Архив

Виорэль Михайлович Ломов, 2018

Роман «Архив» – история одной семьи, ведущей свою родословную от великого предка. Вся их жизнь из поколения в поколение посвящена сохранению огромного архива, ставшего главным персонажем книги. Его прятали, перевозили, из-за него люди жили в постоянном страхе, он диктовал поступки героям романа. Этот архив – неодушевленные предметы, пережившие своих владельцев и ставшие свидетелями жизни людей, их судеб, сомнений и страхов, надежд и чаяний, побед и поражений.

V

— Больно? — спросила Софья. Ей самой было больно смотреть на Лавра.

— Разве это больно? — короче, чем обычно, хохотнул Лавр. Правой рукой он зажимал рану на левом плече. Кровь текла по руке, заливала бок.

Софья попыталась оторвать рукав своего платья, но у нее не хватало сил. Лавр зубами надорвал ткань. Софья оторвала рукав и приложила его, морщась, к ране Лавра. В лунном свете он был похож на скульптуру мифического героя. Держась теневой стороны улицы, они тронулись дальше.

— Разве это больно? — повторил, озираясь по сторонам, Лавр. — Вот когда у лошади Александра Васильевича Суворова оторвало ядром морду… И он пеший со шпагой в руке кинулся на янычар. Когда он был сражен картечью в бок чуть ниже сердца… Знаешь, что такое картечь?.. Упал без чувств, и его засыпало песком…Когда его отнесли в сторону, и он пришел в себя…

— Как ты можешь говорить так, когда у тебя такое? — в ужасе воскликнула Софья.

Светлый рукав, которым она обмотала плечо Лавра, стал темным.

— Потому и говорю так, — улыбнулся Лавр, скрипнув зубами. — Едва он пришел в себя, тут же собрал остатки войска и увлек их за собой. Пуля пробила ему предплечье, слева. Как у меня. Он стал истекать кровью, благо дело было на море…Вон река…

Они стали спускаться к реке. Лавр шагал вниз размашистым шагом. «Верно, ему совсем дурно, — подумала Софья, — раз не подает мне руки».

— Ему промыли рану, — продолжал говорить Лавр, — перевязали платком. Он тут же сел на лошадь…и поскакал на турок. К концу девятичасового сражения…Александр Васильевич был на грани обморока. Где он брал силы, чтобы…не просто усидеть в седле, а победить…победить силу турок…победить слабость своих войск…победить собственную боль?

Он почти вбежал в воду.

— Не заходи, — не пустил он Софью в реку. — Вода ледяная, простынешь.

Софья зашла, однако, в воду и стала промывать ему ледяной водой рану.

— Как бы не застыла, — озабоченно произнесла она. — Надо чем-то укутать, — она резким движением оторвала второй рукав от платья.

— Ничего, заразы меньше пристанет, — застучал зубами Лавр. — Нет, ты посмотри, задрожал! — хохотнул он. — Это я, Сонечка, наверное, испугался…Шкатулка где?

— Там же, под диваном.

— Под диваном не найдут. Не догадаются. Водки бы где раздобыть, — Суворов стучал зубами. Софья обеспокоенно посмотрела на него, пощупала ему лоб. Лоб его горел.

— Пойдем к моему брату.

Лавр удивленно взглянул на нее:

— Не боишься?

— С тобой, нет.

***

В доме света не было, все спали. Пришлось долго стучать в дверь. Дверь открылась, появился с лампой Джания. Провел лампой перед собой. Он был в одних кальсонах, которые контрастно белели на его медвежьем теле.

— Заходите, — произнес он по-русски, передал лампу Софье и закричал кому-то вглубь дома.

Лавр зашел первым и без сил опустился на стул. Ему казалось, что пол поехал под ногами, как корабельная палуба. Софья застыла рядом с ним. Вахтанг в дверях, скрестив волосатые руки на волосатой груди, молча смотрел на нее. Со сна в свете лампы он напоминал косматое лесное чудовище. «Какие у него мохнатые брови», — подумала Софья.

Появилась жена Вахтанга с кувшином теплой воды и тазиком. Она принялась хлопотать возле Лавра. В сравнении с мужем она была сущей козочкой. Вахтанг так и называл Веру: «Моя серна». Она приказала мужу (почему-то по-русски)принести йод, ножницы, вату и бинт. Вахтанг тут же принес это, снова выскочил и через минуту зашел с бутылкой водки. Лавр сглотнул слюну. Джания налил полный стакан и протянул Суворову. Лавр в несколько глотков выпил водку как простую воду. Вера сделала ему перевязку, улыбнулась.

— Теперь приляг вот там, — Вахтанг провел Суворова в соседнюю комнатку с маленьким окном, в котором синела ночь.

— Вахтанг, — попросил Лавр. — Пожалуйста, будь с Соней…

Джания перебил:

— Не переживай. Кто старое помянет, тому глаза долой.

— Глаз.

— По-грузински один глаз, что по-русски два глаза.

Лавр пожал здоровой рукой руку Вахтангу. Тот удивился крепости пожатия.

— Набирайся сил, — сказал Джания и вышел, оставив дверь приоткрытой.

Суворов с тревогой прислушивался к обрывкам грузинских и русских слов, звучащих в соседней комнате, но они звучали однотонно и мирно, вязли в шуме и боли, наполнявших его тело и голову. Тревога оставила его, и он вскоре забылся.

Софья с братом наконец-то выяснили отношения. В прошлую встречу Вахтанг только пучил глаза и шипел: «Не приходи больше в наш дом! Прошу тебя, женщина, не приходи!»

— Вахтанг, — спросила Софья, — мне есть место в нашем доме?

Вахтанг подумал и, к ее удивлению, сказал:

— Есть, сестра. Оно там же, где и было всегда. Добро пожаловать в наш дом, — и он поклонился ей, что было совсем уже странно.

— Вахтанг, — сказала Софья. — Я такая же, какой ты меня знал много лет. Не говори больше о том, что я другая. Иллариона нет, но я по-прежнему хозяйка того дома. И на мне лежат кое-какие обязанности, о которых ты совершенно не должен думать.

— Как не думать, женщина? Ты женщина, и этим всё сказано. Сама сказала, на тебе дом, вот и хозяйничай! А кто думать будет? Думать мужчина должен, а у тебя нет мужчины.

— Есть. Лавр его имя.

— Э, сегодня, наверное, день согласия. Посмотри, как он там, твой Лавр?

— Спит. Вахтанг, — обратилась Софья к брату, — мне в том доме кое-что взять надо, но я одна боюсь идти туда. Там такое было…

— Идем, — поднялся Джания. — Вера, поглядывай за Лавром. Если станет бредить, смочи повязку и на лоб и дай попить, но водки не давай.

— Э, а то я не знаю, — ворчливо отозвалась жена. — Ступай. Там канаву Зураб прокопал, чтоб не ездил никто. Не свалитесь.

Ночь была тихая. Луна спряталась в тучах, потемнело, но ветер пока не поднялся. Каждый шаг их, казалось, слышен был во всей округе. Вахтанг шагал молча, уверенно выбирая путь.

Подошли к дому Иллариона. Дом непривычно темнел на фоне темного же неба. Вообще казался абсолютно черным и неправдоподобно огромным. Софье он напомнил брата. Когда в нем бывал свет, и раздавались музыка и смех, он не был так пугающе огромен.

— Странно, даже собак не слышно, — обронила Софья.

— Спят, — успокоил ее брат, подумав: «Совсем плохо тут».

— Давай не в парадный, а сзади, — предложила Софья.

Они обогнули дом. Дверь была не заперта. Постояли с минуту, прислушиваясь к ночным звукам. Было всё спокойно. Они зашли в дом, прокрались на второй этаж, зашли в комнату, где Лавр под диваном хранил шкатулку. Комната была пуста. Вахтанг остался у двери, Софья встала на колени и стала шарить под диваном рукой. Ей казалось, что кто-то дышит над ее головой.

Шкатулки не было!

***

На рассвете Лавр проснулся. Огляделся. В комнате был полумрак. За столом кто-то спал, склонив голову на руки. Лавр, стараясь не шуметь, встал с кровати и, поддерживая правой рукой левую, вышел в соседнюю комнату. Его подташнивало, и кружилась голова.

— Ты куда? — послышалось сзади.

Лавр, качнувшись, обернулся. Вахтанг, позевывая, шел к нему.

— Привет, — бросил Лавр. — Мне надо выйти.

— Ты слаб. Софья! — позвал Вахтанг сестру. — Софья!

Зашла Софья. Похоже, она спала, не раздеваясь.

— Что случилось? Лавр, почему не в постели?

— Я скоро вернусь.

— Лавр, не ходи туда. Там ее нет.

Лавр опустился на стул, на который вчера сел, как только вошел в дом.

— Это он. Он! Где Георгий?

— Не знаю. Я его там не видела. Мне кажется, там вообще никого уже нет. Пустой дом.

— Да, — кивнул головой Вахтанг. — Даже собак нет.