Дух воина. Погранец

Виталий Свадьбин, 2023

Отставной подполковник, ветеран тайных войн отправлен на пенсию по ранению. Он отправляется на Алтай в заповедник работать егерем. На очередном выезде в лес ему в голову попадает пуля от случайного выстрела. ГГ впадает в кому. Его ментальное сознание продолжает путь Воина и попадает в параллельную реальность в 1941-ый год, в самое начало Второй мировой войны. ГГ обнаруживает своё сознание в теле раненого в голову лейтенанта пограничника. Он не бросается помогать предкам выиграть войну и даже не пытается внедрить технологии 21-го века. ГГ делает то, чему его учили всю его жизнь. Он объявляет диверсионную войну фашистской Германии, собирает отряд, обучает бойцов эффективным способам войны. Так начинается его путь – путь Духа Воина. Ветеран-отставник не чувствует жалости к врагам Отечества, хоть и понимает, что мир не его, а всего лишь параллельный. Но он не оставляет надежды вернуться домой к своей семье. (обложка книги выполнена в нейросети Midjourney)

Глава 2.

Конец июля 1941 год. 21-я армия Центрального фронта. Особый отдел.

Из протокола допроса рядового А.М. Лизгина, вышедшего из окружения:

Следователь: Вы говорите, что это была разорённая деревня, в 30 километрах от Литвяны?

Лизгин: так точно, гражданин следователь. Мы с сержантом Трушкиным спрятались в яме под досками, когда увидели, что в деревню въезжает фашистская колонна. Немцы выгрузились и пошли по деревне мародёрствовать. Вскоре в деревню въехал мотоцикл и грузовик. Там были солдаты СС. Офицер СС стал ругать немцев. Что говорили я не понял, немецким языком не владею. Потом эсэсовцы построили всех немцев в шеренгу. А офицер СС опять ругался, немецкий офицер пытался оправдываться.

Следователь: Ка вы поняли, что немецкий офицер оправдывается?

Лизгин: не знаю почему я так подумал. Но было видно, что немцы боятся офицера СС. До рядом с ним ходит ещё здоровый верзила, тоже эсэсовец, пулемёт держит как игрушку. А немцы точно боялись. Когда офицер СС подходил они сжимались и руки дрожали, нам было видно.

Следователь: что произошло дальше?

Лизгин: Офицер махнул рукой, и эсэсовцы расстреляли немцев из пулемёта и автоматов.

Следователь: сколько было эсэсовцев?

Лизгин: Офицер, который давал команды. Потом офицер баба. Простите женщина. Ещё четырнадцать разных эсэсовцев. Офицер СС дал какую-то команду, и они стали перегружать вещи и оружие в большой грузовик. Потом они собрали оружие. Потом солдаты СС стали собирать трофеи с убитых немцев. Потом офицер-баба СС, простите женщина, стала возмущаться и выговаривать офицеру СС.

Следователь: и что вам показалось странным?

Лизгин: Гражданин следователь, она говорила на чистом русском языке. Вот как мы с вами. А главное говорила, что недостойно звания советского человека, собирать вещи с убитых.

Следователь: так и сказала, что не достойно звания советского человека?

Лизгин: так и сказала. Вот мы и подумали, что возможно это переодетые, ненастоящие эсэсовцы.

Следователь: а что сказал офицер СС на возмущения женщины?

Лизгин: Он, улыбаясь спокойно ей пояснил «что с боя взято, то свято». Точно так, слово в слово.

Следователь: Вам не показалось, что это предатели? И что переоделись они в форму врага, чтобы спасти свою жизнь?

Лизгин: не знаю, гражданин следователь. Действовали они дружно и слаженно, это было заметно. Было их меньше раза в два. Однако немцев перебили. А предатели или нет? Ничего такого сказать не могу. Не знаю. К тому же они раздали кур и поросят жителям, которые ещё оставались в деревне. А ведь до этого немцы только забирали живность.

Из протокола допроса сержанта И.И. Трушкина вышедшего из окружения:

Следователь: Вы подтверждаете слова рядового Лизгина?

Трушкин: Подтверждаю. Всё так и было.

Следователь: Вы участник Финской компании и сейчас с первых дней войны. Как человек опытный, что можете сказать об этой группе эсэсовцев?

Трушкин: думаю, что они все военные и не простая пехота. Команды подают знаками.

Следователь: что значит знаками?

Трушкин: когда эсэсовцы немцев расстреляли. Их командир показал знаками руки, те, что сидели на мотоцикле трое, сразу поняли и разбежались по деревне. А ещё я обратил внимание, что офицер СС всё время осматривается вокруг и слушает, даже когда говорит с кем-то. Как хищник, у меня такое впечатление сложилось. Хотя они все лишних движений не делают, видно, что у них дисциплина строгая. Даже не закурил никто, хотя может они все некурящие. Мне довелось видеть наших ребят из ОСНАЗА, вот с ними бы я и сравнил этих переодетых. Уж очень похожи по своей серьёзности. Двигаются молча, между собой не разговаривают, а также знаками объясняются, будто глухонемые.

Следователь: значит, вы считаете, что это специально подготовленный отряд?

Трушкин: Вне всякого сомнения. Я не знаю, как объяснить, но это чувствуется. Хотя есть среди них менее опытные бойцы. А главное не помятые они, чистые. Все побритые и подстриженные. Как будто только на войну вышли. Вот это меня удивило.

Из докладной следователя лейтенанта госбезопасности Топоркова А.А.:

«При допросе военнослужащих, вышедших из окружения, появилась информация об отряде, действующем в тылу немецкой армии. Принадлежность отряда неизвестна. Бойцы отряда владеют немецким и русским языком. Отряд хорошо экипирован. По непонятным причинам занимается ликвидацией солдат и офицеров немецкой армии. В особом отделе Центрального фронта данных о таком отряде нет. Со своей стороны считаю, что данную информацию следует взять на заметку. А группы выполняющие задания разведки предупреждать о возможности появления такого отряда. Следует собирать информацию для выяснения принадлежности отряда к Красной Армии или к Гитлеровской Германии…».

Июль 1941 год. Оккупированная территория СССР. Отряд «Вымпел».

Возле села Ржище мы взорвали два моста железнодорожный и автомобильный. Поначалу шло всё хорошо, использовали маскарад эсэсовцев. Но что-то не понравилось лейтенанту, который заговорил с рядовым Лыковым. Лыков пробовал отговориться короткой фразой, немец выхватил оружие и завертелось. На нашу удачу наш богатырь Тимофей Силаев держал на прицеле основную групп охраны своего крупнокалиберного пулемёта. Немцев перебили. Бойцы неплохо усвоили уроки стрелять и двигаться, в том числе в перекатах и движении. Тем не менее ранили четверых. Ранения не опасные, лёгкие, но, если вовремя не оказать помощь могут быть непредсказуемые последствия. Начнётся заражение и всё, человека можно списать и антибиотиков нет. То ли не изобрели пока что, то ли не начаты промышленные изготовления лекарства. Точной информации у меня не было, как и самих антибиотиков. Приказал Бубновой и раненым отойти от моста и ждать в укрытии, там она их и перевяжет, более внимательно осмотрев раны. С остальными принялся за минирование. Провозились дольше чем нужно. Не удивительно, ребят надо учить. Сделав подрыв обоих мостов, допросили оставшегося в живых немца. Выяснилось, что фронт не так уж далеко. И днём в этом месте интенсивное движение, а сейчас раннее утро. Немцы здесь двигаются чаще в дневное время. Дарья доложила, что ранения неопасные. Но надо бы сделать привал, чтобы она смогла зашить раны. Шёлковая нитка у неё была припасена. Свернули на второстепенную дорогу, на село Горлец. Село объехали лесной дорогой. Через три часа сделали привал, и наша комсомолка обработала раны. Лыкова ранили в бок, Рыбина и Чагина в предплечье, Курочкин получил неопасную рану в бедро. Я принял решение найти село в какой-нибудь «дыре» там отлежаться и подумать.

На реке Ореса нашли неплохое место, домик лесника. Это в тридцати километрах западнее Села Синегово. Здесь полно всяких мелких речушек. Форму немцев сняли, переодевшись в нашу, которая была чистая и починена. Используя мелко ячеистую сеть, изъятую у местных рыбаков, стал учить бойцов делать маскировочные костюмы типа «леший»1. Сеть мы не отобрали, так как рыбаков не было. Здесь и решили отдохнуть. Распределил дежурство на «фишке»2, об осторожности забывать не стоит. А мне надо было подумать. Тактика приходить в наглую к немцам, в мундирах СС, могла обойтись нам дороже. Потерял я хватку. В моей прошлой жизни давно не работал «нелегалом», вот и расслабился. Здесь у нас пока что нет поддержки государства. Отправил старшину и разведчиков осмотреть местность, заодно разведают, где есть немцы и как далеко фронт. Старшина вернулся через сутки. Я особо не беспокоился, мы так и договорились. Дал ему время на выяснение обстановки до двух суток. По дороге разведчики потрясли немецкого интенданта, при нём была карта. Которую мы с Быковым рассматривали, разложив на столе. С каждым днём знание немецкого языка у бойцов отряда улучшалось.

— Немцы здесь рядом совсем. В посёлок Любань немцы организовали гетто. Евреев там постреляли прилично. Гарнизон небольшой в пределах роты. Фронт уже у Бобруйска, отсюда километров сто, если по прямой, то меньше. Партизанского движения не наблюдается, так что немчура себя чувствует победителями, не беспокоятся. Сейчас немцев беспокоит другое. Бобруйск заняли ещё в конце июня, а сейчас наши начали наступление. Может остановят немца? Нам сейчас лучше отойти или затаиться. Думаю, пересидим здесь с недельку, чтобы ребята с ранами немного в себя пришли, — докладывал старшина.

Я согласился с Быковым, точнее с облегчением принял его предложение. Бойцов надо было обучать. По сути, у моста мы завалились на пустяке, плохом знании языка врага. Войну я не выиграю, если начну лезть в каждую дырку, как затычка. Я на самом деле не верил, что один человек может повлиять на ход истории. А ещё я знал, что из наступления наших под Бобруйском ничего не получится. Расколотят немцы Красную армию и пойдут дальше, к Москве. Но настроение в войсках Вермахта стоит использовать. Мне был нужен план.

Нам не хватало разведывательных данных. Оставив в домике рыбака раненых и Бубнову с Волковым, я в составе десяти человек выдвинулся на восток. Из техники мы взяли грузовик и мотоцикл. Бронетранспортёр замаскировали в лесу. Бубновой и Волкову дал приказ, выходить на оживлённые коммуникации и стрелять в мотор автомобилей, проходящих колонн. Задача была несложная, тем более выстрел с глушителем. Цель не сложная, выводить из строя технику, а если появиться возможность убивать офицеров Вермахта. Строго настрого приказал в бои не ввязываться. Сделали выстрел, может два и сразу отошли. Для Волкова была задача натаскать Бубнову в снайперской стрельбе и скрытному перемещению в тылу врага.

Июль 1941 год Оккупированная территория СССР. Маскарад.

Мой план был прост начать громить штабы Вермахта, используя маскарад эсэсовцев. Въехав в Бобруйск, мы узнали, что здесь находится штаб 10-ой моторизованной дивизии Вермахта. Контрнаступление Красной Армии внесло некоторую нервозность в настроение солдат Рейха. Наше появление оказалось, как нельзя кстати. Никто не удивился тому, что появилась команда Гестапо. Штаб расположился в одном из зданий, бывших райкомов КПСС3. Я решил действовать дерзко, махнув удостоверением на входе в здание штаба, тут же начал разнос немецких офицеров. Попав в кабинет командующего дивизией, встретил меня генерал-лейтенанта Конрад фон Кохенхаузен. Это офицер выше среднего роста, склонный к полноте. Круглое лицо и проявляющийся второй подбородок, хотя толстым его было не назвать. Сверкнув своими документами, я потребовал объяснения от командующего. Разговор ведётся на немецком языке.

— Объясните мне, генерал, почему вы допустили контратаку русских. Расслабились? Или быть может вы устали и вас пора заменить? — я старался не стоять на месте, а всё время перемещался по кабинету.

Сходство моё и Фишера было, но чем чёрт не шутит. Вдруг этот генерал знал лично Фишера.

— Послушайте, штурмбаннфюрер, кто вам дал право врываться ко мне и кидать такие обвинения? — генерал был ошеломлён моим появлением.

Из его обращения я понял, что генерал и мой протеже не встречались. Генерал попробовал взять трубку пытаясь куда-то позвонить. Я резко прервал его попытку, вырвав у него телефонную трубку.

— Мне даны полномочия навести порядок и выяснить. Может здесь присутствует предательство Фюрера? Вы думаете спрятаться за спину Гудериана? Я вас разочарую. Мне дано личное распоряжение Рейхсфюрером СС Гиммлером и полномочия от Рейнхарда Гейдриха. Я прибыл сюда разобраться, почему наши генералы проваливают план Генерального штаба, который утвердил сам Адольф Гитлер. Если потребуется я и на Гудериана надену наручники. Сдайте оружие, генерал, вы задержаны.

Это был тонкий момент, офицеры штаба могли запросто встать на сторону своего командующего и тогда начнётся стрельба. А мне этого не надо. Генерала нужно было везти с комфортом, я приказал взять шикарный автомобиль «Хорьх» с открытым верхом. Кроме всего прочего машина была внедорожником, имела три ряда сидений и колёсная база 6х6. То, что доктор прописал. Мои ребята увели растерянного генерала, я же приступил к обыску в его кабинете. Сложили оперативные карты в портфель. Выгнав всех из кабинета, я дал команду заминировать кабинет генерала. Установили взрывчатку и поставили на растяжку «Ф-1»4, что должно сработать как взрыватель. Из кабинета генерала двинулись в комнату шифровальщиков. Взял под арест лейтенанта и унтер-офицера. На скорую руку собрали документы, оставив такой же заряд, как и генеральском кабинете. На всё про всё у нас ушло сорок минут. Усевшись в машины, мы тронулись в сторону аэродрома. «Хорьх» вёл водитель генерала. Мы расположились в машине генерала. Водитель генеральский унтер-офицер, рядом с ним сел старшина, второй ряд сидений заняли лейтенант и унтер-офицер связи, в третьем ряду сел я, генерал и Федя Титов. Так мы и поехали. Впереди мотоцикл, за ним легковая машина, замыкал колонну грузовик. Чтобы генерал не дёргался, я заявил ему, что он вылетает в Берлин. Пусть там объясняется перед руководством Вермахта.

Пока ехали по городу я всё ломал голову. И что мне делать с этим генералом? По-хорошему надо его к нашим переправлять. Но как это сделать? Мысль крутилась, а я пытался оформить её в решение. Самолёт? Хороший вариант. А кто будет управлять? Я сам? Нужен пилот. Как только выехали за черту города, проехав последний блокпост5. Я велел свернуть в разрушенный пригородный посёлок. Присмотрев нужные развалины, увёл туда водителя, приставив к его голове пистолет спросил, где находится временный лагерь военнопленных. Водитель, напуганный до полусмерти, обещал показать дорогу. Такой лагерь был в трёх километрах и почти по пути к аэродрому. Мысль сформировалась в моей голове. Поискать в лагере лётчика и отправить его с генералом за линию фронта. Лагерь был небольшой на триста военнопленных, и лётчики там были, даже два. Приказав коменданту привести мне пленных, заявил, что забираю их в связи с оперативной необходимостью. Комендант не возражал, даже был рад, лишь бы гестаповцы побыстрей свалили. А вот расписку он с меня взял. Я отказываться не стал, написал, что пленных забрали по распоряжению Рейндхарда Гейдриха. Забрав пленных, мы двинулись к аэродрому. Это был небольшой аэродром, выполняющий функцию площадки подскока. И самолёты на нём были, но готовым к полёту только один разведывательный самолёт, трёхместный «Шторьх». Отличный самолётик. Может лететь со скоростью в 150 километров в час. На такой скорости его сбить очень сложно. Истребитель, просто прицелиться не успевает, скорость не позволяет. Я посмотрел на часы, время близилось к вечеру. Генерала посадили в самолёт со скованными руками. Следовало решить кого из связистов забрать, а кого оставить. Решил, что всё же пусть везут лейтенанта. Забрав его документы, загрузили в самолёт. Чтобы обслуга аэродрома нам не мешала всех загнали в домик и там встали на охрану три наших бойца. Я отвёл пленных к хвосту самолёта, теперь следовало обрадовать их таким важным поручением. Заговорил с ними на русском.

— Как чувствуете себя, братишки? — задал я ошеломляющий для них вопрос.

Они оба уставились на меня, ничего не понимая. Смотрели так, будто с ними заговорил не офицер СС, а стол или скамейка.

— Что, товарищи лётчики, языки проглотили? — вопрос задал спокойным тоном.

— Ты наш что ли? — наконец то вымолвил один из них.

— Конечно. Это всего лишь маскарад. Представьтесь, товарищи лётчики, — предложил я им.

— Лейтенант Горелов, сбит три недели назад, — отрапортовал один.

— Старший лейтенант Седых, сбит неделю назад, — доложил второй.

— Разберётесь с управлением этого аппарата?

— Да, конечно, разберёмся, — хором ответили они.

— Тогда слушайте приказ. Доставить пленного генерала и офицера связи за линию фронта к командованию Красной Армии. Я дам вам оружие, держите под контролем пленных, смотрите сами их не пристрелите. Кроме этого, с вами отправляем карты и важные документы 10-ой моторизованной дивизии. Приказ вы получили от командира отряда специального назначения «Вымпел».

— А кто командир, товарищ? — спросил Седых.

— А это тебе знать не положено. Неизвестно долетите вы или нет, а вопросы задаёшь неправильные. В случае если вас собьют, пленных и документы уничтожить, — ответил ему и посмотрел пронзительно, как я умею.

Получилось очень хорошо. Аэродром охраняли взвод охраны, да были там ещё три лётчика и два техника. Всех пустили в расход. С собой мы забрали только связиста, планируя в дальнейшем допросить подробней о ситуации на фронте. Почему мы поголовно убивали пленных немцев? Ну во-первых, нам их девать некуда. Во-вторых, чтобы поставить солдата в строй надо дать винтовку, научить стрелять и в окопы. А вот чтобы выучить специалиста — это очень непросто. Уже через час мы пылили по дороге в сторону рыбачьего домика. Меня радовал автомобиль генерала, хорошая техника. А ещё радовался тому, что во всей этой кутерьме никто из моих бойцов не пострадал. Кроме этого, я сохранил жизнь генералу Конраду фон Кохенхаузену. Попав в плен, он доживёт до победы и вернётся в Германию после плена. В моей истории он покончил жизнь самоубийством в декабре 1941 года. Но я этого не знал, да и не думал о нём, кроме того, чтобы его вовремя доставили Советскому командованию.

Конец июля 1941 год. Расположение 21-ой армии, Западный фронт.

Управлял самолётом старший лейтенант Иван Петрович Седых. До линии фронта долетели без приключений. «Хорьх» с полным баком имеет дальность полёта 380 километров. Пленные поначалу подёргались, но потом скисли. Весь полёт лейтенант Сергей Константинович Горелов держал их на прицеле. За линией фронта садились в расположении 519-го стрелкового полка. Солдаты были просто обрадованы, что к ним приземлился немецкий самолёт. Летчикам даже поддали хорошенько, но потом сдали особистам. Были, конечно, допросы. Военные лётчики и не скрывали, что были в плену. Но что с ними делать особисты стрелкового полка решать не стали, а отправили дальше. Новость быстро долетела до Командующего армией, генерал-полковника Фёдора Исидоровича Кузнецова. От него поступил приказ, немедленно доставить пленных немцев в штаб армии вместе с документами и лётчиками, которые доставили генерала Вермахта.

Для лётчиков, вырванных из лап плена, начались непростые дни. Допросы продолжались и днём, и ночью. Вопросы повторялись следователем десятки раз. Оба лётчика откровенно думали, что ждёт их лагерь на Колыме в лучшем случае, ну а в худшем просто прислонят к стенке. Вопрос решил сам командующий армией.

— Да за такое героя надо давать. Генерала в плен доставили, да ещё и самолёт утянули. Одно слово молодцы, — шумел Командующий армией.

— Разобраться надо, товарищ командующий, — возражал майор госбезопасности Михеев, который командовал Особым отделом.

— Анатолий Николаевич, я всё прекрасно понимаю. Только у меня к тебе просьба, проследи. А то знаю я твоих следователей, замордуют лётчиков. А нам сейчас летуны нужны на фронте. Понизить в звании и в строй. Пусть в бою искупают свою вину, — нажимал на своего особиста Кузнецов.

Данные допроса генерал-лейтенанта Конрад фон Кохенхаузена были как нельзя кстати. Это позволило более эффективно контратаковать немцев. Тем не менее хоть Бобруйск и не взяли, фронт остановили. Что дало передышку Красной Армии, возможности перегруппироваться и вывести часть войск не позволив попасть им в окружение.

Выписка из допроса старшего лейтенанта И.П. Седых:

Следователь: как вы попали в плен?

Седых: сбили меня. Самолёт загорелся, я выпрыгнул с парашютом. К этому времени бой вёлся над территорией немцев. До леса далеко, меня заметили ещё в воздухе. Так что шансов у меня не было.

Следователь: расскажите, что было когда вас забрали из плена?

Седых: Мы находились во временном лагере, под Бобруйском. Приехали эсэсовцы, затребовали у коменданта лагеря лётчиков. Кроме меня и Горелова больше никого не было. Вот нас и забрали. Погрузили в грузовик и под охраной повезли на аэродром. Я сначала думал будут тренировать молодых лётчиков из своих.

Следователь: что значит тренировать?

Седых: ходили слухи, что садят в наш самолёт, дают топлива минимум, без патронов. И запускают на молодых лётчиков, а те уже сбивают. Для себя я решил если что, пойду на таран.

Следователь: продолжайте, что было дальше после того, как вас повезли на аэродром?

Седых: приехали. Эсэсовцы всю охрану аэродрома загнали в домик и поставили своих часовых. Офицер СС на всех ругается по-своему, по-немецки. И видно, что его боятся. Даже генерал в легковой машине сидел бледный. Я несколько слов разобрал, в том числе «Гестапо». Когда загрузили генерала и лейтенанта в самолёт. Офицер СС отозвал нас в сторону и по-русски нам говорит, что мол так и так приказ доставить пленных к нашему командованию. «Братишками» нас назвал.

Следователь: чей был приказ?

Седых: приказ командира отряда специального назначения «Вымпел».

Следователь: имя командира назвал?

Седых: нет. Вопросы говорит задаешь неправильные. И посмотрел так, будто в душу заглянул, аж «холодок» по спине прошёл.

Следователь: вы ничего не напутали с названием отряда? Может это были партизаны?

Седых: не думаю, что партизаны. Уж больно у них всё по дисциплине делается. По именам никого не назвали ни разу. Команды в основном этот офицер жестами отдаёт. Или посмотрит на своего бойца, а тот уже исполнять бежит. С названием ничего не напутал. Так и было сказано отряд специального назначения «Вымпел».

Следователь: есть какие-нибудь особые приметы этого офицера СС?

Седых: вроде нет ничего такого. Волосы русые, глаза серо-голубые. Разве что взгляд. Взгляд у него бывалого вояки. А ещё по сторонам всё время осматривается, как будь то настороже. А форма на нём, как с иголочки сидит, чисто выбрит и подстрижен, одеколоном от него пахнет. Ну вылитый немец. Мы сначала и не поверили, что он нам говорит. А он оружие в руки дал и в самолёт отправил. На карте показал куда лететь.

Выписка из допроса лейтенанта С.К. Горелова:

Следователь: вы подтверждаете показания старшего лейтенанта Седых?

Горелов: да, подтверждаю. Всё так и было.

Следователь: что-то можете добавить к показаниям?

Горелов: они прямо у самолёта двух унтеров немецких пристрелили. Это я уже из самолёта видел. А потом взлетали мы на запад и разворачивались. Картина аэродрома с моей стороны. Эти эсэсовцы всю охрану аэродрома расстреливали, а потом добивали. Видимо, чтобы живых не осталось. В это же время начали поджигать здания и самолёты.

Выписка из протокола допроса пленного генерал-лейтенанта Вермахта Конрад фон Кохенхаузена:

(перевод с немецкого):

Следователь: почему вы подчинились требованиям офицера СС?

Пленный: он был крайне убедителен. Я считал его распоряжения идут из Берлина от Гейдриха. Потом его акцент, чисто берлинский. И выглядит так, будто только что прилетел из Берлина. Обладает психологическим подавлением. И глаза, у него глаза палача. Такое впечатление, что он уже решил, жить тебе или умереть. Такой взгляд часто встретишь у сотрудников Гестапо.

Следователь: когда вы поняли, что происходит что-то не то?

Пленный: в самолёте. Когда увидел, что за штурвал сели русские лётчики из пленных. И увидел, как этот мнимый офицер застрелил моего водителя и унтер-офицера связи.

Следователь: что можете сказать об этом офицере СС?

Пленный: Даже не знаю. Я сомневаюсь, что это предательство в службе Гейдриха. Думаю, это ваш разведчик. Причём разведчик высшей категории. Наглый и дерзкий. Вокруг десятки тысяч солдат Рейха, а он ведёт себя уверенно и спокойно. А ведь с ним были всего десяток солдат. Как военный я восхищаюсь дерзостью этого человека. Ни одного лишнего движения, грубости не позволяет, но психологическим подавлением обладает.

В штабе 21-ой армии, в кабинете командующего.

— Хм, значит, Михаил Николаевич, говоришь отряд «Вымпел»? — заинтересовано спросил Кузнецов.

— Так точно, товарищ Командующий. Я в Москву лечу, пленных буду сопровождать. Там попробую выяснить, что за отряд такой. Сам я про таких не слышал, — добавил Михеев.

В этот же день майор госбезопасности Михеев вылетел в Москву, сопровождая пленного генерала и лейтенанта связи 10-ой моторизованной дивизии Вермахта.

Конец июля 1941 год. Москва. Кремль.

Михеев сдал пленных на Лубянке, где в течении суток провели дополнительный допрос. Народный комиссар внутренних дел СССР изучив все протоколы допроса доложил Сталину, который назначил ему встречу только на следующий день, а все документы велел доставить незамедлительно. У Председателя обороны СССР Иосифа Виссарионовича Сталина, была привычка приглашать подчинённых работать по вечерам. Достаточно часто он приглашал в Кремль именно в вечернее время. Накануне Сталину доставили документы по пленному генерал-лейтенанту Конрад фон Кохенхаузену. Случай был прецедентным. Тем более в первый месяц, когда советские войска то и дело попадают в окружение. Бодрость и настрой масс требовалось поднимать. А как? А здесь такой случай. «За такое звезду героя надо давать» подумал Сталин. Он внимательно изучил все протоколы допроса и у него возникли вопросы к определённым людям. В этот вечер были вызваны нарком внутренних дел Л.П. Берия, нарком обороны С.К. Тимошенко, начальник Генерального Штаба РККА Г.К. Жукова. Был приглашён член ставки Верховного Главнокомандования Б.Н. Шапошников. Сначала Сталин хотел пригласить и Мехлиса, но потом передумал. По прибытию вызванных товарищей, Сталин пригласил их присесть за столом. А сам взяв трубку в руки стал прохаживаться по кабинету. При таких перемещениях Сталина, говоривший вынужден был выкручивать голову, а Сталин наблюдал с некоторым интересом за такими действиями. Сам Сталин не был военным стратегом, но у него была замечательная черта, он никогда не торопился с решением, пока не изучит вопрос досконально и не послушает мнение сведущих товарищей. Для Шапошникова и Жукова приготовили копии и сейчас они читали подробности пленения немецкого Генерала. Когда они прочли документы Сталин вернулся к своему месту, присев принялся набивать трубку табаком. Остальные терпеливо ждали, что скажет Сталин.

— Я изучил документы, в связи с этим, у меня возник ряд вопросов. Но прежде я хочу услышать ваше мнение, товарищи. Начнём с вас, товарищ Жуков, — Сталин прикурил трубку и посмотрел на Жукова.

Жуков встал, но Сталин взмахом руки велел ему сидеть.

— Проведённая операция, взятия в плен генерала Вермахта, выполнена блестяще. Исполнители достойны самой высокой награды. Но, к сожалению, Генеральному Штабу ничего об этом неизвестно. И сейчас необходимо срочно внести корректировку в наши планы. Контратакующие действия наших войск уже начались. Однако зная планы противника мы сможем избежать непредвиденных ошибок.

Сталин кивнул и посмотрел на Шапошникова.

— А что скажет, товарищ Шапошников?

— Мне ничего неизвестно, о такой операции. Также об отряде специального назначения «Вымпел» я впервые слышу. Но на мой взгляд операция проводилась спонтанно. Присутствовал высокий риск по доставке пленного генерала в расположение наших войск. Оказали доверие пленным. А если бы они оказались предателями? Или, например это какая-то игра Абвера? У меня также нет никаких данных об отряде «Вымпел», — Шапошников замолчал, не зная, что сказать ещё.

— Может, товарищ Берия, нам прояснит обстановку? — Сталин, прищурившись посмотрел на наркома НКВД.

— Я ещё вчера проверил, товарищ Сталин. По Центральному Управлению такой отряд не числится, иначе я бы знал. С началом войны многие документы были уничтожены, чтобы данные на наших сотрудников не попали к врагу на оккупированной территории. Могу предположить, что это организованный партизанский отряд. Будем выяснять, — Берия заметно волновался.

Сталин отпустил Шапошникова и Жукова, велев им взять копии планов Вермахта и приготовить свои планы противодействия немецкой армии. Когда Шапошников и Жуков вышли, Сталин повернулся к всесильному наркому.

— Лаврентий, найди мне этих людей и выясни кто они такие, в кротчайшие сроки.

Когда Берия вышел из кабинета Сталина, по его спине протекали струйки пота. Он выдохнул и направился на Лубянку, предварительно позвонив из Кремля. Берия вызвал к себе Судоплатова и Меркулова. Такие поручения Сталина требовалось выполнять незамедлительно.

Июль 1941 год. Южная Белоруссия. Отряд «Вымпел».

Мы возвращались к рыбачьему домику. Я не считал немцев тупицами, а потому предполагал, что нас в скором времени начнут искать. А значит группа эсэсовцев, арестовавших генерала, должна на время исчезнуть в этом районе. В прошлой жизни мне доводилось читать книги о Великой войне. И я знал, что «охотничьи команды» противодействия партизанам, немцы начнут создавать только осенью 1941 года. Сейчас у них эйфория от побед в Европе и в скором продвижении вглубь Советского Союза. Тем не менее нами займутся, как минимум военная полиция. Дислокацию отряда надо менять и менять личину диверсионного отряда. Вернувшись на место, узнал, что Дарья Бубнова и Анисим Волков интенсивно занимались стрельбой по немецким колоннам. Выслушав их доклад, порадовался за обоих. Они, устраиваясь в засаде, делали выстрелы в двигатели автомобилей, что приводило к поломке техники. На первый взгляд это кажется пустячным занятием, но на самом деле это не так. В условиях интенсивных боёв на фронте своевременная доставка грузов необходима. А если, например, не доставили вовремя боеприпасы, начинает ломаться весь «орднунг» немцев, к которому они так привыкли. Кроме этого, за время, что нас не было, наши снайпера уничтожили пятнадцать офицеров и унтер-офицеров. Что наверняка нервирует солдат вермахта, служащих в снабжении армии. Они не солдаты с передовой, у снабженцев совсем другая психика. А ещё мне понравилось, как ребята сделали маскировочные костюмы «леший». Творчески постаралась именно Даша. У нас была маскировочная сеть, которую получали ещё на складах. Дарья не поленилась применить её на наших костюмах. Бойцы отряда вообще были удивлены, когда я их учил делать такую одежду для маскировки. А делается, по сути, просто. Берёшь обыкновенную рыбачью сеть, с ячейкой не больше двух сантиметров. Шьёшь из неё длиннополую куртку. Для ног шьётся, что-то вроде гольфов, только без следа и на голову, обшиваешь обыкновенную солдатскую пилотку. К ячейкам начинаешь крепить куски мочала. Да-да, самое обыкновенное мочало, которое используется в бане. Такие даже в моё время были не дефицит, а сейчас этим пользуются повсеместно. Кроме мочала берётся мелкая сеточка, режется на кусочки, а главное закрывать лицо. Можно даже вплетать траву от сухого сена или тонких веточек. Материал красится в зелёный или бледно-зелёный цвет. Краситель тоже несложно достать, берутся растения и всё это вываривается. А вот Даша умудрилась настричь листиков и прочих элементов маскировочной сетки. Получились отличные костюмы «леший», их ещё иногда называют «кикимора». Последнее слово даже вызвало смех у моих бойцов, а Дарья чуть было не обиделась. Пришлось объявить ей благодарность перед строем за сообразительность.

Прибыв на место, мы переоделись в армейские мундиры Вермахта, теперь изображаем снабженцев, которые закупают продукты у населения. У меня сохранился зольдбух лейтенанта из такой службы. За сутки мы собрались и двинулись на юг. Через два дня пересекли реку Припять, в районе села Лясковичи. Зная, что под Киевом идут бои, мы сместились западнее. Здесь был достаточно крупный лесной массив, в котором можно найти базу для отдыха. Нашли деревню Букча. В этом месте немцы даже ещё не побывали. Местные жители знали, что идёт война, но к ним пока никто не приезжал. Мы себя объявили партизанским отрядом. Нам никто не возражал. Да и некому было возражать, в деревне одни бабы, дети и старики. Чему несказанно обрадовались мои бойцы. Селянки разобрали бойцов на постой. В благодарность наши ребята помогали местным по хозяйству. Кому крышу починить, кому забор поправить. Ну а ночью, тут уж, как и кто договориться. Тем не менее тренировки я не ослабевал. Принцип простой не воюем, значит тренируемся. Язык Моцарта и Гёте осваивали, у некоторых бойцов получалось говорить достаточно быстро.

Дав бойцам трёхдневный отдых, сам я, однако, выезжал на легковом автомобиле, для разведки местности. Брал с собой четырёх бойцов чередуя их. А вот Даша ездила со мной постоянно. Её комсомольская совесть не позволяла прохлаждаться, когда вся страна воюет. Во время тренировок по рукопашному бою, точнее после. Ко мне подсел старшина Быков.

— Товарищ лейтенант, всё никак не пойму откуда вы столько знаете специальных приёмов. В училище научили? Только вот вы не стали заниматься с бойцами, когда прибыли на заставу. Простите меня, но понять хочу причину.

Вот же какой старшина подозрительный, а может просто понять меня хочет.

— Мироныч, дело в том, что сразу не мог я показывать, что изобретаю свою систему рукопашного боя. Смолоду я захотел придумать что-то такое чисто для военных. Стал читать и изучать различные приёмы, до которых смог дотянуться. Даже изучал прихватки казаков, были у них такие молодцы, пластунами назывались. Вот я и выбирал самое эффективное. Уже будучи в училище, бегал по ночам в самоволку. Только не к бабам, а в тёмные переулки. Искал бандитов и хулиганов, на них и отрабатывал свою систему. Сам подумай, что было бы, если бы молодой лейтенант стал свои порядки на заставе наводить?

— Хм, взгрел бы вас командир отряда. Как есть взгрел бы, — немного подумав ответил Быков.

Я не думал, что старшина мне не доверяет, но однажды придётся рассказать ему всю правду о себе. Что касается Дарьи Бубновой, то это очень интересная девушка. Идеология социализма в ней крепко сидит. Ей бы замполитом быть, но мне беседы с Дашей даже импонировали. Интересное поколение. Дарья порой с горячностью доказывала мне, что коммунизм не за горами, хотя я-то точно знал, что ждёт Советский Союз в будущем. Тем не менее она свято верила в то, что коммунизм обязательно построят, вот только войну надо выиграть. Наша разведка дала свои результаты. Ровно, Острог, Кременец, Львов уже почти месяц, как были под немцами. А вот в Коростенском укреплённом районе до сих пор шли бои. Именно туда я и планировал сделать визит, только под личиной диверсантов Красной Армии. Расстояние небольшое примерно километров сто двадцать. За три или четыре часа доберёмся спокойно. Уточнить мне удалось на третий день. Войска Вермахта уже находились на линии Гулянка, Ушица, Бондарёвка. Попутно заезжая в оккупированные сёла, выяснял настроение людей, присутствие полицаев, а заодно договаривался на закупку продуктов для армии Вермахта. А что вы хотите? Легенду тоже надо отрабатывать. Вот на таком временном складе мы раздобыли бензин, и я там познакомился с одним интендантом. Хороший окорок, приобретённый по случаю, сыграл решающую роль. Интендант мне посоветовал, что, если мне что-то надо со склада, должен успевать пока не взяли Коростень. Потом склады перенесут. А вот куда, он пока не знает. Здесь же я узнал, что возле деревни Остапы расположился дивизион немцев 150-ти миллиметровых пушек Вермахта. А это не много не мало три батареи по четыре орудия. Представляете снаряд такого калибра? Скажу вам честно, я не представлял пока не попал в это время. Вот такими «чемоданами» немцы забрасывают позиции наших. И я для себя принял решение нанести визит вежливости на эти батареи.

Предупредив «ходоков» по бабам, что ночью выезжаем, провёл собрание отряда. Для чего собрал людей? В прошлой жизни в спецназе принято выслушивать мнение всех бойцов группы. Но решение всегда принимает командир. Я считал полезным послушать людей, вдруг кто-то психологически не готов. Мне такой боец не нужен. Штатного психолога у меня нет. А вот мысль проводить политические беседы появилась. И я уже несколько дней назад поручил такое важное занятие нашей яростной комсомолке. Как появится рация, сможем обстановку на фронтах узнавать, вот тогда я и подскажу нашей диве, как правильно мотивировать бойцов. Подумав о рации, грустно вздохнул. Как не хватает связи, к которой привык во времена прошлой службы. О приборах ночного виденья тоже вспоминаю с тоской. Но как говорят «нет гербовой пишем на простой». Собрал людей озвучил боевую задачу. Все, собственно, рвутся в бой, что меня порадовало в душе. Неплохие ребята попались. А то я уже стал подумывать, чтобы увеличить численность отряда. Вот немного подучу этих орлов, потом обязательно займусь пополнением.

До деревни Остапы не доехали пятнадцать километров. В этот рейд мы взяли мотоцикл и броню. Переоделись в форму советских солдат и маскировочные костюмы. Выглядели, конечно, занятно. Шестнадцать леших или кикимор, кому как нравится. Шли по лесу не спеша, я учил ребят правильно ходить, заодно отрабатывали условные сигналы. Время от времени пускались в пробежку. Хотя Волков мог бы ещё и меня поучить передвигаться по лесу. К обеду преодолели расстояние в двенадцать километров. Отсюда пошли осторожней, разведчики чуть впереди, остальные по лесу веером разошлись. Вдруг Арсений Волков остановился, подняв руку, сжатую в кулак, вверх. Все присели. Я медленно приблизился к Арсению.

— Впереди кто-то есть. Я треск слышал. Здесь прошли люди, запах пота чувствую и вот следы, — он указал на сломанную ветку.

Я показал группе затаится сигналами, а сам с разведчиками стал двигаться вперёд. Волков вёл нас. Он то и дело останавливался и слушал. Так черепашьим темпом мы приблизились к кромке леса. Арсений показал мне в каком направлении смотреть. Приглядевшись, я увидел двоих бойцов в камуфляжных халатах. Они вели наблюдение. Я знал за кем они следят. Впереди расположился артдивизион немцев. Скорей всего это наши. Я принял решение к захвату. Но прежде мы час наблюдали, есть ли кто рядом. Никого, не заметив дал команду своим. Взяли тихо. Разведчики посопели, конечно, но мои справились. Фактор неожиданности. Оставив Титова и Бобыкина наблюдать, сам решил отойти и поговорить с армейцами. Временные пленные были ошеломлены нашим видом. Представляю их мысли. Я присел перед одним и откинул сетку с лица.

— Надо поговорить без шума и пыли. Мы свои. Если кричать не будешь, вытащу кляп из рта, — начал я разговор.

Пленник согласно кивнул головой, и я освободил ему рот.

— Свои по лесу не ходят. Кто вы такие? — просипел он.

— В наше время, только свои по лесу и ходят. Мы отряд специального назначения «Вымпел». Работаем по тылам врага.

— Мы полковая разведка. Я, сержант Потапов.

— Я, командир отряда. Фамилию и звание не скажу. Извини, браток, секретность не позволяет. Вы чего тут трётесь? Нам мешаете. По плану мы этот дивизион ликвидируем.

— Маскировка на вас странная. ОСНАЗ никак? — удивился сержант.

— Нет, не ОСНАЗ. Задачи шире, работаем в глубоком тылу врага, — напустил я тумана.

Дальше наш разговор постепенно наладился, парней мы развязали и вернули оружие. Договорились, что он приведёт командира, а мы наблюдать останемся. Встретиться решили на этом месте. Когда разведчики ушли, я послал Дроздова за остальной группой, велев им прибыть скрытно к нашему месту. Дав задание Титову и Бобыкину выйти на точку и вести наблюдение за артдивизионом, сам стал дожидаться своих людей. Мои бойцы пришли раньше разведчиков полковой разведки, это дало нам возможность рассредоточиться и встретить разведчиков. Показывая добрые намерения, я вышел на видное место, чтобы разведчики сразу меня обнаружили. Я, конечно, рисковал, но считал, что на разговор они выйдут. Что и произошло. Мы встретились и уединились с командиром разведчиков. Им оказался старший лейтенант Егор Бронин. Выяснилось, что разведчики из 193-ей стрелковой дивизии, точнее 320-ый разведывательный батальон. Не сказать, что разведчики мне сразу поверили, но мне от них ничего не надо, наоборот, я попросил не мешать.

— Эти суки, как по расписанию долбят по нашим позициям. Вот мы и получили задание выяснить расположение этого дивизиона тяжёлой артиллерии, мать их за ногу, — объяснял мне командир разведчиков.

— А как вы планировали уничтожить эти батареи? У тебя всего шесть человек, — заинтересовался я.

— Было восемь. Двое погибли при переходе. У нас рация есть. Выясним координаты и передадим командованию. Может бомбардировщиков пошлют, а скорей всего будем корректировать огонь. Из 393-го гаубичного артполка смогут достать. Снарядов у них немного, но думаю потратят на такое дело. С нами есть артиллерист. А вы здесь по каким делам? — старлей внимательно посмотрел на меня.

— У нас задачи более глобальные. Но этот дивизион входит в объекты, которые нам надо уничтожить. Так что здесь наши интересы совпали. Заодно сэкономим артиллеристам снаряды. В связи с этим у меня к тебе предложение, надо взять эти пушечки без помощи наших гаубиц.

— Как это? Каждая батарея минимум сто сорок личного состава, да они нас одними сапогами затопчут. Я воюю с начала войны и чётко понял, немец вояка серьёзный, — со вздохом проговорил Бронин.

— Твои успели сделать какие-либо наблюдения и выводы, мысли есть? — спросил я Егора.

— Да нет, мы прибыли только-только. Остановились на привал, я сержанта и ещё бойца послал осмотреться.

— Тогда давай так. Понаблюдаем до вечера вместе, а потом подумаем, как нам сделать так, чтобы немцев стало на две батареи меньше, — предложил я.

Сказано сделано. Вечером у нас появились более точные данные наблюдения. Батареи оказалось всего две. Расположились они на краю лесополосы, с воздуха их не обнаружить. Это были моторизованные артиллеристы. И немцев здесь действительно много. Три сотни рыл. Кроме восьми гаубиц по 150 мм, имелись две зенитные пушки «2,0 см Флак 38». Это мне объяснил Антон Аверин. Наши артиллеристы тоже участвовали в наблюдении. Зенитки были замаскированы по флангам батарей, но не на одной линии. Почему всего две зенитки? Точного ответа у меня не было. Отойдя от немецких батарей на пару километров, мы с старшим лейтенантом дали людям отдых, выставив часовых. Сами же присели обсудить предстоящую операцию. Я взял ветку и на очищенной земле стал рисовать схему расположения двух батарей Вермахта.

— Смотри, Егор. Это расположение гаубиц, здесь стоят зенитные пушки. Здесь расположены палатки с личным составом. Охрана с двухчасовой сменой часовых. Двое часовых возле расположения личного состава. Двое возле техники. Ещё по двое возле каждой батареи. Итого восемь часовых. Мы их снимем по-тихому, — начал я объяснять старшему лейтенанту наши действия.

— В ножи всех не взять. Сложно будет, — усомнился Бронин.

Я достал «вальтер» и ПБС, показал командиру разведчиков.

— У меня все бойцы такими вооружены. Плюс на автоматах стоят такие же глушители. Кроме этого, у меня два снайпера и тоже с ПБС. Так что сделаем часовых практически одновременно. Батарея освещается. Работает дизельный или бензиновый генератор. Шум от генератора заглушит шум падения тел.

Бронин заинтересовался ПБС.

— Я о таких слышал, но не пользовался, — с завистью проговорил он.

— Перед тобой «БраМит», выпускают у нас в Союзе. Только к нему нужен спец патрон, с уменьшенным зарядом пороха. Можно, конечно, самому перезаряжать патроны.

— Эх жаль нам таких в разведку не поставляют. Сколько бы пользы было. Командир, вы НКВД подчиняетесь? — вопрос Егора по сути не был неожиданным.

— Егор, оно тебе надо? Знать секреты иногда вредно для здоровья. Могу сказать только, что мой отряд предназначен для диверсий, а остальное для тебя лишняя информация. Тебе же лучше, от особистов меньше вопросов. Мы отвлеклись, давай продолжим. Я продвинусь к офицерской палатке, постараюсь взять языка живьём. Как только часовых ликвидируем, занимаем позицию у зениток, ставим на прямую наводку. Зенитками всех немцев сделаем «двухсотыми».

— Двухсотыми? — не понял Егор, а я мысленно ругнул себя.

— Мы так обозначаем убитых. «Двухсотые» значит убитые. «Трёхсотый» значит раненый, такой код придумали сами, — пришлось объяснить мне.

— А зенитками кто будет управлять? — задал вопрос Егор.

— У меня в отряде три артиллериста, он разберутся, только людей им в помощь надо дать. Кстати, лучше из твоих. Как только закончим с немцами надо быстро заминировать батареи и технику. Кстати, Егор, у тебя есть человек, который управится с управлением машины или лёгкого бронетранспортёра?

— Есть. Рядовой Семён Бахарев. Он до войны водителем работал, неплохо в технике разбирается.

— Отлично, чтобы вам быстрей свалить с пленным, возьмёте транспорт, остальное пожжём. А теперь давай тоже на отдых, в час выдвигаемся.

Мы легли отдыхать. Но мне почему-то не спалось. Какая-то мысль зудела в голове. Я закрыл глаза и постарался расслабиться. И вдруг как обухом по голове, вспомнилась прошлая жизнь. Ещё когда учился в училище, по истории проходили Великую Отечественную войну. И тогда один сокурсник давал мне почитать архивы и документальные книжки. Вот там я и вычитал, что в середине августа 1941 года Рейхсфюрер Гиммлер приезжал в Минск. А что если? Я даже привстал от буйной мысли. Попробовать взять Гиммлера в плен, если не получится его переправить к нашим, то просто грохну его и вся недолга. Я снова лёг и решил, что завтра обязательно это обдумаю. Даты из тех архивов я помнил и даже места помнил куда мотался Гиммлер. Вскоре я уснул, настроившись на операцию по уничтожению батарей Вермахта.

В час ночи мы выдвинулись к гаубичным батареям немцев. Генератор у немцев молотил так, что рядом с ним совсем все звуки терялись. Я подивился подготовленности немцев к войне, даже такую мелочь как освещение предусмотрели. Наш план начал действовать без сбоев. Волков и Бубнова сняли шестерых часовых. Двоих убрала группа моих артиллеристов и разведчики Бронина. Я с собой взял своих разведчиков. Бобыкина и Дроздова направил к машине связи, там мог запросто оказаться дежуривший связист, приказав Бобыкину брать связиста живым. Сам с Федей Титовым направился к офицерской палатке. Старшина должен был взять под контроль палатку с охраной. Очень реально там должна находиться бодрствующая смена часовых. Мы с Титовым забрались в палатку. Темно, но разглядеть походные кровати можно. Стрелять начали одновременно с Фёдором, но одного офицера я просто оглушил. Прислушался, услышал хлопки выстрелов, это видимо старшина резвиться, зачищая отдыхающую смену часовых. Подсвечивая фонариком, увидел на столе карты и документы, всё скидал в ранец, висевшей на гвозде подпирающей стойки палатки. Фёдор тем временем вязал пленного. Мы выбрались из палатки и направились в сторону зениток. Предварительно по кругу пробежались, установив возле палаток растяжки с гранатами. Кроме спонтанного расчёта зениток, остальные заняли позицию перед палатками личного состава. И началась бойня. Скорострельность у зениток до 480 выстрелов в минуту. А пуля калибром двадцать миллиметров, разрывает всё на своём пути. Немцы забегали, уничтожение было страшным. Пули от зениток разрывали тела, выбегающих немцев. К общей какофонии добавлялись взрывы гранат на растяжках. Через три минуты всё было закончено.

Из уцелевшей, от зенитного огня, техники мы выбрали грузовик, в котором были бочки с бензином. Собрали боеприпасы к стрелковому оружию, гранаты, ящики с взрывчаткой и продукты, которые смогли найти. Взяли ранцевую радиостанцию, выпуск 40-го года «Телефонкин». У меня своего радиста не было, но скомпоновать помог радист Егора. Кроме всего прочего разжились формой и нижним бельём, мылом, зубным порошком и прочей мелочью. Егор Бронин торопился уходить, но я успокоил его, что до утра у нас время есть. Были для этого причины. По телефонной связи позвонили спросили, что за стрельба в расположении батарей. Я ответил, что показался самолёт вот и постреляли. На мою отговорку меня отругали на той стороне провода. В картах я нашёл значки расположения наших войск и немцев и предложил пошалить, прежде чем взорвём батарею. Тимофей Силаев уверил меня что с десяток выстрелов сделаем без проблем. Когда заминировали всё расположение артиллеристов Вермахта, постреляли из гаубиц. Правда сделали всего пять залпов, но зато сразу из четырёх орудий. Держите фашисты подарочек из «чемоданов» в 150 миллиметров. Группа Егора Бронина выбрала небольшой грузовик. Пришло время расставаться. Мы пожали друг другу руки. В душе я понимал, что возможно эти ребята погибнут или попадут в окружение.

— Так я и не понял, командир, к какому ведомству вы относитесь. Но выучка у вас знатная. Это я успел понять. Если бы все такие командиры были как ты, может мы бы ещё на границе немцам сопатку расколотили.

— Немец вояка серьёзный и относится надо к нему соответственно. Не получится шапками закидать, — ответил я, уклонившись от принадлежности к какому-либо ведомству.

— Как думаешь, командир, долго будем драпать от немчуры? — вдруг спросил Бронин.

— Я думаю, не дальше Москвы. Там Сталин выпишет «волшебного пендаля» нашим комкорам и комдивам. Вот тогда и погоним немца обратно в его логово. Дальше Москвы, для нас военных, земли нет. Ты главное выживи, Егор. А встретимся в Берлине, когда победу будем праздновать, а это тебе подарок. Только не забывай, что патроны должны быть с уменьшенной навеской пороха. Зато есть у каждого немца, всегда достанешь, — пожелал я Егору и подарил «вальтер» с глушителем.

Мы расстались с группой полковой разведки. В качестве пленных им достались обер-лейтенант и унтер-офицер связист. Документы и карты мы тоже отдали. Может пригодится нашему командованию, и 193-я дивизия продержится дольше на Коростенском оборонном рубеже. А ещё я передал выписки из боевого журнала отряда и копию приказа о создании отряда «Вымпел», плотно запаковав пакет. Ну а наш путь лежал к Минску, я вспомнил дату и хотел туда попасть, к приезду рейхсфюрера Гиммлера.

Конец июля 1941 год. Особый отдел 193-ей дивизии.

Выписка из протокола допроса старшего лейтенанта Е.И. Бронина:

Следователь: значит вы утверждаете, что командир назвал отряд «Вымпелом»?

Бронин: так точно. Так и сказал отряд специального назначения «Вымпел». На мой вопрос к какому ведомству они относятся. Командир уклонился от ответа, сказал, что «знать секреты вредно для здоровья».

Следователь: может имя своё назвал? Или звание?

Бронин: Звания не назвал, как и имени, я обращался к нему просто «командир». А ещё у них боец снимал маскировочный костюм, а под ним петлицы пограничных войск. И тот боец сказал, что он с командиром с первых дней войны от самой границы.

Следователь: может бойцы отряда называли свои имена?

Бронин: нет. Уклонялись от вопросов. Они вообще не разговорчивые. Но своего командира уважают. Это заметно.

Следователь: какое у них вооружение? И что за маскировочные костюмы.

Бронин: костюмы необычные. Мочало висит, какие-то веточки, ниточки, тряпочки. Закрывает полностью, на лице сетка. Они такой костюм «леший» называли. А вот одного бойца «кикимора».

Следователь: почему так называли не говорили?

Бронин: это девушка снайпер. Вот они так её в шутку и зовут. Вооружение у них немецкое. Автоматы пистолеты и снайперские винтовки. На всём оружии глушители стоят. Только эти ПБС нашего производства «БраМит».

Следователь: что ещё необычного можете рассказать? Может что-то заметили в поведении бойцов отряда?

Бронин: подготовка у них серьёзная. Меня в училище учили, но у них даже рядовой боец лучше подготовлен чем я. Немецкий язык понимают. Говорят, не все хорошо. А командир этих бойцов просто отлично язык знает. Я это заметил, когда он пленного допрашивал. Минно-подрывное дело знают хорошо. Стрелковая подготовка на высоте. И двигаются как-то не так как мы. Я в училище видел специалистов из ОСНАЗА, ещё до войны. Вот те ребята также двигаются.

Следователь: не говорили куда они дальше двинуться?

Бронин: командир отряда сказал, что пора «тыловых крыс» погонять, чтобы им на нашей земле жизнь мёдом не казалась.

Следователь: были разговоры о связи с командованием Красной Армии?

Бронин: никак нет. А вот связиста у них нет. Наш связист им помогал рацию укомплектовать, которую они взяли на разгромленной батарее. Формы немецкой взяли. Мой боец Семён Бахарев спросил для чего. Ему ответили «пригодится». Думаю, они переодеваются в форму немецкой армии и так передвигаются по тылам.

Следователь: количество бойцов в отряде?

Бронин: я видел шестнадцать человек.

Следователь: вы знаете, что содержит пакет, переданный вам от командира «Вымпела»?

Бронин: никак нет. Он просил передать это в Особый отдел дивизии.

Следователь распечатал пакет и прочитал его, потом снял показания с остальных бойцов группы разведчиков и написал докладную.

Главное управление ГБ НКВД СССР наркому НКВД Л.П. Берия.

В связи приказом собирать информацию об отряде специального назначения «Вымпел», довожу до Вашего сведения. Такой отряд объявился в районе Коростенского оборонительного рубежа, на территории противника. Отряд ведёт боевые действия с армией Вермахта. Дополнительно выяснено. Командир отряда Борис Иванович Крылов. Служил в погранвойсках НКВД СССР 86-й отряд, 3-я застава, в должности командира заставы на момент 22.06.41. Звание лейтенант. В отряде есть бойцы из погранвойск НКВД СССР, из того же отряда. Есть данные, что участники отряда ведут боевые действия от границы СССР. В связи с этим можно предположить, что отряд создан бывшими служащими погранвойск НКВД СССР. Местонахождение отряда в данный момент неизвестно. Мною получен пакет с описанием действий отряда «Вымпел». Пакет передаю вместе с протоколами допросов.

Следователь Особого отдела 193-ей дивизии лейтенант госбезопасности И.И. Чемезов.

Упаковав документы в пакет, следователь отправил его по команде. К вечеру в Москву улетел самолёт с документами, взятыми на гаубичной батарее Вермахта и с документами от следователя Особого отдела. Группу разведчиков под командованием Е.И. Бронина представили к наградам. Об этом позаботился командир дивизии. Которому было необходимо показывать положительные результаты.

Конец июля, первая половина августа 1941 год. Отряд «Вымпел».

За месяц бойцы отряда хорошо прогрессировали, но всё же они не дотягивали до уровня «спецов», к которым я привык в прошлой жизни. Тем не менее попробовать захватить Гиммлера или хотя бы грохнуть его, был шанс и шанс редкий. Тем более немцы сейчас не пуганные, а значит менее осторожные. Этим стоило воспользоваться. Мы двигались на север. Проехав село Лельчицы, в лесном массиве, километров тридцать на север, сделали тайник. Оставили там всё лишнее оружие и вещи, которые нас обременяли. Я разрешил бойцам взять смену нижнего белья и костюмы «леший». Постепенно напрягая память, я вспомнил, что Гиммлер прилетит в Барановичи. Это примерно сто пятьдесят километров до Минска. Ещё я вспомнил, что с Генрихом Гиммлером прилетит его сподвижник Карл Вольф. Этого фрукта я не знал не только в лицо, даже фото не видел. Ещё один момент, встречать Гиммлера будет Эрих фон дем Бах, он, кажется, был назначен верховным фюрером СС в Центральной России и Беларуси. Если я даже просто грохну эту весёлую компанию, будет очень серьёзная пощёчина Рейху. И мне надо обязательно придумать, как это провернуть. А чтобы придумать нужна информация. А времени у меня не больше полумесяца. Моих бойцов заинтересовало, куда мы так резко рванули. На одном из привалов я собрал всех и обозначил нашу цель.

— Мы должны понимать на что идём. Генрих Гиммлер ближайший сподвижник Гитлера. Именно он занимается действиями СС, в том числе лагерями и уничтожением всего гражданского населения. Бой не будет простым. Кто-то из нас может сложить голову. Но упустить такую возможность мы не можем, — начал я накачивать идеологически людей.

— Командир, разреши вопрос? — спросил наш штатный скептик Лыков.

— Откуда такая информация, точнее разведданные? — спросил он, когда я разрешил.

— Связист на батарее рассказал. Им приказано взять Коростень к этой дате, — чуть приукрасил я своё знание.

Меня порадовало то, что все бойцы без исключения были полны решимости. В дороге я задумывался над своим предназначением. Зачем меня пихнули в это время? Может именно эта цель и была? В таком случае надо обязательно всё продумать. Нужен был хороший отвлекающий момент. Партизаны? А где мне их искать? А вот пленные это самое оно. Сколько будет охраны у этого рейхсфюрера? Думаю, не меньше роты. Плюс техника, как минимум лёгкая броня. Я вспомнил как лихо расстреливали батарею немцев из зениток. А ведь это идея. Сделать засаду, как делали в Афгане моджахеды или боевики на Кавказе. Классика жанра, как говорится. Мелькнула мысль захватить Гиммлера и переправить командованию СССР. Тогда я точно ставлю жизнь своих бойцов на весы. А за это время я начал привыкать к ребятам и Дарье. Я без сомнения их готов назвать «золотым фондом» армии. Обучаются быстро, многие уже хорошо говорят на немецком языке. Всё-таки ежедневная практика разговоров, даёт о себе знать. Стрелковая подготовка уже на уровне «хорошо», неплохо осваивают рукопашный бой. И это за месяц. А что будет через год, сумей я их сохранить? Я отмёл мысль о захвате рейхсфюрера, как утопию. А вот зафиксировать это дело очень даже полезно. Для этого мне нужен фотоаппарат. А то припишет кто-нибудь себе эту акцию. О приписках на фронте я читал в той, прошлой жизни.

Наша колонна состояла из двух грузовиков, бронетранспортёра, легковой машина и мотоцикла. Из серьёзного вооружения есть крупнокалиберный пулемёт «MG 131», этого мало. Вот взрывчатки много. Тем не менее мне нужен склад. Гиммлера нужно брать на этапе Барановичи — Минск. А для этого требуется точно знать маршрут и подготовиться. Изменение в наш маршрут внесла случайная встреча. Передвигались мы в маскараде снабженцев Рейха, была одежда и были документы, подделка слабая, но на первый взгляд проходит. Остановились в посёлке Житковичи, там я познакомился с интендантом Генрихом Рашке. Разговорчивый такой, он меня информировал, что в Слуцке есть приличный склад вооружения. А ещё там уже работает пекарня и прочие тыловые производства. Я осторожно задел тему приезда Гиммлера.

— Кто-кто, а Фриц Шульц точно знает, когда и где это произойдёт. Он будет заниматься тыловым обеспечением. Поставлять продукты к столу Эриха фон дем Баха. Я могу порекомендовать вас, Ганс. Кстати, он очень любит подарки из трофеев. Если вы ему подарите оружие комиссаров или ещё что-то такое, он сразу будет более доброжелателен. Но рейхсмарки он любит больше, — и Генрих засмеялся.

Валюта у нас есть, так что применим принцип «осла, нагруженного золотом», как говорили древние. В Слуцк мы двинулись по дороге на Любань. Там место нам было уже знакомо. Проехав посёлок Сосны, встретились с небольшой колонной немцев. Колонна состояла из бронетранспортёра, грузовика с охраной, легковой автомобиль и два мотоцикла. И ехал с такой свитой майор Ганс Вебер, он вёз денежное довольствие в 43-й армейский корпус 2-й группы армий «Центр», что сейчас занимались взятием Гомеля. Это же просто подарок какой-то. Я остановился узнать, что у них случилось.

— Я смотрю вы, гауптманн6 двигаетесь с охраной, — не очень дружелюбно начал разговор майор, когда я поприветствовал его.

— Чёртовы партизаны. Приходится хорошо вооружаться. Сейчас еду в Слуцк получать вооружение и боеприпасы. Потом снова к Гомелю, — ответил небрежно я.

— Как там дорога? Не будет у меня проблем? А то я везу денежное довольствие, а дали всего два взвода охраны, — посетовал майор.

Он был явно не вояка, а чисто тыловой офицер. Всё время потел и вытирал лысину носовым платком. Здесь они встали из-за прокола колёс у двух машин. Кто-то раскидал гвозди на дороге.

— Сейчас езжайте до Житковичей, а там по большому тракту на восток. Та дорога хорошо контролируется солдатами Вермахта, — посоветовал я и направился к своим.

Мои ребята были готовы к бою, а немцы, наоборот, расслабились. Мы расстреляли их почти в упор. Четыре пулемёта и крупнокалиберный один являются хорошим аргументом. Добили всех, потом полчаса прятали технику в лесу. Неплохой приз в виде железного ящика с деньгами, позже я насчитал девяносто тысяч рейхсмарок. Плюс документы и бумаги майора, приятным бонусом оказался фотоаппарат «Лейка» с комплектом плёнок. Видимо немец любил фотографироваться на фоне завоёванной России. Я, конечно, на него не похож, но думаю разберусь с фотографированием и будет порядок. Собрали трофеи, в том числе и личные вещи солдат. Я, кстати, заметил, что моим бойцам такая постанова нравится. Только Дарья по-прежнему непримирима, но уже не ворчит, а только независимо задирает нос. Таким образом выказывая своё «неодобрямс». Машины сжигать не стали, чтобы не привлекать внимание дымом. Закидали ветками. А вот БТР7 был такой же модели и комплектации, как и наш, с крупнокалиберным пулемётом. Естественно, мы его забрали. В моём отряде уже почти все умели управлять транспортом, даже Дарья пробовала и у неё получалось. Мы двинулись дальше и 30 июля въехали в Слуцк. Точнее въехал я на легковом автомобиле. Прихватив с собой, небольшой грузовик, который у нас был. Основная часть отряда осталась в посёлке Серяги. Со мной были Бубнова, Титов, Аверин, Бобыкин, Дроздов и Силаев. Они лучше всех владели немецким языком. Быков тоже освоил язык неплохо, но его я оставил старшим в отряде в моё отсутствие. Дарью одели в форму унтерштурмфюрера8 СС, а играть она будет Хельгу Беккер. Я Даше объяснил, что её роль стервозной дамочки, которая служила у Марты Хоффманн.

На склад мы прибыли после обеда. Я быстро нашёл кабинет интендантуррата Шульца. Но на месте его не оказалось, мне сказали, что он уехал в город по служебным делам. Найти его можно вечером в офицерском клубе, по всей видимости Шульц отдыхает там каждый вечер. На мой вопрос как его узнать, мне подсказали, что он по армейским меркам майор и описали его внешность. Мне пришлось вернуться в город Слуцк. Остановившись на окраине в частном доме, гостиницы были все заняты, приступили к репетиции с Дашей. Надо было познакомиться с Фрицем Шульцем, причём сделать это ненавязчиво.

Июль 1941 год. Выписка из боевого журнала отряда «Вымпел».

14.07.1941г.

Уничтожен мост через реку Птичь на участке Синча-Теребуты. Мост активно пользовался тыловыми частями Вермахта. Уничтожение моста приведёт к задержке снабжения передовых частей (потери противника в живой силе 65, в том числе офицеры 2, унтер-офицеры 8). В отряде потерь нет.

16.06.1941г.

Снайпера отряда А.А. Волков и Д.П. Бубнова получили приказ выходить в рейд для уничтожения живой силы противника на дорогах с активным движением тыловых частей Вермахта. С 16.06.41. по 18.07.41. А.А. Волковым уничтожено — офицеров 12, солдат и унтер-офицеров 28. Д.П. Бубновой уничтожено — офицеров 9, солдат и унтер-офицеров 18. Все уничтоженные цели подтверждены.

16.07.1941г.

Совершено нападение на штаб 10-й моторизованной дивизии Вермахта, расположенном в городе Бобруйск. Взят в плен Командующий 10-й моторизованной дивизии генерал-лейтенант Конрад фон Кохенхаузен и два офицера связи дивизии, документы и карты. Здание штаба уничтожено методом подрыва. (Потери живой силы противника предположительно солдат и офицеров 30).

16.07.1941г.

Из плена освобождены лётчики старший лейтенант И.П. Седых и лейтенант С.К. Горелов. В пригороде Бобруйска совершено нападение на небольшой аэродром, используемый частями Вермахта, с целью захвата самолёта. Захвачен разведывательный легкомоторный самолёт. Пленные отправлены Командованию Красной Армии, данную задачу выполняли лётчики Седых и Горелов. Аэродром уничтожен. (Потери в живой силе противника 49, в том числе офицеров и унтер-офицеров 36, солдат 13).

19.07.1941г.

В районе Коростенского оборонительного узла, деревня Остапы, обнаружены две гаубичные батареи тяжёлой артиллерии Вермахта. В этом же районе встретились с группой полковой разведки 193-й стрелковой дивизии, под командованием старшего лейтенанта Е.И. Бронина. Силами отряда «Вымпел» (16 человек) и полковой разведки (6 человек) ликвидированы две гаубичные батареи. Уничтожено гаубичных пушек калибр 150 мм — 8 штук, зенитные пушки калибр 20 мм — 2 штуки, различной техники — 16 единиц. (потери противника в живой силе 302, в том числе офицеры 24, унтер-офицеры 68). Взят в плен офицер артиллерист, отправлен с группой старшего лейтенанта Бронина.

21.07.1941г.

Получены разведданные о прибытии в Минск, ориентировочно в середине августа 1941 года, рейхсфюрера Генриха Гиммлера. Принято решение об уничтожении Г. Гиммлера. Отряд выдвинулся в район Минска.

Конец ознакомительного фрагмента.