Вольный охотник

Виталий Останин, 2022

Продолжение приключений марочного барона и демоноборца Яна Эссена. На дворе 1857 год. Фигуры расставлены и партия началась. С одной стороны шахматной доски Третья Римская Империя, созданная Иваном Грозным, с другой – силы Ада, спущенные с поводка Владом Цепешем. Люди против демонов, и Падшие уже сделали свой ход. А Ян Эссен едет в Кенигсберг, чтобы принять наследство богатого родственника. Для него это важный шаг, который позволит ему стать более самостоятельным и независимым от Имперской Канцелярии. Превратиться из марочного барона в вольного охотника.

Глава 4. Визит

Обустройство на новом месте у наследника маркиза Штумберга заняло куда больше времени, чем предполагаемая неделя. На самом деле прошло пятнадцать дней до того момента, когда Ян смог с уверенностью сказать — ну все, теперь можно браться за дело. Наследство было полностью переведено на нового владельца, управляющий от «восьмерок» прибыл в Кенигсберг и полностью обновил состав слуг, взяв на себя также управление финансами, а гардероб Эссена вырос до семи комплектов на все случаи жизни.

К исходу второй недели приехала и София. Как выяснилось, не одна. С собой юная баронесса взяла еще двух человек: Никиту Кристя, ставшего уже почти официальным загонщиком ее старшего брата, и Лизу Казанцеву, которая только претендовала на данное звание.

После истории с Олельковичем, когда Ян взял девушку под свое покровительство, сестра уверилась, что у них роман. Позже, убедившись в том, что никаких чувств он к Лизе не испытывал, а лишь использовал ее, чтобы подобраться к противнику, София вдруг решила, что должна позаботиться о счастье своего «самого лучшего», но «глуповатого, как все мужчины» старшего брата. И принялась девушку всячески привечать.

Та, впрочем, была совсем не против. Более того, осознав свою уязвимость, принялась с удивительным упорством заниматься учебой, а потом и вовсе попросилась в ученики к Эссенам. София взялась учить мещанку фехтованию, Ян — работе с конструктами. Даже Никита поучаствовал в обучении, показав парочку хитрых приемов рукопашного боя, которым научился на улицах.

За сравнительно небольшой срок бывшая содержанка, разумеется, не стала опытным бойцом, но все же обрела кое-какие навыки, позволяющие ей находиться в команде марочного барона. И, насколько Ян знал из рассказов сестры, не оставляла надежды однажды растопить ледяное сердце своего наставника. Либо малолетняя сводня выдавала желаемое за действительное.

Другими словами, в Кенигсберг прибыл настоящий десант. Не вполне, кроме, пожалуй, Софии, понимающий, зачем ехать в этот сумрачный прусский город, но полный предвкушений новых свершений. Жизнь рядом с Эссенами показала, что может быть любой, но никоим образом не скучной.

Сестра привезла с собой письмо от Богдана, что сразу же Яна напрягло. С дядей он почти каждый вечер связывался через служебный модум и поэтому не понимал, зачем было использовать для передачи информации такой устаревший способ. Разве что — документация…

Запечатанный сургучом конверт действительно содержал в себе документы. Точнее, положение о ежегодном турнире, который проводился между учебными заведениями Великих княжеств. В этом году, точнее, уже в начале осени, четвертьфинальный отборочный тур должен был состояться на площадке Кенигсбергского Гимнасия. Яну, Софии и Лизе предлагалось стать представителями Львовского.

Здесь же находилась приписка от дяди, сообщавшая, что претор Гимнасия таким нехитрым образом решил убить двух зайцев. Дескать, зачем нести расходы на командирование слушателей в далекий прусский город, если они там уже находятся, причем за свой счет? Тем более, если они намерены тамошним преподавателям сдавать экзамены по текущим дисциплинам. Вот и совместят полезное для себя с полезным для альма-матер!

В своей записке Богдан Коваль также сообщал, что победы от них никто не ждет, и что отказаться от сомнительной привилегии защищать честь родного Гимнасия не получится — претор заявлял, что в противном случае он будет рассматривать Эссенов и их команду как злостных нарушителей дисциплины, без уважительной причины прогуливающих занятия.

А еще он выражал надежду — так и писал: «выражаю надежду» — что племянник его сцен по данному поводу устраивать не будет и примет случившееся с надлежащим смирением. Иначе злостным нарушителем дисциплины его будет считать уже он — старший инквизитор Восьмого отделения Имперской канцелярии.

Наскоро пробежав глазами Положение о турнире, Ян пришел к заключению, что задача представлять Львовский Гимнасий не является чем-то совсем уж сложным. Тем более, если задачи победить и пройти в четвертьфинал не стоит. Да, придется, конечно, подготовиться, потратить какое-то количество времени на специфические тренировки, но не сейчас и даже не завтра.

Поэтому порученное дело можно было отложить и сосредоточиться на текущих. Кивнув своим мыслям, Ян первым делом устроил для команды инструктаж, на котором рассказал, что, собственно, собирается делать. Никита, выслушав, лишь кивнул и уточнил по экзаменам в Гимнасии, мол, в середине августа завершался второй курс, а им еще проходные предметы сдавать. Лиза осторожно поинтересовалась будущим, а именно, значит ли то, что они работают с Эссенами, вхождение в дом на положении служащих. А София, всплеснув руками, заявила, что она не может принять в этом участия, поскольку ей совершенно нечего надеть для выхода в свет.

— Экзамены будем сдавать в местном Гимнасии, договоренность об этому уже есть, — ответил Ян кузнецу. Повернулся к Лизе. — Да, если вы этого хотите. Можем подписать договоры и поставить вас на жалование, как загонщиков.

— Большое жалование-то?

— Сотня солидов в месяц и полный пансион. Призовые выплаты по боевым операциям обсудим позже, когда станет понятно, с чем мы имеем дело здесь. И есть ли тут дело.

Никита с Лизой переглянулись и одновременно кивнули. Жалование и правда было приличным, а с учетом призовых так и вовсе прекрасным. Конечно, в случае схватки с демонами или их приспешниками существовал риск не дожить до их получения, но кто в восемнадцать лет думает о смерти?

— Мы согласны! — одновременно сообщили загонщики.

— А что по моему вопросу? — уточнила София.

— А это был вопрос? — рассмеялся Ян.

Он положил на столик между ними небольшой кошель и пару листов бумаги.

— Здесь адреса портных в городе. На имя маркиза Штумберга там открыт кредит. Берите кучера и езжайте, обновляйте гардероб. Наличные на расходы и аксессуары. Драгоценности не покупай, у нашего покойного «дедушки» оказалась неплохая коллекция женских украшений. Не ношенных, кстати, он их рассматривал как вложение.

Младшая сестра царственно кивнула, принимая деньги и записки, но долго удержать эту маску не смогла. Уже через секунду она висела на шее у брата, сообщая ему, какой он молодец. Открытый кредит у нескольких портных, наличные на расходы, кучер и предстоящий осмотр драгоценностей — что может больше порадовать почти шестнадцатилетнюю девчонку?

— Лиза, Никита, мы едем тратить деньги! — сообщила она чуть позже. И, заметив кислое лицо сына кузнеца, добавила: — Даже не спорь! Теперь ты представляешь Эссенов, а значит, должен выглядеть не просто прилично, а великолепно.

Кристя с тоской вздохнул, бросил полный надежды взгляд на своего сюзерена, но, не найдя в нем поддержки, поднялся и поплелся вслед за приплясывающей на ходу баронессой.

Ян же, сохраняя серьезное выражение лица, но внутренне над ситуацией посмеиваясь, принялся разбирать корреспонденцию. В последние дни ее стало особенно много. Высшее общество Кенигсберга знало о прибытии наследника маркиза-затворника чуть ли не с первого дня, но выжидало приличествующий срок. Который, вероятно, наступил, так как к секретарю барона — а новый управляющий ввел и эту должность — стали стекаться приглашения от местных аристократов и дворян побогаче.

Одни звали на обед, другие на ужин, третьи сообщали, что «такого-то числа состоится салон в таком-то доме, где будут рады видеть господина маркиза». Именно маркиза, поскольку несколько дней назад Ян таки вступил в полное наследование титула, принеся в новом статусе присягу императору.

Кроме того, тот же секретарь, молодой человек насквозь писарского вида по имени Петер Хейнц, собирал данные о происходящих в городе светских событиях и представлял списком своему нанимателю с пометками. Мол, вот этот прием обязательно стоит посетить, так же важно побывать на гуляниях по парку в Альтштадте, и уж конечно, никак нельзя пропустить ярмарку лошадей, проходящую в Ангере^[4]. Все эти мероприятия посещались важными людьми, с которыми стоило бы свести знакомство.

Закончив с этим делом, Ян собрался было пойти в гимнастический зал и немного поработать над контролем, но перед самым входом его перехватил управляющий Штепан Марек. Негласный сотрудник «восьмерки», как уже говорилось, ведал всеми финансовыми вопросами, и сейчас явился для обсуждения сметы ремонта гостевого крыла.

— Не уверен, что ведомство, — так он всегда называл свое место службы, — примет подобные траты как обоснованные. Они ведь будут пущены на обустройство поместья, в чем можно увидеть коррупцию. К тому же суммы, потребные для приведения крыла в должный вид, требуются совсем уж огромные.

— У нас нет столько денег? — уточнил юноша, возвращаясь за стол и знаком указывая на кресло управляющему.

— У ВАС есть деньги, — поправил хозяина господин Марек. — И бюджет ВАШ выдержит такие траты без труда. Я лишь говорю о том, как это может быть воспринято. Вы же понимаете, господин барон, как неоднозначно в ряде кабинетов приняли ваш план? Там только и ждут такой вот статьи расходов, чтобы тут же обвинить кураторов в растрате, а проект прикрыть.

Ян кивнул. Если раньше не понимал, то до него это донесли весьма доходчиво.

— К тому же, — продолжил управляющий, — ваша милость не может гарантировать того, что в Кенигсберге окажутся удовлетворяющие критериям поиска объекты. И вам придется переезжать в другой город империи. Тогда расходы на ремонт гостевого крыла станут выглядеть неоправданными и для тех, кто ваш план поддерживает.

Переводя сказанное с казенно-увертливого языка госслужащего на простой — сперва докажи, что тебе не напрасно такой бюджет выделили, а уж потом поговорим о том, как ты его будешь тратить. Ян снова кивнул, на этот раз признавая справедливость требования.

— Но начать-то мы можем? — спросил он. — Обозначить для интересующихся, что в поместье полным ходом идет ремонт, новый маркиз собирается распушить хвост и тряхнуть мошной. Это важно для плана, так меня будут правильно воспринимать.

— Начать, да. — Господин Марек принялся что-то быстро писать на листе бумаги, уложенном поверх толстой кожаной папки. — Скажем, я могу пригласить рабочих, обсудить с ними перечень работ, запустить их, после чего начать переносить сроки и задерживать финансирование. Крыло застынет в лесах, внутри получится полный раздрай, но для общества все будет выглядеть так, будто новый владелец всерьез занялся приведением в достойный вид своего поместья.

— И на это потребуется?..

— Ох, сущие мелочи, ваша милость! Три-четыре тысячи солидов, даже говорить не о чем! Затянуть можем месяца на три-четыре, дольше — сложнее. Рабочие тоже люди, и они будут болтать.

Ян постарался незаметно сглотнуть. Только сейчас он начал осознавать масштаб того, что сам же и заварил. Подумать только — три-четыре тысячи солидов — это, оказывается, мелочь, не стоящая упоминания! На эту сумму Эссены в Марке могли бы прожить год! Во Львове они с сестрой полгода ни в чем бы себе не отказывали. А он еще переживал, что загонщикам такое большое жалование предложил! Да в ту сторону никто и не взглянет из-за незначительности!

— Хорошо. Давайте так и поступим, господин Марек. Начинаем ремонт и тянем его, сколько это возможно. Сам же я тем временем начну посещать дома аристократов, которые прислали приглашения.

— Замечательно! — управляющий поднялся и направился к выходу. — Единственное, ваша милость, замечание. Прошу вас отнестись к рекомендациям вашего секретаря со всей серьезностью. Как в отношении посещения открытых мероприятий, так и в очередности нанесения визитов вежливости. Петер Хейнц — очень толковый молодой человек, обладающий недюжинными познаниями в геральдике. Он очень много может вам рассказать о том, чем примечательны те семьи, к которым вы собираетесь в гости. А также о их связях с другими аристократическими родами.

Ян и не думал игнорировать наработки секретаря — в конце концов зачем нанимать человека, платить ему деньги, а потом не использовать его самого или даваемые им советы? Попрощался с управляющим и направился-таки в гимнастический зал. Где провел пару часов, занимаясь в основном оттачиванием контроля с третьим конструктом в памяти.

По завершении в одиночестве поужинал — бравая команда, возглавляемая Софией, еще не вернулась из города с покупками. Переоделся, попутно велев кучеру подготовить к выезду одно из трех шикарных ландо^[5], и отправился в гости.

На вечер он планировал посетить два, максимум три дома из списка секретаря. Те, естественно, прислали приглашения. Вообще, сообразно этикету, начинать такого рода визиты требовалось от высшего к низшему. То есть со двора его высочества курфюрста^[6] Прусского Фридриха Вильгельма VI, куда новоявленного маркиза, понятное дело, никто не звал. И уже потом «спускаться» ко всяким герцогам, графам и баронам.

На деле же правящий дом делал вид, что не знает о новом маркизе — это тоже относилось к правилам хорошего тона. Вновь пребывшему предстояло сперва разогреть интерес высшего общества, так сказать, показать товар лицом. Повстречаться с кем-то не слишком значительным, а уж потом, если это покажется приличным, с кем повыше. И только после рекомендаций нижестоящих дворян в адрес Эссена могло поступить приглашение от великокняжеского рода.

Поэтому первым домом, который Ян решил посетить без сестры, стало городское поместье графа Хельмута фон Мольтке. Выбор принадлежал, естественно, секретарю, который снабдил каждую фамилию в списке сопроводительными комментариями с пояснениями. Из них следовало, что древний дворянский род из Макленбурга ныне переживает не лучшие времена, для поправления которых оставил свои земли и перебрался в столицу Великого княжества в надежде пристроить юную поросль и обзавестись какой-никакой придворной должностью.

У графа Хельмута фон Мольтке было трое детей: мальчики двенадцати и восемнадцати лет, а также пятнадцатилетняя девица, уже этой осенью выводимая в свет. Обязательное наличие отпрысков подходящего возраста Ян озвучил секретарю еще на стадии формирования списка.

Поместье Мольтке — скорее даже городской дом — являло собой компромисс между нуждой и приличиями. Всего два этажа господского жилья и три надворных постройки, одна из которых явно была конюшней. Две других находились за домом, и их Ян не смог идентифицировать. Располагались они на крохотном земельном участке, меньше половины осьминника^[7], отчего выглядели так, словно наползали друг на друга.

Но при этом наличествовал небольшой сад, узенький выезд для коляски и даже непременный атрибут всякого прусского дворянского дома — будка привратника, окрашенная в черный и белый цвета.

Ян оставил коляску у входа, велел привратнику доложить о визите и был препровожден в дом. Там его оставили в гостиной, куда через минуту спустился и сам граф с супругой.

— Йоханн фон Эссен, маркиз Штумберг, — представился молодой человек, коротко поклонившись хозяевам. — Прибыл засвидетельствовать свое почтение по приглашению.

И протянул конверт с оным, который тут же забрал незаметно появившийся слуга.

— Очень рады с вами познакомиться! — произнес Хельмут фон Мольтке, после того как назвался сам и представил свою супругу, Августу. — И польщен, что вы выбрались к нам первым. Последние две недели в городе только о вас и говорят.

На то Ян (точнее, его секретарь) и рассчитывал. Граф Хельмут не обладал большим весом в столице княжества, однако интерес, который общество испытывало к новоявленному маркизу, был нешуточным. Он же пришел к Мольтке первому. Теперь тем, кто желал удовлетворить свое любопытство, придется проситься в гости к графу, чтобы за чаем или вином обсудить новое лицо. Что сделает хозяина дома более востребованным и откроет прежде закрытые двери. Этакое предложение союзнических намерений, если перевести все эти реверансы высшего света на простой язык.

— Я тут человек новый, особенно в традициях не разбираюсь, поэтому поступил просто — кто первый прислал приглашение, к тому и пошел, — с легкой улыбкой сообщил Ян.

Слуги подали напитки, граф с графиней уселись, гость тоже опустился в массивное кресло. Потек традиционный, мало что значащий разговор. Погода, урожай, цены на разные товары, вопросы о впечатлениях маркиза о Кенигсберге. Ян отвечал коротко, так как вести подобные беседы был не слишком обучен, ждал приглашения на ужин и рассматривал хозяев.

Граф был чуточку полноватым мужчиной лет сорока пяти, с выправкой военного и лицом выпивохи и сибарита. Держался просто, постоянно порывался велеть подать аперитивы, но каждый раз сталкивался со взглядом супруги и резко замолкал.

Графиня тоже выглядела как классическая пруссачка, то есть худая, немного костлявая женщина с длинным лицом адептки истинной веры и тонкими губами, всегда готовыми сложиться в осуждающую гримаску. Вела разговор в большей степени она, графу же дозволялось лишь изредка вставлять реплики.

Разумеется, были затронуты и вопросы происхождения Эссена. Хозяева, точнее, хозяйка, явно подготовилась и навела справки о госте. Понимая, что перед ними сидит настоящий марочный барон — диковина для этих мест, — она с самым серьезным видом засыпала его вопросами. Был ли он за Пеленой? Сражался ли со слугами Нечистого? Что, по его мнению, ждет империю дальше?

На этот случай у Яна была заготовлена легенда. Мол, да, за Пеленой был, но в юном возрасте, мало что помню. Родители погибли именно в Геенне, а их забрал к себе родич по материнской линии во Львов, где они с сестрой все это время и жили. Нет, демонов не видел, а если и видел, то был мал и не запомнил. Чего ждать от Высших, не представляет, так как сфера его интересов находится в области финансов, а не борьбы с Адом.

Ответы хозяйку не удовлетворили, зато она перестала сыпать вопросами и ожидаемо поджала губы. Зато оживился граф.

— Вы же из рейнских Эссенов? — уточнил он.

— Да, одна из ветвей, — ответил молодой человек.

— Надо полагать, ваши почтенные предки участвовали в Очистительном Походе?

— Собственно, это и привело их в марку на границе Великого княжества Польского, — чуть улыбнулся Ян.

Граф с понимающим видом покивал.

— Да уж, в те времена многие древние роды покинули земли предков…

— По воле Господа нашего Иисуса Христа, — тут же вставила графиня.

— Конечно, — с видом человека, вкусившего лимона, согласился с ней супруг.

— Каждому было уготовано служение во имя Спасителя. Но многие отвергли его, посчитав, что другие сделают то, к чему были предопределены они! — продолжила хозяйка, явно усаживаясь на любимого конька.

— Не пора ли нам ужинать? — не растерялся фон Мольтке. — А то ведь невежливо как-то столь долго держать гостя голодным.

Ян заверил, что разговор его совсем не тяготит, сам же сделал пометку, что графиня Августа, определенно, относится к категории воинствующих христиан. С одной стороны, это было даже неплохо, поскольку практически исключало появление химер и одержимых в ее семье, с другой же — подобных людей юноша с трудом мог терпеть. Больше ханжеского благочестия, нежели истинной веры, так он считал.

Тем не менее на ужин он согласился. Собственно, ради этого и планировался визит, ведь к столу должны были спуститься и дети фон Мольтке.

Примечания

4

Альтштадт и Ангер — старые районы Кенигсберга. Старый город и выгон, соответственно.

5

Четырехместная коляска на конной тяге.

6

Курфюрст — дословно «княз-выборщик».

7

Осьминник — мера площади до введения метрической системы, в переводе на которую получается около 27 соток. «Меньше половины осьминника» — что-то около 10–12 соток. То есть очень мало для графа.