Бабло пожаловать! Или крик на суку

Виталий Вир

Наше время. Когда Рамсеса – трейдера, молодого, преуспевающего в среде дельцов больших денег, пытаются убить, ему удается уйти. Но в следующий раз он становится свидетелем похищения лучшего друга и теперь Рамсес не сомневается, его любимая девушка в опасности. Мало того, поднимается волна народного гнева, как в стране, так и в мире. Из-за финансистов и насквозь коррумпированной власти, люди окончательно обнищали. Они озлоблены и уже готовы на все, а в бедах винят тех, кто имеет баснословные деньги и продолжает раздувать (совершенно ненужные простому народу!) мыльные пузыри, словно в агонии продлевая спекуляцию на финансовых площадках. Пытаясь разобраться, откуда исходит угроза для жизни, по странному стечению обстоятельств, происходит так, что Рамсес теряет память и оказывается среди тех, кто совершенно ему чужд, как по духу, так и по образу жизни (мышления)… Он знакомится с семьей, где оба супруга больны синдромом Дауна, но у них подрастает совместный ребенок!.. Сумеет ли Рамсес разобраться в перипетиях свалившихся на него и вернется ли к нему когда-то привычная жизнь? Останется ли он жив и кто являлся подлинным источником угрозы – те, с кем он дружил, общался, сама власть, обычные люди, или… – это был парень с синдромом Дауна?.. К тому же судьба поворачивается так, что главный герой впервые и по-настоящему задумывается, кто подлинно счастлив, а к своим годам, в большей мере, приобрел для себя нечто стоящее – он, весьма преуспевший в жизни, или парень с синдромом Дауна от рождения?..

5. Встреча третья

Начало нового отчета.

Рамсес остановился у скамьи и огляделся — на сей раз, в утренние часы выходного дня, здесь никого не было. Он подумал, что, пройди он тут сейчас, ничего бы из того, что произошло с Аликой, не было! Даже, если он опоздал бы на пять минут, она бы его простила: Рамсес постоянно был загружен делами, рабочий день заканчивал глубоко за полночь. А подруга смерилась с минутными опозданиями, особенно по утрам.

Он сел на скамейку, как вдруг, его посетила неожиданная мысль и он принял позу того парня-Дауна, как запомнил ее со спины. Не клоня головы, Рамсес выпрямился, а взгляд зафиксировал перед собой. Он задумался, о чем размышлял в те минуты парень, но тут же осекся: а способны ли вообще «раскидывать мозгами» люди с синдромом Дауна? Он усмехнулся, подумав, что, не смотря на знания, ему мало что известно об этих людях.

— Ну, да ладно, — сказал он вслух, не меняя принятого положения.

Рамсес решил, что на сегодня хватит негатива и прикинул, с чего он может начать, чтобы зарядиться позитивной энергией. Во-первых, Рамсес в удовольствие распрямил плечи. Затем он желаемо прогнулся в груди и начал продолжительный вздох, наполняя легкие осенним, прохладным по утрам, воздухом.

Рамсес почувствовал, насколько был не прав, внутренне сопротивляясь экскурсии в лесу, которую спланировала Алика.

Зарождение солнечного дня благоволило общению с остывающей с лета природой.

Он закрыл глаза. Решая продвинуться в чувствах к естеству, Рамсес буквально ощутил холодное дыхание осени. Ему захотелось отдалиться от повседневности и непременно сейчас забыть об Алике.

Удивительная эмоция переполняла — он не мог теперь видеть, и потому Рамсес по памяти охотно воссоздал лес, который словно бы задумался в преддверии холодных дождей с последующими вьюгами. Потому, как молчала природа, он вообразил, что лес грустит перед долгим зимним сном. В фантазиях Рамсес испытал блаженство и подумал, что вот оно, то мгновение, когда можно рассуждать о смысле жизни и предназначении себя на Земле.

Но тут же отчего-то он засмущался, оттого спохватился и открыл глаза.

Лес стоял, как обычно: всем видом узнаваемо указывал на осень и только. Ему стало неловко самому перед собой за вымысел, видя, что лес, придуманный им, ничего не источает, а просто стоят стволы и раскинуты кусты без листьев на ветках.

Привычное состояние возвращалось. Фантазии и сомкнутые веки не мешали смотреть на осенний лес, залитый солнцем. Рамсес вновь вспомнил о подруге. Точнее, то, что между ними произошло.

Безусловным было одно, ее поведение для него ново и непривычно.

Он подумал, как поведет себя она в лесу во время прогулки? Но почти сразу переключил внимание только на Алику — безо всякого леса и, тем более, ее поведения в нем.

Сегодняшний променад в лесу не был случайным. Благодаря женственности и темпераменту, а главное для реализации планов и высоты самооценки, Алика познакомилась с небольшой группой успешных и, все, как один, коренных москвичей. Они, в бытность свою, в какой-то скучный, одинокий, но прекрасный день начинали пропагандировать общение с первозданной природой без оглядки на цивилизацию. Что, по мнению Рамсеса, более походило на разновидность гламурной жизни, нежели имело прямое отношение к потугам в мыслях исключительно о природе без современных достижений. Чему вторило и название «лесной променад», а не самая обычная прогулка в лесу без затей.

«Кстати, — подумал он, — что, если она так настаивала на моем присутствии в «лесном променаде», потому, что я тоже коренной москвич и более ей от меня ничего не надо было?..»

Он сокрушенно вздохнул.

Прогулки практиковались по выходным, и только время от времени из-за плотного рабочего графика участников, но, не менее чем раз в квартал. Они выезжали за пределы столицы, там гуляли по тропинкам в лесу и за общением коротали время. Но была отличительная особенность — каждому запрещалось иметь признаки цивилизации: сотовые телефоны, часы и т. д., тем более автомобиль; в общем, ничего кроме воды.

Рамсес считал себя успешным пользователем современных благ и с трудом принимал любой из подобных лозунгов «без оглядки на цивилизацию». Но в данном конкретном случае мнение Рамсеса по поводу прогулок в лесу, для Алики носило риторическое обращение и только. Ей необходимо налаживать более близкие контакты с потенциальными партнерами по бизнесу и этим у нее в жизни обуславливалось абсолютно все!

Рамсес продолжал думать о ней, вместе с тем, пытаясь найти оправдание тому, что же утром произошло между ними?

Во время первого знакомства, специфическим признаком характера Алики была благородная содержательность деловой женщины: требования к макияжу, к одежде, к способам ведения переговоров для высокого и приземистого статуса (что, несколько различается) и т. д., помимо этого, она выделялась модными деталями в подходах к ведению бизнеса.

Познакомившись ближе, Рамсес понял, насколько она отличается от той — «другой» вумен-Алики, когда жизненные устремления не требуют бизнес-активности. При всех — по-деловому собранная, с боевым настроем, готовая жить мирно и в согласии со всеми, несмотря ни на какие обстоятельства и вовсе другая, когда они оставались наедине. С первой же опасностью Алика «убегала», «пряталась» и уходила в себя, погружалась в свой мир и становилась настоящим ребенком, словно, не желая быть взрослой.

И Рамсес влюбился. Забота о ней, как о ребенке, несмотря на разницу в возрасте, доставляла ему трепетное наслаждение. Допустим, когда Алика в минуты слабости рассуждала о том, насколько ей важно доказать себе, что она способна на многое — это необычайно умиляло его. А вся история, как она в двадцать пять лет поставила перед собой высокие цели и устремилась их достигать, чтобы реализовать сою самооценку, выглядела почти нелепой! К тому же, Рамсеса умиляла ее искренность и вера в себя.

Воспоминания ему пришлось прервать. Позади себя Рамсес услышал шуршание листвы, как если бы кто-то бежал и быстро приближался к нему. Испытывая не более чем любопытство, он неторопливо начал поворачиваться. Одновременно с этим, Рамсес услышал за спиной хлопки, похожие… на выстрелы из пистолета с глушителем! Он машинально пригнулся, почти лег, укрываясь за высокой спинкой скамейки. Первое, о чем он подумал, в сюжете какого фильма ему приходилось наблюдать за подобным.

— Идиот! — тихо выразился он о себе, продолжая оставаться в неудобной позе.

Хлесткий шум выстрела с глушителем, как подобие натянутой и только что порванной струны, повторился. На спинку скамьи пришелся жесткий ошеломительный точечный шлепок. Он разорвал деревянные волокна и вмиг перед глазами Рамсеса образовался полукруглый кончик пули, который застрял в утолщенной спинке скамьи и был невероятно гладким.

Рамсес округлил глаза и уставился на пулевое отверстие с торчавшим свинцовым сердечником. Мысль, что он был свидетелем пальбы, которая оставила след в скамье, но, всего лишь в паре сантиметров от виска, окатила реальностью происходящего. Рамсес словно заново очнулся.

Тот, кто стрелял — живо приближался, а динамичное шуршание листвы дополнилось еще двумя выстрелами. В этот раз, обе пули с большой скоростью влепились поочередно в почву где-то под скамейкой.

Не раздумывая, Рамсес рванул с «належавшего» места. Впервые опираясь на полусогнутые ноги и пригибаясь, он мгновенно развил скорость, как если бы обычно стартовал на стометровой дистанции. Звук огнестрельного оружия не заставил себя ждать, — за спиной, снова раздался выстрел и благо, что одиночный.

Рамсес метнулся с тропинки в сторону, в лес. Он принялся петлять меж деревьями и кустарниками и не сбавлял темп. Из-за по-человечески неистовой скорости, Рамсес не успевал уклоняться от веток. Хлесткие удары в большей мере ощущались на лице. Они словно подгоняли его и заставляли развить темп до невероятных пределов.

Выстрелов Рамсес больше не слышал, но, ровным счетом ничего не понимая, он спасался бегством: выписывал рваные траектории и подсознательно делал все, чтобы не оставить шанс стрелявшему, и выжить.

Из леса он выскочил, как разъяренный зверь. Изрядно уставший, тяжело дыша, Рамсес пробежал еще метров пятьдесят до ближайшего строительного вагончика и за ним остановился. С появившимся шансом отдышаться, он руками уперся в колени и скорчил лицо от боли в груди. Сиюминутно переведя дух, Рамсес ощупал тело. Убедившись, что с ним все в порядке, он тут же сошел с места и украдкой выглянул за угол небольшого строительного вагона, за которым прятался. Не увидев никого, Рамсес перебежал к противоположной стороне и так же аккуратно посмотрел за угол. Насколько можно было проглядывать лес, и по эту сторону тоже никого не было. Рамсес затаил дыхание, чтобы послушать, не дышит ли кто тяжело, прячась, в какой-нибудь близости. Но подозрительных звуков он не услышал.

Минут через десять, после коротких пробежек, с опаской осматривая местность по обе стороны укрытия, он, наконец-то, позволил себе немного расслабиться. Продолжая наблюдать за лесом и пытаясь разглядеть любое движение между деревьями, да кустарниками, он не мог понять, что это было? То, что стреляли в него — было понятным! Но почему? Кому это понадобилось? А главное для чего? Лишить жизни, чтобы что? Всего этого он никак не мог понять.

Отродясь у него не было врагов. А если предположить, что он смертельно кого-то обидел в последнее время, — так это было просто невозможно! Как минимум, уже несколько месяцев он живет — работа, супермаркет, дом. И крайне редко прямое общение происходит только с Аликой. Даже с коллегами, в целях экономии времени, непосредственный контакт сведен до минимума: исключительно по Skyp-у или вопрос-ответ е-mail-ом. И не важно, что кто-то сидит в соседнем кабинете, идти к нему займет больше времени, чем щелчком мышки мгновенно можешь уточниться по любому вопросу. И пока идет торговая сессия, так протекает каждый день. После биржи (основного рабочего времени), Рамсес только-только успевает выполнить необходимое — разобраться со всей, обрушившейся за день, информацией, отследить в прямом эфире, благодаря разнице во времени, сводки с мировых бирж и еще много чего, чтобы подготовиться на все 100 % к открытию следующих торгов на российской бирже. И все! Конец рабочего дня и спать!

По памяти Рамсес быстро перебрал тех, с кем ему приходилось общаться чаще всего по работе. Отчетливо помня темы разговоров, ни одна из возникших (биржевых) ситуаций не показалась ему настолько уж смертельной. И ни один из клиентов, кого он курировал, не потерял ни цента, ни даже половину от этой монеты! Наоборот, они были в восторге от видения Рамсесом ситуации на рынке ценных бумаг.

— Полнейший бред, — устало пробубнил он, но тут же встревожился от догадки. — Может, это был «утренний нарик» и вот так он решил мне отомстить?

Еще раз Рамсес внимательно осмотрел лес по обе стороны от вагона. В очередной раз убеждаясь, что нет преследования, ему стало не по себе. Рамсес размышлял, что, если бы стрелявший был тот «обдолбанный наркоман», то он бы не успокоился и плелся бы за жертвой до последнего. Значит, стрелял другой. На это указывал и тот факт, что «нарик» никак не мог знать о возвращении Рамсеса по этой тропинке.

— Может это случайность и хорошо, что я остался жив? — вслух Рамсес попытался успокоить себя, как тут же усомнился. — А может, это был киллер? Он следил за мной с самого утра, а из-за инцидента в лесу по дороге к Алике не смог меня убить. Затем он продолжил за мной слежку. Получается, только что для убийства был подходящий момент?! Но у него опять ничего не вышло, а за пределами леса киллер, конечно, не захотел светиться? — Рамсес грустно усмехнулся. — Чего тогда он не попал — не особо меток?! — ирония была не долгой и ему вновь стало не по себе. — А, возможно, что я у киллера первый. Почему бы нет, если он — молод, как и я?

Он устало провел ладонью по лицу и оторопел от пришедшей мысли, которую сразу и озвучил, рассуждая далее:

— А что, если стрелявший — тот парень, который выглядел, как с болезнью синдрома Дауна?.. Внешне-то он был крепышом и, вроде как, не сильно уж и болен, — с минуту обдумав сказанное, Рамсес продолжал: — Допустим, парень, на самом деле, болен Даунизмом. Тогда, осознав, что iPad утерян, он приходит в негодование и, воспользовавшись «лежавшим под койкой» пистолетом, возвращается прикончить обидчика. Ну, а что, если он, и, правда, больной. Тогда тоже все логично. Преследование он прекратил, потому что патроны закончились или устал. Да, это вполне подходит к парню с синдромом Дауна, — обобщил он.

Продолжая «сыпать версиями», от следующей догадки у него пересохло в горле, и Рамсес прошептал:

— А что, если тот парень — вовсе не Даун, а настоящий киллер!!! Тогда, получается, что «Наркоман» помешал тому убить меня и за это — спасибо «Наркоше»?!

Рамсес обхватил голову и сильно зажмурился. Затем, он вскинул руки кверху, словно взывая Господа послать ему разум, и для большего эффекта, потряс головой, но имя Всевышнего он не стал упоминать.

— Так недалеко и параноидальный ряд пополнить, блуждая гусиным шагом в догадках по глубинам сознания, — сказал он под конец с облегчением, решив, что выбросит из головы весь тот бред, о котором думал.

Для пущей убедительности в намерениях, опуская руки, ладонями Рамсес похлопал по щекам. Но тут же он поймал себя на мысли, что начал сомневаться в произошедшем с ним.

— Не так уж и много понадобилось времени, чтобы в хлам запутаться во всем! — высказался он с горькой иронией.

Но возвращаться в лес к скамье сейчас, Рамсес не решился: подумал, что завтра будет еще один выходной и тогда… (он медлил, принимая решение).

— Посмотрим, — весьма кратко изложил Рамсес.

Сказав это, он впервые за сегодня почувствовал, что сильно устал. Субботнее время было ранним, но по ощущениям, ему казалось, что он уже прожил день и как по рабочим часам.

Не доверяя ничему, ни мыслям, ни случайностям, Рамсес напоследок убедился, что никого нет поблизости и только тогда он покинул укрытие. Идти решил напрямую: через стройматериалы, которые лежали на пути к еще не заселенной новостройке.

Преодолев невысокие препятствия, он добрался к дому и настороженно вошел во двор. Стройка не была обнесена бетонными плитами. Судя по всему, дело шло к сдаче объекта.

Выходным утром у дома вяло копошились рабочие, только-только приступая к обязанностям. До Рамсеса им не было дела. Они привыкли к потенциальным покупателям или же к собственникам возводимого жилья.

Рамсес опять огляделся и поспешно зашагал дальше, желая удалиться с этой территории и, как можно скорее, оказаться у себя в квартире. Внезапно он остановился. То, что лежало на земле, заставило его вновь оглядеться. Не заметив никого подозрительного, он наклонился, чтобы поднять темный осколок с тремя начальными буквами от слова «iPad».

— Потерял чего? — услышал он позади себя вопрос незнакомца и от неожиданности, только лишь не подпрыгнул, но напугался сильно.

Рамсес успел пальцами захватить осколок, потом быстро выпрямился и обернулся на голос.

— Вот. От корпуса, — с трудом выговорил Рамсес три слова из-за испуга, испытывая внутреннее напряжение и, в том числе, вспомнив, как убегал от погони. Не найдя дополнительных слов, он молча продемонстрировал находку в вытянутой руке.

Рядом стоял мужчина в годах, плотного телосложения с обветренным, потому раскрасневшимся лицом, а вместо одной брови красовался шрам. На нем была выгоревшая застиранная роба и чувствовал он себя вполне в своей тарелке. Чего нельзя было сказать о Рамсесе.

— Ты квартиру пришел смотреть? — бесцеремонно спросил мужчина, не обратив ни малейшего внимания на осколок.

— Да, собственно…

— Значит, так! — перебивая Рамсеса, нетерпимо и неприветливо констатировал он, понимая, что встретил не собственника квартиры в новостройке. — С этой секунды ты знаешь про запрет. Я тут за начальника и мне велено, попутно, отслеживать слоняющихся.

— Нет. Я к Вам случайно… — у него чуть не вырвалось выражение «из леса выбежал». Понимая, что не к чему все пояснять этому «за начальника», Рамсес поднял повыше руку, чтобы наглядней показать находку. — Осколок. Вот. У меня знакомый такой же компьютер разбил и я подумал…

— Этот что ли, знакомый? — привычно перебивая, продолжал говорить «за начальника» и кивнул, чтобы Рамсес посмотрел наверх.

Рамсес взглянул на крышу новостройки.

Отчетливо можно было понять только то, что на крыше кто-то сидит.

У Рамсеса захолодело в ногах: воображая, что туда залез тот самый «неадекватный», в жуть расстроенный Даун и он вот-вот бросится вниз убитый горем из-за iPad-а… Рамсес на секунду оторопел. Оклемавшись, он перешел на крик:

— Вы обалдели, что ли!? Он же сейчас спрыгнет?

— Раз прыгнет — значит, убогий. Ну, а придавленным — туда и дорога, — с ехидностью отметил «за начальника» и гортанно засмеялся.

— Да… — начал было говорить Рамсес, вскипая от бестактной дикости мужлана, но договаривать, не стал.

Ему ничего не оставалось, как кинуться на помощь к бедолаге. Счет мог идти на минуты. Он побежал в сторону подъезда, откуда был короткий путь на крышу, но тут же остановился, чтобы, на всякий случай, из-за только что озвученного «за начальником» запрета «не слоняться по стройке», объяснить тому, что произошло с парнем в лесу.

Но тот опередил, не дав сказать:

— Слышь, ты! Я бл…

— Да пошел, ты! — перебивая, проорал Рамсес и, чтобы не терять время на «за начальника-недоумка», он вбежал в подъезд.

После закрывшейся за ним двери, звуки со стороны улицы стихли. На пределе возможностей Рамсес помчался по лестничным проемам: в голове пульсировало одно — желание успеть! Почти сразу дала знать о себе усталость. Поутру, выходя из подъезда, он не мог представить, что его ожидает три пробежки, а каждая последующая потребует еще большей выносливости. И уж, какого черта, подобное на него свалилось — он не понимал искренне.

Преодолевать последние этажи Рамсес старался хотя бы быстрым шагом — это оказалось все, на что он сейчас был способен, несмотря на регулярные тренировки в дорогой фитнес-студии.

— Толи еще будет, — тяжело дыша, хрипло прошептал Рамсес, словно не веря, что утренние «сюрпризы» закончатся.

Последний этаж, перед тем, как добраться до крыши, Рамсес миновал с замиранием сердца. Он еще не знал, что ему необходимо будет предпринимать, когда он увидит парня-Дауна… если, конечно, успеет.

Как и многие новостройки, здание представляло собой бетонную коробку в несколько этажей и уже с окнами, но не на всех входах в квартиры были установлены двери. Выход на крышу не оказался исключением и потому, увидев в проеме небо, Рамсес остановился. Обессилено дыша, он выжидал время перед последним лестничным пролетом, чтобы выглядеть перед Дауном спокойным. Но ноги продолжали буквально дрожать от напряжения, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет. Вместе с тем, он отчетливо вспомнил силуэт спины этого парня — там, на скамейке, в лесу.

Рамсес старательно переводил дыхание и готовился подняться без ненужной суеты. Он не хотел выскакивать наружу, чтобы, не дай Бог, испугать (этого сумасшедшего) Дауненка: любое неосторожное движение или резкий звук могли обернуться трагедией.

В попытках овладеть собой, ему показалось, что за спиной кто-то тщательно скрывает ровное дыхание. Он замер и прислушался, но в эту секунду сильнейший удар пришелся ему по голове: Рамсес тут же потерял сознание, пошатнулся и начал падать…

«Где я?»

«Что со мной?»

Поочередно, с паузой, задался вопросами Рамсес, наконец-то, «сдавшись на милость» сознанию. До этого, в отрешенном состоянии, чувствуя себя неплохо, теперь разум Рамсеса нацеливался примкнуть к здоровью и побуждал хозяина хоть к какой-то объективной реальности.

Первое, что почувствовал Рамсес — неприятный затхлый запах, который смахивал на слежавшийся налет пота, просаленной вонью одежды. С этой ассоциацией он поморщился. Ожившие мышцы лица усилили и без того острую головную боль. Рамсес негромко простонал и захотел коснуться головы, но этого не произошло. Руки и ноги затекли от неестественной позы, как если бы его, словно гуттаперчевого, впихнули в бочку или нишу небольших размеров. С трудом, он все же вытащил из-за спины руку и отекшими пальцами надавил на лоб — боль усилилась, а голова, казалось, исключительно лишь не лопнула.

Он медленно открыл глаза, думая, что и это способно усилить головную боль, как тут же поморщился: почему-то сильнее застучало в висках; и еще — этот запах, он стал почти удушлив и уже невыносимо омерзителен.

Пространство, где находился Рамсес, было темным. Постепенно он начал понимать, что плотно чем-то заткнут сверху, как пыжом. Скрюченный в темноте и в зловонье, он содрогнулся от мысли быть тут похороненным. Скорее гоним глотком свежего воздуха, чем свободой, Рамсес решил выбираться. Не обращая внимания на боль в голове и отек в конечностях, как бы одолжив для себя на время новое тело, он неистово стал напрягать мышцы и мучительно вопить, желая встать на ноги.

То, в чём он находился, раскачалось и с грохотом упало на бок. Удар железа, пришедший о бетон, добавил телу ноющей боли, а неминуемый при падении звук словно расколол (в таком состоянии) башку на две части. Рамсес заорал. Из последних сил он уперся ногами и выдавил омерзительно пахнувшую плотную «пробку», как оказалось, состоявшую из вещей. Когда он, наконец-то, выпрямился, то частью лица остался лежать на вывалившихся тряпицах, а телом высвободился по грудь из железного плена, которым оказалась высокая вытянутая бочка. Желая окончательно убедиться, куда его поместили, пальцами Рамсес ощупал круглую в ржавых дырах поверхность — это на самом деле была металлическая бочка.

Организм планомерно начал распределять кровь по телу. Затекшие конечности неприятно покалывали. Но и далее ожидать некое восстановление без движений, было невыносимо — от потревоженного тряпья начало разить гробовым букетом омерзительных запахов.

Рамсес открыл глаза и посмотрел, где он находится. Не поняв ничего, он тяжело поднялся на четвереньки. Испытывая усталость и боль в теле, он пошатнулся и бочка немного покачалась. С желанием хотя бы отстраниться от запахов, на слабых ногах и руках Рамсес вылез из пленения и теми же неуверенными четырьмя движениями преодолел еще пару метров. Но отойти подальше от источника, где смердит, не получилось. Испытывая сильную усталость, он снова остановился. Осматривая пространство, Рамсес понял, что он находится в одной из комнат новостройки и, вероятней всего, там же, где и потерял сознание. Он стоял на четвереньках в полутемном пространстве пустой промозглой комнаты при тусклом отблеске луны и мерцании звезд, которые можно было различать через стекло окна… но в этот раз в подобном романтизме Рамсес не нуждался.

Он опустился на локти и пальцем отодвинул край рукава куртки. Светящиеся стрелки дорогих часов показывали на исход суток — приближалась полночь.

«Меня шандарахнули не с целью ограбления», — вдруг подумал он.

Со стороны лестничной площадки донеслось усталое шорканье подошв, сопровождаемое тяжелой одышкой. Там кто-то явно двигался наверх.

К этому моменту, будучи напуганным абсолютно всем, что происходит с ним, Рамсес не решился сразу звать на помощь. Шатаясь из-за общей слабости в теле, он поднялся на ноги и, придерживаясь за стену, поспешил к лестничной площадке. Плохо понимая, где находится выход из квартиры, он шел на звук шаркающих подошв.

Добравшись до пыльного подъезда, такого же холодного и темного, как квартира, откуда он выбрался, здесь, на счастье, еще никого не было.

Звук — но уже более отчетливый — продолжал доноситься снизу. Кто-то неспешно шел наверх. Как и прежде, побаиваясь неизвестного, Рамсес пытался сообразить, как ему поступить дальше? Тот, кто поднимался, мог быть и сторож, который услышал грохот упавшей бочки, и тот, кто, зачем-то, спрятал его в той комнате.

Рамсес остро, сродни нашатырю и будто заново, почувствовал знакомый омерзительный запах. Машинально он поднес рукав к лицу и тут же заткнул пальцами нос: от одежды разило не меньше, чем от тряпья в бочке.

Медлить было нельзя, Рамсес понимал, если намеренно шли за ним, то, благодаря чудовищной вони, чем разит за версту, он не смог бы тут спрятаться. Впрочем, и в другой квартире тоже. Далее, не особо рассуждая, кто идет за ним, сторож или киллер, Рамсес, бесшумно ступая, пошел наверх.

Как и днем, он на секунду остановился у последнего лестничного пролета, за которым был выход на крышу. Проем, ожидаемо, зиял черным небом со звездами. Интуитивно он обернулся. Теперь никого позади не оказалось. Перешагивая через пару ступенек, он, наконец-то, добрался до цели, откуда потянуло свежей прохладой, что по-настоящему его взбодрило. Рамсес вышел наружу.

В ночи, тут под звездным небом больше никого не было. По обе стороны от новостройки с крыши открывшийся вид сильно разнился. Там, где раскинулся лес, свет в окнах жилых домов был на приличном расстоянии, а по другую сторону — совсем рядом. Рамсес не ожидал здесь никого встретить, но, на всякий случай, опять осмотрелся.

Куда идти дальше, решение пришло мгновенно и он побежал, но все так же стараясь двигаться без особого шума. Глаза при мерцании звезд и тусклой луне быстро свыклись с темнотой (скорее, не особо отвыкнув от мрака в бочке) и ориентироваться на крыше не составило труда. Ему хотелось незамеченным, как можно быстрей, оказаться на противоположном конце дома. Затем, если повезет и там не будет закрыта дверь или она, как и в предыдущем подъезде, не окажется на месте, то Рамсес быстро спустится вниз. А далее, он мог бежать без оглядки, от этого чертова дома.

Благополучно проделав весь путь до выхода из подъезда, не медля, он выбежал на безлюдный участок перед новостройкой. Быстрым шагом, чтобы не привлекать внимание, Рамсес направился к дому, в котором живет: с надеждой, что больше ничто не будет способно ему помешать попасть к себе в квартиру!

Продолжая идти спешно, он вспоминал, что с ним произошло.

После стольких лет каждодневной аналитики, пусть финансового рынка, но изучения результатов, Рамсес мог «перелопатить» любую информацию и выдать, хотя и (как все) предположительно, но грамотно, итог.

В эти минуты Рамсес не пытался понять, за что так упорно хотят его убить? По горячим следам, перебирая детали, ему хотелось, по-возможности, осмыслить, кто был исполнителем. А то, что его заказали, сомнений уже не вызывало — двух случайностей в один день и в кратчайший промежуток времени не бывает!

Из всех версий, кто мог ударить по голове и кто был стрелявшим, самой неестественной, но оправданной, была лишь одна, которая напрямую вязалась с тем парнем… с синдромом Дауна, засевшим на крыше. Но теперь Рамсес «болезнь» того молодого человека воспринимал, как прикрытие.

Тогда, в лесу, во время первой встречи, для киллера-«Дауна» все пошло не по запланированному сценарию. Вероятно, пока Рамсес не спеша шел по лесу, киллер-«Даун» вполне мог опередить его и сесть на скамейку, поджидая жертву. Когда для убийства было все готово — пистолет, тот же iPad, — в планы вмешался «Наркоман», которому на глаза попалась дорогая «игрушка». Вляпавшись в нелепую ситуацию, киллеру пришлось пойти на то, что он дальше и разыграл перед Рамсесом — ведь появился свидетель — «Наркоман».

Вполне могло быть, что убийца заранее приготовил здесь, в лесу, яму для захоронения тела Рамсеса, и планировал, перед тем, как замести следы, по Skype-у — посредством связи через iPad — продемонстрировать заказчику тело. А иначе, Алика полагала правильно, и правда, как iPad мог оказаться в руках у Дауна? Это же, действительно, абсурд, чтобы у такого — с отклонениями, вообще был iPad!..

Если же, это было так, как предполагал Рамсес, то заявка на смерть исходила от человека-богача, у кого серьезные деньги. И это могло означать только одно — желающий смерти Рамсеса — непосредственно связан с торгами. Других знакомых, кто обладал бы приличным состоянием и заработал бы его вне биржи — у Рамсеса не было.

Но, в лесу, планам не суждено было сбыться из-за нежелательного свидетеля. Полиция, как правило, начнет собирать информацию у местных наркоманов. Ведь всегда оставался риск, что тело могли случайно и быстро найти (хотя бы потому, что в лесу часто выгуливают собак).

После неудачи во второй раз киллер-«Даун» в силу новых обстоятельств, пока Рамсес отсиживался за вагоном, разыграл, как вариант, ситуацию с новостройкой. И он грамотно привлек внимание Рамсеса, таким вот, на первый взгляд, чудным образом — сидеть на краю крыши. В третий раз, у него получилось. Кроме, конечно, выноса днем тела и, за неимением iPad-a для прямой трансляции с места событий. Поэтому, на время киллер-«Даун» спрятал тело, прикрыв омерзительно пахнувшим тряпьем, чтобы к телу и близко никто не подходил, а, почуяв запах, бежал подальше от той комнаты.

Что же касалось сидящего на крыше парня с синдромом Дауна и профессионального убийства, в случае обнаружения тела не через пару лет, а, допустим, на следующий день, то маловероятно, что кто-то из сотрудников полиции стал бы увязывать подобное обстоятельство: ведь, правда, засмеяли бы того, кто выдвинул бы такую версию.

Получалось, ситуация вокруг Рамсеса обстояла таким образом, что минутами ранее в новостройке, и правда, поднимались за телом с жаждой, наконец-то, его закопать тут, в лесу, в давно приготовленной яме.

«Вероятно, сроки уже поджимают убийцу», — подумал он рассудительно.

Рамсес шел через двор, когда вновь пришедшая догадка укрепила мысль, что киллер — парень с синдромом Дауна и «болезнь» его — классное прикрытие для убийцы! Опиши преступника с такими чертами лица, первое — непременно засмеют, и второе — можно подозревать всех парней на планете с этим синдромом! Они — Дауны — на одно лицо, невообразимо похожи друг на друга, и только родные мамы способны их различить!

Первым делом, как Рамсес зашел к себе в квартиру, он не включил свет. За собой закрыл все замки и начал ждать, пока глаза привыкнут к темноте. Нащупав биту, Рамсес взял ее в руки. С недавних пор она находилась у выхода из квартиры и всегда «наготове». Бита была давно (увлечение по молодости бейсболом). А после просмотра фильма с криминальным сюжетом из девяностых, где главный герой спас себе жизнь при помощи нее, потому что она была под рукой и всегда находилась у входа в квартиру, Рамсес определил увесистой бите новое место: незаметное, в коридоре, за шкафом. Ровно на этом восприятии отложился в голове небольшой фрагмент из фильма. Впоследствии Рамсес сам посмеивался над этим, но бита так и осталась стоять за шкафом.

С серьезным аргументом в руках, твердо удерживая биту перед собой, Рамсес отправился осматривать комнаты. После первых осторожных шагов в прихожей, он услышал, как в замочную щель, старательно тихо, кто-то воткнул ключ. Рамсес не поверил очевидному и затаился в ожидании. Тот, кто находился по другую сторону входной двери в квартиру Рамсеса, словно испытывал нервы самого хозяина и тоже ничего не предпринимал. Когда напряжение возросло до предела, в замке раздался с первым оборотом ключа слабый щелчок. Рамсес так испугался, что резко повернулся лицом к двери, тем самым с грохотом шарахнув битой о шкаф. С задержкой в пару секунд раздался новый, но теперь уверенный и быстрый, щелчок в замке. После этого неизвестно кто выдернул ключ и стремительно побежал по лестнице явно вниз. Рамсес кинулся к двери и припал к глазку: кого-то разглядеть было бесполезно из-за темноты в линзе.

Откладывая биту, Рамсес быстро развернул продолговатую невысокую тумбочку для обуви и она удачно пришлась между входной дверью и шкафом, который находился напротив. Убедившись, что дверь не открыть, он схватил биту и побежал к окну на кухне, вид из которого приходился во двор.

Проезд для машин и пешеходная дорожка, не были хорошо освещены, но разглядеть, как кто-то выходит из подъезда, было можно.

Провисев на подоконнике довольно долго, Рамсес так никого и не увидел. Как быть дальше, он не знал. Нежданный гость, за то время, когда он переставил тумбочку и перебежал к окну, никак не мог спуститься до первого этажа и выйти из подъезда.

И, если незнакомец по каким-то причинам не спешит на улицу, то он может это сделать в любую минуту. Но, возможно, что он продолжает стоять на лестничной клетке и недалеко от квартиры Рамсеса.

Неожиданно зазвонил смартфон, из-за чего Рамсес раздраженно содрогнулся.

«Быстрее можно сдохнуть от нервов!» — подумал он, ощущая уже приступ нервозности.

Телефон продолжал звонить, а он не знал, как поступить, конечно, не желая отходить от окна. Не выдержав, Рамсес кинулся на поиски смартфона: с пятницы трубка так и пролежала нетронутой — ведь телефоны нельзя было брать на предстоящий променад в лесу.

Пока Рамсес метался в поисках, звонок прекратился. Когда он, наконец-то, взял трубку в руку, прозвучал сигнал SMS-сообщения. Не выпустив биту из рук, пальцем он быстро снял блокировку и прочитал:

«Алика 00:33

Ты не звонил мне весь день и не соблаговолил ответить сейчас! Хорошей тебе ночи! Продолжай веселиться!!!»

Сообщение никак не вязалось с улыбающейся Аликой, которая «смотрела» с экрана смартфона.

Рамсес нажал на кнопку «позвонить». Опуская одну руку с битой, а другой прикладывая к уху смартфон, он вернулся к окну. Кроме двух парней, говоривших между собой, у подъезда никого не было. Из динамика послышался голос оператора: телефон отключен или…

Занервничав с новой силой, Рамсес отменил звонок.

— Черт!

Испытывая раздражение уже от всего, он, продолжая удерживать биту и смартфон, задернул шторы, сшитые из светонепроницаемого полотна. То же самое Рамсес проделал во всех комнатах, параллельно, включая везде свет.

И сейчас не особо понимая, как быть, когда на тебя упорно покушаются, ему захотелось прояснить ситуацию хотя бы с Аликой. Пребывая в диком нервозе, он вытащил смартфон из кармана и нажал на повтор последнего звонка. На светящемся небольшом экране вновь появилась фотография улыбающейся подруги, которая при этих обстоятельствах не особо порадовала. Рамсес начал подносить смартфон к уху и угодил рукавом в нос. Резкий знакомый затхлый запах, которым была пропитана вся одежда, напомнил о себе с новой силой.

— С-сука!

— Что-о-о? — ошарашенным голосом, протягивая «о», вопросила Алика в смартфоне, этим выразив всевозможную плеяду негодований. — Да пошел ты! Скотина! И не звони мне больше!

— Алика! Алика! — спохватился Рамсес, когда сообразил, что произошло, но было поздно: в смартфоне раздавались ритмичные короткие гудки.

Рамсес на секунду набрался терпения (вреде как рыцарского), чтобы спокойно переговорить с любимой и, лишь нервно водя пальцем по дисплею, повторил звонок на номер ее телефона.

— Аппарат… — незамедлительно зазвучал казенный голос оператора в динамике смартфона.

— Да, что вы за суки-то такие?! — проорал Рамсес, держа смартфон перед собой и бранясь на обеих: бездушный голос и Алику, вновь отключившую телефонную связь.

После чего Рамсес устремил взгляд к потолку и тяжело устало проревел, как зверь:

— О-о-о-о-о-о-о!

Рамсес подумал, что настало время послать всех куда подальше — ровно в такой мере он устал и был измотан собственным бессилием, не имея возможности повлиять на ситуации, как с подругой, так и с покушением.

Больше не произнося слова вслух, Рамсес, как одержимый, при этом обрадованный, что, наконец-то, можно подумать о другом и не менее значимом, решительно направился в ванну. Он испытывал счастье, что хотя бы на ситуацию с запахом можно будет повлиять и сполна, и так, как он пожелает!

С брезгливым раздражением Рамсес снял с себя всю одежду. Оставаясь голым, он засунул вещи, включая осеннюю легкую куртку, в стиральную машину. В специальные отсеки Рамсес засыпал порошок и до краев влил ароматный ополаскиватель. Он посчитал, что химии маловато и поверх зловонного тряпичного кома, Рамсес вытряхнул весь порошок из коробки. Удовлетворенным, он захлопнул прозрачный люк и пальцем нажал на кнопку. Вода стремительно побежала, заполняя барабан для стирки.

С еле заметной ухмылкой он смотрел на первоначальный процесс стирки. На миг ему захотелось, чтобы вода отстирала не только белье, но и то, что на него навалилось: буквально смыла и отжала все лишнее.

Он повернулся и решительно поднял кверху ручку крана, чтобы налить в ванну воды. Журчание в стиральной машине дополнилось еще одной струей. Для большего комфорта Рамсес налил в ванну жидкость, от которой пахнуло морской свежестью. Через минуту на поверхности воды образовалась объемная белая шапка из пены, как у моря, где непрерывно и часто набегают прибрежные волны.

— Не знаю, — тихо произнес он, — как по поводу «отжать лишнее», но, пожалуй, все с себя смыть…

Головная боль дала о себе знать нудной тяжестью у лба и он не стал договаривать, а в довершение поднял ручку от крана выше, чтобы вода лилась интенсивней.

Пока наполнялась ванна, Рамсес отправился в коридор. Здесь он с обеих сторон в небольшие зазоры у вытянутой низкой тумбы для обуви впихнул по пледу. Теперь, это нехитрое сооружение приходилась в аккурат по размеру от шкафа-купе до входной двери. И отныне, чтобы кому-то войти в квартиру, пришлось бы с большой силой долбить по двери, в попытках хоты бы ее приоткрыть. И то не факт, что так можно будет справиться с импровизированной «распоркой».

Рамсес решил не выключать свет в квартире, с собой в ванную взял только биту и отключил смартфон. Как полагал он, теперь ему удалось сделать все, чтобы никто не помешал, наконец-то, хотя бы спокойному лежанию в ванне.

Когда Рамсес погрузился в теплую воду, скрыв тело за шапкой из пены, над водой осталась только голова. Он задумался о том, что в течение прошедшего дня ни разу не испытывал позитива в настроении, чего никогда ранее с ним не происходило.

Но разом избавиться от тревожных мыслей было невозможно. Рамсес сомкнул веки и начал думать о том, стоит или нет, наутро пойти в полицию? Если да, то, как и о чем при них говорить? У Рамсеса не было ни версий, ни предположений, ни внятных показаний. Все сводилось к:

«Вы знаете, вчера, меня хотели убить. Да-да! Не смотрите на меня так! Три раза! А возможно, и четыре! Потому как, чуть не залезли в квартиру, вероятно, чтобы тоже убить! Правда, у меня на теле ранений нет, на голове шишки тоже нету, а дверь хотели открыть ключом. Кстати, на вопрос, «нет ли следов в местах покушений на Вас?», я Вам отвечу, моей крови там точно нигде нет, зато, есть моя дверь без признаков взлома (помните, был ключ), в новостройке стоит зловонная бочка. Кстати, даже одежду я постирал, не подумав об идентификации запахов. А на природе…»

— Стоп! — сказал Рамсес, перестав иронизировать, и открыл глаза. Уже и сам усомнившись в нереальности произошедшего с ним, он вспомнил о покушении в лесу, точнее о том месте, где стоит скамейка, в спинке которой (точно!) торчит «свежая» пуля. Рамсес соловеюще обрадовался такой улике. — Надо же, — удивился он и, будучи удовлетворенным, вновь закрыл глаза, — как память-то мне чуть не отшибло?

Укорив себя, как можно было забыть о пуле в спинке скамьи и еще двух в земле, Рамсес приободрился. С подобными уликами можно было смело обращаться в переименованную милицию. Ведь давно известно, что, прежде, чем писать заявление, сотрудников современных органов надобно по-старинке убеждать.

Теплая вода и появившаяся надежда, что такой непростой проблемой займутся в компетентных органах и ему уже не придется ломать голову, позволили догадкам Рамсеса сойти на «нет»: он вовсе перестал тревожиться и незаметно для себя заснул.