Естествознатель. Книга 2. Тернистый путь

Виолетта Орлова, 2023

Учеба в Троссард-Холле, элитной школе Королевства, куда не принимают без вступительных экзаменов – это ли не абсолютная удача?Возможно. По крайней мере, поначалу Артур думал именно так.Однако вскоре он понял, как глубоко заблуждался. Учителям едва ли можно доверять, на территории Троссард-Холла происходят необъяснимые события, на школьников объявляют охоту… Более того, в самый разгар учебного года все ученики и преподаватели неожиданно исчезают.Артур отправляется на поиски друзей, но не окажется ли его путь слишком сложным? Сможет ли он дойти до конца, сохранив верность своим идеалам? Раскроет ли все загадки, связанные со своим прошлым?Окунитесь с головой в увлекательный, разнообразный и смертельно опасный мир «Естествознателя».

Глава 12 Или не украл, так взял, а вором стал

В тот день, когда Артур с Тэнкой на свою беду последовали за господином Ролли, Алан, ничего не подозревая, отправился искать нужную лавку с провизией и снаряжением для похода.

Юноша был чрезвычайно недоволен и раздосадован; во-первых, ему приходилось иметь дело с армутами, которые, как известно, хорошие дельцы, но нечестные продавцы. Во-вторых, Алан сетовал на самого себя и на свою рассеянность и забывчивость. Право же, как мог он оставить замечательную, вместительную суму в Кагилу? Но не возвращаться ведь теперь за ней в город мертвецов… И хоть скептически настроенный юноша и не верил в существование мифических теней, тем не менее, идти вновь под землю, где разыгралось поистине трагическое действо, ему весьма не хотелось. И наконец, Алан переживал за семью Тэнки. Впрочем, насчет последнего он был настроен более или менее оптимистично, так как всем сердцем надеялся, что Лейланде с детьми удалось выбраться. Возможно даже, они идут сейчас в Беру или в Ту-что-примыкает-к-лесу.

Юноша брел по улице, надеясь не забыть месторасположение харчевни, где он оставил своих спутников. Водоворот Мира чудес сводил его с ума и раздражал невероятно. Более всего ему не нравилась манера местных жителей громко общаться. Действительно, казалось, что все армуты глуховаты, вследствие чего они старались кричать во все горло и одновременно, задыхаясь при этом от невозможной жары. Продавцы орали на своих покупателей, а те, в свою очередь, не отставали от первых и, яростно жестикулируя, выкрикивали что-то в ответ.

Казалось, что даже животные, обитавшие в этом хаосе, ведут себя куда громче своих сородичей, живших в других местах. Ослы недовольно кричали под ездоками, лошади поминутно ржали, сетуя на свою судьбу, облезлые кошки вопили от голода, тощие собаки облаивали прохожих. Шум, пестрота, запах масел, потные тела, горелая еда, грохочущие повозки, толкучка, повсюду палатки, преграждающие дорогу, навязчивая трескотня торговок, песчаный ветер, сбивавший с ног — решительно все чувства обострялись у того, кто попадал в Мир чудес. Человек словно бы внезапно прозревал, начинал осязать и слышать так, как никогда ранее.

Алан долго искал необходимое. Сперва его не устраивала цена, в другой раз он ушел из лавки только из-за того, что торговка слишком навязчиво предлагала ему свой товар, что действовало ему на нервы. Наконец он смог купить вяленого лошадиного мяса, огниво, нож, крючки и леску для рыбалки, несколько пестрых ковриков, которые можно было использовать в качестве матрасов, лучину, крепкую веревку, горшок для приготовления пищи. Также ему чудо как приглянулась фляга для воды с красивым изображением орла, державшем в своем клюве добычу. Однако продавщица, торговавшая флягами и специями, оказалась крайне несговорчивой. Она запрашивала целых три золотых за свой товар.

— Это же грабеж средь бела дня! — возмущался Алан.

— Э-э, нет, мой хороший. Я сейчас все объясню. Что ты видишь на этой фляге?

— Ну… Орла, — не понимая к чему она клонит, произнес юноша.

— Орел этот на свободе, не так ли? — с лукавой улыбкой проговорила торговка. У нее было узкое лицо, напоминавшее хищную мордочку куницы, острые проворные руки и некрасивый нос с горбинкой, как и у всех армутов.

— Ну так… — озабоченно подтвердил Алан.

— А за свободу надо платить… Она просто так не дается. За это один золотой. Смотрим дальше. Что у орла в клюве?

— Еда, которая просто так на земле не валяется, я полагаю? — воскликнул юноша.

— Вот видите, мой хороший, вы начинаете прозревать, — обрадовалась торговка. — Еда тоже стоит денег. Далее. Орел летит по небу — место, куда все стремятся, но далеко не многие туда попадают… Но все же, небо — благочестивый символ, стало быть, за него еще один золотой.

— Вы-то уж вряд ли туда попадете, так как благочестием, похоже, не отличаетесь — так обдирать покупателей! Просто бессовестно! — простонал Алан в изнеможении, мечтая как можно скорее закончить свои покупки. Мир чудес обошелся ему слишком дорого.

Торговка ничуть не обиделась на заявление Алана — вероятно, в душе она с ним полностью согласилась. Однако ж цену понижать не стала.

— Мануфактура господина Ролли — лучшая в Мире чудес, — заговорщицки прошептала она Алану. — И ее изделия можно встретить даже на рынках Беру… Эта информация чего-то стоит?

Алан скептически смерил глазами торговку.

— Передайте своему господину, что цены у него грабительские.

Юноша взял также мешочек с пахучим кардамоном, трубочку корицы, стручок ванили и немного золотистого карри. Продавщица была так довольна, что, прощаясь со своим покупателем, она грубо обняла его и расцеловала в обе щеки, отчего Алан скривил лицо и незамедлительно покинул лавочку с навязчивой торговкой. Как же ему претили эти дикие манеры армутов, их постоянное желание проникнуть в твое личное пространство, возмутительные выходки, которыми они сопровождали общение!

Алан уже подходил к харчевне, где должны были ждать Тэнка с Артуром, как вдруг его слух, обострившийся до болезненности, уловил едва знакомый, но такой манящий стук, который можно услышать, когда два кубика, вырезанные из суставов копытных животных, легонько сталкиваются между собой. Алан вытянулся, принюхался, будто заправская гончая, и глаза его заметались, пытаясь в пестроте красок отыскать искомый источник звука.

— Продаю мибесинский кувшин, продаю, — заунывно канючил загорелый армут, надеясь, вероятно, своим жалобным голосом растопить сердца покупателей.

— Красавчик, рыженький, купи бальзам для своих кудрей, они станут еще прекраснее! — кричала полная армутка, которая была настолько объемной, что могла вполне сойти не за одного, а за целых трех торговцев. Где-то вдалеке резвились ребятишки возле своей мамы, нелепо развалившейся на земле и просившей милостыню.

«Все не то, не то…» — бормотал про себя Алан. И вдруг он увидел то, что искал. Прямо перед его глазами выплыла яркая лавчонка, в которой было так накурено, что седые пары огромными клубами вылетали из многочисленных отверстий меж полотняных стен. Над входом висела многообещающая вывеска, которая тоже была окружена облачком дыма. Вот что на ней было написано: «Игорный дом».

Алан задержался на пороге лавочки чуть дольше обычного. Надо сказать, что у этого, на первый взгляд благоразумного юноши, была одна существенная слабость, которая могла вмиг исказить его сильную смелую натуру и превратить в бесхарактерного и совершенно безвольного человека. Алан на свою беду был азартен.

Игры в кости — обычное занятие для прожигателей жизни, манящее, но весьма сомнительное развлечение, которое зародилось именно в армутских городах, а затем, подобно заразной болезни, распространилось и на другие людские поселения. Алан узнал об этой игре от беруанцев, которые никогда не брезговали кинуть кубики разок-другой под стаканчик винотеля, приправленный трубкой с фирменным табаком.

Чем страшны азартные игры? Тем, что порою они бессовестно деформируют нашу волю, делают господ рабами. Игроки безвольно приползают в игорные дома и уползают почти на коленях, как ничтожные пресмыкающиеся, в пух и прах проигравшиеся, по уши погрязшие в долгах, но, несмотря на все это, с безумным огоньком в глазах, твердящие лишь одно — «еще, еще…»

Неумение остановиться, бросить, отказаться, освободиться — этим и страшна любого рода зависимость. Она всю жизнь человека переделывает под свои прихоти, нужды и требования. Она ставит ему условия, словно капризная жена, желающая властвовать над мужем. И горе тому, кто попадет под ее паразитическое влияние!

Алан был весьма удачливым игроком. Юноша даже научился жульничать, и частенько, прибегая к различного рода уловкам, ему удавалось обкрадывать других, чуть менее ловких игроков. Отсюда он и получил свое прозвище — «Алан Воришка», которое следовало за ним позорным шлейфом всюду, куда бы он ни пошел. В Той-что-примыкает-к-лесу жандармы особенно тщательно следили за подозрительным юношей, который вечером мог вполне обдуривать их в кости, а днем, как ни в чем не бывало, с надменной физиономией бродить по деревне.

Вот и сейчас Алан не смог устоять. Никакие здравые рассуждения не помешали ему, не остановили и не предупредили. Мысли о Тэнке, Артуре и вообще об их походе как-то растворились вместе с дымом игорного дома. Недолго думая, юноша шагнул в чад полотняной лавчонки и с наслаждением втянул ноздрями воздух: дым и пот возбужденных игроков — что может быть отраднее для ловкого азартного хитреца?

Алан намеревался применить здесь парочку своих мудреных приемов, чтобы возместить деньги, потраченные в Мире чудес. Дело в том, что у него в кармане находился талисман — кубик со свинцовым наполнителем. Когда Алан играл в кости, он, благодаря ловкости рук, подменял кубики, а его утяжеленный талисман неизменно выбрасывал требуемое число очков.

Надо сказать, юноше не всегда удавалось безнаказанно подменить кубики. Порою кто-нибудь из внимательных игроков обнаруживал мошенничество и тогда незадачливого обманщика выгоняли, не забыв снабдить его напутственными тумаками. Впрочем, Алан прибегал к своему талисману только в случае крайней нужды; его уж больно увлекал процесс, ему нравилось рисковать. Раззадоренного игрока манила даже сама возможность проиграть и потерять все — от какого-нибудь мало-мальски серьезного имущества до собственных штанов.

Сейчас, однако ж, Алан не хотел рисковать. Победа казалась ему весьма соблазнительной — тем более, над нелюбимыми им армутами.

Когда он вошел в заведение, почти никто не обратил на него внимание. Игроки, захваченные азартом, — жалкое зрелище. Они не видят ничего, кроме полета магического кубика, который, в какой-то степени, решает их судьбу. Завороженные, будто заколдованные, в дыму стояли эти люди, разных возрастов и полов, но преимущественно все же мужчины, глядя в одну точку перед собой. Алан потихоньку присоединился к ним и даже сам не заметил, как быстро оказался во власти игры, которая захватила все его существо.

Вначале он играл наравне со всеми, чтобы не привлекать внимание. Ему даже удалось немного потратиться, что он сделал без особых сожалений. Спустя несколько часов, когда солнце стало двигаться к закату, юноша все же решился применить свой трюк. Игроки уже устали, измучились от ожидания выигрыша, концентрация внимания слабела и многим, в общем-то, становилось безразлично, одержат ли они верх в этой битве или нет. Тогда-то Алан и пустил в ход свой талисман.

Он выжидал, будто хищный зверь в засаде, и наконец без сожаления кинулся на своих врагов. Юноша поразил их в сердце, начав забирать самое для них дорогое — деньги. Золотые венгерики с приятным звоном опускались в его карманы, и тогда-то его и заприметили. Мутные, тяжелые, полубезумные взгляды уставились на него, как на какую-то заморскую диковинку.

Среди игроков было немало армутов, но также хватало пришельцев и иноземных купцов. Кем они были? Беруанцами или просто путешественниками, беглыми каторжниками с Полидексы или честными трудягами из Гераклиона? Алан не мог ответить на эти вопросы, хоть ему и доводилось встречаться со многими людьми во время своих путешествий. Но в Мире чудес, этом странном причудливом городе, размывались все границы, которые отделяли каторжника от честного гражданина. Здесь все были своими и вместе с тем — чужими, добросовестными и ворами, красивыми и уродливыми. Казалось, этот город, увешанный полотняными ширмами, для того и создавался — чтобы скрывать настоящие имена, настоящих людей, настоящие поступки.

Алан неплохо заработал в тот вечер. Победа опьянила его и окончательно лишила здравого рассудка. Он даже умудрился забыть о том, с какой целью оказался в этом городе. Он забыл про своих спутников. Его новая кожаная сума через плечо была набита выигранными монетами, и этого ему вполне хватило для осознания полной удовлетворенности. Помимо монет он также получил халат одного из проигравшихся, который сидел на корточках перед игорным столом, тупо уставившись в пол. Это был почтенный, седовласый господин, прикрытый сейчас одним только платком, невероятно жалкий и несчастный. Увы, страсти одолевают в течение всей жизни, и почтенный возраст отнюдь не защищает нас от пороков и растления.

Алан без малейшей жалости обернулся в свое пестрое приобретение; диковинный халат полностью скрывал его одежду и делал чрезвычайно похожим на армута, который зачем-то покрасил волосы в рыжий цвет. Юноша не понимал, что нечестным путем добытое имущество не принесет много пользы. Не осознавал он также и того, что деньги, полученные в награду за тяжелый, но честный труд, куда приятнее для души, нежели эта сума, доверху набитая золотыми, но при этом представлявшая собой ценность не бо́льшую, чем груда мусора. Сума, разорившая одних, но обогатившая Алана. Молодой человек не жалел незадачливых игроков, но отнюдь не потому, что был напрочь лишен сострадания. Просто ему казалось, что в подобных заведениях нет честных людей, а нечестных, стало быть, обманывать не зазорно.

Когда он, вполне довольный собой, вышел из игорного дома, на улицах Мира чудес уже стемнело. Город окунулся в невиданную тишину: закончилась торговля, а вместе с ней прекратилась и жизнь. Шатры медленно покачивались на ветру, отбрасывая причудливые тени. Весь город погрузился во тьму, и ни в одной захудалой лавчонке, ни в одной таверне не горели лампады. Сейчас улицы были прямыми, свободными и широкими, так как уже никто не завешивал их своими покрывалами, по ним не сновали люди и животные. Пряные дневные ароматы поспешно уходили, позволяя свежести рассеять смрад кочевого города.

Выйдя на улицу, Алан лицом к лицу столкнулся с довольно хорошенькой на вид армуткой. Она была молодой, с тонкой талией и такими длинными густыми волосами, что кончики их подметали песчаные улицы города. Узкие, казавшиеся черными в ночи глаза, беззастенчиво глядели на Алана. Тот остановился, смутившись. Он всегда немного робел перед прелестными женщинами.

— Красавчик, не угостишь меня чашечкой кофе? — ласково промурлыкала она, и Алан, не в силах побороть волнение, кивнул головой. Она весело расхохоталась, грациозным движением откинув назад свои роскошные волосы. — Тем более что деньги, на которые ты будешь брать мне кофе, мои! — добавила она лукаво. Алан в замешательстве оглянулся. Ему показалось, что кто-то незаметно подошел к нему сзади. Потом был удар, едва слышный, аккуратный, профессионально исполненный, и незадачливый юноша, как мешок опилок, обернутый в цветной халат, повалился на землю.