Выше только звёзды

Виталий Осокин, 2021

Согласно древней легенде на горе Удэге живёт чародей Гар, который обладает фантастическими способностями. Трое молодых парней, приехавших отдохнуть на море, решают взобраться на гору, дабы проверить правдивость легенды…Содержит нецензурную брань.

3

У неё были правильные черты лица, но бледное лицо с тревожно бегающими из стороны в сторону серыми глазами немного портило её почти идеальный образ. Волосы у неё были светлые прямые не крашенные. Платье на ней было смешное, какое-то детское. Да она собственно и была ещё совсем ребёнком — восемнадцать лет разве это возраст. Это создание звали Нелли.

Олег смотрел на неё в экран домофона. Она упрямо нажимала кнопку звонка. Он мог спокойно проигнорировать её звонки, но какая-то сила всё же заставила его снять трубку домофона.

— Да.

— Я играла с мячом, и он залетел на ваш участок. Можно я заберу его? — попросила Нелли.

— Хорошо.

Олег вышел из дома, и впустил через калитку навязчивую девицу.

— Извините за беспокойство, — пролепетала виновато Нелли.

— Пойдёмте искать ваш мяч, — сказал с серьёзным видом Олег.

Они пошли во двор. Нелли прошла вперёд налево. Олег понял, что она живёт в большом белом соеднем доме с тёмной черепичной крышей.

— А вот и он.

Нелли подняла с травы резиновый синий мяч.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Олег. — Играйте теперь аккуратней.

— А вас как зовут?

— Олег.

— А меня Нелли.

— Очень приятно.

— Взаимно. Не хотите пригласить меня на чашечку чая?

— Сегодня? Нет. Не могу. В другой раз.

— Что ж ловлю вас на слове.

Нелли ушла. Какого лешего ей надо было? Олег был уверен, что она придумала всю эту историю с мячом. Но зачем? Только для того, чтобы с ним познакомиться? Возможно. У неё есть богатый дом — полная чаша. Чего ей не хватает? Может быть, она хочет поскорее упорхнуть из родительского гнёздышка и ищет для этого состоятельного женишка? Олег не верил в бескорыстность подобных людей, живущих в таких домах, в таких посёлках.

Олег в отношениях с женщинами любил короткие, ни к чему необязывающие связи. Здесь, в Подмосковье было раздолье для выбора себе женщины на час или на ночь, были бы деньги. Он год терпел. Настало время позволить себе расслабиться. Олег вызвал себе на ночь путану Эрику по интернету. Вечером сутенёр привёз ему на выбор трёх девушек, ни одна из которых не была похожа на фото Эрики. Олег выбрал тонкую Веронику с красными крашеными волосами. У неё было смазливое круглое личико с чувственными губами. Вероникой назвал её сутенёр. Олег расплатился с сутенёром.

Они прошли в дом.

— Ты будешь чего-нибудь из спиртного? — спросил Олег.

— Кофе можно?

— Хорошо.

Олег принёс кофе в гостиную, где Вероника ждала его, сидя в кресле.

— Можно я включу телевизор? — спросила Вероника.

— Валяй.

Вероника включила пультом телевизор и смотрела его минут пять. Олег сидел в кресле в двух метрах от неё. Вероника допила кофе, поправила волосы.

— Ты один живёшь? — спросила она.

— Почему ты так решила?

Ну да: она осмотрела тут всё. Это профессиональная наблюдательность. Семейных фотографий не заметила и сделала выводы.

— Пора в душ, — сказал повелительным тоном Олег.

Он старался быть с ней жёстким: таскал за волосы, хлестал ладонью по ягодицам, что Вероника, если это была Вероника, а не какая-нибудь Маша или Даша, встречала томными всхлипами и сладострастными стонами, как будто ей всё это даже нравилось. Старшие парни в его городе всегда учили обращаться с женщинами такого рода соответствующим образом.

Прошёл месяц. Олег жарил во дворе шашлыки и звонил по мобильному телефону маме.

— Алло, мам, привет, у вас всё нормально? Я вам послал двадцать тысяч. Получили?

— Сынок. Ты с ума сошёл? Зачем было присылать такие огромные деньги. Ты-то сам как там будешь крутиться без денег-то, — причитала мать.

— Да у меня всё нормально. Мне хватает.

— Не обманываешь?

— Нет, конечно.

— Ты нам больше столько много денег не присылай. Не надо. Ты, где живёшь-то сейчас? В общаге до сих пор?

— Да, но собираюсь снять квартиру.

— Это хорошо. Начальник у тебя строгий?

— Ну, так…

— Нужно, чтобы был строгий, чтобы держал вас оболтусов в ежовых рукавицах, чтобы порядок был.

— Мам, здесь Москва, тут так не принято. Такие методы тут не в почёте.

— Ох, развратит тебя сынок, эта Москва.

— Мам, ты чего? Плачешь? Прекрати. Что за ерунда?

— Боюсь я за тебя. Ты хоть фотки пришли твои московские.

— Ладно, мам, будет время — пришлю. Давай, целую. Передавай привет деду.

Постепенно Олег начал немного уставать от одиночества. Он вызывал раз в неделю проституток на ночь, но они не были в его представлении полноценными людьми, поэтому с ними ему было неинтересно. Так Олегу пришла в голову идея оттянуться в ночном клубе в Москве. До клуба он добрался на такси. На входе его остановила охрана. Олег так и не нашёл времени, чтобы накупить новых модных шмоток. Он ненавидел шоппинг. За десять тысяч рублей охранники проявили благосклонность к провинциалу, пропустив его в клуб. Олег первый раз оказался в таком клубе. На родине он был только дважды в местном клубе, который по сравнению с этим был просто деревенским сараем. Народ тусил группами, но попадались и одиночки. Олег просидел несколько часов за барной стойкой, поглощая коктейли и наблюдая за танцполом. Знакомиться ни с кем не захотел. Можно было, конечно, подкатить к какой-нибудь одинокой девушке, но на это у него не было настроения и желания. Он представлял, что, когда такая новая знакомая увидит его дворец, то сразу будет готова исполнить любую его прихоть, лишь бы быть с ним рядом. Ради его денег она будет преследовать его, не давать ему спокойно жить, а то ещё и подстроит беременность, тогда всё — конец свободной счастливой жизни.

В два часа ночи Олег приехал на такси к своему дому. Он открывал калитку ключом, когда услышал:

— Олег!

Это была Нелли, подъехавшая на машине к своему дому. Она подбежала к нему.

— Привет!

— Добрый вечер, — церемонно поздоровался Олег.

— Ты с гулянки? Я тоже. Где гулял?

— В «Импровизации».

— Ого. А я у друзей. У меня есть кое-что.

— Что?

— Прикольные штучки.

— Не понял.

— Ну, ты и тугодум. Сразу видно не москвич. Хочешь кайфануть?

— Это ты про наркотики?

— Это ерунда — никакого привыкания и головных болей поутру. Неужели не хочется попробовать?

Олег задумался. Наверно, если он откажется, то будет выглядеть в глазах Нелли конченым лохом и занудой. С другой стороны Нелли из богатых, и он вряд ли интересует её исключительно с точки зрения корыстного интереса.

— Ладно, идём, — согласился Олег.

Они прошли в дом. Нелли оглядела жилище соседа женским глазом.

— Сколько пыли, — заметила она.

— Я пылесосил три дня назад.

— Ты?! У тебя нет горничной или уборщицы?

— Ещё не нанял.

Они поднялись на второй этаж в столовую. Нелли по-хозяйски залезла в холодильник.

— Ого! Не густо у тебя тут.

Она достала бутылку газированной воды, кусок торта и поставила всё это на стол, потом вытащила из шкафчика два бокала. Олег присел за стол. Нелли разлила газировку в бокалы, порылась в кармане курточки, и извлекла оттуда четыре розовые таблетки.

— Держи.

Нелли вложила две таблетки в ладонь Олега, и быстро проглотила две свои, запив их газированной водой. Олег сделал то же. То, что происходило потом, он не помнил. Только смутные всполохи. Танцы. Смех. Радость.

Очнулся он во втором часу дня голый, едва укрытый простынёй. Нелли лежала рядом, свернувшись калачиком тоже голая. Что-то было не так. Точно. Олег понял, что у него была проэпиллирована зона бикини, чего он раньше никогда не делал. Это было как-то не по-пацански. Когда и кто это сделал? Он не мог вспомнить. Нелли проснулась, потянулась, повернулась к нему лицом.

— Ты чего такой странный? — спросила она.

— Странный?

— Ну да. Так смотришь на меня, будто видишь меня впервые.

Олег хиленько улыбнулся.

Нелли нащупала его расслабленный детородный орган пальцами, так что Олег вздрогнул, а потом припала к нему губами. Она делала всё с чувством, будто ей это нравилось, не хуже шлюх, купленных на одну ночь.

Олегу всё понравилось, наверно, первый раз в жизни, и стало страшно от этого. Вдруг это ловушка? Вдруг это всего лишь хитрый способ манипуляции?

Нелли разогрела в микроволновке куски пиццы и приготовила кофе себе и Олегу. Они ели в столовой. На Нелли из одежды была только рубашка Олега, на Олеге большие синие спортивные шорты.

— Тебя не будут искать родители? — поинтересовался Олег.

— Да пошли они.

— Немилосердно ты относишься к ним.

— Они заслужили это.

— Кто они?

— Папа — прокурор, мама — судья.

— Хорошие профессии.

— Ну да, для того чтобы обеспечить себе место в аду. Представляю, сколько жизней они переломали. Моё предназначение в этой жизни — расплачиваться за все их проделки. Карма.

— Они же дали тебе всё.

— И, что я теперь должна им за это всю жизнь ноги целовать. Ты не знаешь их, какие они уроды. Мелочные, жадные, циничные, жестокие.

Олег подумал, что Нелли просто избалованная, капризная девчонка. Он испугался, что она теперь поселится у него, но она не приходила несколько дней, так что он начал скучать по ней. Появилась она только через девять дней. Без таблеток.

— Может, угостишь меня чем-нибудь? — спросила она.

— Есть торт и немного шашлыка.

— Пиво есть?

— Виски только.

— Давай.

Она уселась в большое кресло в гостиной с бокалом в руке. На большом плазменном экране шёл модный американский сериал. Олег стал у окна.

— А ты, чем занимаешься? — спросила Нелли. — Я забыла спросить.

— В смысле?

— Откуда у тебя всё это? Дом, много денег.

— А ты про это? Я… Я… В общем-то, я ни чем не занимаюсь. Мне всё это досталось от брата.

— Он умер?

— Да, разбился на машине.

— Он был бизнесменом?

— Да.

— А я думала, что ты бизнесмен — молодой, яйцеголовый, из этих: очкариков-хипстеров. Хотя нет, не мог ты быть бизнесменом. Ты не такой. Странный какой-то.

Олег ждал, когда Нелли прыгнет снова к нему в постель, но она просто ушла. Он не попытался её удержать, боялся показаться глупым и слабым.

Слова Нелли о том, что он не мог быть бизнесменом, задели его самолюбие. Олег дни и ночи напролёт сидел в интернете, изучая разные бизнес-проекты, и просматривая лекции бизнес-коучей.

Эффектная утончённая брюнетка с длинными ногами шла, постукивая звонко шпильками по старому разбитому асфальту. Андрей невольно засмотрелся на неё, и пришёл в себя не сразу. Что он тут делает в этом месте? В правой руке он почувствовал мятый целлофановый пакет. Точно — Лена послала его в магазин за хлебом. Брюнетка уверенно шла по главной улице города. Её ещё можно было догнать. Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Сдалась она ему. Лена ждёт хлеб. Сейчас будет названивать уже, разыскивать его, пока он тут витает в облаках. Андрей поплёлся в магазин. У кассы собралась очередь. Андрей забыл, какой надо купить хлеб и сколько. Надо было звонить Лене, но тут его осенило, что, может быть, утончённая брюнетка могла быть самой лучшей девушкой в мире: в любви, в сексе, в домашнем хозяйстве, а он, как последний раздолбай, плюнул на этот шанс, продал его за буханку хлеба. Андрей выскочил из магазина, так что напугал бабушку, заходящую в него. Пожилая женщина с испуганным лицом попятилась назад, такое сумасшедшее лицо было у Андрея. Брюнетку не было видно. Андрей побежал по улице, добежал до перекрёстка, чуть отдышался, посмотрел направо и налево. Брюнетки нигде не было видно. Может быть, она уже зашла в какой-нибудь дом или уехала на машине или автобусе. Андрей добежал до второго перекрёстка, потом до третьего. Глянул направо. Она! Её чёрный хвостик энергично болтался сзади, булочки-дыньки заманчиво перекатывались из стороны в сторону в плотно обтягивающих их тёмных легинсах. Андрею было тяжело бежать. Она шла метрах в ста пятидесяти от него. Андрей уже захлёбывался слюной и с трудом волочил ноги. Он прибавил шагу. Очки! Они были дома спрятаны в ванной за вентиляционной решёткой. Андрей выругал себя последними словами. Ему не соблазнить её без очков. Так она и не посмотрит на него, но ничего можно узнать, где она живёт. До неё оставалось тридцать метров, когда она села в маршрутку. Фиаско! Андрей бросил пакет на асфальт и принялся со злостью топтать его. Нащупав в кармане брюк пачку сигарет, он достал их, вытащил сигарету и зажигалку, закурил. Ладно, город маленький. Тут девушек-то её возраста всего-то ничего. Рано или поздно они встретятся. Если она, конечно не приезжая, не чья-то случайная гостья.

Андрей купил батон, буханку и новый пакет, не боясь, что его дома отругают за то, что он купил не то, что нужно было. Ему ничего не было бы, даже если он на всю зарплату купил бы кучу тортов и пирожных. Такая редкая всё прощающая любовь, которой мог бы позавидовать любой среднестатистический женатый мужик, страдающий время от времени в большей или меньшей степени от разных придирок и нытья жён. Надо ценить то, что имеешь. А он ещё переживал из-за какой-то глупой неудачи с брюнеткой.

Домой Андрей вернулся в хорошем настроении. Лена накормила его ужином. На ужин был гусь запечённый по-хорватски. Елена пыталась баловать Андрея как можно чаще не только в кровати, но и на кухне. С замиранием сердца она смотрела, как её любимый доедает гуся, а потом облизывает жирные пальцы.

— Ну как? — робко спросила она.

Андрей чмокнул губами, состроил задумчивую гримасу.

— Не знаю, не знаю, вкус какой-то необычный. Это что-то азиатское?

— Напротив европейское.

— Вот как. Ну что ж. Неплохо, но я бы добавил для лучшего вкуса немного соевого соуса.

Лена кинулась к своему кулинарному блокноту и тут же сделала в нём пометку карандашом.

Андрей вытер лицо и пальцы салфеткой и добавил:

— Хотя, можно оставить всё и так. Не надо соевого соуса.

Елена вычеркнула запись в блокноте.

В ту ночь Андрей решил сделать перерыв в сексе, который и так уже начал приедаться. На следующий день ему надо было идти на работу. Елена прильнула к нему под одеялом и положила голову на грудь. Андрей погладил её волосы.

— Любимый, — проворковала Елена.

— Милая моя, кисонька, — сделал комплимент ей в ответ Андрей.

— Я хочу деток.

— Опять.

— Не понимаю, как ты можешь не хотеть детей.

— Я хочу, но нам надо более основательно стать на ноги. У нас даже нет своего жилья. Ты хочешь, чтобы наши дети страдали от нищеты и усмешек своих сверстников. Я не хочу им такой судьбы. Хватило мне этого в моей нелёгкой жизни.

— Какой ты у меня мудрый.

— Приходится быть таким, ради нас.

— Я не могу с этим справиться, когда это идёт от самого сердца. Это видимо естественное желание любой нормальной женщины хотеть иметь дитя от любимого человека. Что может быть слаще и притягательнее?

— Ничего, ничего, девочка моя. Вот увидишь, всё у нас получится. Вот только встанем мы на ноги, как следует. И дети будут и всё, что хочешь.

— А мы станем?

— Станем, станем…

Алексей Алексеевич Мартыненко бородатый интеллигентного вида мужчина проживал последнее время в частном доме в пригороде. Ему было уже пятьдесят три года. Промышлял он фотографированием и частными уроками рисования. В погожий апрельский денёк около его дома остановилась машина такси. Из такси вышел Андрей и прошёл к дому. Входная дверь была не заперта. Дом был старый щитовой с двумя комнатами на первом этаже и одной на втором. В одной из комнат Андрей обнаружил Алексея Алексеевича, спящего одетым на диване. На столе лежала пустая бутылка портвейна и два яблочных огрызка. Андрей растолкал Мартыненко. Бородач продрал глаза и уставился пустым отрешённым взглядом на гостя.

— Вы кто? — спросил он.

— Я Андрей. Андрей Филатов. Я учился у вас в кружке рисования. Помните?

— Давно это было.

— Лет десять назад, а то и больше.

— Если тебе не трудно, сделай себе и мне кофе.

Алексей исполнил просьбу Мартыненко. Они устроились на кухне, пили кофе и вспоминали прошлое. Мартыненко открыл форточку и закурил, поставив большую пепельницу на стол.

— У тебя какое-то дело? — спросил Мартыненко.

— Да. Вы же ещё фотографируете?

— Разумеется.

— Я бы хотел, чтобы вы сфотографировали меня с моей девушкой.

— На свадьбе что ли?

— Нет в обнажённом виде.

Мартыненко закашлял. Андрей встал, подошёл к нему, постучал по спине.

— Ну, так что вы скажите на это? — спросил он, когда Мартыненко откашлялся и закурил тут же новую сигарету.

— Можно попробовать.

— Только условие: никому не передавать эти фотки.

— Ну, о чём ты, Андрей? Только я бесплатно не фотографирую.

— Могу заплатить тысячу.

— Покатит.

Как ни странно, Елена не сразу согласилась на съёмку. У Андрея уже была куча её снимков в неглиже в разных позициях. Она свободно позволяла ему себя снимать на телефон. Но другое дело, когда тебя снимать будет посторонний незнакомый человек.

— Это должно принести свежесть в наши отношения, подкинуть больше дров в огонь нашей любви. Если не придумывать что-то новое, чувства могут притупиться, погаснуть. Так утверждают психологи, — убеждал Елену Андрей.

Сниматься приехали к Мартыненко. Алексей Алексеевич был трезв и полон разных идей: Андрей стоит, приобняв Елену у окна; сидит на стуле, вывалив свои причиндалы, а Елена стоит на коленях у его ног, словно покорная рабыня; Андрей и Елена дурачатся в ванной. В конце сняли несколько откровенно сексуальных сцен. Андрей был доволен. Елена тоже нашла в этом некое порочное удовольствие и раскрепощение.

Мартыненко прислал Андрею снимки по электронной почте. Он написал ему, что неплохо было бы, если он привёл к нему ещё кого-нибудь для подобных съёмок. Андрей ответил, что подумает над этим.

Иногда в гости к Андрею и Елене приходила Оксана, та самая, которую Елена ждала, когда встретила Андрея. У Андрея был выходной. Он смотрел вечером сериал по телевизору, а Елена с Оксаной пили чай на кухне. Андрей пришёл на кухню. Елена сделала ему чай. Андрей пил чай и рассматривал Оксану, которая поймала на себе его странный взгляд. Она почувствовала себя неловко, начала пальцами то и дело поправлять причёску на голове и отводить глаза в стороны и в пол. Андрей допил чай и ушёл в комнату, как будто ничего не произошло.

Ночью в кровати Андрей придвинул Елену к себе, прижал её и выдал новую идею:

— А, что, если Оксану уговорить пошалить с нами?

— Это как? Ты с ума сошёл?! — возмутилась Елена, отодвинувшись от Андрея.

— Это всего лишь игра, а не любовь.

— Тебе она нравится?

— Ну что ты, милая. Это всего лишь чистой воды секс.

— Она никогда не согласится.

— Есть способы подвигнуть её к тому, чтобы согласилась.

Когда-то Виктор Ахрамейко числился в подающих большие надежды писателях. Он написал пять толстых фантастических романов и сборник рассказов, из которых были опубликованы только две книги, не имевшие никакого успеха. Друзья в Литинституте в годы бесшабашной молодости прочили Виктору большую славу и известность, как будто сглазили уроды. В итоге не было ни славы, ни известности. Ахрамейко перестали публиковать. Он выкладывал свои сочинения в Сети на литературных сайтах. К сорока семи годам неудачливый литератор так и не создал семьи, жил один в двухкомнатной квартире, и бедствовал. У него были два источника дохода. Первый — от преподавания в колледже философии и экономики, второй — редактура. Ахрамейко сотрудничал с крупным издательством — был его внештатным редактором. Ему присылали произведения графоманов и начинающих писателей и писак. Это был тот ещё ад — читать весь этот графоманский мусор. Многие начинающие писатели были просто безграмотны. Неужели трудно было подтянуть грамотность? Посидеть за учебниками? Эти неучи воображали себя новыми Джеками Лондонами и Львами Толстыми. Много было сочинений в популярном жанре фэнтези, но написано это было невыносимо неинтересно, предсказуемо и банально. Много было чуши про вампиров и драконов, особенно этим грешили авторы-женщины. Детективы попадались порой более-менее интересными, особенно, если они были написаны людьми, хорошо знающими эту тему. Редко встречались стоящие труды. Видно было, что авторы, их создавшие были грамотны и начитанны, имели оригинальные идеи и красивый, изящный, остроумный язык. Не всё у них было гладко и безошибочно. В таких случаях Ахрамейко придирался к каждому проколу, ляпу, к каждой грамматической ошибке. Он зарубил немало таких талантливых вещей, не дал им хода дальше. Он оправдывал себя тем, что эти сочинения не были до конца совершенны, хотя умом ясно понимал, что в нём играла элементарная зависть. Так он «убивал» таланты, как когда-то чья-то злая рука или воля «убила» его, как писателя. «Месть Енота» попалась к нему после примитивного женского детективного романа одной дамы из Красноярска, который он пропустил дальше. Ахрамейко давал ход книгам, написанным хорошими ремесленниками, но не мастерами. Он был уверен, что «Месть Енота» — это полная чушь и графомания, написанная каким-нибудь наркоманом или шизофреником. Подобные шедевры, чаще всего, летели в корзину после прочтения трёх-четырёх абзацев; но «Месть Енота» Ахрамейко читал день и ночь. У него на глазах заблестели слёзы, слёзы боли и зависти, когда он закончил увлекательное чтение. Такого не бывает. Кто этот неведомый гений Никита Осипов? Он ничего не написал о себе засранец. Видно — это бывший мент или может быть журналист. Почему у него всё так красиво получилось? За что ему такая удача? Резкими ударами указательным пальцем по клавишам Ахрамейко отправил рукопись в корзину. Он вышел на балкон. Холодный ветер обдувал его лицо и трепал редкие чёрные волосы. Ахрамейко закурил беломорину. Сколько он уже загубил судеб? И ещё одна стояла в очереди для получения рокового билета в страны под названием Неизвестность, Ненужность и Забытье. Ахрамейко давно не плакал, а тут его прорвало. А вдруг этого Осипова напечатает другое издательство, ведь он талантлив? Начальство может узнать, что Ахрамейко зарубил когда-то его, тогда он может потерять работу внештатного редактора. Так рукопись Никиты оказалась в компьютере главного редактора, который плакал и смеялся, читая его шедевр.

После Нового года книга Никиты вышла тиражом сто тысяч экземпляров. Ему из Москвы прислали первый гонорар — аванс в сорок тысяч рублей. Это было счастье! К этому времени Люба перепечатала «Пальцем деланного», рукопись которого Никита отослал в издательство. Никита пригласил Любу в кафе, где они весь вечер веселились и пили пиво. Никита решил немедленно уволиться с ненавистной работы. Начальник отдела кадров грозился не выплатить Никите последнюю зарплату, если тот не отработает положенные по закону две недели перед увольнением; на что Никита дико рассмеялся и огрызнулся:

— Да мне плевать!

И плюнул себе под ноги.

— Ты, что клад нашёл? — спросил изумлённый начальник отдела кадров.

— Намного круче.

Никита показал книгу родителям. Мама была в восторге и плакала от счастья.

— Я верила в тебя, сынок. Всегда!

Отец был более строг:

— Ерунда какая-то, либо я ничего не понимаю в высоком искусстве.

Что это было? Магия волшебной ручки не действовала на отца? Впрочем, это была капля дёгтя в океане мёда для Никиты.

Не прошло и месяца, как из издательства пришла новая благая весть — роман «Пальцем деланный» подписали в печать. Пришёл также новый гонорар с продаж «Енота» — шестьдесят тысяч рублей.

О «Мести Енота» писали главные газеты и журналы страны. Известные критики наперебой строчили хвалебные рецензии «Еноту». В одной из газет упоминалось, что автор «Енота» проживает в городе З. Этот номер случайным образом оказался в руках амбициозной журналистки из города З. Зои Кругловой. Зоя работала в местной главной газете «Родная сторона». Она прочитала статью о Никите и его романе, набирающем популярность среди читателей. Талантливый автор проживает в их городе, а у него ещё никто не взял интервью. Провинция есть провинция. Никита Осипов — эти имя и фамилия ей не о чём не говорили. Зоя поставила перед собой цель первой взять интервью у Никиты. Она обратилась за помощью в местный союз писателей, заседающий в стареньком домишке с протекающей крышей. Здесь о Никите Осипове ничего не слышали. Зоя поспешила к знакомому офицеру милиции. Никита не проходил по милицейским сводкам, пришлось порыться в паспортных столах города, где нашлись шесть Никит Осиповых, прописанных в городе. Самому старому было семьдесят восемь лет. Зоя поехала к нему в гости с диктофоном и тортом. Это оказался старый маразматик, склонный к дурацким фантазиям, сочинявший на ходу всякую небывальщину. Он редко общался с людьми, жил с дочерью, которая уделяла ему мало внимания, и поэтому был очень рад визиту нового человека. Зоя спросила его про книгу о Еноте. Старик начал рассказывать про какие-то книги о животных, о фильме «Смерть среди айсбергов». На прямой вопрос, он ли автор книги о Еноте, старик уклонился. Зоя достала из сумочки книгу и показала старику.

— Это вы написали?

Старик опять пустился в какие-то разговоры ни о чём. Хорошо, что пришла дочь предполагаемого писателя. Она только посмеялась, увидев книгу с именем и фамилией отца на обложке.

— Да вы что? Он не мог этого написать. Он враль тот ещё, но до того, чтобы книгу написать целую, у него ума бы никогда не хватило, — поведала дочь старика.

Следующим Никитой Осиповым в списке Зои значился прораб пятидесяти четырёх лет. Усатый в оранжевой каске. Зоя таким себе его и представляла. Прораб в вагончике отчитывал двух нерадивых работяг, от одного из которых разило за километр ацетоном.

— Вам чего девушка? — обратился он к вошедшей в вагончик Зое.

— Я по поводу вашей книги.

— Какой книги. Ветеранской книжки?

— Нет.

Зоя достала из сумочки книгу и протянула прорабу. Тот взял её, посмотрел.

— Имя и фамилия мои, но не я её написал. А, что это интересно?

— Очень. Разыскиваем автора. Живёт в нашем городе. Вы его не встречали? Не знаете его? Может быть, это ваш дальний родственник?

— Нет у меня таких родственников. Извините.

Третьего в списке Никиту Осипову, которому было сорок пять лет, в городе обнаружить не удалось. Родители уверяли, что ничего не знают о его местонахождении, а его бывшая жена сказала, что Никита скрывается где-то на просторах нашей бескрайней родины от алиментов. Бегство из города, алименты, сердитая жена, недовольная мужем. Возможно, ей не нравилось, что он уделял ей мало внимания, проводя дни и ночи за печатной машинкой или компьютером. Она не понимала, что рядом с ней не рядовой обыватель, а гений. Вероятнее всего этот третий и был тем самым Никитой Осиповым, который был нужен Зое. Неужели он уже в Москве или Париже, и ей никогда не удастся взять у него интервью?

Остались ещё трое Никит Осиповых из города Б., и их надо было проверить для успокоения совести.

Четвёртый Никита Осипов тридцати лет от роду в дупель пьяный спал на скамейке. Это так похоже на настоящего писателя. Все гении ненормальные и у каждого какое-то своё отклонение от нормы. Алкоголизм всегда был распространён в среде богемы. Никита был грязен и жалок. Не склонная к сантиментам Зоя прониклась к нему сочувствием и какой-то материнской нежностью. Видимо очередная книга давалась ему с невероятным трудом, таким, что он то и дело впадал в жуткие депрессии, которые удаётся гасить только лошадиными дозами алкоголя. Бедный Никита. Зоя с трудом растолкала его. Никита застонал, потом закряхтел, после чего только раскрыл глаза и протянул жалобно:

— Пить!

— Пить? Тебе чего принести: газировки или может быть апельсинового сока?

Осипов с удивлением поглядел на Зою. Он не мог понять, кто это.

— Какого сока?! (долгая грязная нецензурная брань) Принеси мне чекушку.

Зоя побежала в магазин.

Пока она бегала за чекушкой, предполагаемый Чейз местного разлива снова погрузился в глубокий сон. Зоя растолкала его за плечо.

— Тебе чего? — пробурчал недовольный проснувшийся Никита, открывая глаза.

Зоя показала чекушку.

Пьяница оживился, закряхтел, оправился и сел на скамье.

— Это мне? — спросил недоверчиво он.

— Тебе. Ты же сам просил чекушку.

— Я?

Видимо его мозг изрядно атрофировался под действием алкоголя и бессонных ночей работы за компьютером над книгой. Он не помнил того, что было несколько минут назад.

Зоя протянула ему чекушку. Никита взял её, огляделся по сторонам, открыл крышку, покрутил чекушку и закинул всё её содержимое штопором в себя в три долгих жадных глотка, после чего протяжно крякнул и помотал головой.

— Фу-х! Хорошо!

— А о закуске-то я забыла, — опомнилась Зоя.

— Не надо.

Никита зашатался. Зоя подумала, что ещё немного, и он провалится снова в глубокий пьяный сон.

— Я хотела поговорить с вами о вашей книге. Взять у вас интервью, — затараторила она.

Пьяница удивлённо посмотрел на неё, поправил причёску, похожую на репейник.

— Интервью? А почему нет?

— Здесь не очень удобно.

Зоя включила диктофон на мобильнике и достала из сумочки блокнот с заготовленными заранее вопросами.

— Я интервью бесплатно не даю, — огорошил «писатель», не собиравшийся падать в сон.

— Не даёте? Я же представляю нашу городскую газету, наш город. Неужели вы не пойдёте навстречу землякам, которые мечтают узнать первыми о вас, о вашей книге, о ваших исканиях, о вашей семье.

— Конечно, я пойду навстречу нашим землякам, но не просто так.

Зоя достала из сумочки кошелёк.

— У меня нет много денег. Могу предложить триста рублей.

— Пятьсот.

— Ну, хорошо.

Никита взял купюру и засунул её в карман рубашки.

Зоя включила запись на диктофоне в телефоне.

— Никита, расскажите о вашей книге. Как вам пришла в голову идея её написать?

Никита скорчил смешную задумчивую гримасу.

— Это было что-то такое, такое…

— То, что сильнее вас. Что-то сверху оказало влияние на ваш разум, — подсказала Зоя.

— Точно.

— Я так и думала. Это ещё называют голосом свыше, невидимой силой, которая ведёт руку писателя, творца.

— Видимо…

— Расскажите о себе. Кем вы работали? Работаете?

— Кем я только не работал.

— Это так похоже на самых знаменитых писателей.

— О да.

— Так кем вы работали раньше?

— Грузчиком, потом в теплицах полол грядки, потом не помню, последний раз кажется на стройке разнорабочим.

— Какая тяжёлая, но яркая судьба. Расскажите о вашей семье.

— Семья?

— Ну да. Кто ваши родители?

— Я их давно не видел.

— Это так похоже на судьбы многих гениев — конфликт с родителями, их непонимание и холодность. Как это жестоко и драматично. А жена? Вы женаты?

— Был. Когда-то.

— Развод?

— Да.

— Как её звали? Точнее зовут, конечно.

— Маринка, жучка та ещё.

— А дети?

— Дочь.

Зоя задала «писателю» ещё двенадцать вопросов, после чего попросила его:

— Можно я вас сфотографирую?

— Валяй. Ещё пятьсот.

— Хорошо.

Лжеписатель получил ещё одну купюру и попозировал журналистке, строя серьёзные рожи, обнажая улыбку с жёлто-чёрными редкими зубами. Зоя нащёлкала пять кадров на маленький фотоаппарат.

Никита прогуливался по городу один, побродил по набережной, завернул в парк. Проходя по аллее, он обратил внимание на газету, которую читал мужчина, сидящий на скамейке. На первой странице Никита увидел большой заголовок статьи «Наш земляк Никита Осипов знаменитый писатель ночует на скамейке». Под заголовком на фото улыбался какой-то опустившийся тип.

Зоя курила во дворе здания, где находилась редакция газеты «Родная сторона». Ей компания составила редактор Ниночка Березина. Ниночка вздыхала.

— Как скучно тут жить, никаких интересных событий. Вот бы уехать в Москву или Питер.

— И что там делать? Пиццу разносить? — усомнилась в разумности помыслов Ниночки Зоя.

— Мы же филологи, журналисты.

— Там таких филологов и журналистов по десять штук на квадратный метр. Здесь мы хоть что-то значим.

— Жаль, что этот Осипов оказался конченым забулдыгой, а так бы я за ним приударила.

— Думаешь, он совсем пропащий? Наверняка его ещё можно отмыть, побрить и попытаться сделать из него человека.

— Нет. Такие люди не лечатся.

Зоя и Ниночка докурили и пошли в офис газеты, находившийся на втором этаже здания из жёлтого кирпича. В коридоре на Зою набросился главный редактор Виктор Иванович Концов пятидесятипятилетний полный дядька в розовой рубашке и джинсах.

— Зоя! Ты, что наделала?!

— Что?

— Иди в свой кабинет, там у тебя гость.

Кабинет Зои представлял собой помещение с двумя большими окнами и четырьмя столами с компьютерами. Стол Зои находился в углу у окна. За другими столами работали две девушки и один молодой человек. Около стола Зои на стуле сидел незнакомый парень с газетой в руках. Зоя подошла к своему столу. Никита протянул ей газету.

— Что это?

— Газета.

Зоя села за стол.

— Я про статью о каком-то алкаше.

— О Никите Осипове?

— Никита Осипов это я!

— Писатель Никита Осипов?

— Да писатель. Зачем вы меня опозорили на весь белый свет?

— Я не думала, что писатель Никита Осипов может быть так молод.

— Не знаю, о чём вы вообще думали. Теперь мои родители решили, что это не я написал свои же книги. Мне с трудом их удалось переубедить. Они думали, что деньги, которые я получил за книги, я просто украл или набрал каких-то кредитов.

Зоя побелела. Это был провал и позор. Оставались в списки два Никиты Осипова: один двадцати одного года, другой семи, и она никак не могла даже предположить, что талантливый писатель может быть таким молодым.

— Извините, пожалуйста. Я сегодня же напишу опровержение.

— Уж, будьте так добры.

— Вы не будете подавать в суд на нашу газету? На меня? Это была случайная ошибка.

— Посмотрим. Ладно. Я пошёл.

Никита встал и вышел из кабинета.

Потрясённая Зоя вертела ручку и тупо смотрела то в окно, то в компьютер. Присутствующие в кабинете работники газеты глядели на Зою, пряча глаза только, когда она смотрела в их сторону. Они не любили её из-за её амбиций и откровенного карьеризма.

Зоя спохватилась и бросилась догонять Никиту. Никита подходил к автобусной остановке, когда она добежала до него.

— Никита!

Никита обернулся и остановился.

— Подождите.

— Что?

— Как-то всё по-дурацки получилось. Надо всё исправить. Давайте я у вас возьму интервью. Мы напечатаем ваше фото после опровержения. Мне надо как-то реабилитироваться, ведь у меня могут быть неприятности на работе. Из-за вас.

— Из-за меня?

— Простите. Из-за меня, конечно.

— Интервью? Нет. Я пока не готов.

— Хорошо. Вопросы я могу приготовить заранее и прислать вам для утверждения.

— Не сейчас. А вы, кстати, читали мою книгу?

— Нет.

— Вот как вы работаете.

— Оставьте хотя бы ваш телефон.

— Я сам позвоню вам, если сочту нужным.

Подошёл автобус, к которому направился Никита.

— Счастливо, — бросил он небрежно Зое.

— Пока. До встречи.