Дневники: 1920–1924

Вирджиния Вулф, 1980

Годы, которые охватывает второй том дневников, были решающим периодом в становлении Вирджинии Вулф как писательницы. В романе «Комната Джейкоба» она еще больше углубилась в свой новый подход к написанию прозы, что в итоге позволило ей создать один из шедевров литературы – «Миссис Дэллоуэй». Параллельно Вирджиния писала серию критических эссе для сборника «Обыкновенный читатель». Кроме того, в 1920–1924 гг. она опубликовала более сотни статей и рецензий.Вирджиния рассказывает о том, каких усилий требует от нее писательство («оно требует напряжения каждого нерва»); размышляет о чувствительности к критике («мне лучше перестать обращать внимание… это порождает дискомфорт»); признается в сильном чувстве соперничества с Кэтрин Мэнсфилд («чем больше ее хвалят, тем больше я убеждаюсь, что она плоха»). После чаепитий Вирджиния записывает слова гостей: Т.С. Элиота, Бертрана Рассела, Литтона Стрэйчи – и описывает свои впечатления от новой подруги Виты Сэквилл-Уэст.Впервые на русском языке.

1921

В среду 22 декабря Вулфы уехали в Монкс-хаус на Рождество и вернулись в Ричмонд 2 января, когда Вирджиния завершила Дневник IX следующей записью.

2 января, воскресенье.

(Впервые пишу «1921». Правда, это нужно писать не здесь, а на первой странице новой книги, но мы только что вернулись из Монкс-хауса, и я не могу ни на что решиться. Надо принять ванну и немедленно вымыть голову.) Хочу набросать заметки о светском рауте в Родмелле. Разговор с миссис Хоксфорд⁴⁰⁶. Жизнерадостная женщина с прыщом на кончике носа была одета в грязные меха горностая. Мы, джентри⁴⁰⁷, сидели вместе; деревенщины расхаживали взад-вперед по комнате (школьный зал), натыкаясь на меня; торжественность; бездуховность. Ох уж эти бесконечно жалкие «вечеринки» бедняков! Во всяком случае, они не так плохи, как жены священнослужителей. Сначала миссис Хоксфорд с энтузиазмом рассказала мне, что из пекарни «Russell’s» прислали простой торт⁴⁰⁸ вместо фруктового: «Вот как они обращаются с нами в деревне. Не пойду же я 7 миль, чтобы пожаловаться. Никто из нас не любит простые торты, никто его есть не будет. Сегодня мне пришлось испечь еще один. А иногда они плохо пакуют, да еще присылают в грязной бумаге, и все разваливается, стоит только развернуть…». Теперь без предисловий перейдем к горестям семейной жизни. Олив из Лондона, член форума⁴⁰⁹, ни к чему не стремится и дает сейчас уроки танцев у мисс Баркер, «используя, разумеется, имя мисс Баркер. Леди Портарлингтон присоединилась. Но замуж она не выйдет: эти девушки не такие… А что же будет с ними в среднем возрасте? Мне это всегда интересно». Потом разговор о Боуэн. Ей почти 18 лет, а она не хочет укладывать волосы… «Что же мне делать? Девушке здесь жить скучно, нет подруг. Она слышала, как Олив говорит о Лондоне. Теперь и она уедет. Если Боуэн оставит меня, я вряд ли это вынесу. Я никогда не отправляла ее в школу, чтобы она не нервничала. Мы ездим в Брайтон⁴¹⁰. Она любит лекции. Ей нравится химия. Олив велит ей читать “Times”. Мы не покупаем “Times”, равно как и мистер Эллисон. Он одалживает нам газеты с картинками. Но ей надо читать о политике, тогда она сможет разговаривать с людьми. Я вот почти не могу говорить с образованными людьми. Выкручиваюсь как могу. Ни с кем не вижусь. Все происходит без моего ведома». Она была в Лондоне и останавливалась у своих друзей в Западном Кенсингтоне, где выросла, а их дом выходит окнами на «Queen’s» [двор спортивного клуба]. «Всегда идет какая-то игра — я называю это идеалом». Она заставила Боуэн учиться теннису в Тонбридже⁴¹¹. «Но мы пробыли там лишь две недели — недостаточно долго, чтобы научиться. Она очень застенчива… Люди в Льюисе такие чопорные. Никогда ничего не происходит. Никаких теннисных команд. У мистера Бабингтона (ну, вы знаете людей лорда Монк Бреттона⁴¹²) есть лужайка на Родмелл-плейс. Мистер Дюберли выгуливает там пони. Теперь это место заброшено». Я предложила ей книги, теннис и «Times». Такая изоляция, конечно, ужасна; это жестокое обращение с животными — держать женщину без увлечений одну в деревне, да еще на тортах. Да и в Лондон они с мужем поехать не могут, ведь там священники зависят от платы за место в церкви⁴¹³. Мне придется их навестить. Нужно научиться быть вежливой с людьми. Да и приход у нас бедный. О, я ни слова не говорю против этого или людей… Вот только у нас уже семь лет нет дороги… Это ужасно…

Вирджиния начинает новую тетрадь (Дневник X). Титульный лист подписан:

Хогарт-хаус

Ричмонд

Январь, 1921

25 января, вторник.

Я ждала 25 дней, прежде чем начать новый дневник, и 25 января — это, к сожалению, мой 39-й день рождения, а не 25-й. Мы пили чай и подсчитывали расходы на печать Чехова; сейчас Л. складывает листы своей книги, Ральф ушел, а я, закончив переплетать дневник, выкроила несколько минут, чтобы сделать в нем первую запись. Я должна помочь Л. и не могу написать ничего торжественного. У меня кризис с «Джейкобом»; хочу закончить 20 тысяч слов, написанных с ходу, в исступлении. Нужно взять себя в руки и довести дело до конца. Завтра мы идем в «Cock Club⁴¹⁴» и будем бок о бок обедать с Сэнгером, Пиппой, Молли Гамильтон и Сидни [Уотерлоу]. Литтон хочет посвятить «Викторию» мне, что не может не радовать, и я из тщеславия прошу указать мое имя полностью, а не инициалами⁴¹⁵.

Потом, будь у меня время, я бы могла написать целую главу о жизни Клайва. Весна чудесным образом преобразилась. Распускаются розовые цветы миндаля. Поют молодые птицы. Короче говоря, он разлюбил, влюбился и подумывает о том, чтобы сбежать с испанкой на автомобиле⁴¹⁶. «Но мне, — сказала я себе, возвращаясь пешком, — больше нравится думать о романе в своем кресле. Это ужасно, ужасно. В конце концов, я не могу бросить старых друзей». Смуглянка живет в Челси; у нее есть машина, нет ни мужа, ни детей, и она прекрасна как южная ночь. Никто ее никогда не видел, а она, надо отдать должное, даже не слышала о Мейнарде Кейнсе. Мы гадаем, как к этому относится Мэри. Бедный попугайчик свалился с насеста, или его оставили чистить перья в одиночестве. Потом мы наблюдали за штормом в жизни Сидни, таким величественным и сильным; бедняга не в настроении и весь напыщен из-за Марри, который сидит в Хампстеде и проповедует доктрины, ничуть не заботясь о том, что С. всерьез подумывает бросить жену и детей. «У меня нет твердого стержня. Я не такой, как все, и, вероятно, более несчастен»⁴¹⁷. Действительно, из его грустных, как у бладхаунда, глаз чуть было не полились слезы. Мы вразумили его, и нарыв лопнул. К завтраку он спустился более веселым и чуть менее уверенным в доброте Марри. В чем заключается эта доброта, я затрудняюсь сказать. КМ (так ее называют в газетах) получает одну хвалебную рецензию за другой, разве что Сквайр сомневается в ее гениальности, и я, боюсь, тоже. Думаю, эти небольшие, аккуратно собранные заметки на самом деле не так уж много значат. Я читала КМ вчера вечером в Клубе, а потом пошла с Л. на «Гран-Гиньоль⁴¹⁸».

31 января, понедельник.

Только что вернулась из Тидмарша⁴¹⁹, из Клуба, от Харрисона [дантист]; оставила две книги в автобусе. У Литтона в книжном шкафу идеальный порядок — все как напоказ. В пятницу вечером мы ночевали у Филиппа⁴²⁰ на ферме; погода, конечно, сырая, зато внутри сухость и комфорт. Горячая ванна, льняные простыни — боже, я становлюсь домохозяйкой! По моим ощущениям, бедняжка Филипп измучен и упрям, но в нем мало жизни. Он все время упорно трудится, платит людям, ухаживает за коровой, зараженной стригущим лишаем. После завтрака мы пошли к лесникам мимо стройных зеленых деревьев, то вдруг исчезающих, то вновь пестрящих своей зеленью. Лесники развели костер в канаве и пили чай. Сделали круг и вернулись на ферму. Коровы задирают быка и не позволяют ему оказывать им знаки внимания. Филипп отвез нас [в Тидмарш], и мы сидели в гостиной, испытывая нехватку жизни, как это бывает в пустых комнатах. В воскресенье утром Л. был настолько подавлен, что считал часы до завтрака. Субботний вечер и правда выдался тяжелым. Литтон впал в легкое безразличие; возможно, он устал и подавлен. Кэррингтон, кажется, становится старше, и ее поступки соответствуют возрасту. Л. рассказал историю Марри, и мы пришли к выводу, что он родился чудаком. У Кэррингтон были и другие версии его махинаций с загипнотизированными кроликами. Но даже это не помогло нам продолжить общение, ведь средний возраст — не мне ли уже 39?! — вызывает, я боюсь, зависимость от тепла, книг и мягких кресел. Следующий день был лучше, хотя, конечно, в незнаком доме никогда не бывает по-настоящему комфортно, и около 11:30 мои глаза устали и заболели от созерцания огня в камине. Но все равно было хорошо. Кэррингтон и Ральф тактично составляли список летних цветов в столовой.

— Тебе бы следовало посвятить “Викторию” Кэррингтон, — сказала я.

— О нет, мы совсем не в таких отношениях.

— Оттолин будет в ярости.

Он тоже так думает.

У Литтона была рукопись, и как только я начала ее читать, то уже не могла остановиться, вернее, мне пришлось заставить себя отложить текст. Мы говорили о возможной поездке в Италию на Пасху, но… Одно из таких «но» — наше издательство. Иногда мне кажется, что мы с Л. слишком хорошо устроились. Вопрос: надо ли мне учить русский с Л. и Котелянским? Если он сможет читать на нем и скрашивать этим свой досуг, я буду в ярости. Говорили о Китсе⁴²¹, Вордсворте, Кэррингтон и Партридже. Литтон намерен постоянно жить на Гордон-сквер; у К. нет ни гроша; П. — собственник. В конце концов, как сказал Литтон, нам, возможно, не следует привязываться к таким людям. Возможно, наши родители были правы. Потом мы обсуждали родителей, представляя, как леди Стрэйчи, Литтон (лорд)⁴²² и Фицджеймс⁴²³ сидели бы и говорили до двух часов ночи. Но о чем? Как много всего не было сказано, а остальное казалось пресным. Но я киплю, когда пишу, и не могу ни на чем остановиться, и ненавижу уезжать, и клянусь никогда этого не делать, но работать, работать, работать…

5 февраля, суббота.

Ревность и амбиции одержали верх, и у меня только что был первый урок русского языка, а еще я заложила время на три занятия в неделю. Л. что-то бормочет по-русски, пока я пишу. Много ли я сделала во исполнение своего обета? Начинают приходить книги для рецензий, и, пока я могу заниматься ими раз в две недели, мне нравится отдыхать от «Джейкоба». Я захожу на последний круг; спринт подходит к концу, и у меня почти нет сил. В среду у нас было собрание Мемуарного клуба. Читали Клайв и Мейнард; у обоих тщательно продуманные и отшлифованные тексты; у Клайва нежные воспоминания о миссис Рэйвен-Хилл⁴²⁴. (Она встречалась с Клайвом спустя два года после его женитьбы, а последний раз в 1914 году. Теперь она слабоумная. Для меня это неожиданность. Их отношения совпали по времени с его привязанностью ко мне тогда. Но она была сластолюбива. Он же якобы не был «влюблен».) Мейнард, разумеется, оказался звездой вечера, насколько длинного, что нам пришлось уйти пораньше. Мне было немного скучновато от политики, а вот его метод прорисовки персонажей впечатляет⁴²⁵. Особенно хорошо вышел образ Рози Уэмисса⁴²⁶ — незаконнорожденного потомка Вильгельма IV, сидящего в притворном отчаянии на конференции, где он председательствовал, и неспособного ответить ни на один вопрос, пока Мейнард не набросал для него ответы. Потом Мельхиор⁴²⁷ и сцена в комнате, когда три клерка отказались прекратить играть на пианино. «До пяти курить запрещено», — сказали они. «Это немецкая революция», — прокомментировал Мельхиор. «Я был в него влюблен», — сказал Мейнард. Думаю, он говорил серьезно, хотя мы и смеялись. Потом сцена с Ллойдом Джорджем⁴²⁸, сидящим за столом, потрясенным собственным красноречием, осуждающим Клотца [неизвестный] с его «золотишком» и изображающим скрягу, гребущего деньгами мешками⁴²⁹. Все это было рассказано просто блестяще. На собрании присутствовала Мэри [Хатчинсон], и, как я заметила, мое отношение к ней улучшилось, отчасти из-за демонстрации силы духа, отчасти, возможно, потому, что она больше не строит из себя хозяйку. У меня неприятности из-за того, что я рассказала Сидни [Уотерлоу] и сделала это намеренно, без злого умысла, в разговоре, думая, что это не тайна. Ну и гусь же этот Сидни! Что ему остается, как не подойти к Клайву и не поздравить его на глазах у всех!

16 февраля, среда.

Уроки русского языка отнимают все время, отпущенное на этот дневник. Мне нужно стараться изо всех сил, чтобы поспевать за Л. Все пророчат скорое поражение, но я чувствую себя несущимся вагоном скорого поезда. Думаю, с Котелянским и Леонардом, выполняющими функцию локомотива, я смогу преуспеть. Занятия русским языком, вот уже полгода проходящие по следующему графику: с 12:15 до 12:45; с 17:30 до 18:00; с 21:30 до 22:00, а также по дороге в Ватерлоо и обратно — должны дать какой-то результат. Пока он заключается лишь в пропусках здесь. Дайте подумать, что я упустила.

Мы дважды ужинали в «Cock Club», после чего навещали Хасси, которая, увы, вышла замуж за самого скучного человека⁴³⁰ в Англии, и Нимейера⁴³¹; газовый камин сломан. Мы балансируем на жестких стульях, но атмосфера легкая и приятная; ужин скромный, сытный и каким-то образом гармонирующий с нашей одеждой. Все чаще и чаще я хожу в домашней одежде. Полагаю, это влияет на мое творчество или наоборот. На прошлой неделе мы встретили в пабе мраморно-бледного Элиота, который выглядел как потрепанный офисный клерк на высоком табурете, простуженный и желающий согреться, что он и сделал. Потом мы вместе прогулялись по Стрэнду. «Критики говорят, что я вычурен и холоден, — сказал он. — Правда в том, что я не такой». Услышав это, я подумала, что холодность, по-видимому, для него больной вопрос.

Потом был прощальный ужин⁴³² Марри на Гордон-сквер 46. Клайв стенал и всхлипывал, а Литтон молча наблюдал. В остальном все как обычно. Я сидела рядом с Марри и пыталась сперва отбросить все предрассудки. Мне показалось, что он вел себя наигранно; вид у него был многострадальный. Однако это он позвал всех на ужин. Я не могла отделаться от мысли, что он подводит итоги и считает нас никчемными. Потом, в самом конце, я спросила о Кэтрин. Бедняга! Он измучен. Мы посидели еще, когда остальные ушли.

— Но мне не хватало воображения, — сказал он. — Я был слеп. Я должен был понять. Я всегда считал, что человек волен поступать так, как ему хочется. Но она была больна, и в этом вся суть. Для нее это ничего не значило, совсем ничего.

Речь, разумеется, шла (без имен) о скандале Бибеско⁴³³, о котором, по слухам, трубит весь Лондон.

— А я обожаю Кэтрин… Она самая интересная женщина в мире… Я по уши в нее влюблен.

Видимо, ей хуже. Она умирает? Бог его знает. Эта интрижка, похоже, привела к кризису. Кэтрин в глубокой депрессии, считает свою книгу плохой, не может писать; обвиняет себя; думаю, она сходит с ума ревности. Марри попросил меня написать ей. Она чувствует себя не у дел, брошенной, забытой. Поскольку он говорил эмоционально, и казался совершенно несчастным, и был настроен извиниться (не для этого ли Марри собрал нас всех? — чтобы доказать ничтожность произошедшего), я к нему прониклась, и, думаю, нет никаких сомнений в том, что он искренне любит Кэтрин. Все остальное не имеет особого значения. Версия Сидни [Уотерлоу], конечно, абсурдно категорична. Мы поднялись наверх и обсудили Оттолин. Говорил в основном Дезмонд. На мой вкус, у него слишком размытые грани. Человечность может быть обусловлена как ленью, так и добротой. Он отказывается думать; похоже, в личных делах Дезмонд полагается только на природную доброту — так, по крайней мере, мне кажется, — и поэтому не выходит ничего острого или захватывающего. Во всяком случае, когда Литтон и Роджер перешли к фактам, они нарисовали куда более яркие и великолепные образы. Благодаря Леонарду или, возможно, хорошему от природы вкусу, я сочла людей в доме 46 немного крикливыми и наглыми и была не против успеть на последний поезд домой. Литтон выскользнул вместе с нами и прошептал о своем ужасе и отвращении в холле. Никогда больше он не хочет там ужинать. Клайв слишком ужасен. Л. согласился. Я тоже. Ибо истина в том, что никто не может говорить там своим естественным голосом. Клайв болтал по телефону с Гаврильяной (или как она себя называет?) [Гандерильяс] в течение двадцати минут. В прихожей лежало адресованное ей письмо. Клайв кичится романом, который мог бы состояться даже на Луне, как он пытался меня убедить. В моем воображении она не умнее жемчужной булавки для галстука.

Я пропускаю множество людей и событий. Сейчас мы думаем провести Пасху в Корнуолле с труппой⁴³⁴ Литтона. Моя книга — бельмо на глазу, и я просыпаюсь по ночам, содрогаясь от ужаса при одной мысли о ней. Пора сесть за Дороти Вордсворт⁴³⁵; в кои-то веки тихий вечер. По какой-то причине мы стали ужинать вне дома.

18 февраля, пятница.

Я давно собиралась написать исторический очерк о возвращении мира, ведь старой Вирджинии будет стыдно вспоминать, какой болтушкой она была и как трещала о людях, но не о политике. Более того, скажет она, мы пережили необыкновенные времена. Наверное, они казались такими даже тихим женщинам из пригорода. Но на самом деле сложно отличить один момент от другого. В учебниках истории все будет гораздо определеннее, чем есть на самом деле. Самый очевидный признак мира в этом году — это распродажи, которые только закончились; магазины переполнены дешевой одеждой. Пальто и юбка, стоившие в ноябре £14, продавались за семь или даже пять фунтов. Спрос упал, и магазинам нужно было как-то избавиться от товаров. Марджори Стрэйчи, преподававшая в «Debenham⁴³⁶», предрекает банкротство большинству владельцев магазинов уже в этом месяце. Тем не менее они продолжают торговать со скидкой. По довоенным ценам — так они говорят. Я же нашла уличный рынок в Сохо, где покупаю чулки по шиллингу за пару, а шелковые (с небольшими дефектами) за шиллинг и 10 пенсов. В ста ярдах вниз по улице за те же вещи просят от 5,5 до 10,5 шиллингов или около того. Продукты подешевели плюс-минус на несколько пенсов, а вот цены на наши книги не изменились. Молоко дорожает: 11 пенсов за кварту [≈ 1,14 л]. Масло подешевело до трех шиллингов, но оно датское. Про яйца я не знаю. Двадцатилетние служанки получают £45 [в год]. А вот в «Times» мне платят 3 гинеи⁴³⁷ вместо £2,2 за колонку. Однако, моя дорогая Вирджиния, я думаю, ты найдешь куда более точные цифры в других книгах, например в дневниках миссис Госс⁴³⁸ и миссис Вебб⁴³⁹. Полагаю, будет справедливо сказать, что за последние 2 месяца цены заметно снизились — по ощущениям. Ощутимо также и то, что раненых солдат в синей форме очень мало, хотя парализованные, одноногие, с костылями и пустыми рукавами встречаются довольно часто. В Ватерлоо я иногда замечаю ужасных на вид пауков, передвигающихся по платформе, — мужчин, у которых все конечности ампутированы близко к телу. Солдат мало.

Сменим тему. На прошлой неделе у нас обедала Роза Маколей, внешне чем-то похожая на худую овчарку, бесшабашная, раболепная, слишком профессиональная, но при этом остающаяся интеллектуальной; быть может, религиозная и немного мистическая; совсем не доминирующая и не впечатляющая. Смею предположить, что она замечает больше, чем может показаться. Ясные бледные мистические глаза. Своего рода выцветшая лунная красота; ох, а еще она плохо одета. Не думаю, что мы когда-нибудь снова встретимся, ведь она живет с Ройд-Смит⁴⁴⁰ и почему-то не хочет соперничать с нами⁴⁴¹.

21 февраля, понедельник.

Я открываю дневник, чтобы заполнить неловкую паузу между занятий русским языком и ужином. Хочу отметить, что световой день растет в преддверии весны; пьем чай засветло; после этого Ральф успевает набрать 8 строк текста. Книгу Л. допечатаем, вероятно, к концу недели. Массингем будет признателен, если я отрецензирую для него Д. Ричардсон⁴⁴². Это забавляет и немного радует меня, тем более что я отказалась. На днях мы ужинали с Роджером и обнаружили, что Сидни до сих пор неохотно изменяет своим убеждениям и следует наставлениям учителя, не прислушиваясь ни к самому себе, ни к Роджеру. После ужина мы просматривали наброски в студии — не самое приятное занятие для холодного вечера. И все же воображение старины Роджера — свободное, теплое, искреннее — привлекает меня, чего не скажешь о прижимистом критикане Сидни, который все время ловил нас на слове. Сидни выглядит меланхоличным и начавшим седеть. Это придает ему отличительную особенность. Смею предположить, что он с ужасом смотрит на свое отражение. Зазеркалье точно определяет, кто «апостол»⁴⁴³, а кто нет. В воскресенье у нас были Квентин⁴⁴⁴ и Джулиан; последнего отправили домой с температурой, и я уложила его в постель. Квентин забежал посмотреть на Анжелику и, вернувшись, сообщил, что ей лучше, но она очень бледная. Мне нравилось думать обо всем, что происходит у молодого поколения.

Ужин с Саксоном и Маттай — удачное сочетание. Очередная деспотичная мать разрушила жизнь дочери. Людям, конечно, легко говорить, что дочь должна заботиться о матери, чем она, безусловно, и занимается, отказываясь от своей мечты о Женеве — все равно это была лишь мечта, — но теперь ей придется преподавать музыку в Майда-Вейле⁴⁴⁵, пока старый тиран не умрет⁴⁴⁶.

1 марта, вторник.

Я недовольна тем, что этот дневник получается слишком разумным. А вдруг одно из моих многочисленных изменений стиля будет противоречить материалу? Или же стиль остается неизменным? На мой взгляд, он постоянно меняется, только этого никто не замечает. Да и сама я не могу объяснить, в чем именно разница. По правде говоря, у меня есть внутренняя шкала ценностей, которая автоматически решает, как мне лучше распорядиться своим временем. Она диктует, что «эти полчаса надо потратить на русский язык», «те отдать Вордсворту», «а теперь надо заштопать коричневые чулки». Понятия не имею, как выработался мой кодекс ценностей. Возможно, это наследие пуританских предков. Удовольствие оно мне точно не приносит. Бог его знает почему. Если честно, даже для ведения дневника нужно напрягать мозги, не так сильно, как для изучения русского, но ведь тогда половину урока я смотрю в огонь и думаю, о чем напишу здесь завтра. Миссис Фландерс⁴⁴⁷ в саду. Будь я в Родмелле, я бы уже все обдумала на прогулках по берегу. И была бы в отличной писательской форме. В общем, Ральф, Кэррингтон и Бретт⁴⁴⁸ только что ушли; я рассеяна; мы ужинаем и идем на собрание Гильдии. Я не могу толком успокоиться и думаю о миссис Фландерс в саду. Бретт веселая, розовощекая, смуглая, жизнерадостная. Почему я думаю о ней как о хандрящем человеке в углу у камина? Наверное, из-за выпадов в адрес Оттолин. Дороти сказала, что у нее есть собственный взгляд на Оттолин, недоступный остальным. Глухота, по словам Бретт, делает человека судьей истины. Ты становишься экспертом по лицам.

Вчера мы вернулись из Родмелла, который весь в золоте солнечных лучшей. Люди — это единственное, что меня удручало. Мы ходили на чай в дом приходского священника⁴⁴⁹ и обнаружили там целую комнату, полную нарядных женщин, включая миссис Эллисон⁴⁵⁰, мистера Фишера [неизвестный], а также мистера и миссис Шанкс⁴⁵¹. Этот угрюмый поэт, каким он нам показался (стихи у него в духе Сквайра), намерен жить в деревне. Он хочет встретиться или заглянуть к нам. О боже! Никаких больше мечтаний и бессвязных разговоров. Всегда есть риск обсуждения изданий, гонораров и того, что Сильвия Линд⁴⁵² думает о Томлинсоне⁴⁵³. Наш сад превращается в пригородный. Что угодно лучше, чем поэты Сквайра. Я бы предпочла самого Джеральда Дакворта, который, кстати, завтра женится⁴⁵⁴.

Решено, что мы отправимся в Зеннор с компанией Литтона 23-го числа, а до этого — в Манчестер⁴⁵⁵. Лето уже на носу. И я чувствую, что время остановилось. Надо прикупить кое-какую одежду. С гордостью отмечу, что я недавно получила £45 из Америки за продажи «По морю прочь»⁴⁵⁶. На чай приходила Вайолет Дикинсон⁴⁵⁷, ставшая на полфута выше, но в остальном не изменившаяся; с грубыми и даже грязными руками; с изумрудами и жемчугом на шее; задающая вопросы и никогда не слушающая ответы; торопливая, интуитивная, юморная в своей грубоватой манере. Она носится по чаепитиям, свадьбам, больничным койкам и поддерживает связь с безумцами и разными учреждениями, будто женщина из 90-х. Вайолет — одна из редких в наше время сестер-мирянок, которые делают добрые дела и сплетничают; этакая единичная добродетель из XIX века.

Моя книга вернулась от печатника, у которого она обрела последнее уродство — коричневый задник. Вот она во плоти, но я не могу это читать, опасаясь как типографских, так и авторских ошибок. Рассказы Л., за исключением пары строк, были сегодня закончены. Клайв предлагает выпустить его личные стихи⁴⁵⁸. Морган уезжает в Индию, и я думаю, что навсегда. Он станет мистиком, будет сидеть на обочине и забудет Европу, которую, как мне кажется, Морган отчасти презирает. Лет через тридцать он объявится, удивленно взглянет на нас и вернется на Восток, где напишет несколько невразумительных стихотворений. Здесь его ничто не держит. Эта новость повергла меня в меланхолию. Мне нравится и Морган, и его присутствие рядом. Но мы его больше не увидим. Он отплывает в пятницу⁴⁵⁹.

6 марта, воскресенье.

Но, возможно, я лишь сужу о Моргане со своей колокольни. Во всяком случае, как-то вечером на днях в таверне «Cock Club» Боб [Тревельян] привел вполне разумные доводы в пользу Моргана: «Поездка в Индию как раз для него — это облегчение после… Ну его мать иногда слишком старается… Конечно, она его любит и предана сыну, и он…». Это так типично для Боба — хвалить и одновременно намекать на мелкие недостатки и секреты.

В «Cock Club» мы ходили в пятницу — там было не очень хорошо, хотя шумно и весело. Марджори, как мне кажется, редко ужинает вне дома, любит общество и, одевшись в лососево-розовое, короткую юбку и белые чулки, с удовольствием бросается в него с головой; как и все Стрэйчи, она обесценивает свою нарочитую заботу внезапными жестами — обнимает ноги, пока вы не увидите… все, что есть. Потом меня зажал Боб, который прополоскал и выжал досуха мои мозги своими мозолистыми руками трудоголика. Он начинает за здравие и мыслит здраво; это настолько серьезный и честный человек с седыми висками, придающими ему достоинство, что поначалу он мне нравится и вызывает восхищение. Да и в конце тоже, но все-таки этот паровой каток проехался по мне; скажем, Боб разбирает критику или драму в стихах, и к концу все запутывается так, что ничего не понятно. У него проницательный ум, но я понятия не имею, почему он вообще занялся искусством, которое требует изобретательности, богатства, самоотдачи и оригинальности. Бедняжка Бобо⁴⁶⁰, безрезультатно размышлявшая о горестях мира, как она сама выразилась, глуповата — туповата, сказала бы я. Бедная Бетти… Бедный тот, кто остается с незаконнорожденным ребенком. Еще Бобо говорит, что не может «найти свою форму», будь то реализм, романтика, комедия или трагедия. Меня больше интересовала бедняжка Бетти⁴⁶¹, которая прогорела, а это, как я объяснила, нравится людям. На днях она потеряла £200 на своей пьесе (Уайльд⁴⁶², Боттомли⁴⁶³ и Филдинг⁴⁶⁴; я об этом не писала), не удостоившись ни похвалы, ни внимания и потратив все деньги; ее финансируют Мэйры, но они же не могут сделать из Бетти великую актрису, исправить ей подбородок или нос. Она вся во власти самых мелодраматических амбиций. Ничто не удовлетворит Бетти, кроме великой роли, великой аудитории и великого успеха. Она отвергает то, что имеет, оставляет в зале на столе ужасные записки для Бобо, которая, в свою очередь, пишет пьесы, не может нащупать свой стиль и получает отказы театральных режиссеров. Действительно, легко понять, почему ее тексты не продаются: они слишком слабые и эмоциональные. Чтобы хорошо писать и вообще преуспевать в наше время, нужно, на мой взгляд, уметь скручиваться в кулак и бить людям прямо в лицо. Они же рассеянные и расхлябанные.

Мы расстались у Кингсвей-холла, и она со своими огромными темными глазами, выглядывавшими из-под широкополой шляпы, с распущенными волосами, немного дикими, но бесконечно мягкими и даже пушистыми, сказала: «Сегодня вечером я поняла, что должна бросить писать», — или что-то в этом роде. Не знаю, что она имела в виду. Был ли это, как мне хотелось думать, комплимент в мой адрес? Как же приятно разрушить чью-то жизнь за один вечер! И все же она одна из тех, кого отчаяние не сдвинет с места — наоборот, ей вполне комфортно в атмосфере общей неразберихи. Это же, смею предположить, касается и Бетти, которой я только что написала.

К счастью, Нессе понравился сборник⁴⁶⁵ «Понедельник ли, вторник», и это поднимает книгу в моих глазах. Теперь мне интересно, что о ней скажут критики в следующем месяце. Попробую угадать. Рецензенты «Times» будут доброжелательны, но осторожны. Миссис Вулф, напишут они, должна остерегаться напыщенности. Она должна избегать неясности. Ее великие способности от природы и так далее… Лучше всего ей удается незамысловатая лиричность, как в «Королевском саду». «Ненаписанный роман» — едва ли удачный рассказ. «Общество» же, хоть и одухотворенное, все-таки слишком однобокое. Несмотря на это, проза миссис Вулф читается с большим удовольствием. В «Westminster⁴⁶⁶», «Pall Mall⁴⁶⁷» и других серьезных вечерних газетах про меня напишут коротко и саркастично. Основные мысли будут следующими: я все больше влюбляюсь в звук собственного голоса, но не люблю то, о чем пишу; я нарочито претенциозна; я неприятная женщина. На самом деле, как мне кажется, никто не обратит на меня особого внимания. И все же я становлюсь довольно известной. А вот Л. нынче может добиться значительного успеха.

10 марта, четверг.

Приходил мистер Канцлер и пытался заставить нас усомниться в своем предложении по Саффилду, но это не совсем предложение — мы лишь заявили, что согласны на £1400. Теперь канцлеры говорят, что на аукционе сумма может варьироваться от £17 до £1800. Сомнительное утверждение, а еще это забавный пример перетягивания каната между бизнесменами и теневых махинаций, к которым они прибегают, чтобы навариться⁴⁶⁸.

Какие еще новости? На днях я обедала с Нессой и Дунканом, но, потеряв римскую брошь, испортила себе все настроение. У Дункана есть настоящая большая студия с галереей — уединенное и очень тихое место недалеко от Хаверсток-Хилл⁴⁶⁹, где может произойти убийство или быть найден труп. Они же, напротив, очень веселы после того, как побывали в Кембридже, посмотрели греческую пьесу⁴⁷⁰, послушали лекцию⁴⁷¹ Роджера и восхитились несколькими красавицами — сейчас ведь одни красавицы, а не искатели истины, как в мое время.

Неожиданно нагрянул Нортон. Боб, конечно, все перепутал. Во всяком случае, Нортон собирается пообедать на Гордон-сквер 46 и хочет жить там, но все же он в отчаянии, на грани самоубийства и не может говорить ни о чем, кроме себя, и, по мнению Нессы, будет кружить вокруг них, как старый помирающий альбатрос. Есть новый доктор, способный сделать ваши волосы вновь кудрявыми, а нервы здоровыми, как 20 лет назад, но ведь Нортона не заставишь пойти на прием. Потому Крейг продолжает втирать, что Нортон не может работать — это правда — и предлагает ему устроиться на работу к Веббам. Какие еще новости? На этой неделе очень мало писем, но не то чтобы я их писала и жду ответов.

13 марта, воскресенье.

Что ж, наши условия по Саффилду были, разумеется, приняты, а мы (по крайней мере я), конечно, чувствуем себя слегка обманутыми — какая глупость, ведь сомнений в цене у нас нет, хотя аукцион, думаю, позволил бы заработать на £150 больше. И все же для меня, как человека азартного, это был интересный шанс. Дом купили люди по фамилии Тернер⁴⁷² — старые и глухие, что, по-видимому, даже хорошо, если вы живете в Саффилде.

В пятницу мы ужинали с Сэнгерами. Никого не было, и никто не заходил после, кроме Молли [Маккарти]; все наши седые головы у камина заставили меня почувствовать себя немного старой. Мы обсуждали смерть — болезненная тема для Доры, я полагаю, и один из ее недугов. Она не может с этим смириться. Однако, как я убедилась в 12 лет, смерть в результате болезни совершенно отличается от смерти в кресле у камина. Пока мы это обсуждали, Чарли молчал, поскольку при проявлении комплексов жены мужья обычно замолкают. Молли была очень глухой, безропотной, но все же иногда слышавшей. Чарли не интересен русский язык; по крайней мере, он говорит, что нет смысла заниматься им ради литературы, а великие романы и так неплохо переведены. Однако я сомневаюсь, что какой-то английский школьник может судить об этом. Человек с моим вкусом, запертый в библиотеке, откопал бы настоящие сокровища. Во всяком случае, это задел на старость. К тому же мы подумываем о поездке в Россию в следующем году, а еще язык помогает прочувствовать атмосферу книг, как будто увидеть страну глазами писателей. К тому же нам помогает Котелянский, да и тщеславие побуждает не сдаваться. Котелянский — бедный, честный и чем-то обиженный человек; он узнал, что Кэтрин потеряла три рукописи книг, которые он [слово пропущено] из писем Чехова⁴⁷³. Он смиренно начинает все заново. Если только у КМ нет какого-то очень веского оправдания, это кажется мне безрассудной жестокостью с ее стороны. Она аккуратная методичная женщина. Как можно потерять три книги, которые одолжил тебе человек, зарабатывающий на хлеб писательством? Впрочем, стоит отметить, что она никогда не оскорбляла Котелянского так, как он их.

Время сейчас сильно поджимает из-за поездки в Манчестер в следующую среду. Мы вернемся в пятницу, а в среду через неделю отправимся в Корнуолл. Так что же мне писать? Что читать? Я набросала статью⁴⁷⁴ для Дезмонда, а завтра выкрашу кухню в розовый и зеленый цвета. Никак не могу взяться ни за Дороти Вордсворт, ни за путешествие Джейкоба на Восток. И все же я обычно берусь за перо и что-то делаю.

История гласит, что немцы вернулись в Германию⁴⁷⁵. В Ирландии продолжают расстреливать и вешать людей. По словам Доры [Сэнгер], в Дублине весь день шла месса по какому-то несчастному мальчику, убитому рано утром в понедельник. Хуже всего то, что экран между нашими глазами и этими виселицами такой толстый. Забыть об этом очень легко, по крайней мере мне. Почему бы не записать, что прошлой ночью сожгли магазин «фрейлин⁴⁷⁶»? Разве это признак цивилизованности — отмечать далекие от тебя страдания или понимать, что законы имеют значение? Конституция Чехословакии, например⁴⁷⁷. Это важно? Меня, во всяком случае, это волновало недолго.

Сегодня вечером у нас ужинает только Элиот, поскольку его жена⁴⁷⁸, к нашему большому сожалению, попала в лечебницу. Но что будет с Элиотом? Станет ли он для нас «Томом»? Что происходит с дружбой, завязавшейся в 40 лет? Насколько хорошо она процветает и как долго живет? Я полагаю, что интеллект важен и один прекрасный ум всегда тянется к другому и держится за него. Но не сказать, что Том восхищался моей писаниной, черт бы его побрал.

У Нессы легкая форма гриппа, и я рада видеть, насколько заботлив старина Дункан, который всячески прислуживает и заботится о ней лучше, на мой взгляд, чем это когда-либо делал Клайв. Этот маленький человечек откладывает публикацию своих стихов до осени, намереваясь, смею предположить, написать еще парочку сонетов в честь своей смуглянки [Гандерильяс]. Мне донесли, что бедняжка Мэри Хатчинсон сочла разлуку невыносимой и согласилась на платонические отношения, строго платонические. Как этот жук выдерживает перетягивание каната и получает ли он удовольствие от процесса — я не знаю. Как бы то ни было, Клайв ужинает вне дома каждый вечер — «с тех пор, я полагаю, как вы ужинали у нас», хвастается он, — а еще, по словам Нессы, якшается с обществом, «которое, слава богу, он сюда не приводит». Я чувствую некоторую тревогу Нессы за благополучие Клайва. Вероятно, кому-то не нравится, когда отец ее детей с головой погружается в чистую похоть, обжорство, удовольствие и тщеславие. Несса надеется, что он вернется в Чарльстон этим летом и напишет свою книгу о цивилизации. Думаю, его взгляды на эту тему будут перекликаться с ее нынешней жизнью. Возможно ли, что леди заставила его по-новому взглянуть на старую историю? Мне кажется, что, начиная писать книгу 15 лет назад, он был мавританцем. Что ж, полагаю, в Испании есть мавры. За окном и в комнате начало темнеть (как раз когда я стала искрометной), так что мне сейчас нужно заняться формами русских глаголов и программой лейбористской партии — одним из триумфов⁴⁷⁹ Л.

18 марта, пятница.

Только что вернулась после двухдневного пребывания в Манчестере. Я представляла, сколько всего напишу в этом прекрасном, как мне казалось, отчете, и вот теперь мое перо молчит. До половины второго ночи мне не давали уснуть деловые люди, непрерывно разговаривавшие своими низкими спокойными голосами в комнате наверху; мы встали рано, позавтракали, сели на поезд и отправились домой, проехав через огромные скалистые пустоши Дербишира⁴⁸⁰; эти голые пустоши — самое странное на вид место. Своей уединенностью они напоминают Англию XVIII века; долины изрезаны стремительными реками и водопадами; широкие пространства страны светлые и мрачные, с голыми скалами на фоне неба, а потом — ряд трущоб в восточной части с полосой тротуара и двумя фабричными трубами посередине. Здания все каменные, мрачные, испачканные сажей, непохожие на наши коттеджи, да и не коттеджи вовсе, а обычные дома. Из просторной долины вы вдруг попадаете в целый город: газовые заводы, фабрики и маленькие ручейки, которые текут по каменным ступеням и, я полагаю, вращают двигатели. Время от времени опять никаких домов и одни только дикие пустоши, узкие дорожки и фермы, вросшие в землю и неприступные, поскольку вокруг ни цветов, ни высокой травы или живых изгородей.

«Да, — сказала я миссис Анвин, — Дербишир очень красив». Мы стояли в партере университетского зала, а внизу был стол с лампой и ряд стульев, на которых сидели профессора [Манчестерского университета]: Анвин⁴⁸¹, Финдли⁴⁸², Голдман (финансист) ⁴⁸³ и Вайс⁴⁸⁴. Потом Леонард встал и произнес свою очень энергичную речь. Мы сидели кругом на жестких скамьях за столом с чернильницами или отверстиями для них перед собой.

Все улицы Манчестера одинаковы: все они пронизаны трамвайными линиями, проложенными близко друг к другу, из-за чего дороги кажутся техническими и нелюдимыми. Вы постоянно слышите звон колоколов. Там нет чайных заведений, зато есть большие кафе; нет маленьких магазинчиков, зато всюду крупные драпировщики. Мы поселились (по 18 шиллингов за спальное место) в отеле «Queens⁴⁸⁵» на большой площади, но что это за площадь, если по ней ходят трамваи. Еще там есть статуя королевы Виктории, напоминающая «чайную бабу⁴⁸⁶», и Веллингтона⁴⁸⁷, гладкого, похожего на мастифа с вытянутой лапой; все это казалось не вполне английским, по крайней мере не лондонским. Люди были ниже среднего класса, без примеси высшего.

Однако мое наблюдение за работниками университета было более глубоким. Мистер и миссис Вайс⁴⁸⁸ устроили ужин в трапезной перед второй речью Л, и вся эта публика состояла из профессоров с женами — пожилых людей с унылыми лицами, как у худших представителей мелких профессий, с манерами донов⁴⁸⁹, но без особой самоуверенности и блестящих умов. Но как же высокомерно я себя вела и сколько же, в конце концов, в них было чистого достоинства с тончайшим налетом приличия! Женщины оделись безвкусно (о да!), но они тоже боролись за правое дело — к этой фразе я отношусь с недоверием, ведь что толку от людей, которые прилично живут на много фунтов в год и, само собой разумеется, жертвуют этим ради своих взглядов. Профессор Анвин рассказал мне, что его трижды арестовывали за участие в оппозиционных подстрекательских собраниях во время войны. Миссис Вайс сообщила, что ее муж ушел в отставку, поскольку университет отказаться иметь дело с отказником [по соображениям совести], а потом они одумались. И все же нет в них ни поверхностного блеска, ни капли романтики. Для меня они — малознакомое профессиональное сообщество, которое пытается соответствовать стандартам, а это, я полагаю (возможно, ошибочно), тяжкий труд. Или я всего-навсего сноб, считающий, что в Манчестере труднее говорить умные вещи и писать умные книги, чем в Кембридже? Я дважды применила тест на знание фамилии отца, но ни Анвин, ни Вайс ее даже не слышали. Деятельность женщин была не такой заметной, как в Кембридже, хотя, возможно, более приятной; общие усилия по организации ярмарок; расспросы о здоровье; их лучшая одежда поношенная. Старая миссис Херфорд⁴⁹⁰ (я неправильно распределила всех мужей и жен) и профессор Финдли сидели молча и терпеливо разглядывали скатерть — им нечего было сказать, как двум старым клячам, которые весь день вместе работали в поле.

После ужина Л. в большом зале был великолепен — я имею в виду не его одежду и речь, а скорее мастерство. Теперь все профессора знают, что они не мастера. Думаю, замечание Л. о том, что он не хочет победить на выборах, ошарашило их, и после этого, как мне кажется, люди задавались вопросом, а зачем вообще приехали эти Вулфы. «Вы политик»?» — спросили они меня. «Вы много занимаетесь организационной работой?» Я сказала, что я слушаю. Миссис Финдли покачала головой. Зачем я тогда пришла? О, ради удовольствия потратить £10 в Манчестере, а еще посмотреть зоопарк. Боже! Какая же я растяпа! Но никто из них не читал моих книг. Итак, мы отправились в зоопарк, и, смею думать, я могла бы написать о нем что-нибудь интересное, но это лишь белокаменная пустыня, отданная на откуп уборщицам и декораторам; несколько медведей, мандрил⁴⁹¹, пара лис; все в запустении и депрессии.

22 марта, вторник.

Вот мы и на пороге отъезда в Корнуолл. Завтра в это время — сейчас 17:20 — мы выйдем на платформу в Пензансе⁴⁹², подышим воздухом, пока будем искать двуколку [двухколесную повозку], а потом — Боже милостивый! — поедем через пустоши в Зеннор. Почему я так невероятно и неисправимо романтична в отношении Корнуолла? Наверное, из-за воспоминаний о том, как мы детьми бегали в саду. Была весна. Начало жизни. Очаровательные люди. Шум моря по ночам. И вот я мысленно возвращаюсь обратно «со своим багажом»; Леонард и почти 40 лет жизни — все построено на этом, пронизано этим, но как сильно — я никогда не смогу понять. А Корнуолл на самом деле очень красив. Я пойду в Тревейл [деревушка] и полюбуюсь морем — древними волнами, которые разбиваются о берег вот уже тысячи лет. Чувствую, из-за болтовни Лотти мне не удастся сказать то, что хочется.

В воскресенье мы обедали с Элиотом и пошли на «Любовь за любовь⁴⁹³»; он и я сидели внизу в партере, а Л. с билетом от «New Statesman» — наверху. Нам с Элиотом пришлось ехать в Хаммерсмит на такси, так как мы опоздали на поезд. Мы проехали через мрачные фермерские хозяйства.

— Как ужасно опаздывать на поезд, — сказала я.

— Да, но хуже унижения в жизни ничего нет, — ответил он.

— Неужели у вас так же много пороков, как и у меня?

— Конечно. Пропитан ими насквозь.

— Мы не так хороши, как Китс, — сказала я.

— Очень даже так, — ответил он.

— Нет, мы ведь не пишем классику, как это делают благородные авторы.

— Мы пытаемся сделать что-то посложнее, — сказал он.

— Как бы то ни было, наши работы пронизаны недостатками, — сказала я.

— По сравнению с их трудами, мои никчемны. Ничтожны. И только иллюзии помогают жить дальше.

Он заявил, что я говорю то же самое, но не имею это в виду. Но именно это я и имею в виду. Думаю, мы могли бы сблизиться с Элиотом на почве свойственной нам обоим проклятой чрезмерной чувствительности, но я погружаюсь глубже, чем он; возможно, я бы смогла научить его нырять. Его преимущество передо мной в том, что он может смеяться. Он смеялся на «Любовью за любовь», но, написав это, я, похоже, перегнула палку. Мы видели, как Джордж Мур⁴⁹⁴ разговаривал на лестнице с Эдди Маршем⁴⁹⁵; он немного тучный, с тусклыми глазами, слабый, невзрачный. Я была разочарована. Ни намека на щегольство. Что касается Клайва, он одевается и позирует так же эффектно, как любой красавец-актер на премьере. Там была Мэри [Хатчинсон]. «Том, — сказала она Элиоту, — ты должен прийти и посмотреть на лодочные гонки». Что ж, эти женские эмоции, которые я не берусь описывать, забавны; в моем случае они не очень серьезны. Потом мы встретили Нессу и Дункана, потрепанных как старые мотыльки, и вместе отправились домой. Вчера я купила пару сапог за 33,5 шиллинга — их сшили для кого-то другого, но мне они подошли идеально. Правда, моя стопа по форме напоминает змею. Что касается писательства, я потратила впустую последние три дня и не собираюсь ничего делать в Корнуолле, кроме как читать классику: «Кандида⁴⁹⁶», исторические пьесы Шекспира⁴⁹⁷, «Адольфа⁴⁹⁸», письма Китса, Томаса Харди⁴⁹⁹ и, возможно, «Гудибраса⁵⁰⁰». Я найду какую-нибудь старую биографию или низкопробный роман и буду читать только это. Неважно.

Леонард — импульсивный человек. Он разрешил миссис Мартин⁵⁰¹ пожить в Монкс-хаусе уже с завтрашнего дня. Будучи полной дурой, она так и не вышла замуж, ничего не контролирует и плывет по течению, а я не вижу причин, которые смогут однажды заставить ее съехать из нашего дома. Как нам потом ее выгнать? Я почему-то представляю, что она откладывает яйца по всему саду; аморфная женщина, да еще и немка.

Вчера я пила чай с Нессой и узнала много неприятного. Бедняжка Энн [дочь Адриана и Карин Стивен] унаследовала ушную болезнь Карин, и ее нужно срочно оперировать⁵⁰². Им придется уехать из Чарльстона. А Клайв, по словам Нессы, не горит желанием праздновать с ними Пасху. Адриан зашел сказать, что Дезмонд хочет меня видеть и ему немедленно нужна моя статья. Адриан отпустил короткие рыжевато-коричневые усы, которые до жути напоминают волосы, отрастающие после смерти. Он кажется мне выдающимся, но в той же мере (для меня) доминирующим.

Из других новостей я, кажется, забыла упомянуть, что Литтон временно живет с матерью, после того как она упала в обморок.

Вулфы отправились поездом в Пензанс в среду 23 марта и поехали в Понион⁵⁰³, недалеко от Зеннора, где они остановились у миссис Хоскингс⁵⁰⁴ в несколько минутах ходьбы от коттеджа Арнольд-Форстеров “Орлиное гнездо”. Вулфы вернулись в Ричмонд в четверг 31 марта. Следующая запись, ошибочно датированная 28 марта, написана на двух отдельных листах бумаги, вложенных в основной дневник.

30 марта, среда.

Это наш последний вечер здесь; Л. собирает вещи, а я не в настроении писать, однако нутром чую, что мне потом захочется прочесть записи, действительно сделанные в Корнуолле. Оглядываясь через левое плечо, я вижу на фоне атлантической синевы желтый утесник⁵⁰⁵, слегка взъерошенный, тянущийся к небу, сегодня туманно-голубому. Мы лежали на мысе Гурнарда⁵⁰⁶, на критмуме⁵⁰⁷ среди серых скал с вкраплениями желтого лишайника. Как мне описать сцену? Лежишь и смотришь вниз, на полупрозрачную воду; волны пенятся, разбиваясь о скалы; чайки качаются на клочках водорослей; скалы то сухие, то залитые белыми водопадами, льющимися из расщелин. Рядом никого нет, только береговая охрана сидит у станции.

Мы прошли по кроличьей тропе вокруг утеса, и я обнаружила, что дрожу немного сильнее обычного. Однако я все еще не сомневаюсь, что это самое прекрасное место в мире. Оно такое одинокое. Изредка где-то вспахивают небольшое поле — мужчины работают плугом на фоне серых гранитных скал. Но холмы и утесы, конечно, не годятся для таких работ. Там они грациозны, несмотря на все свои камни и неровности, длинные оконечности, тянущиеся в море; спокойные цвета; они серые, все разных оттенков, с отблесками, прозрачные в сумерках; мягкая зелень травы. А однажды ночью в Трегертене [деревня] жгли вереск, дым поднимался над скалами, сияло пламя. Это мы видели у Кэ [Арнольд-Форстер]. «Орлиное гнездо» не может нравиться, поскольку оно слишком напоминает замок-пансион, но с учетом сильных ветров крепкий фундамент просто необходим. А еще там можно встретить бесконечное множество симпатичных пожилых мужчин, приезжающих ради прогулок по скалам.

8 апреля, пятница.

Без десяти одиннадцать утра. Я должна бы писать «Комнату Джейкоба», но не могу и вместо этого объясню причину; мой дневник похож на старую невозмутимую наперсницу. У меня, видите ли, не получается быть писательницей. Я вышла из моды; стара; лучше уже не будет; умом не блещу; повсюду весна; моя книга [«Понедельник ли, вторник»] вышла (раньше срока), но не выстрелила, будто отсыревший фейерверк. Суть в том, что Ральф отправил ее на рецензию в «Times» без даты публикации. Таким образом, крохотная заметка появится «самое позднее в понедельник» в каком-нибудь незаметном месте, довольно бессвязная, вполне комплиментарная, но совсем не умная. Я имею в виду, что никто не заметит мои интересные находки. Теперь и мне они кажутся бесполезными. Вот почему я не могу продолжать «Джейкоба». Кстати, вышла книга Литтона, и ей посвятили целых три колонки — хвалят, я полагаю⁵⁰⁸. Я даже не берусь писать последовательно или рассказывать о том, как мое настроение непрерывно ухудшалось, пока полчаса назад я не впала в абсолютное уныние. В общем, я хотела бросить писать все, кроме рецензий. Решив посыпать себе соль на рану, мы устроили вечеринку в доме 41 [Гордон-сквер] и поздравили Литтона; все было прекрасно, однако он ни разу даже не упомянул мою книгу, которую наверняка прочел; впервые мне не приходится рассчитывать на его похвалу. Теперь, если бы ЛПТ похвалило меня, назвав мистической и загадочной, я бы не возражала, ведь Литтону такое бы не понравилось; а что если я ясна как день и ничтожна?

Что ж, надо прямо говорить о похвале и славе. (Я забыла рассказать, что в «Doran» отказались от публикации моей книги в Америке⁵⁰⁹). Насколько важна популярность? (Теперь, после паузы, во время которой Лотти принесла молоко, а затмение кончилось⁵¹⁰, я вижу, что пишу сущую ерунду.) Всем хочется, как верно вчера подметил Роджер, быть на высоте и чувствовать, что люди интересуются их работой и следят за ней. Меня угнетает мысль, что я потеряла интерес читателей в тот самый момент, когда, благодаря вниманию прессы, начала думать, будто обретаю голос и становлюсь самой собой. Кому нужна репутация, которую, как мне кажется, я заработала, одной из ведущих романисток?! Конечно, мне еще предстоит выслушать критику друзей, то есть пройти настоящее испытание. Потом, взвесив все их слова, я смогу точно сказать, интересна я или устарела. Что ж, если устарела, я вполне готова бросит писать. Штамповать тексты я не намерена, если только статьи. Пока веду дневник, где-то в голове у меня возникает странное и очень приятное ощущение, что я хочу писать, выражать свою точку зрения. Интересно, однако, не извратит ли меня ощущение, что я пишу не для полутора тысяч, а для полдюжины человек, не придаст ли оно мне эксцентричность — нет, не думаю. Но, как я уже сказала, нужно смотреть в лицо своему отвратительному тщеславию, лежащему в основе всей этой чепухи и придирок. Полагаю, единственный для меня рецепт — это иметь тысячу интересов, чтобы в случае утраты одного из них перенаправить свою энергию на русский язык, на греческий, на прессу, на сад, на людей, на любую другую деятельность, не связанную с моим собственным писательством.

Но, честно говоря, окончательно вешать нос мне пока точно рано. У нас гостит Роджер. На мой взгляд, из нас всех у него самый приятный характер — он такой открытый, искренний, совершенно не подлый, всегда щедрый и, я думаю, по-своему душевный. Он невероятно громко смеется. Вчера вечером мы ходили в мюзик-холл и видели мисс Мари Ллойд⁵¹¹ — образец разложения, обладательницу больших передних зубов, ужасно произносящую слово «желание», и все же прирожденную артистку, едва способную ходить, ковылявшую, постаревшую, бесстыдную. Когда она заговорила о своем браке, раздался взрыв смеха. Муж избивает ее по ночам. Я почувствовала, что пьянство, побои и тюрьма гораздо ближе зрителям, чем любому из нас. Началась забастовка⁵¹². Если бы я не была завалена делами, не торопилась и не отвлекалась, то поделилась бы новыми сплетнями касательно Гордон-сквер. Видела Хуану Гандерильяс — даму в континентальном стиле, милую, сдержанную, простую, малограмотную, впадающую в трансы.

10 апреля, воскресенье.

Надо бы записать симптомы болезни, чтобы в следующий раз быть готовой. В первый день ты несчастен, во второй счастлив. В «New Statesman» на меня налетел «Приветливый Ястреб» [Дезмонд Маккарти⁵¹³], но, по крайней мере, заставил почувствовать себя важной (как раз то, что нужно), а «Simpkin & Marshall⁵¹⁴» заказали еще 50 экземпляров. Значит, книга продается. Теперь я готовлюсь вытерпеть всю критику и подтрунивания друзей, а это едва ли придется мне по душе. Завтра приедет Роджер. Как же скучно! К тому же я начинаю жалеть, что не включила в книгу другие рассказы и оставила «Дом с привидениями», который, по-видимому, получился слишком сентиментальным. Как бы то ни было, на следующей неделе будут Чехов⁵¹⁵, Леонард [«Рассказы о Востоке»] и я. И если каждый, то есть шесть человек, чье мнение для меня важно, похвалит Леонарда, то я приревную, но — помяните мое слово — все это забудется через шесть недель.

У нас ужинала Пернель⁵¹⁶; они [Стрэйчи?], как я уже, кажется, говорила, плохо одеваются. Похоже, она становится немного задумчивой, но я плохо чувствую настроение друзей. Потом пришел Роджер, совершенно неуставший, несмотря на то что он 8 часов простоял на лестнице, реставрируя полотна Мантенья⁵¹⁷. Он притягивает сюда людей целыми косяками: вчера, как только ушел Котелянский, явились мистер и миссис Рис [неизвестные], а завтра будет Пиппа, — все время приезжают то одни прислужники, то другие, а поскольку мы в самом разгаре работы, которой нас заваливают, то я не могу писать ни толковые вещи, ни чепуху и буду вынуждена посвятить всю следующую неделю рецензиям. Хочу прочесть «Викторию» [книгу Литтона] и Свифта⁵¹⁸.

12 апреля, вторник.

Надо поскорее записать и другие симптомы болезни, чтобы в следующий раз открыть дневник и вылечить себя самостоятельно. Что ж, острая стадия миновала, а на смену ей пришла не то философская депрессия, не то безразличие; всю вторую половину дня я развозила книги по магазинам, съездила на Скотленд-Ярд⁵¹⁹ за своей сумочкой, а потом пила чай с Л., который шепнул мне на ухо потрясающую новость: Литтон считает «Струнный квартет» «чудесным». Информация поступила от Ральфа, который обычно не преувеличивает, да и Литтон не стал бы ему врать; в тот момент все мои нервы разнесли по телу такое блаженство, что я забыла купить кофе и шла по мосту Хангефорд возбужденная и ликующая от радости. И такой прекрасный стоял вечер — синий, цвета реки и неба. А потом и Роджер сказал, что я, по его мнению, на пороге настоящих открытий и уж точно никакая не мошенница. А еще мы побили свой рекорд продаж. Конечно, эта радость не идет ни в какое сравнение с предшествовавшей ей подавленностью, но у меня все равно появилось ощущение безопасности; судьба меня не тронет, пускай даже критики будут скалиться, а продажи снижаться. Чего я действительно боялась, так это быть отвергнутой как не стоящая внимания писательница.

Вчера вечером Роджер опять занялся гравировкой по дереву⁵²⁰, пока я шила; производимый им шум напоминал звуки большой настырной крысы. Мы живем в волнующие времена. Ральф, например, говорит, что Майкл Дэвис⁵²¹ завербовался, дабы защищать страну от шахтеров, а Мак-Иверу⁵²² правительство предложило прибавку в один фунт стерлингов за его жизнь и машину — он согласится. И все же никто, насколько я знаю, не верит в перемены. Но это пройдет. Наши погреба и кладовые будут вновь полны. Ничто нас не собьет с пути. Лет через сто люди поймут, какой это был ужас. Вчера я проходила мимо Даунинг-стрит и видела людей в кэбах⁵²³; людей с ящиками для корреспонденции; организованную толпу, наблюдавшую за возложением венков к Кенотафу. Книга Литтона уже разошлась тиражом в 5 тысяч экземпляров; погода прекрасна.

13 апреля, среда.

Наконец отмечу последний симптом — полное отсутствие ревности. Я имею в виду, что мгновенно почувствую тепло и удовлетворение (а не резкую боль час спустя), если завтра в ЛПТ выйдет длинная, благозвучная и хвалебная рецензия на книгу Л. Думаю, я совершенно честна. Большинству людей, однако, не пришлось бы это записывать. Полагаю, у меня есть определенные сомнения. Нет времени на большее, чем это интересное и важное заявление. К нашему, пожалуй, облегчению, Роджер не остался на ночь после вчерашней размолвки; были также Рэй, Пиппа и Саксон; мне же нужно прочесть свою книгу. Забастовка перенесена на пятницу, а мы как раз планировали поехать в Монкс-хаус.

15 апреля, пятница.

Я весь день лежала и читала Карлайла, а потом Маколея, сначала чтобы узнать, писал ли Карлайл лучше Литтона, потом чтобы выяснить, лучше ли продается Маколей. У Карлайла (в его воспоминаниях) более разговорный и скудный язык, чем мне казалось раньше, но есть и достоинства: фразы более напористые, чем у Литтона. Однако это не окончательный вердикт, так как я была полусонная и прочла не больше половины «Виктории». Сегодня утром звонил Литтон, чтобы поговорить с Роджером, а я спросила его о книге.

— Утопаешь в лаврах?

— Скорее в депрессии, — сказал он, и голос его звучал соответствующе.

— Я дошла до середины и напишу, когда закончу.

— А я напишу тебе о твоей, — ответил он.

— И будем честны, — добавила я. — Когда увидимся? Похоже, что никогда.

Он сказал, что ему подойдет любой день на следующей неделе, и в итоге приедет на чай и ужин в среду. Выходит, слава не особо ему навредила. Говорят, что на этой неделе он продал 5 тысяч экземпляров и сейчас печатается еще один тираж. Я же продала всего 300 штук. Что ж, это явно не свидетельство моего бессмертия, как я себе внушаю. По правде говоря, я не имею ни малейшего представления ни о своем положении, ни о положении Литтона. Надо бы почаще писать об этом, ведь через 20 лет, я полагаю, публикация «Королевы Виктории» будет считаться важным событием, хотя для нас оно не так уж и важно. Говорят, какой-то производитель очков подарил ему бюст принца Альберта⁵²⁴ и фотографию королевы. Макс Бирбом⁵²⁵ рисует на Литтона карикатуру, да и в целом он — солидная знаменитость, один из наших ведущих писателей, а не просто автор одной книги, успех которой якобы не повторить. Ральф, похоже, готов и дальше помогать нам с печатью, хотя заказов опять стало меньше. Рецензий на Чехова и Л. пока нет — лишь краткое упоминание из уст осла Далтона⁵²⁶ в ЛПТ, я полагаю. Впервые за целую вечность, кажется, у меня выдалось время на чтение, и я все его потрачу на «Королеву Викторию» — пойду сейчас за ней к Роджеру, который, разумеется, одалживает книгу, чтобы читать перед сном.

Начиная с воскресенья, на нас, похоже, опускается какая-то странная тишина. Это предчувствие всеобщей забастовки. Мы отменили поездку в Родмелл. Вечеринка Марджори [Стрэйчи] отложена. Л. только что вернулся с газетой, в которой говорится, что никаких шагов по предотвращению забастовки не сделано, поэтому сегодня в 10 часов вечера, если ничего не изменится, все поезда, трамваи, автобусы и шахты встанут, а возможно, и отключат свет. Слуги сходили в кооператив⁵²⁷ и закупились продуктами на неделю. У нас есть пачка свечей. Хуже всего дело обстоит с углем, который Нелли забыла заказать. Мы жжем кокс в гостиной и готовим на газе. И все же, бог его знает почему, я не верю, что забастовка состоится.

17 апреля, воскресенье.

И я оказалась абсолютно права. Забастовка не состоялась⁵²⁸. Около семи часов вечера Л. позвонил Маргарет и узнал, что Тройственный альянс раскололся: железнодорожники и транспортники отказались продолжать в том же духе и оставили шахтеров одних. Пока ничего толком не известно. Вероятно, шахтерам придется уступить*, так что я смогу, наконец, принимать горячую ванну и снова печь хлеб, но мне все же немного жаль, если, к радости и ликованью владельцев шахт, их и правда заставят отступить. Думаю, мои чувства искренние, хотя и не очень глубокие. Совершенно очевидно, что люди продолжат работать, если их требования удовлетворят; я помню, с каким удовольствием железнодорожники снова принялись бегать по платформам и высовываться из локомотивов.

Вчера мы впервые за долгое время гуляли в парке, и Л. объяснял план своей новой книги — переработанной истории Вечного жида⁵²⁹. Идея показалась мне весьма оригинальной и солидной, поэтому, будучи хорошим бизнесменом, я заставила его пообещать опубликовать книгу. Продажи, правда, падают, рецензий нет, и я сильно сомневаюсь, что мы продадим больше пятисот экземпляров книги «Понедельник ли, вторник» и покроем расходы. Тем не менее я намерена продолжать в том же духе, да и такая солидная толстая книга, как у Л., просто необходима. Мы обсуждали все это, прогуливаясь по аллее и заглядывая за железную ограду Хэм-хауса⁵³⁰, потом вернулись домой, позанималась русским языком с Котелянским, а теперь мне нужно написать Литтону⁵³¹ и доработать рецензию. Последние абзацы всегда ставят меня в тупик.

* Они все еще не сдались (9 мая).

18 апреля, понедельник.

Только что обедали с министром кабинета. Я, конечно, имею в виду Герберта Фишера. Мы считаем, что он пригласил нас ради извинений за… все. Герберт сказал, что у него нет ни физических сил, ни боевитости, чтобы довести дело до конца. А еще он ненавидит парламент. По его словам, политическая жизнь скучна и отнимает все время — только и делаешь, что постоянно слушаешь скучные речи. Он уходит на работу в 10 утра, возвращается в 11 вечера и дома еще просматривает пачку документов. Итогом всего этого стало то, что Герберта якобы нельзя винить за его поведение в отношении Ирландии⁵³². Потом он осторожно объяснил, что общественность до смешного не осведомлена по данному вопросу. Лишь кабинет министров знает истинную причину и источник того, о чем он говорил. Для него это единственное утешение в работе. Через Даунинг-стрит непрерывно идет поток дел со всех концов света, и несколько несчастных людей отчаянно пытаются справиться с ним. Они вынуждены принимать грандиозные решения при нехватке доказательств и под влиянием момента. Затем он взял себя в руки и торжественно объявил, что едет в Женеву инициировать мир — разоружение⁵³³. «Вы, как я понимаю, большой авторитет в данном вопросе», — сказал он Леонарду. Как бы то ни было, мне, сидевшей напротив Леонарда в той уродливой коричневой комнате с дешевыми копиями датских картин и изображением тети Мэри⁵³⁴ на осле, признаюсь, показалось, что Леонард был авторитетом, а Герберт — отощавшим человеком, чьи извилины столь же истончились, как и его волосы. Я сидела и думала о том, что никогда прежде не видела его более худым, легким и воздушным: слова бестелесны, голова наклонена под странным углом, руки жестикулируют, и глаза очень голубые, но практически пустой взгляд и бодрая, но бледная речь, слегка манерная и причесанная в соответствии с каким-то официальным стандартом культуры, — смею предположить, что мистер Бальфур⁵³⁵ говорит примерно так же. Однако, после того как Герберт произнес свою фразу, смысл ее улетучился, как пух чертополоха, и оказалось, что сей министр кабинета, представитель Великобритании, в руках которого находится армия и флот, снова скучен и бессодержателен — он переключился на просторечие и спросил, помню ли я тетю Мэри на ослике, а я, конечно, помню.

— Ослик слишком мал, — сказала я.

— А у лошади нет ушей, — добавил он.

— Уоттс потерял свое положение, — сказала я, чувствуя себя рядом с Гербертом удивительно молодой и колоритной.

— Да, — добавил он, — рискну согласиться, но я чувствую, что автор этой картины был великим человеком — не художником, а именно человеком.

После этого он переключился на свою обычную трескотню об искусстве, похвалив некоего мистера Маннингса⁵³⁶ за прекрасные изображения лошадей и пейзажи в стиле XVIII века позади них. «Вот что мне нравится — стиль XVIII века, старик Кром⁵³⁷ и Котман⁵³⁸. К слову, у Маннингса тот самый стиль, ради которого стоит пойти в Королевскую Академию; он довольно молодой парень, прошедший войну». Современное же искусство Герберта не интересует; мы прогулялись по Виктория-стрит до Палаты общин, и он сказал, что читает письма Саути⁵³⁹ — «первоклассное чтиво. Там есть чудесное описание зимы. А кто сейчас наши многообещающие литераторы?» Я назвала Джойса. Он о нем даже не слышал. На этом мы и расстались; Герберт, очень любезный, седой и видный в своем бушлате, собирался заняться алкогольным законопроектом⁵⁴⁰ и, по его словам, очень завидовал нам, пишущим книги в Ричмонде. А потом мы столкнулись с грузным и крепким Уиллом Воганом⁵⁴¹ в Лондонской библиотеке — во время разговора он постоянно смеялся как старый морской капитан. По правде говоря, нам ему нечего было сказать.

29 апреля, пятница.

Много чего нужно рассказать, много набросать портретов, передать разговоров и зафиксировать размышлений, но у меня совершенно нет на это времени (эти слова как раз напоминают мне, что я собиралась читать Марвелла⁵⁴²). Но каждый день в течение недели я посещала Эолиан-холл⁵⁴³, занимала место в заднем ряду, ставила сумку на пол и слушала квартеты Бетховена⁵⁴⁴. Имею ли я право говорить «слушала»? Ну, если человек получает огромное, воистину божественное удовольствие, знает мелодии и лишь изредка отвлекается на мысли о других вещах, конечно, он может утверждать, что «слушал». Мы только что вернулись с 5-го концерта; леди Кромер пожала мне руку на улице; мы пили чай с Литтоном, Кэррингтон и Ральфом.

Хочу рассказать о Литтоне. В последние дни мы виделись чаще, чем, вероятно, за целый год. Мы обсуждали наши книги. Этот конкретный разговор состоялся в «Verreys⁵⁴⁵», где на фоне позолоченных перьев, зеркал и голубых стен мы с Литтоном пили чай с бриошами в углу и просидели, кажется, больше часа.

— Прошлой ночью я проснулась и поняла, куда тебя поместить, — сказала я. — К Сен-Симону⁵⁴⁶ и Лабрюйеру⁵⁴⁷.

— О боже, — простонал он.

— И к Маколею, — добавила я.

— Ах да, Маколей, — сказал он. — Все же я немного лучше него.

— Не по масштабам, — настаивала я. — Более цивилизованный — это да. Но ведь ты пишешь только короткие книги.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

406

Жена преподобного Джеймса Боуэна Хоксфорда — настоятеля Родмелла в 1896–1928 гг. У них было две дочери: Олив и Боуэн.

407

Английское нетитулованное дворянство, занимающее промежуточное положение между пэрами и йоменами.

408

Скорее всего, имеется в виду бисквит без масла.

409

Форумом был женский клуб с проживанием на Гросвенор-роуд. Никакой информации о танцевальном классе и его участниках нет.

410

Город на южном побережье Англии в Восточном Сассексе.

411

Город в графстве Кент.

412

Джон Уильям Додсон, 2-й барон Монк Бреттон (1869–1933) — британский дипломат, председатель Совета Лондонского графства (главный орган местного самоуправления до 1965 года), землевладелец и местный аристократ в Льюисе. Двое других мужчин, упомянутых в тексте, — «джентри» из Родмелла.

413

До середины XX века в англиканских, католических и пресвитерианских церквях была распространена сдача скамей в аренду семьям или отдельным лицам в качестве основного источника доходов. Рассадка людей прихода свидетельствовала об их социальном статусе (чем ближе к священнику, тем дороже).

414

Лондонский паб на Флит-стрит 22, популярный в то время среди писателей. Вулфы любили посещать его еще с тех пор, как они жили по соседству в Клиффордс-Инн в 1912–1913 гг.

415

Книга Литтона Стрэйчи «Королева Виктория», опубликованная в апреле 1921 года, имела посвящение «Вирджинии Вулф» (см. ВВ-П-II, № 1165).

416

Роман Клайва Белла с Хуаной Гандерильяс длился чуть меньше года. Она была «очень глупой, но невероятно красивой» (см. ВВ-П-II, № 1176).

417

См. ВВ-П-II, № 1164. ВВ пишет Сидни Уотерлоу: «Конечно, я понимаю, что когда человек чувствует себя, как вы, без ядра — раньше это чувство было знакомо и мне, — то все его внешние отношения становятся лихорадочными и нереальными». См. также 15 ноября 1921 г.

418

Гран-Гиньоль — парижский театр ужасов. Имеется в виду английская версия французского спектакля, состоящая из шести пьес. Спектакль проходил в Малом театре в лондонском районе Адельфи.

419

Литтон Стрэйчи жил в Милл-хаусе в деревне Тидмарш с преданной ему Кэррингтон; Ральф Партридж, которого он любил и который был влюблен в Кэррингтон, обычно проводил у них каждые выходные.

420

Филипп Сидни Вулф (1889–1965) — младший из пяти братьев ЛВ. После демобилизации он жил на ферме Гринмур-Хилл в деревне Вудкот, примерно в шести милях к северу от Тидмарша.

421

Джон Китс (1795–1821) — поэт младшего поколения английских романтиков.

422

Эдвард Роберт Бульвер, 1-й граф Литтон (1831–1891) — английский дипломат и поэт, генерал-губернатор Индии. Леди Стрэйчи подружилась с ним во время своего последнего визита в Индию и назвала в честь него своего сына. Граф вернулся в Англию в 1880 году и возобновил тесную дружбу с Фицджеймсом Стивеном.

423

Сэр Джеймс Фицджеймс Стивен (1829–1894) — адвокат, судья, писатель, философ, дядя ВВ.

424

Согласно воспоминаниям Клайва Белла, он впервые флиртовал с миссис Рэйвен-Хилл летом 1899 года, когда она была «одновременно Аспазией и Габи де Лис из Северного Уилтшира». Урожденная Энни Роджерс, она вышла замуж за Леонарда Рэйвен-Хилла, карикатуриста журнала «Punch», и умерла в 1930 году.

425

В мемуарном очерке Мейнарда Кейнса «Доктор Мельхиор» отображены сложные переговоры о втором продлении перемирия с Германией в Париже, Трире, Спа и Брюсселе и описаны характеры многих ведущих участников (см. «Два мемуара» (1949) под редакцией Дэвида Гарнетта). На следующий день после собрания ВВ написала Кейнсу письмо, в котором попросила одолжить им с Л. рукопись, чтобы они могли прочесть то, что, возможно, упустили (см. ВВ-П-II, № 1166).

426

Росслин (Рози) Эрскин Уэмисс, 1-й барон Уэмисс (1864–1933) — адмирал флота и первый морской лорд. Он возглавлял делегацию союзников на конференции в Брюсселе, на которой Германия согласилась сдать свой морской флот в рамках мирных переговоров. Бабушкой адмирала была Августа — четвертая дочь герцога Кларенса, впоследствии короля Великобритании Вильгельма IV, от его связи с миссис Джордан.

427

Карл Мельхиор (1871–1933) — немецкий судья, банкир и вице-президент Банка международных расчетов.

428

Дэвид Ллойд Джордж (1863–1945) — политический деятель, последний премьер-министр Великобритании от Либеральной партии (1916–1922), близкий друг Уинстона Черчилля.

429

«Ллойд Джордж всегда ненавидел и презирал его, а теперь в мгновение ока понял, что может и убить. Женщины и дети умирали с голоду, а тут мистер Клотц болтал без умолку о своем “золотишке”» (из книги «Два мемуара»).

430

Дорис Эдит Хасси вышла замуж за Ральфа Роско Энфилда (1885–1973) 5 февраля 1921 года. Он получил образование в Оксфорде, а в 1919 году получил работу в Министерстве сельского хозяйства и стал ведущим экономистом в этой области.

431

Отто Эрнст Нимейер (1883–1971) — британский банкир и госслужащий, Рыцарь-командор ордена Бани. В 1906 году он обошел Мейнарда Кейнса, заняв второе место на вступительных экзаменах на госслужбу, а позже был коллегой и начальником Саксона Сидни-Тернера в Казначействе. Вероятно, он занимал комнату Хасси в Клиффордс-Инн.

432

В ноябре 1920 года Кэтрин Мэнсфилд, тяжело больная и жившая в одиночестве в Ментоне, узнала об измене Д.М. Марри с принцессой Элизабет Бибеско; он предпринял попытку разорвать эти отношения, но публикация Элизабет в «Athenaeum» от 14 января 1921 года вызвала новый виток скандала, и, поскольку издательство теряло деньги, Марри решил вернуться к КМ. В феврале «Athenaeum», который он редактировал в течение двух лет, был объединен с «Nation». Ужин в доме 46 по Гордон-сквер состоялся в пятницу 11 февраля.

433

Элизабет, принцесса Бибеско, Асквит (1897–1945) — светская львица, актриса и писательница, дочь Герберта Асквита, премьер-министра Великобритании, жена Антуана Бибеско, румынского принца и дипломата.

434

Возможно, ВВ имеет в виду Кэррингтон и Партриджа.

435

Дороти Вордсворт (1771–1855) — писательница, поэтесса, мемуаристка; сестра поэта Уильяма Вордсворта.

436

«Debenham & Freebody» — магазин тканей и модной одежды, некогда находившийся на улице Уигмор-стрит. Такие крупные компании обычно брали на себя ответственность за проживание и обучение большого числа своих сотрудниц.

437

Гинея — английская, затем британская золотая монета, имевшая хождение с 1663 по 1813 г., когда была заменена совереном. До перехода в 1971 году на десятичную денежную систему одна гинея равнялась фунту с шиллингом; таким образом, издательство «Times» стало платить ВВ больше.

438

Эллен Госс (1850–1929) — жена выдающегося литератора Эдмунда Госса, который еженедельно выпускал статьи в газете «Sunday Times».

439

Беатриса Вебб действительно вела дневники, большие выдержки из которого были выпущены ею самой в 1926 и 1948 годах; позже, в 1952 и 1956 годах, дневники миссис Вебб опубликовала Маргарет Коул.

440

Наоми Ройд-Смит (1875–1964) — британская писательница, ставшая одной из первых женщин-редакторов (в издании «Westminster Gazette»).

441

Свою первую книгу Роза Маколей (см. 10 августа 1920 г.) опубликовала в 1906 году; с тех пор вышло две книги стихов и еще девять романов, включая «Поттеризм». Роза писала для «Westminster Gazette» и стала протеже Наоми Ройд-Смит, в доме которой (Принсес-Гарденс 44, Кенсингтон) она жила, когда бывала в Лондоне, и на чьих знаменитых еженедельных литературных вечерах выступала в качестве второй хозяйки.

442

Имеется в виду шестой том цикла Дороти Ричардсон «Паломничество» под названием «Тупик» (1921).

443

Тот факт, что Сидни Уотерлоу не был избран «апостолом» во время учебы в Кембридже, стал источником его вечного недовольства. Среди друзей ВВ было несколько человек, так и не преодолевших подобную досаду.

444

Квентин Клодиан Стивен Белл (1910–1996) — историк искусства и писатель, младший брат Джулиана.

445

Богатый жилой район в Западном Лондоне.

446

Позже в 1921 году Луизе Маттай (см. 7 января 1920 г.) все же удалось уехать в Женеву и устроиться на работу в сельскохозяйственную службу Международной организации труда. Ее мать была учителем музыки.

447

Персонаж романа ВВ «Комната Джейкоба»; вероятно, имеется в виду сцена в саду из второй главы.

448

Дороти Эжени Бретт (1883–1977) — англо-американская художница, закончившая школу изящных искусств Слейд, где ее близкими друзьями были Дора Кэррингтон и Марк Гертлер. Большую часть войны Дороти провела у Морреллов в Гарсингтоне, а теперь она жила в собственном доме на Понд-стрит в Хампстеде. Она страдала от глухоты.

449

Чаепитие проходило в доме преподобного Хоксфорда и его жены.

450

Элси Эллисон была женой Д.М. Эллисона (см. 15 сентября 1920 г.).

451

Эдвард Ричард Бакстон Шанкс (1892–1953) — английский писатель и поэт, выпускник Тринити-колледжа Кембриджа, первый лауреат (1919) Готорнденской литературной премии за сборник стихов «Королева Китая». В 1919–1922 гг. он работал помощником редактора журнала Д.К. Сквайра «London Mercury». В 1921 году Шанкс и его жена заняли коттедж «Charnes», отделенный от Монкс-хауса лишь церковной дорожкой. Его брак оказался неудачным, и в 1926 году Шанкс женился снова.

452

Сильвия Линд (1888–1952) — англо-ирландская поэтесса, эссеистка и писательница, жена журналиста Роберта Линда (см. 20 мая 1920 г.).

453

Генри Мейджор Томлинсон (1873–1958) — британский писатель, журналист, корреспондент и литературный редактор газеты «Nation» в 1917–1923 гг.

454

Бракосочетание Джеральда Дакворта и Сесиль Элис Скотт-Чад (1891–1960) проходило в церкви Сент-Мэри Эбботс (Кенсингтон), где в 1897 году его сестра Стелла Дакворт вышла замуж за Джека Хиллза.

455

Город в Северо-Западной Англии, в графстве Большой Манчестер.

456

Издательство «George H. Doran Company» выпустило романы ВВ «По морю прочь» и «День и ночь» в 1920 году. В 1925 году американские права на обе книги были проданы издательству «Harcourt, Brace, & Co.».

457

Вайолет Дикинсон (1865–1948) в течение многих лет была самым близкой подругой ВВ. Они познакомились в 1902 году, когда ВВ было 20 лет, а Вайолет — 37. Она не одобрила, когда в 1911 году ВВ поселилась со своими друзьями из «Блумсбери» в доме на Брунсвик-сквер 38, и с того момента их отношения стали более формальными. Вайолет жила со своим младшим братом Освальдом.

458

Сборник рассказов ВВ «Понедельник ли, вторник» был напечатан ричмондским печатником, мистером Макдермоттом, владельцем расположенной неподалеку от Вулфов типографии «Prompt Press»; он очень помог начинающему ЛВ в вопросах печати, и это была первая работа, которую ему доверили. В результате получилась «одна из худших печатных книг, когда-либо опубликованных» (см. ЛВ-III). Сборник ЛВ «Рассказы о Востоке» были набраны вручную и отпечатаны в «Hogarth Press»; стихи Клайва Белла были выпущены там же к декабрю 1921 года.

459

4 марта 1921 года Э.М. Форстер отправился в свою вторую поездку в Индию, на этот раз в качестве личного секретаря правителя штата Девас (Британской Индии). Форстер вернулся в Англию в конце 1921 года.

460

Беатриса (Бобо) Майнерцхаген (1885–1971) — племянница Беатрисы Вебб, жена Роберта Мэйра.

461

Элизабет Майнерцхаген (1892–1948) — одна из пяти сестер Бобо Мэйр; их мать была одной из девяти сестер Поттер (другой была Беатриса Вебб), а Бетти Поттер — сценическое имя Элизабет. Она играла Гонерилью в постановке «Жена короля Лира» Гордона Боттомли; в программу, которую Вулфы смотрели в Кингсвей-холле днем 22 февраля, также входили «Флорентийская трагедия» Оскара Уайльда и «Урок отцу, или Дочка без притворства» Генри Филдинга.

462

Оскар Уайльд (1854–1900) — выдающийся ирландский писатель и поэт.

463

Гордон Боттомли (1874–1948) — английский поэт-драматург.

464

Генри Филдинг (1707–1754) — английский писатель и драматург.

465

В сборник вошло восемь рассказов ВВ: «Дом с привидениями», «Общество», «Понедельник ли, вторник», «Ненаписанный роман», «Струнный квартет», «Голубое и зеленое», «Королевский сад», «Пятно на стене».

466

«Westminster Gazette» — влиятельная либеральная газета, выпускавшаяся в Лондоне с 1893 по 1928 г.

467

«Pall Mall Gazette» — британская газета, существовавшая с 1865 по 1923 г. и поглощенная изданием «Evening Standard».

468

Канцлерами были ричмондские агенты по недвижимости, через которых Вулфы купили Хогарт-хаус в 1915 году и которые теперь занимались от их имени продажей Саффилд-хауса.

469

Улица в лондонском боро Камден.

470

Трилогия Эсхила «Орестея», поставленная Д.Т. Шеппардом с участием студентов, шла в Новом театре Кембриджа 2–9 марта 1921 года.

471

Лекция Роджера Фрая на тему «Композиция» была прочитана в Кембриджском обществе еретиков в воскресенье вечером, 6 марта.

472

Саффилд-хаус купил К.Г. Тернер, солиситор из Ричмонда, за £1400.

473

КМ сотрудничала с Котелянским, ее близким другом, в переводе ряда писем Чехова, которые были опубликованы в «Athenaeum» в 1919 году.

474

Никаких статей ВВ в мартовских выпусках журнала «New Statesman» нет.

475

Немецкая делегация, которая приехала на Конференцию по репарациям, проходившую в Лондоне 1–7 марта 1921 года, вернулась в Берлин 8 марта. Коалиция отвергла предложенные ими изменения в размере и порядке выплаты контрибуции.

476

Имеется в виду «тарт фрейлин» — небольшая выпечка из слоеного теста с творожным сыром и специями, напоминающая ватрушку. Эти пирожные можно было купить в «Billett’s» по адресу Хилл-стрит 3 в Ричмонде.

477

Временная конституция (от 13 ноября 1918 года) Чехословацкой республики была заменена 29 февраля 1920 года конституцией, установившей парламентскую, а не федеративную республику.

478

Вивьен Хейвуд Элиот (1888–1947) — первая жена Т.С. Элиота, за которого она вышла замуж в 1915 году, будучи привлекательной и энергичной девушкой. Она страдала психическим расстройством, и это отразилось на ее внешности. Брак оказался неудачным и был расторгнут в 1933 году.

479

Возможно, это отсылка к программе, которую ЛВ предложил в качестве кандидата от лейбористской партии накануне своего визита в Манчестер.

480

Церемониальное графство в центре Англии.

481

Джордж Анвин (1870–1925) — профессор экономической истории. Информация о его жене не найдена.

482

Джозеф Джон Финдли (1860–1940) — профессор педагогики.

483

Финансист не состоял в штате университета и не был идентифицирован.

484

Фредерик Эрнест Вайс (1865–1953) — профессор ботаники.

485

Отель «Queens» находился на углу Пикадилли и площади Виктории в Манчестере. См. также письмо Ванессе Белл (ВВ-П-II, № 1169).

486

Набитый ватой стеганый чехол из шерсти или ткани, надеваемый на заварной чайник для сохранения температуры напитка.

487

Артур Уэлсли, 1-й герцог Веллингтон (1769–1852) — британский полководец, государственный деятель, участник Наполеоновский войн, премьер-министр Великобритании.

488

Эвелин Спенс Вайс (1871–1959) — дочь Роберта Спенса Уотсона, английского солиситора, реформатора, политика и писателя.

489

Так англичане называют преподавателей Оксфорда и Кембриджа.

490

Немка миссис Херфорд была женой профессора английской литературы Чарльза Гарольда Херфорда (1853–1931).

491

Вид приматов семейства Мартышковые.

492

Портовый город в Корнуолле.

493

Спектакль по пьесе Уильяма Конгрива «Любовь за любовь» (1695) был показал в Лирическом театре Лондона (район Хаммерсмит) в воскресенье вечером, 20 марта; рецензия ВВ на спектакль вышла в «New Statesman» от 2 апреля 1921 года.

494

Джордж Огастес Мур (1852–1933) — ирландский поэт, прозаик, драматург и критик (не путать с философом Джорджем Эдвардом Муром).

495

Эдвард Говард Марш (1872–1953) — британский переводчик, меценат, госслужащий, личный секретарь Уинстона Черчилля. Он был известным покровителем художников и поэтов, а также редактором пяти томов «Георгианской поэзии» (серия антологий, в которой представлены произведения английской поэтической школы, сформировавшейся в первые годы правления короля Георга V).

496

«Кандид, или Оптимизм» (1758) — наиболее часто публикуемое и читаемое произведение Вольтера, которое много лет было запрещено под предлогом непристойности.

497

Уильям Шекспир (1564–1616) — поэт и драматург, который считается величайшим поэтом Англии и одним из лучших драматургов мира.

498

Классический французский роман (1816) Бенджамина Константа.

499

Томас Харди (1840–1928) — крупнейший английский писатель и поэт поздней викторианской эпохи.

500

Сатирическая поэма Сэмюэла Батлера в трех частях.

501

Миссис Мартин арендовала Саффилд-хаус, и, чтобы заставить ее поскорее освободить дом для нового владельца, мистера Тернера, ЛВ предложил ей временно пожить в Монкс-хаусе.

502

В действительности необходимые операции провели только через несколько лет.

503

Вероятно, небольшая деревушка.

504

Неизвестная домовладелица, сдававшая Вулфам жилье.

505

Утесник европейский — вид деревянистых растений семейства Бобовые.

506

Голова Гурнарда — мыс на северном побережье полуострова Пенвит в Корнуолле. Название предполагает сходство скалистого полуострова и головы определенного вида рыб.

507

Род многолетних растений семейства Зонтичные.

508

Рецензия в полстолбца, опубликованная в ЛПТ от 7 апреля 1921 года и, разумеется, анонимная, была написана Гарольдом Чайлдом (1869–1945), чье благосклонное упоминание «Королевского сада» в ЛПТ от 29 мая 1921 года дало ВВ «такое количество похвалы, на которое она обычно претендует» (см. ВВ-Д-I, 10 июня 1919 г.; предположение ВВ, что ее тогда хвалил Логан Пирсолл Смит оказалось ошибочным; на самом деле это также был Гарольд Чайлд). Выдержки из двух заметок Чайлда были размещены на заднике «Комнаты Джейкоба» вместе с другими положительными и отрицательными отзывами, разумно чередующимися. Рецензия на книгу Литтона Стрэйчи «Королева Виктория» заняла почти три колонки в ЛПТ от 7 апреля 1921 года, и это была безоговорочная похвала.

509

Издательство «George H. Doran Company» отказалось от публикации книги ВВ, а издательство «Harcourt, Brace, & Co.» согласилось, и сборник рассказов «Понедельник ли, вторник» вышел 23 ноября 1921 года.

510

Солнечное затмение 8 апреля 1921 года было видно с 08:35 до примерно 11:05 утра в районе Лондона.

511

Мари Ллойд (1870–1922) — сценическое имя Матильды Вуд, английской певицы и актрисы мюзик-холла. Она была замужем три раза, и ее супружеские проблемы широко освещала пресса. Выступление, которое посетила ВВ, проходило в мюзик-холле «Bedford» в Камден-Тауне (северо-западный район Лондона).

512

Фактически забастовка началась 1 апреля, когда, согласно «Times от 2 апреля, «добыча угля в Великобритании практически прекратилась…». ВВ, по-видимому, имела в виду, что забастовка продолжилась после срыва переговоров (7 апреля) между правительством и шахтерами, которые отказались начать откачку воду для спасения находящихся под угрозой шахт в качестве предварительного условия встречи с владельцами.

513

Колонка Дезмонда Маккарти под названием «Книги в целом», призывающая обратить внимание на «Hogarth Press» и работы ВВ, но в основном посвященная книге «Понедельник ли, вторник», вышла в «New Statesman» от 9 апреля 1921 года.

514

«Simpkin, Marshall, Hamilton Kent & Co» — фирма, основанная в 1819 году и занимавшаяся оптовой книготорговлей; крупнейший дистрибьютор книг в свое время. Компания обанкротилась в 1954 году.

515

Имеется в виду книга Максима Горького «Записки Антона Чехова вместе с Воспоминаниями о Чехове» в переводе С.С. Котелянского и ЛВ.

516

Джоан Пернель Стрэйчи (1876–1951) — четвертая из пяти сестер Литтона, языковед, преподавательница французского языка, директриса Ньюнем-колледжа Кембриджа.

517

Андреа Мантенья (1431–1506) — выдающийся живописец раннего итальянского Возрождения. В 1912 году Роджера Фрая попросили возглавить работу по очистке и реставрации девяти больших разрушенных полотен, изображающих «Триумф Цезаря» и находившихся в Хэмптон-корте. В 1921 году он как раз завершал работу, прерванную войной, и счел для себя удобным провести несколько ночей в Хогарт-хаусе.

518

Джонатан Свифт (1667–1745) — англо-ирландский писатель-сатирик, публицист, философ, поэт и общественный деятель, священник, декан собора Святого Патрика.

519

Улица в районе Вестминстер в центре Лондона.

520

В декабре 1921 года издательство «Hogarth Press» выпустило «12 оригинальных гравюр» Роджера Фрая.

521

Майкл Ллевелин Дэвис (1900–1921) — племянник Маргарет Ллевелин Дэвис и один из пяти братьев, вдохновивших Джеймса Барри на создание «Питера Пэна». Незадолго до своего 21-го дня рождения Майкл утонул при загадочных обстоятельствах (19 мая) вместе со своим близким другом.

522

Алан Сквари Мак-Ивер (1894–1975) — современник, близкий друг и сослуживец Ральфа Партриджа. Отец Мак-Ивера был ливерпульским судовладельцем, и в конце концов Алан стал управляющим директором семейного бизнеса. Предположительно, они присоединились к одному из «Отрядов оборон», сформированных правительством для отражения угрозы всеобщей забастовки. О создании этих специальных подразделений, к которым призывали присоединиться автомобилистов, было объявлено в Палате общин 8 апреля. В тот день Тройственный промышленный альянс предупредил правительство, что если переговоры между шахтерами и владельцами угля не возобновятся, то он организует забастовку с полуночи 12 апреля.

523

Наемный экипаж на конной тяге, распространенный в Великобритании в XVII–XIX вв. С XX века этим термином также стали называть и автомобильные такси.

524

Альберт Саксен-Кобург-Готский (1819–1861) — саксонский принц из Саксен-Кобург-Готской династии, супруг королевы Виктории.

525

Макс Бирбом (1872–1956) — писатель, художник-карикатурист, книжный иллюстратор.

526

Фредерик Томас Далтон (1855–1927) — адвокат, журналист и карикатурист издания «Vanity Fair». Он также был первым помощником редактора Брюса Ричмонда в ЛПТ и в течение некоторого периода главным редактором. Он пришел работать в «Times» в 1893 году и ушел на пенсию в 1923 году. «Краткое упоминание» книги ЛВ «Рассказы о Востоке» появилось в разделе «Новинки и переиздания» в ЛПТ от 14 апреля 1921 года. Из трех рассказов «Два брахмана» был признан лучшим «из-за наибольшей простоты повествования».

527

Ричмондское отделение розничных магазинов, принадлежавших Кооперативному обществу.

528

Предложенная объединенными силами железнодорожников, транспортников и шахтеров — Тройственным промышленным альянсом — забастовка не состоялась, в основном из-за разногласий между лидерами профсоюзов и главным образом потому, что Фрэнк Ходжес, лидер шахтеров, ведя независимые переговоры с рядовыми членами парламента, очевидно, пренебрег общепринятым механизмом переговоров.

529

Агасфер, или Вечный жид — легендарный персонаж, по преданию обреченный скитаться из века в век по земле до Второго пришествия Христа. Образ «Вечного жида» часто встречается в сюжетах европейской литературы и живописи.

530

Дом XVII века на берегу Темзы, к югу от Ричмонда. Он был построен для герцога Лодердейла. Сейчас дом передан во владение Национальному фонду Великобритании.

531

См. ВВ-П-II, № 1174.

532

Это был период ужасающего насилия (между Ирландской республиканской армией и правительственными войсками), которое глубоко дискредитировало британское правление. Двоюродный брат ВВ Г.А.Л. Фишер (см. 20 апреля 1920 г.), президент Совета по торговле, либерал, сторонник отделения и автономии Ирландии, был одним из шести членов Ирландского комитета коалиционного кабинета, и в этом качестве, пусть и неохотно, участвовал в принятии решения об отправке «черно-пегих» (Особый резерв Королевской ирландской полиции) в Ирландию в марте 1920 года, а также в формировании вспомогательного подразделения Королевской ирландской полиции шесть месяцев спустя — «одной из тех ненавистных необходимостей, которые в исключительные времена приходится принимать как меньшее из двух зол» (из книги Г.А.Л. Фишера «Неоконченная биография», 1940 г.). Мирный договор с Шинн Фейн (левая националистическая партия Ирландии) был подписан только в декабре 1921 года.

533

Г.А.Л. Фишер присутствовал на ежегодном заседании Совета Лиги Наций в Женеве 17–28 июня 1921 года; о результатах мероприятия он доложил в Палате общин 5 июля.

534

Мэри Луиза Фишер (1841–1916) — сестра матери ВВ. Лондонский дом Г.А.Л. Фишера находился по адресу Эшли-Гарденс 28 в Вестминстере; его мать — «тетя Мэри» — была изображена как принцесса Уна на картине «Уна и рыцарь Красного Креста» (рыцарь на коне, а принцесса на ослике) в качестве иллюстрации к поэме Эдмунда Спенсера «Королева фей». Художник Д.Ф. Уоттс подарил Мэри Фишер и набросок, и саму картину.

535

Артур Джеймс Бальфур, 1-й граф Бальфур (1848–1930) — государственный деятель, премьер-министр Великобритании от консерваторов (1902–1905), министр иностранных дел (1916–1919) в коалиционном правительстве Ллойда Джорджа.

536

Альфред Джеймс Маннингс (1878–1930) — один из лучших художников Англии, откровенный противник модернизма. Будучи сыном обычного мельника, он сумел в итоге стать президентом Королевской Академии художеств в 1944 году. Маннингс был официальным военным художником при канадской кавалерийской бригаде, а между войнами приобрел огромную известность, рисуя лошадей и сельские сцены.

537

Джон Кром (1768–1821) — английский пейзажист эпохи романтизма, прозванный «стариком Кромом», чтобы отличать его от сына — Джона Берни Крома, также художника.

538

Джон Селл Котман (1782–1842) — английский художник эпохи романтизма.

539

Роберт Саути (1774–1843) — английский поэт романтик.

540

Г.А.Л. Фишер выступал в качестве официального представителя правительства по вопросам, касающимся Совета по контролю за спиртными напитками, созданного при Министерстве внутренних дел в 1915 году в качестве меры военного времени. 27 апреля 1921 года правительство, отказавшись от нового законопроекта о лицензировании, предложило Совету продолжить свое существование в течение еще одного года.

541

Уильям Вайамар Воган (1865–1938) — двоюродный брат ВВ по материнской линии, магистр Веллингтонского колледжа, а затем директор школы Рагби.

542

Эндрю Марвелл (1621–1678) — английский поэт, представитель классицизма.

543

Концертный зал, расположенный по адресу Нью-Бонд-стрит 136. Во время фестивальной недели Бетховена, с 25 по 30 апреля, в Эолиан-холле Лондонский струнный квартет сыграл в хронологическом порядке все 17 струнных квартетов композитора.

544

Людвиг ван Бетховен (1770–1827) — немецкий композитор, пианист и дирижер.

545

Некогда существовавший в Лондоне ресторан, находившийся по адресу Риджент-стрит 229.

546

Неизвестно, кого именно имеет в виду ВВ: Анри Сен-Симона или Луи де Рувруа (герцога де Сен-Симона).

547

Жан де Лабрюйер (1645–1696) — французский философ и моралист.