Питермир. Роман-фантасмагория

Влада Ладная

В Петербурге в коммуналке живёт семья психолога. Их окружает фантастический мир: пьющие герои-афганцы; потомки аристократов; непризнанные гении. По коридору летают валькирии, жильцов преследуют галлюцинации, спровоцированные русским Леонардо да Винчи, когда-то работавшим на КГБ. У психолога обнаруживается никому ранее не известный брат-близнец. Из-за границы приезжает бросившая своих детей ещё в детстве мать психолога. Чего хотят все эти люди? В семье хранится какая-то тайна или сокровище?

Часть 3

Азы искусства быть счастливым

Быть нормальным идеал для неудачника.

Карл Юнг

А ТЕПЕРЬ ВЕРХОВНЫЙ АВТОР ПИШЕТ СЕРЬЁЗНЫЙ РОМАН

— Ужасам этого мира можно противопоставить или бесконечное мужество — или безграничное легкомыслие! — заявила моя мамаша, буквально вламываясь в мою комнату.

Фарфоровая куколка из фильмов-сказок превратилась в обрюзгшую бандершу с мутными циничными глазами. У неё были пережжённые химией космы списанной в утиль ведьмы, перевитые нелепой грязноватой тряпочкой с потугами на восточный тюрбан. Былая королева красоты оказалась аляповато и слишком ярко накрашенной, с лицом, искажённым, словно отражение в кривом зеркале дешёвой комнаты смеха. На лице были написаны редкая стервозность, отвращение ко всему сущему и последняя стадия усталости.

Я потрясённо молчал.

— Какая смешная штука жизнь! — хихикнул мой брат, разглядывая гостью. — Ты всю жизнь порхала с цветка на цветок — и вот, через сорок лет всё порхаешь. А бедный трудолюбивый муравей — тётя Клёпа — всю жизнь положила на алтарь христианской морали. В детстве голодала в блокаду, выросла в детдоме. Работала врачом ударно, замуж из-за этого не вышла. Таскала горшки из-под безнадёжных больных, в частности, из-под моего непутёвого отца. Вырастила одна моего унылого брата, всегда поступала в соответствии с заповедями. И вот гниёт по уши в дерьме! Убедительное опровержение христианства. История, которая вопиет: «Бегите от церковных поучений, как от огня! Сплошной обман и мошенничество!» Плохие люди живут хорошо, хорошие — ужасно.

Прими к сведенью, Петька, — двинул Павел меня плечом.

— После смерти все получат воздаяние. Хорошие пойдут в рай, плохие — в ад, — заученно парировала бабка.

— А докажи! — по-подростковому азартно выкрикнул братишка. — Нет доказательств — помалкивай!

— Значит так, — бесцеремонно перебила их моя родительница. — Жить я буду у тебя, — осчастливила она сразу всех. — Если ты до сих пор не отравил это кошмарище, твою бабку, — значит, и меня не выгонишь.

Я представил, как буду вести приём пациентов в окружении бабки в Альцгеймере, аморального братца и приблудной маменьки, воображающей себя прежней обольстительницей, — и содрогнулся. От меня же все клиенты разбегутся. А они — единственный источник дохода, позволяющий кормить всю эту сумасбродную ораву.

Мы просто умрём от голода!

* * *

Психологическая травма

появилась одновременно с

появлением психологов…

То же касается и депрессии.

Введение этих понятий обосновано

только возможностью

на них заработать.

А. Невзоров

Но я ошибся.

То есть родственнички делали всё, чтобы лишить меня работы: лезли во все щели, совали свои носы куда не просят, затевали склоки и интриги, перебивали меня бесцеремонно во время сеансов. Даже дрались.

Но по неведомой мне причине народ на этот цирк продолжал валить. От пациентов отбоя не было. И доходы нашего невообразимого семейства росли. Хотя на шестерых нигде не работающих: бывшую жену, двоих детей, брата, маманю и бабку на инвалидности — всё равно не хватало.

Я зашивался.

Женщина, похожая на Эдит Пиаф, пережившую гибель человечества, — от неё остались только неистово трагические очи, — вещает:

— Отец-алкоголик отравил всю жизнь семье. Мать умерла молодой: сердце. Брат под «облагораживающим» влиянием «образцового» батюшки оказался в тюрьме, там парня и убили. Я старой девой вышла, боюсь мужчин, все кажутся похожими на папочку. Он гонялся за нами с топором в приступе белой горячки, пропивал все вещи, даже мои учебники и чистые тетради, выбрасывал мебель в окно. Однажды поджёг наш дом. Вся наша жизнь — постоянные драки и скандалы. Годами мы не могли глаз сомкнуть по-человечески.

Спали по очереди в парадном на подоконнике, а мать пряталась под пальто на вешалке в коридоре.

И вот теперь эта тварь — так называемый отец — сломал позвоночник. Лежит, как гнилая колода. Родители давно развелись. Старый алкаш живёт отдельно и зовёт меня за ним ухаживать. Я и так вкалываю на двух работах, чтобы концы с концами сводить. Я быть сиделкой не потяну физически. Да и не хочу, если честно. По-моему, мерзавец получил то, что заслужил.

Но сомнения меня одолевают.

Что мне делать, доктор?

— Плюнуть на старого негодяя, — ожидаемо посоветовала моя мамаша. — Ты сама сказала: получил, что заслужил.

— А я бы ещё и поиздевался над ублюдком, — осклабился брат в приступе «человеколюбия».

— Он твой отец, твой исток, часть тебя. Бросишь без помощи его, значит, оставишь без помощи себя. Христианство даёт ответы на все вопросы: ты должна простить своего отца и ухаживать за ним. Иначе и тебя не простят после смерти, — проповедовала тётя Клёпа, которую, очевидно, резанули слова «лежит, как гнилая колода», напомнившие бабке про её недуг. Боится, видимо, как бы я её не выбросил из своей жизни.

Женщина беспомощно хлопала глазами.

— Так что же мне делать?..

— Человек — жертва чудовища, порвал с этим чудовищем. И всё стало ещё хуже, — это кто это взялся мне лекцию читать?

— Если человек сам утратил совесть, все вокруг станут теперь уже его жертвами. А если совесть сохранилась, то в разлуке с чудовищем жертва станет страдать ещё больше, чем рядом с ним, теперь уже от угрызений совести, — прошелестела мышь серая по имени Вера.

…Откуда такие глубокие познания в столь сомнительной теме?

* * *

Бесполое существо: лоб-небоскрёб, высоченный, но покосившийся, как Пизанская башня. Зажёванный, как бумажка в ксероксе, рот. Глаза раздавленной грузовиком, но ещё живой кошки.

— У меня сын наркоман. Всё вынес из дома и продал. В холодильнике что ни оставь — всё сжирает, пока я на работе. А я библиотекарь, получаю копейки. Наполнять холодильник каждый день не могу, и так беднее церковной мыши. Голодная хожу постоянно. Последний комплект одежды на мне. Ночью, чтоб сын не унёс и не толкнул за дозу, — складываю всё это под простынь и на одежде сплю.

— А ты отрави его. Чтоб не мучался, — хохотнул брательник.

— Не, — помотала головой мамаша. — Не хватало ещё из-за гада в тюрьму. Раздели лицевой счёт, через несколько месяцев сынка за неуплату коммуналки выселят. А пока ешь на работе и в кафе. Домой еду не приноси вообще. Наркоша воровать пойдёт, есть-то надо, — и, Бог даст, сразу вляпается. Тюряга дурака вылечит. А ты заживёшь спокойно. Только обратно не вздумай его прописывать, когда срок отмотает.

— А не вляпается, — хохотнул «гуманный» братец, — значит, через год окочурится. Наркоман — не жилец. Не переживай, тётка.

— Это твой сын, — бабка провозгласила это, как будто смертный приговор зачитывала. — Кого воспитала, того и получила. Теперь расхлёбывай. Бросать дитя не моги.

— Да я не бросаю, — отмахнулась тётка. — Я не о том.

Вчера ругались с сыном. И он заявил: «Да, я живу в иллюзиях. У меня не хватает смелости смотреть в глаза реальности. Но ведь ты всю жизнь тоже живёшь в литературе, в выдуманном мире, в книгах, в иллюзиях! Чем ты лучше меня? Это твои книги совратили меня!»

Неужели отпрыск прав? Неужели обожаемая мной литература погубила моего сына?

* * *

Приходит бизнесмен: расплющенный боксёрский нос, глазки хорька, но лоб необъятный.

— Всю жизнь строил своё дело. Выкручивался, не спал по ночам, трудился по восемнадцать-двадцать часов в сутки. Всё для сына старался. А он игрок. Бизнесом заниматься отказывается: скучно ему. «Я, — говорит, — всё в один день выиграю». А сам в один день проигрывает, сколько ни дай.

Умри я, — он за пару дней всё спустит в карты. Дело всей жизни! В конце концов, люди, их рабочие места.

За что?

— За эгоизм, жестокость и жадность, — не полезла в карман за ответом Клёпа. — Скольких ты за это время разорил, сожрал, без денег и работы оставил?

Конец ознакомительного фрагмента.