Оплот тайных страхов. Сборник рассказов

Виталий Александрович Кириллов, 2019

Погружаясь в свой разум, мы сталкиваемся с тайными страхами. Эти страхи могут поглотить вас в бездну тьмы или в лучшем случае – вы просто сойдёте с ума. Если же тайные страхи выйдут наружу, то либо они станут реальностью, либо они останутся за запретной границей реальности для других.

И вспомнят всех

— И вспомнят всех, — заключил Игорь Сафронов, сидя на берегу реки Волга и бросая в реку камни.

Не зная ничего, в пучину вечности падали души, чтобы соединиться с духом безмерной любви, уповающей на отклик той, что в наших сердцах жила и горела пламенем до тех пор, пока огонь не угас и не слился с мёртвой землёй. В мёртвой земле, обрастающей тленом усопших, мы находим тех, кого звали во сне. В этом сне не будет криков и вожделенных желаний, а в этом сне мы обнаружим кающегося человека, жаждущего попасть в пучину вечности.

Быть может, не стоит смотреть своими глазами в пустоту зеркала воспоминаний, которые существуют, как призраки, ищущие ответы у живых. Где тот ключ, который отворит дверь к сердцу человека, закрывшегося изнутри в страстях своей комнаты? Неужели он прячет адрес своего дома в памяти, чтобы не впускать в неё детали своей смерти? Всё-таки же этот человек плачет не потому, что он хочет любви, а потому, что он желает соприкоснуться с тканью Небесного Царства, внутри которого он обретёт покой своих мыслей о том, что мы не можем умереть. Именно в этом кроется трагедия человеческого мира, потому что мы будет жить всегда.

Когда же рухнут звёзды на землю, возвещая о падении Вавилона, словно его скрыли от глаз, увидевших торжество колыбели похоти, то мы найдём праздник в бессмысленном пространстве ума, иссохшего в пьянстве безумного напитка Диониса. В бессмысленности образуя смысл, с диким воплем ограждаешь себя от толпы безумцев, требующих ответы от Жрицы любви — Афродиты, источник которой пребывает в небесах звёздных слёз, возвещающих последний момент жизни падающего луча Солнца на путь мёртвых. Как феникс, ты возрождаешь память об остальных, кричащих о своей вечности и в ней же растворяющихся, как в воде исчезает солнечный свет, преломляющийся в душе забвения Харона. Так кто захочет покинуть необитаемый остров страстей, если страсти находятся за пределом любви?

Величие человека как раз в том, что он может дотронуться до небес своей рукой, чтобы облака расступились перед взором глупца, просящего выпить кувшин знаний, забытых в ареале Ареса, начавшего войну с самим собой, с Богом, с людьми и с Юпитером. Юпитер же стоит на вершине, чтобы быть рядом с нами, как влюблённые, обнимающие друг друга на закате исчезающих красных роз, лепестки которой вонзаются в океан пробудившихся Вселенных. Им суждено встретиться так, как суждено планетам выстроится в линию геометрической фигуры Солнечной системы, чтобы вернуться домой.

Ни при каких обстоятельствах нельзя просить судьбу о встречи с тем, кто вспомнит ночные грёзы Зимы. Ни при каких обстоятельствах нельзя слушать звучание уходящей Весны. Ни при каких обстоятельствах не нужно радоваться веселью Лета. И обязательно постараться забыть листья печальной Осени. Всё должно произойти, как произойдёт, потому что Зима покроет нашу боль утраты, Весна облагородит нашу первую улыбку, Осень обнимет руками обезличенных веток, а Лето унесёт далёкое детство открытости к новой вехе человека, просящего света.

— И вспомнят всех, — повторил Игорь, вставший с земли и отряхнувший песок со своих брюк. Он шёл к Весне, притаившейся за углом горизонта лесной пряди безмолвия. В безмолвии он увидел играющее Лето, увлекающее его красками оранжерей диких цветов. В ветре, бегущим по облакам неба, он почувствовал приближение спокойной Осени, сбросившей с лиц людей маски их душ. В Солнце он обнаружил прощание Зимы со светом уходящей пелены жизни.

— И куда ты идёшь? — спросил сам у себя Игорь, принимая своё одиночество и идя по дороге пустоты, поглощающей города рассерженных облаков, поцелуи жаждущих уст, горы неподвижной земли и ветра борющихся душ.

— Пусть так! Пусть… — говорил себе под нос Игорь, приближаясь к ограде лесного парка. Он знал, что любовь должна танцевать, что вечные имена должны быть выкованы на железе скульптора, что нельзя верить тому, что мы исчезнем из истории гордых страниц книг и что небесный град обязан воплотить надежды миллионов сердец, познавших плод Древа жизни.

— Может быть, нам простится всё? — с жалостью в голосе произнёс Игорь, воображая тот момент, когда она — тот самый главный человек в его жизни откроет дверь в его дом и крепко обнимет, чтобы сказать слова, победившие смерть: «Я люблю тебя!». Ведь, в этих словах мы не слышим смерть, но мы слышим жизнь. Жизнь, изменившая наш голос, просящий у любви прощения. Может ответ на вопрос о том, как понять — любишь ли ты или нет, кроется в прощении человека?

— Главное идти дальше туда, где ты увидишь её, — подумал Игорь, обернувшись назад. Какая же она — это любовь? Любовь в переплетениях летящей стаи птиц. Любовь в пламени огня, согревающего душу страждущего. Любовь в воздухе, глотающем дыхание человека. Любовь в глазах, увидевших тебя. Любовь в звёздах, усыпанных в ночи на небе тающего сердца. И всё не важно, потому что ты находишься рядом с этим человеком, который вместе с тобой смотрит на стаю летящих птиц, чувствует пламя огня, вдыхает воздух, видит те же глаза и то же самое небо.

— Мы с тобой — две вселенные, но в то же время мы — одна вселенная, — сказал Игорь, шедший к автобусной остановке. — В пути падают капли дождя, но я помню, что мы шли с тобой под дождём. В пути нам светит Солнце, но я помню, что оно горит и для тебя. В пути нам вслед дует ветер, но я помню, что он касается тебя. В пути мы идём по земле, но я помню, что ты тоже ходишь по ней.

Неизбежный поток волн океана бьются об корабли уходящей жизни, встречая непреодолимую силу притяжения сердец, забытых Богом, а камни, стремящиеся к дну пучины вечности, охраняют стены душ, запертых изнутри и избегающих почувствовать тебя — любовь. В тайнах любви Игорь заметил несколько деталей: она поражает тебя сразу и навсегда, ты её ни с чем не спутаешь, но ты не можешь знать — путает ли другой её со страстью, и, наконец, любовь заставит тебя помнить её.

— Если каждый будет помнить хотя бы одного человека, то вспомнят всех, — пришёл к выводу Игорь, садившийся в автобус. В автобусе Игорь наблюдал за людьми, неизбежно вспоминающими о любимых дорогих им людях. Когда ты смотришь через окна едущего автобуса, то всё в мире движется — даже движется тот, кто смотрит через окно движущего автобуса. В это движение жизни проникает человек, которого ты совсем не ждёшь, но этот человек ждал тебя всегда, потому что он вспомнил о тебе. Он вспомнил о тебе тогда, когда ты прошёл мимо него, прогуливаясь по парку, или когда ты шёл в магазин за продуктами или когда ты с придыханием бежал в кино на просмотр фильма, или когда ты опаздывал на рейс самолёта.

Конец ознакомительного фрагмента.