Монстр в твоём шкафу

Влад Райбер, 2023

Ночной телеэфир давно никто не смотрит. Да и лучше никому не видеть того, что там показывают… Странные похороны. Не то художественный фильм, не то документальная съёмка. Покойницу бросили на траву, а в могилу закопали пустой гроб. Утром ты встречаешь людей с похорон на улицах. Они смотрят на тебя подозрительно. Ты один знаешь их секрет…До дрожи пугающие, истории Влада Райбера открывают читателям новые ужасающие вселенные.

Осиновский Крысолов

Слово «маньяк», я впервые услышал, когда учился во втором классе. В городской газете вышла статья под заголовком «Осиновский Крысолов». Мама хотела, чтобы я её внимательно прочитал.

Текст был нагромождён словами, значения которых я ещё не знал и пришлось продираться через строки. В статье не было ничего про ловлю крыс. Название отсылало к средневековой легенде о похищенных детях, ведь в нашем Осиновске тоже пропадали дети и подростки. Они просто исчезали из своих домов. И это продолжалось несколько месяцев.

Никто не отыскал ни одного ребёнка и ни одного тела. Не нашёлся ни один свидетель, который хоть что-то видел. У автора статьи не было никаких фактов, но он осмелился предположить, что это дело рук маньяка, одержимого детьми.

Мама просила меня быть осторожным. Никому не открывать дверь, если её или папы нет дома, остерегаться взрослых на улице, ни с кем не разговаривать и ничего о себе не рассказывать.

Пропажи не были хаотичными. У них была закономерность: они происходили волнами. Первым всегда исчезал не какой-нибудь тихоня, а заметный ребёнок, который не был обделён вниманием сверстников. И вскоре один за другим исчезали все его близкие друзья.

Я никогда не выделялся из толпы других детей. Был как все. У меня был единственный друг — Амир. Не помню нашу первую встречу, казалось, мы знакомы с рождения. Мы жили в соседних квартирах. И постоянно проводили время вместе, то он у меня, то я у него.

Однажды у Амира появилось много друзей. Всё потому, что родители купили ему первую Плейстейшн. Говорят, что сейчас дети испорченные, меркантильные — дружат с теми, у кого самый крутой телефон… Но клянусь: так было во все времена!

В моём детстве большинство ребят довольствовались приставками на картриджах, а у моего друга раз и сразу Плейстейшн. Теперь не я один приходил к Амиру в гости. Он приводил домой одноклассников. И мы сидели компанией вчетвером, а то и впятером. Рубились в Mortal Kombat 4, целыми днями проходили первые три части Resident Evil, Dino Crisis и прочие игровые хиты того времени.

Да, я немного завидовал Амиру и ревновал его к новым друзьям. Но он не уставал напоминать мне, что я по-прежнему его лучший друг и так будет всегда.

Мы с размаху ударялись ладонями, жали друг другу руки и повторяли: «Дружба на всю жизнь!». Я в это верил. Думал, что мы и в старости будем вместе.

Однако я потерял своего лучшего друга, когда мне было восемь, вскоре, как прочитал статью в газете. Амир пропал. Исчез из своей комнаты ночью. Как растворился в собственной кровати.

Я, как и все, был в шоке, но первое время не убивался и не плакал. Просто не мог поверить, что с Амиром могло случиться что-то плохое.

Он найдётся! Мой друг всегда был и всегда будет — так мы договорились.

Потом исчез его одноклассник Дима, который часто бывал у него в гостях. Через неделю исчез Серёга — ещё один школьный друг Амира. Эти ребята тоже пропали ночью из своих квартир.

Тогда я попрощался с иллюзиями и понял: он не вернётся никогда, как не вернулись другие похищенные дети. И я тоже скоро исчезну! Меня заберёт Крысолов. Странно, что он не украл меня первым.

Мама тоже поняла, что к чему и попросила отца навесить замок на балконную дверь. Мама так волновалась, что провожала и встречала меня со школы. И у меня больше не было своего ключа. Теперь я не мог покинуть квартиру без родителей. Да и куда было рваться? Я сам боялся до дрожи.

Газетный писака использовал легенду о Крысолове лишь для красного словца. Но я был ребёнком и воспринимал это всерьёз. В средневековой истории, Крысолов манил за собой детей с помощью музыки. Я думал, что и этот маньяк может использовать звуковой гипноз.

Дети открывают перед ним двери и молчаливо уходят за ним…

На ночь я закладывал ватой уши, ведь ещё не знал, что она бесполезна, как и замки на дверях.

Я проснулся ночью и сразу увидел в углу своей комнаты страшного, высокого человека.

На нём были тёмные брюки в полоску, пальто с широкими плечами, а на голове шляпа-котелок. Такую одежду давно никто не носит. Его лицо было настолько отталкивающим, что я не мог на него смотреть.

Этот человек, похоже, дожидался моего пробуждения. У меня не получилось притвориться спящим, от страха моё дыхание стало слишком шумным и высокий человек двинулся к моей кровати.

Он поднял правую руку. Из рукава показалось что-то острое. При первом взгляде, мне показалось, что это нож, но это и была его рука — вытянутая, наточенная кость, как лезвие. А его левая рука была нормальная, как у всех людей.

Человек подступал неторопливо. Я же мигом выскочил из-под одеяла и пролетел мимо прямо в коридор. Верзила махнул рукой-ножом по воздуху.

Я вбежал в спальню родителей с криками: «Мама! Папа! Меня убивают!». Но их там не было! Их не было нигде! Ни в спальне, ни в коридоре, ни на кухне. Они исчезли, а входная дверь, обычно запертая на все замки, была открыта. В подъезде, как и в моей квартире не горели лампы.

У меня не было времени думать — за мной по коридору шёл страшный человек и я босоногий, в одной пижаме оказался на тёмной лестничной площадке.

Дверь квартиры напротив и все остальные в подъезде, тоже оказались открытыми. Я бежал вниз, звал маму и папу.

Позади громко топали ботинки, перила гудели. За мной спускался страшный верзила. Он прибавил шаг, чтобы не упустить меня.

Я звал на помощь, но не заглянул ни в одну из квартир. Интуитивно чувствовал, что все они пусты. Все люди в нашем доме исчезли. Остался только я и этот человек с ножом вместо руки.

На улице горел фонарь, но сразу погас, когда убийца ступил во двор. Он не бежал, а двигался быстрым шагом. Длинные ноги позволяли ему преодолевать сразу большое расстояние, и он отставал всего чуть-чуть.

Я запретил себе оглядываться и побежал быстро как мог. Сбивал пятки о гравий, но бежал.

Наш маленький город всегда был тихим по ночам, но тогда это была особенная, мёртвая тишина. Дрожь прошла по спине, когда я понял, что кричать бесполезно — нигде нет людей. Словно весь мир опустел. Никто не придёт на помощь!

Куда ни глянь — всё открыто: подвалы, магазины и даже трансформаторные будки. Я желал только отделаться от верзилы. Его заострённая рука обещала страшную и мучительную гибель. Я постарался сделать так, чтобы он потерял меня из виду. Сворачивал за каждый угол, бесшумно пробегал по траве и наконец нырнул в открытую дверь хлебной лавки, и укрылся в кладовой.

Я видел, как за большими окнами погасли фонари. Это означало, что он был рядом.

Человек в шляпе прошагал в холодной тьме и замер на пороге хлебной лавки. Он не входил, но и не следовал дальше, будто решал, стоит ли тратить время, чтобы осмотреться внутри.

У меня сжались и сердце, и лёгкие. Я потерял способность дышать. Верзила стоял на месте. Обе его руки скрывали длинные рукава пальто.

Мои ноги были истёрты. Я знал, что мог наследить кровью и страшный человек без труда меня найдёт, если обнаружит пятна на полу.

Что было делать? Только сидеть, молчать, не издавать ни звука и надеяться, что он пройдёт мимо.

Я сжимал руки в замке, как в молитве. Пальцы потеряли чувствительность и стали холодными.

Верзила ушёл. Он отправился искать меня в другом месте, а я так и остался сидеть на полу в кладовой.

Я проснулся от удара в живот. Грузчик нёс ящик с буханками и не заметил спящего ребёнка на полу. Увидев обычного человека и ощутив аромат свежего хлеба, я заплакал. За окнами сияло рассветное солнце и люди снова были здесь.

— Мальчишка! — вскрикнул грузчик.

Он и продавец пытались добиться от меня объяснений, как я оказался в закрытом магазине. Мои ответы не казались им правдивыми: дверь не могла быть открыта ночью, тогда бы сработала сигнализация.

Мои мать и отец уже успели со мной попрощаться. То, что моя кровать пуста мама обнаружила ещё в час ночи, ведь она часто проверяла мою комнату.

Когда мы встретились, родители меня и ругали, и обнимали, и плакали. Я не понимал их, а они не понимали меня. Мы будто разговаривали на разных языках.

Они хотели знать, как я смог выйти из закрытой квартиры. Я говорил, что квартира была открыта, а родителей не было.

— Постарайся, вспомни! — упрашивала мама. Ей казалось, что я говорю бессмысленные вещи.

Что значит «вас не было»? Как это «везде открытые двери»?

Когда я описывал того, кто за мной гнался, мои слова тоже подвергали сомнению.

— Ты говоришь: у него был нож?

— Нет! Его рука была ножом!

По моим рассказам было невозможно составить портрет. Высокий человек в старинной одежде, неопределённого возраста, лицо представляет собой сплошные бугры и рытвины. Я не запомнил, какой величины был его нос, какими были глаза.

Несмотря на то, что я был единственным ребёнком, которому удалось спастись, мои свидетельства не имели никакой ценности, потому что они напоминали кошмарный сон.

Я боялся, что верзила придёт за мной снова. Когда мне было особенно тревожно в темноте, я приходил в комнату родителей с одеялом и подушкой. Мама не говорила ни слова, если утром находила меня спящим на полу у своей кровати.

Но ничего не произошло. Ночные похищения прекратились. Больше не пропал ни один ребёнок. Амир дружил ещё с одним мальчиком из своего класса и часто приглашал его в гости. Если рассуждать в логике моей теории: он тоже должен был оказаться под угрозой. Однако с ним ничего не случилось.

И я сделал предположение: той ночью высокий человек перенёс меня в свой мир и намеревался убить, но ему это не удалось. Цепь оказалась разорвана. И не получив жертву, мистический маньяк умер.

Те дети, что исчезли ранее, так и не нашлись.

Родители Амира уже через год перестали верить, что их сын вернётся. Я это понял, когда они заглянули к нам в гости. Мама моего друга принесла коробку с приставкой, а его отец поставил передо мной стопку дисков с играми. Они попросили взять это на память.

Я, конечно, мечтал об этой приставке, но она не должна была достаться мне такой ценой. И запустил я её всего один раз. Поиграл и забыл. Оказалось, что мне не так нравились игры, как времяпровождение с лучшим другом.

Тогда в восьмилетнем возрасте моё детство закончилось. Или наоборот — я навсегда остался ребёнком. С годами мои страхи стали обычными привычками: я никогда не жил отдельно от родителей и не искал таких возможностей. Я всегда закрывался в квартире и в комнате, потому что вид пустых проёмов вгонял меня в панику.

Много лет подряд, ложась спать, я повторял себе: «Маньяка больше нет». Но если случайно просыпался ночью, сразу бросал взгляд на золочёную дверную ручку…

«В городе снова пропадают дети», — об этом начали говорить все, сразу после первого случая.

Исчезла девочка семи лет. Исчезла ночью из закрытой квартиры. И уже утром об этом знал каждый житель Осиновска. События двадцатичетырёхлетней давности были глубокой травмой для нашего города и первый похожий случай стал триггером.

В городе снова пропадают дети!

Я не хотел говорить это вслух. Надеялся, что это всего лишь совпадение. Но в ту же неделю пропала ещё одна маленькая девочка. Подруга первой пропавшей. И мне пришлось согласиться: начался новый сезон похищений. Он вернулся.

Дети пропадали, а мои воспоминания ожили. Я ощущал их ужас. Знал, что такое проснуться, увидеть его в своей комнате и понять, что рядом нет никого, кто мог бы тебя спасти.

Я стал беспокойно спать. И это повторилось со мной. В одну ночь дверь в моей комнате оказалась открыта!

Когда я увидел чёрный проём вместо золочёной ручки, у меня свело мышцы живота, а из горла едва не вырвался крик. Но в моей комнате не было страшного человека. Я просто перенёсся в его мир.

Давняя связь…

«Наверняка, он сейчас гоняется за каким-нибудь ребёнком», — думал я, стараясь уснуть.

Мне хотелось проснуться утром и обнаружить свою дверь закрытой. Так и произошло. А моя догадка подтвердилась: той ночью пропала очередная первоклассница.

Теперь я почти не спал. Не мог успокоиться. Только погружался в сон и через час просыпался. Смотрел на дверную ручку. Настала ночь, когда я снова её не увидел!

Темнота. И я один в целом доме. По телу текли струйки пота. Я откинул мокрое одеяло и встал. Комната не казалась мне безопасным местом. Надо было одеться, а главное — обуться и быть готовым бежать.

Высокий человек, мог припомнить своё незаконченное дело!

В подъезде лампы мерцали неровным светом. Я вышел из квартиры и как по старой привычке пошёл в соседнюю. Скромное жилище, похожее на моё. Давно я там не был…

Вот она — комната моего пропавшего друга. Я заглянул и увидел кого-то ужасного! Он сидел на полу, оперевшись на стену. Мне показалось, что это существо выжимает улыбку, но на самом деле его губы истлели, обнажив челюсть.

Передо мной лежало истлевшее тело. Мёртвые останки моего друга. У мумии была заметная щель между передними зубами. Точь-в-точь, как у Амира. И я узнал футболку. На разорванной ткани ещё угадывался принт с жёлтой спортивной машиной. Его любимая футболка.

Капли пота скатывались из подмышек, казалось, по телу ползают какие-то насекомые. Я увидел своего друга, который никуда не пропадал, а всегда был здесь — в своей комнате, но на другом слое реальности.

Он замер в позе своих последних страданий. Наверное, всё было так: страшный человек появился в его комнате, Амир вылез из кровати, пятился назад, пока не наткнулся на стену. И верзила пробил ему грудь.

На иссохшей коже между рёбрами осталась широкая рана…

Я смотрел и не мог пошевелиться, только живой крик заставил меня встрепенуться.

Маленькая девочка звала маму на помощь. Из окна её было не увидеть, она была далеко. Но в мёртвой тишине её крик разносился по всем улицам.

Я видел направление: где гаснут фонари — туда и нужно бежать. Раздумывать было не о чем.

И я поспешил, пока не стало слишком поздно. На том слое реальности носился пронизывающий ветер, а эта девочка с растрёпанными волосами, бежала по улице в лёгкой ночной сорочке. Она была босая и не могла бежать слишком быстро. Маньяк не торопился, издевательски плёлся позади.

Что-то в нём изменилось. Он осунулся и сгорбился, будто перенёс тяжёлую болезнь, от которой едва смог оправиться. Но он всё ещё был намного выше меня, и его рука-нож по-прежнему угрожающе сияла.

Пересекая дорогу, я подхватил девочку на руки.

Страшный человек что-то выкрикнул. То ли слова, то ли бессмысленный набор звуков. Разобрать можно было только эмоцию — злость!

Мне показалось, что он узнал меня.

Я бежал, не чувствуя вес ребёнка на руках, а ощущал только своё сердце. Девочка не переставая кричала. Страшный человек бежал за нами, теперь он старался изо всех сил.

Не знаю, как я снова оказался у той хлебной лавки. Ноги сами принесли туда.

Я зажал девочке рот ладонью и попросил её замолчать. Пока маньяк не появился на улице. Я усадил её в кладовую, сказал: «Пожалуйста, сиди тихо, тогда он нас не найдёт!». Девочка всё поняла. Она держала свою челюсть, чтобы зубы не стучали. Она верила мне, как взрослому. А я сомневался в своих словах. Думал, что в этот раз маньяк не даст себя обмануть, войдёт в хлебную лавку, прирежет сначала меня, а потом и ребёнка.

Но он прошёл мимо открытой двери хлебной лавки!

Не помню, когда я уснул, но, когда проснулся мы оказались запертыми в кладовой. Девочка смотрела на меня дрожащими глазами и молчала. Кажется, она боялась меня, ведь я был для неё незнакомым взрослым мужчиной.

Скоро нас нашли работники магазина и я попытался всё объяснить, но мне снова не верили. Отвели девочку подальше от меня, попросили сесть и успокоиться, пока не приедет полиция…

Я просил её подтвердить мои слова: «За тобой гнался страшный человек, а я тебя спас. Скажи! Я ведь говорю правду!». И девочка отвечала: «Да!». А эти люди вмешивались, говорили: «Не надо давить на ребёнка!».

И теперь меня держат в камере, как преступника, спрашивают: «Где остальные дети?».

Не я их похитил! Когда меня сюда упекли — исчезновения сразу прекратились. Но это не то, чем кажется! Я спас его жертву и снова разорвал цепь.

Прошу вас отнестись к моему письму с полной серьёзностью. Поговорите с девочкой. Не вытягивайте из неё то, что вам кажется логичным или удобным. Попросите её рассказать всё, как было и поверьте ей. Поверьте мне!