Естествознатель. Книга 2. Тернистый путь

Виолетта Орлова, 2023

Учеба в Троссард-Холле, элитной школе Королевства, куда не принимают без вступительных экзаменов – это ли не абсолютная удача?Возможно. По крайней мере, поначалу Артур думал именно так.Однако вскоре он понял, как глубоко заблуждался. Учителям едва ли можно доверять, на территории Троссард-Холла происходят необъяснимые события, на школьников объявляют охоту… Более того, в самый разгар учебного года все ученики и преподаватели неожиданно исчезают.Артур отправляется на поиски друзей, но не окажется ли его путь слишком сложным? Сможет ли он дойти до конца, сохранив верность своим идеалам? Раскроет ли все загадки, связанные со своим прошлым?Окунитесь с головой в увлекательный, разнообразный и смертельно опасный мир «Естествознателя».

Глава 10 и проколет ему господин его ухо шилом, и он останется рабом его вечно

Друзей протащили сквозь полотняный дом, который оказался вовсе не домом, а своего рода искусственной преградой. Его раскидистые шатры полностью закрывали еще один небольшой садик, который, так же, как и первый, прятался в тени платановых деревьев. Это место было интересно некой иллюзорностью, которую можно заметить, только внимательно присмотревшись.

И в самом деле, фонтаны, которые при первом беглом осмотре, казалось, были выложены из тончайшего мрамора, в действительности были собраны из каких-то легких материалов, и могло даже почудиться, что обычный картон сослужил местным мастерам добрую службу. Розовая вода была вовсе не водой, а игрой света. Звук текущей жидкости искусственно создавался некими механизмами, находившимися внутри фонтана. Платановые деревья оказались мраморными, но при этом настолько реалистичными, что можно было только подивиться искусности мастера.

Дома здесь вроде внешне и существовали, но между тем, заглядывая в одно из таких строений, становилось понятным, что это пока еще не дом, а просто некая прелюдия, забор, ограждающий другой, очень похожий садик. И так могло быть до бесконечности: огромный игрушечный мир, находившийся в самом центре призрачного города чудес.

Артура и Тэнку как бродячих собак посадили на цепь, железное кольцо которой крепилось к каменному дереву. На каждую ногу им надели нечто, похожее на кандалы. Цепь была довольно длинной, и неудачливые путники могли сделать несколько шагов в сторону, но не более двух-трех. Позади них было сооружено нечто наподобие будки: пристанища, годного скорее для собаки, нежели для человека. Внутри стояло три миски, наполненные водой, и Артур смутно предполагал, что миски оставлены здесь для них.

Армуты, проверив, что цепи держатся хорошо и не сдавливают слишком сильно ребятам ноги, ушли, вполне довольные собой. В саду воцарилась тишина, которая, впрочем, не предвещала ничего хорошего.

— Что с нами теперь будет… — глухим голосом проговорила Тэнка. Ей хотелось плакать, но у нее не было на это сил. Девочка понимала, что вина за произошедшее лежит полностью на ней. Она не только позволила обмануть себя какому-то неблагонадежному незнакомцу, но еще и втянула в эту авантюру Артура. «Как можно быть такой идиоткой», — думалось бедной девочке.

Она немного успокаивала себя тем, что встреча с Желтым морем и переживания за свою семью на какое-то время помутили ее разум, сделали ее совсем безрассудной. Но в целом это были лишь оправдания, которыми она пыталась скрыть свою беспечность. Артур не разговаривал с ней, и она, в свою очередь, не решалась обратиться к нему. Так они и сидели в полной тишине, изредка прерываемой бряцаньем цепи, если кто из них вдруг решал встать и немного размять ноги.

Клипсянин не знал, сколько минуло времени с момента их заточения, но ему казалось, что прошла целая вечность. Он ненавидел бездействие, но также понимал, что пока это единственно правильное поведение в сложившейся ситуации. Надо было внимательно наблюдать за обстановкой, в которую они попали помимо своей воли. Мальчик заметил, что железное кольцо почти намертво прикреплено к дереву, а это означало для незадачливых путников только одно: сидеть и дожидаться, когда кто-нибудь придет и освободит их. Артур знал также и то, что, прежде чем пытаться убежать, надо было тысячу раз все продумать, чтобы своей неудачной попыткой не пресечь дальнейшие шансы на спасение. Мальчик мало надеялся на помощь Алана, так как представлял, что найти их в этом обманчивом городе практически невозможно. Да и потом, что Алан мог сделать один, не зная даже местных обычаев? Среди армутов, наверное, считалось нормой похищать средь бела дня людей и сажать их на цепь как собак.

Таким образом, бедолаги провели весь день, не дождавшись каких-либо объяснений. Вечером, когда полуденный зной стал спадать, к ним пришел толстяк, принеся заключенным две миски с крайне неаппетитной едой: блюдо вроде не походило на суп, а скорее — на второе, но при этом было настолько жидким за счет жирного масла, что, в принципе, если не придираться, вполне сошло бы и за суп. Рассчитывать здесь на шикарный ужин было наивно.

С громким стуком поставив перед ними чаши, из которых наполовину выплеснулось масло, их таинственный враг взмахнул толстой рукой. Сразу же, откуда ни возьмись, прибежали двое молодых испуганных юношей, совсем не походивших на армутов — скорее, на жителей Беру, судя по белому цвету кожи. Они несли в своих руках какие-то приспособления, в которых Артур узнал некое подобие лежанки. Юноши, которые, вероятно, тоже являлись невольниками в этом доме, если вообще можно было так назвать это странное место, быстрыми, ловкими движениями рук разложили лежанку перед своим господином и так стремительно исчезли, что можно было подумать, что это не люди вовсе, а какие-то бестелесные существа, способные испаряться в мгновение ока.

Толстяк довольно крякнул и опустил свое большое грузное тело на лежанку, которая при этом жалостливо скрипнула, с трудом, видимо, удерживая на себе столь значительный вес.

— Господа, вы в данный момент являетесь моими гостями, — вполне миролюбиво начал он, но Артур невежливо перебил его, глядя прямо в косые маленькие глазки:

— Со всеми своими гостями вы обращаетесь как с собаками? — сухо поинтересовался он, с открытой неприязнью глядя на их поработителя. Толстяку ужасно не нравилось своеволие, он нахмурился, но спустя секунду складки на его лице разгладились и он, казалось, снова впал в весьма благожелательное состояние духа. На улице парило, и хозяин лениво достал из кармана своего безразмерного халата веер и начал легонько обмахиваться им.

— Пока вы еще являетесь моими гостями, — беспечно продолжил он, — соответственно, вам позволено разговаривать в подобном духе. Но потом, я думаю, вы сами поймете, в какой момент, эти неблагожелательные речи будут жестоко пресекаться. Надеюсь, я вполне ясно выражаюсь. Меня зовут господин Ролли, но обращаться ко мне напрямую вы сможете только тогда, когда я разрешу. Не думаю, что вам тут будет очень уж плохо, если только, конечно, вы, юноша, научитесь держать язык за зубами, что, по моему скромному мнению, не так уж и сложно. Ваш спутник, по-видимому, более смышленый в этом плане.

— Спутница! — с возмущением воскликнула Тэнка, которую чрезвычайно оскорбило заявление толстяка. Однако незнакомец не слышал или же сделал вид, что не слышит. Он продолжил:

— В этом доме я — хозяин и господин, все остальные — мои слуги. Жизнь у меня течет размеренно и спокойно, я никуда не тороплюсь. Торопятся в этом месте единственно мои замечательные работники. Вы в скором, я надеюсь, времени, также присоединитесь к разряду моих слуг. Поэтому вам небезынтересно будет услышать кое-что о правилах поведения, которые лучше не нарушать, чтобы не вызвать неблагожелательные последствия. Для каждого из вас будет отведена особая роль в моем доме, и вы должны будете старательно выполнять свою работу. От этой старательности напрямую зависит ваше состояние, как физическое, так и моральное. У вас будут свои имена, которые я вам дам. Ты, например, — при этих словах толстяк ткнул жирным пальцем в сторону Артура, — будешь Бат, по цвету твоих глаз, а он, — на этот раз палец переместился в сторону Тэнки, — он будет, пожалуй, Бел, по цвету, соответственно, его волос.

— Она — девочка, а никакой не Бел! — с негодованием воскликнул Артур. Неужели толстяк тоже обманулся и принял Тэнку за мальчика? Так или иначе, он никак не отреагировал на высказывание Артура.

— К вам будут обращаться по вашим новым именам. Старую свою жизнь забудьте, ее больше не существует для вас. Завтра мы проделаем с вами нехитрую и, надеюсь, безболезненную процедуру, — при этих словах толстяк хихикнул, не в силах сдержать свое удовольствие, — и все формальности будут, наконец, соблюдены. Отныне для вас начинается новая жизнь, советую к ней подготовиться. Все понятно?

— Понятнее некуда, господин, — саркастически проговорил Артур, исподлобья глядя на ненавистного армута. Толстяк весело улыбнулся и даже попытался потрепать юношу по голове, но тот вывернулся и с силой укусил его за руку.

Старый армут побледнел от гнева, с недоумением глядя на свою толстую руку, которая, несмотря на внушительные размеры, была очень нежной, и на ней теперь явно выделялись белые следы укуса. Казалось, мужчина не верил, что такое могло вообще произойти. Затем он сердито щелкнул пальцами, и тут же, как по волшебству, перед ним оказался слуга, преданно внимавший каждому его слову.

— Привяжи этого наглеца так, чтобы ему было неудобно, — велел толстяк, и слуга тотчас же бросился ревностно исполнять приказание. Он резко приподнял мальчика и ловким движением связал руки ему за спиной веревкой, да так, что она сильно врезалась в кожу, причиняя боль. Один конец веревки слуга прикрепил к дереву, и получилось, что Артур вынужден был стоять близко к стволу с вывернутыми руками, не имея ни малейшей возможности пошевелиться.

— А если ты захочешь есть или пить, можешь воспользоваться этим, — с мстительной ухмылкой толстяк взял миску Артура и вывалил всю еду на пол. Та же участь постигла и плошку с водой.

— Спокойной ночи, господа, — произнес их мучитель и, наконец, удалился, медленно шаркая по земле своими тяжеловесными ногами.

— Артур, я… Сможешь ли ты простить меня? — со слезами на глазах Тэнка кинулась к мальчику. — Я вела себя как последняя идиотка и эгоистка! Я знаю, что это не оправдание и…

— Тэнка, прекрати, — спокойно сказал ей Артур. Он уже давно не злился на нее. Мальчик попытался встать поудобнее, но при малейшем шевелении веревка с болью врезалась в его кожу. Как назло, он почувствовал необычайную жажду, но не хотел при этом отбирать воду у девочки. Поэтому ему оставалось лишь облизывать свои пересохшие губы и не думать о том, какое наслаждение ему мог бы доставить кувшин с розовой водой.

— Я ведь могу дать тебе попить, хочешь? — спросила девочка, необычайно точно отгадав его мысли.

– — Ты, наверное, сама хочешь пить…

— Давай разделим воду и еду, так будет по-честному, — серьезно ответила Тэнка и принесла миску с прохладной, но грязноватой на вид водой. Ей приходилось поить Артура, так как он не мог и шевельнуться. Рис не вызвал у пленников никакого аппетита, но они решили все же поклевать его немного. Ребятам нужны были силы, чтобы с достоинством встретить завтрашний день, который мог оказаться для них весьма сложным.

Стемнело. Наконец-то долгожданная прохлада опустилась в сад, где сидели заключенные. Где-то недалеко протяжно и озлобленно выли собаки, видимо, тоже несогласные со своей участью. Время шло медленно, и ни Тэнка, ни тем более Артур не могли заснуть. У мальчика онемели руки, и он практически перестал их чувствовать. Вдобавок ему было тяжело стоять в одном положении, и он, прислонившись к дереву, время от времени впадал в какое-то странное оцепенение, больше похожее на беспамятство. Перед ним вставали в полный рост его отец, мать и Баклажанчик. Все что-то ему говорили, но он их не слышал, как ни пытался различить хоть слово. Потом появилось Желтое море, которое окружило его со всех сторон.

«Если бы я мог сейчас применить силы естествознателя… — подумалось вдруг Артуру. — Если бы я только смог, я бы сжег дотла этот дом».

Но силы молчали, и он по-прежнему стоял у дерева, с тоской переминаясь с ноги на ногу. Тэнка видела его мучения, она пыталась как-то ему помочь и ослабить веревки, но не смогла сделать ничего путного.

Под утро, когда начало светать, к пленникам привели еще одного несчастного. Это был долговязый, худой мальчишка с женственным лицом. Если Тэнка и вправду походила на мальчика, то здесь ситуация была абсолютно противоположной. У пленника были аккуратные молочно-розовые губы, тонкий покатый нос, огромные, как у лани, карие глаза и удлиненные прямые волосы, иссиня-черные, точно у вороного коня. На его изящной шее красовалась ярко-красная татуировка в виде орла, которая не только не подходила его несколько романтическому образу, но и, несомненно, портила внешность.

Глаза пленника смотрели забито и испуганно, он все время нервно вытирал руки о свои грязные засаленные штаны. Рубашка на нем отсутствовала, и на его тощем изможденном теле виднелись страшные синяки от побоев. Мальчик даже не обратил внимания на новичков, просто с полным безразличием отошел от них в сторону, насколько позволяла цепь.

Когда ушли охранники, клипсянин решился обратиться к незнакомцу:

— Как тебя зовут?

Пугливый юноша вздрогнул всем телом, будто Артур ударил его плетью. Спустя минуту он все-таки тоненько пропищал, старательно глядя себе под ноги:

— Лэк.

По всей вероятности, фантазия толстяка ограничивалась лишь тремя буквами, которые он переставлял в зависимости от внешности человека.

— Нет. Я имею в виду твое настоящее имя.

— Лэк, — упрямо повторил мальчишка, не желая говорить ничего более этого слова, словно оно было каким-то таинственным заклинанием, способным вмиг решить его проблемы.

— Я Артур, а это — Тэнка.

Долговязый парень быстро глянул на своих товарищей по несчастью, но без особого интереса.

— Расскажи нам, пожалуйста, — попросил Артур, — что здесь происходит? Кто такой этот толстяк, что притащил нас сюда?

Мальчик неожиданно рассердился.

— Ты просто глупец, раз говоришь о нем так свободно. Или тебе нравится твое место у дерева? Ты ведь не хочешь, чтобы ее, — он кивнул на Тэнку, — замучили до смерти? Я смотрю, ты совсем не понял, где оказался.

Артур бы пожал плечами, если бы веревка не впивалась в его руки.

— Я и правда не знаю, где мы. Как ты мог заметить, мы только недавно появились здесь. Более того, мы чужестранцы и идем из другого города. Местные обычаи нам неизвестны. И было бы неплохо, чтобы кто-нибудь, вроде тебя, хоть немного просветил нас.

Мальчик смягчился и даже как-то расслабился.

— Хорошо. Только это вряд ли чем-то тебе поможет.

— Мы выберемся отсюда, — уверенно проговорил Артур.

— Нет, не выберетесь.

— А ты пробовал?

Мальчик отрицательно покачал головой.

— Тогда откуда тебе заранее известно, что нам не получится убежать? Под лежачий камень, знаешь ли, вода не течет.

Долговязый пленник грустно усмехнулся, словно ему было известно нечто такое, что действительно препятствовало ребятам сбежать.

— Я не рискую своей жизнью, — просто ответил он.

— Да разве это жизнь? — встряла Тэнка.

— Хоть какая-то, — с тоской вздохнул несчастный. — Если говорить быстро и в двух словах, то мы — пожизненные рабы господина Ролли и его семьи. Он во всей округе известен тем, что не признает платную рабочую силу. Мерзавец отлавливает по всему городу пришельцев, в основном мальчиков и юношей, и использует их как бесплатных работников. Задачи у всех разные: кто-то готовит, я же чистильщик отходных ям. Хозяин сам решает, какими заданиями кого наградить. Убежать нельзя: шатер со всех сторон окружен собаками, которые почуют тебя за версту. Они кидаются на каждого, кто хоть как-то пытается выбраться за пределы внутренних помещений. Любые провинности и оплошности сурово наказываются. Это можно воочию увидеть по моей спине. Нас тут около двадцати ребят, и все мы являемся пленниками, — долговязый говорил отрывисто, резкими фразами, пытаясь таким образом хоть немного скрыть свою боль. Тебе, — он кивнул головой в сторону Артура, — скорее всего, повезет. У тебя черные волосы и ты похож чем-то на армута, только глаза у тебя голубые. Эти приметы не особенно выделяют тебя среди других. Но вот ей может прийтись несладко.

Артур с Тэнкой в беспокойстве переглянулись.

— Почему?

— У твоей девчонки белые волосы, что является большой редкостью. Думаю, она будет участвовать в Потешных боях, которые организует местная знать.

— Каких еще боях? — брови Тэнки полезли наверх. — Я не собираюсь ни в чем участвовать!

Мальчик с грустью вздохнул.

— Они заставят. Им не впервой это делать. Вам, ребята, не повезло, что вы вместе попались. Будут мучить одного, чтобы заставить другого что-то выполнять. Если кого-то из вас возьмут на Потешные бои, то вряд ли он уже вернется. Впрочем, и без них тоже… У нас тут было два умника, которые пытались убежать… В итоге и того, и другого съели собаки. Так что думайте сами, что вам по душе.

— Ты давно здесь? — поинтересовался Артур, которого услышанное ничуть не обрадовало. Но юноша все же не верил в то, что совершенно нет никакого выхода. Всегда можно было что-то придумать, главное, не оставаться без действия.

— Я не помню, — глухо пробормотал пленник и отвернулся от них, всем своим видом показывая, что не желает больше ни с кем разговаривать.

— Да-а, — протянул Артур, пытаясь еще раз прокрутить в голове всю информацию. А еще он боялся за Тэнку, которую отчего-то толстяк не хотел признавать девочкой.

— На вашем месте, — гнусаво добавил Лэк, — на вашем месте я бы не показывал им, что вы дружны. Иначе, поверьте, это все выйдет боком…

— Алан нам поможет! — с ожесточением прошептала Тэнка, и Артур кивнул. Ему не хотелось расстраивать подругу. Но правда заключалась в том, что помочь себе могли только они сами.

Прошло еще несколько мучительных часов ожидания и, наконец, перед пленниками снова возник хозяин. Господин Ролли сменил вечерний халат на более легкий из атласной парчи, который немного скрывал его ужасную полноту. Он приказал своему слуге отвязать Артура. Мальчик от долгого стояния в неудобной позе не смог удержаться и рухнул на землю прямо в ноги к своему мучителю. Эффект от экзекуции необычайно порадовал толстяка. Он раздвинул полные губы в доброжелательной ухмылке.

— Право же, Бат, не надо падать передо мной ниц, достаточно просто слов извинения.

— Не дождетесь, — четко проговорил Артур и, подняв голову, посмотрел прямо в раскосые глаза своего мучителя. Толстяк какое-то время не отводил взгляд, но потом все же не выдержал, и его маленькие глазки, подобно растревоженным муравьям, забегали по сторонам. Удивительное то было дело, но в этом юноше, по возрасту годившемуся ему в сыновья, толстяк почувствовал человека более сильного по духу и, возможно даже, более определившегося в своем жизненном пути, нежели он сам.

Старый армут понял, что наглый мальчишка, которого не так-то легко запугать, действительно отличается от всех этих боязливых, слабовольных и неуверенных в себе ребят, которых он с такой легкостью отлавливал на улицах Мира чудес. Очевидным было также и то, что с того самого момента, как заносчивый юноша появился в его стане, он будет бороться, даже, быть может, ценой собственной жизни.

Все эти размышления, конечно, не могли понравиться господину Ролли, относившемуся к тем людям, которые любят издеваться над слабыми в той мере, в какой эта модель поведения помогает их собственной самореализации, достижимой лишь с людьми слабохарактерными и уступчивыми. Сильные же личности, напротив, внушали отвращение старому армуту. Сейчас же толстяк сделал вид, что пропустил неприятную реплику Артура мимо ушей. Впрочем, у него в запасе имелось много средств, чтобы сломить волю любого, пусть даже и очень сильного человека.

— Сейчас у вас по расписанию утренние процедуры и момент превращения! — с наигранным весельем проговорил рябой армут. Затем он перевел взгляд на Лэка и недовольно нахмурил черные брови.

— Ты вчера плохо работал, так?

— Так, господин, — страшно бледнея, ответил долговязый паренек. От страха он сжался до такой степени, что даже стал меньше ростом.

— Но я буду милостивым сегодня и не стану тебя наказывать.

Господину Ролли ужасно нравился этот тощий, болезненного вида мальчик, вежливый и исполнительный. При взгляде на него армут испытывал полное удовлетворение.

— Проводите этих на процедуру! — тихим повелительным голосом приказал он своим сопровождающим, указывая перстом на новичков.

Слуги-армуты в два счета освободили ребят и повели куда-то в недра страшного дома. Артур старался запоминать дорогу и обращать внимание на детали. Сначала их провели по небольшому саду, затем они зашли за тканевую ширму. Казалось, там должен начаться сам дом, где жил господин Ролли со своим семейством.

Но обманчивая тканевая дверь вела в еще один садик поменьше, со всех сторон огражденный атласными тканями шатра. Аккуратный, с прекрасными клумбами желтых роз и декоративными кустами брусники, он, впрочем, также казался искусственным и не внушавшим доверия. Притворную красоту клумб портили массивные каменные деревья в центре сада с тремя железными кольцами, к которым, по-видимому, крепились цепи с невольниками. Тишина и отсутствие людей вполне характеризовали дом господина Ролли. Казалось, этот островок, лишенный свободных живых существ, находится не в шумном и гудящем городе армутов, где вся жизнь крутилась вокруг торговцев, а в каком-то другом, нереальном мире. Сады с мнимыми украшениями чем-то напоминали страшный лабиринт, который вел испуганных ребят навстречу зверю. Артур уже не мог определить, сколько таких садов они прошли. По дороге он с наслаждением растирал руки, по которым начинала бегать кровь.

Наконец нескончаемые сады, поражавшие, с одной стороны, искусностью мастеров, а с другой — ужасом, которым было пропитано это место, закончились, и невольников завели в полуоткрытый шатер, стены которого раздувало ветром, как паруса корабля. Внутри находились вполне обжитые хоромы, обставленные с большим вкусом. Видно было, что этот полотняный дом-дворец принадлежит очень богатому человеку, деньги которого позволяли приобретать в несметном количестве различные безделушки, малоиспользуемые в жизни, но при этом обычно так любимые своими владельцами.

Многие богачи не понимают, что копить сокровища на земле — дело невыгодное и даже безрассудное, ибо моль и ржа уничтожают вещи, а смерть однажды заберет и самих хозяев. Эту ситуацию можно сравнить с огромным судном, которое богач с большим трепетом снаряжает в течение всей своей жизни, а потом в какой-то момент корабль выходит в плавание и тонет под тяжестью своего груза, и все, решительно все оказывается на дне моря.

Господин Ролли относился к разряду таких неразумных богачей, которые готовы были бы умереть за свои приобретения. Впрочем, стяжательство было отнюдь не единственным его пороком. Старый армут был жесток, и так как в своей семье он не мог реализовать в полной мере эту преступную наклонность, он издевался над рабами, которые имелись у него в достатке.

Артура и Тэнку завели в комнату без окон, где на черной бархатной кушетке сидел седовласый мужчина с непривлекательным горбом на спине и читал какую-то старинную книгу при свете лучины. В небольшом каменном камине приятно потрескивал костер, от которого исходил жар, накалявший и без того горячий воздух. И так странно было видеть в доме, изобиловавшем безделушками, не бутафорию из картона, а единственный солидный предмет, который, впрочем, при этом казался совершенно лишним, учитывая здешний климат.

— Новые поступления, — кратко объяснил толстяк. — Вот этому, — он указал на Артура, — чтоб сполна хватило, тому можно и послабее.

Старик послушно кивнул и вежливым жестом пригласил ребят сесть на мягкие кушетки. Толстяк покинул помещение, довольно улыбаясь.

— Что это за процедура? — не выдержала Тэнка. Хоть она порою и была бесстрашна, как мальчик, но сейчас испытывала страх, и даже не за себя, а скорее за своего друга.

Старик с жалостью посмотрел на нее, но не ответил.

— С кого начнем? — спросил он.

— А есть возможность «отказаться»? — усмехнулся Артур.

Старик грустно улыбнулся.

— Тебе, парень, надо бы учиться держать язык за зубами, иначе ты не протянешь здесь долго. Давай начнем с тебя, — с этими словами он, охая и потирая спину, подошел к Артуру и, надев ему на руки железные кандалы, прикрепил их к кушетке. Затем он взял нож и разодрал рубаху и плащ, которые были на мальчике. Артур с сожалением подумал о том, что лишается сейчас последних напоминаний о школе, где он когда-то учился.

— Старое тряпье тебе больше не понадобится, — объяснил горбатый, откинув ненужные обрывки в сторону.

— Что вы делаете, оставьте его! — вскричала Тэнка и схватила нож, который был в руке у старика. Но пожилой господин ловко, как перышко, оттолкнул ее в сторону и сказал:

— Если будешь мешать, придет хозяин, и будет гораздо хуже.

— Он мне не хозяин, — буркнула Тэнка, но все же благоразумно осталась сидеть на кушетке, сжав руки и напряженно вглядываясь в манипуляции старика. А тот тем временем достал какую-то баночку с оранжевой жидкостью. — Это охра, — пояснил мужчина. Затем он взял нож и, сунув его в полыхающий огонь, стал дожидаться, чтобы металл накалился докрасна. Вот, оказывается, для каких нужд был построен камин!

— Прости, парень, но будет больно, — с сожалением проговорил старик и, достав раскаленный нож, едва надавливая, провел аккуратную полосу по шее Артура. Страшная боль пронзила тело мальчика, но он не издал ни звука, памятуя о том, что испуганная Тэнка во все глаза наблюдает за ним.

— Ты не только смел, но и терпелив. Вчера, на этом самом месте сидел паренек и орал, как раненый дикий вепрь, — с уважением заметил мастер и, отложив страшное орудие в сторону, взял другой инструмент, впрочем, тоже не внушавший особого доверия и, набрав в него краски, начал медленно вводить жидкость в рану, снова причиняя мальчику ужасную боль.

— Это знак того, что ты принадлежишь теперь господину Ролли. Если вдруг сбежишь, что, конечно, маловероятно, тебя непременно узнают в городе по этой отметине и вернут обратно, — объяснил старик, не глядя на Артура. Казалось, ему совестно за действия своего работодателя.

Клипсянин вспомнил странную татуировку в виде орла на шее Лэка. Вот, оказывается, что это было такое. Жгучая ненависть поднялась в его сердце. Именно она помогла ему дотерпеть до конца процедуры, которая длилась около двух или трех часов. Ближе к завершению экзекуции его начало страшно мутить, и старик, увидев, что «пациенту» плохо, отложил свои зловещие инструменты.

— Иди отдохни, — мягко сказал он юноше, который, совершенно ошалев от боли, еле поднялся с места и, шатаясь, отошел в сторону. Возле стены на неблагонадежного вида тряпичном столике стояло зеркало. Глянув в него, Артур ужаснулся. На правой стороне его шеи сидел грозный орел, хищно держащий в кривом клюве свою жертву — змею. Он был кроваво-красного цвета из-за запекшейся крови и охры и выглядел весьма устрашающе.

В Клипсе мужчины иногда делали себе татуировки, которые показывали их принадлежность к тому или иному сословию. В высших кругах это считалось даже модным веянием, пришедшим, как полагали сами клипсяне, с бродячими кибитками оборванцев и армутов, путешествующих по всему свету. Артур же всегда считал подобные манипуляции со своим телом довольно нелепым и глупым способом изуродовать внешность.

Какое-то время юноша с болью смотрел на свое отражение, думая о том, что позорная отметина навсегда останется с ним, как вечное напоминание об этих ужасных днях.

— Ты привыкнешь, — попытался успокоить его старик.

— Я вижу, вы вполне привыкли делать это с беспомощными людьми, которые не далее, как час назад считались свободными, — сухо ответил Артур.

Старик нахмурился. В принципе он был неплохим человеком, но подобное ремесло действительно требовало неких моральных уступок с его стороны, на которые он научился закрывать глаза. Прямолинейные слова незнакомого юноши всколыхнули в его сердце давно заснувшую совесть.

— Это моя работа, — отрезал он и посадил перед собой Тэнку. Опытный глаз его смог сразу же распознать, что перед ним девочка. Этот факт его удивлял, так как господин Ролли предпочитал иметь работников мужского пола, которые в целом были выносливее и здоровее. Старик не хотел повторять подобную экзекуцию с девочкой, поэтому он с грустью вздохнул. Обычно жалость редко касалась его сердца; нельзя сказать, чтобы мастер гордился своим родом деятельности, но, надо отдать должное, и не стыдился его. Жизнь среди армутов научила его попирать нормы морали, когда ему это было выгодно или удобно.

— Я сделаю тебе кое-что другое, — ласково сказал мастер Тэнке, глядя, как она дрожит всем телом, поджав под себя ноги, как воробушек. Он взял лист пергамента и нарисовал на нем орла, но чуть поменьше. Затем он добавил к охре странную вязкую прозрачную жидкость, по-видимому, необходимую для завершения процедуры. Наконец, он прислонил к шее девочки лист, подержал около получаса и медленно отклеил его. Очертания орла теперь были четко выведены на тонкой, хрупкой шее девочки.

— Мой тебе совет, — сказал старик. — Когда будешь мыться, не скреби шею особенно сильно.

— Мне так не могли сделать? — раздраженно поинтересовался Артур.

— Прощайте, господа свободные люди, — только и сказал мастер и три раза хлопнул в ладоши, что должно было означать, что процедура благополучно завершена. Толстяк уже пришел и ждал их в коридоре, от нетерпения переминаясь с ноги на ногу.

— Какая красота и изящество, какой стиль! — неподдельно восхитился он, глядя на шею Артура. Ему уже не в первый раз доводилось видеть, как мастер своими руками превращает людей в его игрушки, но каждый раз созерцание победоносной птицы на тонких шеях вызывало в нем невыразимое удовольствие.

— Вы можете отдохнуть и поесть. Завтра приступите к работе. Бат будет заниматься обустройством территории, ну а Бел… Пока займется готовкой, — толстяк сделал особенный акцент на слове «пока», отчего Артур внутренне содрогнулся от страха за свою подругу.

Как бы он хотел применить силу, чтобы стереть с губ старого армута эту ехидную, довольную усмешку! Но сейчас, будучи в кандалах, он мог только высокомерно промолчать, всем своим видом давая понять, что толстяк непременно заплатит за все те унижения, которые он им причинит.