Сшитый человек

Влад Райбер, 2023

Нас окружает нечисть немыслимых форм! На стёклах ночного магазина сами по себе появляются отпечатки детских ладошек. В темноте канализационного люка шевелятся мохнатые лапы. Одинокий фонарь манит к себе мёртвым светом. Они обитают в подвалах, в подъездах, в окнах домов, где никто не живёт. У них есть имена: Сшитый человек, Фантом, Перевёртыш, Тыквоголовый…Среди людей есть тот, кому не страшна нечисть, ведь он ей питается. Но успеет ли охотник спасти тебя?Новые леденящие душу истории Влада Райбера в авторском сборнике рассказов.

Это ад!

Мой арендодатель сообщил, что собирается продавать квартиру. И съехать мне надо было на той же неделе. Неприятная ситуация… Но я почти сразу нашёл другой вариант. Похожая квартира в том же районе, а цена даже чуть ниже!

Владелец сказал, что я могу сразу перевезти вещи, сразу можно оформить договор. Только была одна загвоздка. Переехать туда самому можно было только через месяц, пока не уедет сам хозяин.

Надо было где-то перекантоваться. Я нашёл совсем дешёвую комнату в коммуналке. Причём в центральной части Питера. На Каменноостровском проспекте в районе станции метро «Петроградская».

Тот, кто сдавал комнату показался мне странным и безалаберным человеком. Мы разговаривали только по телефону. Я сразу предупредил его, что жить в комнате буду всего месяц, а он ответил: «Приезжайте, ключ вам дадут соседи, а я на днях заеду за деньгами».

Ему будто было всё равно, кто поселится в его комнате.

Навигатор привёл меня от метро в непарадные дворы, где стоят дома с глубокими чёрными трещинами через весь фасад. А я другого и не ожидал за такую цену.

Всё изрисовано граффити. Среди неясных надписей были и откровенно страшные картинки на деревянных дверях: человек с серым, старческим лицом, скрестил руки на груди, как покойник, жуткий слепец, поигрывающий колокольчиком и безнадёжный пьяница с бокалом. Художник изобразил отчаяние, что веяло здесь из каждого угла.

Меня это не пугало и не удивляло. Я сам провёл детство в похожем доме, в коммунальной квартире. У меня был опыт. Главное правило в таких жилищах — уважать личные границы друг друга. Не лезть в чужую личную жизнь.

Я пришёл по адресу, постучался и мне открыли. Маленькая бабушка, закутанная в серую шаль. Её глаза утонули в глубоких морщинах, седые тонкие волосы взлетали от сквозняка, как пух.

— Здравствуйте! — сказал я.

Женщина ответила не сразу. Пауза длилась слишком долго, и я уже подумал, что старушка глуховата, но она вдруг ответила:

— Здравствуйте! Зачем пожаловали?

— Комнату снял, жить тут буду, — ответил я.

И опять бабушка так долго молчала, что можно было успеть сосчитать до десяти.

— А-а-а! Живите, живите. Вот, это вам, — женщина положила мне в ладонь ключ на шнурке и зашаркала тапками прочь.

Я зашёл и, оглядев обстановку, понял, что в коммуналках никогда ничего не обновляется. Обои с узорами-ромбами, все разодранные и протёртые. Из стены торчит чёрный допотопный счётчик и выключатели такие же чёрные, круглые, с маленькими рычажками. Под ногами плитка разных цветов и размеров. Крашеные деревянные двери. В детстве я жил в похожих условиях.

Знать бы ещё, какая из комнат моя. Ломанулся в первую дверь наугад — закрыто. Попробовал ключом — подошёл. Значит правильно.

Комод, кровать, пыльное зеркало в толстой деревянной раме. Ничего. Жить можно.

Я оставил сумку и пошёл смотреть, где остальные удобства. На кухне стояла женщина лет сорока. Бледная, с уставшими глазами, на голове небрежная кудрявая копна.

— Вечер добрый! — сказал я.

— Да, — с безмятежной улыбкой ответила моя новая соседка.

Она не горела желанием познакомиться и не задавала вопросов.

Я осмотрел кухню: плита, стиральная машинка, множество шкафчиков, кастрюли, пустые банки, старый холодильник — в нём почти ничего. Пойдёт!

Женщина стояла, спрятав руки в карманы халата. Вся в своих мыслях. Я не стал ей докучать, пошёл к себе и по пути встретил ещё одного соседа. Усатый мужчина, высокий и худой. Он смотрел из своей комнаты. Его взгляд тоже показался мне рассеянным, замыленным.

— Здравствуйте, я ваш новый сосед — Максим.

Он не стал пожимать мне руку, а только кивнул и ответил:

— Алексей.

Мужчина закрыл свою дверь, а я остался стоять с протянутой рукой и чувствовал себя по-дурацки.

«Странные соседи. Но хотя бы тихие. Ведут себя так, будто тут совсем никто не живёт», — думалось мне, пока не наступила ночь.

Я уже задремал, а меня потревожил топот маленьких ног. Шаги пронеслись от прихожей к кухне и обратно. Ещё одна пара ног затопталась у моей двери. Это тоже напоминало детский бег. И кто-то третий присоединился к ним. Теперь целая толпа малышей носилась там. И никто из них ничего не говорил и не смеялся.

Что за ребятишки устроили там молчаливые догонялки?

Это был странно. Я не думал, что у кого-то из соседей есть дети. Их было не видно и не слышно. Что же они: весь вечер сидели тихо, как мыши, а ночью принялись за игры? Почему им такое позволяют?

Я напомнил себе правило: не лезть в чужой монастырь со своим уставом. Одёргивать шаловливых детей — дело родителей, а я завтра скажу потихоньку, что маленькие хулиганы мешают спать.

***

Утром в коммунальной квартире снова стояла такая тишина, что было слышно, как тикают настенные часы в соседней комнате. Будний день, восемь часов, никого не собирают ни в школу, ни в детский сад.

В квартире, где я рос каждый день начинался с суматохи, а тут тишина. Людям некуда спешить, они спят.

Я подумал, что надо успеть первым воспользоваться плитой, чтобы приготовить себе завтрак. Собирался выйти в коридор и чуть из тапок не выпрыгнул от испуга. У моего порога стояла пожилая соседка. Сверлила меня невидимыми глазами.

— Доброе утро, — сказал я. — А чего вы тут стоите?

Старуха, как всегда, реагировала на мои слова с задержкой. Она будто спала стоя. После долгой паузы соседка отмерла и, ничего не ответив, зашаркала тапками.

Воображение внушило мне мысль, что эта бабушка всю ночь стояла под моей дверью. И мне стало от этого не по себе.

Оказалось, и другие соседи уже не спали. Молодая женщина стояла на кухне. Смотрела в окно, словно там было чем любоваться. Со всех сторон обветшалые дома, внизу асфальтовый пятачок, а сверху сплошные тёмно-синие тучи. Закрыты как в банке.

В холодильнике почти все продукты мои, только старая пачка маргарина и банка хрена чужие. Так могут жить холостяки, но не те, кому надо кормить малышей.

Сосед шарахался по коридору. Он был не бодрый и не сонный, а такой, как вчера. Холодный и нелюдимый.

Я не удержался от вопроса:

— Алексей, вчера ночью какие-то детишки бегали по коридору. Тут их много?

— Не женат. Детей нет, — сказал он, как на допросе и повернулся ко мне спиной.

Эти люди предпочитали вести себя отстранённо. Они делали вид, что я тут не новый человек, а привычный. Старались в упор меня не замечать.

Стоило закрыться в комнате, и опять тишина. Ни шага, ни скрипа. Хоть бы кто кашлянул или шмыгнул носом. Ничего подобного. Часы тикают в соседней комнате, комар бьётся о потолок.

Я думал о своих соседях. Их снулые, бесцветные лица вызывали у меня не самые приятные ассоциации. Как портреты на могилах! Вроде и улыбаются, и глядят на тебя, но ничего не излучают. Что заставило их такими стать? И опять я напомнил себе не лезть в чужую жизнь.

Мне стало жаль, что моя смена только завтра. Как не хотелось оставаться в коммуналке. Я подумал, что неплохо будет побродить по округе, посмотреть, где тут ближайший магазин и аптека.

Та кудрявая женщина, которую я даже не знал по имени, догнала меня у порога и вдруг спросила:

— Куда вы уходите?

— Схожу в магазин, — ответил я. — Вам что-нибудь нужно купить?

— Нет, — улыбнулась она.

Вот странная! Зачем ей было знать куда я иду? Мне приходилось соседствовать с разного рода изгоями общества. Но эти люди таковыми не казались. Хотя неясно, чем они занимались, закрывшись в своих комнатах.

Я вернулся из магазина с пакетом продуктов и увидел в коридоре нового человека. Это был молодой парень с бородкой, в бейсболке козырьком назад. На одном плече сумка, на другом гитара в чёрном чехле.

— Здарова, я тут заселяюсь, — объяснил он. — Не проведёшь экскурсию?

Я был рад увидеть кого-то похожего на себя. Моего нового соседа звали Витя. Он занял последнюю пустую комнату, хотя тоже ещё не успел заплатить хозяину за проживание.

Когда я показывал Вите кухню, он бросил взгляд на дверь, убедился, что нас никто не подслушивает и спросил потихоньку:

— А чего тут соседи такие странные? Спрашиваю что-то, а они молчат.

Я ему ответил, что и сам удивляюсь. Рассказал и о том, что ночью слышал топот детских ног, хотя детей тут нет.

Витю это почему-то повеселило:

— Коммуналка с привидениями, значит. Ну, поживём — увидим.

Он показал мне свою комнату. Там было всё как у меня: кровать, комод и похожее высокое зеркало в толстой деревянной раме.

С приходом нового человека, мне стало спокойнее. Хотя до сих пор было неловко чувствовать за собой долг. Хозяин комнаты так и не явился за деньгами, не отвечал на звонки и не перезванивал.

Мы с Витей посидели на кухне, поговорили о жизни. Оказалось, что он сам из Ростова. Приехал, потому что позвали друзья. Говорили: «Ты талантливый музыкант, твоё место здесь!». Обещали помочь, познакомить с творческими людьми. Вот парень и приехал покорять культурную столицу. Неделю он провёл в хостеле, а никто из его друзей до сих пор не нашёл времени с ним встретиться. Витя решил не возвращаться домой, раз уже приехал. Нашёл жильё подешевле, решил как-нибудь сам устроиться.

Я выказал ему свою поддержку, сказав, что рассчитывать можно только на себя.

Мы разошлись по своим комнатам. Теперь в коммуналке не было этой гнетущей гробовой тишины. Витя тихонько перебирал струны. Под эту лёгкую мелодию я и заснул. И опять топот резвых маленьких ног меня разбудил.

Будто несколько детей хулиганили в коридоре. Было слышно их сиплое дыхание. Они бегали, прыгали и ударялись в стены, как нарочно безобразничали, чтобы вывести из себя жильцов комнат. И опять никто ничего с этим не делал. Казалось, шум разбудил одного меня.

Я разозлился и мне стало всё равно, что это чужие дети. Хотелось отстоять своё право на спокойный сон.

Я открыл дверь, но не успел произнести и слова. За порогом меня дожидалась старуха. Она схватила меня за обе руки и дёрнула на себя. Не смотря на слабость, пожилая женщина заставила меня потерять равновесие. Я обессилел от внезапного страха.

Бабка тянула меня из комнаты. Её маленькие глаза под нависшими веками отдавали зловещим блеском. Во рту сверкали редкие зубы.

За её спиной, словно в безудержном танце, носились коротышки.

Я дёрнулся назад и смог бы вырваться, но ещё одна рука легла мне на плечо, а затем меня схватили за шею. Другие соседи пришли старухе на подмогу.

Лица этих странных людей, исказились от ярости, глаза сузились, губы сжались в ровные штрихи. Я хотел закричать, но молодая женщина больно сдавила горло. Высокий мужчина дёргал за плечо.

Они пытались вытащить меня в коридор, чтобы бросить в толпу мелких бегунов.

Я упёрся в дверной косяк руками и ногами. Только голова свесилась через порог. И я увидел, что за существа бегали в темноте.

Это были не дети! Да и не люди, а бесы! Ужасного вида коротышки. Даже недостаток света не мог скрыть их безобразную внешность. Их лица были покрыты морщинами и бородавками. Кожа висела дряблыми складками. Подбородки слились с короткими шеями. У всех были длинные крючковатые носы. Одни коротышки были лысые, другие густо покрытые шерстью.

Они толкали друг друга, прыгали и щёлкали гнилыми острыми зубами, чуть не доставая до моего лица.

Я оттолкнулся от косяка и отпрыгнул едва ли не до самого окна. В ту секунду моё положение казалось безнадёжным. Мне было не справиться с толпой бесов и тех, кто им прислуживал.

Я готовился отбиваться, но понимал, что обречён. Однако никто из них не посмел переступить через порог. Трое моих соседей стояли у входа в комнату, а низкорослые бесы суетились за их спинами.

Неведомые законы мешали нечисти войти в открытую дверь. Им оставалось только скрежетать зубами и сжимать пальцы. Хотелось осторожно толкнуть ногой дверь, чтобы не видеть этих лиц, но страшно было приблизиться хотя бы на шаг.

В коридоре скрипнула дверь. Я уже успел забыть, что в коммуналку поселился новый жилец. Из комнаты выглянул Витя. Спросонья он не разглядел, кто шумит.

— Имейте совесть. Дайте поспать! — сказал он вяло и хрипло.

— Закройся! Иди назад! — закричал я с опозданием.

Трое соседей успели кинуться на него и одним рывком бросили его на пол коридора. Несколько коротышек прыгнули сверху. Витя закричал. Его рвали на части.

Бесы впивались в него острыми зубами. Мотая головами, выгрызали куски мяса. Рычали и сочно чавкали.

Мои странные соседи стояли кругом и наслаждались зрелищем. Не моргая смотрели, как бешеные карлики разрывают человека.

Я не мог спасти Витю и мне оставалось лишь желать, чтобы его мучения поскорее закончились. На его теле уже не осталось места, откуда бы не выгрызли кусок, а он продолжал кричать. Мясо отрывали от костей, а он всё ещё вопил.

И только когда один из бесов прогрыз ему горло, крик прекратился. Сожрав всю плоть и органы, коротышки принялись возить мерзкими языками по кафелю, слизывали кровь.

Они довольно ухали и кряхтели. Я жалел, что наблюдал эту кровавую трапезу во всех подробностях, знал, что никогда не забуду увиденного. Но не мог отвернуться. Мышцы стали мягкими, как вата.

Бесы закончили пир весёлой дракой. Они кидали друг в друга кости, на которых висели хрящи и остатки сухожилий.

Я заставил себя сделать два шага и закрыл дверь. Это простое действие потребовало столько сил, что ноги подкосились. Я лежал на полу, прижав колени к груди, пока не вспомнил, что у меня есть телефон.

«Мои соседи и их гости убили человека», — это всё, что нужно знать полицейским.

Я называл адрес, а меня будто уносило на дно колодца. Мой разум помутился…

Новый шум вернул меня в сознание. Было уже утро. В квартиру стучались, и не дождавшись, когда откроют начали высаживать дверь. Я понял, что это полиция, и решил, что не буду их встречать. Пусть сами всё увидят: кровь и кости на полу. Пусть допросят моих соседей.

Тяжёлые ботинки застучали по кафелю. Несколько человек разбежались по разным комнатам. Наконец кто-то заглянул ко мне и вскрикнул: «Сюда!».

Оперативник в гражданском присел рядом и потряс меня за плечо.

— Ты трезвый? Давай, поднимайся. Это ты нам звонил?

— Вы их взяли? — я сел и схватился за больную голову.

— Ну вот и расскажи, кого мы должны были взять, — оперативник говорил это, явно подавляя раздражение. — Тут никого нет.

— В смысле «никого»?

— В смысле тут вообще никто кроме тебя не живёт. Иди прогуляйся по комнатам и посмотри сам.

Меня как током шибануло. Я хотел доказать этим людям, что не вру. Выскочил в совершенно чистый коридор. Там не было ни следов крови, ни костей. Заглянул в комнату старухи, а там ничего: голые полы, комья пыли и железная кровать без матраса. В комнате Алексея не было никакой мебели, одни часы висели на стене и всё ещё тикали.

Только одна комната была обставлена — там, куда вчера заселился новенький. Но там не было его вещей: ни сумки, ни гитары.

Я предпринял последнюю попытку доказать, что говорю правду — попытался позвонить своему арендодателю и услышал в трубке: «Набранного вами номера не существует».

Теперь мне и сказать было нечего. Оперативники видели то, что видели. Я один в чужой необитаемой квартире, рассказываю про несуществующих соседей.

Вопреки ожиданиям, меня не арестовали, а только переписали данные и сказали, что теперь надо зайти в участок и подробно объяснить своё поведение.

Полицейские не желали тратить время и быстро ушли. Я быстро напихал свои вещи в сумки и дёру оттуда. Уже собирался выйти за порог и мне в спину ударил голос:

— Уходишь?

Прямо за мной стоял мой новый сосед. Теперь его лицо было, как и у остальных. Бесцветное, как могильный портрет.

Я сказал:

— Витя, так тебя же…

Он оборвал меня:

— Да! Но мне предложили сделку и разрешили вернуться. С условием, что я буду их кормить. Да и какой был выбор? Лучше всегда быть здесь, чем хоть минуту провести там… Это ад! Уж лучше быть тут… Ты тоже оставайся!

Его холодные пальцы коснулись моей шеи, и я, бросив вещи, ударился в бег.

Кажется, я и сейчас оттуда бегу… Не знаю, как забыть те ужасные дни. Постоянно вижу во сне ту коммуналку, равнодушные лица давно умерших соседей и уродливые морды бесов. Снится, что я до сих пор там. Просыпаюсь в ужасе, но и наяву не могу перестать думать о коммуналке, что служит порталом в ад.

Не знаю, как мне оправиться.