Петербургские зарисовки. Сборник рассказов (из Петербургских записок)

Виталий Пажитнов

В этот сборник вошли рассказы, объединенные одной общей темой, все эти рассказы о Петербурге и петербуржцах, а если точнее – о петербургских романтиках. И автор надеется, что несмотря на разные времена у читателя, и особенно если он знаком с этим городом, всё-таки останется какая-то пусть и небольшая, но добрая улыбка. С уважением и пожеланием приятного прочтения, автор.

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ЗАРИСОВКА

(Из Петербургских записок)

Лето в этом году закончилось довольно быстро. Стояла первая половина сентября, а так как прошедшее лето было достаточно жарким, то и сентябрь показывал хорошие августовские отметки в 20—25 градусов, чему можно было только порадоваться. Был ранний вечер, стрелки на часах приближались к шестичасовой отметке, и проходя по Александровскому садику Сергей с удовольствием посматривал на роскошные брызги большого центрального фонтана и желтевшее за зелёными деревьями здание Адмиралтейства. Спешить было некуда, прогуливавшихся в этом уютном парке-садике было не очень много, примерно среднего для этого субботнего вечера, и неспешно дойдя по аллее к широкой центральной площадке с улыбкой посмотрел на стоявшие там бюсты Лермонтову, Гоголю и Глинке, на сидящих на широких скамейках вечерних посетителей и гостей и постояв подошёл к широкому кругу фонтана. Несколько минут посмотрев на отблески солнца в искрящихся брызгах, отраженье облаков и лежавшие на дне памятные монеты он оглянулся, и увидев две стоявшие пустыми скамейки сразу решил, что это как раз то, что нужно. Скамейки стояли слева, почти с самого края, и подойдя к крайней с удовольствием присел и почтительно кивнув стоявшему недалеко от него бюсту Лермонтова, взглянул на стоявший напротив памятник Гоголю, на блестевший Адмиралтейский шпиль и устроившись поудобнее вздохнул и улыбнулся.

Несмотря на близость Невы было достаточно тепло, а на солнце даже жарко, а так как была суббота, то до понедельника он был совершенно свободен, — Сергей со второй попытки пытался закончить своё высшее образование, и сейчас снова был студентом 3 курса филологического факультета СПБГУ (первая попытка была предпринята им сразу после армии, — но тогда он смог доучится только до конца 2 курса — перед самой сессией всё это внезапно отложилось «по незапланированным личным обстоятельствам», и вот после 3-летнего перерыва он снова подал туда документы и пока всё тьфу, тьфу, вроде было нормально, и его средний балл твёрдо держался на 4—4,5-значной отметке. Посмотрев на ярко переливавшиеся в солнечных отсветах брызги фонтана и на стоявшие поблизости на площадке памятники Сергей оглянулся на своих соседей — дальние скамейки были заняты обычными для этого времени небольшими компаниями и гостями этого уютного парка-садика, а ближайшие к нему три скамейки занимали две довольно молодые пары, за ними сидели три о чём-то оживлённо беседовавших молодых человека лет 20 — 25, а немного дальше, сразу за памятником Глинке четверо подростков гоняли по дорожке небольшой футбольный мячик. Так что обстановка была как всегда спокойной и мирной, как и подобает ей в таком месте. Часы показывали 20 минут 7-го, слегка зевнув и посмотрев на шпиль адмиралтейства и зеленеющие вокруг деревья он достал сигареты и подумал что спешить ему сегодня незачем и что ещё с полчаса он посидит в этом парке, а после этого как и собирался пройдёт прогуляться к Исаакию, а заодно и допишет там ответ на пришедшее несколько дней назад письмо брата, — письмо было довольно ожидаемым и интересным, и к тому-же у него 3 дня назад был день рожденья, ему исполнилось 20… Да, Алексей, младший брат нашего героя уже 5 лет жил отдельно от них у тётушки на юге, в Севастополе, куда его когда-то пригласили и куда он после некоторых колебаний и совещаний переехал на постоянное жительство, и который уже стоял сейчас перед положенным в этом возрасте обязательным рядом вопросов, решать которые в одиночку иногда бывает не очень-то просто, и которому явно нужна была чья-то помощь. Ну что тут поделаешь, — ведь 20 лет, — такой возраст… И конечно сегодня надо наконец дописать свой ответ, и лучше это сделать в зелёном садике напротив Исаакиевского, как раз будет уже самый вечер. Но ничего, а если он даже где-то немного задержится, то фонари там всегда горят очень ярко. А потом, когда ответ будет написан и вокруг стемнеет он выйдет оттуда на набережную, дойдёт по ней до Дворцовой, немного постоит у начала Эрмитажа, а потом уже дальше по набережной до Троицкого моста и прохода на Миллионную — да, ночевать сегодня он снова будет не у себя, — брат с отцом ещё около месяца будут в Москве, а со своей Светланой он снова рассорился и вот уже 3 дня ночует у Алины, благо этот адрес у него остался ещё с первого студенчества, и там всегда ему рады как дома.

Да, конечно со Светланой у них опять всё вышло очень глупо, и всё опять из-за какой-то мелочи, — да, конечно он виноват, но взять в тот день её велосипед из ремонта он ведь действительно не мог, мастерская в тот день не работала, а домашних телефонов этих ремонтников он не знал. Да, конечно он в тот вечер и немного задержался — встреча с двумя своими бывшими однокурсниками чуть-чуть запозднилась, — они ещё немного прошлись прогуляться по Фонтанке, и ещё пришедшее письмо от брата, но это же не повод сразу-же устраивать ему такую встречу… Да и за ужином он снова оказался виноват что когда в прошлые выходные они переставляли книги две полки оказались составлены совершенно неверно, а его доводы что он просто разложил их по временам и жанрам были сразу-же встречены вопросом: — А куда-же он подевал тогда две книги Томаса Манна и Моэма? Опять дал почитать своим знакомым? — Ну что он мог тогда ответить, ведь он действительно их не трогал, а если они куда-то и делись… Но всё равно, — он снова оказался виноват. Ну, а после этого сразу-же внезапно оказалось и то, что их телевизор уже почти месяц не показывает две какие-то программы, а он никак не может их настроить, и что в конце августа, когда они возвращались из пригородной поездки, там, в автобусе… Но тут зазвонил его телефон, тогда ему позвонил его старый приятель, Олег и сообщил что они с Ольгой на днях собираются… Но Светлану было уже не сдержать, и когда на кухне прозвучало ещё одно женское имя, то тогда началось всё, и по полной программе… И через 20 минут спускаясь по лестнице под громкие и уверенные Светины высказывания и реплики, так и сыпавшиеся с лестничной площадки и посмотрев — все ли конспекты и тетради с записями он успел запихать в походную сумку, и на месте ли телефон вышел во двор и подумал: — Ну вот, опять всё по новой… — и закурив стал соображать к кому бы лучше было обратиться, — ведь такие небольшие семейные сцены случались у них уже не в первый раз, а насколько продлится это его «очередное изгнание» трудно было даже представить. Да, но так или иначе ему опять предстояло искать приют где-то у своих друзей и знакомых, а сейчас Олег был занят, к ним приехали друзья, и к тому-же он только что звонил. Так, конечно можно попробовать позвонить Денису с Димой, да, и… Да, а если Алина, — ведь в прошлый раз он больше недели «пробыл» в её небольшой коммуналке, и если и на этот раз у неё всё нормально… И через минуту набрав её номер и вкратце изложив суть вопроса услышал её привычное — Да, конечно приходи, всё в порядке, — выключил телефон, отошёл от парадной и направился к недалёкой Миллионной. А там всё обошлось очень просто, и совершенно объяснений.

И вот уже третий день после окончания лекций он встречается с знакомыми, ездит в гости и каждый вечер находит свободные час-два на небольшие прогулки по улицам и переулкам с традиционной чашкой кофе в каком-нибудь из любимых кафе. А сегодня он вышел от Алины где-то около часа и просидев два часа в небольшом кинолектории за просмотром «Космической одиссеи 2001» Стэнли Кубрика зашёл в кафе и перекусив позвонил и предупредил что сегодня скорее всего немного задержится и прогуляется в районе Адмиралтейства и Исаакия, и вернётся попозже, на что Алина не возражала, а только предупредила «чтобы особенно разгуливался, и где-нибудь к 11 был дома», — у неё была соседка, и поздние возвращения были не очень желательны. Зная об этом и помня «обещанные правила гостеприимства» он попробовал рассчитать время и прошёлся по Невскому, прогулялся по Дворцовой, а теперь, после этого садика у Адмиралтейства его маршрут был прямо к Исаакиевскому, где он собирался задержится в зелёном сквере перед собором, и наконец-то дописать ответ Алексею. Ну, а после этого можно идти уже прямо к Алине, — пока он дойдёт, будет как раз где-то 11.

А сейчас просидев минут 15 перед мелодично журчавшим фонтаном Сергей вздохнув посмотрел на блестящий шпиль Адмиралтейства, на зеленеющие вокруг деревья, уже слегка отмеченные желтовато оранжевой сентябрьской краской, на мирно беседующие на скамейках пары и вытащив сигареты решил, что можно сделать небольшую прогулку до Медного Всадника, а потом идти уже прямо к Исаакию, — там он будет где-то в начале 8-го. Он ещё раз взглянул на прогуливающихся по парку, на небольшие компании на скамейках, на стоявший напротив бюст Гоголю и снова подумал что со Светой у них в этот раз вышла всё такая-же глупость, и уже в который раз… И в который раз в таких ситуациях ему снова приходится на время уходить из дома, чтобы как-нибудь разрядить обстановку, — простой элемент благоразумия, чтобы прошло какое-то время. И уходить-то ему приходится из своего дома — со Светланой они познакомились 4 года назад на Краснодарских курортах, а сама она родилась и жила в Новороссийске, а когда после полугодичного знакомства они решили больше не расставаться, и она с благословения родителей переехала в Петербург… То с той поры как они официально расписались и переехали к нему (в их старой квартире кроме него также жили отец и его второй брат) прошло уже 3 с половиной года, а так как у Светы знакомых в Петербурге было не очень-то много, а все такие «внезапные моменты» происходили всегда когда они оставались одни (то есть когда отец с братом были в каких-то поездках) и Сергею ничего не оставалось, как снова на несколько дней отправится на небольшую городскую прогулку с ночёвкой у знакомых (благо с чем, с чем, а с этим у него проблем не было). И вот на этот раз он снова приютился у Алины, благо их связывало больше 7 лет хорошего знакомства и небольшой студенческий роман, и возможно ещё 2—3 дня он будет у неё гостем, а когда его Светлана остынет, и наконец-то позвонит… Так что-же, они не будут это афишировать, — ведь его отцу и брату лучше всё-таки об этом не рассказывать, а на будущее… Да, а на будущее всё же что-то придётся сделать, не продолжать же дальше ему эти городские прогулки. А если об этом узнают его отец с братом… — Эх, Света, Света, — ещё раз вздохнул Сергей, и загасив догоревшую сигарету оторвался от размышлений, оглянулся, с улыбкой посмотрел на всё также гонявших мячик мальчишек, потом на памятник Глинке, на стоящего совсем недалеко Лермонтова и посидев ещё несколько минут поднялся, обошёл круг фонтана и учтиво поклонившись стоявшему с другой стороны Гоголю подошёл к левой немного «витиеватой» аллее и неспешно пошёл дальше. Пройдя неторопливым шагом по этим задумчивым местам до памятника Пржевальскому немного приостановился и посмотрел на него, потом дошёл до дуба Александра II, и как обычно также постояв перед ним — ведь подумать только, этот дуб был посажен царской рукой почти полтора века назад, и отдав дань уважения истории повернул в сторону Петровского спуска. Подойдя к нему он остановился, посмотрел на группу беседующих иностранных туристов и парящих над Невой чаек, потом улыбнулся и развернувшись пошёл к недалёкому Исаакию.

Подойдя к Адмиралтейскому проспекту он остановился рядом с знаменитым собором и посмотрел на уходящий в вечернее небо позолоченный купол, на роскошную античную колоннаду верхней смотровой площадки, на размещённые рядом на крыше многочисленные скульптуры и небольшие часовенки по краям и несколько минут постояв любуясь этой картиной подошёл к переходу. Перейдя через проспект ещё раз приостановился, рассматривая верхнюю смотровую площадку и две небольшие часовни по краям, окружённые скульптурами на библейские сюжеты. Картина была очень впечатляющей, и постояв несколько минут решил что сначала как обычно пройдёт к нижнему портику и минут 20 проведёт там любуясь открывавшемуся виду на Адмиралтейство, потом перейдёт на противоположную сторону к колоннам центрального портика, а после пройдёт к зеленеющему перед собором садовому дворику и займётся письмом брату. — Нет, а как всё-таки красив Исаакиевский в это время, — подумал Сергей, переходя площадку перед собором и подходя к его колоннам, — и как люблю я эти вечерние прогулки. И хотя сейчас стоит сентябрь, — на улице тепло, словно летом.

Поднявшись на портик он прошёлся вдоль античных колонн, подошёл к входной двери и несколько минут посмотрев на роскошные горельефное изображения на библейские сюжеты, которыми были украшены все двери. После этого задумчиво подошёл к крайней колонне, и посмотрев на вид вечернего Адмиралтейства подумал: — Нет, а как прекрасно виден город от Исаакия… И особенно с верхней смотровой площадки. Ведь оттуда видно всё Адмиралтейство и здание Биржи, оттуда открывается прекрасный вид на весь ближайший уголка города с высоты птичьего полёта, это виды на Петровский спуск и на Сенную и Исаакиевскую площади, на Исаакиевский дворик и стоящий за ним посередине памятник Николаю I. И всё это на фоне отличной панорамы городских крыш… Жаль, что вход туда сейчас временно закрыт.

Да, вход на верхнюю смотровую площадку Исаакиевского в те дни был временно закрыт, — велись какие-то реставрационные и технические работы, так что посмотреть на вид города с этой круговой площадки под самым куполом получалось бы только где-то в середине октября, но сейчас Сергея это не особенно расстраивало, — это была его простая городская прогулка по историческим местам, и к тому-же сегодня он хотел немного посидеть в Исаакиевском саду и написать ответ своему брату, так что на большую прогулку по этим местам у него просто не хватило бы времени.

— Да, а время, — а сколько сейчас времени? — подумал он отрываясь от своих размышлений, и увидев что уже почти 8 взглянул на блестящий шпиль адмиралтейства и решил что лучше не задерживаться, и перебираться на противоположную сторону. Ведь нужно ещё написать ответное письмо брату, а с этим лучше не затягивать и дописать всё сегодня. — Да, написать и отправить, — подумал Сергей и ещё раз взглянув на зелёные деревья перед Петровским спуском подошёл к украшенной затейливым рисунком двери, посмотрел на него и спустившись на соборную площадку оглянулся, взглянув на вид портика и пошёл к правому краю собора.

Несмотря на вечернее время и близость Невы было ещё достаточно тепло, и завернув за угол он подошёл к роскошным колоннам парадного входа. Поднявшись туда и с лёгким вздохом посмотрев на зеленеющий садовый дворик Исаакиевского и гуляющих среди этих деревьев, кустов и скамеек. Народа с этой стороны было примерно столько-же, и минут пять постояв рассматривая прогуливавшихся оглянулся, посмотрел на проходящую мимо беседующую молодую пару, потом на группку о чём-то беззаботно разговаривавших студентов, направлявшихся прямо к Астории, и тут почему-то с небольшой грустью подумал об Алексее — 3 дня назад у него был день рожденья, — ему исполнилось ровно 20, и его письмо… Сергей пощупал карман — письмо было на месте, и блокнот с наполовину написанным ответом был там-же.

Как мы уже вкратце упоминали, его младший брат по договорённости с тёткой 5 лет назад переехал жить к ним, в Севастополь, и сейчас перешёл на 2 курс университета, — с этим у него всё было нормально, но в остальном… Ну а в остальном — чего можно ждать от мальчишки его возраста, и ещё в наше время… Конечно-же многих разных вопросов, просьб, разъяснений, а часто даже и просто невысказанных просьб, если и не каких-нибудь криков о помощи… Ведь Алексей, как и многие его сверстники находился на обычном в этом возрасте «небольшом распутье», — и хотя в своём письме он об этом не упоминал, но Сергей точно знал что они-то у него как раз были, — все эти вечные вопросы — как и куда ему дальше, в какую сторону и с кем, — конечно сейчас ему было не просто, спасибо что догадался написать, — ведь как, ни как, а всё-таки братья. Да, и сейчас обязательно надо будет дописать свой ответ… — Эх, Алексей, я очень хорошо помню эти годы, — подумал Сергей глядя на проходящего мимо высокого араба в мягкой восточной одежде, — и я прекрасно помню что стоит в эти годы простая дружеская поддержка…

Он ещё раз нащупал в кармане конверт с письмом брата, проверил на месте ли ручка — она была вложена в листья блокнота и несколько минут задумчиво постояв всё-таки вытащил письмо, вынул из конверта и минут 5 почитав эти исписанные знакомым мелким подчерком листы вздохнул, достал сигарету, прикурив спрятал письмо и ещё несколько минут постоял глядя на гуляющих перед собором туристов, на свободные скамейки в парке, оглянулся на другую сторону площадки, потом на трёх иностранцев о чём-то разговаривавших в другом конце портика и подойдя к входной двери несколько минут посмотрел на такие-же затейливые горельефные картинки-изображения на исторические темы и решил что пора. — Да, пора, — время стояло уже позднее, и где-то через полчаса начало бы темнеть, а так как сегодня нужно было дописать ответ Алексею, лучше было поспешить.

Сергей перешёл через площадку собора, вошёл в садик и присев на одной из скамеек посмотрел на окружённый закатными красками Исаакий. Посидев несколько минут вынул из конверта письмо, и ещё раз перечитал в неярком вечернем свете, а когда вокруг зажглись фонари достал из кармана блокнот и раскрыл на наполовину написанном ответе. Подвинувшись поближе к стоявшему рядом со скамейкой фонарю посмотрел на начальные строки того, что успел написать вчера — вроде писалось неплохо, но всё равно надо ещё раз перечитать, чтобы не было накладок. Письмо начиналось очень просто, и привожу его здесь полностью.

«Алексей, 3 дня назад я получил твоё письмо, и от всего сердца поздравляю тебя с Днём Рожденья, и хочу пожелать тебе отличного настроения и всех и всяческих успехов, чтобы всё у вас было прекрасно, и все планы и надежды обязательно сбылись. И ещё очень хочу пожелать вам с Мариной и Олегом жить мирно и без разногласий, — на них ваш дом и ваше благополучие, все дела и спокойствие. Жаль, что это поздравление дойдёт до тебя попозже, а с телефонами у вас сейчас сбой и до вас никак не дозвониться. А теперь, Алёша, ты извини, но насчёт всего, о чём ты написал в своём письме, точнее обо всех твоих делах. Я сейчас хочу дать тебе несколько советов на будущее, и может быть немного разъяснить (или объяснить, как это тебе будет удобней) несколько твоих вопросов, — возможно, я здесь в чём-нибудь и ошибаюсь, но наверно так всё-таки будет несколько понятней. Алексей, я очень хорошо понимаю какое время ты сейчас переживаешь, и через какие ряды вопросов тебе приходится проходить, а также знаю то, как трудно иногда бывает найти и отыскать на них какой-нибудь действительно нужный ответ. И также я прекрасно знаю, как в таких моментах бывает важна и нужна чья-то помощь, чей-то совет или поддержка. И сейчас я пишу тебе это письмо потому, что сам не раз проходил через такое, — спасибо что догадался написать. И первым делом я конечно-же желаю и советую тебе во всём, во всех делах и проблемах всегда оставаться собой, со своей головой, со своими правилами, привычками и ценностями, и какие-бы бури вокруг не бушевали, какие бы ливни и невзгоды не встречались на твоём пути, всегда вспоминай о том, что светлое всегда останется светлым, и даже в полной темноте. И ещё раз напомнить о том, что всё хорошее и ценное, что ты получил у нас в молодости, а позже там, у вас, на юге, — всё это только поможет тебе во всём разобраться, и всегда найти нужный ответ на любой, и часто даже неожиданный вопрос. И ещё, — я прекрасно знаю, что ты очень любишь хорошую литературу, и помню как в детстве ты с удовольствием перечитывал те огромные книжные запасы, которые и до сих пор хранятся в нашем доме (и как часто мы ругали тебя, находя среди ночи за книгой, — я очень хорошо помню как мы 3 раза прятали от тебя „Белые ночи“ Достоевского и „Трёх мушкетёров“ Дюма, но ты их всегда находил, а после клал на тоже место, и мы бы даже не узнали об этом, если бы один раз не увидели тебя с ними ночью на кухне). А всё это, Алексей, дальше будет очень хорошей подмогой во всех делах и поступках на всём большом и долгом пути. И к тому-же ты и прекрасный художник, — я видел твои акварели и твоё масло, и до сих пор не понимаю, почему ты не продолжил художественное образование…»

Конец ознакомительного фрагмента.