Синдром Джека-потрошителя

Влада Ольховская, 2018

На улицах мегаполиса появляется маньяк, похожий на легендарного Джека-потрошителя. Новый Джек куда опасней: в его распоряжении все возможности двадцать первого века, его жертвой может стать любая женщина, которую он сочтет продажной, – а значит, от безумного убийцы не застрахован никто. Он так искусно скрывается от полиции, что остается для своих преследователей призраком. На него выходят лишь двое: бывший следователь Леон Аграновский и специалист по серийным убийцам Анна Солари. Но для того, чтобы отыскать Джека и остаться в живых, им придется сначала преодолеть демонов из собственного прошлого и понять: чем они лучше чудовища, за которым охотятся?..

Глава 4

Эмма Смит

Бумаги были повсюду. В тусклом свете настольной лампы они казались мягко мерцающими прямоугольниками, застилающими все вокруг: стол, диван и даже пол. Все это были копии, сделанные на плотной офисной бумаге, поэтому они смотрелись куда ярче и новее, чем первоисточники.

Леон всегда так работал — по крайней мере, пока он был следователем. Когда он принял сытую и спокойную должность начальника охраны, все стало иначе: на его клиента никто и не собирался нападать, вся его команда существовала скорее для видимости, никаких сложностей и вызовов в этой работе не было, и он откровенно скучал. А в полиции… да, там было поинтересней, и теперь ему предстояло снова вернуться к тому ритму, пусть и ненадолго.

Леону нравилось видеть перед собой всю картину. И он, и его брат умели замечать все детали одновременно, анализировать и находить среди них самую важную. Да, сейчас картина была большой и занимала собой всю комнату. Но это не отпугивало его — теперь, когда он почувствовал, что способен поймать убийцу, Леон не собирался отступать.

Джек, значит… Леон не слишком верил в эту теорию с Джеком-потрошителем, она казалась ему поверхностной. Какие могут быть параллели, если по делу убийцы Валентины Сурковой и Дианы Жуковой улик по-прежнему ничтожно мало? Но в чем-то Анна права: других вариантов все равно нет. Если ей так проще, пожалуйста, пусть считает его новым Джеком-потрошителем. Леон же просто называл его про себя «Джеком», чтобы хоть как-то обозначить его, придать этому существу форму, пол, возраст, сделать его трехмерным образом в своих теориях.

А потом поймать и посмотреть, насколько этот образ похож на настоящего убийцу. Это желание давало Леону силу, помогало разбираться с десятками документов и не думать о том, что за окном уже глубокая ночь.

В дверь тихо постучали — будто кошка лапой поскребла. Но кошки в его доме не было, зато была жена.

— Входи, — отозвался Леон. — Ты же знаешь, что не заперто.

Ту комнату, которую они изначально планировали сделать детской, он теперь использовал как свой кабинет. А дверь была не заперта лишь потому, что Леон постоянно забывал повесить на нее замок.

Дверь приоткрылась, и из темноты коридора в полумрак комнаты скользнула Лидия. Она старательно делала вид, что только что проснулась и случайно зашла к нему — вроде как направлялась на кухню водички попить и заметила свет. Но Леон прекрасно знал, что все это — показное выступление, Лидия устраивала такие, когда хотела внимания.

Она знала, что красива, и умела подчеркивать это. Вот и сейчас она пришла к нему в черном кружевном белье, поверх которого был наброшен прозрачный пеньюар, дымкой окружавший соблазнительные изгибы ее фигуры. Волосы завиты крупными волнами, на лице — идеальный макияж… спала она, конечно!

Нет, в целом Леон был доволен своей женой. Он не разбрасывался громкими признаниями вроде «Я люблю тебя», ему это казалось неуместным. Но он никогда не жалел, что выбрал именно ее. После нескольких лет брака она все еще манила его — хотя, конечно, не так, как раньше. Он слишком хорошо знал ее, Лидия могла доставить удовольствие, но не удивить. Он даже наловчился по ее выбору белья угадывать, как она будет вести себя в постели. Его это несколько забавляло, однако в целом — устраивало, и он не хотел большего.

Но сейчас ему нельзя было расслабляться. Он был гончей, преследующей цель, ему хотелось побыстрее разгадать головоломку, снова одержать маленькую победу, прямо сейчас, без пауз, только Лидия вряд ли могла это понять, а он не собирался объяснять.

— Что делаешь? — проворковала она, подходя ближе.

Она шла медленно, покачивая бедрами, и Леон украдкой наблюдал за ней, но лишь затем, чтобы она не нарушила идеальный порядок бумаг.

— Работаю.

— В такое время?

— Иногда это нужно. Иди спать, я потом приду.

— Но зачем, если ты мне нужен сейчас? — улыбнулась Лидия.

— Затем, что сейчас я занят. Так, стоять!

Она явно собиралась прильнуть к нему, обнять за шею, поцеловать — она всегда так делала. Но сейчас резкий окрик застал ее врасплох и заставил замереть на месте.

— Ты больной, что ли? — раздраженно поинтересовалась Лидия.

Исчез томный прищур глаз, исчезло придыхание из голоса. Перед ним снова стояла его жена, где-то выискавшая наряд французской куртизанки.

— Это тема долгая и трудная, — усмехнулся Леон. — А стоять тебе нужно потому, что ты чуть не наступила на фото с места преступления.

Это была не сама фотография, а копия. Качество печати и черно-белые цвета чуть приглушили пугающий эффект — в оригинале почти все было красным. Но Лидия все равно сумела разглядеть, что лежит у ее ног, и в ужасе отшатнулась.

— Господи, что это такое?!

— Мертвая девушка. Все это, — Леон обвел рукой белый ковер из бумаг, устилавший комнату, — мертвые девушки.

— Зачем они тебе? Леон, почему пол детской комнаты усыпан фотками мертвых баб?!

— Это не детская, ты видела в квартире хоть одного ребенка?

— Это будет детская, а ты уже портишь тут энергетику!

— Даже не начинай.

Он не любил говорить об энергетике, потому что не верил в нее. Он не любил говорить о будущем, потому что считал его слишком неопределенным, чтобы обсуждать так уверенно. А главное, он не любил говорить о детях, потому что ему до сих пор сложно было представить себя в роли отца, а Лидию — в роли матери его детей. Леон понимал, что рано или поздно это случится, должно случиться. Но пока он бежал от этой мысли так, как бежал от мыслей о собственных родителях.

— Это ведь из-за Димы, да? — Лидия сердито скрестила руки на груди, окончательно погубив чарующий эффект пеньюара. — Из-за того дела, которым он тебя нагрузил?

— Что ты знаешь об этом деле? — насторожился Леон.

— Да ничего я не знаю, и в этом проблема! Я, твоя жена, ничего не знаю! Что вообще происходит?

— Ты не поверишь, но у меня ровно тот же вопрос. Как ты узнала, что Дима дал мне какое-то дело?

Она смутилась, поняла, что ляпнула лишнего, раскрыла козырь, для которого еще не пришло время. Но отступать было некуда, и Лидия выпалила:

— А чего ты еще хотел? Ты ведь мой муж, я беспокоюсь за тебя! Я заметила, что ты стал странным, каким-то нервным, я испугалась, что у тебя появились проблемы!

— Скорее, ты испугалась, что у меня появилась другая, — усмехнулся Леон, возвращаясь к просмотру бумаг.

— Я бы никогда так о тебе не подумала, я верю тебе!

— Ну да, конечно. И что же ты сделала дальше, хорошая жена?

— Позвонила тебе на работу, — обреченно признала Лидия. — А там сказали, что ты взял отпуск. И ничего мне не сообщил! Почему ты ничего не сказал?

— Потому что этот отпуск — не совсем отпуск, и тебя он не касается.

— Вот о чем я и говорю — тайны какие-то! Поэтому я пошла к Диме.

— А Дима с ходу, прямо с порога, все взял и рассказал тебе?

— Да ничего он мне не рассказал… Просто предупредил, что ты по его просьбе занят важным делом, вот и все.

Диме полагалось сказать об этом Леону — но он, как всегда, беспокоился о спокойствии в семье. У старшего брата на этот счет был пунктик: он готов был сделать что угодно, лишь бы супруги не ссорились. Поэтому Леон знал, что упрекать его бесполезно.

Однако мириться с капризами жены он не собирался.

— Теперь, когда ты знаешь, что я не изменяю тебе, не ворую, не ем на завтрак младенцев, а просто помогаю полиции, ты оставишь меня в покое? — осведомился Леон.

— Да у тебя же тут всюду трупы! — развела руками Лидия. — Кто эти женщины?

— Преимущественно проститутки.

— Леон! Это же ненормально!

— Убивать проституток? Согласен, то еще развлечение.

— Ненормально лезть во все это! Сейчас же прекрати!

— Нет.

Он не собирался ничего ей доказывать, спорить или говорить о том, что погибшие жрицы любви — такие же люди, как и все остальные, и они никак не заслуживали смерти. Если Лидия не поняла это сразу, то уже и не поймет.

— Ну пожалуйста! — всхлипнула она. Шоу получалось слабенькое: взгляд у нее все равно оставался колючим и злым. — Ради меня!

— Нет.

— Ну и иди ты к черту!

Лидия развернулась и промаршировала прочь из комнаты; распахнувшийся пеньюар развевался за ней, как мантия за изгнанным монархом. Она хлопнула дверью, и вскоре из спальни, расположенной за стеной, послышались громкие театральные рыдания.

Леон мысленно посочувствовал соседям и вернулся к работе.

Все уголовные дела, собранные здесь, были частью теории о Джеке-потрошителе. Все они, кровавые, нераскрытые, оборвали чью-то жизнь, но за это никто не был наказан. Анна предполагала, что среди десятков забытых имен могут оказаться и жертвы Джека — первые, оставшиеся без должного внимания.

Убийства Валентины и Дианы указывали на слишком большой опыт, Леону и самому слабо верилось, что именно с них убийца и начал. Нет, должен был быть кто-то еще… Анна считала, что это проститутки — и всегда будут проститутки. Они для него — товар, он вроде как покупал их жизнь и этим оправдывал себя.

Поэтому Леон нашел материалы по всем нераскрытым убийствам за последний год. Он понятия не имел, найдет ли хоть что-то, возможно ли это. Но на его письменном столе постепенно росла стопка самых сложных дел, которые он хотел показать Анне.

* * *

Анна была впечатлена, хотя пока не собиралась показывать это — слишком рано. Она догадывалась, сколько нападений и убийств проституток происходит в таком мегаполисе, как Москва, за год, сколько дел остается нераскрытыми. И из всего этого множества Леон выбрал и принес ей только семь папок.

Он делал вид, что это было для него легко. По его глазам Анна видела, что он не спал как минимум сутки — но только по глазам, в целом же он по-прежнему был в отличной форме.

Они встретились в ее доме — во внешней части, Анна по-прежнему не готова была показать ему больше. Они заняли комнату с гамаками, так ей было удобней работать. Да и Леон быстро приноровился устраиваться на лентах поудобней, он умел адаптироваться.

— Жуткое дело, — заметил он, разглядывая серый потолок комнаты. — Их там больше сотни с ходу нашлось. Правда, я брал не только проституток как таковых, старался найти еще и этих девочек, которые маскируются и предлагают знакомства на одну ночь. Типа, я не такая, это не проституция, а просто секс за деньги.

— Правильно сделал, опыт Дианы Жуковой показывает, что он видит проститутку в любой женщине, принимающей деньги, и берет даже тех, что не были проданы ему.

— Да я не о том… Меня больше поразило, что их так много — мертвых!

Анна наконец оторвалась от файла, чтобы посмотреть на своего собеседника.

— Так ведь всегда так было. Это только на словах все человеческие жизни ценятся одинаково. На практике же — кому-то везет меньше. Образ проститутки закреплен в нашем подсознании и ничего хорошего в себе не несет.

— Не до такой же степени, чтобы убивать их.

— Но и жалеть их мало кто будет, а если будет, то не так, как других. Вот представь, что у тебя есть шанс спасти сорокалетнюю мать четырех детей и двадцатилетнюю одинокую проститутку, грязную и пьяную. Кого ты выберешь?

— Я отказываюсь отвечать на такие вопросы!

— Ты бы, конечно, как сверхчеловек спас обеих, — усмехнулась Анна. — Но большинство, краснея и сожалея, выбрали бы ту женщину, которую сочли бы приличной. Печально еще и то, что одни проститутки знают об этом, другие — нет, однако все они идут на одинаковый риск. Тебе известно, как звали проституток при Джеке?

— А я похож на знатока всех тонкостей жизни проституток?

— Леди ночи. Красиво, правда? Романтичное название, которое скрывало совсем не романтичную жизнь. Как думаешь, почему он выбрал их?

Леон старательно делал вид, что все эти расспросы, напрямую не связанные с делом, раздражают его, но Анна видела, что он заинтригован.

Это и понятно: приняв версию о Джеке, он готов был рассматривать ее всерьез. В этом они с Анной были похожи.

— Я так подозреваю, потому что добраться до них было проще всего, — отозвался Леон. — Заманить куда-нибудь подальше, и это ни у кого бы не вызвало сомнений.

— И это тоже, хотя проститутки были не единственными потенциально легкими жертвами. Лондон образца тысяча восемьсот восемьдесят восьмого был, прямо скажем, не детской игровой площадкой, а уж Уайтчепел даже там выделялся как опасный район. Много бедняков, много преступников, эмигрантов, приезжих, все меняются, никто никого не знает… Там были одинокие жены, вдовы, незамужние девушки, ютившиеся в комнатах по одной. Неизвестно, что было рискованней: уводить проститутку с улицы, привлекая внимание к ней и к себе, или наведаться к какой-нибудь даме, которая и сама будет хранить в секрете, с кем она встречалась в отсутствие мужа. Но он предпочитал проституток. Они в те времена были просто никому не нужны, их смерть воспринималась как нечто пусть и незаконное, но логичное. Во время охоты Джека в Уайтчепеле погибли одиннадцать проституток, но только с пятью полиция носилась перед народом и прессой — с теми, кого признали жертвами маньяка. Хотя, конечно, тут Джеку неслабо насолила Эмма Смит…

Конец ознакомительного фрагмента.