Затемнения в Мюнхене

Влад Ревзин

Уве Клюг распоряжением руководителя Главного управления гестапо избегает направления на Восточный фронт. Он помимо воли назначен «особым представителем канцелярии гестапо» и отправлен в Мюнхен.Из Берлина прибывает еще один уполномоченный представитель РСХА. Его миссия, – выявить вражескую цепочку агентов, оперирующих в Мюнхене.Уве знакомится с заместителем гауляйтера Баварии, нарушает покой секты мифологического божества древних германцев Вилена; получает пулю от советского шпиона…

Глава четвертая

Война подходила к своему кульминационному пункту.

Союзники планировали высадку в Италии. Русские, над которыми еще полгода тому назад, когда немцы подходили к Сталинграду и ворвались в Крым, нависла угроза поражения, теперь укрепились на берегу Волги, — и обе стороны отчаянно истребляли друг друга.

Воздушные, налеты на территорию Германии перестали быть чем-то экстраординарным. 25 июля 1941 года, когда на фоне больших потерь военно-воздушных сил Красной армии министр пропаганды нацистской Германии Йозеф Геббельс объявил, что советская авиация разгромлена, и главнокомандующий люфтваффе Герман Геринг заявил: «Ни одна бомба никогда не упадёт на столицу рейха!», осталось далеко позади.

Британцы на тяжелых Б-17 и ланкастерах принялись методично разрушать немецкие города, порты и заводы. Ходили упорные слухи, что к антигерманской коалиции присоединятся ВВС США.

8-я и 15-я воздушные армии США находились в полной боевой готовности в Полербрук и Пайк-Райлинг в Британии.

Колоссальная военная машина Гитлера начала давать сбои. Силы союзников готовились к нанесению решительных ударов. Третий Рейх напоминал серьезно раненого зверя, — опасного, но слабеющего с каждым днем.

Руководители Германии, может и осознавали серьезность создавшегося положения, но не хотели признать это публично.

Курта Штайнера все это, казалось, не интересовало.

В управлении, — за глаза, конечно, его называли Надзирателем. Говаривали, что сам начальник отдела IV A 2, непосредственный руководитель Штайнера штурмбаннфюрер СС Курт Гайслер всерьез побаивался этого человека.

Оберштурмфюрер Штайнер походил на хорошо смазанный пистолет, действующий безотказно, и соображения личной симпатии, заслуг или доверия начальства к «объекту» никогда его не останавливали.

За его плечами осталось несколько разрушенных карьер, уничтоженные жизни, — и всегда обвинения в измене или преступной халатности очередного офицера подкреплялись железобетонными доказательствами.

Он служил в Главном управлении имперской безопасности со дня основания, — конца сентября 1939 года.

Его ценил и Гейдрих, и пришедший на смену Генрих Гиммлер. Бригадефюрер Вильгельм Крихбаум, заместитель группенфюрера СС Генриха Мюллера, также ценил исполнительного работника, но по непонятным причинам недолюбливал.

Оберштурмфюрера, по упорным слухам, привлекали к внутренним расследованиям, и это случалось по разным поводам, — обвинение в предательстве, недобросовестная служба, сокрытие деталей биографии, в том числе наличия неарийских предков или связей с неарийцами.

А это было похуже подозрения в работе на вражескую разведку.

Впрочем, все это не мешало его непосредственной работе в отделе IV A2, — саботаж, контрразведка, предатели родины…

Сейчас, в конце октября, Штайнер с головой ушел в изучение обстоятельств старого дела, материалы которого начали собираться еще с весны 1934 года, а в настоящее время лежали у него на столе.

Не то чтобы сегодня, в конце 1942 года, стоило копаться в далеком прошлом. Актуальных дел и так хватало.

Но события вокруг Йозефа Майера, заместителя начальника столичной полиции во времена развала Веймарской республики, позволяли предположить, что некоторые события настоящего тесно связаны с отставным полицейским.

Йозеф Майер подал в отставку после событий, связанных с утерей химического препарата под рабочим названием «эликсир истины». Препарат разрабатывался немецким ученым доктором Шредером. Майер руководил расследованием и поисками.

Все было безрезультатно. Препарат исчез*.

По некоторым косвенным уликам следствие предполагало, что имел место промышленный шпионаж, — со стороны одной из американских фармакологических фирм.

Йозеф Майер ушел со службы и вернулся в Мюнхен, где у него имелся фамильный дом.

Некоторое время назад оберштурмфюрер Штайнер принял звонок от своего человека в Мюнхенском управлении гестапо. Тот сообщил:

— Йозеф Майер погиб при взрыве бомбы во время налета англичан, — доложил его информатор. — Можно утверждать, что они находились на связи с Хансом Маркелем, псевдоним Трактирщик. Маркель снабжал Майерса мясом несколько раз за последний месяц. Следователь по делу уверен, что в пакетах отправлялись сообщения.

— Где сейчас Трактирщик? — спросил Штайнер.

— Арестован местным отделением гестапо.

— Причина?

— Трактирщика взяли, когда поняли, что может удрать.

Оберштурмфюрер Штайнер связался с Дитлинденштрассе 32 в Мюнхене, и потребовал у начальника главного отделения гестапо штандартенфюрера СС Эрика Иссельхорста отправить арестованного в Берлин.

Кое-кто не смог бы поверить, что оберштурмфюрер командует полковником, — но сам Иссельхорст хорошо знал, кто такой Штайнер, и какую роль он играет в РСХА.

Поэтому Штайнер получил быстрый и положительный ответ.

А сейчас сидел и просматривал старые полицейские отчеты.

От этого увлекательного занятия его отвлек внутренний телефон.

— Оберштурмфюрер, он готов, — доложил высокий голос. — Безопасную часть про доставку он выложил.

Штайнер посмотрел на часы:

— Час тридцать пять минут, Ганс. Вы превзошли самого себя. Спускаюсь!

Здание на Принцальбрехтштрассе жило своей лихорадочной жизнью. Хлопали двери, стрекотали пишущие машинки, сновали помощники с папками. Иногда проплывала крупная рыба, — обычно в форме; редко, — в цивильной одежде.

Штайнер замедлял ход, отдавал партийное приветствие, ускорял ход.

Некоторые, в том числе старшие по званию, предусмотрительно вскидывали ладонь первыми. Прошли двое с Грюннерштрассе, — штандартенфюрер Отто Боензипен и Вильгельм Бок, недавно прибывший из Винницы. Боензипен посмотрел на Штайнера со страхом, Бок, — равнодушно.

Штайнер преодолел несколько пролетов лестницы вниз и достиг подвального этажа.

Здесь по всей длине здания тянулся длинный коридор, с множеством дверей и бетонным полом.

Сверившись с табличкой на третьей двери справа, Штайнер зашел внутрь. На стеллаже взял каучуковую дубинку, вышел, и вошел в следующую дверь.

В камере стоял плотный табачный туман.

Худой человек прислонился задом к столу и самозабвенно затягивался сигаретой. Второй развалился на стуле и смотрел на стакан в руке.

— Что тут происходит? — заорал Штайнер. — Ганс! Пойдете под служебное расследование! Вон отсюда!!!

Ганса сдуло со стола. Загремела, закрываясь, стальная дверь. Арестованный поставил стакан на пол, сел ровно, руки положил на колени.

Оберштурмфюрер обошел стол, сел напротив арестованного.

У Трактирщика было узкое лицо и большой нос, уныло опущенный к верхней губе. Пшеничные волосы зачесаны назад, заправлены за оттопыренные уши.

Кто в группе слежки назвал Ханса Меркеля Трактирщиком, никто не помнил, на самом деле он был мясником, и держал лавку в шести кварталах от дома Йозефа Майера, в предместье Оберменциг.

Штайнер бросил перед собой палку и она прокатилась по тусклой поверхности столешницы.

— Веселье кончилось, — сказал он. — Ты знаешь, где находишься?

Тот кивнул.

— Ганс добрый. Я злой. Каждый неправильный ответ, — удар палкой. Там, в резине, свинцовый прут. Понял?

— Понял…

— Ты доставлял мясо на Карл-Теодор-штрассе 7?

Трактирщик сморщился, будто собирался заплакать:

— Да…

— Как часто?

— Четыре-пять раз в неделю, — голос Ханса Меркеля дрожал.

Мутная пелена опьянения сползала с глаз. Добрый следователь Ганс исчез, пришел страшный человек.

— Ты лично знаком с Йозефом Майером?

— Кто это?

Удар по плечу. Трактирщик взвыл.

— Владелец дома номер 7, куда ты доставлял мясо.

Ханс Меркель захныкал:

— привозил заказ, отдавал в руки, пожилому мужчине, все…

— Свежую говядину? По ценам черного рынка?

— Но сами понимаете, господин… мне ведь ее тоже не купить по государственной цене…

— За спекуляции на черном рынке тебя расстреляют!

— Не надо!!

В отличие от большинства коллег, считавших пытки единственным инструментом получения быстрого результата, оберштурмфюрер Штайнер был равнодушен к насилию, как таковому, — и использовал его только в самых необходимых случаях. Он презирал тех из своих товарищей, которые явно получали садистское удовлетворение, мучая подследственных.

Его методом была смесь психологического давления, блефа и некоторого количества боли.

— Если хочешь избежать смерти, — сказал он мирно, — ты должен сказать, что, кроме мяса, было в пакетах. И все. Ты сотрудничаешь, — значит, ты не союзник врага. Понятно?

Трактирщик закивал, из носа потекло.

— Я говорил Гансу…

Штайнер поморщился.

— Слушаю.

— В каждый пакет я вкладывал записки, завернутые в лоскуты.

Он сделал паузу.

— Дальше, дальше! — Штайнер встал и принялся ходить вокруг стола, останавливаясь позади арестованного, чтобы легонько ткнуть его кулаком в затылок.

— Я что, должен из тебя клещами слова вытаскивать? Вызвать сантехника с клещами? Большой мастер…

— Хозяин номера 7 забирал пакет, я уезжал.

— А как ты извещал получателя?

— У меня наверху, в квартире телефон. Я звонил и говорил время.

— Как ты к нему обращался?

— Господин Майер…

— Почему ты тогда спросил «кто он»?

— Так по телефону же…

— Глуповат ты, Ханс. Ну, теперь самая легкая часть. Откуда записки? И что было в них?

— Я, — Трактирщик с ужасом осознал, что его язык отказывается служить, — для лавки придумал… рекламный трюк. С аргентинскими травами…

Штайнер поднял брови:

— В самом деле? Аргентинские? И откуда они у тебя?

— Каждое лето… выезжал за город… сам собирал и сушил…

Штайнер хмыкнул и принялся записывать полученные показания.

Он пододвинул к себе протокол допроса и стал сосредоточенно заполнять его, забыв о Трактирщике.

Тот с ужасом наблюдал отрешенное лицо офицера, — выцветшие глаза, серый поношенный китель с черными петлицами, синие узкие губы. Почти старик, — но с выверенными движениями, повелительным голосом, стальным блеском зрачков.

Когда оберштурмфюрер говорил, слова выходили из этих губ с треском чемоданной фибры.

Когда он стоял, он мог легко пройти под мышкой Трактирщика, и это пугало еще больше.

Когда он поднимал глаза… лучше не глядеть в эти глаза…