьёзными делами, Рив пытался методом считывания поверхностных образов памяти понять, что происходит вокруг и где они оказались. Ольга просто доверилась. С девочками всегда было сложнее — они до последнего верили в то, что с ними произошла ошибка. Именно поэтому она часто плакала и ластилась ко взрослым, считавшим это нормой.

— От реципиентов у нас язык и какие-то ошмётки памяти… У окружающих — уверенность в том, что всё в порядке, — сообщил Рив девочке. — То есть утилизация не угрожает.

— Хорошая новость, — кивнула Ольга, в родительском тепле забывшая об утилизации, но, тем не менее, в безопасности себя не чувствовавшая, хоть и прятавшая эти свои ощущения от родителей. — А как здесь принято…

— Знаешь, нет у них в голове наказаний болью… — немного растерянно проговорил её напарник. — Либо надо глубже лезть, но тогда это означает не общеупотребительную практику, либо…

— По поверхностным скользишь, — кивнула Ольга и глубоко задумалась.

Тёмные Века, о которых в их времени было известно крайне мало, оказались очень странными. Маги-целители со спящим даром вызывали удивление, и если отсутствие целительской автоматики объяснялось веком, то вот отношение к аграм — вообще никак не объяснялось. Именно поэтому девочка чувствовала себя неуверенной, когда её не обнимали руки Рива или родителей. Мир вокруг неё был совершенно ни на что не похож, но страшно почему-то не было. Это тоже стоило обдумать, но хотелось спать. Ольга, на её взгляд, как-то слишком быстро утомлялась, но выяснив, что больно не будет, расслабилась. По какой-то причине стимуляционные воздействия к ним не применялись. Возможно, это ждёт их дома?

***

Доктор Кроне раздумывал над текущей ситуацией. С одной стороны, двое его пациентов уже не проходили по профилю клиники, с другой — им нужно было восстановление под наблюдением специалистов, понимающих, как лечить последствия очень специфической терапии. Детей надо было отпускать домой и передавать сведения в другую клинику, чего делать ему не хотелось. Чудеса в онкологии случаются крайне редко, потому у доктора было желание понаблюдать, что с Мириэль и Ланселотом будет в дальнейшем. Однако Германия всё ещё оставалась государством, регулируемым правилами и законами, где «хотелки» врача большой роли не играли, поэтому герр Кроне нажал кнопку селектора.

— Марта! — позвал он дежурную медсестру. — Готовьте документы для фрау Штиллер и герра Шнайдера, будем выписывать.

— Давно уже готовы, — ответил ему женский голос, слышимый на удивление чётко, хотя обычно присутствовали шумы. — Занесу вам через пять минут.

Немолодой седеющий мужчина оглядел свой кабинет. Шкаф, стол, кушетка и обязательный игровой уголок выглядели новыми, как будто были установлены совсем недавно. Не знающий детской радости кабинет педиатра-онколога иногда вызывал желание просто убежать. Стены, пропитанные горем родителей, казалось, давили на доктора Кроне, проработавшего в этом месте не один год. Тяжело вздохнув, педиатр откинулся на спинку удобного кожаного кресла и уставился в потолок. В отделении находилось ещё пятеро детей разного возраста, помочь которым медицина не могла. Онкологическая клиника…

В неслышно открывшуюся дверь вошла тридцатилетняя медсестра Марта, отвлекая доктора Кроне от его мыслей. Женщина выглядела лет на двадцать даже в стандартной больничной робе, как ей это удавалось — было загадкой для всех в отделении. Мягко улыбнувшись, Марта положила перед врачом листы выписки, на которых уже красовались подписи главы реанимации и паллиативного отделения. Оставалось поставить подпись лечащему врачу, после которой детей заберут счастливые родители, ещё не знающие, что ничего не закончилось. Пока пациенты медленно двигались на тот свет, цель оправдывала средства, но вот теперь… Теперь детям предстояло платить за всё, сделанное во имя их спасения.

Не знающие о тяжёлых раздумьях лечащего врача Рив и Ольга обсуждали отношение к ним родителей и интерпретацию этого отношения. Ольге вдруг стало интересно — почему она понимает, что такое нежность и ласка, если сама этого ранее не испытывала, на что Рив внимательно осмотрел потолок палаты — идеально белый, на котором ничего нового не появилось.

— Ты куда это смотришь? — с подозрением поинтересовалась девочка, ожидая ответа.

— Ищу, может там написано, как ты зачёт сдала, — хмыкнул её напарник, опуская голову, чтобы взглянуть на Ольгу. — Мы в реципиентов попали местных, понимаешь?

— И что? — не поняла его собеседница, удивлённо глядя на Рива.

— Система ценностей та же. Понятия и привычки те же, а ещё и гормоны полезут, вот тогда наплачемся… — менторским тоном объяснил ей улыбающийся мальчик. При этом Ольга машинально потёрла вместилище интуиции — очень уж интонации у него кураторские получились.

— Хорошо, что куратора здесь нет… — вздохнула девочка, которой опять захотелось поплакать.

Говорить о том, что находиться в полной власти взрослых просто страшно, Рив не стал. Во-первых, раз Ольга об этом пока не думала, то и ладно, а во-вторых, надежда на взрослых из детских сказок — понимающих, любящих и никогда не наказывающих, сохранялась и у него. Тут размышления ставшего совсем юным курсанта прервали — в палату вошли улыбающиеся взрослые, принеся одежду. Одеяния, принятые в Тёмных Веках, их удивили — вместо сплошного комбинезона обнаружились несколько разных… частей? Но родители как-то поняли, что одежда вызывает затруднения, поэтому фрау Штиллер, вздохнув, начала объяснять:

— Это бельё, его надевают на голое тело, — она протянула и Риву, и Ольге полоски ткани с тремя дырками — одной большой и двумя поменьше. Чем-то по виду они напоминали комбинезон с отрезанным… всем.

Как это надевать, память реципиентов не сохранила, поэтому лицо Ольги сразу же стало жалобным. Легко стянув больничную пижаму, девочка рассматривала поданное «бельё», при этом ничуть не стесняясь мальчика, занимавшегося ровно тем же самым. Переглянувшись, Штиллеры осторожно надели на спокойно реагирующих детей бельё, показав на примере Ольги, как высоко его надо натягивать. Ощущение было непривычным, но, поняв принцип, Рив принялся одеваться сам. Легко справившись со штанами, он замер, разглядывая нечто трикотажное, с двумя штанинами и дыркой посередине, пока на Олю в это время натягивали нечто, названное «колготами». Затем на девочку надели «платье», оставлявшее тело открытым снизу. Ассоциации это одеяние вызывало не самые хорошие, но действовать Рив не спешил, ожидая развития событий. Ольга же, чувствуя, что ничего плохого ей не желают, ощущая ласковые прикосновения во время одевания, не нервничала вовсе.

— Это джемпер, — объяснил Риву герр Штиллер, помогая с верхней деталью одежды. — Его носят для того, чтобы не было холодно.

— Чтобы не было холодно, надо побегать, — ответил удивлённый Рив. — Ну, или попрыгать…

— Вам пока нельзя ни бегать, ни прыгать, — новая мама мальчика фрау Штиллер погладила его по голове. — Поэтому будем одеваться тепло, чтобы не замёрзнуть.

— Спасибо… — прошептал Рив, для которого такая постановка вопроса была новой.

Привыкать к такому отношению и заботе было сложно и, что скрывать, страшно. Страшно было Риву расслабиться и поверить. Преданный близкими в раннем детстве, он просто не мог поверить, что бывает по-другому, но старался этого не показывать, чтобы не обидеть хороших людей. В простом разговоре выяснилось, что их страна зовётся «Германией», что бы это ни значило, а поедут они сейчас на каком-то «автомобиле» прямо домой. Герр Штиллер, ставший мальчику папой, объяснил, что можно было поехать и на поезде, но для Мири и Ланса это пока опасно — после лечения и стерильных условий больницы легче лёгкого подхватить какой-нибудь вирус. Во время этой речи Рив кивал и делал умное лицо, не поняв ни слова, что Ольга, кстати, видела и старалась не хихикать.

После передвижений на кровати да в специальных колясках становиться на ноги было немного страшно, но Рив справился, а Ольга напросилась к папе на руки. Заметно было, что и Рива бы взяли на руки, но мальчику было интересно попробовать идти самому. Тело реагировало дрожью, ноги подгибались, но идти можно было, только вот как-то слишком быстро наступило утомление, с которым мальчик решил разобраться позднее.

«Автомобиль» оказался повозкой с иллюминаторами странной формы, стоявшей на смутно знакомых по учебнику древней истории «колёсах». Усаживаться следовало внутрь, для чего повозка была оснащена боковыми дверями и ложементами тоже необычного вида и формы, по-видимому, предназначенными для Рива и Ольги, куда они и оказались уложены, а потом и пристёгнуты мягко придерживающими тело ремнями. По-видимому, скорость повозки была значительной, по крайней мере, так подумал неожиданно сильно утомившийся мальчик. Впереди обнаружились родители, также пристегнувшиеся ремнями — по-видимому, скорость ожидалась действительно серьёзная. Ольгу тоже заинтересовало происходящее, ибо как повозка может разогнаться до значительных скоростей в атмосфере, она себе не представляла. И в этот момент названный «автомобилем» аппарат негромко заурчал мотором, чтобы в следующее мгновение мягко тронуться с места.