Человек в Космосе. 60 лет

Виталий Витальевич Кажарский, 2021

Попытку краткого обозрения темы "Человек в Космосе за 60 лет", включая предысторию, предпринял главный редактор социально-просветительского интернет-портала "Труженики Космоса" Виталий Кажарский. Этот путь был пройден вместе с творцами и участниками космической истории, используя их свидетельства и воспоминания, размещённые в СМИ, интернете и других открытых источниках. Так получилась книга автор-составитель которой – выпускник Военной инженерной академии имени Н.Е. Жуковского, Почётный член Российской академии Космонавтики имени К.Э. Циолковского, в популярной и увлекательной форме отразил огромные достижения Человечества в освоении космического пространства за прошедшие годы. Привлекая большое число источников, автор-составитель включает в повествование и свои впечатления от событий, которым был свидетелем. Книга может быть интересна читателям, интересующимся вопросами научно-технического прогресса в Мире, а также использована для учебных целей в образовательных учреждениях.

8. После подвига

Космический полёт — это испытание, исследование. Это — подвиг. Награда — всенародная слава, почёт, высокие звания.

Но полёт — это момент в жизни, а как она сложится дальше, каким будет сам герой и что удастся ему совершить после подвига?

Об этом начнёт свой рассказ Эдуард Буйновский, которому довелось не только быть участником запуска первого человека в Космос, но и общаться с Юрием Гагариным и его коллегами после полёта в космос.

"В феврале 1961 года на площадке № 2 тогдашнего полигона в Тюратаме начиналась подготовка к летным испытаниям боевой ракеты Р-9 (изделия 8К75). Для отработки и подготовки к пуску системы управления этой новой, современной по тем временам ракеты на полигон прибыли разработчики и испытатели нашего института во главе с самим Николаем Алексеевичем Пилюгиным.

В этом коллективе был и я, военный представитель, личной печатью которого были опечатаны бортовые приборы системы управления этой ракеты и все блоки и стойки ее наземного оборудования. Хотя и молодой лейтенант, но ответственность на мне лежала большая. Ни одно техническое решение, ни одно вскрытие бортовых приборов или наземной аппаратуры на полигоне не должно было проходить без моего участия, без моего разрешения.

Дни и ночи напролет трудились мы в монтажно-испытательном корпусе (МИКе), отрабатывая «до звона» новую ракету и ее систему управления. Прекрасный, творчески насыщенным был этот период нашей работы! А работы хватало всем — и разработчикам, и испытателям от промышленности, и офицерам — испытателям от полигона, и нам — военпредам, представляющим интересы Министерства обороны. Работами руководили лично Королев и Пилюгин.

В те времена МИК был один на весь полигон и на его территории проводились одновременно работы по нескольким направлениям — здесь и боевые ракеты, и носители, и космические аппараты, на которых запускались собачки и манекены в порядке подготовки к запуску человека в космос.

Ближе к апрелю здесь все чаще стал появляться небольшой отряд молодых летчиков — офицеров ВВС. Все молодые, симпатичные, одинакового роста, одеты в новую, хорошо подогнанную форму. Держались они тесной группой, видно было, что им всё здесь в новинку и ничего нет общего с любимыми ими самолетами. Как правило, их сопровождал сам Сергей Павлович, что-то им объяснял, показывал. Мы, хотя и были «под завязку» заняты своими делами, но все же догадывались: что-то готовится, наверно, скоро и человек полетит в космос.

Пуск нашей ракеты прошел не очень удачно — она ушла со старта, отработала первая ступень, а вот двигатель второй ступени при его запуске взорвался.

Оказывается, за нашим пуском внимательно следила эта группа летчиков и, как нам рассказывали, их очень интересовало, почему взорвался двигатель и как это может сказаться на предстоящем старте космического корабля «Восток». Разъяснили, что это совсем разные ракеты и у них нет никаких оснований для беспокойства.

Где-то, в первых числах апреля из Москвы пришла команда от начальства: меня назначили ответственным за систему управления ракеты-носителя, той самой, которая должна вывести корабль «Восток» на орбиту. Так я из наблюдателя превратился в непосредственного участника этого исторического, как потом выяснилось, события.

И вот наступило утро 12 апреля. День был отличный — тепло, солнышко греет, тюльпаны рвутся на волю сквозь еще замерзшую земную корку. Настроение у всех какое-то праздничное, приподнятое, хотя все — народ опытный и знают, что не всякий пуск у нас заканчивался успешно. Но никто не хотел об этом даже и думать. И как в подтверждение этому, начальство полигона (думаю с подачи Королева) решило в этот раз не эвакуировать в безопасную зону испытателей и жителей второй площадки, что обычно делалось перед каждым пуском.

Помнится, все, кто не был задействован в работе на старте, расположились на краю песчаного карьера, откуда хорошо просматривалась ракета на старте.

Думаю, не только я, но и все присутствующие не прониклись еще историческим величием этого момента, ибо для создателей и испытателей ракетной техники это был практически обычный запуск очередной ракеты…

Знаменитое гагаринское «Поехали!», выход на орбиту корабля, невесомость, человек в космосе, возвращение на землю — все это тысячекратно и до деталей отражалось и в воспоминаниях участников, в стихах и песнях, на экранах телевизоров. Вроде бы ничего нового здесь и не скажешь. Буквально два слова о моих личных ощущениях и восприятиях этого события.

После старта ракеты все во главе с Сергеем Павловичем бросились в помещение, откуда после выхода на орбиту космического корабля должна быть установлена связь с Гагариным. Тогда все это оборудование располагалось в бараке, половина которого была оборудована под гостиницу, где я и проживал. Мы, молодежь, дождались приезда автобуса с уже знакомой нам группой летчиков и, когда кто-то крикнул «Вон Титов — дублер Гагарина! Качаем его!», мы дружно подхватили заробевшего старшего лейтенанта на руки и стали подбрасывать его в небо. Помнится, это первое проявление народной любви очень смутило молодого Германа Титова.

А в этот момент Сергей Павлович вёл диалог с Юрием Алексеевичем и никто в мире еще не знал об этом знаменательном событии. До сих пор помню, в какой именно миг я прочувствовал всю историческую значимость происшедшего.

Это был момент, когда Левитан торжественно объявил: «Впервые в мире… советский человек… Майор Юрий Алексеевич Гагарин…».

«Как же так? — думал я — ведь час назад он был всего лишь старшим лейтенантом!». И вот тут до меня дошло — наш, советский человек в космосе!!!

Как-то так получилось, что это событие имело для меня, прямо скажем, неожиданное продолжение. Ровно через два года после полета Гагарина я был зачислен во 2-ой отряд слушателей — космонавтов. Событие, скажу я вам, по тем временам из ряда вон выходящее: инженер — лейтенант, до мозга костей ракетчик вдруг попадает в элитный отряд летчиков — космонавтов! И это ведь было еще в те времена, когда в космосе побывало всего лишь четыре человека: Гагарин, Титов, Николаев и Попович…

Вспоминаются моменты близкого контакта с Юрием Гагариным. В марте 1963 года мы, группа инженеров второго отряда, прибыли под командованием знаменитого инструктора парашютного спорта Николая Константиновича Никитина на небольшой подмосковный аэродром «Киржач» для выполнения парашютных прыжков. С нами должны были прыгать Юрий Гагарин и Павел Беляев, которые по каким-то причинам не смогли это сделать со своим отрядом.

Парашютные прыжки для людей, которые никогда в жизни не имели с этим дело — отдельный рассказ, полный эмоций, страха и восторга.

Скажу одно: к вечеру мы приехали на аэродром, в сумерках успели посмотреть на парашюты, а к часам 11 утра следующего дня у каждого из нас было уже по два самостоятельных прыжка. Вопреки всем инструкциям и наставлениям! Но это так, к слову.

Авиация богата своими традициями. Одна из них — каждому «перворазнику» — человеку, свершившему свой первый парашютный прыжок, вечером положены блины и стакан водки. Хорошая традиция! Вечером Николай Константинович собрал нас в столовой для свершения этого приятного действа. Здесь было все: и не пришедшие еще в себя «перворазники», и «бывалые» Гагарин с Беляевым, и блины, и, конечно же, водка. Насколько мне помнится, каждый из моих коллег по отряду ни на шаг не отступил от выполнения в полном объеме этого обязательного ритуала. Смалодушничал один я. Блины-то я с удовольствием съел. А вот стакан водки для меня, бывшего спортсмена, который чуть ли ни завтра собирался стать космическим героем — это оказалось выше моих сил.

Помог Юрий Алексеевич: «Коль ты за мой первым в мире полет в космос «сообразил на троих» (а я об этом ему, конечно, успел накануне доложить), то я пью этот стакан за твой первый парашютный прыжок!» — сказал он и успешно завершил за меня этот традиционный обряд. Спасибо ему за это, выручил! Вот так мы с Юрием Алексеевичем Гагариным обменялись традиционными, исконно русскими «приветствиями»: я — за его полет в космос, он — за мой первый парашютный прыжок.

В период пребывания в отряде космонавтов я, конечно, неоднократно общался с Юрием Алексеевичем. Обязательная встреча — утром за завтраком в летной столовой, где начинался для нас трудовой день, и для героев, и для тех, кто жаждал ими стать. Здесь же и наши девушки во главе со своим вожаком Валентиной Терешковой.

Завтрак всегда проходил весело и оживленно. Юрий Алексеевич всегда принимал в этом утреннем обмене новостями самое активное, живое и непосредственное участие. Он действительно был душой, заводилой этой дружной компании.

После завтрака — каждый по своим делам. Для четверки героев — многочисленные встречи с коллективами трудящихся, пребывание в президиумах различных съездов, симпозиумов, конференций, приемы в посольствах зарубежных стран, зарубежные поездки. А мы, группками или в одиночку разбредались по кабинетам врачей, испытательным стендам, спортивным тренажерам, учебным классам небольшого по тем временам, а отсюда — и очень уютного, почти семейного Звездного городка.

И еще одно место, где можно было встретить всех — и героев и кандидатов на это звание. Это — небольшой бильярдный стол в нашем профилактории, где мы, вновь прибывшие, жили, и где размещалась летная столовая. Здесь не было делений на героев и не героев. Сражались на равных и «насмерть». Играли «один на один», «два на два» и даже «три на три». Проигравшие «в сухую» лезли под стол и обязаны были «прокукарекать» оттуда несколько раз. Редко, но бывал под столом и Юрий Алексеевич, демонстрируя тем самым, что он такой же, как и все, и что он не отрывается от народа.

Вот таким мне и запомнился Юрий Алексеевич Гагарин — веселым, жизнерадостным, простым в обращении, абсолютно доступным для всех, готовым пойти навстречу и оказать помощь любому. Бережно храню этот образ в своей памяти".

В этих и других воспоминаниях о «послеполётном» Гагарине много говориться о его замечательны человеческих качествах, которые проявились и во встречах с соотечественниками, и в зарубежных поездках, встречах с президентами, премьер-министрами, другими выдающимися фигурами Мира. Но, всё-таки, главное — на плечи Юрия Алексеевича легли нелёгкие служебные обязанности.

Во-первых, он становится командиром первого Отряда космонавтов, а затем — заместителем начальника Центра подготовки. Наряду с работой в «Звёздном» при полётах экипажей он выезжает с ними на космодром, поддерживает с каждым связь. А это, порой, требовало и крепких нервов, и мудрой головы. Достаточно напомнить, что когда у «Восхода-2» отказала система автоматической посадки, в аварийной ситуации приказ на посадку «вручную» Алексею Леонову и Павлу Беляеву дал их начальник — Юрий Гагарин.

Во-вторых, вместе с другими членами Отряда Юрий Алексеевич зачисляется в Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского и, несмотря на занятость, старательно осваивает инженерные науки. Темой его дипломной работы стала система посадки космического корабля многоразового использования.

О работе над дипломом и его защите Ю. А. Гагариным рассказал в своих воспоминаниях научный руководитель доктор технических наук, профессор полковник С. М. Белоцерковский.

"Тема дипломного проекта для космонавтов — слушателей академии была задумана как комплексная, посвящённая новой для того времени, но весьма актуальной проблеме:"Проектирование космического летательного аппарата многоразового использования". Замысел был общий, но каждый из дипломников разрабатывал свой солидный обстоятельный раздел, увязанный с остальными.

Усилия распределялись так: Юрий Гагарин взялся за общую методологию использования аппарата. Кроме того, он отвечал за выбор аэродинамических форм и размеров несущих элементов для обеспечения взлёта и способов посадки по-самолётному. Систему аварийного спасения космического аппарата разрабатывал Герман Титов. За выбор аэродинамических форм на гиперзвуковом и сверхзвуковом режимах полета, за расчёт аэродинамических характеристик и обеспечение теплозащиты отвечал Андриан Николаев. Проработку компоновки и расчет весовых характеристик осуществлял Дмитрий Заикин, силовой установкой занимался Павел Попович, системами ориентации — Евгений Хрунов, топливной системой ЖРД — Валерий Быковский.

Конец ознакомительного фрагмента.