Воскрешение. Павел Первый

Виталий Свадьбин, 2023

Главный герой олигарх, который погибает от пули киллера. За свою жизнь ГГ прошёл Афганистан и погранучилище, затем служба на границе. В лихие 90-ые создал группировку из ветеранов локальных войн, подмяв под себя бандитов родного края. Создавал корпорации, был меценатом. Но у современной власти свои взгляды на олигарха. Таким образом наёмный убийца выписал ГГ билет в один конец. ГГ попал в средний мир, где встретился с апостолом, который назвал себя "распорядителем". С помощью апостола Павла попал в тело убитого императора России Павла Первого, чтобы создать ветвь параллельного мира, тем самым получить ещё одну жизнь. Как деятельная натура взялся навести порядок в Российской империи. Око за око своим врагам, благосклонность императора к тем, кто честно служит своему Отечеству. Подготовка наследника в качестве своего приемника. Что из этого вышло? Читатель сможет узнать из повествования книги. (обложка выполнена автором в нейросети Midjourney)

Глава 1.

12 марта 1801-ый год. Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Я очнулся резко, будто вынырнул из-под воды. Хотел сделать глубокий вдох, но резкая боль разошлась по всей груди. Даже застонать не получилось. Горло сильно саднило, жутко болела голова, особенно в районе виска, возле левого уха. Я тихонько, чтобы не вызывать болей в груди, сделал несколько вдохов и выдохов. Голова кружилась. Я протянул руку к виску и почувствовал, как пальцы стали липкими. Мля, да у меня похоже башка разбита. Это кто же меня так пиз… в смысле ударил? Огляделся. Я лежу на полу в углу комнаты. Почему в углу? Определил по стенам. В комнате полумрак. В нескольких шагах огромная кровать с балдахином. Примерно на середине комнаты большой стол, на котором стоят два канделябра с тройными свечами. Возле стола кто-то стоит, рослый такой и широкоплечий. В комнате ещё есть кто-то, но я не вижу, загораживает кровать и стол. И что здесь произошло, мать вашу? Кто я? Чью, сука, счастливую звезду я вытянул? Кому так несказанно повезло получить мои мозги? Опять закружилась голова, зрение помутнело. В голове закрутились воспоминания, причём скорость вращения была очень большой. Началось с того, что вижу, точнее представляю себя маленьким мальчиком и так далее. Пышные дымы, в смысле платья. Придворные. Стоп! Я наследник престола? Да нет, пожалуй, уже император. А зовут меня… Павел Первый. Сын императрицы Екатерины Великой. Не больно-то она меня любила, как сына. Постоянно задвигала на задний план. Вновь круговерть памяти. Это что, труп делится своей памятью со мной? Почему труп? Со школы ещё помню, что Павла Первого грохнули, апоплексический удар от табакерки, мля. У Петра Третьего, кажется, такая же болезнь случилась. Очередной дворцовый переворот. Распустила матушка Екатерина своих придворных, вот и вошло у них в привычку императоров по башке долбать. И что мне делать? Эти ублюдки в комнате, наверняка думают, что меня убили, сейчас обсуждают свои дальнейшие действия. Кто наследник? Память подсказывает, что есть старший сын Александр. Что-то такое помню из совей памяти. Был такой император Александр Первый. Вот значит, как сынок на престол влез. Папеньку упокоили и всё в шоколаде? Интересно сын знал, что отца решили убить? Может да, а может и нет. Не помню я из своих уроков истории, как всё случилось. В памяти трупа выскочило, что покушение совсем не первое. Не довольны дворяне реформами. Ну и влип же я. Нет бы выбрать яркую звёздочку. Но уже выбор сделан. Значит, ребятки, вы решили, что всё, писец Павлику? Ну это хрен вам по всей морде, не угадали. Я, как гвоздик в сапоге, жизнь вам всем попорчу. Так, что-то надо придумать. Я пошарил рукой возле себя и посмотрел по сторонам. Зрение немного привыкло к полумраку. Ага, вон из-под кровати торчит рукоять чего-то там. Это что? Я осторожно дотянулся, максимально тихо взял предмет и поднёс ближе к глазам. Зашибись! Это кинжал, и он явно острый. Ну теперь побарахтаемся. Может меня и добьют, здесь явно в комнате не один убийца, но только теперь я захвачу с собой кого-нибудь. Вы твари даже не представляете в каких переделках мне довелось бывать. Ярость захватила меня, сделал несколько вдохов и выдохов, стараясь не создавать шума. Осторожно пошевелил руками и ногами, конечности подчиняются. Вдох через нос, выдох через рот. Маленькие такие выдохи, грудь-то болит. Прислушался о чём говорят в комнате.

— Вы проверили его? Он точно умер, ошибки быть не может? — спросил голос, хозяина которого я не видел.

Но голосок мне знаком. Память предшественника подсказала, что голос принадлежит генералу Леонтию Леонтьевичу Беннигсену. Кстати, генерал с вполне боевым опытом, эффективно воевал с поляками, точнее с конфедератами. Вот, сука, смуту затеял. Ну-ну, тебя, братец надо живьём брать. Ты у меня постоишь раком, на коленях ползать будешь. Стоп! А генерал-то говорит на каком языке? На французском? Это что, я понимаю французский язык? Хотя чего я удивляюсь, при дворе Российского престола в основном говорили на французском. Генералу ответил здоровяк, что стоял ко мне спиной.

— Золотой табакеркой в голову я его ударил. А поручик Яшка Скарятин задушил его, шарфом этого маломерка. Так что подох он, вне всякого сомнения, подох, — произнёс здоровяк и приложился к бутылке, что там за бухло1 я не разглядел.

Память вновь подсказала, что спиной ко мне стоит шталмейстер2 граф Николай Зубов, которого Павел вернул из опалы осенью прошлого года, причём в одной руке у него шпага, а в другой бутылка, из которой он время от времени прихлёбывает. Вот же гад неблагодарный. Этого надо валить наверняка. Вон какой бугай, с таким не сразу справишься.

— Я проверил, он не дышал. Изо всех сил давил шарфом на шею, — подтвердил Скарятин.

— Жаль он отречение не подписал, — произнёс четвёртый голос.

А это у нас кто? Услужливая память бывшего императора тут же подсказала — князь Платон Зубов. Итак, в комнате четверо. А четверо ли? Смогу справиться со всеми? Кто ж его маму знает. Из оружия кинжал. Что есть у противной стороны? У одного шпага. А у других? Если даже просто шпаги, без пистолетов, всё равно справится с ними нереально. А Павел умел обращаться со шпагой? Память выдала ответ, что император много времени уделял фехтованию и считался вполне умелым мастером в этом вопросе. Думаю, тянуть больше не стоит, война план покажет. Только бы вот понять, есть в комнате ещё кто-то? Я ещё раз осторожно пошевелил руками и ногами, стоило убедиться, что конечности этого тела работают как надо. Вполне работоспособны и руки и ноги. Хотел было приподняться, но услышал пятый голос.

— Было бы намного проще, будь у нас отречение от престола. Что теперь мне говорить Александру Павловичу?

Память моего тела, а может мозги этого тела, вновь провели опознание. Граф Панин Никита Петрович. Чёрт! Сколько же всего заговорщиков? Походу без допроса не обойтись. А если весь Михайловский замок заполнен заговорщиками? У меня тогда совсем нет шансов? Чёртов распорядитель в сером мире, в такую жо… простите задницу засунул. Ведь наверняка, сука, знал куда меня пихает. Память предшественника нарисовала картинку того, с чего началось убиение тела, в которое я попал. Тело пытается покинуть спальню, услышав шум заговорщиков, через дверь в спальню к императрице, но увы, дверь закрыта. Неужели жёнушка тоже в курсах о заговоре? Тогда Павел прячется за портьерой, только это не помогает, его находят. Вот группа дворян убеждает подписать отречение, Павел сначала молит о милосердии. Но его ставят на колени, бьют по голове рукоятью пистоля. Приговорённый император пытается сопротивляться, но его бьют табакеркой в висок, он падает, кто-то душит и на его грудь кто-то наступает, ужасная боль.

Вот же твари. Навалились на бедного Пашку. Ну что, устроим последний и решительный бой? Ни хрена не последний, я вас, либерасты, ещё поучу, как Родину любить. Всё, тянуть больше нет смысла. Я переворачиваюсь на живот, обнаруживаю, что одет в ночную рубашку. Странная одежда, как у женщин в моём мире. Не понял почему царская особа носит такую одежду. Обуви на мне нет, ладушки босиком проще подобраться к врагу, не привлекая сразу внимание. Тихо стараясь не дышать, на четвереньках подползаю к тому, который казался большим. Я приподнимаюсь, торс Николая Зубова закрывает меня от взгляда других, да и свечи большого освещения не дают. Ну теперь главное, чтобы тело не подвело. С резкого замаха вгоняю кинжал шталмейстеру в правую сторону, прямо в печень и проворачиваю клинок. Удар в печень даже кулаком приносит сильную боль и может ограничить движения врага, а здесь кинжалом. Болевой шок обеспечен. Резко выдёргиваю клинок и наношу второй удар рядом, чтобы наверняка. Теперь Коля Зубов нежилец, а пассажир на тот свет. Даже в 21-ом веке от такой раны загнуться очень легко, а уж здесь все сомнения отпадают. Я такие удары ещё в Афгане отработал на практике. Время становится как бы резиновым, понимаю, что это всего лишь моё восприятие. Из руки Зубова выпадает шпага и бутылка, я подхватываю шпагу, бутылка, упав на пол не разбивается. Ну и слава богу, а то мне босиком по битому стеклу совсем неприятно бегать. Похоже в комнате немая сцена, как из «Ревизора», комедии русского писателя Николая Васильевича Гоголя. Все присутствующие смотрят на меня с каким-то мистическим ужасом. А Скарятин, пёс дворовый, даже крестится. За доли секунд осматриваюсь. На столе, на другом конце, лежит пистоль. Бежать вокруг стола некогда. Прыгаю прямо на стол и скольжу по столешнице, на ходу выпускаю кинжал и хватаю пистоль. Теперь нужна психологическая атака.

— На колени! Цареубийцы, холопы. На колени, твари безмозглые, мать вашу! — ору благим матом.

А ничего так голосок у Павлика Первого, без визга, можно сказать командный голос. Участники заговора растеряны, приседая встают на колени, кроме генерала Беннигсена. Подскакиваю к нему и со всей дури бью набалдашником рукояти пистоля по темени, при этом замечаю, что генерал будет повыше меня.

— Свят, свят, свят. Покойник ожил, — твердит испуганно Скарятин, продолжая неистово креститься.

После моего удара генерал рухнул на колени, опираясь руками в пол, но сознание не потерял. Хм, однако крепкая у него кость на голове.

— Всем лечь на живот! Я сказал на живот, твари! Руки на затылок, — вновь ору во всю глотку, но крик срывается на хрип, при этом жутко саднит горло.

Для острастки бью Платона Зубова шпагой по голове, только плашмя, чтобы не убить заранее. На этот раз мою команду выполняют беспрекословно. Шлёпаю Скарятина по упругой заднице клинком, чтобы привлечь его внимание.

— Ты, пёс, встать! Вяжи им руки за спиной, их поясами вяжи, да покрепче, — приказываю поручику3, при этом ещё раз шлёпаю по заду, не сдерживая силы удара.

Скарятин выполняет моё приказание. По моей команде ложится на живот, и я связываю ему руки, также за спиной. Проверяю прочность узлов у всех связанных. Генерал Беннигсен пытается меня пнуть ногой. Ах ты, сука. Хотел пнуть его по голове, но вовремя вспомнил, что я босой, а череп у генерала крепкий, что показала проверка удара пистолетом. Приноравливаюсь и шлёпаю со всей дури шпагой по дряблой заднице генерала. Его зад обтянут лосинами, штаны такие носят в этом времени. Почти как у балеруна. Ну что за одежда? Шлепок получается знатный, но генерал терпит. Ага. Кто тут у нас в героя решил поиграть? Размахиваюсь и со всей пролетарской, точнее царской, решимостью шлёпаю по заду генерала несколько раз. Эх! Шлёп, шлёп. Прямо душа запела, словно бальзамом смазали. А генерал заскулил. На всякий случай врезал ещё разок, хорошо шпага плашмя прилипает. Ярость немного погасил. Ну вот теперь можно и осмотреться. В первую очередь, поднимаю бутылку с пола, там кое-что осталось. Промочить горло не помешает. Ух, ты! Здесь коньяк, причём вполне приличный! Допиваю остатки коньяка прямо из горлышка, ставлю бутылку со стуком на стол. По пищеводу прокатилось тепло и упало в желудок. Чувствую мне полегчало, осматриваюсь. Во-первых, мне нужна одежда, а то хожу в бабьей сорочке и босиком. Ага, рядом с кроватью что-то висит на плечиках. Подхожу и осматриваю. Белые штаны, рубашка с кружевами на рукавах и вороте. Сбрасываю ночную сорочку и одеваю штаны. Чёрт. Да они всего до колена и пуговки внизу какие-то. Что за мода странная? Одеваю рубашку. Что тут у нас ещё есть? Гольфы, а рядом сапоги стоят. Вот только какие-то большие, кажется ботфортами называются. В моём мире такие только бабы носят. Ну да ладно, не будем привередничать. Теперь мне нужны портянки. Глянул на сапоги, они какие-то одинаковые. В этом времени похоже не шьют на левую и правую ногу. Бери любой не ошибёшься. Хотя нет. От долгого ношения обувь обнашивается по ноге. Примерил, вроде удобно. К чёрту гольфы, отрезаем шпагой от балдахина шёлковую ткань. Накрутил портянки, одел сапоги и с удовольствием притопнул ногой. Теперь другое дело, можно и в бок кого-нибудь пнуть. Хотя почему кого-нибудь? Вон пять субчиков лежат. Прошёлся возле лежачих и запнулся о каждого связанного по паре раз. Только охают. И не надо мне говорить, что лежачих и связанных не бьют. Я дитя другого времени, а у нас били по-всякому и всяких. Теперь можно осмотреть всю комнату. Дополнительно зажёг свечей, немного стало светлей.

Возле дверей в спальню, увидел лежачего человека, память подсказывает — граф Иван Павлович Кутайсов, камердинер4 и фаворит императора. Фаворит? Это ещё что значит? Надеюсь, никаких красок с голубыми оттенками. Мне толерантность совсем не нужна, я в прошлой жизни не страдал такими болезнями, как либерастия и толерантность. Где-то читал, что грешили в царской семье Романовых содомией, только не помню кто именно. Ладно, разберусь позже, понадобится — выжгу калёным железом такие привычки. Приседаю рядом с лежачим камердинером и бью его по щекам. Раз, другой… Заморгал глазками. Ага, приходит в себя, глаза открыл, а взгляд испуганный.

— Батюшка государь, у вас кровь, — лепечет Кутайсов.

— Знаю. Скажи-ка мне, Ваня, кто из гвардейцев мне верен может быть? — сразу задаю интересующий меня вопрос.

— Э-э… Гатчинцы, батюшка государь. Всей душой тебе преданы. Что там говорить, все нижние чины боготворят вас, Ваше Императорское Величество, — ответил камердинер.

— В соседней комнате кто есть?

Кутайсов как-то странно трясёт головой. Не знает? Встаю, тихо приоткрываю дверь, в щель вижу офицера Преображенского полка. Память даёт информацию — Александр Васильевич Аргамаков, плац-майор5 Михайловского замка. Стараюсь разглядеть, есть ли ещё кто-то. На полу лежит чьё-то тело. Слышу чей-то голос, человека самого не вижу. Обращаюсь к памяти императора и получаю ответ — граф Пётр Алексеевич Пален, военный губернатор Санкт-Петербурга. Жесть. Похоже заговор против Павла имеет глубокие корни. Чем же он достал так свою знать? Тем временем удаётся подслушать разговор.

— Ну что они там медлят? Неужели трудно заставить Павла подписать отречение? — зло выговорил граф Пален.

— А если он не подпишет отречение, что скажет Александр? — спросил Аргамаков.

— Обратного пути у нас нет. Значит, они должны его убить. Вы же не хотите, Александр Васильевич, на каторгу? Пусть Панин с наследником договаривается, а утром объявим, что Павел умер своей смертью, — заявил Пален.

Ух, ты! Как у них всё продумано. А наследничек, пожалуй, в курсах о давлении на папашу. Сейчас я вам расстрою ваши планы. Глянув на шпагу и пистолет в руках, решил, что проверить зарядку оружия не помешает. Отклонившись от двери, проверяю пистоль. Спуск у пистоля кремневый, в данный момент он не на боевом взводе. Немного оттягиваю рычаг и смотрю на полку для пороха. Подсыпка пороха присутствует, надо думать пистолет заряжен, но его не использовали. Стоит взвести курок и можно делать выстрел. Интересно, я только одной рукой фехтую? Точнее не я, а тело Павла. В голове мелькают знания от хозяина тела, Павел Первый всегда фехтует правой рукой, но иногда тренирует левую руку. При жизни император хотел научиться владеть в фехтовании обеими руками. Возвращаю свой взгляд к двери, распахиваю её и в два прыжка оказываюсь возле плац-майора. А он шустрик уже за шпагу хватается. Делаю выпад и наношу укол в правое плечо Аргамакову, он охает. Я тут же наношу удар плашмя по коленной чашечке. Плац-майор падает на одно колено. Перевожу взгляд на Палена, он бледен. Ставлю его на колени резким окриком.

— На колени, тварь подзаборная! Шевелись, а то прострелю тебе колено, тогда без вариантов станешь инвалидом.

Граф Пален выполняет мой приказ молча. Приказываю Кутайсову связать руки Аргамакову и Палену. Сорвав штору с окна, разрезаю ткань на полосы, подаю камердинеру, чтобы он перевязал плечо раненому плац-майору. Мой камердинер перевязывает плац-майора, связывая ему заодно руки. Потом связывает руки Палену. Изымаем у них шпаги, а пистолей у них не было.

— Ваня, гони их пинками в спальню. Возьми шпагу и карауль их там, — приказываю Кутайсову, что он делает с каким-то удовольствием.

Подхожу к телу, лежащему на полу. Кто это у нас? Камер-гусар6 Кириллов, у него разбита голова и лицо. У выхода из коридорчика лежит ещё тело — рядовой Агопеев, судя по одежде — рядовой лейб-гвардии. Память подсказывает, что должны быть ещё три камер-гусара Сагин, Сулимов и Ропщинский. Ну и где они? Ладно, разберёмся чуть позже. Хлопаю по щекам Агопеева и Кириллова, приходят в себя и охая пытаются подняться.

— Кириллов, где остальные камер-гусары?

— Государь, их вывели гвардейцы, — со стоном произносит Кириллов.

— Имена гвардейцев? — резко задаю вопрос.

— Казаринов, Уваров, князь Волконский и ещё три офицера, я не успел рассмотреть, — с виноватой миной произносит Кириллов.

Я сплюнул от злости. Как мне выкрутиться с такими помощниками? Может солдатик поможет? Тем временем поднялся Агопеев и качаясь опирается на свою винтовку со штыком. Или что там у него за фузея? А у меня снова возникает вопрос, как же выкрутиться из этой ситуации? И сколько заговорщиков в замке? Я подошёл к рядовому, он тут же постарался вытянуться во фрунт, хотя от удара по голове его покачивало.

— Рядовой, готов постоять за своего императора? — задал я вопрос преображенцу.

— Готов, Ваше Императорское Величество, — рявкнул Агопеев, стараясь ещё больше вытянуться.

— Считай эти двери своим редутом7. Заговорщики — это враги, а враги не должны пройти сквозь тебя.

Отдав приказ «ни шагу назад», надеюсь рядовой так и понял, я решил вернуться в спальню. Уж больно вид у меня непрезентабельный. Об этом мне подсказала опять же память тела. Или мозга? Я пока так и не понял откуда берутся знания предыдущего Павлика. Моветон в таком виде императору разгуливать поступает знание. Пожалуй, соглашусь с Павлушей. Мне теперь в этом теле жить, так что не стоит выглядеть, как неряха. Гусар, точнее камер-гусар Кириллов, ходит за мной как хвостик. Преданность проявляет что ли? В спальне камердинер геройски охраняет пленных. Спросил у него про какую-нибудь одежду, чтобы выглядеть, как император, а охранять пленников поставил Кириллова, дав ему пистоль. Кутайсов подал мне другую шёлковую рубаху, носки и вновь белые лосины. Я скептически осмотрел эти странные штаны.

— Граф, а что-то другое есть? Не хочу белую одежду, — сморщился я.

Кутайсов быстро подал из шкафа мне костюм вишнёвого цвета, с голубым воротником и отворотами. Я одел подштанники и бархатные штаны по колено. Кутайсов пытался помогать мне одеваться, но я отвёл его руку, тогда он раздобыл где-то кувшин с водой и налил в таз этой воды. Намочил тряпку и стал протирать мне кровь на щеке и виске. Я взял ночную рубашку, выбрал на ней чистый участок и оторвал лоскут, который сыграет роль бинта. Велел Кутайсову перевязать меня, кровь хоть и подсохла, но могло вновь открыться кровотечение. Через пять минут я был готов. Вместо сапог с удовольствием одел туфли, они были явно легче и на ноге сидели вполне удобно. Зато легко передвигаться будет. Я посмотрел на Кутайсова, он понял меня верно и показал жестом руки, что выгляжу хорошо. Вернулись в коридорчик, где держал оборону Агопеев. Я приоткрыл створку дверей и попробовал рассмотреть, что происходит в других комнатах. Практически сразу разглядел шесть офицеров, которые направляются к нашей двери. Среди них действительно шагал князь Волконский, адъютант старшего сына Павла, Александра Павловича. Хорошо хоть память убиенного подсказывает, а то я бы совсем запутался. Быстро вернулся за кинжалом. Стрелять в замке не хотелось, так как не знал сколько заговорщиков всего бродит по замку. А то набежит рота хулиганов и гопников, и что делать? Почему хулиганы и гопники? А как мне их ещё назвать? Только такие обозначения и приходят в голову, правде уже не в мою. Или в мою? Агопеева поставил за три метра от дверей и велел встречать гвардейских офицеров. Сам встал сбоку от двери, как дверь откроют она меня спрячет от глаз заговорщиков.

Первыми вошли Уваров и Казаринов, за ними Волконский и ещё трое офицеров, которых моя память не опознала. Агопеев отступил ещё на два шага, выставив перед собой винтовку со штыком.

— Не пропущу! — решительно заявил рядовой Агопеев.

— Смотрите-ка деревенщина не подох. А ну брось винтовку, холоп8, — со смешком заявил Уваров и вытащил шпагу, ударив своим клинком по штыку рядового.

В этот момент все шестеро офицеров уже втиснулись в коридор перед спальней. Сейчас здесь было не так темно, у двери в спальню стоял Кириллов, держа в руках канделябр со свечами, да и на стене висел светильник.

— Точно. А гусаришка тоже живой, надо было его прирезать, — добавил Казаринов.

Тянуть не было никакого смысла. Я прыгнул к трём офицерам, имён их не знаю. Сразу нанёс режущий удар кинжалом по шее ближнего ко мне, разрезая ему ярёмную вену. Кровь хлынула фонтаном, не помогает прижатая рука к шее. У этого минуты жизни сочтены, можно не сомневаться. Дальнему нанёс укол вбок груди, даже почувствовал, как клинок шпаги скользнул по рёбрам и провалился, глубже разрезая сердце и лёгкое. Смерть мгновенная. Провернул шпагу и выдернул, одновременно нанося режущий удар кинжалом третьему офицеру по горлу, размашисто и горизонтально. В последние минуты он сможет только хрипеть. Начиная свою атаку, я крикнул рядовому.

— Штыком коли, прикладом бей!

Агопеев подчинился приказу моментально, солдатам такие команды вбиты на бессознательном уровне, он резко отбил шпагу Уварова и ткнул штыком в грудь офицеру. Резко выдернул и нанёс удар прикладом Казаринову, от чего последнего повело в сторону. Я же подшагнул к Волконскому и ударил его рукоятью кинжала в висок. Адъютант цесаревича рухнул на пол, как подкошенный. Агопеев не растерялся и добил Казаринова штыком.

— Свяжите князя, у остальных заберите оружие, — отдал приказ рядовому и камер-гусару, что они выполнили незамедлительно.

Сам я выглянул в щель двери, чтобы проверить обстановку. В следующей комнате, а может быть зале, никого не было. Поставив следить рядового возле дверей, Кириллову велел принести воды и вернуть в сознание Волконского. Через три минуты князь заморгал глазами и очнулся, его привалили спиной к стене. Я присел на корточки возле него.

— Как же так, Пётр Михайлович, заговор против своего государя затеяли? Цесаревич тоже с вами? Давай, князь, облегчи душу, покайся перед своим императором — завёл разговор я с Волконским, не повышая голоса.

Князь молчал, испуганно глядя на меня, он явно принимал меня за приведение. Наверное, перекрестился бы, не будь его руки связаны.

— Не молчи, князь. Я всё равно заставлю тебя говорить. Не нравился вам милосердный царь, посчитали его сумасбродным или малахольным? Теперь вы получите диктатора! Я вас, суки, научу Родину любить покрепче, чем мать родную! Отвечай, мразь! — таким образом я попытался провести полевой допрос.

Выкрикивая грубым тоном свои слова, я старался запугать Волконского, при этом острие кинжала подносил к самой глазнице его правого глаза.

— Отвечать, мразь! Кто организовал заговор? Кто зачинщики? Сколько участников, какие войска задействованы? — сыпал я вопросы на Волконского.

Моей задачей стояло сломать князя психологически. Я положил шпагу на пол, правой рукой ударил князя по уху, при этом моя ладонь сложена «лодочкой». Такой удар может лишить слуха, а уж в голове звенит, как на колокольне монастыря.

— Волконский, будешь молчать, я тебя на кол посажу. И дядю твоего тоже, а также всех твоих родственников, вплоть до баб и детей. Всем жопу разорву в клочья, — запугивал я князя, почти переходя на крик.

Кириллов от моих слов стоял бледный, как простыня и начал икать. Даже лицо рядового Агопеева побледнело. Князь Волконский, предок Рюриковичей, поплыл. Он начал говорить.

12 марта 1801-ый год. Санкт-Петербург. Заговор против Павла Первого.

Чем больше говорил князь Волконский, тем больше я мрачнел. На настроении сказывались отголоски из памяти императора Павла. Не будь он убит, он бы был очень разочарован всей этой ситуацией. Но сейчас вместо него в теле императора находился я, Павел Петрович Обухов. А меня беспокоило то, что силы заговорщиков совсем немаленькие. На откровенность князя Волконского удалось вызвать не только запугиванием, но и обещанием «пряников». Метод злого и доброго полицейского. Пообещал князю если он мне расскажет, да ещё всё в письменном виде подтвердит, то я его разжалую в солдаты и отправится в войска доказывать свой патриотизм ударной и без примерно героической службы. Нужно заметить, что Волконский не был предателем Отечества, заговорщиком — да, а вот против Отечества даже не помышлял. Я посадил Волконского тут же в коридорчике за небольшой столик, вручив ему бумагу и перо с чернилами. Кириллов притащил маленький столик и пуфик из моей спальни. Волконский сел за свой откровенный письменный труд. Князь больше не делал попыток к сопротивлению. Но прежде по моему указанию он написал записку командирам Преображенского и Семёновского полков, что сейчас собрались во дворе Михайловского замка, генерал-лейтенанту Талызину, командиру Преображенского полка, и генерал-майору Депрерадовичу, командиру Семёновского полка. С ними сейчас во дворе находились 2-ой и 3-ий батальоны Преображенского полка, а также 1-ый батальон Семёновского полка. Кроме того, охрану Михайловского замка производили в эти сутки караульные из 3-го батальона Семёновского полка. В записке Вяземский указал, что Талызина и Депрерадовича зовёт Пален подняться в спальню императора, чтобы засвидетельствовать события. С запиской я решил отправить рядового Агопеева.

— Слушай, дружочек, отнесёшь записку, сам останешься рядом с гвардейцами. Поговори с авторитетными людьми из нижних чинов. В смысле с теми, кто пользуется уважением среди солдат. Расскажи им, что офицеры задумали убийство императора, но император жив. Пусть берут под арест всех офицеров. От меня всем нижним чинам будет прощение, если встанут на мою сторону сейчас. Если не поддержат меня, всех отправлю на виселицу, как изменников Отечеству. Ступай братец и помни, что я всегда был добр к нижним чинам, — напутствовал я рядового.

Агопеев взял под козырёк и убежал, оставив винтовку. Честно сказать, я очень надеялся на Агопеева, хотелось верить, что нижние чины не встанут на сторону заговорщиков. Тем более сами заговорщики объявили солдатам, что идут спасать императора. Тем самым обманув простых солдат. В общем надежда была. А иначе останется только бежать из дворца, пока не прирезали. Волконский написал несколько листов, и я взял прочитать его записки.

Заговор против императора назревал давно. Реформы Павла Первого вызывали недовольство Высшего дворянства, в том числе росло недовольство офицеров, особенно в гвардейских полках. У Павла Первого и его старшего сына, цесаревича Александра, отношения не ладились. Александр был противником реформ отца, особенно ратовал за конституцию, а далее соответственно за Конституционную Монархию. Сам цесаревич был очень не против занять трон отца, считая, что правителем будет более удачным. События начали ускоряться после того, как Павел Первый своей волей выдал замуж Екатерину Павловну, дочь графини Скавронской, за генерала Багратиона Петра Ивановича. Графиня Скавронская племянница князя Григория Потёмкина, потому её дочь считалась очень богатой невестой. Проблема в том, что Екатерина любила сына графа Палена Петра Алексеевича — Павла. Граф Пален затаил смертельную обиду на своего императора. Не помогло и то, что сына графа Палена женили на второй дочери Скавронской — Марии. В то же время политика Павла Первого не нравилась Англии. Павел Первый и Бонапарт планировали начать военные действия в Индии. Британия имела господство над морской торговлей, что вызвало подписание союза России, Дании, Пруссии и Швеции. Кроме всего прочего Британия заняла остров Мальта в Средиземном море. А Российский император считал этот остров своим и планировал устроить там Средиземноморскую базу Российского флота. Павел Первый имел на остров право, так как считался великим магистром Ордена Госпитальеров. В ответ на действия англичан Российский император приказал арестовать все торговые суда в русских портах, что было равносильно объявлению войны. Англичане с удовольствием решили поддержать заговор против Павла Первого и активно вдохновляли, и спонсировали заговорщиков. Граф Пален часто встречался с посланником Великобритании в России, Чарльзом Уитвортом. Зная желание Александра занять трон отца, граф Пален сыграл на этом. Цесаревич хотел, чтобы отец отрёкся от престола, но не желал его смерти. Дочитав до этого момента, я просто обалдел от династии Романовых. Переворот за переворотом. Не Цвет империи, а клубок ядовитых змей. Что с этим делать подумаю позже. Я вновь углубился в чтение написанного текста Волконским.

Переворот заговорщики назначили на седьмое марта, но Александр сменил дату, так как с одиннадцатого марта заступал караул из Семёновского полка. У цесаревича имелся большой авторитет в этом полку. С вечера одиннадцатого марта на квартире у Талызина собрались сорок офицеров. Они пьянствовали и вели разговоры о низложении Павла. Как только стемнело в сторону Михайловского замка оправились два батальона Преображенского полка и батальон Семёновского полка. Нижние чины не посвящали в цели таких движений. Наоборот, объявили, что идут спасать императора от заговорщиков. К императору поднялась боевая группа, которая пыталась заставить Павла подписать отречение, но он отказался. Вот ему и врезали табакеркой по голове, а Скарятин душил шарфом. Похоже я попал конкретно. Сунули в тело императора, которого решили убить. Да что там решили? Реально грохнули. Ладно хоть распорядитель не сунул меня в тело какого-нибудь крестьянина, которому любой барин может в морду кулаком сунуть. Вот бы было веселье с моим-то характером. Пришлось бы повторять подвиги Емельяна Пугачёва. Я посмотрел на Волконского.

— Князь, вам известен весь список заговорщиков? Не останавливайтесь в своих откровениях, снимайте тяжёлый камень со своей души. Я своё слово сдержу.

— Знаю, что точно в курсе Александр Павлович и его жена. Елизавета Алексеевна в курсе событий. Сейчас они ждут новостей. Возможно, знает о заговоре княжна Мария Нарышкина, Александр очень откровенен с ней. Думаю об этом догадываются ваш сын Константин и его жена Анна. Но склонен думать, что Константин не принимает участие в заговоре, но и пресекать такие действия брата не станет. Сестра Зубовых, Ольга Александровна Жеребцова, точно знает всё о заговоре. Она принимала активное участие в разговорах, сам слышал не раз. С англичанами договаривались тоже через неё, Уитворт её любовник, — Волконский говорил, низко опустив голову.

— Ну а младший сын Константин, точно участвовал в заговоре, а моя жена? — задал я очередной вопрос.

— Точно не знаю. Должен догадываться Константин, как и ваша супруга Мария Фёдоровна. А то, с чего бы ей закрывать дверь в вашу спальню, тем самым не дала вам скрыться. Что касается Константина, то любви к вам он точно не питает, он высказывался об этом не один раз — ответил Волконский.

— Князь, пишите список всех, кого знаете из заговорщиков. Далее вас свяжут и отведут в комнату к остальным. Пока не следует распространяться, что вы мне всё рассказали.

Я отвернулся от князя и посмотрел на Кутайсова, вручать ему винтовку нет никакого смысла. Сам проще управлюсь, уж как выполнять команды «коли штыком, и бей прикладом» я знаю. Что не скажешь о фехтовании. В свое прошлой жизни я даже в руках не держал подобного оружия. Вот ножевым боем владею, научили ещё в Афгане. Однако в этот момент память тела Павла возмутилась и дала новую информацию. Павел не только хорошо фехтовал, он мог работать обоими руками. Проще говоря, тело моего предшественника, считалось амбидекстр9. Нужная информация, в дальнейшем смогу учесть эту способность. Хорошо владеть обеими руками точно не повредит. Я задумался на пару минут о том, что бедного Павла даже старшие сыновья не любили. В этот момент пришло осознание от тела, что воспитанием Александра и Константина занималась Екатерина Вторая, матушка, чтоб ни дна ей и не покрышки. Вырастила мальчиков в неуважении к собственному отцу. Прямо не царская семья, а банка с ядовитыми пауками. Чтобы Кутайсов не расслаблялся заставил его перетащить все трупы, убиенных офицеров, в спальню, чтобы глаза здесь мне не мозолили. Кроме этого, Кутайсов притащил ещё свечей. Я встал также за дверью, а камер-гусар остался стоять возле двери в спальню. Вскоре должны подойти мятежные генералы. Ждать долго не пришлось. Появились оба генерала, Талызин и Депрерадович. Генералы вошли в коридорчик перед спальней и очень удивились, увидев бледного камер-гусара возле дверей спальни.

— А где князь Волконский? — спросил Талызин.

Оба генерала остановились в трёх шагах от Кириллова, не утруждая себя обернуться назад. Я прикрыл дверь, взял поудобней винтовку и обратился к ним.

— Господа, вас вызвал не Волконский, а я.

Талызин и Депрерадович резко обернулись и с непонятным удивлением уставились на меня. Их внешний вид говорил о «разрыве шаблона»10. Думаю, они бы удивились меньше, если бы увидели Архангела Гавриила воочию.

— Прежде всего хочу вас предупредить, не стоит делать резких движений. Для начала сдайте своё оружие, вы арестованы. Вздумаете не подчиниться, я вас просто убью. Надеюсь, вы понимаете, что владеть винтовкой со штыком я умею, — я практически успокоился, так что больше не кричал, а говорил вполне спокойно.

Генералы сдали шпаги, Кириллов завязал им руки за спиной и проводил в спальню. Я вышел в комнату, которая расположена за коридорчиком, сейчас здесь никого не было. Осмотрелся, в углу за портьерой нашёл связанных камер-гусаров Сулимова, Ропщинского и Сагина. Они были связаны и без сознания. Память Павла подсказала, что дежурить должен был только Кириллов. Тогда зачем здесь находились эти трое? Я позвал Кириллова.

— Скажи мне, дружочек, сегодня твоя смена находиться подле меня, но что делали эти трое здесь? У них нет других забот?

— Вы сами велели им дожидаться здесь. Причину я не знаю, — ответил Кириллов.

Выудив, кое-что из памяти Павла, немного анализируя ситуацию, я стал склоняться к тому, что император сам инициировал заговор, своим поведением и отношением. Похоже самодур был ещё тот. Но главное реформы Павла были правильными, может не совсем своевременными. Правление Екатерины Великой раскормило дворянство до беспредельных границ. Павел понимал, что мать платила за возведение её на престол. Сам же надеялся в корне изменить ситуацию, только закончилось всё печальным результатом, царской болезнью под названием «апокалипсический удар табакеркой по голове» А ведь мне придётся разбираться со всеми его указами и реформами, а главное с дворянством. Ну прямо кризисный менеджер, чёрт побери.

— Приведи их в чувство, да начните наводить здесь порядок, — распорядился я, выглядывая в следующее помещение, на предмет проверки.

Там никого не было. Я развернулся и увидел на стене большое зеркало, подошёл к нему. Не помешает рассмотреть себя подробнее. М-да. Внешний вид меня не то, чтобы разочаровал, но положительных эмоций не вызвал. Рост невысокий, метр с кепкой в прыжке. В прошлой жизни мой рост ровнялся ста восьмидесяти сантиметрам. Память Павла обижено указала, что рост императора 166 сантиметров. Это я уже для себя в сантиметры перевёл. В пядях, вершках и прочих мерах запутаться можно. Кстати, надо взять на заметку и поменять на метрические меры, например, как у французов. Нос курносый, глаза какие-то печальные. Обиженные что ли? Стоп! Мужчины не обижаются, они огорчаются. Так что прочь все подобные выражения. Я нахмурил брови, взгляд стал чуть суровее. Ну вот другое дело. Хотя лицо чем-то напоминает детское, будто у ребёнка отобрали конфету. Брутальным мачо не назовёшь, что не мешает иметь любовниц. Оно и понятно, кто же откажется быть любовницей императора. Голова повязана кровь на рукаве. Чёрт, действительно измазался кровью. Крикнул Кириллова и велел принести мне что-нибудь выпить. Сам уселся на стул в большой комнате. Надо дождаться Агопеева. Кириллов принёс две бутылки и бокал. И где только умудрился найти? Я сначала подумал хлебнуть конька, так как одна бутылка была с коньком. Но передумал, забрал распечатанную бутылку вина и приложился к ней прямо из горлышка. Даже жажду утолил. А ничего такое вино, вполне приличное, явно сухое. Я прочитал название на этикетке «Кларет». Сразу пришло знание того, какую пищу любил Павел Первый. У моего предшественника гастрономические предпочтения были как у Петра Первого. Павел предпочитал традиционную русскую кухню, где присутствовали блюда простые и сытные — щи, котлеты, супы на куриных бульонах, биточки, каши, капусту. Излюбленными блюдами Павла были сосиски и говядина. Вино предпочитал красное бордосского типа, к коим принадлежала марка «Кларет». При этом император пил мало, никогда не увлекался винопитием. Оказывается, всем известна борьба Павла с екатерининской роскошью, он прогнал огромное количество поваров, набрав новых и в малом количестве. Выпив полбутылки, я почувствовал, что моя ярость пришла в какое-то ровное состояние, ум стал работать более трезво. Ага, после винца. Но тем не менее мысли потекли ровнее.

Интерлюдия. Михайловский замок. 3 часа 30 минут.

Рядовой Семёновского полка 3-го батальона Степан Агопеев служил в солдатчине семь лет, по этой причине считался вполне заслуженно ветераном. Друзей приятелей в Семёновском полку у Агопеева хватало, даже унтер-офицеры порой прислушивались к его мнению. Своей крестьянской смекалкой Степан понимал, что ему выпал шанс, который бывает лишь раз в жизни. Тем более он знал, что император вполне благосклонно относится к нижним чинам. Такое положение позволяло думать о том, что государь понимает солдата. Такое мнение имелось не только у Агопеева, но и у большинства нижних чинов, и не только в Семёновском полку. Степан решительно вышел во двор, где собрались мятежные батальоны. Начал беседы да разговоры с солдатиками и быстро выяснил, что нижних чинов обманули. Сказали, что идут спасать императора от заговорщиков, а на самом деле задумали убийство. Вскоре вокруг Степана собрались не только солдаты, но и унтер-офицеры.

— Вы подумайте, братцы, наш государь-батюшка на вас всю надежду возложил. Не уж то позволим супостатам убить государя? Вспомните, как государь крестил детей у некоторых нижних чинов, встать нам потребно на его защиту, — старался убедить Степан собравшихся солдат.

— А ну как, Стёпка, ты нас дуришь? — задал вопрос старший унтер Егор Лыков.

— Государь мне сам лично велел привести представителей батальонов, сам поговорить с ними желает. Только сделать надо это без ведома офицеров, потому как не знаем, кто из них задумал предательство. Вот вам истинный крест, — Степан размашисто перекрестился.

Чтобы не посвящать офицеров в такие разговоры нижние чины быстро разбежались по всему батальону, а часть отправилась в батальоны Преображенского полка. Чтобы не возвращаться в Михайловский замок большой солдатской толпой, решили выбрать представителей из самых авторитетных солдат. По пять человек от каждого батальона. Агопеев умудрился тайно провести эту представительскую группу пред светлые очи императора.

12 марта 1801-го года. Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Пока я ожидал Агопеева и его результатов от переговоров с солдатами, память Павла подсказала мне, что есть казачьи формирования. Это наследие от его Гатчинских детских забав. Три года назад создан лейб-гвардии Казачий полк. Кроме этого, в том же году сформирована лейб-Уральская сотня. Я взял бумагу перо и чернила и принялся писать письма командирам этих казачьих формирований. Мне, как императору нужна не просто защита, но и возможность взять под арест всех заговорщиков которых получится выявить. Не знаю почему, но мне верилось, что именно казаки станут опорой в самом начале моего пути. За несколько часов я уже стал понимать, насколько глубоко произошло «загнивание» империи. Из памяти Павла я извлёк данные о командирах казаков. Уральцами командовал войсковой старшина Дмитрий Данилович Донсков, он был лично знаком с императором. Не вдаваясь в подробности, но указав о заговоре, я приказал ему немедленно прибыть в Михайловский замок со всеми его казаками. Уральские казаки находятся в Гатчине, до Питера сорок пять вёрст. Чтобы не загнать лошадей казаки прибудут сюда в лучшем случае часа через три. Да и мало уральцев. Казачья сотня — это грубо сто двадцать сабель. В голове промелькнула грустная мысль Павла, что лучше бы он ночевал в Гатчине. Но я быстро отбросил такие настроения. Следующее письмо я написал командиру лейб-гвардии Гусарского полка генерал-майору Болотникову Андрею Илларионовичу. По сведениям памяти Павла, у императора с гусарским генералом сложились вполне ровные отношения. Тем более гусары находились значительно ближе, в Павловске, а значит смогут прибыть сюда в течении двух часов. Я вздохнул, закончив письмо. Эх, нам ночь продержаться, да день простоять. Гвардейцам Казачьего полка написал третье письмо, командиром у них генерал-майор Орлов Алексей Петрович, и дислокация казаков в самом Петербурге, что внушает мне радужные надежды. Что печально в это время, при правлении Павла Первого, нет толком полиции и жандармов. Полицмейстер, конечно, имелся, но это не те силы, которые могли помочь императору. Я отвлёкся от раздумий, но ненадолго. Вставал вопрос, кого послать курьерами к казакам и гусарам? Камер-гусаров? А если они предадут? Надо дождаться Агопеева, а потом подумать.

Вскоре послышались гулкие шаги, явно шло несколько человек. Я взял винтовку и обнаружил, что она заряжена, на полке почти не просыпан заряд. На один выстрел хватит. И когда Агопеев успел зарядить винтовку? Я приготовился к тому, что возможно придётся погибнуть, но бегать мне совсем не хотелось. Может потому, что я не успел привыкнуть к жизни, после первой смерти? Вполне может быть… Вскоре в комнату, а точнее в большой зал вошли шестнадцать человек. Это были нижние чины Семёновского полка и Преображенского полка. Подойдя ближе и наконец разглядев, кто перед ними, солдаты построились в нестройную шеренгу. Один отделился от них, и это был Агопеев, страх и напряжение сразу отпустили меня.

— Ваше Императорское Величество, ваше приказание выполнено, — бодро отчеканил Агопеев.

Я прошёлся вдоль шеренги гвардейцев, всматриваясь в лица. Что-то мне подсказывало, что среди них нет заговорщиков. Солдат использовали втёмную. Вот среди этих унтер-офицеров я и выбрал троих, на свою удачу, тех, кто отвезёт письма казакам. Между мной и гвардейцами состоялся разговор, короткий и в тоже время ёмкий. А вслед за разговором я отдал приказ взять под стражу всех офицеров батальонов. Привести их сюда, в смысле арестованных, а далее получить от меня распоряжения. Нижние чины гвардейцев не подвели меня, через сорок минут привели всех офицеров, начиная с командира взвода. Особенно мне понравился один старший унтер-офицер, Матвей Болотный, в уме я поставил для себя «галочку», что обязательно произведу его в офицеры. Кроме Болотного имелся ещё один унтер из Семёновского полка, Егор Лыков. Я приказал организовать оборону царственной особы. Кроме всего прочего выставил караулы к комнатам сыновей и императрицы. Сам проводить расследование не торопился. Всех арестованных заперли в одной из кладовых замка. На месте преступления велел навести порядок, слуги очухались и сейчас суетились, наводя порядок. Отправил посыльного за комендантом Петропавловской крепости князем Долгоруким.

К семи утра прибыл лейб-гвардии Казачий полк, во главе с генерал-майором Орловым. Я отдал приказ взять под охрану Михайловский замок, а караул, состоящий из гвардейцев 3-го батальона Семёновского полка взять под стражу, пока всех без исключения. Ведь именно они пропустили заговорщиков на территорию замка. Кто прав, а кто виноват будем разбираться позже. Вместе с казаками прибыл и комендант крепости князь Долгорукий. Он тоже получил приказ обеспечить перевозку арестованных в крепость. Я же решил посетить цесаревича, чтобы, так сказать, посмотреть ему в глаза. Генерал Орлов выделил мне охрану из двух десятков казаков, которые теперь повсюду следовали за мной. Как мне подсказала память Павла, у императора личного конвоя не было, но имелись казаки, которые в этот день отдыхали, он же сам их отправил в увольнение. Так сказать, предоставил возможность попить водки в кабаках. Сначала я сам не хотел вести допрос заговорщиков, но по прибытию казаков мне пришла хорошая идея, что «колоть» виновников надо по живому, не откладывая в долгий ящик. С этой просьбой обратился к Орлову.

— Алексей Петрович, есть у тебя среди казачков такие, кто умеет развязывать языки?

— Так точно, Ваше Императорское Величество, найдём, — отчеканил казачий генерал и я поморщился.

— Алексей Петрович, не надо так кричать. Разрешаю обращение «государь» или «батюшка государь», — решил я упростить отношения.

Вскоре пришли казаки, вызванные Орловым. О, удача! Этими казаками были родовые пластуны. Такие казачки, как правило элита казачьего воинства, а в том числе и разведка. Определив помещение в замке для допросов, я дал добро казачкам начинать беседы с заговорщиками, за исключением Волконского и Беннигсена, генерал плохо понимал русский язык, а если быть точным почти не разговаривал на языке русских варваров. Сам же отправился к старшему сыну своего нового тела, в которое попал. По пути рассуждал о подлости семейки Романовых. Попробовал вспомнить, кто же из Романовых нормально правил в последующие годы. Из своей памяти, Павла Обухова, мне на ум приходил, только Николай Первый. Сейчас он младший сын Павла и ему пока нет даже пяти лет. А что, самый возраст, чтобы правильно воспитать. Пока размышлял добрался до комнаты цесаревича, у дверей стояли два гвардейца Преображенского полка, из нижних чинов. В комнату сына императора я вошёл один.

Цесаревич Александр и его супруга Елизавета Алексеевна сразу встали со стульев, как только я вошёл. Оба были бледны, особенно напугана принцесса. Внешний вид этой парочки говорил о том, что постельку они покинули давно, то есть одеты почти парадно. Слуг к ним не пускали, а значит оделись они ещё ночью. Это лишний раз подтверждало то, что Александра всё знал.

— Папа, что всё это значит? Зачем возле нашей комнаты стоит караул? — ударение в слове «папа», Александр ставил на последней гласной.

Я прошёлся по комнате туда и обратно, остановился возле стола, рядом с Александром. Наследная пара не могла не заметить, что моя голова перевязана.

— Скажи мне, почему? — задал я вопрос, глядя в глаза цесаревичу.

— Не пойму, что почему? — удивился Александр, но слегка вздрогнул при моём вопросе, а я это заметил.

— Почему ты решился на переворот? Почему ты решился на убийство своего отца? Торопился занять престол?

Александр побледнел ещё больше, а Елизавета всхлипнула, но я оборвал её причитания сразу выставив перед ней ладонь.

— Избавьте меня от лжи. Часть заговорщиков уже допросили. У меня совершенно простой вопрос, ты знал? — спрашивал и говорил я, спокойно не срываясь на крик.

Александр опустил голову и глухо произнёс.

— Я не хотел твоей смерти, только чтобы ты отрёкся от престола.

Елизавета вновь всхлипнула, но моя поднятая рука снова оборвала её желания попричитать.

— Твоя мать, а моя супруга знала о том, что случится? — спросил я.

— Не думаю. Она, конечно, сердилась на тебя из-за твоих фавориток, но с заговорщиками никогда бы не пошла на сговор, — так же тихо произнёс цесаревич.

— А твой брат Константин?

— Думаю, да. Он несколько раз задавал наводящие вопросы, возможно что-то слышал.

Я вновь походил по комнате, размышляя. Если императрица невиновна, то мне сейчас придётся налаживать с ней отношения. А я уже размечтался отправить её в монастырь. Ладно, посмотрим, ещё не вечер. К тому же я даже не видел, как выглядит Императрица.

— Как члена императорской семьи, к тому же наследника, мне не хотелось бы допускать суда над тобой. Надеюсь, ты понимаешь, что заговор против императора с целью убийства тяжкое преступление, которое карается смертью.

— Но я и Елизавета…, — хотел что-то сказать цесаревич, но я прервал его.

— Молчи. Не стоит унижать себя ложью. Итак, мне не хотелось бы видеть собственного сына в петле. Потому у меня к тебе предложение. Ты добровольно примешь постриг в монахи, как и твоя жена. Только так я смогу вас оградить от позора суда и казни.

После моих слов Елизавета села на стул и зарыдала. Александр что-то хотел сказать, но я оборвал его взмахом руки.

— А как же моя дочь? — сквозь рыдания спросила Елизавета.

— Она не пострадает. Для всех будет лучше если вы уйдёте в монастырь. Разбирательство по заговору не предадут огласке. Так что в интересах вашей дочери согласиться с моим предложением.

Я развернулся и вышел из комнаты старшего сына, направляясь к своему рабочему кабинету.

К полудню прибыли казаки, уральская сотня, и гусары. А также косяком пошли чиновники и разные высокие чины, но я приказал никого не допускать к себе. Несколько раз порывалась императрица Мария Фёдоровна, но я пока был не готов говорить с ней, а потому выставили возле её комнаты караул, чтобы она не бегала по замку с визгами и стонами. Пластуны похоже своё дело в допросах знали, а может заговорщики не запирались, через час мне стали приносить записи откровений. Я даже удивился, в заговоре замешаны сто восемьдесят человек напрямую, и сто двадцать человек косвенно. Косвенно в том смысле, что знали о заговоре, но предпочли занять выжидательную позицию. Ничего себе подарочек. Как только подтвердились списки от Волконского, даже немного добавились имена, я отдал приказ брать под арест, всех участников и препровождать в Петропавловскую крепость. Столица замерла, жители старались не выходить в этот день на улицы. Все ждали реакции императора. Надо заметить, что Павел приобрёл репутацию вспыльчивого человека, потому и ждали развязки. Хотя высшие сановники продолжали проситься на приём, чтобы выразить мне свою преданность. Я же засел за изучение реформ, что успел провести Павел до меня. Хотелось понять, в чём зарыта собака, коли его решились грохнуть. После обеда, я разрешил допустить к себе императрицу. Наверное, настроение улучшилось после вкусного обедав виде котлеток на пару и толчёного картофеля с подливой. Когда императрица вошла, я сидел как раз за чтением документов по реформам, делая время от времени заметки. Время от времени ругался. Чёрт бы побрал эти гусиные перья. Постоянно ставлю кляксы. Павел скорей всего имел навык письма таким инструментом, но у меня получалось через пень-колоду. Пришла умная мысль привлечь ювелиров для изготовления перьев из металла, чтобы получилась нормальная ручка для писания чернилами. Кроме этого, меня в полное бешенство приводили местные правила правописания. Ну вот скажите зачем ставить твёрдый знак в конце слова? Что за бред? Обязательно прикажу сократить алфавит. Теперь я понимаю почему многие пишут на французском языке, там не надо мучить себя старославянскими фразами. Кстати, о знании языков. Павел знал французский язык и несколько других иностранных языков. Я, как Павел Обухов тоже знал несколько языков, бизнес требовал общаться с партнёрами на их родном языке. Так что в этом случае я не должен опозориться. Я поднял свой взгляд на вошедшую Марию Фёдоровну и без стеснения рассматривал её. Блондинка, рост примерно с Павла. Щёки слегка обвисли, но для своего возраста она смотрелась неплохо. В этом году ей исполнится сорок два года. Под платьями не видно, как выглядит фигура. Но рождение десятерых детей — это практически подвиг. Вот значит откуда пошла многочисленная родня Романовых, которая не принесла ничего хорошего к началу 20-го века. Императрица была не совсем в моём вкусе, глядя на плечи, можно сказать, что чуть-чуть полновата. Но в этом времени это почти эталон красоты, хотя меня такой эталон не впечатляет. Глаза её сверкали от негодования, грудь вздымалась, дамочка решительно готовилась дать супругу небольшой семейный скандал, который видимо закатывала и не раз.

— Ты обязан мне всё объяснить! Что ты творишь? Совсем из ума выжил? Да как ты посмел, запереть меня под стражу? Больше того ты арестовал наших старших сыновей. Меня твои тупоголовые солдаты не пропустили к моим детям. Немедленно отзови стражу, — Мария Фёдоровна даже немного запыхалась от своей речи, время от времени она обмахивала себя веером.

— Тебе известно, что произошло в замке текущей ночью? — задал я вопрос спокойным тоном, при этом слегка улыбнулся.

— Говорят о каком-то немыслимом перевороте или заговоре. Но это не даёт тебе право арестовывать собственных детей, устроил здесь казарму, солдафон, — ответила супруга Павла.

— Хорошее слово «немыслимом», отражает всю глубину поступка моих подданных. Что касается сыновей, они пока не арестованы, им ограничили передвижения по замку в целях их собственной безопасности.

— Может ты и младших детей посадишь в тюрьму, тиран? — Мария Фёдоровна старательно накручивала себя.

— От чего же? Ты можешь спокойно пройти к ним, тебе этого никто не запретит. Что касается Александра, то он был полностью в курсе заговора против меня. Решил, что сможет сам править на престоле. Это уже подтвердили заговорщики. По Константину пока не ясно, разбираются. Я по сыновьям не принимал решения, но обязательно решу, что с этим делать, — говорил я всё так же в спокойном тоне, не повышая голоса.

— Нашего мальчика оговорили. Наверняка обманули. Ты просто обязан простить его. Он же твой наследник. Мальчик ошибся, сделай ему внушение, он больше не допустит такой ошибки.

Я смотрел на императрицу и слегка офигевал от её слов. Мальчик, у которого… простите кое-что не лезет в стаканчик. Он женат и даже имеется дочь. Слегка пожурить его и он сделает выводы. Конечно сделает, в следующий раз надёжно грохнет меня, с контрольным выстрелом в голову. Такие мысли носились вихрем в моей голове.

— Послушай, дорогая, тебя в детстве не роняли головой на пол? А то ты сейчас несёшь такую чушь, что я поверить в это отказываюсь. Посмотри на мою голову. Сегодня ночью меня убивали, при этом ещё и душили шарфом, моим шарфом. Били ногами, и какая-то тварь прыгала мне на живот и на грудь. Это ты называешь шалости? Наш сын ошибся? Действительно он ошибся, не добил меня вовремя, исполнители подкачали. Наш наследник был полностью в курсе заговора, как и его жена. Так что мы с тобой об этом говорить не будем, пока я не приму решения. Хотя я уже Александру предложил принять постриг, в том числе его жене, — я произнёс свою речь тихим тоном, но при этом смотрел на супругу Павла максимально злым взглядом.

Императрица осеклась, сейчас она, наверное, подбирала слова или решала, как ей действовать дальше. Но её взгляд говорил о гневе в её душе. Я решил ещё немного добавить перчика.

— Скажи мне, милая, почему дверь между нашими спальнями оказалась закрытой? А ещё странно, что ты ничего не слышала. Гвардейцы так шумели, что услышать можно было даже во дворе.

— Я крепко спала. А дверь закрыла, рассердившись на тебя. Ты опять с вечера посещал свою шлюху, — резко выпалила она.

— Кто ж виноват тебе, если ты постоянно ходишь беременная. К тому же следующая беременность может тебя убить. Я таким способом забочусь о твоём здоровье. Согласись, что я заботливый? — после своих слов я улыбнулся улыбкой демона.

После моих слов императрица задышала более яростно, но ответить у неё не получалось. Слов что ли не хватает? И чего она так нервничает? Чует собака чьё мясо съела? У женщин так часто бывает, свою вину пытаются скрыть за истерикой, по принципу «лучшая защита — это нападение». Но не казнить же мне её в самом деле. Как никак он мать целого царского выводка. Мать героиня, мля. Дело в том, что память Павла подкинула мне кое-какую информацию. Павлуша, в теле которого я был, оказался суперсексуальным. Да к тому же необычайно плодовитым. А императрице действительно запретил беременеть акушер, она про это знала. Вот и не находила встречной речи для меня.

— Ступай к себе или к младшим детям. Как только разберусь со всем этим безобразием, сам приду к тебе, и мы поговорим, — я вновь стал читать бумаги, показывая, что разговор с ней закончен.

Мария Фёдоровна резко выдохнула, а то всё вдыхала. Так и хотелось ей сказать «выдыхай, бобёр, выдыхай». Но я слов не произнёс, фраза из анекдота моего времени, а мадам не поймёт-с. Императрица выскочила из кабинета, а я вернулся к изучению реформ Павла. Спать лёг, поздно раздумывая над реформами Павла, но уснул буквально через пять минут. Этот тяжёлый день закончился.

Март 1801-ый год. Санкт-Петербург. Новое правление императора.

На следующий день с утра приказал мне привести дворцового ювелира, но такового не оказалось. По причине, что при дворе такой должности нет. Зато есть поставщики Двора Его Императорского Величества. Тогда я велел свои камер-гусарам найти лучшего ювелира в столице, но обязательно русского. Кириллов и прочие охламоны из камер-гусар притащили ко мне через час купца 2-ой гильдии Ивана Семёновича Соснова. Данный купец не был сам ювелиром, но умел хорошо организовать работу. У него имелись ювелирные салоны в столице и в других крупных городах. Кроме этого, он торговал часами, сотрудничая с известными швейцарскими марками. Купец был напуган, когда его притащили ко мне.

— Не пугайтесь так, Иван Семёнович. У меня к вам есть предложение, вполне деловое предложение, — попытался я успокоить бледного купца.

— Всё исполню, Ваше Императорское Величество, — поторопился заверить меня купец.

Подаю купцу листы бумаги, с нарисованными картинками перьевой ручки и чернильницы. Начинаю коротко объяснять, что да почему и для каких целей. Купец внимательно рассматривает картинки и довольно цокает языком, но при этом я вижу, что он чувствует себя сковано. Шутка ли, к самому императору привезли. Однако слухи по столице ходят, что Павел не стесняется общаться с простыми солдатами, что видимо помогает Соснову не впасть в благоговейный экстаз перед своим государем. Далее пошли вопросы от купца по разным мелочам.

— Насколько я понимаю, разрез на кончике пера и отверстие для того, чтобы чернила удерживались на пере. А что за шишечки на самом конце пера?

— Сделав перо острым, оно будет царапать и рвать бумагу. К работе приступай немедленно. Для начала начни делать из серебра и золота. Лично мне нужны несколько таких перьев в ближайшие дни. Палочку можно делать из дерева, украшать её серебром или золотом. Нисколько не сомневаюсь, что такой товар будут покупать не только в России. Держи в секрете такие знания. В твоём предприятии шестьдесят процентов прибыли будут принадлежать казне. Но ты станешь поставщиком двора, о чём получишь грамоту. И ещё. Подмечай разных мастеров с талантом, как и инженеров тоже, составляй списки, а эти списки будешь передавать мне. От меня тебе будет полная защита, но не вздумай хитрить. Я умею награждать, но и карать тоже смогу.

Далее я объяснил устройство чернильницы-непроливайки и через пару часов купец покинул меня. Одно то, что он становится компаньоном императора уже давало ему понимание взлёта. Две пишущих ручки с золотыми перьями и «непроливайку» мне доставили на следующий день к вечеру. Палочки для ручки сделаны из дуба, но украшены золотым орнаментом с самоцветами. Мне такое перо понравилось. Забегая вперёд, скажу, что заказы на такие перья на купца Соснова посыпались лавинообразным потоком. Надо отдать должное мастерам купца, некоторые перья выглядели, как произведения ювелирного искусства. Пусть старается, главное, чтобы не забывал мою долю заносить в виде золота и серебра.

В последующие дни после переворота я назначил комиссию по расследованию участников заговора. Генерал-прокурору Обольянинову отдал недвусмысленный указ разобраться во всём самым тщательным образом, причём ежедневно информировать меня о ходе расследования. Сам же занялся наведением порядка в столице. Было объявлено ЧП — чрезвычайное положение в самой столице. Введён комендантский час, который начинался в десять вечера и заканчивался к шести утра. Патрулировала столицу гвардейский Казачий полк и днём, и во время комендантского часа. Преображенский и Семёновский полки разоружили и поместили в казармах, до дальнейшего Высочайшего распоряжения. Офицеры этих полков взяты под домашний арест, кроме тех, что присутствовали на квартире Талызина накануне заговора. Начались аресты всех участников заговора, в том числе и гражданских лиц. Прямых участников заговора против императора помещали в Петропавловскую крепость. Тех, кто косвенно обвинялся, сажали под домашний арест. Так была арестована сестра Зубовых Ольга Александровна Жеребцова и помещена в крепость. Задержали Жеребцову на границе, она предусмотрительно хотела выехать из страны, но непредвиденные обстоятельства задержки сыграли с ней злую шутку. Запиралась она недолго. Выяснилось, что Жеребцова любовница лорда Уитворта, посла Великобритании. Память Павла мне тут же подсказала, что император выслал Уитворта из страны, после перехвата секретных писем. Тем не менее англичане активно финансировали заговорщиков. Вместе с Ольгой Жеребцовой арестовали в том числе её супруга, Александра Алексеевича Жеребцова, обер-гофмейстера10 двора. Детальный допрос Жеребцова, не без применения физической силы, открыли новые обстоятельства. Александр Алексеевич Жеребцов оказался масоном. Я приказал генерал-прокурору выделить это разбирательство в отдельное дело. Масонами оказались и братья Зубовы, что в моих глазах отягощало их вину. В общество масонов входили граф Александр Иванович Остерман-Толстой, герцог Александр Фридрих Вюртембергский, сын Павла Константин, Карл Осипович Оде-де-Сион, граф Иван Александрович Нарышкин, Александр Дмитриевич Балашов и прочие. Имелось в списке масонов имя Александра Христофоровича Бенкендорфа, который сейчас служил флигель-адьютантом у Павла. Но в прошлой своей жизни я много читал про этого деятеля, который при императоре Николае был неплохим жандармом, точнее главой жандармов. Потому я решил, что поговорю с ним лично. В мои планы входило создать эту силовую структуру сейчас. Что касается сына Константина, то его участие в масонах продвинуло моё решение на приговор над ним. Вполне реально под шумок разбирательства с заговорщиками заодно и уничтожить такой змеиный клубок, как масоны. Как минимум в России.

Своим указом я отменил поход в Индию, которым кстати должен был командовать Орлов. Не стоит лезть в далёкие дали, когда на собственном дворе бардака хватает. Через два дня после неудавшегося заговора я отменил акт о престолонаследии от 5-го апреля 1797-го года, что был подписан в день коронации Павла. Нового документа о наследниках пока не последовало. В этот же день прибежала Мария Фёдоровна и вновь попыталась закатить мне скандал. Но я не повёлся на визги и писки царской бабы, а отправил императрицу в Гатчинский дворец, со всеми младшими детьми. Туда же отправилась лейб-гвардии Уральская Казачья сотня. Войсковой старшина Дмитрий Данилович Донсков получил отдельное поручение от меня — особо охранять Николая и Михаила. Кто знает, что могут придумать враги, которых ещё не выявили. Марии Фёдоровне особо посоветовал не бузить, если не хочет отправиться в монастырь. В эти дни я решил, что следует поторопиться с созданием и усилением царского конвоя, а ещё жандармского управления. Составил указы, запечатал в пакеты и отправил атаману Войска Донского Василию Петровичу Орлову. Я затребовал два казачьих полка в своё распоряжение. Кроме этого, запросил опытных казаков для обучения малой школы в Гатчине. Эту малую школу только планировал открыть. Курсантами туда войдут не только дети нужных мне дворян, но и младшие сыновья Павла. Также мною запрошены казаки, имеющие опыт военных действий, но это должны быть обязательно пластуны. Для них у меня имелись отдельные планы.

Прошла неделя после заговора. Начались новые назначения. Военным губернатором столицы и всей губернии я назначил Михаила Илларионовича Кутузова. Вызвал его и генерал-прокурора в свой Михайловский замок. С ними у меня состоялся серьёзный разговор.

— Господа, в моих планах создать структуру для борьбы с преступностью внутри России. Назовём такую структуру «Полицейское управление России». Ваша задача разработать Устав таких команд и подразделений, обязанности, функции и штатное расписание.

— Прошу прощения, Ваше Императорское Величество, штатное что? — переспросил Обольянинов.

— Иерархия. Начиная от нижних чинов и до начальников управлений в каждом губернском городе. В малых городах должны быть назначены полицмейстеры, которые будут нести ответственность за порядок и законность на своих территориях. В штате обязательно должны иметься городовые, которые будут нести службу на улицах городов поддерживая порядок. В управлениях создаются следственные отделы, в подчинении полицмейстера. Коли появляются дела с угрозой государству, престолу или государственным служащим, незамедлительно передаются другому управлению. Такое управление я создам в ближайшие дни и называться оно будет «Жандармское управление». У них будут свои цели и задачи. Изложите свои мысли на бумаге и представьте мне в течении пяти дней. На создание структуры я дам не более трёх месяцев.

— Действующие полицмейстеры войдут в эту структуру? — спросил князь Кутузов.

— Совершенно, верно. В некотором смысле вы проведёте реорганизацию уже существующей структуры. Я вас более не задерживаю.

Отпустив Кутузова и Обольянинова, я вызвал к себе Бенкендорфа, который в данный момент являлся флигель-адьютантом12 Павла, носил армейское звание прапорщика13 лейб-гвардии Семёновского полка. В своей прошлой жизни, ещё во времена учёбы в пограничном училище, мы изучали историю, в том числе историю царской России. Тогда были времена Советского Союза и образование было соответствующим, кроме всего прочего у нас в училище проводились исторические факультативы. Я, курсант-пограничник посещал такие факультативы и кружки. Интересовался историей русского оружия и историей офицерского корпуса. По этой причине я знал, что некоторые офицеры, будучи замешанными в заговоре, в дальнейшем принесут немало пользы родному Отечеству. А Александр Бенкендорф не был замешан в этом мартовском заговоре против императора. Разговор состоялся наедине, я не сомневался в уме и сообразительности этого человека, хоть ему и исполнилось всего девятнадцать лет. Я не знал кого назначить начальником всего будущего корпуса жандармов, боялся, что Бенкендорф сам не потянет, молод он ещё для такой должности. Александр Христофорович мне посоветовал Фёдора Васильевича Ростопчина. Память Павла подсказала что Ростопчин вёл борьбу против императрицы Марии Фёдоровны, а Павел совсем недавно дал ему место первоприсутствующего Иностранной коллегии, где он себя прекрасно показал во Внешних сношениях с другими государствами. Для меня выбор стал очевиден. Потому на следующий разговор я пригласил обоих.

— Господа, вопрос важный. Жандармское управление будет выполнять функции защиты от политического давления, как внешнего, так и внутреннего. На днях я подпишу указ о создании такой структуры. Вы, Фёдор Васильевич, назначаетесь шефом корпуса жандармов. На ваши плечи ляжет создание всей системы, иерархии и Устава управления. Постепенно с развитием корпуса, моим указом будут созданы отделения, что распределит функции и обязанности по защите государства. На вас ложится подбор кадров, позволяю использовать набор из военных. В корпусе жандармов будут служить только офицеры и унтер-офицеры.

— Рад стараться, Ваше Императорское Величество, приложу все усилия, чтобы оправдать ваши надежды, — отчеканил граф Ростопчин.

— Теперь с вами, Александр Христофорович. Вы получаете чин ротмистра. Возглавите 1-ое отделение жандармов. Задачи этого отделения контрразведка. Я желаю, чтобы вы вычистили в течении года наше отечество от всех агентов влияния и иностранных шпионов. Вам обоим будут даны самые высочайшие полномочия. Тщательно подбирайте кадры. С каждым, кто попадает в эти структуры будут подписываться соглашения, особые соглашения. Такие люди будут пользоваться особыми полномочиями, но и ответственность ляжет на их плечи высокая. Скажу сразу, за предательство буду карать не только служащего, но и всю его семью.

— Ваше Императорское Величество, я вас не подведу, — пылко произнёс Бенкендорф.

— Я на вас надеюсь, господа. Более не задерживаю, приступайте к своим обязанностям немедленно.

Кроме этих структур, Полицейского и Жандармского управлений, я решил создать Пограничную стражу. Сейчас вообще непонятно, как охраняются границы. Ну и сами понимаете, я же когда-то служил пограничником и очень много знал об этой структуре, правда это было в прошлой жизни. В моих первичных планах была организация защиты престола и государства, а затем я планировал обратить своё внимание на промышленность и сельское хозяйство.

Май-июнь 1801 год. Российская империя. Павел Первый.

За делами и заботами я не замечал, как быстро течёт время. Правда своим здоровьем занялся вплотную. Ежедневные физические упражнения, фехтование, ножевой бой и стрельба из всех видов оружия, кроме пушек. В общем пистоли и винтовки. Ещё в апреле подписал указ о создании Конвоя Его Императорского Величества. В это подразделение вошли казаки, причём из самых глухих мест, что называется «дикие» казаки. Тщательно подбирал офицеров на командные должности. Моих наследников Николая и Михаила охраняли пластуны, чтобы исключить любую возможность покушения. Гатчинский дворец стал закрытой территорией. Мария Фёдоровна пробовала бунтовать, но я быстро пресёк её поползновения.

— Милая, я не снял с тебя подозрения участия в заговоре. Занимайся благотворительностью и сиротскими домами. Ты должна быть благодарна, что я не отправил тебя в монастырь.

— Зато ты туда отправил наших сыновей, — кипятилась императрица, в очередной мой приезд в Гатчину.

Такой момент произошёл, в этом моя супруга была права. Александр Павлович, его жена Елизавета Алексеевна приняли постриг в монашество ещё в апреле месяце и были отправлены в отдалённые монастыри, я об этом позаботился. То же самое я сделал с Константином Павловичем и его супругой Анной Фёдоровной, урождённой третьей дочерью Франца Фридриха Антона, герцога Саксен-Кобург-Заальфельдского. Тем более она делала попытки свалить за границу. Сначала я думал будут осложнения по дипломатическому вопросу, но ничего подобного. Если родственники и были недовольны, то мне об этом не выразили своё «фи». Сразу, как только Константин принял постриг, я подписал акт о престолонаследии, где наследником становился Николай, а вслед за ним Михаил. Они были ещё детьми, а значит есть возможность воспитать из них что-то стоящее.

Имелся ещё один момент, чисто интимный. Прошло более двух месяцев после того, как я попал в это тело. А я, между прочим, до сих пор никого не потискал из женского племени. В прошлой жизни я импотентом не был, даже в возрасте за пятьдесят мы с жёнушкой любили побарахтаться под одеялом. Конечно, без фанатизма молодости, но всё же шалили достаточно часто. А здесь и сейчас, в теле Павла, прямо проблема возникла. Павел мелкий, но очень темпераментный. А раз у меня императрица не вызывала стойкого состояния, к тому же она сейчас в Гатчине, то мне нужна отдушина. А попросту говоря мне потребна баба для ночных утех. Пользоваться услугами шлюх не хочу. Здесь и сейчас презервативов нет и появятся нескоро, а значит существует вероятность подцепить на свой прибор нехорошую болячку. Венерические заболевания здесь пока не лечатся, может и лечатся, но с трудом. Да и не хочу я таких экспериментов. Когда ещё изобретут антибиотики? Кстати, надо сделать пометку, кое-что я помню о таких лекарствах, но об этом чуть позже. Сейчас же, культурно выражаясь, мне нужна любовница. А то просыпаюсь по утрам очумелый, от прочного стояка одеяла шалашом, а это непорядок. Вскоре предоставился случай. В очередное моё посещение Гатчины, надо же иногда с детьми видеться, я во дворце приметил бывшую любовницу моего сына Алексашки. Пригляделся к мамзели14, а ничего такая приятная мадам. Не худенькая, конечно, но сейчас худых не встретишь, но и не толстуха, к тому же молоденькая. Ну что же, тряхнём стариной, устроим подкат к девочке. Я преградил дорогу Нарышкиной. Голос постарался сделать наиболее брутальным.

— Я старый солдат и не знаю слов любви! Но когда я впервые увидел Вас, Мария Антоновна, я почувствовал себя утомлённым путником, который на склоне жизненного пути узрел на озарённом солнцем поле нежную, Мария Антоновна, нежную фиалку! — выдал я фразу из комедии моего времени «Здравствуйте, я ваша тётя» заодно приложился к ручке Нарышкиной.

Надо сказать, что Нарышкина обалдела от моего подката, она максимально расширила свои глаза, моргает длинными ресницами, прикрыв раскрытый рот веером. Короче у неё максимальная стадия удивления. Похоже мой сынок Сашка совсем не дурак, коли такую барышню обхаживал. А запах кокой от неё! Аромат чистого, женского, замечу молодого тела, так и дурманит. Добавим к этому, что мне реально каждую ночь эротика снится. Не ослабевая напора, я прихватил Нарышкину за талию и прижал к себе. Моё тело уже бурно реагировало на это мадам. Стояк такой, что в паху тянет. В той жизни меня грохнули, когда мне было почти шестьдесят лет, нужно сказать, что к такому возрасту моё желание к женщинам не ослабевало. Больше того, в таком возрасте не стесняются эрекции, как пламенные юноши, а наоборот, гордятся. Так что, прижав Машеньку и склонившись к её шее и ушку, слава богу она с меня ростом, не пришлось на стул вставать, я ощутил приятный запах духов. И голосом соблазнителя зашептал.

— Машенька, ты будешь моей и точно не пожалеешь. Обещаю тебе небо в алмазах и неземные впечатления.

Нарышкина задышала как-то резво, она явно поражена моим напором, но пока не произносит ни слова. Я, не теряя времени, подхватываю её на руки и волоку в свою комнату, благо та самая комната недалеко. А Нарышкина нетяжёлая, килограмм пятьдесят пять, ну не больше шестидесяти. Замечу, что тело Павлика дохлым не было. Как я уже говорил, он постоянно тренировался в фехтовании. А вы попробуйте махать шпагой пару часов, вот то-то и оно. Мышцы на руках крепкие, никаких фитнесов не надо. Тем более я последнее время, после попадания в это тело, стабильно уделяю время физическим нагрузкам. В общем Нарышкину в спаленку утащил легко. Гораздо трудней было освободить её от одежды, она не сопротивлялась, а под конец вообще стала помогать расшнуровывать всякие завязки в её одежде. В общем справились. В этот день я до вечера, на пару с Нарышкиной не вылезал из кровати. Дамой она оказалась темпераментной. Ну и мой опыт играл важную роль. Так что слабые вздохи молодой женщины постепенно переросли в стоны, а позже в крики и повизгивание, что не слабо меня сподвигло на длительные подвиги в кровати. Не знаю увидела она алмазы в небе или нет, но была явно довольна, как кошка. А алмазов я ей подкину. Царь я или не царь? Когда мы вконец утомлённые почувствовали голод, я свистнул Кириллова и приказал принести еды и питья. Заодно погрозил кулаком, чтобы камер-гусар особо не болтал языком. Пообещал ему, что обязательно языки болтливые я обрезаю. Таким образом я приобрёл благодарную любовницу, а по отъезду из Гатчины Нарышкину забрал с собой в столицу. Как галантный император осыпал её подарками. Ну там всякие драгоценности и золотишко, пусть ни в чём себе не отказывает. Теперь Машка ночует у меня каждую ночь, ну почти каждую. Уж больно мне нравится, как она в экстазе повизгивает и кричит. Без ложной скромности подмечу, что Машенька от меня узнает о таком замечательном учении, как Камасутра. А мужа её я чем-нибудь полезным займу. Хотя в этом высшем обществе такие дела в порядке вещей.

Во время срочной службы, будучи Павлом Обуховым, я получил некоторые навыки техники допроса. Обучил этому делу наш прапорщик, даже практические занятия с бойцами проводил, конечно же на духах, которых время от времени отлавливали в горах Афганистана. В технику допроса входили понятия психологической раскрутки допрашиваемого. Позже, когда я стал курсантом погранучилища получил возможность более детально изучить предмет по психологии. На границе достаточно часто приходилось допрашивать нарушителей до того, как их заберёт контрразведка. На Таджика-Афганской границе сдружился с одним особистом, который дал более глубокие знания допросов, вербовки и слежки. В последствии уже в 90-ые годы пригодились знания при создании собственной службы безопасности группировки, а затем при создании Корпораций. Потому сейчас, в теле Павла Первого, я сел за создания методики допросов, вербовки и слежки. Нет, местных аборигенов я дураками не считал. Но знания будущего совсем не будут лишними. Методички передал Ростопчину и Бенкендорфу. И надо заметить, что они быстро внедрили эти знания в свою службу. Кроме всего прочего при Управлении имперской Жандармерии, именно так звучало полное название, создали 2-ой отдел, который будет заниматься арестами и нести функции отряда быстрого реагирования. Командиром этого отделения я назначил природного казака полковника графа Орлова-Денисова Василия Васильевича. Для них я тоже писал методичку, вспоминая всё, что знал из будущего об отрядах СОБР15. В моём времени были такие сводные отряды быстрого реагирования. Пришлось несколько раз присутствовать на тренировках этих бойцов, что-то подсказать или подправить. Откуда у меня такие познания никто не спрашивал. В этом времени не каждый рискнёт задавать императору вопросы. Во 2-ое отделение жандармерии набирали заведомо крепких бойцов из армейцев и из казачьих полков. Брали даже рядовых, лишь бы имели специфические способности. Умение метко стрелять, физическая сила и ловкость. Всему остальному их обучали инструктора. Например, по рукопашному бою выступали пластуны из казаков. Обучали стрельбе из пистолей и ножевому бою, в том числе фехтованию. Была создана подготовительная школа для офицеров и нижних чинов, где повышали уровень грамотности нижние чины, а офицеры, будучи уже грамотными, изучали методики вербовки и слежки, а также методику допросов. Я с первых дней жандармов ставил как высшую касту. Забегая вперёд, скажу, что принимали в жандармы по конкурсу. Кандидаты сдавали экзамен на преданность престолу и Отечеству.

В моих планах имелась ещё одна структура специальной службы, которую я планировал засекретить максимально. Назвал её «Особым Отделом Канцелярии Его Императорского Величества» — простенько и со вкусом. Долго выбирал, кто сможет возглавить эту структуру. Дело в том, что задания таким отделом будут выполняться специфические. Особо не мудрил, за пример взял 13-ый отдел КГБ16 СССР, проще говоря профессиональные убийцы на государственном уровне. Мои послезнания позволяли владеть информацией о том, что Российскую империю постоянно гнобили17 зарубежные партнёры, да и в своём Отечестве предателей хватало, которых не всегда возможно привлечь к суду. Мой выбор пал случайно, на одного из казаков. В казачестве имелась такая фигура, Николай Васильевич Иловайский 5-ый, генерал-майор с богатым боевым опытом, в том числе участник походов против горцев на Кавказе. Сейчас он находился в отставке. Я его вызвал и сделал предложение, очень прозрачно намекнув, что придётся и ликвидировать кое-кого в интересах государства. Николай Васильевич принял моё предложение, не сразу, а после того, как я ему объяснил сколько средств, вкладывают зарубежные «партнёры», чтобы Россию превратить в сырьевой придаток. В этот отдел набирали казаков, знающих иностранные языки, студентов с определённым складом характера, офицеров готовых проливать кровь, не особо заботясь о кодексах чести. Отбор проводился самый тщательный. В процессе этих людей не раз проверяли на преданность, чем кстати занималась служба Бенкендорфа.

В мае месяце я плотно занялся военными реформами. До моего попадания в это время Павел Первый девять раз менял только форму. А ещё меня раздражало то, что они стараются взять что-то из Европы, в плане мундиров. Прямо идолопоклонство какое-то напополам с фетишизмом18. Стал думать из какой эпохи мне взять за пример мундиры. Чуть было не отказался от гусарских мундиров, да вовремя подумал, что гусары мне такого не простят. Сейчас такое время, что военные желают носить пафосные мундиры. Это меня натолкнуло на мысль — разделить мундиры на парадные и полевые. Полная замена мундиров стоит немалых средств, правда офицеры строят мундир за свой счёт, а вот нижние чины придётся одевать за счёт казны, как минимум первый раз. В данное время мундиры строили из шерстяных тканей, ненадёжно в плане носки. Целую неделю мучился что бы такое выбрать. А потом пришло решение. В конце концов царь я или чай зашёл попить. Вот чего голову свою мучаю? И решился взял что-то среднее конца 19-го века и начала 20-го. Причём, что интересно решение пришло, когда я в очередной раз примерял царский военный мундир. Так-то я ходил в партикулярном19 платье, в смысле в гражданской одежде. Итак, полевой мундир. Сапоги теперь у военных до колена. Шаровары, слегка по форме галифе, с накладками на коленях, широкий пояс, который прикроет поясницу. От гульфиков для того, чтобы справить естественную нужду, решил отойти, пусть будет клапан, как на флоте в моём времени. Для нижних чинов гимнастёрка с подшитым воротничком, на груди карманы, одевается через голову. Для офицеров — китель. На кителе кроме нагрудных карманов присутствуют боковые. Кстати, в шароварах тоже присутствуют карманы. Портянки и нательное бельё, подштанники и нательная рубаха. Широкий кожаный ремень носится сверху гимнастёрки или кителя. Кроме ремня портупея, которая удерживает поясной ремень и подсумки с зарядами, в том числе холодное оружие. Цвет полевого мундира жёлто-зелёный. Головной убор фуражка. Для жарких стран гимнастёрка белого цвета и панама. Поясной ремень, портупея с подсумками и ранец. У ранца сторону, которая к спине подшивали телячьей кожей. Погоны на плечи, шевроны на рукава. Для зимы шинель, летом её носили скручивая в скатку или оставляли в обозе. В зимний период к головному убору добавляется башлык. Парадный мундир — сапоги, шаровары, китель и фуражка. Это для нижних чинов в пехоте. У офицеров китель полевой и китель парадный. Полевые галифе и сапоги, фуражка. Парадные брюки и ботинки. У кавалерии полевой мундир почти такой же, как у пехоты, только головной убор фуражка, для казаков оставил папахи. Выделил только гусаров. У них головной убор фуражка, но с витыми шнурами, а полевой мундир как у кавалерии, но расшитый шнурами китель. Соответственно аксельбанты и прочая атрибутика для красоты. Различные цвета у мундиров по родам войск, это касается парадных мундиров. Серо зелёный верх и синие штаны у пехоты. Кавалерия — синие штаны с лампасами и китель, с накладкой на груди, красной или жёлтой. Цвет парадного мундира гусар зависел от принадлежности к полку. Отдельно я выделил жандармов и полицейских. Жандармы имели право ходить на службу в партикулярном платье, если работают на оперативной работе. Парадный мундир жандарма синий низ, голубой верх. Полиция носили чёрные мундиры, кроме городовых, у этих белый китель на лето. Егерские полки полевой мундир шился из камуфлированных тканей. Я настоял на том, чтобы такие разработали. А парадный мундир у егерей чёрный с тонким лампасом на штанах. Казаки с лампасами на шароварах по принадлежности к казачьему войску. Например, у уральцев жёлтый лампас, у донских — красный. Также казакам разрешены черкески, как парадный мундир, головной убор — папаха. Пришлось дать приказ жандармам, чтобы подобрали мне нужных мастеров из портных, с которыми и разработали все виды мундиров. Да, забыл сказать. Штаб-офицерам оставил эполеты. И для балов офицеры должны готовить отдельные бальные мундиры. Забегая вперёд, могу сказать приняли не сразу, ворчали, конечно, но смирились. Никого не удивило, что император в очередной раз меняет в армии мундиры. Оно и понятно, Павел до меня девять раз менял мундиры, так что особо я никого не удивил. А вот нижние чины новый вид мундира приняли с удовольствием. Удобно и практично, здесь не возразишь. На переодевание армии в новые мундиры ушло три месяца.

В конце мая завершилось следствие по заговору против императора Российской империи. Как я уже говорил, старших сыновей и их жён я вынудил принять постриг в монашество. Александр был отправлен в Исааковскую пустынь, ну или Исааковский скит, что находится на Соловецких островах, у озера Лесное, Большого Соловецкого острова. Константина отправили в Голгофо-Распятский скит на Анзерском острове, Соловецкого архипелага. Жён сыновей Павла отправили в Воскресенский Горецкий монастырь, что находился в Вологодской губернии. Этот монастырь считался монастырём опальных княгинь. Так как Александр и Константин приняли мои условия, в судебном разбирательстве их имена не упоминались, хотя сплетни ходили, но только шёпотом и дома на кухне. Организаторы заговора получили смертную казнь через повешенье. В их числе были Пален, Панин, Беннигсен, Платон и Николай Зубовы, Скарятин, Аргамаков, Уваров, Пётр и Александр Талызины, Де Рибас, Марин, Запольский, Казаринов и сестра Зубовых Ольга Жеребцова. Да-да, эту зловредную бабу тоже повесили.

— Ваше Императорское Величество, может заменим каторгой? Особенно хочу попросить за Жеребцову, — в день приговора просил генерал-прокурор Обольянинов.

— Пётр Хрисанович, скажу честно, я поначалу хотел посадить их на кол. Но уж больно долго вы вели следствие, я успел остыть от гнева. Так что подвешивание за голову будет в самый раз. Считайте, что помиловал. Хотел на кол, а в результате повесил. Согласитесь, что с моей стороны уже проявлено милосердие. Что касается Жеребцовой, то для неё каторга не лучший вариант. Можно сказать, что я пожалел её как женщину. Представляете, что ждёт её на каторге? Она легко станет там обслуживать каторжан в постели, и никто её согласия на это спрашивать не станет. Это ведь не первый заговор, прошлый раз я простил. И что из этого вышло? Дворян распустила моя матушка Екатерина Великая, да и бабулька Елизавета приложила к распущенности царедворцев руку. Привыкли помыкать императором. Стали воспринимать милосердие за слабость. Более так не будет, уж вы мне поверьте, — решительно ответил я.

— Высший Свет будет недоволен. Как бы чего не повторилось вновь, — несмело продолжил прокурор.

— Не стоит волноваться об этом. Для того я и создал новые структуры, чтобы предотвращали такие события. А Сибирь у нас большая, всем места хватит. Надо же кем-то заселять дремучую тайгу. Вот и отправим семьи заговорщиков в ссылку. Или, например требуется строить дороги по всей России. Если потребуется я всех недовольных переселю в каторжные бараки. А то взяли моду перевороты устраивать, так и до революции недалеко. Совсем берега не видят в своей заносчивости. Дошло до того, что служивые только на службе числятся. Всем, кто служит престолу и Отечеству верно, бояться нечего. Я же не зверь какой. Следующим вашим шагом, Пётр Хрисанович, будут казнокрады.

— Казнокрады? — удивился Обольянинов.

— Именно казнокрады. Воруют сукины дети. Жадность им глаза застилает. Придётся вылечить от этой болезни. Все должны понять, что жадность ведёт к нищете. Будем конфисковывать всё имущество у виновных. Поедут в Сибирь снег убирать, его там много, особенно зимой.

— Убирать снег? Но зачем? — не понял меня прокурор.

— Словосочетание такое, ну или выражение. На самом деле наше государство достаточно богатое, а не как привыкли считать в Европе. Ростопчин, Бенкендорф, Орлов-Денисов и Иловайский получат соответствующее распоряжение. Ну и вы в том числе. В своих подданных, с этого момента, я ценю преданность и патриотизм. Кто не с нами, тот против нас, — подвёл я итог.

От меня генерал-прокурор ушёл очень задумчивым. Что касается заговорщиков. Все заговорщики без исключения лишены дворянских титулов. Имущество изъято в пользу казны. Даже счета за границей опустошили, хоть и с большим трудом. Пришлось правда поработать с некоторыми упрямцами, кто не хотел добровольно отдать средства. Семьи заговорщиков высланы в ссылку на Сибирские просторы. Не с голой задницей, на раскрутку, на первое время, им выдали средства, чтобы могли организовать хозяйство на местах, кстати из их же конфискованных богатств. Всех совершеннолетних членов семей мужского пола забрили в солдаты. Пусть послужат на благо Отечества. Уж я-то знаю, сколько впереди предстоит войн. С офицерами царской армии вопрос отдельный. Кого-то, как например Волконского отправили в солдаты, на срок до десяти лет. С условием, что дабы проявят они мужество и героизм, будет им возвращено дворянское сословие и даже родовые имения вернут, ну и соответственно закончится ссылка родственников. Ну такого бонуса удостоились не все. Прежде всего я порылся в памяти Павла Обухова, кто из офицеров отличится в будущих войнах. Кого вспомнил, тех в солдаты. Остальные ровными рядами двинулись на каторгу, срок двадцать лет. При изъятии имущества у заговорщиков посчитали общую сумму. Немного не дотянули до ста миллионов рублей. Правда продавать родовые поместья, кому обещал не собирался. Будут находится в государственном управлении. В общей сложности под раздачу разбирательства попали почти триста человек. Честно сказать, после приговора и исполнения этого самого приговора, я ожидал волнений недовольства, даже полки приготовил к этому делу. Но никто не решился, хотя наверняка дома на кухне ругали меня всякими разными словами. Ну да мне от этого не жарко не холодно. Гвардейские полки, Семёновский и Преображенский, я отправил на границы империи, службу тянуть. Например, на Кавказе я задумал строительство крепостей. Да и не только на Кавказе. На западных границах в том числе. Пусть пока исполняют роль пограничников, до того, как я создам Пограничную стражу. Звание гвардейцев надо заслужить, а то привыкли по наследству получать, да за папенькины взносы влиятельным людям.

Своим указом я упразднил лейб-гвардию, как таковую. Однако следующим указом ввёл звание Гвардии для полков, особо отличившихся в военных действиях. И не важно, что это будет, война или просто локальный конфликт. Пусть воспринимают звание гвардейца как награду. Неделю просидел над уставами Пограничной стражи. Бывших гвардейских полков недостаточно, потому частично туда отойдут егерские полки. Подчиняться Пограничная стража будет Жандармерии. А то по своей истории знал, что одно время в царской армии, в моей истории, пограничники подчинялись таможенным сотрудникам, такого я допускать не собирался. В столице и городах губернского значения началась организация военных гарнизонов. На местах, где дислоцировались лейб-гвардейцы по моему указу, началась организация кадетских училищ. В обязательном порядке туда принимали сирот мужского пола, в том числе из крестьянских семей. Я планировал создать новое сословие — военные. Каждый кадет, произведённый в офицеры, получает дворянский титул, который будет означать служение Отечеству. Ещё одним указом я создал Генеральный штаб, а при нём Академию, где офицеры будут получать образование и повышать квалификацию. Почему в первую очередь взялся за армию? Мне требовалась защита государства. Я чётко осознавал, что Россия аграрное государство. В мои планы входило развивать промышленность, а в последствии полная отмена крепостного права, а это могло вызвать очередные волнения, особенно в среде помещиков.