Авессалом-4. Сын тьмы

Виталий Радченко

Тьма наступает, и вскоре её силы соединятся в одной точке, чтобы открыть портал, который навсегда изменит оба мира. Авессалом принимает решение, от которого всем, похоже, станет только хуже. Масштабный, грандиозный, поразительный финал тетралогии «Авессалома». Часть четвёртая.«Сын Тьмы».

Часть вторая

Чудовища

— Приветствую тебя прекрасная Каллиниора, да продлят небеса твои дни и годы во здравии!

— Приветствую. Говори.

— Твои люди из столицы передают: дела Ключника и этого странного нищего…

— Хорька.

— Именно так, прекрасная…

— Не отвлекайся.

— Дела Ключника и Хорька пока приостановились. Поставки «грязной магии» прекращены. Судя по всему, Ключник пытается установить контроль над банками.

— Вот как? Каким образом?

— Открыть свой собственный.

— Но этот недоколдун ничего не смыслит в банковском деле.

— Возглавить банк предложено банкиру Морху из Сильжукского отделения банка Джелико.

— Ах вот за что толстяк Паскаль заплатил парой пальцев! Продолжай.

— Слушаюсь, госпожа. Обнаружилась пропавшая тысяча Псов. Вернее, то, что от неё осталось.

— Любопытно. Где?

— В Сизых горах, на одном из плато.

— И что от неё осталось?

— Гм… собственно говоря, ничего. Все мертвы.

— Продолжай…

— Судя по характеру ран, большая часть солдат… гм…

— Ну, не тяни!

— Растерзана, госпожа Ка.

— Звери?

— Не похоже.

— Воины?

— Очень большие и сильные воины, госпожа.

— Так… Что тебе известно об этом?

— Пока ничего, госпожа, только… гм…

— Тебя выпороть? Или сразу четвертовать?

— Простите, прекрасная Каллиниора. Ходят слухи о некоторых побочных эффектах во время экспериментов Ключника со слизью. Пока это всё.

— Ясно. Свободен.

— Прекрасная Каллиниора!

— Слушаю.

— По поводу нападения на факторию господина Сим-Сама.

— Так.

— Судя по характеру ран ваших людей, напавшие на них были не совсем обычными.

— Продолжай.

— Это были какие-то крупные и необычно сильные…

— Воины?

— Скорее звери, госпожа.

— Вот как…

— В телах одичавших разбойников, найденных на месте преступления, обнаружены определённые изменения. Словно они оказались подвержены какой-то неестественной мутации. А также в телах были обнаружены следы… гм…

— Ну?

— Следы слизи Хириушара.

— Что ещё?

— Пока всё, госпожа Ка.

— Ясно. Свободен.

— Слушаю!

— Известная вам певица, проданная в бордель мастера Сиабада, исчезла сразу после визита туда господина Сим-Сама.

— Куда?

— Неизвестно, госпожа.

— Что ещё?

— Вместе с ней исчезли торговый агент, некий Тель, а также сопровождавший его слуга.

— Как они связаны?

— Неизвестно, госпожа Ка. Но второго слугу вышеозначенного агента арестовал господин Сим-Сам за кражу ниба в фактории.

— Интересно. Где сейчас арестованный?

— В ямах, госпожа Ка.

— Ясно. Свободен.

— Пусть длятся ваши дни в благоденствии, прекрасная госпожа Каллиниора, а ночи…

— К делу!

— Пленник, задержанный досточтимым Сим-Самом пришёл в себя.

— И?

— Он убил всех, кто был с ним в яме.

— Его что, не приковали?

— Цепи разорваны, госпожа.

— Почему надсмотрщики не остановили его?

— Он убил надсмотрщиков.

— Что? Всех?

— Половину.

— Но как такое возможно?

— Госпожа, он… изменился. Он стал… гм…

— Драные лоскуты со спины Ашаи-проклятого… Похоже, я все-таки прикажу сегодня кого-то колесовать. Говори или это сделают с тобой прямо сейчас…

— Пленник стал огромным. Очень большим и свирепым. Он словно превратился…

— В зверя?

— Госпожа…

— В воина?

— Во что-то среднее.

— Почему мне не доложили сразу же?

— Господин Сим-Сам велел всем молчать.

— Пленника как-то смогли утихомирить?

— Да, отравленным дротиком в брюхо.

— Я хочу взглянуть на тело.

— Это небезопасно, госпожа Каллиниора.

— Это ещё почему?

— Он спит.

— Что? Спит, получив отравленным дротиком в живот?!

— Да. И рана уже зажила.

— Я взгляну на него. Позже.

— Да, госпожа.

— В тайне от господина Сим-Сама.

— Разумеется, госпожа.

— Свободен.

— Да продлятся…

— К делу!

— Слушаюсь, госпожа Ка. Люди банкира Морха разыскивают в Хиронишаде некоего наёмника по подозрению в убийстве дельца Бо Маршранга по прозвищу Плакса.

— Люди Морха? Говори.

— Наёмника обвиняет некий Ёк Кхорк. По его словам, Плакса, а точнее делец Бо Маршранг отравил его братьев при помощи яда, спрятанного в сундуке с деньгами. Сам Ёк выжил, но от яда лицо его обезобразилось. После чего самого Маршранга, которого разыскивали люди Морха, судя всего по подозрению в ограблении банка в Сильжуке, зарезал ранее упомянутый наёмник. Сам сундук, к слову, оказался пустым.

— Зачем мне знать об этом? Похоже, на обычную историю. Один грабитель ограбил другого, первый отравил второго, второго зарезал третий…

— Ранее упомянутый наёмник был замечен сегодня в бордель-шатре Сиабада.

— Вот как!

— Он разыскивал певицу, которую ранее упомянутый Плакса сперва продал Сиабаду, а потом снова…

— Да, да я помню, и?

— Избив хозяина борделя, наёмник отправился в город, расспрашивал об агенте по имени Кейри Тель и его спутниках.

— Что ещё?

— Некий кхм… простите госпожа, говновоз Теомильдикус Шос донёс о замеченном им проявлении магии прошлой ночью. Правда, вряд ли его слова заслуживают доверия, так как парень явно перебрал накануне. Но так как вы велели сообщать о подобных заявлениях…

— Проследите за ним. Что ещё?

— Слухи о грядущем явлении Тёмного властелина распространяются всё сильнее.

— Какова опасность волнений?

— Уже не ничтожна, но пока мала.

— Продолжайте следить за проповедниками и сумасшедшими пророками.

— Слушаюсь, госпожа. Разрешите вопрос.

— Да?

— Какова приоритетность в слежке? Говновоз, пророки, наёмник Тесак?

— Что?

— Я говорю…

— Как, ты сказал, зовут наёмника?

— Простите, госпожа Ка. Касси Брелан по прозвищу Тесак. Бывший наёмник из вольницы. Мастер по оружию…

— Высшая приоритетность! Следить днём и ночью. Докладывать мне лично. О каждом шаге этого… Тесака.

***

«Не вмешиваться!»

Тарх Торс вжался головой в землю. Шапка сползла на уши, приглушив звуки, доносящиеся с поляны, но не скрыв их полностью. Это всё равно не помогло бы. До конца своей жизни когул Торс теперь будет слышать звук медленно вытягиваемых из тела человеческих кишок. А ведь всё шло почти хорошо…

Чёртово расстройство, скрутившее его нутро в жгут, слава небесам, так и не перешло в полноценную дизентерию, и на место преступления он примчался, чувствуя себя полным сил. Беглый осмотр подтвердил слова незнакомца, встреченного в лесу: в повозке валялись три трупа. Двое с посиневшими, распухшими лицами были явно отравлены. Третий — изрублен так, будто какой-то безумец выместил на нём всю свою злость. Походный купеческий сундук, источающий зловоние стоял пустым.

Торс, мгновенно оценивший ситуацию, кубарем выкатился из повозки, зажимая нос и рот ладонью. Остатки яда, убившего первых двоих, были ещё достаточно сильны. Когул, служивший в своё время в охране купеческих караванов был прекрасно осведомлён о тайных склянках с ядом, защищающих подобные сундуки от грабителей, а скорее от предателей, по глупости пытавшихся ограбить своих хозяев, настоящих обладателей подобных сундуков с секретом. А вот незадачливые воры с кнутами, обмотанными вокруг пояса, навроде кушаков — нет.

— Руби тенты! — заорал он Псам.

Острые сабли живо порезали ткань, превратив повозку в скелет. Лёгкий ветерок выдул остатки растворившегося в воздухе яда.

— Как тебя зовут? — обратился Торс к окровавленному незнакомцу, сидящему за спиной его денщика.

Тот неуклюже спрыгнул на землю, застонал, припадая на ногу.

— Отвечай, поганец! — рявкнул денщик, пнув бедолагу сапогом в плечи.

— Добрый господин! — заголосил человек. — Я Кхорк! Ёк Кхорк. А там братовья мои убиенные, — он повалился на колени, зачерпнул полные горсти пыли, посыпал ею залитые кровищей волосы, став похожим на какого-то чёрта. — Артисты мы. Комедианты знаменитого Бо Маршранга, антер… атре…пердёра, мать его так…

Торс скривился, рассмотрев повнимательнее лицо Кхорка — одутловатое, искривлённое застывшей судорогой. Ну и, разумеется, до сих пор залитое кровищей, которая уже успела засохнуть.

— Что тут произошло, рассказывай!

— Наёмник. Наёмник Касси Брелан — он обезумел, господин! Порезал господина Плаксу, то есть Бо Маршранга, как есть порезал на ремни! Раскроил тесачищем своим, будь он проклят, чёртово наёмницкое семя!

Тарх Торс кинул быстрый взгляд на окружающих их Псов, большая часть которых до вступления в отряд стражников Наместника долгие годы состояла в вольнице — полуразбойном братстве головорезов, подряжавшихся в различные, чаще всего не совсем законные предприятия. Лица у Псов вытянулись — кодекс запрещённого ныне братства предписывал сурово карать всякого, кто поносил вольницу и любого её члена. Ёк, смекнув, что ляпнул лишнего, тут же заголосил:

— Он же совсем без берегов стал, господа стражники! Договор не соблюл, хозяина порезал! Да и вас собирался в тот раз…

— Который из них Плакса Маршранг? — перебил его Торс.

Кхорк вскочил на ноги, заковылял к повозке. Цепляясь за деревянные рёбра, на которых полоскались обрывки тентов, взобрался в повозку и завыл оттуда диким воем.

— Бра-а-а-атушки! Чифун, Маргадо-о-о-он! Кровинки!

Торс, нахмурившись, последовал за ним.

Кхорк елозил по полу, обнимая двоих задохнувшихся от воздействия яда братьев. Когул остановил двинувшихся было за ними Псов, давая возможность Кхорку выголоситься.

— Так который Плакса?

— Энтот, — Ёк мотнул головой в сторону порезанного трупа.

Торс присел на корточки, присмотрелся. Лицо Бо Маршранга было искажено то ли от боли, то ли от ужаса. Из застывшего глаза сочилась слеза. Второго не было видно под запёкшейся кровью. Похоже, тот самый наёмник и вправду обезумел — тело жертвы было искромсано вдоль и поперёк в припадке безумной ярости.

— Чёртовы комедианты, — пробормотал когул.

Похоже, приказ банкира Морха найти и доставить антрепренёра Маршранга он выполнить не сможет.

— А где деньги, слышь ты, Ёк? — он присел на корточки, пошарил в пустом сундуке.

— Забрал сучий наёмник! — младший Кхорк, размазал кровищу по щекам. — Он, видишь ли, господин когул, давно волком щерился. И на Плаксу, — Ёк хлюпнул носом, — и на нас. Поди, давно удумал, как всех нас извести и забрать деньжата-то. Всё, что потом и кровью заработали на площадях да базарах!

Тарх Торс быстро оглянулся назад — его Псы топтались неподалёку, однако, в повозку не лезли. Он резко метнулся вперёд и, ухватив выжившего близнеца за горло, опрокинул на пол, прижал к доскам. Кхорк вытаращил глаза.

— Врёшь, сука, — прошипел когул, сжимая пальцы. — Ты мне, гнида, будешь заливать про площади и базары? Вы, паскудники, ограбили господина Морха! Ты, мотня шароварная, вместе со своим Плаксой и остальными.

— Кха-кха-кого Мхорха?! — хрипел Кхорк. — Кхас-кхас-падин кхогул…

Торс ослабил хватку.

— Говори, паскуда сеновальная!

— Виноваты! — взвыл младший близнец. — Виноваты мы, господин когул. Не иначе, Ашаи проклятый вселился в братовьёв. Было дело, признаюсь.

— Говори, ну!

— Обнесли мы твого Морха. А как жеж быть, господин когул? Плакса, мать его так и разтак, платил сущие гроши. Сам, гад, небось, по дорогим борделям шлялся по ночам, а нам с братами на подзаборных шлюх не хватало! А выпить да гульнуть хотца — молодые ж ишшо… — Кхорк осёкся, хрюкнул, хлюпнул. — Были ж молодые ишшо! А-а-а!

— А ну стихни, гнида! — ткнул его в пузо Торс. — Говори про то, как ограбили господина Морха!

— Так говорю ж, — Ёк смахнул слезу. — Дождались, пока Плакса уйдёт со своим наёмником, и залезли к твоему господину.

— Ну?

— Ну и обнесли, чего уж… Деньги взяли. И ещё кой-чё по мелочи.

— Какие ещё мелочи? — нахмурился Торс.

— Ну, окорок там, бочонок с шупехом…

— Что-о-о??? Какой нахрен бочонок, паскуда?! Я про банкира Морха из Сильжука!

— Какого ещё банкира? Знать не знаю ни про какого банкира! Мы трактир грабанули с братами, про банк и слыхом не слыхивали!

— Не слыхивали, говоришь?

— Как есть говорю, господи-и-ин, — завыл Ёк, — с места не сойти! Век воли не видать!

— Это уж точно! — Торс рывком поднял близнеца на ноги. — Сгниёшь в Сильжукских ямах, падла, если соврал. Морх лично собирался драть жилы из твоего Плаксы — ничего сойдёшь и ты, коль тот сдох. Пшёл!

Получив могучего пинка под зад, Кхорк кулём рухнул с повозки, покатился по траве. Стражники, довольно ухмыляясь, подхватили бедолагу под руки, не упустив возможности сунуть пару-тройку раз под рёбра. Кхорк хрипел, мотая головой.

— Невиновный я! Невиновный! Пускай господин Морх сам приходит! Я всё ему скажу! Везите меня в свой Сильжук, поганцы, тащите в ямы, чёрт с вами, только найдите проклятого Касси! Ай! Ох… — один из Псов, услыхав про поганцев, двинул Ёку под дых уже не таясь. — Банкир Морх! Сильжук! Ямы! Банкир Морх… Сильжук… ямы…

Кхорк замотал головой, закатил глаза.

— Что с ним делать, когул? — помощник Торса, заменивший погибшего в стычке с кузнецами рыжебородого Пса, с отвращением смотрел на бьющегося в судорогах Кхорка.

— Не слышал, что ли? — поморщился когул. — В Сильжук, в ямы, к Морху. Отряди четверых, пусть отвезут этого засранца банкиру. С остальными двинем за тем наёмником.

— А если он того… Правда из братства? — хмуро спросил помощник.

Тарх Торс пристально посмотрел на него. Потом сплюнул в сторону и поправил саблю.

— Я разберусь. По коням!

***

Брелан двигался быстро, целеустремлённо, но без лишней спешки и суеты. Останавливался в трактирах; если была возможность, менял лошадей. Тарха Торса это беспокоило. Убийцы, скрывающиеся от правосудия, так себя не ведут. Узнав о месте последней ночёвки наёмника, он подробно расспросил хозяина трактира о его госте. Мрачный, нелюдимый, ел много, но совершенно не пил ничего хмельного. Свежей лошади в этот раз при трактире не оказалось, поэтому гость выехал засветло на своей. Торс пришпорил коня. Псы — полторы дюжины раздражённых долгой погоней всадников молча двинулись вслед за ним. А через несколько часов кавалькада наткнулась на беглеца у развилки на тракте.

Брелан сидел на валуне, грызя травинку. Торс жестом остановил своих всадников, приблизился в одиночку.

— Ты Брелан?

— Ну.

— Бывший наёмник по прозвищу Тесак?

— Ну.

— Я — Тарх Торс, когул…

— Я помню, — Касси выплюнул кусок травинки. — Я не трогал той девки.

— Плевать на девку, — нахмурился Торс.

— Это хорошо, — криво ухмыльнулся Тесак. — Было бы странно, если бы такая куча Псов гонялась за мной из-за какой-то трактирщиковой дочки. А я не люблю странности, — добавил он уже серьёзно.

— Вообще-то мне насрать на то, что ты любишь или не любишь, поганец, — насупился Торс. — Ты из братства?

— Дело давнее…

— Скажи спасибо парням, — когул мотнул головой назад. — Они попросили сперва потолковать с тобой.

— Ну толкуй, когул, — Брелан потянулся, хрустнув позвонками. — С какой такой радости полторы дюжины Псов гонятся за честным человеком.

Торс скривился от такой наглости. Рожа наёмника была меньше всего похожа на лицо честного человека.

— Ты убил Плаксу Бо?

— Дельца кто-то порешил? — искренне удивился Тесак.

— Ты мне дурня не ломай, — скрипнул зубами Торс.

— И не думал. Так ты тут из-за этого?

— Тут я спрашиваю. И поспеши с ответом, потому что терпение у меня уже на исходе.

— Так запаси терпения побольше, Тарх Торс! — Касси отшвырнул травинку в сторону. — Потому что ты ищешь не там.

— Говори!

— Этот говнюк Маршранг подставил меня на выезде из Богота. Наплёл страже, что я разбойник.

Торс скривил губы, показывая, что не видит в этом ничего странного.

— Потому ты догнал его и располосовал на чёртовы лоскуты?

— Лоскуты? — Касси медленно, так чтобы не давать повода для беспокойства наблюдающим за ними стражникам, соскользнул с камня, размял ноги. — Мне незачем резать человека на лоскуты, чтобы убить его.

— Он сказал, что ты обезумел.

— Кто, Плакса? — ухмыльнулся Тесак. — Так он всё-таки живой?

— Не лови меня на словах, поганец, — прорычал Торс. — Кхорк сказал.

— Ах, вот что! А не рассказал ли твой Кхорк, как со своими братьями увёл у этого самого Плаксы фургон с добром? А?

Торс прищурился. Касси поправил пояс. На ветку одного из деревьев растущего рядом с валуном села ворона, огляделась по сторонам, громко каркнула.

— А остальные Кхорки чего говорят?

— Мёртвые не говорят.

— Ого! Вот как… И этих тоже я?

— Нет, — Торс помрачнел ещё сильнее. — Не ты. Где деньги из банка?

— Ага! — ощерился Тесак. — Всё-таки дело не в Маршранге, да? Ну так иди, поищи. Как видишь, карманы у меня не оттопыриваются от лунариев. Да и мешков на лошади тоже нет. Хочешь — проверь.

— И проверю, — когул кинул взгляд назад.

Ворона на ветке пронзительно заорала.

— Погоди, когул, — Касси поднял руку.

— Что ещё?

— Дурной знак, — Тесак посмотрел на ворону, которая внимательно наблюдала за их разговором.

— Как-нибудь переживу.

— Надеюсь на это.

— Угрожаешь?

Рука Касси молниеносно согнулась в локте и так же быстро разогнулась в сторону дерева.

— Предупреждаю, — он снова положил руки на пояс. — Ты ищешь не того, когул. Я не брал денег и не убивал дельца, хотя не скрою, такие мысли имел. Но это моё дело. А ещё одно моё дело ждёт меня в Хиронишаде, куда я сейчас и направлюсь. И я даже не против, чтобы ты со своими Псами преследовал меня — понимаю, что у тебя служба. Но добром прошу, не приближайтесь слишком близко.

Касси одним прыжком взобрался на валун, с него на лошадь, резко вскрикнул, пуская её в галоп. Псы с криком рванулись за ним, но осадили лошадей, повинуясь знаку Торса.

— Что делать, когул? — денщик Торса с трудом сдерживал гарцевавшего жеребца. — Догнать его?

— Гнать до Хиронишада. Не останавливаясь, — когул отвёл взгляд от вороны, пришпиленной к стволу дерева метательным ножом. — Но не приближаясь.

***

«…Не вмешиваться, растак твою мать, не вмешиваться!»

Скрипнуло колесо, провернув ось, с намотанной на ней кошмарной «пряжей», завизжал купец, выпростав из брюха очередную порцию кишок, запас которых у него, похоже, был бесконечным. Кровь из разорванного от уха до уха рта хлынула вниз, окрасив склизкую серую нить, тянущуюся из живота к телеге красным. Чудовища, наблюдавшие за процессом, залились гортанным хохотом. Чудовища… Они изменялись, постепенно превращаясь из громадных монстров в какое-то подобие обычных людей. Людей, заляпанных кровью и дерьмом своих жертв с ног до головы.

Один из них, лысый с оттопыренными ушами что-то пролаял и второй — бородач зашёлся в странном смехе. Он широко ухмылялся, не разжимая зубов, выдувая здоровенные пузыри слюны в углах рта. Рядом кто-то тонко и противно хихикнул. Торс метнул злобный взгляд в сторону, где притаились его подчинённые и заскрипел зубами в бессильной ярости. Смеялся чёртов нищий. Хорёк, как он приказал себя называть. Да, именно, мать его так. Приказал! А ведь всё шло почти хорошо…

***

Псы во главе с Тархом Торсом остановились на опушке леса, провожая взглядами удаляющегося Касси.

— Конь-то у него еле идёт, — сплюнул в пыль денщик.

— До Хиронишада как-нибудь доберётся, — ответил когул. — А дальше забота Сим-Сама.

Торс потянулся в седле, поморщился. На смену кишечному расстройству пришла боль в спине. Зад, стёртый от долгой погони, также требовал отдыха, пересохшее нутро жаждало эля, пустой желудок жирной каши и жареного мяса. Раскинувшееся впереди море шатров манило огнями таверн. Он оглянулся на подчинённых. Псы, словно прочитав мысли когула, прятали ухмылки в усы не шибко старательно. Стражники Наместника имели некие, оплачиваемые из казны квоты при посещении других провинций. На ужин, выпивку, ну и, разумеется, ещё на кое-что.

— Ладно, — вздохнул Торс. — Одна ночь. Утром, как рассветёт, отправляемся обратно в Сильжук.

Он деланно нахмурился в ответ на радостный шум Псов.

— Но запомните, поганцы, никакого ниба и никаких драк с Хиронишадскими Псами. Уяснили? Тогда за мной.

До ниба и драк дело не дошло. Впрочем, как и до жаркого, каши, эля, отдыха, бесплатных шлюх, оплаченных казной Наместника. Небольшой отряд из Хиронишада перехватил их на практически въезде в город. Среди конных стражников, выглядевших чертовски сердитыми, верхом на нелепом сером лошаке неуклюже восседал оборванец, счастливо ухмылявшийся гнилозубой улыбкой. Толстый чернобородый когул раздражённо махнул рукой, дав знак остановиться.

— Кто такие?

— Стража Наместника из Сильжука.

— Кто главный? — толстяк мрачно окинул взглядом Торса.

— Тарх Торс, когул! А кто спрашивает?

— Когул Шикам, — коротко кивнул чернобородый. — По какой надобности в Хиронишад?

— Надобности больше нет. Идём на ночёвку и отдых.

Лёгкий ветерок словно по команде сменив направление, услужливо окатил их волной запахов города, среди которых львиную долю занимал аромат жареного на углях мяса. Оборванец, захихикал, ковырнул длинным ногтем в зубах. Извлёк что-то, внимательно изучил, забросил обратно в рот.

— На отдых нет времени, когул Торс, — Шикам окинул взглядом Псов Торса. — Пойдёте с нами.

Тарх Торс почувствовал прилив злости. Хиронишадских было приблизительно столько же. Он быстро оглянулся на своих — Псы играли желваками, незаметно поправляя оружие.

— Не пойдём.

Шикам вздохнул.

— Пойдёте-пойдёте.

— Не зарывайся, когул, — процедил Торс. — Это не в твоей власти. И ты тут не командуешь.

— Я? — как-то не особо весело хмыкнул толстяк, сплюнув в пыль. — Не командую, это точно. Командует он!

Торс прищурился, лихорадочно соображая, не принимают ли его за идиота. Вперёд выехал оборванец, направив своего лошака прямо к коню Торса. Остановившись в нескольких шагах, осклабился, нагло уставившись на когула из Сильжука.

— Здорово, Тарх Торс, — сипло прогундосил он. — Прокатимся с нами? Это ненадолго, не бойся.

Торс взглянул на Шикама.

— Это что, какая-то чёртова шутка?

Толстый когул отвёл глаза в сторону. Оборванец, молча жуя губами, смерил взглядом Торса, потом осмотрел его спутников, критически щурясь.

— Ах-ха-ха! Шутка! — неожиданно расхохотался он. — Обожаю шутки, когул Торс.

— А я вот, не очень, Хрен-пойми-кто на лошаке! — Тарх Торс, дёрнул поводья, собираясь объехать преграду и, возможно (пока ещё не решил) двинуть засранцу в ухо.

— А ну-ка придержи коня, солдат, — голос нищего неожиданно наполнился властными нотками человека, привыкшего отдавать приказания. — Ты, я вижу, старый вояка? Из низов? Так значит должен гузкой чуять, кому следует подчиняться, — оборванец выпрямился в седле, его глаза, спрятанные в узких щелках пыльных морщинок, сверкнули сталью.

Торс нахмурился, но остановил коня.

— Ты меня на голос не бери. Задницей пусть другие чуют, раз такие чувствительные, — в этот раз он не взглянул на когула из Хиронишада, но почти что услышал, как тот скрипнул зубами. — Если есть серьёзные доводы того, что я должен подчиниться, предъяви. Нету — дай дорогу, пока не дошло до крови.

Оборванец снова осклабился. Полез за пазуху, покопался там и, наконец, извлёк увесистый медальон на тяжелой цепи со знаком Наместника.

— Удовлетворён? Разворачивай коней, когул, поедешь рядом со мной. И не криви рожу, не меня — чегрехов пугать ею будешь. И ещё, «Хрен-пойми-кто», звучит славно, но звать меня Хорьком. Понял? Э? Не слышу!

— Слушаю, — каким-то образом Торсу удалось выдавить это из себя.

Отдавать честь, впрочем, когул не стал, а чёртовому Хорьку, слава небесам, это и не нужно было. Беззаботно ухмыляясь, оборванец ударил пятками своего лошака и тот пошёл на удивление резво. Тарх Торс, а вслед за ним и все его подчинённые Псы, беззвучно шепча самые грязные ругательства, развернулись спиной к несостоявшимся пирушкам и отдыху в знаменитых Хиронишадских шатрах удовольствий и двинулись к лесу, из которого недавно выехали.

До большого трактира, расположенного у развилки четырёх дорог, они добрались, когда уже почти стемнело. В заполненном наполовину большом питейном зале расположились несколько купцов с сопровождающими их охранниками и возницами, а также группки местных крестьян, которые при виде такого внушительного количества злых как черти Псов, тут же поспешили удалиться. Хорёк о чём-то пошептался с трактирщиком и тот, видимо заранее предупреждённый о визите голодного отряда, скрылся в кухне. Вскоре служанки, как на подбор уродливые и немытые, вынесли горшки с кашей, огромные караваи хлеба и кувшины с элем. Далее Хорёк удивил, веля трактирщику притащить бочонок с шупехом. Стражники радостно зашумели. Торс тихо выдохнул — он всю дорогу спиной чувствовал раздражение подчинённых. А что до раздражения его собственного — подавлять его, подрядившись на работу к банкиру Морху, когул уже почти научился.

Торс, Шикам и двое их заместителей, а также Хорёк расположились за отдельным столом. Пустым.

— Какого… то есть я хотел спросить, почему мы не можем пожрать со своими людьми? — первым не выдержал Торс.

Хорёк хитро ухмыльнулся (похоже, запас ухмылок у этого поганца был неисчерпаемым) и подмигнул в ответ.

— Не спеши, когул из Сильжука, всё ещё будет.

И действительно, спустя некоторое время к их столу потянулись служанки с блюдами и кувшинами. Краем глаза он ловил взгляды купцов, подававших сигналы трактирщику. Хорёк, сделав знак соседям по столу не чиниться, сам первым накинулся на жареных курей и тушёную капусту, обильно запивая всё это элем. Шикам, вздохнув не очень убедительно, присоединился, за ним последовал его заместитель. Торс кивнул своему заму и тоже принялся за ужин. Блюда продолжали прибывать, и вскоре на столе уже не хватало места из-за горшков с кашей, мисок и сковородок, заполненных шкворчащими колбасами и яичницей, свиными ногами и варёной телятиной. Кувшины с элем вовсе приходилось ставить на пол. Торс, насытившись и утолив жажду, ослабил ремень и оглянулся по сторонам. Похоже, вскоре начнутся переговоры, догадался он. И действительно, один из купцов, плешивый коротышка подошёл и, почтительно поклонившись, приветствовал компанию командиров.

— Многие лета, почтенные стражники.

Шикам, видимо уполномоченный Хорьком вести переговоры, кивнул в ответ.

— Я Эррис Хаук, торговец тканями. Надеюсь, скромное подношение от моего стола пришлось по вкусу храбрым воинам?

— Благодарим, почтенный Эррис, — важно пробасил Шикам.

— Могу ли я спросить почтенных господ?

Важный кивок.

— Дело в том, что среди купцов ходят всякие разговоры…

— Разговоры?

— Именно, — Эррис Хаук смущённо откашлялся. — Говорят о каких-то «кузнецах», что шастают по трактам, обирая караваны.

— Кто говорит?

— Да всякие там, — засуетился купец. — Я, разумеется, не верю в болтовню. Ведь разве запрещал бы мудрейший Наместник носить оружие охранникам караванов, будь на то малейшая причина? Конечно, опасность преувеличена…

— Так в чём твой вопрос, почтенный Хаук? — перебил его Хиронишадский когул.

— Хотел осмелиться нижайше просить храбрых воинов проехать со мною до Нихама. Разумеется, питание и подорожные оплачу щедрейшим образом!

— Ты что, торгаш, думаешь, стражники Наместника просто так шляются по трактирам?

Плешивый вжал голову в плечи, но не ушёл, понимая правила игры.

— Простите господа солдаты… — купец потупился на пару мгновений, потом кинул на бородатого когула быстрый взгляд.

— Подумаем, — важно сказал Шикам, махнув рукой купцу.

Тот отвесил раболепный поклон и удалился, вполне удовлетворённый переговорами. За ним потянулись остальные — торговцы специями, зерном, вином, шкурами и шерстью, металлической утварью и горшками. Последним подошёл коренастый широкоплечий здоровяк, долго мялся в стороне, пока Шикам, не выдержав, не подозвал его сам.

— Чего тебе, почтенный?

— Я это, решил, вот, как все, — пробубнил купец, не побрезгуйте подношением.

— Ты кто?

— Кардаш я, солонину везу в столицу.

— Чего тебе, Кардаш?

— Ну, как все хочим, — здоровяк пожал плечищами, — охраны. Только вот, платить особо нечем, господа Псы. Государственный подряд, итить его…

— Государственный, говоришь? — подбоченился Шикам. — А что ж тебе не выделили охрану?

— Так чего там охранять-то, окорока? От волков мы с парнями и сами отобьёмся, а кого-другого, так и нет никого. Скока лет ужо ездим.

— Так чего пришёл-то? — бородатый когул отхлебнул эля, прополоскал меж зубов, проглотил, сдержал отрыжку.

— Ну, как все мы, — Кардаш потупился. — Так пойду я?

— Иди, почтенный, — Шикам потянулся за куриной ногой. — Благодарствуй за угощение.

Торговец солониной, облегчённо вздохнув, удалился. Хорёк, до того не встревавший в переговоры сделал знак приблизиться. Торс, Шикам и двое заместителей склонились над столом.

— Значит так, — тихо прошептал оборванец без своей обычной ухмылки, — слушайте внимательно…

Возможно, в какой-то другой раз обветренное жизненными перипетиями, огрубевшее за годы службы сердце Тарха Торса и порадовалось бы виду прекрасного рассвета, первым лучикам солнца, показавшегося из-за пологих склонов слева от возвышающихся могучими громадами Сизых гор, но только не сегодня. Всем нутром когул чуял — дело гнилое. Такое же, как ухмылка мерзкого оборванца, мешком развалившегося в седле на своём лошаке. Хорёк, будто угадав мысли когула, широко зевнул, распахнув челюсти так широко, что обычный человек скорее всего их бы вывихнул ко всем чертям. Потом перехватил взгляд Торса и ухмыльнулся.

— Не горюй, когул, скоро всё закончится. Уговор помнишь?

Торс помнил. Псы разделились на четыре группы. Шикам и двое заместителей отправились сопровождать соответственно три каравана — торговцев тканями, вином и зерном. Последним, вслед за отбывшим незадолго до того караваном с солониной выехал Торс со своей четвертью отряда. А ещё вместе с оборванцем.

— Почтенный Кардаш, похоже, ещё сам не понял собственной значимости, — пребывавший в отличном настроении Хорёк, этим утром болтал без умолку. — Солонина в нынешних условиях будет ценнее золота.

— Чего ж тогда ему не отрядили стражи?

— Потому что жирные чиновники, ответственные за это, также не понимают государственных интересов, когул Тарх.

— А ты, надо думать, понимаешь?

— Именно! — Хорёк потянулся, привстал, пустил газы. — Оттого я и выбрал именно тебя, чтобы следовать за этим караваном.

— С чего вдруг такая честь?

— Ты мне нравишься, Торс. Похоже, ты ещё тот весельчак, — хохотнул оборванец, глядя на вытянувшуюся физиономию когула. — Шучу, шучу. Просто чую, что ты принесёшь нам удачу!

— А кто принесёт удачу тому бедолаге? Кардашу и его людям!

— Это не твоя забота.

— А как же государственный интерес? Солонина, что дороже золота? Э?

Хорёк глянул на Торса.

— Смекнул, когул? Чуешь, чем пахнет?

— Войной, чем же ещё? — скрипнул зубами Торс.

— В яблочко, — снова ухмыльнулся оборванец.

— Коли ты такая важная птица в государстве, с медальоном и всё такое, — Торс сплюнул в траву, — чего мы не догоним тот караван? Шикам и остальные со своими купцами в открытую поехали, а мы по кустам шухеримся как разбойники. Следим, не приближаемся, мать его так. Ведь ты вовсе не охранять его вздумал. А… — он запнулся, понимая, что едва наговорил лишнего.

— Ну, давай, сельжукец, договаривай, — криво ухмыльнулся Хорёк, — Не охранять, а что?

— Ты хочешь, чтобы кто-то ограбил тех бедолаг, вот что! — выпалил Торс.

Чёртов оборванец и бровью не повёл. Он поёрзал в седле, усаживаясь поудобнее, насколько это было возможно на ободранном седле, выудил из сумки кусок сушёного мяса и забросил в рот.

— Ну, теперь ты понимаешь, почему я выбрал именно тебя? Ты ещё и умный.

— Кто должен напасть на караван?

— Увидишь.

— Нас меньше дюжины. Что будем делать, если их будет больше?

— Для тебя не имеет значения, когул Тарх, кто это будет и сколько их будет. Знаешь почему?

— Почему?

— Потому что ты и твои люди не станете вмешиваться, что бы ни произошло.

Торс стиснул поводья в кулаке, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пережидая вспышку гнева.

— И кого же мы тогда едем охранять?

Хорёк пожевал губами, шмыгнул носом, потом отхаркнул и далеко выплюнул комок слизи.

— Меня.

«Не вмешиваться, не вмешиваться, чёртово дерьмо Ашаи-проклятого, не вмешиваться!!!»

Третий полумонстр не веселился, сосредоточенно вперившись в лицо жертвы единственным глазом. Кардаш уже выдохся, не реагируя на то, как содержимое его живота наматывается на ось перевёрнутой телеги. Лысый и бородач, нарвав пуки травы, пытались стереть с себя кровь и грязь. В этот момент на поляне появились ещё двое — тощий парень и плечистый крепыш. Тощий, едва окинув взглядом распотрошённые трупы возниц, принялся блевать прямо себе под ноги. Крепыш же повёл себя странно: вытащив из-за пояса странный меч с массивным круглым навершием на рукояти, с рычанием кинулся на тройку убийц. Те заорали в голос, одноглазый оглянулся на крик, ощерился, выхватил такой же меч. Однако, драки не случилось. Тощий, каким-то чудом успел унять приступ тошноты и, бросившись за крепышом, повис у того на плечах, отчаянно вереща что-то на непонятном Торсу языке. Крепыш заорал, обращаясь к троице полумонстров. Те лишь загоготали в ответ. Одноглазый резко крутанул колесо, и тело Кардаша изогнулось в судороге боли. Тарх Торс дёрнулся, но Хорёк, ужом метнувшись к нему, прижал когула к земле.

— А ну, всем лежать тихо! — зашипел он Псам.

Крепыш, стряхнув с себя тощего, бросился к телеге. Махнул мечом, перерубая нить кишок торговца солониной, а следующим ударом снёс бедолаге голову. Потом рявкнул что-то одноглазому, который спокойно убрал меч и мерзко ухмыльнулся. Тощий подскочил к крепышу, что-то быстро залопотал на своём наречии. Они влезли на козлы к единственной уцелевшей повозке с солониной, тощий суетливо хлестнул лошадей, спеша убраться со страшной поляны. Трое оставшихся переглянулись между собой. А потом принялись пинать голову Кардаша друг дружке словно какой-то мяч.

— Это просто невероятно, Тарх Торс, — прошептал Хорёк в самое ухо когулу. — Ты и вправду приносишь удачу! А теперь слушай приказ…

— Пора валить, Синий. Догоним Фому с Промокашкой. Или, может, сперва помоемся где-нибудь? — Толик пнул голову купца, и Бартэля вытянувшись во вратарском броске поймал её, сгруппировался, прокатившись по траве и вскочил на ноги.

Синий молчал, что-то напряжённо обдумывая. Подошёл Бартэля. Одной рукой он тёр шею, скатывая пятна запёкшейся крови в катышки и стряхивая их с себя, другой держал за волосы голову купца.

— Давай баб поищем, — он почесал в промежности. — Скока можно этих гунпленов по деревьям вешать. Заманался нахер.

— Раньше ты не жаловался, — Синий мрачно зыркнул на бородача своим единственным глазом.

— Раньше прикольно было, — зевнул Бартэля. — Надоело уже. Может, рванём на какой-нибудь хутор? А вдруг там бабы есть?

— Вручную молоти! — Толик хмыкнул, легко двинув бородача в бок кулаком. — Кузнец запретил соваться в деревни и на хутора. Да, Синий?

Одноглазый скрипнул зубами.

— Запретил.

— А не пошёл бы он нахер этот ваш Кузнец, — Бартэля засунул мизинец себе в ухо и принялся энергично крутить. — Я вот чего хочу сказать… — он обтёр палец о штаны. — Тогда мы могли уделать этого придурка, не влезь в драку его братец. Что скажешь Синий?

Одноглазый промолчал.

— А ещё мне до смерти надоел этот сраный лагерь, — продолжал болтать бородач, подбрасывая в руке голову несчастного купца. — С какого хера мы должны там ходить по струнке как какие-то сраные суворовцы? Тем более после… сами понимаете чего.

Толик осклабился.

— Помнишь замес с солдатами? С-с-сука, я человек двести положил!

— Я — триста, не меньше, — подхватил Бартэля. — Они должны нас на руках, блин, носить, а они, сука, чего-то там запрещают. Говорю, погнали баб поищем, Синий, чё скажешь-то?

— Вообще-то он прав, — Толик поднял с земли кусок вяленого мяса, обтёр о рубаху, откусил. — Я не про баб, хотя тоже не отказался бы. А про то, что мы заслуживаем большего уважения. И что главным должен быть вовсе не Кузнец.

— Ага, и я про то, — бородач подбросил голову купца как баскетбольный мяч, снова словил, покачал на ладони. — Синий, чего блин молчишь?

Одноглазый упёрся кулаками в бока.

— Чего я молчу? — процедил он. — А о чём можно говорить с двумя дебилами?! Ради какого хера мне надо задираться с этим помешанным? И с его верной собачкой Балу? Чтобы стать главным? У кучки идиотов, которые корчат из себя гладиаторов и собираются штурмовать местный Рим? Вы сожрали эту грёбаную слизь и стали сильнее, но чёрт вас возьми, похоже, из-за этого стали ещё тупее, чем были!

— Чё обзываешься? — насупился Бартэля. — Если есть что сказать — скажи, чего дебилами называть?

— Ты скажи, что делать, старик, — Толик пожал плечами. — Мы же всегда за тебя.

— Что делать-что делать, — пробурчал одноглазый, уже не так зло. — Пока не знаю, что делать. В любом случае, нам нужно раздобыть больше этой дряни, — он достал из кармана пузырёк. — Намного больше. А сейчас — пошли. Догоним тех двоих уродов.

Бородатый со вздохом почесал в промежности. А потом с силой швырнул голову купца по дуге в кусты.

— Пошли, Толян.

Троица, развернувшись, двинулась было за телегой. В этот момент в кустах зашуршало, кто-то крякнул от натуги и из ветвей, сшибив несколько тонких веток, вылетела голова бедолаги Кардаша. Одноглазый среагировал мгновенно: он одним движением развернулся, выхватывая меч, и голова нахлобучилась на острие гладиуса как картофелина на вилку.

— Какого хрена? — взревел Бартэля. — Кто там?!

Из кустов показалась тонкая фигура в лохмотьях. Оборванец, довольно ухмыляясь во весь рот, вышел на поляну, держа руки ладонями вперёд.

— Это местный! — заорал бородач, вытаскивая меч. — Толик, режь его!

— Приветствую, господа! — громко сказал незнакомец. — Прошу уделить мне минуту вашего времени!

Толик, рванувший было за Бартэлей к оборванцу, остановился.

— Он говорит по-нашему! — воскликнул он, оборачиваясь к одноглазому. — Синий, ты слышал? Бартэля, погоди!

Бородача речь незнакомца, похоже, не впечатлила. В два прыжка он оказался рядом с нищим, широко размахнулся. Однако лезвие гладиуса, вместо того чтобы отделить голову наглеца от туловища, разрубило воздух — оборванец легко уклонился от удара, мало того, он ещё и любезно поддержал потерявшего равновесие Бартэлю под локоток. Тот отскочил как ошпаренный.

— Чё за херня? Ты кто???

— Хорёк, — дружелюбно улыбнулся тот. — Так меня кличут.

Конец ознакомительного фрагмента.