Канун Рагнарёка

Влад Волков, 2023

Пали тысячелетние оковы с хитреца, развязавшего страшные войны. Плут Локи освобождён королевой воров и жаждет вновь нести хаос, который сам он называет весельем. Армии выдвинулись на решающую битву, и каждый теперь ищет себе новых надёжных союзников.Пока одни мечтают занять тот или иной трон, другие надеются хотя бы уцелеть перед ликом надвигающейся катастрофы. Кто же достигнет цели? Некромант Бальтазар, жаждущий вернуть любовь всей своей жизни? Идущая по его следу убийца чернокнижников в маске лисицы? Доблестный Лор де Рон, мечтающий вернуть былую славу Империи? Скопившие силы фералы и дракониды? Проворные фоморы? Ретивые гномы? Или маленькая полуэльфийка, что потеряла дом и невольно оказалась втянутой в чужие распри? Увидит ли кто-то из них светлое небо, когда мрак рассеется?Кругом рёв горнов, лязг мечей, визг кнута… Стервятники уже кружат над полем брани, чувствуя кровь и добычу. Началась эпоха, вошедшая в летописи как «Канун Рагнарёка».

Бальтазар I

В предрассветной тишине раздавался шелест влажных от росы кустов, шлёпающих своими зелёными стеблями и листьями по такой же зелёной чешуе. Людоящер, балансируя толстым длинным хвостом с плоскими наростами гребня посередине, мчался сквозь кусты, обегал лесные деревья, а иногда даже прятался за толстый ствол, переводя дух.

Крючковатые когти ухватились за старую, осыпавшуюся кору. Вытянутые широкие челюсти двигались вверх и вниз, ноздри пульсировали, сужаясь и расширяясь с заядлой частотой. Другая его ладонь прикоснулась к рельефному нагруднику, ощущая, как бьётся сердце.

Наросты позади крупных жёлтых глаз приподнялись, натягивая розоватые кожистые мембраны, как будто бегун навострил свои уши. Он и вправду прислушивался, но ощущал вибрацию воздуха ещё и кожей. Внимал ощущениям на шее, на руках и ногах с длинными шпорами, схватился за ножны на бедре, но те пустовали. Кинжал он, похоже, потерял где-то там, в чаще, по дороге.

Позади послышался треск веток и шелест листвы. Умелая тень прыгала по деревьям, выслеживая его. Мимо пронеслось две стрелы, а третья угодила в ствол позади. Созданию повезло, что она не прошла насквозь, иначе вышла бы у него прямо из горла. Но дерево было достаточно старым и толстым, а мощь стрелка не настолько огромной, чтобы творить подобные чудеса.

И всё же в мастерстве преследователю было не отказать. По малейшим колыханиям, по следам в сумерках, едва ли не по запаху, он точно выследил положение существа. Ещё мгновение — и женская фигура в зелёном капюшоне оказалась на месте, натягивая лук и целясь туда, где ещё совсем недавно пытался отдышаться людоящер.

Но зелёные, сощуренные в гневе глаза Киры Морвен увидели лишь след от когтей на коре. Ящер ретировался. Побежал меж деревьев, стараясь не шуметь, но ноги его в шипованных наколенниках то и дело задевали какой-нибудь разросшийся папоротник.

Сначала он метнулся к ельнику, где вокруг стволов вообще, кроме пожухлого «ковра», не было никакой растительности, но вовремя сообразил, что бор довольно густой. Он бы постоянно натыкался на колючие «лапы» хвойных деревьев, да ещё и под ногами опавшие старые ветки и шишки предательски бы скрипели и ломко трескались от его поступи.

Ящер был крупным, сине-зелёным и с довольно длинной шеей. Изрядно выше той, что бежала за ним. Однако же явно считал себя в честной дуэли проигравшим, иначе б не стал убегать. Тело его частично покрывали доспехи. Когти на ногах и руках были оружием отнюдь не хуже потерянного кинжала, мощный хвост мог откинуть, а то и сломать пару рёбер ударом, а уж зубы и вовсе остры и крепки. Мог и голову девушке отхватить, словно одичавший велоцираптор, на которого внешне чертами черепа и походил.

Кира пошла по дуге. Когда начинало светать, она могла уже хорошо разглядеть беглеца и бежала поодаль. Залп сияющих стрел быстро настиг свою цель, но ни одна не пробила плотный нагрудник. Замешкавшийся людоящер встретился взглядом с преследовательницей. Их разделяло шагов где-то сто. Так что, рванув прочь, был шанс оторваться сильнее.

Лучница-чародейка застыла на месте, целясь в убегающий силуэт, и вновь пустила залп из трёх стрел, на этот раз уж всеми попав сзади в ящера. Шпион из Фафнира взвыл от боли, повалился на землю, барахтаясь средь кустов, вспугнув стайку ночевавших там птиц и ежа. Те стремились прочь от незваного гостя, а Кира Морвен, напротив, помчалась туда.

Перед кустами лежал сине-зелёный хвост, пронзённый троицей стрел. Ящер отбросил его и был таков. Скрылся, пока был вне поля зрения чародейки. Она громко выругалась, топнула ногой и, вынув одну стрелу, приподнялась, озираясь по сторонам.

Опять тишина. Ни шелеста трав, ни пения птиц, ни шумного дыхания где-то поодаль. Лес надёжно укрыл того, кто оставил свой хвост, но сам сумел уцелеть. По измотанному виду лучницы было видно, как она устала от этой погони. В гневе притопнув, она бросила стрелу на землю, а затем присела подобрать её и вытащить две другие. В столь неспокойные времена каждая мелочь была на счету.

Спустя чуть больше часа с расстроенным видом Кира уже шагала близ лесной опушки, встречаемая ласковыми рассветными лучами. Сборщики росы уже были на ногах, да и первые грибники выбирались в чащу, прихватив пересоленный ломоть хлеба на пенёк лешему в гостинец. Но сколь ни спрашивала у них лучница-чародейка, не видели или не слышали ли они чего необычного, все только мотали головой да разводили руками. Шпиона-людоящера и след простыл.

— Доброго утречка бессонной пташке! — уже в гарнизоне, по ту сторону улицы приветствовала её вспарившая на радостях в воздух волшебница-аристократка Миранда де Гавран. — Как спалось без меня? Хи-хи, по лицу вижу, что явно не очень. Что стряслось-то? Не выспалась?

С красивым завитым посохом, в обтягивающем платье, вышитом самоцветами, она приветливо улыбалась, махала в воздухе свободной рукой и сотворяла с аметистового навершия бегущих в сторону Киры оленей и кабанов. Неприветливая лучница с хмурым видом, но необычайной ловкостью поразила все полупрозрачные малинового оттенка силуэты животных мерцающими чародейскими стрелами.

— Ушёл, зараза такая! Упустила! Упустила! — не столь докладывала и сознавалась, сколько ругала себя Кира Морвен, взмахивая руками, скрипя зубами и сжимая в пальцах свой лук с орлиными силуэтами.

— Знала бы, что ты в таком боевом настроении, создала бы для тебя всяких чудовищ, — подлетая ближе, Миранда взмахнула посохом вновь, создавая большущий лохматый шар с циклопическим глазом, огромным ртом и длинным хвостом.

Однако, сколь бы ни старалась волшебница, облизывающееся «призрачное» существо было скорее милым, чем страшным. В такого бармаглота и стрелять-то многие не стали б из жалости. Вот и Кира тетиву более натягивать не стала, хотя едва ли из-за того, что зверушка пришлась ей по нраву.

— В дозоре была, шпион-людоящер на склады прокрался, ящики с боеприпасами нашими пересчитывал. Пергамент свой выронил, едва я стрелой тот пронзила, да надо было в глаз ему целиться! Думала взять, допросить, а он, ящерица проклятая, хвост свой отбросил и наутёк! Грр! — скалилась лучница-чародейка.

— Ах, не грусти, — приобняла Миранда её за плечи. — Поставим у склада дозорных, внутри кого-нибудь, следящим за окнами. Главное — прощупать их хорошо, — побежали женственные пальчики шутливо по тёмно-зелёной непромокаемой ткани костюма Киры, — чтобы картишки не пронесли. А то знаем мы, как некоторые дозор свой стоят. Смотрят только на бочку, какая масть козырная: мечи или кубки, — хихикнула чародейка. — Давай, заварю тебе травяной чай, успокоить нервы и помочь заснуть. Раз всю ночь бегала, пора отдыхать.

— Некогда отдыхать, — хмыкнул очутившийся справа от них Бальтазар.

— Ты? — удивлённо уставилась Кира на некроманта в чёрном косом мундире из кожи, с застёжками-черепками, красивыми эполетами и видневшейся тёмно-тёмно-фиолетовой рубахе практически в тон платья Миранды.

— Лорд Кроненгард! Вы вернулись! — лёгким щебечущим голоском, расплывшись в улыбке, обрадовалась волшебница с посохом в правой руке.

— Сейчас нужно быть в нескольких местах одновременно, — пояснил некромант. — Заглянул вас проведать, как ситуация?

— «Мамочка» твоя холм сторожит, отгоняет имперцев, церковников, даже наших торговцев. В город многие вернуться не могут, пишут из городов близ границ. Кто-то у эльфов остался, кто-то подался в Северные Королевства, кто-то в Таскарию. В обе стороны страж всех поражает, ни выйти, ни зайти, — докладывала Кира своим мелодичным, терпким, но при этом и достаточно жёстким, уверенным голосом.

— Я ей не нянька. Попрошу уйти — на вас имперцы полезут. Только если будет срочная необходимость войска вывести — ещё можно подумать, — провёл Бальтазар по своему слегка шершавому подбородку.

Густо-фиолетовые глаза сверху вниз изучали не слишком довольное после неудачной «охоты» личико Киры. Та была усталой, раздосадованной, при этом удивлённой и, безусловно, рада видеть некроманта живым. Но взгляд её всё равно был холодным и отрешённым. Слишком серьёзным, сосредоточенным на делах, а не на каких-то симпатиях.

— Войска пополняются добровольцами. Остались немеды с Бушваля, белги с Настронда, все ладят, им сюда пиво привозят, карты, всякие игры, — рассказывала Миранда, слегка кружась в лучах солнца. — В свободное от нарядов и дозора время, конечно, — тут же нашлась она, перестав улыбаться, выпрямившись с серьёзным лицом и замерев на месте.

— Силы копите, да? Ну, копите, — оглядел гарнизон Бальтазар. — Ваша задача — ударить по ближайшей армии. Кто подойдёт ближе: северяне, имперцы, фералы, эльфы — не важно. Один крепкий удар, который положит начало всеобщей войне. Спровоцируйте конфликт. Если ударите по имперцам, в помощь придут северяне. Если ударите по северным королям, император, пользуясь случаем, пошлёт свои войска на Лонгшир. Надо ослабить вражеские армии. Пусть бьются между собой. А вы — нанесёте удар, и обратно. Под прикрытием старых богов.

— Ты же не любишь их. С чего вдруг решил вызвать Мортис? — задала, подняв взгляд, Кира наконец давно мучающий её вопрос.

— Иногда приходится действовать не так, как нам хочется, — ответил ей Бальтазар. — Берегите магов. Придержите эльфов, их нельзя поднять нежитью, в отличие от людей.

— Я не хочу, чтобы мой народ клал свои головы зря, — оборвала его Кира. — Тут и так настроения смешенные. Пришлый люд из подкреплений дивится: мол, как так, лорд — и без советников, сам непонятно где…

— Настало время жестких решений, — перевёл взгляд с Миранды на неё некромант. — Советники у меня вот, вы двое, к примеру. Утихомирь всех. Лучшие должны остаться под конец. А кого пустить в расход, если придётся, сама решай. Особенно таких протестующих и возмущающихся держи на прицеле. Армия нежити тоже должна пополняться. А будет она состоять из сопротивленцев, имперцев, таскарцев или северян — тут уж как будете руководить, — поглядел он вновь на волшебницу де Гавран.

— Ещё вот, шифровка с Дайкона пришла, — достала сложенную записку Кира, зачитав вслух: — «От рыжей лисицы чёрному ворону. Мои каппы со мной. Нужна помощь?». И всё. Ни подписи, ни обратного адреса, кто, чего…

— Ответь… «Ворон расправил крылья», — развёл чернокнижник руками. — Помощь с Дайкона не помешает, но встретить здесь я никого не смогу.

— Что за лисица-то? Я всю жизнь учила разные тайные символы в книгах, я знаю пятнадцать языком, десять из которых уже даже нигде не используются, а твою шифровку не поняла! — возмущалась Миранда, надув щёки. — Кто у тебя там в Дайконе?

— У меня? — взглянул на неё, вновь разведя руки, Бальтазар. — Никого.

— Ой, да ладно. У меня платьев парадных меньше в шкафу, чем у тебя любовниц повсюду, — дулась волшебница.

— У тебя серьёзно есть ещё что-то, кроме чёрного и фиолетового? — скривив брови и оглядев её снизу вверх, саркастично заметила Кира.

— Да! Тёмно-красное! — возмутилась Миранда. — И то синее, в котором я была на коронации Бальтазара в лорды!

— Это что, «много»? — усмехнулась лучница-чародейка.

— Обсудите наряды уже без меня, девочки, — покачал головой некромант.

— Ты прав, стоит быть посерьёзнее, — вздохнула Кира.

— Сестрёнку мою навестишь? — поинтересовалась Миранда у некроманта.

— Нельзя быть такой легкомысленной! Не до этого же! — всплеснула руками вместе с луком Кира. — Бальтазар говорит мне вести людей на смерть.

— Не на смерть, если они поубивают наших врагов, — подметила ей аристократка-волшебница. — Проследим, чтобы всё прошло хорошо, а пока проработаем план. Твой любовничек там к завтраку уже должен проснуться.

— Любовничек? — вновь повернулся заухмылявшийся некромант к госпоже Морвен.

— Ну, этот… Иолант… Объявился же, помнишь, перед осадой… Ухаживает теперь, красуется. А как в дозор вместе позвала, так: «нет, дорогая, я же жаворонок, к часу совы уже третий сон вижу». Дождёшься от него реальной помощи… — скривив губы, отвернулась та.

— А-а, ха-ха, весело у вас здесь, развлекайтесь, — хлопнул в ладоши некромант.

— Ты какой-то… странный сегодня… — оценивающе оглядела его с головы до ног и обратно Кира.

— Сам себя не узнаю в этот час, — обнажив клык, покачал головой Бальтазар.

— Всё из-за Люции, да? Объявил войну Императору из-за похищенной церковью невесты? Вечно всё так и начинается… а простой люд мрёт, как мухи, — вздохнула лучница-чародейка.

— Веди его к победе, сведи число жертв к минимуму. Но ты же знаешь, что нельзя спасти всех, — пристально поглядел на неё некромант, приблизившись так, что она буквально ощущала его дыхание кожей лица.

Было что-то манящее, страстное и загадочное в этом образе. Он был мрачен и нелюдим. Совсем не в неё вкусе, ещё и с длинными волосами, чего в мужиках Кира никогда не ценила. И в то же время о человеке, в первую очередь, говорили поступки, а не слова и не внешность. Она знала его прекрасно и готова была поддержать в этом походе. Не потому, что была должна ему за прошлое, в этом-то как раз Кира считала, что они давно квиты и друг с другом за всё расплатились. Но сейчас явно было лучше поддержать его, чем спорить и отделяться от планов милорда.

— Где же чудесный маленький бард? «Славься, Кроненгра-а-ард… всегда-а-а!». Морриган он так нравился! — вновь заулыбалась Миранда.

— Морриган? — шагнул резко в её сторону Бальтазар.

— Да, моей младшей сестрёнке, — слегка ошарашенно закивала та, пошире раскрыв глаза.

— А-а, точно… Совсем я запутался… — встряхнул своей густой «гривой» оттенка платины некромант. — Лучше пойду, — провёл Бальтазар по своим волосам. — Надо обдумать кое-что… Да много всего. Потом поделюсь с вами, как буду во всём уверен. Пройдусь слегка тут, пусть думают, что я здесь. Пусть сообщают, что видели меня в гарнизоне. Так будет лучше для нас.

— На коте не поскачешь? — усмехнулась вслед ему Кира. — Даже не выпьешь с нами на посошок?

— Посошок — это к ней, — кивнул некромант на изящное деревянное изделие в руке у Миранды. — А котов по весне будем считать, — зашагал он от них прочь по центральной улице, сверкнув на мгновение рептилоидными жёлтыми глазами с широкой, размалёванной на лице улыбкой, тут же растворившейся в его облике вместе со взглядом.

Локи был рад, что его не раскрыли, но странных вопросов стало как-то слишком уж много. Информации о некроманте у него явно было недостаточно, чтобы поддерживать долгий разговор с теми, кто хорошо его знал. Однако же всё прошло ровно так, как он и рассчитывал. Разве что он соврал насчёт раздумий и планов. Бог обмана предпочитал действовать по наитию. Каждая из его задумок жила своей особенной жизнью, воплощаемой идеей, движущейся к своему осуществлению мыслью. И чем больше вокруг будет хаоса, тем для него было лучше. Не обязательно, чтобы всё это было взаимосвязано и вызывало цепную реакцию.

— Он тебе не рассказывал? Родители в Фуртхёгге зачали его только с целью принести в жертву, как обещанный дар за выздоровление его матери когда-то от тяжкой болезни. Лишь когда пообещали первенца, недуг отступил. Ещё ребёнком он был вынужден сражаться, бежать, бороться за свою жизнь. Вот и вырос таким. Грубым, жестоким, эгоистичным. С принципами «или ты, или тебя», — тихо проговорила Кира Миранде, заметно переставшей теперь улыбаться. — Ненавидит богов и религиозные культы, мечтает о мире вообще без поклонений кому-либо и чему-либо. Но, как видишь, вызвал богиню смерти на холм. И мы теперь из-за неё как в ловушке…

Настоящий же Бальтазар сознанием своим пребывал глубоко во мраке. После растраченных сил, призыва Мортис, перемещения чёрного замка прямиком в Пандемониум, разрыва ткани реальности и времени несколько раз он многие месяцы провалялся без сил в лихорадке, конвульсиях и предсмертном состоянии.

Чаще всего за ним ухаживал смуглый чародей Ильдар, иногда просящий протереть милорду лоб влажной тряпкой или поправить подушку застрявших вместе с ним в демоническом царстве Сетту и Коркоснеку. Те нехотя соглашались помочь или хотя бы подежурить, пока бородач спал, чтобы в случае чего сообщить ему, если вдруг некроманту станет хуже.

— Мог бы вести армию нежити уже брать столицу… — обволакивал Бальтазара с кошачьей грацией ласковый голосок царицы-тьмы.

— Могла бы погасить солнце и остановить Дамиана, — не шевеля губами, мысленно ответил ей парящий во мраке своим сознанием Бальтазар.

— Ты же знаешь, что это не так. Я есть всегда, я здесь вечна. Это солнце обращает меня в голубое небо, чтобы всем было не так страшно, но я окружаю этот мир даже днём, — отвечала незримая бестелесная собеседница.

— Окрепну, и возьмём Селестию. Всё возьмём, пока я Люцию не найду, — заверил её некромант.

— А если нет? — засомневалась собеседница. — В Империи полно своих магов и некромантов. Ты поднимаешь из земли мёртвых, те — их упокаивают. Так и будете туда-сюда таскать бедных мертвецов?

— Если мы про Империю, то мертвяки там богатые, — саркастично ответил парящий в воздухе чернокнижник.

— Всё шутить изволишь… Даже когда ты на взводе, когда потерял голову… — фыркнула царица-тьма.

— Голову я отсеку одному деду с шрамом сквозь левый глаз, — констатировал Бальтазар.

— Смерть мелкого святоши-чародея из Гедельбурга как-то решит твои глобальные проблемы? — усмехнулась шепчущая во мраке.

— Лично мои — да, — утвердительно прогремел в чёрной пустоте некромант.

— Каким ты стал мелочным… Я же предупреждала тебя: никогда не влюбляйся. Твоя задача — переспать с кучей доступных барышень, чтобы родились одарённые детки и кто-то из них мог бы стать новым некромантом, служащим тьме. А лучше несколько, — звучала собеседница чернокнижника так, словно бы ухмылялась.

— Я никому не служу, — заверил тот.

— Но тебя же используют, ты не видишь? Дамиан всё продумал давно, он выступил умелым кукловодом, а тебя выставил своей марионеткой, — не согласилась царица-тьма.

— Как и ты, — заявил Бальтазар.

— Я просто не верю, что тот Кроненгард, который убил свою семью, готов создать собственную. Вся твоя жизнь — бегства и страдания. Почему ты решил, что счастливый финал с «и жили они долго и счастливо» — для тебя? Ты можешь разрушить мир, снести имперские устои, одолеть старых богов, очистив этот мир для чего-то нового! — восклицала его собеседница.

— Это нужно тебе… — отмахнулся от неё некромант. — Одним из постулатов чёрного мага было: «Твори, что возжелаешь». Открою секрет: не все некроманты желают уничтожить мир.

— Но ты же стремился к этому! Ты видел, как он жесток, какие здесь люди, слышал о зверствах имперцев, сжигающих магов, а теперь эта ненависть разрослась в настоящую войну! Гремит бой, а ты всё ещё восстанавливаешь силы! — возмущалась царица-тьма.

— По твоей логике сначала я должен уничтожить Фуртхёгг за веру в старых богов, — начал Бальтазар, — потом Кастор за Сульгу Тёмную, наконец…

— Почему бы и нет?! — прервала его собеседница. — Тебя воспитывали быть жёстким, эгоистичным, с холодным и каменным сердцем. Как тот, кто заполучил титул лорда, может иссыхать по какой-то там куртизанке?!

— Следи за своим языком, — предупредил её некромант.

— Лучше ты следи за спиной, — хмыкнула та в момент, когда чернокнижник ощутил затылком холод и приближающийся свист.

— Попался! — из ниоткуда в мир чёрных снов вырвалась девчонка на вид лет двенадцати с красно-рыжими волосами, рассечённой бровью и лезвиями таскарских катаров у себя на запястьях.

Она промахнулась. Бальтазар, казалось, паривший в небытие, сумел сдвинуться с места так, чтобы узорчатые, покрытые письменами орудия не коснулись его. С разбегу девочка пролетела мимо, приземляясь на такой же чёрный пол, как и всё окружение, сгущавшееся вокруг.

Единственным источником света была её тёмно-зелёная аура, чьи языки пламени, каждый в отдельности, походил на искажённые черепа и уродливые лики зомби. Именно в этом тусклом свете было видно, как со всех сторон мрак обращался в формы длинных гигантских голов волков, драконов и мантикор, скалящихся и тянущихся к ней.

Вскочив с места, она разрубала их на куски в ловких прыжках и движениях рук. Орудия кромсали зловещие пасти, отсекали носы, куски морд и рога, пока она всё приближалась к фигуре парящего Бальтазара. Тот двинул рукой, оградив себя волной звёздного сумрака, но девочка своими катарами пронзила и её, выскочив на ту сторону.

Некроманта рядом не оказалось. Поозиравшись вокруг, девочка так и не определилась куда бежать, а длинновласый чернокнижник в косом кожаном мундире настиг её сверху. Теперь уже он ударом ног попал ей по спине, столкнув в бездну сумрака. И фигура налётчицы растаяла в один миг. Чернокнижник давно ждал своей встречи с охотницей, но что-то ту пробудило, вырвав из царства снов.

— Размялся хоть? — зашептала вновь царица-тьма.

— Нет, — скривил губы некромант, прошагав с отзвуком эха, будто брёл по тоннелю какого-то замка. — Я думал, поединок затянется и эта настырная девка уже не проснётся.

— Она нашла тебя, а вот тебе рано ещё просыпаться, — вздохнул женский ласковый голосок.

— Вот и потренируюсь, — размял Бальтазар свои пальцы, проверил на поясе меч с чёрным лезвием и эфесом, с одной стороны напоминавшем крылья ворона, а с другой выгравированным под крылья летучей мыши.

Снаружи, в реальности, над его кроватью склонились смуглый маг-бородач и крепкий мужчина-демонолог с недлинной густой щетиной топорщащихся бакенбард. Бальтазар же пребывал в коме, периодически вздрагивая, напрягаясь всем телом и покрываясь густой испариной.

— Нездоровится сегодня милорду, — покачал головой Ильдар-чародей.

— Выкарабкается ли вообще?! — задавался вопросом охотник на демонов, сжав руками нательный крест. — А то застрянем тут навеки в этом аду.

Где-то поодаль, на балконном выступе спальни, на своём ситаре бойко бренчал Коркоснек. Дворф с косичками усов и бороды, чьи тёмные длиннющие волосы были уложены назад свалявшимися толстыми дредлоками. Снизу на том, что можно было назвать эдакой огненной «лужайкой», на раскалённых оплавлявшихся камнях своими перепончатыми «гусиными» лапами плясали бесы, отлынивая от работы под гномью музыку.

Вид с балкона открывался на огненные реки, горячие гейзеры, всплески бурлящей лавы и красно-коричневые скалистые породы, создающие стены пещерных гротов, их «зубастые» потолки и наросты сталагмитов снизу. При этом среди всего вулканического бедствия виднелись постройки и монументы из красного кирпича, глины, рубеллита, шпинели, полосатого сардоникса и яшмы. Некоторые друзы выходили прямо здесь на поверхность.

Звучали кирки и звон лопат, в дальних шахтах добывали металлы, в ближних карьерах доставали образцы глины. Плети погонщиков и рёв адских гончих подгоняли мелких демонов, заставляя работать усерднее. Отколотые камни перевозились в мастерские.

Некоторые с красными телами, подобно сатирам, постукивая тяжёлыми копытами мохнатых козлиных ног, сжимали нагайки и кнуты, имея лишь пару рук и рогатые головы, иногда вытянутые морды, похожие на помесь собаки с лошадью или крокодилом. Другие же, с тёмно-синей кожей, ползали змеевидными телами, высовывали длиннющие языки и имели обилие конечностей, так что и хлестать бесов могли в несколько раз эффективнее. Третьи больше походили на мускулистых или, наоборот, невероятно худощавых и высоких людей с наростами рогов на голове, а порой на плечах или вдоль спины. Но были и другие. Многообразие демонов, принадлежащих тем или иным слоям и рангам, было немалым.

Почти вся архитектура здесь имела в основе своего строения решётку. Даже жилые помещения своими крупными окнами вдоль узких столбов походили на какой-то тюремный данжеон. Казалось бы, не нуждавшиеся в таком понятии, как сон, демоны могли трудиться круглые сутки. А в отсутствие солнечных циклов смены дня и ночи здесь — вообще не знать подобных понятий. И тем не менее восстанавливать силы и пополнять энергию необходимо было всем. Как рабочим, так и надсмотрщикам, а также и более высокопоставленным по чинам инфернальным тварям. Раскалённые камни и металлы построек не обжигали жильцов и бродящих созданий.

Ещё дальше за карьерами и шахтами виднелись истрескавшиеся ровные площадки военных полигонов, где проходили учения полки копытных воинов с закрученными рогами. Мускулистые, отчасти человекоподобные по строению тела, но нередко имеющие лишнюю пару рук, одну-две дополнительных ноги, вторую, а то и третью голову и даже перепончатые крылья. Они рычали, скалились, надрывались и продолжали свои тренировки. Всё это под присмотром своих командиров, под их громогласные приказания.

Но вот верховный генерал и лидер адского войска — косматый чудовищный Азазил с вытянутым четырехглазым черепом, четырьмя крепкими руками и мощными ногами сейчас как раз был в чёрном замке. Вошёл к тем двоим, что приглядывали за состоянием Бальтазара.

— Кто из вас просил портал в Кутчи? — прогремело с жарким шипением из жуткой зубастой пасти, а глаза с крестовидным зрачком синхронно сощурились.

— Я, — поднял руку демонолог. — Там старостой хороший знакомый священник. Он знает и про Грааль, про легенды, про то, куда дели Люцию. По крайней мере, через него выйдем на первый след.

— Миледи Лукреция передаёт, что всё готово, — прорычал лохматый, покрытый наростами и рогами Азазил.

— Не будем же заставлять даму ждать, — направился к выходу мужчина в багряном плаще.

— Удачи, Сетт, — вдогонку ему произнёс чародей, оставшись у постели милорда, сжимая свой деревянный посох с янтарным навершием, зажатым средь металлических закручивающихся «рогов».

— Ифриты долго трудились, чтобы разрыв произошёл в нужном месте, близ городка. Пройти всего две-три версты, старый друг, и будешь на месте, — произнёс демонологу Азазил.

— Три версты? — скривился тот, взглянув ярко-жёлтым, сощуренным в гневе взором снизу вверх на чудовищную громадину. — Ну, спасибо… — с сарказмом добавил он, надев бурую широкую шляпу с пентаграммой, и проверил наличие кнута на поясе.

Кроме того, там были всякие порошки, склянки, сухие травы, чеснок, томик с церковными мантрами и различные обереги. Но самое главное — фляга с ценнейшим зельем, спасавшим от старого проклятья ударившейся в веру бывшей жены. Той уже давно не стало, а опасность обратиться чудищем преследовала охотника на демонов до сих пор.

— Застегнись хоть, — морщился Азазил. — Носишь тут всякое, демонов распугиваешь, постыдился б! — советовал он по пути Сетту убрать с глаз долой его обереги.

— Пусть знают, с кем связываются, — хмыкнул тот, не послушавшись.

— Да о тебе скоро легенды пойдут. Демонолог в обители демонов. Можно книги писать, сказителей слушать… Помнишь, как славно мы бились? Как враждовали? — издал спутник охотника на нечисть некое подобие клокочущего хохота.

— Славные были времена, я скажу. Кнутом тебя, кнутом, обратно в Преисподнюю… — недобро косился на собеседника Сетт Догман.

— А теперь сам тут оказался, — развёл всеми четырьмя руками Азазил. — Стоило оно того?

— Ты тут потише маши крыльями, — едва не ступил в раскалённую лужу демонолог, посторонившись от когтистых лап рогатого чудища. — А то быстро вылетишь у меня на поверхность.

— О, хо-хо, — погладил свой лысоватый живот демон. — Боюсь, наружу собрался как раз ты. Соскучился по сородичам? Не сидится? То-то же! Освежишься… Даже завидую тебе, можно сказать. Всем там рассказывай, как в аду побывал.

— Тебя только за смертью посылать, — в закутке рядом с мерцающим порталом встретила их женщина-суккуб, чей наряд больше походил на одну-единственную ленту из шипованного латекса или плеть, окутывающую там и тут обнажённое фигуристое тело.

Позади виднелось око портала, по обе стороны от которого свою силу ему отдавали несколько групп ифритов — существ с материальным торсом и клубящимся вихрем вместо ног ниже пояса. Кожа их была бугристой, лапы трёхпалыми, на спине кое-где виднелись зоны с чешуёй, а двурогие головы больше походили на чудовищную карикатуру гибрида орка, эльфа, рептилии и гоблина. Нечто лопоухое, широколицее, с огромной нижней челюстью, широким или почти отсутствующим носом да массивными выступами надбровных дуг, под которыми в глубинах пещер-глазниц горели жёлтые огоньки.

— Может, демонице и суждена смерть от моего кнута. Кто знает, при каких обстоятельствах встретимся, — хмыкнул Сетт.

— Жалкий червяк, — оскалилось молоденькое миловидное лицо под аккуратной огненной чёлкой. — Растерзала бы тебя, да у нас перемирие, — показала она мужчине свои клыки.

— Это временная мера, детка, — проверял Сетт вновь свои склянки и мешочки, удостоверившись, что взял с собой самое нужное.

— С миледи так не принято разговаривать, — толкнул его в спину Азазил одной из своих мускулистых лап.

— Ты потише тут махай крыльями, я уже сказал, — оглянулся демонолог. — Забыл уже, кто дочку твою защищал там, наверху? — задрал он свой палец к сталактитам огненного грота.

— Азазил лишён крыльев, а вот я, — раскрыла свои перепончатые позади спины демонесса, виляя остроконечным змееподобным хвостом.

— Это должно меня впечатлить, возбудить, насмешить или напугать? — скривил брови Сетт. — Как бы там ни было, детка, тебе не удалось ничего из вышеназванного, — уверенно прошагал он к порталу.

— Думаешь, возьму так тебя и отпущу, не наказав за дерзость, — обвила сзади демонологу шею Лукреция своим хвостом, остановив его и стянув горло.

— Я не из тех мужиков, кто любят доминирующих над ними баб с плётками в латексе, — пытался освободиться Сетт. — Это тебе к бармену из Фуртхёгга.

— Я загляну, — зловещим, почти звериным тембром лязгнула демоница, выпустив мужчину из хватки. — Ты тоже помни, что перемирие «временно». Как бы такой охотник сам не стал вдруг добычей.

— Всегда готов к схватке, — обернулся он, пятясь к порталу. — Ты только скажи, когда, — взял он свой кнут.

Та, в свою очередь, перевела взгляд на косматого, подобного стоящему на задних лапах медведю, Азазила и кивнула. Тот направился вперёд увесистым, но при том быстрым шагом. И вот тогда уже в глазах демонолога промелькнул некий испуг.

— Да я сам, да куда ты! — выставил он руки перед собой, но могучая лапа ударила мимо них его по груди, спиной швырнув прямо в овальный портал с заострёнными краями своего силуэта, после чего ифриты прекратили его поддерживать.

Воронка захлопнулась, а Сетт оказался посреди осеннего поля, где уже и собрали урожай, и стога увезли в амбары. Под ногами лишь промёрзлая земля, припорошённая слегка остатками сухой пожухлой травы да нагнанными с ближайших рощ ветром опавшими листьями.

Путь в небольшой городок был неблизким, петляющим, но Сетт хорошо знал местность. Сам был не отсюда, но по долгу службы, выучившись в гильдии священников-экзорцистов на борца с демонами, в этих краях бывал неоднократно. Избавил Кутчи от русалки-душительницы, после разбирался с делом мужа, перебившего топором всю семью и заявившего об одержимости. И как-то раз ещё помогал старосте Антонию, местному священнику, разобраться с воришками-бесами, что по ночам тырили горох, ячмень да молоко у коров, так что те уже доенные были поутру.

С Антонием они хорошо сдружились за все эти случаи. Вместе пили, беседовали, играли в карты, молились. Тот был из дворянского рода, третьим из сыновей, так что богатства и титулов особо ему не сулилось, вот и подался в церковники. Да вот за годы службы сделался градоначальником из обычного проповедника. Многое знал, переписывался с архиепископом и другими учителями, всегда был в курсе всех важных событий. Потому-то сейчас к нему Сетт и решил обратиться.

Пока добрёл до Кутчей, уже и смеркалось. Но стражники его сразу признали, а уж лекарь с первого дома, как в окно глянул за ужином при свечах, так всё побросал на столе и поприветствовать вышел, встретить дорогого гостя. Зайти к нему Сетт отказался, сообщил, что по важному делу. Но вот заглянуть попозже, после разговоров со старостой, да всем вместе выпить по старой дружбе — это демонолог был завсегда.

Вообще-то после своих последних и не самых лучших приключений Догман в Империи Гростерн числился в розыске. Такие вылазки даже по малым сёлам и городам для него были опасны, но иного пути просто не было. Коркоснек и Ильдар в этих местах не бывали, никого не знают. А скажи они кому, что пришли по поручению своего хорошего друга Сетта, так и им головы не сносить, если чего.

Оставалось надеяться, что сюда не доползли ни слухи, ни портреты. Страже и Церкви было чем заняться вместо такой ловли, но вот в столицу и самые крупные центры Империи отправиться демонолог бы не рискнул. Потому и выбрал навестить своего друга отсюда, где всё тихо-спокойно. А с целителем слово за слово разговорились, спешно шагали по темнеющим улочкам, глядя, как в домах зажигается свет. С полей шли труженики, из мастерских домой шагали работники, так что вокруг было людно, что не очень-то нравилось Сетту.

— Ну, он щуку, крюк выдернув, так и поднял за нижнюю челюсть, вытянул во всю длину: вот, мол, какая! А она зубами-то, стерва, и клацнула! Без двух пальцев теперь лежит рыболов наш! — рассказывал коренастый усач в тёмно-серой епанче поверх хвойного цвета кафтана.

— Это ещё что. Один мой знакомый волка из капкана вытащить пытался. Мёртвого уже, застрелил вблизи из арбалета. Да так неудачно капкан разжал, что тот снова лязгнул. Ни пальцев, ни кистей, на всю жизнь уж калека. Не охотник, не сторож, обуза в семье. Монахам теперь книги диктует, чтобы на текст не отвлекались и не сверялись, на слух воспринимают. Да иногда грамотно письмо сформулирует от кого-нибудь из сельчан, кто письму не обучен, а весточку родным или друзьям куда отправить намерен, — делился историями и Сетт.

— Козу тут украли недавно, — сообщал лекарь.

— Чёрную? — полезли глаза у Сетта на лоб.

— Белую, — изумился собеседник, разведя руками. — Чё сразу чёрную-то? Чёрных не держим. Выяснилось, в общем, что она рогами заслон научилась приподнимать да на поле ушла. Но допросы вели, ты бы видел! Прям по твоим стандартам и порядкам, допрашивали всех, будто дитё выкрали. С напором, с гарканьем, с кулаком по столу!

— Это я люблю, это я умею, — ухмыльнулся Догман, — дурь из всех вышибать. Ну, а староста что?

— А чего он? Не молодеет. Когда виделись вы с ним? Где-то года три-четыре назад ты проездом был? Седой, а басит проповеди так, что стены трещат. Я всегда боюсь больше не гнева божия, а что потолок с чердаком нам на головы свалятся. Церковь бы пора подлатать или вообще перестроить. Каменный храм, да где ж денег возьмёшь? Императорская казна последний десяток лет лишь войско спонсирует. Стрельцы, копьеносцы, мечники… В лучшем случае из крупного города кузнец заказ хороший получит с чеканной монетой в карман. А если повезёт — из столицы, — отвечал ему местный лекарь.

Широким дом старости в своём центре имел второй этаж с жилыми комнатами. В то время как на нижних, за исключением кухни и прачечной, были лишь кабинеты, залы заседаний, казначейская палата с укреплённой дверью и свинцовыми толстыми решётками на единственном окне и канцелярия с архивами.

Стая чёрных грачей перелетела с дерева на дерево, а потом и вовсе вспорхнула в небо. День был безветренный и прохладный. Сетт не был достаточно утеплён по погоде, но его плащ-пальто вполне согревал и не дал бы промокнуть на случай дождя.

Небо, тем не менее, было звёздным. Догман глядел на него, ощущая налёт ностальгии и домашний уют. Слишком давно он не видел имперских созвездий с привычного ракурса. Хотелось бросить всё, взять с собой выпивки да старых друзей, забраться на холм и любоваться видами природы, городов и этого самого неба под добрую беседу. Но всё это было лишь в несбыточных мечтах демонолога.

На стук в дверь никто не ответил, однако сама она была приоткрыта. Лишь слегка пройдя внутрь, заглянув в первый же кабинет писаря слева, гости обнаружили старика. Вот только, увы, не живого. С раскрытыми от ужаса глазами сидящий за столом староста-проповедник был мёртв. Наклонённая голова его левым виском касалась стола, залитого багряной лужей уже подсохшей крови, что ещё недавно явно хлестала из разодранного горла.

И удивление в глазах вошедших было б не таким сильным, не вспыхнул бы во взоре их огонёк лютого ужаса, переплетавшегося с непониманием, если б фигура этого мертвеца сейчас не захрипела, не задрожала и не пришла бы в движение, рваными резкими движениями поднявшись с места.