Охота на монстра

Виталий Романов, 2010

Попытка гениального физика Марка Айштейна распахнуть дверь в параллельный мир завершилась страшной трагедией. Невидимое и беспощадное нечто жестоко уничтожило весь персонал космической лаборатории. В орбиту невероятных событий, развернувшихся вокруг разгромленной станции и открытого внутри нее портала в неведомое, оказались втянуты десантники галактической безопасности, звездные пираты и простые трудяги межзвездных дорог...

18 февраля 2107 года

К аварийной «Медузе» подходили три патрульно-спасательных катера с разных сторон, взяв космическую станцию в «кокон», но стараясь при этом не упускать друг друга из вида.

Лаборатория, подававшая сигнал «SOS», выглядела вполне обычно — никаких повреждений зафиксировать не удалось, ни визуально, ни с помощью электронно-оптических линз. И большая «труба» магистрального коридора, соединявшая жилые сегменты с технической зоной, и сами обитаемые блоки-«дома», напоминавшие шары на ниточке, и научная часть, черная вытянутая сфера, не имели признаков разрушений.

Даже гордость лаборатории — разгонное кольцо, хитрое нагромождение металлических труб, толстенных проводов, каких-то бесформенных утолщений — и оно на первый взгляд не казалось пострадавшим в результате техногенной катастрофы. Но «SOS» с космической станции шел в эфир непрерывно, на всех аварийных частотах.

Космобаза экспериментальной физики выглядела вполне прилично. Единственное, что подтвержало версию о случившейся беде, — отсутствие штатного освещения. Обычно любой обитаемый космический объект со стороны выглядел чем-то вроде перемигивающейся разноцветными огнями новогодней елки. Проблесковые красно-синие фонарики маяков обозначали габариты рукотворной конструкции, зеленые разрешающие прожектора створов-ворот включались в момент приема транспортников, красные и оранжевые трассеры подсвечивали кораблям безопасные зоны маневрирования вблизи ажурных металлических «ежей». В жилых зонах загорались и гасли окна-иллюминаторы, когда из комнаты в комнату перемещались люди.

А вот на «Медузе» ничего такого не наблюдалось. Лишь аварийные красные лампы равномерно моргали в коридорах — их тревожное зарево можно было разглядеть сквозь иллюминаторы магистрального коридора, сквозь «окошки» жилой зоны. Везде, абсолютно везде, плескалось багровое море резервного освещения…

Старший лейтенант Питер Мейхэм, командир одного из катеров патрульной группы, приближался к черной громаде «Медузы» очень медленно, с опаской, ни на секунду не забывая последнего видеофрагмента, полученного с космобазы. Вернее, не с самой космической станции — с одного из небольших спасательных ботов, стартовавших уже после того, как эфир наполнился сигналами «SOS».

«Уходите! Уходите! Никогда не возвращайтесь! — голос человека, кричавшего это, был таким страшным, что даже теперь у Питера шевелились волосы, едва он вспоминал кусочек видеотрансляции. — Уходите!!! Никогда не пытайтесь повторить…»

На этом запись обрывалась. Самое ужасное, было невозможно определить, что именно произошло с мужчиной, выкрикивавшим эти слова в видеокамеру. На борту спасательного катера совершенно некстати вырубились и основные, и резервные электрогенераторы. Свет в рубке погас, передача прервалась, для всех осталось загадкой, что хотел сказать Марк Айштейн.

Марк Айштейн. Уже позднее, после неоднократного просмотра видеофрагмента, Мейхэм узнал от более сведущих людей, что в рубке спасательного бота находился не кто иной, как глава лаборатории экспериментальной физики, научный директор «Медузы» Марк Айштейн. Именно он, выпучив глаза, вцепившись окровавленными пальцами в приборную стойку, выкрикивал в эфир слова предупреждения. Пока связь не оборвалась.

Самый последний кусочек видеоленты крутили много раз подряд. Некоторым из офицеров показалось, будто в тот момент, когда свет в рубке аварийного бота стал меркнуть, перед «глазком» камеры появились какие-то длинные полупрозрачные тени.

Тени-пиявки. Так назвал их Чен, сержант из дежурного взвода пилотов. Мейхэм, как и все прочие, таращился в монитор до рези в глазах, пытаясь разглядеть призрачное Нечто. Но запись оборвалась, видеосигнал с аварийного бота пропал, а то, что привиделось кому-то из особо нервных, быть может, и вовсе не существовало?

Старший лейтенант не мог абсолютно уверенно ответить на этот вопрос, просто потому, что не разглядел на экране что-либо необычное. Быть может, не хватило наблюдательности? Или воображения? Он не видел ни полупрозрачных пиявок, ни иных «материальных» врагов…

Однако голос Марка Айштейна жил в памяти, заставляя шевелиться волосы на загривке.

«Уходите! Уходите! Никогда не возвращайтесь! Никогда не пытайтесь повторить…»

— Мейхэм, докладывай: что видишь?! — голос Била Аткинса, командира первого патрульного судна, был пропитан тревогой.

Бил мог храбриться сколько угодно, делать вид, что ничего не боится, — голос все равно выдавал. Впрочем, это не занимало Мейхэма. Он и сам боялся.

— Подхожу со стороны главной посадочной палубы, — отрывисто доложил старший лейтенант, чуть прищурившись, оглядывая черные надстройки космобазы. — Шлюзовые створы опущены. Дистанция — пятьсот метров, линейная скорость — пять метров в секунду, угловая…

— К черту и угловую, и линейную! — выдохнул Аткинс. Согласно приказу командования округа, он был старшим в группе из трех кораблей-спасателей. — К черту технические показатели! Сам вижу параметры на экране компьютера! И повышенный уровень радиации фиксирую! И сигнал «SOS» в эфире! Говори, что видишь глазами?!

— Чертов сигнал! — кусая губы, пробормотал Мейхэм. Тревожный зов в эфире и впрямь здорово мешал, напрягал нервную систему. — Хоть бы кто выключил этот дурацкий аварийный маяк!!!

— Похоже, там некому… — отозвался лейтенант с третьего патрульного катера. — Некому отключить. Придется нам самим…

— Тьфу! — Мейхэм болезненно скривился, вновь и вновь оглядывая черные надстройки базы.

Не появилось ни огонька света в жилых блоках, ни хоть чьего-нибудь голоса в эфире. Полицейские суда приблизились, системы контроля звездной станции должны были опознать «гостей» по радиометкам, но не зажглись лазерные трассеры, подсказывая безопасный коридор подхода к причалам, не замигали люминесцентные полосы, обозначая приближающимся кораблям свободные «гнезда». На «Медузе» жил только сигнал «SOS».

— Мейхэм! — еще раз позвал Аткинс. — Ты зашел со стороны посадочной палубы. Видишь на базе какое-нибудь движение?

— Нет, — сразу же ответил командир второго катера. — Темнота и тишина. Никаких признаков жизни…

— И у меня, — грустно поведал Бил. — Я вышел на жилой отсек, двигаюсь мимо иллюминаторов обитаемой части «Медузы». Мигаю прожекторами… Ни огонька, ни сигнала фонарем или еще чем-то, ни радиопакета…

— Только «SOS» орет… — напомнил лейтенант третьего патруля.

Все три командира судов помолчали, понимая, что именно следует делать дальше.

— Мейхэм, — «ожил» Бил Аткинс. — Ты со стороны посадочной палубы. Тебе и лезть внутрь.

— А что я? — мигом окрысился старший лейтенант.

Неизвестность пугала гораздо сильнее, чем любой видимый противник.

— Так карта легла…

— А вот хрен! — уперся командир второго катера. — Жребий кинем!

Формально Аткинс не был начальником Мейхэма. Лезть внутрь аварийной базы очень не хотелось.

— ОК! — тут же согласился Аткинс. — Как обычно! Готовы? Раз! Два! Три!

На счет «три» Бил «выбросил» глазкам видеокамер кулак — «камень», Морган с третьего катера сделал то же самое, а вот Мейхэм показал два вытянутые вперед пальца — «ножницы».

— Вашу мать!!! — с досадой ругнулся он. — Проиграл…

— «Камень» бьет «ножницы», — радостно усмехнулся Аткинс. — Тебе лезть, Питер! Я же сразу говорил: так легла карта!

Мейхэм, уже было завозившийся в кресле с ремнями безопасности, вновь повернулся к системам видеосвязи и так посмотрел на командира группы, что тот мгновенно взмахнул ладонями.

— Молчу! Молчу!

— Патруль! — приказал старший лейтенант. — Приготовиться к выходу!

Питер надвинул на лицо прозрачный бронеколпак защитного скафандра, защелкнул фиксаторы, проверил подачу воздуха, связь, работу бортового навигационного комплекса, проецировавшего «карту» базы на сетчатку глаза.

— Джонсон — к штурвалу! — приказал Мейхэм. — Остальным: готовность к выброске — тридцать секунд!

Его товарищи зашевелились, подтягиваясь к командиру. Несколько раз клацнуло оружие — полицейские снимали лазерные автоматы с предохранителей.

— Режим стрельбы — «замкнутое помещение», импульсно-пакетный!

И вновь — нервное шевеление за спиной Мейхэма.

— Готово, командир!

— Включить режим ночного видения! Включить сканеры тепловых полей! Включить детекторы движения! Активировать запись всех параметров на встроенный компьютерный комплекс! Сбрасывать данные бортовому элмозгу катера в режиме он-лайн!

— Есть, командир!

В этот миг пол под ногами легонько дрогнул — Джонсон посадил полицейский катер на внешнюю обшивку аварийной космобазы возле шлюза.

— Пошли! — выдохнул Мейхэм, включая электромагниты подошв.

Шестеро десантников соскочили на металлическую поверхность. Питер вручную, нажатием кнопки, подал команду шлюзовым воротам. Створки дрогнули, чуть отползли в стороны. Мощные прожекторы вспороли ножами света черную утробу космической станции. Через внешние микрофоны стал слышен вой сирен.

— Парами! — сквозь зубы процедил старший лейтенант, но тут же, вспомнив, что все переговоры разведчиков пишутся для архива, подал более правильную, развернутую команду: — Двигаться только парами! Держать друг друга в поле зрения! И не молчим, не молчим! Говорим не переставая! Докладывать о любых странностях! Обо всем! Пошли!

Полицейские разделились на три двойки и направились по коридорам в разные стороны.

…До центрального поста первыми добрались Мейхэм и его напарник Чен, почти сразу покинувшие наружную «трубу». Именно они нашли оторванную женскую ногу с туфлей на высоком каблуке.

— Матерь Божья! — нервно пробормотал сержант, сопровождавший командира группы.

Он суетливо перекрестился.

— Получаете картинку? — на всякий случай уточнил старший лейтенант.

— Да… — подтвердил Бил Аткинс. — Не нравится мне все это. Ох, не нравится!

— И мне не нравится, — мрачно изрек Мейхэм.

— В жилых отсеках — все на местах, — доложили другие разведчики. — В смысле вещи, ценности. Кое-где — страшный развал, но не потому, что искали деньги или еще что-то. Такое впечатление, будто…

— Будто?

— Вещи сваливали на пол кучей не для того, чтобы отыскать в шкафах что-нибудь ценное… Ну, просто кажется… этот завал… хотели использовать как прикрытие. Забиться в кучу хлама, затаиться, выжить. А деньги, кредитные карты, ювелирные украшения — все на месте. Только людей нет…

Мейхэм и его напарник невольно посмотрели друг на друга. Оба полицейских стояли в центральном отсеке, посреди залитого кровью помещения. По первым впечатлениям, с оборудованием здесь все было в порядке — не наблюдалось ни разрушений, ни признаков взрыва или техногенной катастрофы, ни следов работы боевых лазеров. Лишь окровавленный кусок нижней конечности да багровые пятна портили благостную картину.

Вой аварийных сирен стих, отключился и «SOS», «достававший» полицейских через эфир. В первые секунды тишина показалась оглушающей.

— Командир, — доложил второй патруль. — Мы добрались до узла связи, до инженерных блоков. Сейчас восстановим освещение, только систему контроля перезапустим…

Через полминуты пропало кровавое море аварийного света — включились дневные лампы. И тут же вскрикнул кто-то из товарищей Мейхэма.

— Доклад!!! — мгновенно среагировал старший лейтенант.

Он непроизвольно поднял ствол лазерного автомата, контролируя входной проем, словно именно оттуда должна была пойти атака.

— Здесь… на полу… возле стены в генераторной… — задыхаясь, пробормотал разведчик. — Командир, сейчас дам картинку…

Схема космической базы исчезла с сетчатки глаза, теперь на нее спроецировалось изображение генераторного отсека.

«Господи, Господи, прости и помоги мне…»

Надпись была выведена кровью, торопливо, на стене почти у самого пола. Видимо, тот, кто писал, делал это лежа. От него осталось темно-бурое пятно, больше ничего. Ни оторванных ног, ни обуви, ни фрагментов одежды.

— Питер! — в это время подал голос старший третьей пары разведчиков. — Мы в штурманской, здесь бортовой журнал. Сейчас… Сейчас разверну его к видеокамере…

«Ад. Сегодня мы открыли Дверь в Ад…» — неровно, криво, поперек страниц.

— Ничего не понимаю, — пробормотал откуда-то издали Бил Аткинс. — Писали бы конкретно. Куда люди-то пропали?!

— Куда пропали — не знаю, — отозвался сержант из штурманской. — Но они знали, что их ждет. Это факт. Здесь, на полу, лазеры с полностью разряженными батареями. На стенах — отметины, оплавленные «шрамы». Люди стреляли. Они видели то, что приближалось к ним.

— То, что приближалось… — нервно повторил сержант Чен, напарник Мейхэма, и схватил старшего лейтенанта за плечо. — Командир! Помнишь?! «Уходите! Уходите! Никогда не возвращайтесь! Никогда не пытайтесь повторить…»

Вспышка в голове!

— Никогда не пытайтесь открыть Дверь в Ад! — прошептал в микрофон Питер Мейхэм и перекрестился.

Кровь в центральной рубке. Кровь и кусок ноги. Кровь в коридорах: на стенах, на палубе. Кровь в генераторной. Кровь в штурманской. Никаких следов врага. Никаких признаков вторжения бандитов, террористов, еще кого-то. Никаких признаков грабежа.

— Дверь… — невольно повторил Мейхэм. — Они открыли Дверь в Ад?!

— Они здесь!!! — выдохнул напарник старшего лейтенанта, вдруг сильно ухватив того за плечо. — Здесь!!!

— Кто «они»? — шепотом спросил офицер и обернулся.

Мейхэма поразило то, какими глазами Чен смотрел за спину командиру.

— Они!!! — повторил сержант, поднимая ствол автомата и отступая назад, к стене. — Они! Те, кто убил людей…

Мейхэм распрямился, будто пружина, отскочил назад, мигом развернувшись. Прижался плечом к плечу товарища, поднял ствол лазера, готовясь встретить врага плотным огнем.

В помещении центрального поста никого не было.

— Чен! — свистящим шепотом позвал командир группы разведчиков. — Ты их видишь?!

Второй полицейский не ответил. Ствол его автомата покачивался из стороны в сторону, палец дрожал на спусковом крючке. Дрожала и вся кисть, сжимавшая боевое оружие. Глянув на спутника, Мейхэм почувствовал: волосы зашевелились на голове.

— Они здесь… — нервно пробормотал сержант. Его глаза были неестественно расширены. — В воздухе. Наблюдают…

— В воздухе?! — старший лейтенант лихорадочно оглядывал пустое пространство рубки, залитое светом дневных ламп.

— Как будто черви в воде. Движутся. Медленно. Но могут очень быстро. Если только захотят…

Мейхэм хорошо знал своего подчиненного, а то бы подумал: Чен шутит. Однако товарищу было не до смеха. Он действительно видел или чувствовал Нечто — неуловимое, неосязаемое для старшего группы.

— Уходим… — попросил сержант. — Уходим, командир… Пока не поздно…

Он всхлипнул как ребенок. Не дожидаясь приказа, пополз спиной по стене — к двери, к выходу в коридор.

— Патруль, уходим! — приказал Мейхэм. — Быстро!!!

Чен не выдержал, бросился прочь по коридору со всех ног. Так, словно его гнал какой-то животный, пещерный ужас — поднявшийся из глубин веков, из глубин подсознания. Это нечто было сильнее крепкого, видавшего виды мужика, он не смог бороться.

…Чуть пришли в себя только на катере, когда тот отвалил от «Медузы», резво «дернул» прочь, подальше от космобазы, излучавшей непонятный ужас.

— Там все равно никого не осталось в живых, — вытирая пот со лба, ответил Мейхэм на немой вопрос Аткинса. — Никого в живых, Бил! Проверено! Мы посмотрели: и центральный пост, и генераторную, и рабочие блоки, и жилые отсеки, и стыковочную палубу. Сам видел: везде следы крови, людей нет. Пусть с этим дерьмом разбирается следственная комиссия из федерального центра. Там некого спасать, мы свою работу выполнили — «от» и «до».

— Еще не полностью! — не согласился Аткинс. — Вот сейчас…

На внешних мониторах было видно: первый из патрульных катеров несколько раз обошел «Медузу» — командир группы ставил полицейские метки.

— Проверь, Мейхэм, — попросил он.

Старший лейтенант включил приемник, просканировал нужный диапазон радиочастот. «Опасно!!! Не приближаться! Опасно! Аварийная зона! Посадка запрещена! Опасно! Выгрузка запрещена! Аварийная зона!!!» — радиобуи, выставленные Актинсом, работали как часы, посылая запрещающие сигналы на всех служебных волнах.

— Нормально! — заверил Мейхэм. — Можешь быть уверен: ни один бортовой навигационный комплекс не допустит движения к базе. Сигнал мощный, ясный, отчетливый.

— Вот теперь мы закончили работу, — удовлетворенно заметил командир отряда катеров. — Можно убираться домой, писать отчет… Отваливаем, парни!

Никто не возражал. Полицейские суда развернулись, готовясь покинуть опасную зону. Старший лейтенант Мейхэм еще раз посмотрел назад, на «Медузу», размышляя, сможет ли когда-нибудь забыть тот животный ужас, который испытал в рубке космобазы, когда Чен тыкал пальцем в пустое пространство, бормоча: «Они здесь!»

Возвращались домой молча. Все находились в подавленном состоянии, даже те, кто не побывал в недрах аварийной лаборатории физики.

Весть о том, что в открытом космосе найден спасательный бот, — скорее всего, тот самый, с которого передавали последнее сообщение «Медузы», — взволновала разведчиков. В утробе суденышка спасатели еще одной группы обнаружили пятна крови, на всем — на стенах, на пульте, на полу… и одного живого человека на металлической палубе под креслами. Тот пребывал в бессознательном состоянии.