Главное в жизни

Владарг Дельсат, 2023

Что делать, если весь мир пытается тебя убить? С этим столкнулась Валерия Зайцева. Любимый человек опозорил ее, а близкие отвернулись. Боль настолько велика, что даже молодое сердце уже не может бороться…На помощь девушке приходит Сергей Митрошкин, бывший старший лейтенант, потерявший смысл жизни вне войны. Лере и Сергею предстоит объединиться против всего мира, пытаясь выжить снова и снова. И пусть всё происходящее кажется фантастическим сном, но им придется пройти эту игру до конца. Даже если цена за это – собственная жизнь.

Глава третья

— Первая, третья, седьмая, восьмая, девятая, тринадцатая, двадцать девятая и психи³! Быстро на вызов! — сообщил висящий «матюгальник». — Поехали! Спецы⁴! Бегом!

Салон и кухня моментально опустели, в коридоре выстроилась очередь к окошку диспетчерской. Врачи получали карточки вызовов, а Сергей медленно двинулся к машине. На время отпуска Марьи Фёдоровны, к нему переселили педиатрическую бригаду, правда номер менять не стали, поэтому доктору Альперовичу и его верной фельдшерице Свете по прозвищу Малыш предстояло привыкать к новому номеру.

Усевшись за руль, Сергей оставил дверь открытой, прислушиваясь к разговорам врачей, уже получивших карточки вызовов и выходящих во двор. Он здесь знал уже каждого, да и его знали и уважали как молодого, но классного водителя. Ездить с педиатрией Сергею неожиданно понравилось, тёплая какая-то оказалась бригада, хоть и не без своих нюансов.

— На что едешь? — поинтересовался у Альперовича Васька из девятой. Несмотря на свои почти тридцать, он так и остался для всей подстанции просто Васькой. Его отчество, наверное, только Гром и знал, ну, или начмед, которой это было положено по должности. Громом называли начальника подстанции, причём все, ибо голос у него был, по мнению Сергея, похож по громкости на танковый дизель.

— Девица, четырнадцать лет, плохо, — пояснил доктор. — Вот интересно, когда нули начнут выяснять, что именно болит?

Нулями в скорой называли диспетчеров, принимавших звонки граждан. Почему так, Сергей не знал, улыбнувшись возмущению в голосе «своего» доктора. В салоне хихикнула фельдшер, тоже подслушивавшая. Светочка по прозвищу Малыш была фельдшером педиатрической бригады и всеобщей любимицей, несмотря на острый язычок. Русская красавица росточком Сергею по подмышку и весом с ящик для медикаментов обладала какой-то дикой интуицией, буквально чувствуя малышей. А интуиция на скорой — она на вес золота. Она везде на вес золота, это старлей знал, как никто другой.

— Никогда, даже не надейся, — хмыкнул догнавший педиатра тёзка из психиатрической бригады. — Я там Малышу колбасы заначил, а то маленькая она у тебя.

— Замётано, — кивнул Альперович, улыбнувшись. — Вась, а тебе что досталось?

— «Золотой фонд»⁵ с болями в животе, — грустно ответил врач девятой бригады. — С кем бы махнуться? — выезжать к бабушкам никто не любил, а девятую совсем не вдохновляли старушки, помнившие становление страны и, что самое страшное, любившие об этом рассказывать замотанному «сутками» врачу, заставляя Сергея радоваться тому, что он — всего лишь водитель.

— Кто там у тебя? — доктор восьмой заглянул в карточку и перекрестился. — К Никитичне не поедет никто, даже не надейся, лучше вспоминай, где накосячил, что Ритка на тебя так взъелась.

Со двора подстанции с воем и миганием маячков разъезжались машины. Унеслась единственная на весь город жёлтая машина «спецов», оглушая сиреной даже самих медиков, сидевших внутри. Поскрипывая и похрустывая тормозами, выехала видавшая виды «таблетка» психиатрической бригады. Разъезжались рафики других бригад, начиналась нормальная смена, полная старушечьих стонов, ничего не помнящих алкашей, детского плача… В общем — битва за жизнь, ежедневная работа скорой помощи.

Получив на руки от усевшегося рядом Альперовича карточку, Сергей вздохнул, заводя машину. Понимать они друг друга как-то вдруг стали чуть ли не с полуслова, как когда-то давно было с коллегами во взводе, именно поэтому доктор не стал ничего говорить, по-ленински указав направление. Водитель кивнул, включая сирену. Рафик взвыл и начал набирать скорость, разгоняя сигналом зазевавшихся водителей, а Сергей поглядывал на утреннюю пантомиму докторов. Вот Альперович с меланхоличным выражением лица открыл заслонку, Светка, скорей всего, сделала заинтересованное выражение лица.

— И кто у нас сегодня? — донёсся до Сергея звонкий голос девушки, заставивший его вспомнить о Лере.

— Всё, как ты любишь, Малыш, — ответил ей доктор. — Четырнадцать лет, плохо. Или истерика, или суицид, или хроника какая-нибудь.

— У-г-у… — протянула Светлана Игоревна. — Весна, томления…

Машина неслась по скользким дорогам, отчего иногда казалось, что просто летишь по воздуху. Ехать было недалеко, поэтому долетели довольно быстро. Внимательно взглянув по курсу, Сергей со скрипом притормозил. Стало тихо, затем с улицы послышались какие-то отрицательно наполненные крики, отчего бывший старлей полез со своего места. Учитывая его рост за два метра и вес за центнер, представлявшие из себя комок мышц, выглядело это для неподготовленного человека страшно — как будто разбуженный медведь выбирается из берлоги. Крики моментально затихли, что говорило о развитом инстинкте самосохранения кричавшего. Пока Сергей потягивался, доктора порскнули в подъезд.

Через некоторое время водитель увидел, что Светочка машет из окна. Всё было понятно — транспортировка, учитывая, что речь шла о ребёнке, носилки он решил не брать, легко взлетев на пятый этаж. Дверь квартиры была приоткрытой, поэтому Сергей спокойно вошёл, несколько напугав собиравшихся качать права взрослых людей сомнительной, по его мнению, разумности.

— Что тут? — поинтересовался он.

— Длительное маточное, выкидыш, — сообщила ему работавшая Светлана, понимавшая, что шансов немного — могут и не довезти.

Понимал это и старлей, подхватив ребёнка на руки. Дальше надлежало быстро, но аккуратно спуститься, устроить ребёнка и очень быстро, но аккуратно доехать.

Машина неслась к третьей городской, доктора работали. Давление ребёнка не стабилизировалось, почти отнимая надежду, что было ясно из переговоров между собой, но медики работали, вырывая у смерти ещё одну жизнь. Распугивая водителей, обращая на себя внимание постовых, сразу же останавливавших движение, белый РАФ с красной полосой стремился успеть. Сергей потянулся к рации.

— Тринадцатая — Марсу, — зачастил Митрошкин, — выкидыш, везём в третью, пусть встречают.

— Так вы же к дитю ехали? — удивилась дежурившая сегодня Рита, девушка мягкая, если не доводить.

— Дитё успело, — лаконично ответил водитель. — Сексуальная революция, что ты хочешь… И ментов извести, четырнадцать лет всё-таки.

— Вас ждут, тринадцатая, — ответила Рита, сразу же переключившись на другие бригады. А машина летела в надежде успеть.

Больше почувствовав, чем услышав испуганный вскрик девочки, Сергей, оскалившись, вывернул руль. Автомобиль, презрев все правила дорожного движения, влетел на территорию больницы.

***

Света уселась там, где стояла, пытаясь прикурить дрожащими руками. Альперович обнял её, прижав к себе. Она действительно была очень маленькой по сравнению с почти двухметровым доктором. Перенервничала, руки дрожали, поэтому доктор Витя отобрал у Малыша сигарету и спички, прикуривая ей. Они смогли, довезли девчонку, которая едва не упорхнула, Сергей это очень хорошо понимал. У него самого откат будет потом — уже дома.

— Да, рано начинают, — произнёс Митрошкин. — Четырнадцать лет… Дети — всё?

— У неё? — понял Альперович, потом подумал и кивнул. — Да, скорее всего. Жалко девчонку.

— Жалко, — всхлипнула Светка, у которой начался откат.

— На вот шоколадку, — выдал девушке маленькую плитку её доктор. — Закушай стресс и поедем.

Всё проходит, и спустя одну сигарету машина медленно выехала с территории больницы. Смена на этот раз начиналась как-то слишком динамично, впрочем, это ничего не означало. Она могла продолжиться также, а могла и…

— Марс, здесь тринадцатая, мы свободны, — проговорил в рацию Альперович, отобрав тангету у водителя. Он поглядывал на порозовевшую Малыша, контролируя состояние девушки.

— Тринадцатая, домой, — откликнулась Ритуля.

Машина направилась в сторону подстанции. Значит, новых вызовов для них пока не было. В эфире зазвучали голоса «спецов», везущих кардиогенный шок, и «психов», понятно, кого перемещавших, а тринадцатая ехала «домой». Сергей не спешил, давая возможность докторам прийти в себя. Он и врачей, и фельдшеров звал докторами, так как знал, что неучи на скорой просто не выживают, слишком уж тяжёлый это труд.

— Тринадцатая, кого должен любить Док? — услышал Сергей, войдя на кухню. Свободные бригады балагурили, снимая стресс. Педиатры традиционно таскали с собой и водителя, хотя обычным такое поведение не было. Это стоило ценить, о чём старлей не забывал.

— Ребята, чайку ребёнку налейте, — попросил Альперович, имея в виду Светочку.

— Что у вас случилось? — сразу же посерьёзнели ребята, замечая и бледность, и сжатые губы молодой фельдшерицы, чего от детской бригады они давно не видели.

— Девица четырнадцатилетняя с выкидышем и двухдневным кровотечением, — пояснил доктор Витя. — Малыш её держала до тройки.

— Ого… — Леночка из двадцать девятой округлила глаза. — Ничего ж себе…

— Да, — ответил ей кто-то из семнадцатой, кажется, бригады, — это тебе не каловый завал.

Девушке тут же налили чаю, придвинули кулёк с конфетами, кто-то из «стариков» даже погладил сочувственно по спине. Цену тому, что сказал их коллега, доктора отлично знали, как и то, что испытывает сейчас Малыш, так что девушку старались максимально поддержать, делясь теплом. Доктора знали, что, удерживая буквально чудом пациентов на этой стороне, они держат их самой душой, и откаты от этого бывали страшные.

— Вот сейчас нас ка-а-ак дёрнут… — задумчиво произнесла Танечка, не ошибавшаяся никогда. Это знал даже Сергей, поэтому отставил чашку, пробираясь на выход.

— Двадцать девятая, — устало прохрипел хорошо прибитый в незапамятные годы «матюгальник». — На выезд. Тринадцатая, срочно!

— Вот ведь!.. — нехорошо высказался Альперович, что старлей успел услышать. — Чай не дадут ребёнку попить.

— Что у вас? — поинтересовался Сергей у юной печальной Леночки.

— Пукать едем, — вздохнула девушка, — две недели, болит животик.

— Что, так и написали? — удивился вышедший Альперович, принимая карточку с красной полосой срочности.

— Сам смотри, — Леночка тяжело вздохнула, ей хотелось драйва, а посылали на «пропуки», отчего она грустила. — А у тебя что?

— Неделя, дырка в голове, — прочёл доктор Витя. — «Нули» совсем озверели… Поехали, Малыш, посмотрим, что там за дырка… Сергей?

— Уже в пути, — кивнул Сергей, ссыпаясь по лестнице.

Белый РАФ педиатрической бригады, поскрипывая на поворотах своими сочленениями, споро выезжал со двора подстанции, распугивая пешеходов и зазевавшихся водителей истошным воем сирены. Усевшись в салоне, Альперович неожиданно усадил Свету себе на колени, прижимая к груди и успокаивая ласковыми словами. Девушка не возражала, а Сергею было всё равно, ибо знал он её историю.

Девушка осталась сиротой года четыре назад и, если бы не Альперович, скорее всего, закончилась бы. Очень уж был сильным удар… В одночасье погибшие в автомобильной аварии все родственники… В аварии, на которую в числе многих выезжали и они. Представлять, что испытала эта пигалица, он просто не хотел, поэтому отлично понимал и Альперовича, и Светку, а они были благодарны своему водителю за это.

— Голуби, приехали, — хмыкнул Серёга, остановившись у подъезда. — Может, с вами сходить?

— Думаешь, нарушение генетическое? — хмыкнул Альперович, отрицательно покачав головой, и исчез в темноте.

Возвращались доктора, чуть ли не хватаясь друг за друга от смеха. Сергей заинтересовался, подняв удивлённо брови, чтобы по мере объяснений присоединиться к смеющимся. О том, что до года «родничок» на голове новорождённого медленно зарастает, знал уже и он. Поэтому, когда Альперович объяснил, что было названо дыркой, рассмеялся вместе со всеми.

— Тринадцатая! — Вика, в отличие от Ритки, была свежа и полна сил. — У вас срочный на «Кудыкину гору».

— Тьфу ты, напасть, — сплюнул Сергей, уже примеривавшийся к шаурме. — Нам поесть сегодня дадут?

— У скорой трёхразовое питание: понедельник, среда, пятница, — хмыкнула Светочка, экстренно впихивая в себя бутерброд. — А сегодня вторник, так что пролетели мы. А вот то, что ящик почти пустой — это непорядок…

— Вика, нам бы к Алёнушке, — намекнул Альперович, но диспетчер была неумолима, срочный и всё тут.

Машина заорала ревуном, включая проблесковые маячки. Митрошкин откуда-то приволок вторую батарею оных, с матом и какой-то матерью закрепив на крыше, теперь от белого рафика шарахались с удвоенной силой — незнакомые очертания были у машины, хотя раскраска — всем до боли, так сказать. Вызов действительно был срочным — падение ребёнка трёх лет с четвёртого этажа. Сергею было грустно — он отлично представлял себе, что едут они на труп, а труп ребёнка радовать не может.

— Может, останешься, я поднимусь? — грустно спросил Альперович, тоже отлично всё понимавший.

— И тебя одного оставить? — тихо спросила Малыш, прижимаясь щекой к его руке. — Никогда.

— Приехали, ребята, — вздохнул Митрошкин, с жалостью глядя на медиков. Он тоже отлично представлял, что их там ждало.

Спустя некоторое время из подъезда появился очень злой Альперович. Он подошел к машине, протянул руку Сергею, в которую тот вложил трубку станции.

— Тринадцатая — Марсу! — зловеще проговорил доктор. — «Психов» на меня по последнему адресу!

— А что случилось? — поинтересовалась диспетчер.

— Если меня ещё раз вызовут на кота… — очень злым голосом начал доктор. Через мгновение эфир взорвался хохотом и комментариями.

— Так это что, на кота вызвали? — не понял Сергей.

— Сергей, закинь нас с Малышом в городскую, — попросил Альперович. — Мы там закроем смену, Малышу нужно практику закрыть.

— Да не вопрос, — пожал плечами Митрошкин, сутки заканчивались. — Вмиг домчу!

Машина рыкнула сиреной, направляясь туда, куда надо было докторам. Сергей уже предвкушал встречу с мамой и сладкий сон, когда увидел её. Валерия выглядела просто страшно. Дело было не в инвалидной коляске, а в выражении лица. Альперович очень внимательно посмотрел на девушку, тяжело вздохнув, затем, пока Сергей молча поднимал коляску в салон, взял тангету.

— Рита! — позвал он. — Сергей приедет попозже, он мне нужен после смены.

— Марс поняла, — девушка ни о чём не спрашивала, за что ей были благодарны. Такие случаи бывали, все о них знали, поэтому возражений и не было, тем более смена не самой лёгкой оказалась.

— Спасибо, Док, — тихо проговорил Митрошкин. — Знаю я такие глаза…

— Знаю я, что ты знаешь, — тяжело вздохнул Альперович. — Давай, ни пуха!

И рыкнув сиреной, белый рафик с красной полосой выехал с больничного двора. Сидевшая внутри него Лера ещё не представляла, как может измениться её жизнь, если…

Примечания

3

Психиатрическая бригада.

4

Специальная бригада — кардиология, реанимация и т. п.

5

Пенсионеры.