Лехаим!

Виталий Мелик-Карамов, 2022

Герои этой повести при всей ее фантасмагоричности – реально жившие с нами рядом люди. Какие-то из описанных в книге историй с ними действительно происходили, какие-то придуманы автором. Но даже события, не происходившие в реальности, опираются на несокрушимый фундамент трагической и смешной, а в итоге великой истории нашей страны за почти весь ХХ век. Имена они носили другие, но похожие. И знакомы никогда не были, даже не подозревали о существовании друг друга. Зато профессии экономиста (гениального) и художника (талантливого) действительно имели. Знакомством с ними автор обязан двум замечательным людям – театральному художнику Александру Окуню и кинооператору Марку Глейхенгаузу.

Эпизод 5

Август 1919 года

Баку. Операция «Деньги Нобеля»

Они сидели в чайхане в Нагорном парке. Моня и главный управляющий нобелевскими промыслами в Азербайджане господин Юханссон. Внизу под ними млела на жаре бакинская бухта. На золотистой от солнца воде темнели силуэты трех эсминцев. Дежурный катер тащился от мрачных кораблей к берегу.

— Как хорошо, что вы меня сюда привезли. В конторе днем находиться невозможно, — сказал высокий грузный швед, блондин с красным лицом. — Тем более тема нашего разговора довольно конфиденциальная, а у любой стены есть уши.

— Если, господин Юханссон, речь идет о секретах, то здесь нас действительно никто не услышит.

— Я вчера говорил с английским консулом господином Донелем. Мак убежден, что Баку туркам не уступят. Так что есть смысл расширяться.

— А большевиков они в расчет не берут?..

— Господин Левинсон, какие большевики! Бакинская коммуна разбежалась. Ленин заперт в Кремле. Мир теперь принадлежит Антанте.

Мимо их столика прошел английский офицер с местной дамой. Турнюр ее платья только подчеркивал зад необыкновенной выпуклости.

Сидящие за соседним столиком местные торговцы в маленьких папахах из перламутровой каракульчи восторженно зачмокали: «Пах! Пах! Пах!»

— Вот видите, все лучшее отныне достается им, — и господин Юханссон, обмахиваясь широкополой соломенной шляпой, восхищенно посмотрел вслед даме.

Моня, вытянув ноги, уставился в неподвижное море.

— Необходимо срочно продавать заводы по производству керосина, а заодно избавляться от промыслов, — задумчиво произнес он.

— Ваши чудачества переходят границы разумного, — ответил швед. — Господин Нобель просил меня прислушиваться к вашим советам. Но прошу вас, сперва как следует подумайте, потом высказывайте свои оригинальные мысли, а то не поймешь сразу, к чему прислушиваться.

Скользя, будто вальсируя, к ним подлетел чайханщик в белом фартуке. В одной руке он держал поднос, через другую у него было перекинуто полотенце, которым он все время вытирал взмокшую физиономию.

Перебросив полотенце теперь через плечо, чайханщик ловко переставил все, что было на подносе, на мраморную столешницу — вазочку с колотым сахаром и щипцами, вазочку с засахаренными фруктами, стаканчики-армуды и круглый фаянсовый чайник.

— Гэнаб^[6] Гунар, — подхалимски улыбаясь, обратился он к шведу, — вы все правильно предсказываете. Когда будет не так жарко?

— В конце сентября, — важно ответил швед.

— Спасибо, господин! — восторженно отозвался чайханщик. — Вы настоящий фалчи^[7]. — Он разлил дымящийся чай.

Юханссон развеселился, но Моня по-прежнему не сводил глаз с горизонта, почесывая пальцем висок.

— Продавать, и чем скорее, тем лучше!

— Что вы все заладили: продавать, продавать…

Листья огромного платана, закрывающие открытую площадку чайханы, лениво шевелились. Маленький ветерок рождался только на этой горе.

— Дорогой, что продаешь? — спросил сидящий за спиной у Мони купец. Ветерок донес до него слова, громко сказанные управляющим.

— Все, что у тебя есть, продавай, — посоветовал озадаченному торговцу Моня.

— Послушайте, господин Левинсон, если для вас мнение консула Донеля ничего не значит, то знайте, что генерал Денстервиль…

— Генерал — осел, а консул — болтун!

— Это становится невыносимым, — возмутился швед, — я сегодня телеграфирую в Стокгольм и потребую, чтобы меня освободили от вашего присутствия в компании.

— Я вчера ночью получил письмо от Нобеля. Он ответил на мой доклад. У меня полный карт-бланш на дальнейшие действия.

Моня достал из внутреннего кармана распечатанный конверт с вензелем.

— Какой доклад? Когда вы его сделали? Как переслали? — Юханссон, говоря это, протирал платком пенсне, потом напялил его на нос и углубился в изучение директивы.

— Как послал? С родственником-негоциантом. Он мой троюродный брат. Написал я свой доклад на идише. Кто может прочесть идиш?

— Нобель знает идиш?

— Нобель не знает. Мой родственник Яша перевел Эммануилу Людвиговичу мое послание.

— Вы в такие вопросы посвящаете родственников?

— Гунар! Не надо так переживать! Яшу нефть не волнует. У нас свои дела, у него свои. Он возит в Стокгольм через Баку из Персии сухофрукты…

Управляющий наконец оторвался от чтения письма. Снял пенсне.

— Как все это понимать? — спросил он.

— Так, как написано. Вы продолжаете работать, как работали. Я буду искать и договариваться с покупателями. До момента окончательного заключения сделки о ней будем знать только мы двое и, естественно, покупатель и выбранный банк.

— Вы уверены, что покупатель тоже будет сохранять эти условия?

— Контракт будет так составлен, что по-другому он не сможет.

— Господин Левинсон, я, например, не уверен в правильности вашего прогноза. Я не представляю себе, что Британия уступит этот нефтяной Клондайк, как вы уверяете, большевикам.

— Увы, но это случится даже раньше, чем пройдет год. Кстати, Яша свою семью уже вывез и со своими поставщиками разорвал все связи.

— Какой Яша?!

— Гунар, слушайте внимательно. Яша, мой троюродный брат. Сын тети Раи и дяди Рувима. Его еврейский нос будет подлиннее моего. Он первым чувствует, когда начинает пахнуть неприятностями.

Прошел месяц, наступил сентябрь. Теперь действие перенеслось на тихую небольшую улицу с дорогими особняками. Деревья смыкаются над ней, образуя тенистую аркаду, а заканчивается она выходом на набережную, где происходит оживленное движение экипажей. Они то открывают, то закрывают вид на синее-синее море.

Моня вылез из пролетки у одного из особняков. Перед парадным входом, который обозначали два мраморных льва, выстроилось конное сопровождение огромного, со всех сторон хромированного авто, сверкающего даже в тени.

Презрительными взглядами абреки проводили подходящего к особняку Моню с большим кожаным портфелем. Зато навстречу ему выскочил молодой франтоватый кавказец в офисной тройке.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

6

Учитель (азерб.).

7

Предсказатель (азерб.).