Край мертвецов

Влад Райбер, 2023

Покойники воскресли. Вернулись домой из моргов и с кладбищ. Сначала мертвецы были молчаливы и ни на что не реагировали. Кто сутки напролёт смотрел в окно, кто сидел в кресле… А когда все уверились, что они безобидны, случилась трагедия: мёртвый убил живого. Почему «зомби» едят людей? Может, потому что они видели это в кино при жизни? Влияние массовой культуры? Не важно! Спасайся, пока не сожрали!В новую книгу писателя ужасов Влада Райбера вошёл цикл рассказов «Загон с мертвецами». Истории о мире, где «зомби-апокалипсис» всё-таки случился.Плюс десять новых рассказов из цикла «В темноте и холоде». Приготовьтесь, вам будет весело и страшно.

Эпизод 1. Злая ночь

Всем стало беспокойно, когда проводы в последний путь в нашем селе стали частыми. Бывало на одной неделе хоронили сразу троих. У нас всего проживало полторы тысячи человек. Было чувство, что такими темпами мы все перемрём как мухи.

Семьи теряли стариков и людей среднего возраста. Говорили, что это новый штамм. Всюду можно было услышать разговоры в духе: «А этого знаешь? И его вчера не стало!». Как ни пойдёшь мимо кладбища — опять копают. Но самое страшное было ещё впереди.

В семье Исакова помер дед. Его привезли в село уже в погребальном костюме. Исаков смотрит — у деда руки и ноги скреплены пластиковыми хомутами, а «похоронщики» говорят, что по новым правилам следует хоронить так. Объяснять подробно никто ничего не собирался.

Надо знать Исакова — он псих, сразу устроил скандал. Начал орать: «Вы зачем покойнику руки, ноги связали? Я вам сейчас дам новые правила!». Спорить с ним было бесполезно — хомуты срезали.

На похоронах Исаков подошёл к гробу и отдёрнулся. Сказал, что видел, как дед шевельнул пальцами. Стал трясти мертвеца за плечи: «Дед! Ты чего живой ещё?».

Жена оттащила дурака подальше, говорила: «Уйди! Не делай срам на всю деревню!». Он всё не унимался. Когда гроб опускали в землю, Исаков орал:

— Живой он! Не слышите? Он стучит из гроба!

Кто-то ещё из «провожающих» сказал, что тоже слышал стуки. Не похороны получились, а пьяный шабаш. Когда гроб закопали, люди торопливо разошлись. Стыдобища!

А спустя неделю по селу прошёл слух, что Исаков ночью откопал деда и привёл домой.

— Что значит «привёл»? Он же умер!

— Получается, что не умер.

Не знаю, что на меня нашло — я пошёл к Исакову, узнавать правда это или не правда. Он возился в саду, подпиливал ветки. Я заглянул через забор, поздоровался, спросил, как дела, и сказал:

— Слушай, люди болтают, что ты деда привёл с кладбища. Зачем они так?

Исаков открыл передо мной калитку и дёрнул головой:

— Заходи!

Он привёл меня в дом. Его жена мне не обрадовалась. Она была сама не своя. А Исаков был весёлый, он показал мне комнату, где сидел его недавно умерший родственник. Старик развалился в кресле, ноги его укрывал плед. В комнате были закрыты шторы и сразу не поймёшь в темноте: в самом деле он живой или безумный внук притащил домой покойника?

Но потом я увидел, что старик обратил на меня взгляд. Дед будто узнал меня, открыл беззубый рот и протянул:

— Э-э-э!

— А я говорил, что мой дед живой! — обрадовался Исаков.

За его спиной появилась жена:

— Да разуй глаза! Он синий весь! Он не дышит. Слова сказать не может, сидит и смотрит в стену. Это уже не человек! Это упырь!

— Пошла отсюда! — заорал на неё муж. — С моим дедом всё в порядке. Он отойдёт. Нас нарочно заставляют хоронить живых родственников, чтобы не платить им пенсии! Я буду в суд подавать!

— А что, правда не дышит? — тихонько спросил я.

— Лёша, не слушай дуру! Нормально с ним всё! — уверял Исаков.

От этого деда исходил запах мокрой земли. Увиденное легло грузом на мою психику. Я будто заглянул не к соседу в гости, а в чей-то кошмарный сон. И куда мне теперь было деть мысли, что теперь в селе, среди живых есть ходячий покойник?

Чтобы отвлечься, я полол и поливал огород, и сам всё размышлял: а что другие недавно усопшие? Их тоже закопали в землю не до конца умершими?

Пока я думал, другие уже проверили. Подозрение об этом закралось, когда я проходил мимо кладбища и увидел, что свежие могилы не в порядке. Некоторые выглядели так, будто их недавно откапывали. Сельчане приходили за своими родственниками, которые умерли от неизвестной болезни.

Большинство тех, кто недавно потеряли родных не стали тревожить могилы. Но некоторые семьи пожелали вернуть своих мертвецов с кладбища. Они держали это в тайне. Прятали их дома.

Меня это беспокоило. Мёртвые среди живых — это такое, что в голове не укладывается. И ещё неизвестно, чем это может закончиться. Я думал, что если никто с этим не разберётся, тогда я сам подниму шум. Надо было навести порядок.

Похоже, паниковал я один. Другие люди молчали. Возвращённые покойники вели себя тихо, по улицам не ходили. Новой вспышки болезни не было. Зачем зря суетиться? Может, это чудо господне?

Но, к сожалению, я оказался прав. В семье Савиных случилась трагедия… Они с кладбища вернули отца двоих детей, после того, как он месяц пролежал в гробу.

И днём, и ночью мужчина неподвижно стоял у окна и смотрел перед собой. Ему было всё равно открыты шторы или задёрнуты. Все надеялись, что рано или поздно мёртвые придут в себя и будут вести себя как раньше, но ничего не менялось.

Пятнадцатилетний сын подошёл к отцу и стал его теребить:

— Пап, ну хватит тут стоять. Ты меня слышишь? Очнись! Сделай хоть что-нибудь!

И папа сделал. Он развернулся, взревел и впился зубами сыну в руку. Вырвал кусок плоти, а потом опять встал у окна, как будто ничего и не было. Сын упал и задёргался, как в лихорадке.

Пока Савины пытались позвонить в скорую, сын перестал дышать, а потом вдруг воскрес. Поднялся и убежал на улицу, как сумасшедший. Вот и началось…

Был вечер, люди готовились ко сну и тут у мертвецов пошла «цепная реакция». Как только один стал агрессивен, так и другие взбунтовались.

Когда мне об этом сказали, я не поверил. Шёл в магазин и увидел, как несколько машин унеслись подальше от села, и над дорогой повис столп пыли. Со всех сторон слышались беспокойные голоса людей, выли собаки. И прежде, чем я успел спросить, мне крикнули из ближайшего дома:

— Прячься! Беги домой! Мертвецы! Мертвецы нападают!

Это был Дектярёв. Он и рассказал мне о том, что случилось в семье Савиных.

Самое смешное… нет, скорее самое страшное — я с самого начала предполагал, что всё может обернуться именно так. А кому не приходила в голову эта мысль? Мертвецы ожили? А почему не нападают на людей, не едят мозги, не рвут зубами плоть, не пополняют свою численность за счёт убитых, как это показывают в кино? Это настолько избитый жанр, что он стал пародией сам на себя. Как всё это могло случиться в реальности?

Я не мог поверить. Мне были нужны доказательства. Напряжение висело в воздухе, но я не видел поблизости никаких мертвецов. Деревенские улицы были пусты и сумрачны.

Я был неподалёку от дома Исакова. Вот у кого можно спросить. С него всё началось. Он мне скажет есть ли повод для паники или всё это ложные слухи.

Я пошёл к его дому, постучался, крикнул: «Сосед!». Никто не отозвался.

Было не заперто. Я прошёл и услышал плаксивый голос жены Исакова:

— Кто там? — женщина кричала из ванной.

— Что случилось? Почему вы закрылись? — спросил я.

— Помоги мужу! Он в комнате! — только и крикнула она.

Нутро мне подсказало, что лучше бы уносить отсюда ноги, но я пошёл посмотреть, чего так испугалась женщина.

Исаков лежал на полу лицом вниз. В его затылке торчала тяпка. Зубья вошли глубоко в череп. Было ясно, что с такой травмой ему не жить. Над телом склонился его дед. То ли он пытался укусить его за шею беззубым ртом, то ли слизывал кровь.

Я попятился обратно в прихожую, постучался в ванную.

— Это дед его так? Тяпкой в голову! — у меня дрожал подбородок.

— Муж деда хотел заново научить работать инструментами, а он на него напал! — кричала женщина через дверь. — Что там происходит? Он живой?

Я не стал отвечать, а только потребовал:

— Открывайте! Пойдёмте отсюда быстрее!

— Не пойду! Никуда не пойду! — ответила женщина.

Я так и оставил её в доме. Вышел на улицу. Там совсем стемнело. Всё та же суета, крики, гомон. По улицам во мраке ходили и бегали неясные фигуры. Не поймёшь, не то живые, не то мёртвые!

Надо было кому-то звонить, вызывать помощь. Я полез в карман — телефона не было. Дома оставил!

Что же мне добираться в одиночку по улицам? Мой дом не близко. Меня же схватят! Укусят! Обратят!

Надо было найти укрытие и спрятаться. Кто бы меня приютил. Андрюшка! Мой брат. Он жил от Исакова неподалёку.

Я присел, чтобы меня не видели и побежал гуськом вдоль заборов. По дороге я попался на глаза одному мертвецу с прокусанной шеей. Но он на меня не бросился. Видимо только воскрес и ещё не разобрался, что к чему.

Я не стучался через калитку, а сразу сиганул через неё. Подбежал к дому, стучал и в окна, и в дверь:

— Андрюшка! Открой! Помоги! Это я! Твой брат! Пусти меня!

Дверь открылась, меня за воротник схватила здоровая, жилистая рука и втащила внутрь.

Я завопил:

— А-а-а!

Думал меня схватил один из этих. Но то был Андрюшка. Живой и в здравом уме. Он приставил палец к губам и сказал:

— Т-с-с-с! Не ори! Сейчас всех сюда созовёшь.

В его доме не горел свет. Я умолк.

— Лёша, там правда мертвецы ходят? — спросил Андрюшка.

— Правда! — ответил я.

— Ну, дела!

Я впервые в жизни был у него в гостях. Мы с Андрюшкой были братьями по отцу, и никогда толком не разговаривали, а только здоровались, если виделись на улице. Честно, я даже чувствовал неловкость от того, что мы родня и носим одну фамилию. Андрюшка был младше меня на год. Я был ещё младенцем, а батька уже переметнулся от моей матери к его. Нас связывала не только кровь, но и нехорошая история, потому между нами всегда была преграда. Но когда в селе начался хаос, так сразу стали настоящими братьями, будто всю жизнь общались.

— Ты вызвал помощь? — спросил я шёпотом.

— Связь плохая! — ответил брат. — Никуда не могу позвонить, как будто всё занято! Интернета нет. Наверное, что-то случилось с вышкой. Может мертвецы влезли в будку с оборудованием?

— Или такое повсюду, — предположил я. — Многие уехали, но до сих пор нет помощи. Тут до города всего десять километров… Ты включал телевизор? Что там говорят?

— Нет, у меня телевизора, — сказал Андрюшка. — Не нужен мне этот зомбоящик.

Я просунул голову в шторы. У соседнего дома рябила толпа. Не меньше десятка мертвецов ходили от окна к окну. Вытаптывали палисадник, падали, поднимались и снова бились в стены, как мотыльки.

Там были две старухи в погребальных платьях, был мужик, которому, похоже, недавно отгрызли правую руку, а левая болталась на одних жилах. В толпе был сельский учитель начальных классов — тоже мёртвый. Одежда изорвана, окровавлена.

Толпа мертвецов пыталась войти внутрь. То в одном, то в другом окне появлялись лица двух подростков и матери. Они кричали, звали на помощь, но только привлекали во двор ещё больше ходячих покойников.

Дом у них был одноэтажный. Окна старые, с деревянными рамами, такие стёкла легко разбить.

Андрюшка тоже выглянул из-за шторы, и мы вместе наблюдали эту страшную картину. Мы ничем не могли помочь той семье.

Во дворе появилась крупная женщина в ночной рубашке. От подбородка до груди, она была перемазана кровью. Похоже, успела кем-то поужинать.

— Смотри, это же их тётка! — сказал Андрюха.

Женщина в ночной рубашке втиснулась в толпу, растолкала мертвецов от двери и потянулась к верхнему наличнику. Она достала оттуда ключ и начала неуклюже ковырять им в замочной скважине.

— Так они что… соображают? — спросил я шёпотом.

— Ага, она не забыла, где лежит ключ, — сказал брат. — Значит, не такие уж они глупые.

Тётка справилась с дверью, вошла внутрь, а за ней потянулась толпа других мертвецов. В доме послышались детские вопли.

Я не в силах был на это смотреть. Сел на диван, схватился за голову. Андрюшка так и стоял у окна и рассказывал, что там происходит:

— Таньку покусали и детей её тоже. Быстро же они обратились. Один укус и всё — ты один из них… Все вышли из дома и теперь толкаются в забор. Ищут выход.

— Почему они это делают? — спросил я, будто Андрюшка знал больше меня. — Зачем нападают на людей и едят их? Ведь они были спокойные, никого не трогали.

— Не знаю, — ответил брат. — Может, потому, что они при жизни видели это в кино? Это влияние массовой культуры. За нас давно придумали, как себя вести, если станешь зомби. Вот представь: ты мертвяк, мозг толком не соображает. Что тебе делать? А что делают живые мертвецы? Нападают на людей и едят их. Один мертвец до этого додумался, а другие подхватили. Вот тебе и зомбиапокалипсис, каким мы его с удовольствием представляли!.. Сейчас это не важно. Давай подумаем, что будем делать?

Вариантов у нас было немного: либо прятаться в доме, либо бежать из села. У Андрюшки не было машины, а моя в ремонте.

— Лёшка, тут оставаться нельзя, у меня дом как сарай, если в окна влезут, то нам конец. Пойдём к бате! У него и оружие есть! — предложил брат.

Я согласился. Верно он придумал! Мы вооружились садовыми инструментами. Андрюшка взял мотыгу, а я лопату, и мы пошли через огороды. По пути нам дважды пришлось отбиваться от мёртвых соседей. Мы никому не разбивали головы, а только отпихивали их от себя инструментами и бежали дальше.

Наш отец жил в большом двухэтажном доме за кирпичным забором. Мы помогли друг другу перелезть. Ломанулись в дверь — закрыто. Стали ходить вокруг дома.

— Ты посмотри на это! — сказал Андрюха, заглянув в окно.

В комнате был наш батя. Он тоже стал ходячим покойником… У него был вспорот живот, кишки висели до самого пола. Папка стоял у сейфа и тыкал в кнопки. Он пытался вспомнить пароль. Палец уже истёрся до мяса и панель клавиатуры была вся в крови.

— Он хочет ружьё взять? — спросил я.

— Похоже! — ответил Андрюха.

Сейф щёлкнул. Дверь открылась.

— Давай выбьем окно на счёт три! Стукнем ему по голове и заберём оружие! — я не верил тому, что говорю это вслух…

Батя вынул из сейфа ружьё, пытался вставить патрон.

— Давай, ну, — шептал я.

— Не могу… Он хоть сволочь, но отец! — сказал Андрюха.

— Мне тоже тяжело, — признался я. — Но он уже мёртвый, и если сейчас ничего не сделать, то это будет зомбарь, который умеет стрелять!

Наш спор прервал выстрел. Мы резко присели под подоконник. У меня звенело в ушах. Андрюшка первым поднял голову:

— Лёшка… Он всё… Голову себе снёс!

Я посмотрел и кашлянул от тошноты. В комнате всё было забрызгано мозгами и кровью. Тело бати дёргалось на полу. От головы у него осталась только нижняя челюсть.

Мы выбили окно и влезли в дом. Перешагивая через кровавые ошмётки, подошли к сейфу, похватали ружья, выгребли все патроны.

— Он тебя когда-нибудь брал на охоту? — спросил я.

— Не интересно мне зверей стрелять, — ответил Андрюшка. — Да, и какой там? Я с ним разговаривал два раза в жизни. И смотрел он на меня так, будто я ему никто.

— Нас с матерью бросил, тебя с твоей матерью бросил, и жил один в своём шикарном особняке. Правильно ты сказал — сволочь!

— Ладно, брат. Забудем обиды. Обижаться уже не на кого.

Батя всё ещё бился в конвульсиях на полу. Практически обезглавил себя, но всё ещё был жив, как будто для этого было достаточно и спинного мозга. Неужели их нельзя убить?

Андрюха нашёл ключи от машины и кинул их мне:

— Заводи «трактор», поехали! Посмотрим, что там в городе творится.

Мы сели в отцовский Гелендваген и направились к выезду из села. Одной рукой я держал руль, другой тыкал в магнитолу, пытался поймать радио, но там было только шипение.

— Постой! Смотри! Чего это он там? — воскликнул брат, когда мы выезжали из села. Я глянул, куда он показывал, выкрутил руль и направил свет фар на недостроенный дом. Там сидел мертвец и бил себя по голове куском кирпича. Ещё один пытался себя грохнуть…

— Видишь, некоторые из них понимают, что что-то пошло не так, и пытаются с этим покончить, — объяснил я, хотя откуда мне было знать, что творится в головах у этих существ.

Я вдавил газ, и мы поехали к главной дороге. Была ночь. Мы с братом молчали. Наверное, мы думали об одном и том же: что мы увидим там — в городе?