Медицинское училище. КМУ 72—76

Влад Озер

В этой книге отражен процесс приобретения среднего специального медицинского образования. Действие происходит в маленьком провинциальном городке, в период так ныне называемого «застоя». Все желающие смогут узнать как жила, чем занималась, какие имела интересы молодежь того времени.

ЛАТЫНЬ

На второй паре приступаем к изучению нового для нас иностранного языка-латыни. Курс ведет женщина, лет за сорок. Еще одна ровесница наших мам, поэтому отношение ее к нам соответствующее, как к своим детям. Догадываемся, что она по образованию, видимо, провизор, и работает где — то в одной из аптек города. Она сразу нам объяснила, что ее науку нужно элементарно зазубривать, а понимание придет позже. Язык этот, мол, давно мертвый и используется, в основном, для международного общения между медиками, ну, и еще кое — где в пара*медицинских отраслях. Тем не менее, корни этого языка присущи почти всем европейским, романским языкам. Имеются его отголоски и в украинской мове. К примеру, молоко по латыни ЛЯК, а скисшее молоко по украински кисЛЯК. Баня, аматор, ветеран и много других, о которых мы даже и не подозреваем.

Для лучшего запоминания слов она предлагала нам простые, но довольно действенные методы. Вот, ребята, смотрите (superior) СУПЕРИОР — означает верхний, а (inferior) ИНФЕРИОР — нижний. Представьте себе, что я несу тарелку СУПа в руке, и он находится на ВЕРХУ тарелки, спотыкаюсь, тарелка переворачивается содержимым вниз. Получается ИНФЕРИОР. Слово (tahi) ТАХИ, означает БЫСТРО. К примеру, когда строчит пулемет, мы слышим быстрые звуки типа тахи-тахи-тахи. А слово (bradis) БРАДИ — означает РЕДКО — похоже на слово БЕРДАНКА. Берданка, как вы понимаете, стреляет намного реже, чем пулемет. И лично я сразу и навсегда запомнил, что ТАХИкардия — это УЧАЩЕННОЕ сердцебиение, а БРАДИкардия — замедленный ритм работы сердца. И таких примеров было великое множество. Они то и позволили худо-бедно вникнуть в суть этого «мертвого» языка.

Со всего цикла запомнился только один эпизод. И снова же с тем же Леней Евтушком.

— Как вы понимаете, могут быть в жизни случаи, — начала с далека заходить латынянка, — когда вам необходимо выписать какой — либо рецепт для себя. Согласны вы со мною?

— Да, конечно, — закивали мы головами, поддакивая.

— Так вот, как правильно будет выписать такой рецепт? А ответит нам на этот вопрос, ответит, — она заглянула в журнал, ища по списку нужную фамилию. Как всегда в таких случаях напряглись те, кто не знал, не знал, да и забыл ответ, — Так вот отвечать будет Леонид Евтушок. Леня — субтильное и какое — то, видимо, с детства зашуганное существо, на лице которого хорошо просматривались только большие розовые и какие — то прозрачные губы. Уже поднимаясь из-за своего самого заднего стола в среднем ряду, он начал затравленно поглядывать по сторонам, ища спасительной подсказки. Тело и губы у него заранее тряслись с перепугу.

«Pro se» (Про се), то есть в переводе означает «для себя» — правильно звучал ответ. Но Леня, как всегда, находясь мысленно в каком — то своем затхлом мирке, даже не подозревал, что могут быть еще и такие варианты злополучных рецептов.

— Про се, про се, про се…, — шепотом звучали со всех сторон спасительные подсказки от участливых товарищей.

— Про сЮ, — дребезжащим, каким — то старческим голосочком просюсюкал Леня. Класс взорвался залпом смеха. Улыбнулась даже учительница. Так и закрепилась за Евтушком кликуха «просю», до конца нашей совместной учебы.

Пара* (para) — лат. — рядом.

4. Передача эстафеты.

См. ФОТО: Корпуса училища и общежития.

Через пару дней произошло очередное событие в группе. Один из студентов нашей бурсы решил наотрез завязать с медициной. Я с ним был практически и не знаком. Его фамилия Горчак, и имени не запомнил. А еще когда мы были в колхозе, то первый смельчак не прибыл после очередного воскресного выходного и больше не появлялся. Мы даже его фамилию не успели запомнить. После ухода Горчака нас осталось ровно тридцать. Группу специально набирали с запасом, в расчете на то, что кто — то отсеется. Так и случилось. Почти все остальные, за исключением еще одного, который не появился на четвертый курс, доползли до финиша более-менее благополучно.

Как я уже упоминал, наша группа состояла исключительно из особей мужеского пола. Такой себе молодежный, мужской микромонашеский коллективчик. Таких групп до нас, да и после нас, в этом училище никогда не было. Зато мы находились в сплошь девичьем окружении. Все остальные группы, в том числе и те, что набирались параллельно с нами, состояли исключительно из девушек. И было их в тот период порядка двухсот шестидесяти. Все они проживали в комнатах на нижних этажах нашего общежития, то есть мы находились в окружении женского монастыря. Интересная сложилась ситуация.

Но были и исключения из правил. Как раз на тот период нашего учебного младенчества, на четвертом курсе училась смешанная группа фельдшеров. Там было двадцать шесть девушек и четыре парня. Этих фельдшериц я не помню никого. Они уже были настолько для нас взрослые, что не замечали нас, а мы их соответственно. А вот их парни жили все четверо в комнате прямо напротив нашей, через коридор. И стали они периодически по поводу и без него к нам заглядывать, и нас к себе приглашать.

Мне они показались все как на подбор большими, стройными, физически крепкими. К нам они относились, как к мелким несмышленышам, но тем не менее взяли над нами что — то типа шефства. Стали нас опекать и учить уму-разуму. Все непотребное, что они успели постигнуть за проведенные здесь четыре года, по — быстрому стремились передать нам по эстафете, что ли. Почему — то, не смотря на вроде как их не самый низкий интеллект, у них даже мысли не было поделиться с нами какими то азами и понятиями в медицине, нормальному поведению в обществе. Нет, они начали с того, что стали приобщать нас к разнообразному алкоголю. Сами пили и с нами делились. Не много, но по чуть — чуть завсегда могли налить. А при отказе или сопротивлении давили на «Ну, ты что не мужик?», « Да, ты баба, оказывается». Мы, шпанюки, конечно же, пытались доказать обратное. Нет, мы не напивались, но «причастие» периодически принимали.

Как — то дошло до того, что на спор решили послать меня в магазин за вином. Спор состоял в том, что я должен был за три минуты сбегать и купить шесть бутылок «портвейна». Снабдили деньгами, и вместительным портфелем. Одна часть их заспорила, что я не вложусь в отведенное мгновение, другая половина доказывала, что я шустрый малый, и вполне справлюсь. Я помалкивал, но всем своим видам пытался доказать готовность вложиться в отведенный промежуток. Для этого надо было сбежать вниз с четвертого этажа по крутой лестнице, через «черный» ход выскочить на улицу. Пробежать промежуток между корпусом общаги до магазина самообслуживания, что расположен, примерно, через полсотни метров. Самостоятельно загрузить с полки в магазине требуемое количество бутылок. Расплатиться на кассе, и так же пулей вернуться в точку старта.

Все пошло наперекосяк с самого начала. Всегда открытая, в этот раз дверь «черного» хода, почему — то оказалась запертой. Пришлось бежать через парадный вход. В холле возле дежурной по общаге крутилась кастелянша, «бабушка» лет пятидесяти. Возможно, что она обратила внимание на мою крейсерскую скорость по преодолению выхода на улицу и бег галопом по тротуару. В магазине я все выполнил быстро, но тетя на кассе, посмотрев содержимое корзины и, прикинув мой рост, вес и, вычислив возраст, заартачилась:

— Мальчик, предъяви паспорт, докажи что тебе есть шестнадцать лет.

Я опешил. Ведь совершал уже раньше подобные покупки и никаких вопросов не возникало. А тут еще и время поджимало. Скривив рожу, первый раз в жизни пришлось нагло врать должностному лицу.

— Да вы что, сомневаетесь, что ли? — выпятив петушиную грудь, и сделав, как можно лицо посерьезнее, начал я доказывать и показывать всю взрослость свою, — я паспорт дома забыл, а мне уже давно есть шестнадцать!

— А зачем тебе столько вина, мальчик?

— Так это,… родители послали. К нам гости приехали…

— Ладно, забирай свое вино, — не веря ни одному моему слову, сказала продавщица. Я снова включил четвертую скорость и залетел в холл. Но не тут то было.

— Озерянин, а подойди ка ко мне, — вдруг строго официально произнесла засушенная вобла на должности кастелянши. Догадываясь, что влип, на вдруг обмякших ножках подошел к ней.

— Поставь портфель на этот столик, — указала она на журнальный стол возле окна.

— Открой портфель.

Я, повинуясь ее повелительному тону и гипнотизирующему взгляду подколодной змеи, расстегнул замок баула.

— Кому и зачем ты все это несешь?

— С-себ-бе…

— Не ври, сознавайся, а то хуже будет.

Я, видимо, покраснел как рак в кипятке, потому что чувствовал, как горят уши. При этом опустил глаза в пол и категорически замолчал. За всем происходящим, молча смотрела вахтерша, тетя Аня. Она относилась к нам всегда доброжелательно, по — матерински, но как — то вмешаться в происходящее в данном случае никак не могла.

— Ладно, забирай все и пошли со мной.

Закрыв портфель, молча топаю за поборницей правопорядка. Она заводит меня в свои аппартаменты, бельевую комнату.

— Выложи все содержимое вот на эту полку, — тыкает заскорузлым пальцем в одну из полок. Молча, расставляю «Портвейн777» между простынями и полотенцами.

— Свободен, но передай тем, которые тебя посылали за вином, пусть немедленно явятся ко мне.

Повинуюсь, и уже никуда не спеша, как в тумане, бреду на свой этаж. Здесь меня ждут с нетерпением. С торжеством выигравших приз, потирают руки те, которые доказывали, что я не уложусь в указанное время.

— А я что говорил, — хихикал Петя Рацкевич, — не такой уж он и шустрый, как вы доказывали.

— Ну, давай, выкладывай содержимое, да побыстрее, мы уже слюнями изошли…

— А выкладывать то и нечего…

— Как это? — всей комнатой произнесли вопрос они.

— А вот так и так, — выложил я им все произошедшее, как на духу.

— Вон оно что!

Они всей гурьбой рванули вниз. Как они там разбирались с хозяйкой общаги, не знаю. Меня не посвящали. Ко мне претензий ни с какой стороны не последовало. Парни прекрасно понимали, что моей вины в данном случае нет. Вино старушка им отдала на Новый год. Меня за такими покупками больше не посылали.

Но опека нашей комнаты с их стороны не прекратилась.

— Ничипорук! Вот тебе записка, сходи в комнату номер тридцать восемь и передай девушкам, которые там проживают, — инструктирует Мыкола Петренко нашего «вульву».

«Подателю сей записки просим вас отлить литр мензиса и без замедления передать нам, в комнату номер сорок семь.»

Тот не подозревая подвоха, берет писульку и топает по указанному адресу. Минут через десять возвращается и возвращает бумажку Мыколе. Те гурьбой ее читают и ржут, как кони, потому что там уже что то приписано.

«У нас нет литровой тары, пусть гонец приходит с ведром!»

Намного позже мы узнали что под словом МЕНЗИС скрывалось содержимое выделений у женщин во время месячных. Это пацаны так развлекались. Им повезло, они вчетвером, в течении четырех лет учились в полном окружении женского гербария. Девушки настолько к ним адаптировались, что вообще не обращали, видимо, внимания на их противоположный пол. Увы, у нашей группы все было по другому. Для нас девченки, не смотря на их вроде и близкое расположение, все еще оставались не совсем доступными.

Внештатные «кураторы» тогда научили нас многим фокусам. Некоторые я помню до сих пор. Например, как разрезать поперек вместе со спичками коробок фильтром от сигареты. Как завязать сигарету узлом, развязать и чтобы она при этом не порвалась. Как поставить бутылку в угол без опоры снизу. Как из полностью вылитой бутылки водки накапать еще сорок капель. Как проверить тремор пальцев с помощью сожженной спички. И много чего прочего. Кое — какие из них лично я при случае использовал на спор в течении всей последующей жизни. Интересные были парни. Им подобных, лично мне больше встречать не приходилось.

Научили, как впасть в искусственную потерю сознания, пережимая шею вафельным полотенцем. И мы все испытали этот опыт на себе. Только наличие отменного тогда здоровья, и молодой организм позволял нам оставаться живыми после таких опытов. Первый раз в жизни мне и моим соседям по комнате пришлось вместе с ними пить вино из рога. Представьте себе двухсотпятидесяти граммовый рог, созданный по всем правилам рогового искусства. С «золотой» каемочкой по краю и надписью золотыми буквами по периметру: «Ин вино веритас» — «In vino veritas», что в переводе на наш с латыни означает «Истина в вине».

Параллельно они учили нас, своему латинскому языку. Вот несколько «крылатых» выражений, которые я тогда от них запомнил.

longus galli — vita brevis. — Длинный член-короткая жизнь.

Amor tussisque non celantur. — Любовь и кашель не скроешь.

Cibi, potus, somni, venus omnia moder; ta sint. — Пища, питье, сон, любовь — пусть все будет умеренным

Latine Non est membrum de equinae — латинский язык, не член лошадиный.

Интересная особенность пития вина из такого сосуда заключается в следующем. Мы привыкаем пить из стеклянных емкостей типа стаканов, стопок и прочее. В них мы видим дно и, соответственно, автоматически прикидываем конец процесса. Организм инстинктивно сам принимает решение, когда и как дышать. Когда остановиться или выпить до дна. Здесь же без тренировки происходит казус. Сосуд внутри темный, дна не видно. А значит и не видно, когда нужно дышать. Воздуха не хватает, а емкость имеет ту особенность, что если в ней еще имеется жидкость, то на стол ее не поставишь. Короче, в первый раз можно или захлебнуться или задохнуться. Мы — настойчивые ученики, освоили со временем и этот процесс.

Жильцам других комнат «повезло» меньше, у них не было таких профессиональных по всем вопросам кураторов. Рядом с их комнатой через стенку жил тогда молодой доктор-дерматолог, не более двадцати пяти лет, по фамилии Корчашкин. Так как по возрасту он не намного старше был наших опекунов, то дружил с ними и часто принимал участие в поддержании застольных посиделок. Чем он мне сразу запомнился, этот доктор носил супермодную по тем временам рыжую бородку.

Чем — то я ему приглянулся, потому что он меня тоже запомнил. И в разделе третьего курса, я еще посвящу ему отдельную небольшую главу.

5. Халатный вопрос.

См. ФОТО:1.наша группа в халатах.2. уже переоделись в «форму».

Но это я уж слишком далеко увел читателя от основной нашей, хотя и возможно что менее интересной темы, а именно, учебного процесса. Через неделю-полторы интенсивных теоретических занятий в классах и аудиториях, белоснежные в первый день учебы, наши халаты, превратились в серые балахоны. А мы в них выглядели не как будущие эскулапы среднего звена, а как привидения. Возник вопрос, а как быть? Мы сами стирать в своем большинстве были не приучены и не научены. Современных стиральных порошков и в помине тогда просто не существовало. Те, что имелись, мы понятия не имели, как их применять, и в каких дозах использовать.

Пока мы тренировались, как пить вино из рогов, мой сосед по комнате, Петя Кухта, уже успел завести знакомства с девушками. А так как кое — какие рублики у него всегда водились в кармане, то за шоколадку, он уже успел найти среди них умелых прачек и эту проблему решил, но большинство из нас не были такими ушлыми. Пытались стирать самостоятельно. Увы, от этого наши хитоны выглядели совсем ужасно. Наша «классная дама» — мама Орехова только руками всплескивала:

— Ребята, да что же мне с вами делать то? Шумак! — повышала она голос на Гришу Шумака, что из Заречнянского района, — на кого ты похож?

— На кого? — удивлялся такому вопросу Гриша, — по — моему выгляжу не хуже остальных…

Остальные, конечно, были разные. Как я уже ранее упоминал, из тридцати, в группе было семеро местных-городских. Правда, седьмой, Дима Цымбалюк, был из родом из близлежащего возле города села Борщевка, но он тоже проживал дома. Вот им — то мамы все стирали и наглаживали. Они выглядели белыми воронами на фоне стаи ворон серых. В общем, и целом, возникла проблема и, видимо, тогда не разрешимая. Хотя я сейчас думаю, что мы могли бы сдавать свои халаты в прачечную. Туда же, где стирали и наше постельное белье. А еще лучше, если бы халаты были казенными и выдавали бы их нам, как инвентарное имущество. Во временное пользование. Ан — нет, видимо, в СССР на эти расходы «золотого запаса» не хватало.

А посему полагаю, что наше бабское начальство (все руководство училища было исключительно из женщин) почесало свои шиньоны, и пришли к такому выводу. Группа набрана по заказу министерства обороны СССР? Да? Вот пусть у них голова и поболит, в какой форме должно ходить это «стадо баранов». Такое любимое выражение было у нашей классной дамы по отношению к нашей группе. А кто первый и ближайший представитель вооруженных сил в районе? Элементарно, Ватсон, военный комиссар района.

Обратились наши игумени к нему с этим вопросом. Недолго (или долго) думали и решили. Солдатская (или офицерская) зеленая рубашка с галстуком, черные брюки, черные туфли. Головной убор не определяли. Гора с плеч, в первую очередь свалилась с наших. Избавились мы от ежедневного пребывания в этих балахонах. Довольно быстро все нашли необходимые элементы нашей стилизованной униформы и зажили мы по — новому. Халаты теперь одевали только на практические занятия в лечебных заведениях города. Старая проблема при этом по — прежнему сохранялась, но уже не так остро.

6. Обществоведение.

на фото, преподаватель ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЯ, Терещук Л. Ф.

Как всем известно, каждый педагог постоянно доказывает, что именно его предмет является определяющим в нашей жизни. Любовь Федоровна Терещук, наша соседка через стенку, та самая, которой мы своим гнусным, и непотребным поведением отравляли жизнь, вела у нас самый «главный» предмет в медицине, обществоведение. Женщина в годах за сорок. Весом, далеко за центнер. С жиденькими, коротко стриженными с челкой, крашенными луковичной шелухой волосиками. Крупными чертами лица, и выдающимся социальным запасом ниже груди. Соответственно, давно разведенной, и от всего этого комплекса, крайне озлобленной на мужскую половину сообщества

И вот тут судьба кидает ей на зубы целую группу самцов-молокососов. Предоставилась тетеньке возможность доказать свое превосходство. Как только она не изощрялась, как только она не упивалась своим правом диктовать нам свои правила жизни. Издевалась, конечно в основном морально. Не выпуская из рук толстую и длинную указку, мысленно, видимо, непрерывно применяя ее по прямому предназначению к нам, но реально только опираясь на нее, перенося часть веса грузного туловища на эту опору.

Специфика предмета заключалась в разработке системы взглядов у учащихся общеобразовательных школ и училищ на мир, охватывающих все происходящее в нём явления, и дающее учащимся их единое понимание и объяснение через призму марксистско-ленинской философии.

Учебник по данному курсу включал три части: «Основы марксистско-ленинской философии», «Основы политэкономии» и «Основы научного коммунизма». Давая целостную систему взглядов на окружающую действительность, марксистско-ленинская философия помогала (по мнению его авторов), учащимся вырабатывать соответствующие отношения к существующему общественному строю, пониманию сущности проводимой Коммунистической партией и Советским государством политики и тем самым способствовала сознательному участию самых широких масс трудящихся в политической жизни общества, в борьбе за социальный прогресс, за реализацию великих коммунистических идеалов.

Конец ознакомительного фрагмента.