Затемнения в Мюнхене

Влад Ревзин

Уве Клюг распоряжением руководителя Главного управления гестапо избегает направления на Восточный фронт. Он помимо воли назначен «особым представителем канцелярии гестапо» и отправлен в Мюнхен.Из Берлина прибывает еще один уполномоченный представитель РСХА. Его миссия, – выявить вражескую цепочку агентов, оперирующих в Мюнхене.Уве знакомится с заместителем гауляйтера Баварии, нарушает покой секты мифологического божества древних германцев Вилена; получает пулю от советского шпиона…

Глава первая

Следующая ночь выдалась темнее предыдущей.

По Бергонштрассе, от местечка Аубинг, мимо замка Блютенбург, к предместью Оберменциг пробирались два велосипедиста. Свет маленьких фар плясал на неровной поверхности дороги, зады болели от постоянных подскоков на ухабах и ямках.

Отто и Фриц Мольтке, братья, раньше каждый день помогали отцу в бондарной мастерской. Отто в сентябре исполнилось пятнадцать, брат был на два года младше. Тем не менее заводилой обычно оказывался Фриц.

Вот и сегодняшняя затея оказалась целиком идеей младшего. Отца полгода как забрали во вспомогательную полицию, в Регенсбург; работы и денег не было, — и Фриц, узнав о налете бритов, предложил пошарить на пожарищах в городе.

Два маленьких мародера вооружились брезентовыми мешками и фонарем. Мешки имели ремни, что позволяло крепить добычу на рамах велосипедов.

— Там может быть еда, — вдохновлял брата Фриц. — Колбаса! Или сосиски! А может, консервы… или деньги, или…

Он сглотнул слюну, и тут же чуть не вылетел из седла, наскочив колесом на трещину в асфальте.

–…золотые драгоценности! Их можно будет продать, или обменять на еду…

— Как ты сможешь разобрать, где золото? — спросил Отто. — Ты никогда не видел эти… драгоценности.

Человек, не знавший Отто, мог решить, — парень сейчас проявил рассудительность и жизненную сметку. Но это было бы ошибочным выводом. Отто страдал тугодумием, родился неуклюжим увальнем, и во всем полагался на Фрица. В этом тандеме Фриц выступал мозгом, а Отто, — задницей.

— Увижу, разберу, — безапелляционно ответил младший брат, аккуратно объезжая коровью лепешку.

Усердно работая педалями, братья достигли Оберменциг.

В окнах домов на окраине плавала темень. Дальше, перекресток Бергонштрассе и Карл-Теодор-штрассе освещал лишь одинокий фонарь.

— Посмотри-ка на тот дом, — негромко позвал отставшего брата Фриц. — Эта развалюха нам сгодится.

Отто поравнялся с братом, остановил велосипед. Скрипнули тормозные колодки. Он недоверчиво глянул в направлении, указанном Фрицем.

— Что-то мне не хочется туда, — пожаловался старший брат. — А если бревно на голову свалится?

Темный силуэт дома с разрушенной крышей в слабом свете фонаря, и еще более слабом отсвете неба, затянутого дымом, и в самом деле выглядел неприветливо.

— Может, станешь лучше соображать.

Отто передернул плечами.

— Эта вонища, — сказал он нерешительно, — мне не нравится. Противный запашок. Так пахло, когда папа палил свиную шкуру соломой. Не знаю…

— А ты сообрази. Старый Готлиб рассказал, что разбомбили половину города. У полиции нет времени приехать сюда, — хватает дел в самом Мюнхене. Света нет. Хозяин вряд ли захотел остаться спать без крыши. Дом, похоже, богатый. Смотри на ограду, — кованая. Стены из кирпича. Значит, и внутри есть чем поживиться. А запах, — не обращай внимания… Пошли!

Отто покачал головой:

— Ты всегда нарушаешь мамины приказы. Что было в прошлый раз?

— И что такого? — переспросил младший брат, слезая с велосипеда. — Мешок картошки в подвале. Уже месяц едим. Плохо?

— Ты умный, — отметил Отто, протискивая велосипед в калитку.

Они оставили велосипеды в тени большого дерева, стоявшего перед зданием, и поднялись по ступеням.

— Черт, заперто, — прошипел Фриц.

— Едем домой?

— Нет, не едем. Идем на задний двор.

Братья на цыпочках двинулись вокруг дома.

— Гляди, окно открыли!

— Не открыли, его снесло взрывом. Фонарик с тобой?

Они проникли внутрь дома, Отто с известным трудом.

На полу комнаты, прямо по ковру, лежали разбросанные в беспорядке книги, обломки мебели, осколки. Пол засыпало штукатуркой.

— Давай мешок, — прошептал Фриц, осветив телефонный аппарат, лежащий у перевернутого стула. — Совсем целехонький. За такой много кровянки возьмем…

— А лампу разнесло, — пожаловался Отто. — Жалко. Красивая была. Можно было маме в спальню поставить.

— Что там лампа? Погляди на стол.

Тяжелый стол разнесло, словно ударом гигантского топора. Столешницу разрубило на две части, ящики повылетали, и разбитые, лежали у стены.

— Хорошо бомбануло, — похвалил Отто.

Фриц подпрыгнул, наступив на какой-то мягкий предмет.

— Хорошая штука, — отметил он, подняв его и осмотрев. — Кожаная. Пихай в мешок.

Отто споткнулся о ножку лежащего стула и упал на колени.

— Тихо ты! Смотри под ноги, корова!

Отто поднялся с книгой в руке.

— Гляди, — сказал он. — «Су-мм-ер-ки берли… ага, берлинских идолов». Что такое идолы?

— Истуканы, из дерева или камня. В церкви такие стоят…

— Берем?

— Брось! Кому сейчас нужны книги. За них и морковку не дадут. Надо идти наверх.

За дверью комнаты раздался шорох.

— Может, не надо? Страшно что-то…

Фриц и сам вздрогнул, когда будто бархатная лапа прогладила хребет снизу вверх. Но в его характере не было заведено показывать страх, особенно перед Отто.

Еще чего!

— Наверное, крысы. Тут неподалеку бойня, говорят, вся окраина кишит ими. Жрут коровьи кости и кишки, и вырастают до размера эльзасцев.

— Ай! Мама!

Фриц похлопал братца по плечу:

— Не бойся, они тебя не тронут. Пошевеливайся! Наверху мы найдем ценные вещи. А сейчас идем туда, напротив. Свети под ноги!

В узком коридоре, где пол усыпали осколки зеркала, и луч фонаря разбился на тысячу отражений, они забрали лежащий у входной двери роскошный висячий замок. Отличный замок, — с основным ключом, и с дополнительной скважиной сбоку, — для маленького ключика.

Фриц каждый вслух оценивал примерный пищевой эквивалент добычи.

Чуть дальше они нашли трубку и жестянку с табаком. Трубку и жестянку Отто так же заботливо упаковал в мешок.

Затем братья перебрались в комнату, напротив той, с разгромленным столом.

Здесь, осветив стены, Фриц присвистнул.

— Вот это удача!

Комнату бомба пощадила.

В шкафах на полках поблескивала посуда, фарфоровые статуэтки. Здесь хранилось более десятка часов, — настенные, каминные, ходики, с кукушкой. Лишь одни часы сорвались с гвоздя и валялись на полу. Оттуда при взрыве вылетела деревянная фигурка смерти, держащая в костлявых руках косу.

— Гляди, — восхищенно приговаривал Фриц, вытаскивая из шкафа шкатулку.

Внутри шкатулку наполняли цепочки, медальоны, на дне, — пара медалей; тут же плетеный бело-коричневый погон с жестяной пуговицей.

— Клад! — обрадовался младший.

— Офицерский? — спросил Отто, имея в виду погон.

— Кажется, полицейский… гаупт-вахмистр вроде…

В глубине скрипнуло так сильно, что оба подпрыгнули, потом настороженно прислушивались, — сердца колотились так сильно, что можно было услышать на улице.

— Кидай в свою сумку все, что не бьётся! — приказал Фриц. — Этих только глиняных не бери.

Он указал на маленькую коллекцию фарфоровых пастушек.

Оба слаженно заработали, заполняя мешки безделушками.

Когда Фриц потянулся за фотографией женщины в серебряной рамке, оглушительный гром потряс дом. С потолка посыпалась штукатурка, прямо перед носом Отто по стене зигзагом прострелила трещина, в проем двери мощный порыв воздуха вдул душное облако пыли.

— Бомбежка! — завизжал Фриц.

Это была не бомбежка. Рухнула лестница, ведущая на второй этаж.

Подхватив мешки, братья зайцами выскочили из комнаты. В коридоре им пришлось преодолеть настоящую гору из обломков.

Спотыкаясь, они пробежали сквозь комнату с поломанным столом, причем Отто успел побывать на коленях и локтях, уронить и снова подхватить свой мешок.

Во дворе, побросав мешки на багажники, и выбив ударами ног калитку, оба вскочили на педали.

На улице было все так же пустынно. Братья припустили по Бергонштрассе, и лишь миновав последние дома, сбросили скорость, чтобы перевести дух.

Однако здесь их ждало еще одно приключение, — и пострашнее темного дома.

Младший брат заметил впереди в темноте тень, привстал в седле, вгляделся в кусты у дороги, и заорал:

— Аааааа!!

Заскрипели тормоза, Фриц резко повернул велосипед, и помчался обратно, к Карл — Теодор-штрассе. Он миновал полуразрушенный дом и понесся в город со скоростью, с которой не ездил еще ни разу за свою короткую жизнь, да и после никогда не удавалось.

Его «Аааааа!» еще долго отдавалось от стен…

Отто оказался не столь быстр. Когда он обнаружил, что у куста, в нескольких шагах от него, стоит некто, высокий и в необычной одежде, Отто даже удивился: зачем так кричать?

Человек, — или существо, для ночной прогулки облачился в длинный халат, затянул его ремнем. Торс защищало подобие кольчуги. На голове тускло поблескивал шлем, — но не обычный, солдатский, а увенчанный торчащими вверх крыльями, словно шлем собирался улететь.

А вот когда Отто увидел меч у НЕГО в руке, колесо велосипеда вильнуло в сторону, и парень свалился в канаву. Он выскочил оттуда, и оглянулся, чтобы убедиться, — существо двинулось в его сторону.

Отто не стал ждать, что будет дальше, дал стрекача в темноту, — напролом сквозь чей-то огород, — падая, поднимаясь, и подвывая от страха.

Велосипед и мешок остались в придорожной канаве.

Гигант с мечом остановился посреди дороги и, медленно поворачивая голову, глянул сначала в сторону города, потом в темноту, в которой исчез Отто.

После этого он опустил голову, замер под зарядившим мелким дождиком. Он походил на скульптуру мифологического животного с рогами, вставшим на задние лапы.

Когда чудище опять подняло голову, его борода, словно щупальца дохлого осьминога, заблестела. Несмотря на октябрь, туника не имела рукавов. да и ноги, почти до колен, были открыты ночному холоду.

Странное ночное существо попятилось и исчезло за придорожными кустами.